Текст книги "Коукс и Бакстер. Компиляция] (СИ)"

Автор книги: Дэниел Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 68 страниц)

– Алекс, это ты? – крикнула из спальни Тиа.

Проходя мимо, он заглянул на кухню, выглядевшую так, будто в ней учинили обыск. Потом поднялся по лестнице и увидел, что жена баюкает дочь. Было видно, что силы ее на исходе.

– Где ты был?

– В пабе.

– В пабе?

Эдмундс простодушно кивнул головой.

– Ты пьян?

Эдмундс робко пожал плечами. Вообще-то он планировал только один бокал, но у Бакстер было жуткое количество самых жутких новостей, о которых ей нужно было срочно ему рассказать. Теперь, думая об этом, он понимал, что попытки не отставать от нее неизменно приводили к тому, что весь следующий день у него гудела голова.

– Я же тебе утром говорил, – сказал он, вошел в комнату и стал поднимать разбросанные на полу вещи.

– Нет, – поправила его Тиа, – ты просто сказал, что сегодня приезжает Эмили. Или мне нужно было сразу понять, что как только она возвращается в Англию, ты тут же отправляешься с ней пить?

– Мы с ней расследуем дело! – необдуманно брякнул Эдмундс.

– Нет… ты здесь ни при чем! Это она расследует дело! А ты работаешь в финансовом отделе!

– Но я ей нужен.

– Знаешь, что я тебе скажу? Ваши странные, непонятные отношения… Я не против. Если хочешь бегать за ней, как собачка, тебя никто не держит.

– Что ты такое говоришь? Бакстер ведь тебе нравится! Вы с ней подруги!

– Я тебя умоляю! – с издевкой в голосе воскликнула Тиа. – Это не женщина, а ходячая катастрофа. До смешного грубая, упрямая, как осел, и вечно у нее на все свое мнение.

Эдмундс хотел было что-то сказать, но понял, что согласен по всем пунктам. У него возникло подозрение, что Тиа специально репетировала эту уничижительную тираду против Бакстер.

Услышав, что мать повысила голос, Лейла закричала еще громче.

– Ты видел, сколько она может влить в себя за вечер, черт бы ее побрал?

У Эдмундса в животе заурчало в знак согласия. Еще одно обвинение, и тоже справедливое.

– Если тебе так нравятся властные женщины, то я тебе могу предложить кое-что другое: выпей литр воды, закуси хлебом и протрезвей! – орала Тиа. – Этой ночью сам будешь сидеть с Лейлой. Я сегодня сплю на диване!

– Прекрасно!

– Прекрасно!

Когда он повернулся, чтобы выйти из комнаты, Тиа швырнула в него плюшевым мишкой. Он поднял его и взял с собой на первый этаж, вспомнив, как сконфузилась Бакстер, когда протягивала ему эту игрушку в первый день рождения Лейлы. Алекс подумал, насколько трудно ей общаться с окружающими, даже в самых обыденных ситуациях, и ему стало грустно.

Он любил Тиа больше всего на свете и вполне мог ее понять, но она даже не догадывалась, через что пришлось пройти его лучшей подруге, какой кошмар выпал на ее долю, какие потери она понесла только за последнюю неделю. И он сделает все, что в его власти, чтобы Эмили со всем этим справилась.

Он ей нужен.

Посвящение

Вторник, 24 ноября 2015 года,

9 часов 13 минут вечера

Она знала, что сегодня ее очередь.

Она чувствовала, что он смотрит на нее, но все равно не двигалась.

Мимолетный взгляд через плечо подтвердил то, что ей было известно и так: это был единственный выход, пусть даже и на другом конце света.

Она не могла на это пойти.

– Саша? – проворковал ей в ухо голос.

Рядом стоял Алексей. Ей пришлось напомнить себе о необходимости в присутствии других обращаться к нему официально. Он не позволял кому попало называть его по имени, но ей он сказал, что она особенная.

– Пойдем со мной, – ласково произнес он и протянул ей руку. – Ну, давай.

Они пошли между выстроившихся в два ряда людей. Те, кто стоял слева, через испытание уже прошли, но тревожное ожидание тех, что справа, от ее трусости несколько затянулось.

Грин вывел ее на середину комнаты. На полированном полу тянулся алый след – один из братьев потерял сознание посреди процедуры. На Сашу безучастно смотрел какой-то незнакомый человек. Его рука выжидательно сжимала окровавленный нож. Он вытрет его, но только когда вырежет у нее на груди слово – чтобы их связали неразрывные узы, чтобы они стали одним целым.

– Готова? – спросил Грин.

Саша кивнула, едва переводя дух.

Он зашел ей за спину, расстегнул блузку и спустил с плеч.

Но когда незнакомец поднес к ней нож, женщина вздрогнула, попятилась и уперлась в Грина.

– Простите… простите, пожалуйста, – взмолилась она, – не думайте, все хорошо.

Она сделала шаг к человеку с мертвым взглядом, закрыла глаза и кивнула.

Тот опять поднял нож… Саша почувствовала кожей прикосновение холодного металла.

– Простите… простите… простите… – сказала она, отступила и заплакала. – Я не могу.

Когда у всех на виду из ее глаз брызнули слезы, Грин обнял ее и крепко прижал к себе.

– Тс-с-с-с… тс-с-с… – мягко утешал он.

– Клянусь, я сделаю все, что вы скажете, – ответила Саша, – для меня это важнее всего на свете. Просто я… не могу.

– Но, Саша, ты ведь понимаешь, почему я прошу тебя это для меня сделать? – спросил Грин.

Даже если бы на коже женщины выжгли каленым железом клеймо, ей все равно не было бы так больно, как от его взгляда, обвинявшего ее в предательстве.

– Да.

– Скажи мне… а еще лучше, скажи нам всем, – произнес Грин и выпустил ее из объятий.

Она откашлялась:

– Это означает, что мы сделаем для вас что угодно, что мы принадлежим вам, последуем за вами хоть на край света, выполним, не задавая лишних вопросов, любой ваш приказ.

Саша опять посмотрела на изогнутое лезвие ножа и зарыдала.

– Очень хорошо. С другой стороны, тебе известно, что ты имеешь полное право не делать того, чего не хочешь, – заверил ее Грин. – Ты уверена, что не можешь пойти на этот шаг?

Она кивнула.

– Отлично… Эдуардо! – позвал Грин.

Из строя вышел коренастый мужчина, поправляя свежую повязку.

– Вы с Сашей друзья?

– Да, Але… Прошу прощения, я хотел сказать, доктор Грин.

– Мне кажется, она сейчас в тебе нуждается.

– Спасибо, – прошептала Саша, когда Эдуардо подошел к ним и обнял ее за плечи.

Грин тепло сжал ей руку и отпустил.

Но на полпути вновь окликнул их.

– Эдуардо, – сказал он, убедившись, что их всем хорошо видно, – боюсь, Саша решила, что ей с нами не по пути… Убей ее.

Эдуардо ошеломленно повернулся что-то сказать, однако Грин уже отвернулся и зашагал прочь. Он вынес свой приговор и уже утратил к ним интерес. Эдуардо снова посмотрел на Сашу, не зная что делать.

– Эдди? – ахнула она, увидев, как изменилось лицо друга.

Стена обращенных на них взоров отрезала ее от выхода из комнаты.

– Эд!

Ему на глаза навернулись слезы, он со всей силы ударил ее кулаком по лицу, и мир вокруг нее завертелся.

Саша вскрикнула и повалилась на пол; его повязка, за которую инстинктивно схватилась, чтобы не упасть, осталась у нее в руках. Единственным, на чем ей удалось сфокусировать взгляд, когда он опустился возле нее на колени, было вырезанное на его груди слово. И в последние мгновения жизни это принесло ей утешение, потому что это не друг начал бить ее головой о каменный пол… Друга уже не существовало.

Глава 24

Четверг, 17 декабря 2015 года,

3 часа 36 минут дня

Леннокс и Чейз шагали по вестибюлю Медицинского центра Монтефиоре. Стеклянные стены приглушали доносившиеся с улицы крики. Какой-то человек, скорее всего неуступчивый лечащий врач лежащего в коме убийцы, рассказал журналистам о сложившейся ситуации, и они осаждали здание. За густым рядом телекамер то взмывали вверх, то опускались лозунги пикетчиков, протестующих против решения ФБР привести раньше времени в чувство человека, который получил опасную травму головы.

– Боже мой, какая же короткая у них память! – пробормотала Леннокс, когда они, ориентируясь по указателям на стенах, направились в отделение интенсивной терапии.

Чейз ее не слушал. Он шел рядом с начальницей, отвечая за нее на телефонные звонки. На каждом шагу фрагменты его бронежилета, соприкасаясь друг с другом, издавали противный, действующий на нервы скрип.

– Да, сэр, я понимаю… Да, сэр… Как я уже говорил, в данный момент она не может подойти.

Навстречу им шел пожилой мужчина в длинном коричневом пальто и с любопытством глядел на них. Не успела Леннокс предупредить Чейза, как человек выхватил из одного кармана фотоаппарат, из другого диктофон:

– Агент Леннокс, вы считаете, что закон для ФБР не указ? – осуждающим тоном бросил он, когда Чейз прижал его к стене.

Леннокс шла вперед, не обращая на него внимания.

– Судья, присяжные и палач – так теперь у нас все устроено?

Пока Чейз пытался обуздать брыкающегося журналиста, тот продолжал кричать ей вслед:

– Родственники согласия не давали!

С тем же непробиваемым видом Леннокс миновала двух полицейских, выставленных у двери реанимации, и вошла в отделение. Здесь атмосфера была накалена еще больше. На каталке в углу зловеще ждал своего часа дефибриллятор. Вокруг проводов и трубочек суетились три медсестры, доктор готовил шприц. Никто даже не подумал ее поприветствовать, когда она вошла и окинула взглядом лежавшего на больничной койке человека.

Хотя ему было не меньше двадцати, он выглядел как мальчик. Всю правую часть тела покрывали страшные ожоги. Он был такой худой, что слово, вырезанное на его груди, заехало на бок. Но оно было неправдой: Кукла под видом Наживки, убийца под видом жертвы. Его голову фиксировал прочный шейный корсет, из крохотной, просверленной прямо в черепе дырочки торчала заполненная кровью трубочка.

– Позволю еще раз выразить свое категорическое несогласие, – сказал доктор, не сводя глаз со шприца в руке, – я решительно против того, чтобы проводить эту процедуру.

– Я поняла, – сказала Леннокс.

В палату вошел Чейз. Она была рада, что теперь здесь хоть кто-то на ее стороне.

– Риск принудительного вывода из комы человека с таким поражением мозга и без того огромен, а с учетом психических расстройств в анамнезе он возрастает по экспоненте.

– Я поняла! – повторила Леннокс, на этот раз громче. – Итак, начнем?

Врач покачал головой, склонился над пациентом, приладил первый шприц к трубочке, соединявшейся с веной на руке, и начал вводить препарат в систему кровообращения неподвижно лежащего человека. Поршень опускался медленно-медленно, жидкость, попадая внутрь, тут же теряла свою прозрачность.

– Каталку держите наготове, – приказал доктор подчиненным, – внутричерепное давление должно быть как можно ниже. Следите за пульсом и артериальным давлением. Поехали.

Леннокс смотрела на неподвижное тело. На ее лице не было ни малейших признаков бушующей в душе бури. Что бы ни случилось, на ее карьере в ФБР, скорее всего, можно ставить крест. Она вызвала на себя огонь прессы, проигнорировала прямые приказы сверху, солгала врачам, чтобы заставить их сделать то, что ей было нужно. Теперь она лишь надеялась, что жертва, на которую она пошла, будет не напрасной, что этот враг, единственный оставшийся в живых, сообщит сведения, которых им все это время так не хватало.

Парень на койке открыл рот и стал жадно ловить ртом воздух. Его глаза широко распахнулись, он попытался сесть, но трубки и провода, поддерживавшие в нем жизнь, не дали этого сделать.

– Тихо, успокойтесь, Андре, – участливо сказал доктор и положил ему на плечо руку. – Вы должны вести себя спокойно.

– Давление 152 на 93, – сообщила медсестра.

– Меня зовут доктор Лоусон, вы находитесь в Медицинском центре Монтефиоре.

Парень огляделся по сторонам. Его глаза наполнились страхом; наверное, перед ними предстали ужасные картины, невидимые другим.

– Пульс девяносто два и продолжает расти. Давление выше нормы, – встревоженно сказала сестра.

– Не умирай… не умирай… – прошептала Леннокс, когда человек на койке заметался из стороны в сторону.

Доктор Лоусон потянулся ко второму шприцу и приладил его к другой трубке. Через несколько секунд пациент успокоился, и казалось, что он вот-вот заснет.

– Давление падает.

– Андре, тут к вам пришли, хотят задать несколько вопросов. Вы не против? – спросил доктор, улыбаясь.

Парень едва заметно кивнул. Доктор Лоусон сделал шаг в сторону, давая Леннокс возможность подойти.

– Здравствуйте, Андре, – с улыбкой произнесла Леннокс таким тоном, будто собиралась провести самый благожелательный допрос в истории.

– Говорите как можно проще, только короткие, прямые вопросы, – предупредил врач и подошел к монитору, на котором отражалось состояние жизненных процессов в организме пациента.

– Ясно, – ответила она и повернулась к парню на койке. – Андре, вы знаете этого человека?

С этими словами она протянула фотографию Алексея Грина. Красивые, ухоженные волосы до подбородка – вылитая рок-звезда. Андре долго пытался сосредоточить на снимке взгляд и, наконец, кивнул.

– Вы когда-нибудь с ним встречались?

Балансируя на грани сна, парень кивнул опять:

– Мы… все… должны… – пробормотал он.

– Когда? Где это было? – спросила Леннокс.

Андре покачал головой, будто не мог вспомнить. Размеренное пикание, служившее фоном для их разговора, стало набирать обороты. Леннокс оглянулась на доктора Лоусона, тот ответил ей жестом, который она расценила как призыв продолжать. Агент с явной неохотой повиновалась и опустила глаза на слово «Наживка», вырезанное на впалой груди.

– Кто это сделал? – спросила она.

– Ругая.

– Другая? Кто другая? Другая… Кукла? – последнее слово она произнесла почти шепотом.

Андре кивнул, напрягся и выдавил из себя слова:

– Мы все… вместе.

– «Вместе»? Что вы имеете в виду?

Он ничего не ответил.

– Когда были в церкви? – задала следующий вопрос Леннокс.

Андре покачал головой.

– Вы были все вместе еще до церкви?

Он кивнул.

– Этот человек тоже был там? – она опять подняла фотографию Грина.

– Да.

Леннокс взволнованно повернулась к врачу и спросила:

– Какова давность этих рубцов? – спросила она.

Лоусон внимательно осмотрел рану и провел пальцем по едва затянувшемуся шраму, заставив Андре вздрогнуть.

– Очень приблизительно, учитывая воспаление, инфекцию и состояние корки: недели две-три.

– Как раз в это время Грин в последний раз приезжал в США, – подтвердил из глубины палаты Чейз.

Леннокс повернулась к пациенту:

– Вы знали, что церковь взорвут?

Андре стыдливо кивнул.

– Вы знали о других бомбах?

Он посмотрел на нее ничего не понимающим взглядом.

– Ну, хорошо, – сказала Леннокс, прочитав ответ по выражению его лица, – Андре, мне нужно знать, как была организована эта встреча. Как вам сообщили, куда ехать?

Леннокс затаила дыхание. Узнав, как все эти люди общаются друг с другом, полиция сможет контролировать их контакты и не допустит новых смертей. Молодой человек мучился, пытаясь вспомнить. Потом поднес к уху руку.

– По телефону? – со скепсисом в голосе спросила она.

Ее команда самым тщательным образом изучила все записи, сообщения, приложения и другую информацию, обнаруженную в мобильниках убийц.

Андре в отчаянии покачал головой, поднял руку и показал на нависавший над койкой дисплей.

– По компьютеру?

Он дотронулся до уха.

– На дисплее телефона? – спросила Леннокс. – Какие-то всплывающие сообщения?

Андре кивнул.

Леннокс озадаченно повернулась к Чейзу. Он понял молчаливый приказ и вышел, чтобы как можно скорее передать эти важнейшие сведения. Леннокс не надеялась добиться от парня чего-то еще, но решила допрашивать его до тех пор, пока не запретит доктор:

– В этих сообщениях было что-то еще? Какие-то дальнейшие инструкции?

Молодой человек заскулил.

– Андре?

– Пульс опять учащается! – крикнула сестра.

– Андре? Что в них было?

– Давление растет!

– Все. Я ввожу ему снотворное, – заявил доктор Лоусон, подходя ближе.

– Подождите! – воскликнула Леннокс. – Что вам велели делать?

Он что-то едва слышно прошептал и обвел палату взглядом, чтобы увидеть своих незримых мучителей. Леннокс наклонилась ближе, пытаясь разобрать его слова.

– …сех … в… бить… бить всех… Убить всех…

Леннокс внезапно почувствовала, что ее кобура опустела, и закричала:

– Пистолет!

Она перехватила оружие в руке Андре, и только благодаря этому вылетевшая из него пуля врезалась в стену. Все аппараты яростно замигали огоньками и лихорадочно заверещали. Борьба продолжалась. Доктор Лоусон с медсестрами распластались на полу. Второй выстрел разнес вдребезги лампочку над головой, осыпав койку дождем осколков. В комнату влетел Чейз и навалился на прикованного к постели стрелка – вторая пара рук помогла без труда скрутить терявшего последние силы человека.

– Вырубите его! – приказал он доктору, который с трудом поднялся на ноги и потянулся к шприцу.

Врачи схватили пациента за руку, по-прежнему сжимавшую пистолет, отвели ее в сторону, чтобы в случае выстрела пуля попала во внешнюю стену, и не отпускали до тех пор, пока его, капля за каплей, не покинуло сознание, пока ослабевшие пальцы не разжались, пока оружие не выскользнуло из них и не упало на пол.

Леннокс подняла пистолет, сунула в кобуру и облегченно повернулась к коллеге:

– Если не считать последних двадцати секунд, все получилось отлично!

Бакстер выключила надоедливую утреннюю радиопрограмму и бросила взгляд на вход в станцию метро «Хаммерсмит». С неба сыпала мелкая крупа, рисуя ледяные узоры на ветровом стекле.

Несколько минут назад из метро вынырнул Руш, как обычно прижимая к уху телефон. Он махнул в сторону черной «Ауди» Бакстер, но задержался у входа, чтобы договорить.

– Ты что, издеваешься? – пробормотала Бакстер.

Потом взревела двигателем, нажала на гудок и отпустила только тогда, когда Руш под градом подбежал к машине и уселся на пассажирское сидение. Под ногами у нее захрустела пустая коробка из-под сэндвичей и прокатилась полупустая бутылка энергетика.

– Доброе утро, – произнес он, пока она выезжала на Фулхэм-Пэлис-роуд. – Спасибо, что подождали.

Бакстер ничего не ответила и опять включила радио – оказалось, что передача стала еще скучнее и тягомотнее, чем обычно. Через несколько секунд она выключила его, покорилась судьбе и решила начать разговор:

– Как поживает наш коматозный ублюдок?

Их команду проинформировали об успехе, достигнутом ФБР накануне.

– Все еще жив, – ответил Руш.

– Это хорошо… наверное. Вероятно, Леннокс продержится на работе немного дольше ожидаемого.

Руш бросил на нее удивленный взгляд.

– Что вы на меня так смотрите? Из всех начальников, которых я встречала в жизни, она первая поступила так же, как на ее месте поступила бы я, – сказала Бакстер, оправдываясь, и решила сменить тему. – Так что же, они забыли проверить эсэмэс в телефонах убийц?

Дождь за окном набирал силу.

– Полагаю, все немного сложнее, – отозвался Руш.

– Угу.

– Специалисты пытаются расшифровать… разрозненный… как бы это сказать… массив данных… в интернете, – объяснил Руш, хотя Эмили не поняла из его объяснения ровным счетом ничего. – В доме Грина проводили повторный обыск?

– А куда мы, по-вашему, сейчас направляемся? – спросила Бакстер.

Они катили по широкой улице. Руш жадно смотрел на ярко освещенные витрины магазинов.

– Не хотите поесть? – спросил он.

– Нет.

– А вот я не завтракал.

– Хреново вам живется! – злобно бросила Бакстер и съехала на обочину.

– Я вас обожаю! Вам что-нибудь взять? – спросил Руш, вылезая из машины в дождь.

– Нет.

Он захлопнул дверцу и побежал через дорогу в кондитерскую, лавируя в потоке машин. Его телефон остался на пассажирском сиденье. Бакстер на несколько секунд задержала на нем взгляд, переключила внимание обратно на кондитерскую, но уже совсем скоро опять медленно опустила глаза на мобильный и нервно забарабанила пальцами по рулю.

– Да черт с ним!

Она схватила телефон с кожаной обивки и провела пальцем по экрану – чтобы разблокировать его, вводить пароль не потребовалось. Потом кликнула по иконке и открыла журнал звонков.

– И кому ты все время названиваешь, черт бы тебя побрал?

На экране вспыхнул список исходящих вызовов, в котором снова и снова появлялся один и тот же номер с кодом Лондона – накануне днем и вечером Руш звонил по нему почти каждый час.

На мгновение Эмили охватила нерешительность.

Она опять бросила взгляд на кондитерскую, сердце забилось сильнее, она прижала телефон к уху и нажала кнопку вызова.

Пошел первый гудок.

– Давай. Давай. Ну, давай же.

– Здравствуй, люби… – прозвучал ответ.

Дверь машины открылась.

Не успел Руш сесть, как детектив дала отбой и швырнула аппарат на пассажирское сиденье. Агент насквозь промок, его волосы с проседью немного потемнели, отчего он стал выглядеть моложе. Он немного приподнялся, вытащил из-под себя мобильник и положил его на колени.

– Я прихватил вам сэндвич с яйцом и беконом, – сказал он, – на всякий случай.

Запах был восхитительный. Эмили выхватила сэндвич из рук напарника, завела мотор и юркнула в зазор между машинами.

Развернув свой сэндвич, он увидел, что дисплей его телефона светится, и метнул взгляд на Бакстер. Та сделала вид, что полностью поглощена запруженной автомобилями дорогой. Он несколько мгновений не сводил с нее внимательных глаз, потом провел пальцем по экрану и вновь его заблокировал.