Текст книги "Магос: Архивы Грегора Эйзенхорна"

Автор книги: Дэн Абнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 40 страниц)

Нормального выхода на крышу не было. Мы с Фишигом и Биквин забрались туда по металлической пожарной лестнице.

– Как долго может прожить человек с такими увечьями?

– Если отрубить одни только кисти, он, скорее всего, истечет кровью минут за двадцать, – прикинул Фишиг. – Но если ему пришлось спасаться бегством, то его мог подстегивать адреналин.

– Значит, от места, где он был найден, до места преступления наверняка не больше двадцати минут ходу.

Мы осмотрелись. И убогий перенаселенный город, где дома жались друг к другу, посмотрел на нас в ответ.

Чтобы все здесь обыскать, потребовалось бы много дней, и нам грозило утонуть в сотнях вариантов. Но мы могли сузить зону поисков.

– Как он попал на крышу? – спросил я.

– Мне тоже хотелось бы знать, – произнес Фишиг.

– А лестница, по которой мы… – Биквин осеклась, осознав свою оплошность.

– Без рук? – усмехнулся Фишиг.

– И без глаз, – закончил я. – Может, он и не сбежал. Может, его притащили сюда мучители.

– Или он свалился, – сказала Биквин, показывая куда-то.

С востока над крышей кожевенного завода нависало здание склада. В десяти метрах над нами виднелись разбитые окна.

– Если он был где-то там, то мог, удирая вслепую, вывалиться оттуда и упасть на крышу…

– Хорошая мысль, Елизавета, – сказал я.

Арбитры проделали неплохую работу, но даже Уорекс не задумалась о несоответствиях.

Мы подошли к боковому входу склада. Помятые металлические ставни оказались заперты. На стене было прикреплено объявление, предостерегающее от взлома собственности «Хранилищ сельхозпродукции Гандлмаса».

Я извлек свой мультиключ и отпер висячий замок, краем глаза заметив, что Фишиг вынимает пистолет.

– В чем дело?

– У меня такое чувство… что за нами сейчас наблюдают.

Мы вошли внутрь. Воздух был прохладным. Здесь все еще пахло химикатами. Ряды цистерн, наполненных химическими удобрениями, выстроились вдоль стен гулкого помещения.

Пол второго этажа представлял собой дощатый настил. Помещение не использовалось уже несколько лет. Дверь, за которой начинался подъем, была забрана металлической решеткой, мокрой от стекающей дождевой воды. Фишиг дернул решетку.

Та оказалась фальшивой и легко отошла в сторону.

Теперь и я вытащил свой автоматический пистолет.

На третьем этаже, откуда можно было выйти на крышу примыкающего здания, мы обнаружили комнату десять на десять метров. На полу лежал лист пластека, покрытый запекшейся кровью и прочими органическими отложениями. В помещении висел запах ужаса.

– Здесь его и покромсали, – уверенно произнес Фишиг.

– Никаких культовых знаков или символики Хаоса, – заметил я.

– Не факт, – сказала Биквин, пересекая комнату и стараясь не наступить на окровавленный пластек.

Уверен, она куда больше заботилась о сохранности своей обуви, нежели о неприкосновенности сцены преступления.

– Что это? Здесь что-то было подвешено.

На эту мысль наводили свежие царапины на двух ржавых крюках, вбитых в стену. На полу под крюками желтым мелом был нанесен причудливый символ.

– Он встречался мне и раньше, – сказал я.

В этот момент загудел мой вокс. Меня вызывала Уорекс:

– Меня есть запрошенный вами список рабочих.

– Хорошо. Где вы сейчас?

– Собираемся встретиться с вами на кожевенном заводе, если вы все еще там.

– Встретимся на углу улицы Ксеркса. Передайте своим людям, что мы обнаружили место преступления на складе удобрений.

Мы вышли из комнаты, где произошло убийство, и направились к лестничному проему.

Фишиг застыл на месте и вскинул пистолет.

– Снова? – прошептал я.

Он кивнул и оттолкнул Биквин в укрытие за дверь.

Если не считать стука дождя и шуршания насекомых, стояла абсолютная тишина. Сжимая оружие, Фишиг посмотрел на ветхую крышу. И тут я увидел тень, которая перемещалась по обнажившимся стропилам.

Я допускал, что она мне лишь мерещится, но все же двинулся вперед, направляя ствол в ее сторону.

Что-то скрипнуло. Половица.

Фишиг указал на лестницу. Я кивнул, но последнее, чего мне хотелось, так это открывать огонь по ложной цели, поэтому я осторожно включил вокс и прошептал:

– Уорекс, вы точно не входили на склад, чтобы встретиться с нами?

– Никак нет, инквизитор.

– Прием окончен.

Фишиг подошел к краю лестничной площадки и посмотрел вниз, нацеливая оружие.

Лазерный импульс пробил доски возле его ног, и Годвин откатился в сторону.

Я выпустил три заряда в лестничный пролет, но неудачно выбрал угол.

В ответ раздалось два выстрела из винтовки, а затем снова полыхнул лазер, обжигая пол.

«Стреляют сверху», – запоздало сообразил я. Тот, кто стоял на лестнице, был вооружен винтовкой, но лазерный огонь велся с крыши. Я услышал шаги этажом ниже. Фишиг приподнялся, собираясь броситься в погоню, но очередной лазерный импульс заставил его снова залечь.

Я вскинул пистолет и открыл огонь по крыше, пробивая в черепице дыры, сквозь которые заструился бледный свет.

Наверху что-то зашуршало и заскрипело.

Фишиг тут же оказался на лестнице, преследуя второго противника.

Я же побежал по третьему этажу, следуя за звуками, которые издавал человек, бегущий по крыше.

В проломе я увидел силуэт и выстрелил снова. Мне ответила яркая вспышка лазера, но затем раздались глухой удар и скрежет, как при скольжении.

– Прекратить огонь! Сдавайтесь! Инквизиция! – проревел я, воспользовавшись Волей.

В ответ загрохотало так, словно обрушилась целая секция крыши, В соседнем помещении черепица падала лавиной на пол и тут же разбивалась.

Я вломился в дверь, выбросив вперед руку с пистолетом и готовясь выкрикнуть очередной приказ, подкрепленный пси-усилием. Но в комнате никого не оказалось. Кучи битой черепицы и кирпичей устилали пол под зияющей дырой в крыше, и среди обломков лежала изуродованная лазерная винтовка. В дальнем конце комнаты виднелись разбитые окна, те самые, которые Биквин заметила с крыши кожевенного завода.

Я подбежал к одному из них. По крыше мчался крупный человек в темной одежде. Убийца спасался от меня тем же путем, каким от него в последний раз сбежала жертва, – через окна, выходящие на крышу соседнего здания.

Расстояние было слишком большим, чтобы использование Воли дало хоть какой-нибудь эффект, зато угол зрения и прицел – достаточно хороши. Я решил стрелять в затылок и за секунду до того, как убийца исчез бы в укрытии, стал плавно нажимать на курок…

…И тут позади меня взорвался весь мир.

В себя я пришел, лежа на руках баюкающей меня Биквин.

– Не шевелись, Эйзенхорн. Медики скоро прибудут.

– Что случилось? – спросил я.

– Мина-ловушка. Помнишь лазган, который бросил тот парень? Он взорвался у тебя за спиной. Перегрузка батареи питания.

– Фишиг достал своего?

– Конечно.

Но нет. Ему это не удалось. Он упорно гнался за своим противником по лестнице через два этажа, а затем через нижние помещения склада. У выхода убийца неожиданно развернулся и опустошил обойму своего автоматического пистолета в Годвина, вынуждая того броситься в укрытие.

В этот момент подоспела капитан Уорекс и пристрелила человека, стоявшего в дверях.

Мы собрались в тесном офисе Уорекс. Отделение арбитров средневысотного сектора гудело, как потревоженный улей. К нам присоединились Эмос, нагруженный бумагами и инфопланшетами, и Мидас Бетанкор, которого он притащил с собой.

– Ты в порядке? – спросил Мидас.

В своей вышитой вишневой безрукавке он казался ярким цветным пятном на фоне строгого сумрака средневысотного округа.

– Мелкие ссадины. Со мной все хорошо.

– Я-то думал, что мы собираемся улетать, а ты тут, оказывается, просто решил повеселиться без меня.

– Я тоже думал, что мы собираемся улетать, пока не узнал, что здесь происходит. Посмотри записи Биквин. Мне нужно, чтобы ты как можно быстрее вошел в курс дела.

Древнее тело Эмоса, напичканное аугментикой, дошаркало до стола Уорекс и бесцеремонно сгрудило там свои книги и планшеты.

– Я работал, – сказал Убер.

– И наработал какие-нибудь результаты? – спросила Биквин.

Он одарил ее кислым взглядом:

– Нет, если честно. Но я собрал столько информации, что заслуживаю похвалы. Когда начнется обсуждение, я, возможно, смогу заполнить некоторые пустые места.

– Нет результатов, Эмос? Это очень странно, – усмехнулся Мидас, и его белые зубы сверкнули на темном лице.

Он передразнивал престарелого ученого, используя его же излюбленную фразу.

Передо мной лежал список рабочих склада, где нашли три тела, и еще один такой же список для сельскохозяйственного хранилища, где мы вступили в перестрелку. Быстрая сверка дала два совпадения.

– Брел Содакис. Вим Веник. Оба работали на складе, пока тот не закрылся. На данный момент оба наняты «Хранилищами сельхозпродукции Гандлмаса».

– Прошлое? Адреса? – спросил я Уорекс.

– Проверю.

– Итак… значит, у нас здесь культ, да? – спросил Мидас. – У вас есть серия ритуальных убийств, как минимум одно место преступления, а теперь еще и имена двух предполагаемых культистов.

– Возможно.

Я не был уверен. Все теперь казалось одновременно и бóльшим, и меньшим, чем представлялось вначале. Чутье инквизитора.

Остатки лазерной винтовки, брошенной моим противником, лежали на столе для улик. Несмотря на повреждения от взрыва перегруженной батареи, определить модель не составило труда.

– Батарея могла детонировать из-за того, что оружие упало? Он ведь провалился сквозь крышу, верно? – спросила Биквин.

– Эти штуки очень прочные, – ответил Годвин.

– Принудительная перегрузка, – сказал я. – Старый трюк Имперской Гвардии. Солдаты знают, как это сделать. Отчаянный шаг в критической ситуации, когда тебя зажали в угол, и терять уже нечего.

– Нестандартное изменение, – произнес Фишиг, тыча в предохранительную скобу искалеченной лазвинтовки. Знания Годвина об оружии порой казались обширными до неприличия. – Видите эту модификацию? Скобу расточили, чтобы увеличить просвет до спускового крючка.

– Зачем? – спросил я.

– Чтобы удобнее было держать, – пожал плечами Фишиг. – Например, аугментической рукой с увеличенными пальцами.

Мы прошли по коридору к помещению морга, где на столе лежал человек, застреленный Уорекс, – мужчина мощного телосложения, средних лет, но выглядевший гораздо старше из-за обветренной и морщинистой кожи.

– Личность установили?

– Мы работаем над этим.

Сотрудники морга раздели покойника донага. Фишиг старательно изучил его, вместе с Уорекс перевернув, чтобы осмотреть спину. Одежда и личные вещи лежали в пластековых пакетах на подносе в ногах мужчины, Я взял один пакет и поднес его к свету.

– Татуировка, – отрапортовал Фишиг. – Имперский орел на левом плече. Грубая, старая. Под ней буквы… заглавная «Эс», точка, заглавная «Пэ», точка, имперская цифра «один», имперская цифра «десять».

Я как раз нашел в пакете перстень с печаткой. Золотой, с изображением каменки.

– Саметерский полк номер девять, – произнес Эмос.

Девятый Саметерский полк был основан в Урбитане двадцать три года назад и, как уже сообщил Эмос, нес службу во время жестокой освободительной войны на Сюреалисе Шесть. Согласно городским архивам, пятьсот тринадцать ветеранов той войны и того полка вернулись на родину тринадцать лет назад, попав из мира воюющего в мир увядающий, полный болезненной нищеты и лишенный будущего. Их полковой эмблемой, что нормально для аграрной в прошлом планеты, была птичка-каменка.

– Значит, тринадцать лет назад. Самая давняя жертва относится именно к этому времени, – заметил Фишиг.

– Кампания на Сюреалисе Шесть была тяжелой, верно? – спросил я.

Эмос кивнул:

– Враг хорошо окопался. Сражения вышли яростными, ожесточенными. Ожесточающими. Да к тому же еще и климат. В небе два солнца, белые карлики, никакого облачного покрова. Одуряющие жара и свет, не говоря уже о потоках ультрафиолета.

– Это травмирует кожу, – пробормотал я. – Она становится обветренной и преждевременно старится.

Все посмотрели на морщинистое лицо покойного, лежащего на столе.

– Я запрошу список ветеранов, – вызвалась Уорекс.

– Он у меня уже есть, – произнес Эмос.

– Готов биться об заклад, что ты найдешь в нем имена Брела Содакиса и Вима Веника, – сказал я.

Эмос помолчал, просматривая перечень.

– Так и есть, – наконец подтвердил он.

– А что насчет Кватера Трэвеса?

– Да, он тоже здесь. Мастер-комендор-сержант Кватер Трэвес.

– А Омин Люнд?

– Кххм… да. Снайпер первого класса. Оставила службу по инвалидности.

– Значит, Девятый Саметерский был смешанным полком? – спросила Биквин.

– Как и все наши войска Гвардии, – с гордостью произнесла Уорекс.

– Итак, все эти мужчины… и женщины… – задумчиво заговорил Мидас. – Эти солдаты прошли через ад. Они сражались с порчей, занесенной Хаосом… Ты думаешь, они привезли ее с собой? Оказались затронуты сами? Ты думаешь, что на Сюреалисе они были инфицированы прикосновением варпа и с тех пор совершают ритуальные убийства, поклоняясь ему?

– Нет, – сказал я. – Мне кажется, что они все еще продолжают сражаться.

Еще ни один ветеран не смог вернуться с войны невредимым – вот печальная реальность Империума. Сражения калечат тела, но ужасы варпа и столкновения с погаными ксеносами вроде тиранидов навсегда калечат души, заставляя ветеранов до конца жизни бояться теней и ночи, а иногда – друзей и соседей.

Тринадцать лет назад гвардейцы Девятого Саметерского пехотного полка, сломленные свирепой войной против извечного врага человечества, привезли с собой эту войну, воплощенную в их шрамах и страхах.

Арбитры немедленно устроили рейды по адресам всех тех ветеранов из списка, чье местожительство сумели установить. Выяснилось, что рак кожи успел за эти годы унести две сотни человек. Они пополнили число боевых потерь на Сюреалисе.

Многих из выживших задержали. Пьяницы, сбившиеся с пути праведного, опустившиеся наркоманы – и несколько почтенных граждан, старающихся вести честную жизнь, которых мне было особенно жаль.

Но около семидесяти человек выследить не удалось. Многие из них могли пропасть без вести, переехать или умереть без того, чтобы информация об этом дошла до властей, однако некоторые явно сбежали. Квартиры Люнд, Трэвеса, Содакиса, Веника были обнаружены пустыми, с разбросанными вещами – все указывало на то, что жильцы спешили отсюда убраться. Такая же картина наблюдалась еще по двадцати адресам, соответствующим именам из списка.

В дом одного из ветеранов, бывшего капрала Жеффина Санкто, арбитры прибыли как раз вовремя, чтобы предотвратить побег. В Гвардии Санкто был огнеметчиком и, как многие его коллеги, ухитрился оставить свое оружие на память. Проревев боевой клич Девятого Саметерского полка, он спалил четырех арбитров на лестничной клетке, прежде чем тактические группы органов правосудия изрешетили его тело градом ружейных выстрелов.

– Почему они убивают? – спросила Биквин, – Все эти годы, проводя тайный ритуал?

– Не знаю.

– Знаешь, Эйзенхорн. Прекрасно знаешь!

– Ладно. Я догадываюсь. Представь… анекдот про Императора, рассказанный парнем с соседнего кузнечного пресса, заставляет твой хрупкий рассудок поверить, что этот человек затронут варпом. Кто-то изготавливает парики, чьи завитки напоминают тебе тайные знаки Хаоса. Акушерка, как тебе кажется, подсовывает отпрысков вечного врага в дома средневысотного округа. Бродячий проповедник кажется слишком пылким, чтобы быть чистым.

Елизавета уставилась в пол лэндспидера:

– Они видят демонов повсюду.

– И во всем. Во всех. И, так уж выходит, – они верят, что, убивая, служат Императору. Они не доверяют никому, поэтому не информируют власти. Они забирают глаза, руки и языки… все органы общения, всё, с помощью чего Архивраг мог передавать свою гнусную ложь. Затем они уничтожают сердце и мозг – органы, которые, согласно распространенному солдатскому мифу, вмещают демонов.

– Так что мы будем делать теперь?

– Снова положимся на интуицию.

Ратуша Аграрного Братства Саметера представляла собой массивное здание, возведенное из бутового камня на Печной улице. Ее фасад разрушался под воздействием смога и кислотных дождей. Строение стояло заброшенным уже два десятилетия.

В последний раз оно использовалось в качестве сборного пункта для завербованных солдат Девятого Саметерского полка. В длинных коридорах ратуши мужчины и женщины, поступавшие на службу, вносили свои имена в списки, получали новехонькую униформу и приносили боевую присягу Богу-Императору Человечества.

В определенные времена, при определенных обстоятельствах, когда нет возможности использовать настоящий алтарь Императора, офицеры Гвардии вынуждены импровизировать, чтобы проводить свои церемонии. Имперского орла, штандарт с аквилой, вешают на стену, а освященную точку под ним отмечают на полу желтым мелом. Ратуша не была освященным зданием. И основание полка должно было стать первым случаем, когда молодые рекруты увидели этот доморощенный обряд. Они приносили свои клятвы крестику, нарисованному мелом, и свисающей со стены аквиле.

Уорекс привела с собой три группы огневой поддержки, но я решил, что вначале тихо войду в сопровождении Мидаса и Фишига. Биквин и Эмос остались в машине.

Мидас был вооружен своими парными игольными пистолетами, а Фишиг взял автоматическое ружье. Я же вогнал прямоугольный магазин, полный зарядов, в драгоценный болт-пистолет, который подарил мне Бритнот, библиарий Адептус Астартес из ордена Караульных Смерти.

Мы распахнули дощатые двери этой полуразвалины и пошли по сырому коридору. С потолка капала вода, собираясь в лужицы на мраморе, изъеденном кислотой.

До нас донеслось пение. Нестройный хор распевал боевой гимн Золотого Трона.

Низко пригибаясь, я повел спутников вперед. Через потрескавшиеся стекла внутренней двери мы заглянули в главный зал. Двадцать три ветерана в обносившейся одежде стояли рядами, преклонив колена на грязном полу. Пока они пели, их головы склонялись перед имперским орлом, свисающим со стены. Под аквилой на полу виднелся нарисованный желтым мелом крестик. У каждого ветерана был заплечный мешок или рюкзак, а в ногах лежало оружие.

У меня заныло сердце. Именно так все и выглядело два десятилетия назад, когда они еще только поступали на службу, молодые, полные сил и рвения. До того, как началась война. До того, как начался кошмар.

– Позвольте мне попробовать… позвольте дать им шанс, – произнес я.

– Грегор! – прошипел Мидас.

– Дайте мне попытаться, ради их спасения. Прикройте меня.

Я скользнул в зал, опустив оружие вдоль тела, и присоединился к хору.

Один за другим голоса умолкали, а склоненные головы поворачивались ко мне. В дальнем конце, возле желтого алтарного знака, стояли, уставившись на меня, Люнд, Трэвес и незнакомый мне бородач.

Не обращая внимания на тишину, опускавшуюся на зал, я допел гимн.

– Все завершилось, – сказал я. – Война окончена, и вы исполнили свой долг. Вы сделали даже намного больше того, что от вас требовала присяга.

Молчание.

– Я инквизитор Грегор Эйзенхорн, и я здесь, чтобы освободить вас. Осторожная война против гнили Хаоса, которую вы втайне вели в Урбитане, завершена. Теперь в дело вступает Инквизиция. Вы можете отдохнуть.

Двое или трое склонившихся ветеранов заплакали.

– Ты лжешь, – произнесла Люнд, выходя вперед.

– Не лгу. Сдайте оружие, и я обещаю, что с вами обойдутся по справедливости и со всем уважением.

– Мы… мы получим медали? – дрожащим голосом спросил бородатый человек.

– С вами вечно пребудет благодарность Императора.

Все больше людей плакали – от страха, отчаяния или облегчения.

– Не верьте ему! – сказал Трэвес. – Это очередной трюк!

– Я видела тебя в своем баре, – сказала Люнд, делая еще один шаг вперед. – Ты вынюхивал. – Ее голос был пустым, отстраненным.

– А я видел тебя на крыше кожевенного завода, Омин Люнд. Ты все еще метко стреляешь, несмотря на искусственную руку.

Она с некоторым стыдом посмотрела на свой протез.

– Мы получим медали? – С надеждой повторил бородач.

Трэвес обернулся к нему:

– Спейк, ты кретин, конечно же, нет! Он пришел, чтобы убить нас!

– Нет, я… – начал было я.

– Я хочу медаль! – неожиданно закричал Спейк, плавно и стремительно срывая с пояса лазерный пистолет, как может только опытный солдат.

Выбора у меня не оставалось.

Его выстрел пропорол наплечник моего плаща. А мой болт взорвался в голове Спейка, окропив кровью ржавого металлического орла на стене.

Началось сущее светопреставление.

Ветераны вскочили на ноги, открывая бешеную пальбу и рассредоточиваясь.

Я бросился на пол, и пули изрешетили гипсовую стену у меня за спиной. Мидас и Фишиг бросились внутрь, стреляя навскидку. Трое или четверо ветеранов рухнули, скошенные бесшумными иглами. Еще шестерых разорвало на части выстрелами из дробовика.

Трэвес побежал вдоль рядов скамеек, стреляя в меня из старой армейской лазвинтовки. Я откатился в сторону и выстрелил в ответ, но мой заряд ушел в сторону. Лицо Кватера исказилось: его прошили иглы, и бывший гвардеец сложился пополам.

Внутрь ворвалась Уорекс со своими отрядами огневой поддержки. Пламя из опрокинутых химических светильников взметнулось по стене.

Я поднялся на ноги… и меня отбросило лазерным импульсом, оторвавшим мне левую кисть.

Падая, я увидел Люнд, механические пальцы которой едва помещались в нерасточенную скобу лазвинтовки Трэвеса.

Мой болт ударил в Омин Люнд с такой силой, что ее пронесло над скамьями и ударило о стену. Ее тело сорвало со стены имперскую аквилу.

Ни один ветеран не вышел из стен ратуши живым. Перестрелка бушевала в течение двух часов. Пятеро арбитров Уорекс погибли, застреленные бывшими бойцами Девятого Саметерского полка. Ветераны стояли до последней капли крови. Лучшего о гвардейцах и не скажешь.

Это дело повергло меня в уныние и задумчивость. Я посвятил всю свою жизнь служению Империуму, защите его от многочисленных врагов, как внешних, так и внутренних, – но не против других его же служителей! Гвардейцы оставались преданными и честными и, как бы ни заблуждались, все же шли по пути, освященному именем Императора.

Люнд стоила мне руки. Рука за руку. На Саметере мне изготовили протез, но я никогда не пользовался им. В течение двух лет я проходил с опаленным обрубком, а потом хирурги на Мессине имплантировали мне полностью функционирующую конечность.

Но я считаю это даже слишком низкой платой за случившееся.

Я никогда больше не возвращался на Саметер. И по сей день там находят спрятанные тела. Все новые и новые тела людей, которые погибли во имя Императора.