Текст книги "Магос: Архивы Грегора Эйзенхорна"
Автор книги: Дэн Абнетт
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 40 страниц)
Ловушка. Чтобы я замолчал.
– И ты, и вся твоя свита, – сказала она. – Концы в воду.
Но вы не ожидали, что мы сможем пробраться сюда, верно? Ты собиралась убить меня… всех нас… в Хелтере.
Джафф сощурила глаза:
– Из-за Драшера вы забрались дальше, чем мы ожидали. Я оживила труп в Хелтере, но этого оказалось недостаточно. Я готовилась к следующей попытке. Но вы двигались вперед, несмотря на все мои усилия. Вы открыли врата Кештре. Но мы приспособились. Мы хорошо импровизируем.
– Это правда? – шепотом спросил Драшер у Эйзенхорна.
Инквизитор изо всех сил пытался сохранить концентрацию. Он выглядел смертельно больным. Щеки раскраснелись, а со лба стекали ручейки пота.
– Она не может лгать, – буркнул он. – При том уровне псионической пытки, что я использую, – не может.
– Макс жива? – спросил Драшер у Джафф. – Вы убили ее? Вы убили остальных?
– Не мешай! – огрызнулся Эйзенхорн. Он с трудом фокусировался.
Это Ткач Имматериума?
– Да, – Джафф дрожала и с трудом выдавливала из себя каждое слово.
Сколько лет он уже тут находится?
– Шестнадцать столетий с момента постройки. За ним следит династия магосов.
И Дрэйвен Сарк – последний из них?
– Величайший. Он нашел образцы своего деда. Терзание, порожденную Хаосом болезнь. На ее основе он приготовил сыворотку. Вирус, который позволяет испытуемым уберечься от эфирной скверны. Таким образом они могут пережить первые этапы трансформации в Ткаче.
Это сработало?
– Отбраковка образцов высокая, – сказала Джафф. Драшер буквально видел, как в ее глазах плещется ужас. Она изо всех сил пыталась молчать, но не могла. – Расход большой. Но сейчас процесс сработал. Он сработал на Сарке. Такая преданность. Самопожертвование. Совершенство. Он сделал все, чтобы оно сработало. Он сделал так, чтобы все сработало, как хотела Лилеан.
Зачем?
– Чтобы создать сосуды, – засипела Джафф. Из ее левой ноздри потекла тонкая струйка крови. – Плоть слаба. То, чего мы хотим добиться, превышает пределы возможностей человеческой формы. Мы хотим сотворить сосуды получше. Такие, которые смогут выдержать нагрузку. Мы называем их «граэли». Они бесценны, и создать их стоит больших усилий.
Я уже встречал граэлей. Грааль Охр.
Джафф вздрогнула, как будто звук этого имени причинил ей боль.
Он сказал, что он – Желтый Король. Или что он служит Желтому Королю.
– Служит, – всхлипнула Джафф.
А Орфей? Так зовут Короля?
– Прошу, прекратите, – закричала женщина.
Драшер тревожно взглянул на Эйзенхорна. Инквизитора трясло. Лицо исказилось в хищном оскале. Похоже, ему было так же больно, как и Джафф.
Говори.
– Лилеан создает граэлей, чтобы они служили Королю-в-желтом, – простонала она.
Для чего эти сосуды?
– Для истины варпа. Они должны иметь достаточно силы для того, чтобы произнести не одно слово Энунции, а все. Они должны вместить всю мощь первого языка, которая сокрушит оболочку простого смертного.
Как демонхосты наоборот? Человеческая душа в эфирном теле, вместо эфирной силы, заключенной в теле человека?
– Именно. Эвдемонические создания.
Добрые демоны? Я бы поспорил с вашей терминологией.
Джафф удивленно фыркнула. Кровь, стекающая из носа, запузырилась.
– Они – наша надежда и будущее, – сказала она. – С помощью граэлей мы сможем поведать истину гниющему богу-королю и положить конец Его тирании.
– Ну вот сейчас, когда она это рассказала, все обретает смысл, – заметил Драшер.
– Прошу, помолчите, – сказал Эйзенхорн с заметным усилием.
Джафф затряслась сильнее. Капли крови, стекавшие из носа, падали на пол и замерзали у ног.
– Сколько их сделали? Сколько граэлей уже создано?
– П-первые восемь. Он-ни отправились к Желтому Королю.
Куда?
Джафф закашлялась. Кровь хлынула и изо рта. Струи красной жидкости потекли из носа и глаз.
– Пожалуйста, хватит… – пробулькала она.
КУДА?
– К-квин-Мэб.
Где это?
– С-санкур, в Анг-гелусе.
– Где Лилеан Чейс?
Джафф начала задыхаться.
Где она?
Савант затряслась, и ее вырвало кровью.
Что такое Король-в-желтом?
– П-п-пожалуйс-ста… – прошелестела Джафф.
Ее левый глаз лопнул.
– Макс жива? – спросил Драшер.
Джафф провизжала:
– Да!
И умерла.
Глава семнадцатая
Одно слово
Драшер отвернулся. Он облокотился на перила платформы и принялся разглядывать медленно вращающиеся шестерни машины. Ему не хотелось, чтобы его вырвало. Магос боялся, что не сможет остановиться.
– Варварство какое-то, – тихо сказал он.
– Необходимость, – ответил Эйзенхорн, отрывисто и тяжело дыша. – Джафф была еретичкой. Убийцей. Предательницей.
Драшер медленно развернулся. Инквизитор сгорбился над исходящими паром останками Джафф.
– Никто такого не заслуживает, – сказал Драшер.
– Вы прожили очень уединенную жизнь, магос, – ответил Эйзенхорн. – Эта галактика куда более опасна и жестока, чем вы способны вообразить. И когда ты сражаешься с таким врагом, то не можешь позволить себе ни сантиментов, ни слабости.
– Я знаю, что вы собой представляете, – произнес магос.
– Я возмущен вашим вмешательством, – сказал инквизитор. – Допрос стоил мне очень дорого. И у меня оставалось еще несколько секунд, когда вы…
– Мне нужно было узнать о Жермене…
– Вы ее очень цените, – кивнул инквизитор. – Я понимаю. Но вы должны понять, что она – незначительная часть общей картины. Так же, как и вы. И я. Ваши чувства вас предают. Жизни двоих, сотни, тысячи людей – все они не важны в этой войне.
– Я собираюсь до конца жизни оставаться существом, способным на сантименты, – ответил Драшер. – И я очень рад, что я не такой, как вы. Я уже сказал, что я знаю, кто вы такой. Но вы почему-то решили проигнорировать мои слова.
Эйзенхорн поднялся и посмотрел магосу в глаза. Он выглядел сильно осунувшимся и смертельно бледным.
– И что же вы, по-вашему, знаете, магос?
– Что вы не инквизитор, – ответил тот. – Может, когда-то я были, но не сейчас. Вы – отступник, изгнанный собственными товарищами. Какую бы войну вы ни вели, какую бы цель ни преследовали, вы одни. У вас нет санкции. И нет официальной поддержки.
– Да, это так, – согласился Эйзенхорн. – Но все сказанное лишь демонстрирует, что Священные ордосы не понимают серьезности угрозы. Я их предупреждал, и они проигнорировали мои слова. Поэтому либо я должен действовать в одиночестве, либо вообще никто не встанет у них на пути.
– Но это вас беспокоит, – отметил Драшер. – Вы солгали. Вы и Вориет продолжаете притворяться, что представляете ордосы. Вы использовали эту ложь, чтобы рекрутировать меня и заручиться поддержкой Макс и ее людей.
– Инквизиторская розетта дает определенные преимущества, – сказал Эйзенхорн. – Она имеет вес. Если бы не она, вы бы не стали мне помогать. Или потребовалась бы куда бо́льшая сила убеждения. Образ инквизитора обязателен для моей работы.
– Так это просто удобная ложь? И это все, что вы можете сказать?
– На самом деле нет. – В глазах Эйзенхорна разгорался мрачный огонь. – Я – инквизитор. И был им всю свою жизнь. Я знаю, что моя цель – благородна и поможет защитить Золотой Трон. И если официальные структуры Инквизиции и другие институты власти Империума в своем невежестве считают меня кем-то другим, то это они ошибаются, а не я.
– Иной назвал бы это самообманом высочайшей степени.
– Можете называть это как хотите, магос, – парировал Эйзенхорн и оглянулся. – Кто-то идет, – прошептал он. – Псионическое проявление такой силы… и крики Джафф… Этого не могли не заметить.
Неохотно – но оставаться на месте ему хотелось еще меньше – Драшер двинулся за инквизитором по платформе. Он бросил взгляд на труп на полу:
– Мы просто оставим ее так?
– Поторопитесь, – отозвался Эйзенхорн.
Они спустились по ступеням на платформу ниже и спрятались в тени гигантских шестерен. Из укрытия открывался хороший обзор только что покинутой площадки. Эйзенхорн запустил руку под плащ и вытащил богато украшенный крупнокалиберный автопистолет. Драшеру показалось, что это оружие по размерам не уступает стандартных размеров карабину.
– Что мы… – начал Драшер.
Молчите.
На платформе появился долговязый татуированный мужчина, которого Драшер уже видел раньше. Он подбежал к телу Джафф и тут же отшатнулся с гримасой отвращения на лице. Настороженно озираясь, татуированный поднял лазпистолет и позвал:
– Блайг!
Спустя несколько секунд появился запыхавшийся толстяк:
– Что ты нашел? Кто кричал?
– С Джафф покончено.
– Проклятие! – выдохнул толстяк, заметив труп.
– Работа Эйзенхорна, – сказал татуированный. – Он где-то здесь и жаждет крови.
– Что он с ней сделал? – спросил толстяк, с жутким интересом разглядывая останки Джафф.
– Какая разница, Блайг? Нам нужно найти его до того, как все станет еще хуже.
– Стрикал уже вышла на охоту, – сообщил Блайг, проводя пухлой рукой по жидким седым волосам, и перехватил поудобнее тяжелую лазерную винтовку.
– Стрикал, при всех ее умениях, понадобится помощь, – ответил татуированный. – Этот ублюдок опасен ровно настолько, насколько о нем рассказывают. Давай, двигай обратно к клетке. Скажи Гоблеке, что случилось.
– Он будет в ярости, Давинч.
– Ну конечно. Поэтому поаккуратнее подбирай слова.
Татуированный, которого, как оказалось, звали Давинчем, посмотрел на своего тучного товарища:
– Давай, иди уже!
– А ты что будешь делать? – спросил Блайг.
– Проверю нижние уровни. До самого подвала. Хочу проверить, успела ли Джафф посадить магоса в клетку, прежде чем с ней случилось вот это. Если нет, то у нас на свободе двое посторонних. И скажи Гоблеке, что кому-то придется отправиться наружу. Есть еще один человек – эта Бетанкор. С ней тоже надо разобраться.
Блайг кивнул и начал взбираться вверх по ступеням.
– Поспеши! – крикнул Давинч ему вслед. – Возможно, Гоблека даже захочет запросить внешнюю поддержку, чтобы разобраться со всем этим.
Толстяк исчез из виду Давинч вытащил оба пистолета, обошел всю платформу и двинулся по направлению к лестнице, под которой сидели Драшер и Эйзенхорн.
Инквизитор положил руку на плечо магоса.
Драшер почувствовал неприятный псионический укол. Татуированный еретик внезапно оглянулся, как будто услышал, что его зовут, направился в противоположную сторону и быстро скрылся между шестерен машины.
– Вы могли его подстрелить, – прошептал Драшер.
– Мог, – согласился Эйзенхорн. – Но мне бы не хотелось потом сражаться со всеми, кто здесь есть. Нас осталось только двое, Драшер. Тишина и тени – наши лучшие друзья.
– И для чего конкретно нам нужно с ними дружить?
– Он упомянул Сарка. И Гоблеку.
– Я видел обоих, – сказал магос. – Там, на верхних уровнях, есть клетка. Психометрический сканер. Так ведь оно называется? Магос Сарк заперт внутри. Как животное. Он стал… я не знаю… фокусирующей линзой этой машины. Он – ее часть. Она работает благодаря ему.
– Джафф сказала то же самое.
– Но он утратил разум, – продолжил Драшер. – Он очень плох. По-моему, сейчас тут всем заправляет этот парень, Гоблека.
– Горан Гоблека – прекрасный оперативник. Когнитэ его ценят. Но наша основная цель – Сарк. Нужно его остановить. И сделать так, чтобы этот Ткач не смог больше создать ни одного граэля для Короля-в-желтом.
– Я не понял ничего из того, что сказала Джафф, – признался Драшер – Чего они пытаются добиться?
– Я и не жду от вас понимания, магос, – ответил Эйзенхорн. – Если честно, то я и не хочу, чтобы вы понимали. Но если вкратце, то Когнитэ через этого Короля-в-желтом пытаются погубить Империум. Я полагаю, что их итоговая цель – убийство Императора. И когда мы тут закончим, я отправлюсь на Санкур в субсектор Ангелус, найду там место под названием Квин-Мэб, выслежу и уничтожу Короля-в-желтом. Но для начала нужно разрушить это место, чтобы они больше не создали ни одного чудовища, способного послужить их целям.
Драшер кивнул:
– Тогда сейчас мы освободим Макс и…
– Она – не приоритет для нас, – сказал инквизитор.
– Она жива, Эйзенхорн.
– И это печально. Но не она – наш приоритет в этом задании, магос.
– Но мы не можем просто бросить ее…
– Можем.
– Нет, – твердо сказал Драшер. – Я не могу.
– Магос, вы все еще не поняли важности…
– Понял, – перебил Драшер. – Но, как вы уже потрудились отметить, я – существо, склонное к сантиментам. И я не брошу друга на смерть. Вы можете или помочь мне, или пойти на свою личную войну. Я иду в подвалы. Думаю, она там. С вашей помощью мы справимся быстрее, а потом мы оба поможем вам с Сарком.
– У нас нет столько времени.
– Тогда идите, куда хотите, и удачи вам, – заявил Драшер.
Эйзенхорн грозно посмотрел на магоса.
– И не пытайтесь мне приказывать, – добавил тот. – Вы – не инквизитор, а я – не один из ваших подчиненных.
– Магос, вы, знаете ли, очень раздражающий человек, – сказал Эйзенхорн.
– Да, это одно из моих действительно уникальных качеств. Скажите, а вы подозревали Джафф?
– Я всех подозреваю.
– И отсюда вся эта секретность и конфиденциальность в Хелтере. Никому ничего не рассказывать. Ничем не делиться. Вы никому не доверяете, верно?
– Не могу себе такого позволить.
– Мне вас жаль, – сказал магос.
– Я верю тем, кого знаю уже много лет, – тихо произнес Эйзенхорн. – Медее… Нейлу… – Выговорив имя наемника, он помолчал. А затем снова посмотрел Драшеру в глаза: – Я был уверен, что в моей свите есть шпион. Даже до того, как прибыл на Гершом. Потому я и держал все в секрете. Я думал, что это Вориет.
– Вориет? Серьезно?
– Он был дознавателем инквизитора Кирияка. И в самом деле работает на ордосы. Он пришел ко мне два года назад, сказал, что хочет присоединиться, что верит в мою работу и что Инквизиция не обращает внимания на эту угрозу. По сути, он стал отступником, и мы начали работать вместе.
– Но вы ему не поверили?
– Вориет очень способный, и он неплохо дополнил мой отряд. Но я действительно ему никогда не верил. Всегда считал его двойным агентом, которого ордосы послали, чтобы следить за мной.
– И вы держали его рядом с собой? – спросил Драшер, – И не убили, просто на всякий случай?
– Вориет приносил пользу, к тому же он хороший человек, – ответил Эйзенхорн. – Я был в курсе, кому он служит, поэтому относился к нему с осторожностью. Но также я надеялся… Надеялся, что если я дам ему поработать со мной, то он, возможно, увидит правду. Может, мне удалось бы его убедить в реальности угрозы.
– Чтобы он в самом деле перешел на вашу сторону? – Драшер задумался. – Нет, вы хотели чего-то большего, верно? Вы хотели, чтобы он отчитался перед своими хозяевами в ордо и убедил их в правильности ваших действий. Чтобы они поверили, что вы не отступник. Он был вашим обратным билетом. Вашим шансом вернуться в лоно Инквизиции.
– Вы проницательны.
– В этом есть глубокая ирония, сударь, – сказал магос. – Да что там, это просто смешно. Вы подозреваете всех. Считаете, что в вашей команде есть шпион. Что это Вориет – и, надо сказать, не без оснований. Однако используете его для восстановления сожженных мостов с инквизицией. А настоящим лазутчиком оказывается Джафф – причем агентом не вашего бывшего начальства, а, что куда хуже, настоящего врага.
– Она хорошо это скрывала. Так и работают Когнитэ.
– Вы не можете смириться с тем, что ордосы вас изгнали, верно? – спросил Драшер. – С тем, что вас объявили еретиком?
– Я не могу смириться с их слепотой и упрямством. – ответил Эйзенхорн, – Я бы мог добиться куда больших результатов и куда быстрее, если бы они мне не мешали, не говоря уж о том, чтобы помогать.
– Или… у вас не осталось друзей, и вам это не нравится.
– Сентиментальный вздор, – отрезал Эйзенхорн.
– Ну вот, а у меня есть друг, и я собираюсь ей помочь.
– Это опасное место, магос, а вы не способны сражаться. У вас недостаточно навыков, чтобы ее спасти.
– Так помогите мне.
– Нет, – сказал инквизитор, – Макс – не приоритет.
– Вот поэтому, сударь, у вас и нет друзей. – Драшер развернулся. – Я сделаю, что смогу А вы можете идти и делать, что должны. Я надеюсь, что мы не прощаемся, но, скорее всего, это последняя наша встреча, поэтому я желаю вам удачи.
Он направился к лестнице, ведущей вниз, и начал спускаться. Эйзенхорн какое-то время стоял и молча смотрел ему в спину, после чего захромал в противоположную сторону.
Драшер остановился и оглянулся. Эйзенхорн ушел.
– Трон… – прошептал магос.
На самом деле он не сомневался, что инквизитор передумает и присоединится к нему. Видно, у старого ублюдка и впрямь было каменное сердце.
И теперь Драшер остался один и понятия не имел, что и как ему нужно делать. Эйзенхорн сказал правду: Валентин Драшер – не боец. И ему и секунды не продержаться против головорезов Гоблеки.
Он играл в совершенно не своей лиге, и началось это тогда, когда Гарлон Нейл постучал в его дверь.
Магос пошел вниз по лестнице. Он предпочел бы, чтобы пистолет оставался в кармане, но все же вытащил оружие и крепко вцепился в него обеими руками.
Ему потребовалось некоторое время, чтобы добраться до нижних уровней башни. Куда дольше, чем представлял себе Драшер, – словно башня была намного выше, чем возможно в реальном мире, или уходила под землю на невероятную глубину.
Он шел медленно, прячась в тенях и вздрагивая каждый раз, когда под ним скрипела металлическая ступенька или платформа. Постоянное движение и гул колоссального Ткача заставляли магоса нервно ежиться. Он подпрыгивал каждый раз, когда какая-то часть машины неожиданно смещалась, и воображал преследующих его агентов Когнитэ.
Наконец магос спустился по лестницам, проходящим сквозь огромную стальную лонжеронную раму, на которую был установлен Ткач. Основание могло поспорить по фундаментальности конструкций с крупным мостом, и часть его конструкций крепилась к стенам башни, образуя с ними одно целое. Высокопрочные стальные тросы, натянутые повсюду, помогали поддерживать колоссальный вес машины.
Посмотрев вниз с мостика, проходящего под тяжелыми балками, Драшер увидел под собой платформу, выступающую из стены. Это крупное сооружение неправильной формы кое-как состряпали из стальных листов и бронелистов, и больше всего оно напоминало кусок обшивки какого-то древнего корабля, вырезанный и использованный для настила пола. В тех местах, где платформа ниспадала над пропастью, она прогнулась и истерлась. Бахрома из ржавого металла ниспадала над темной бездной.
Стены уходили вниз еще дальше, но Драшер смог рассмотреть влажный блеск. Судя по всему, основание башни было залито прометием или какой-то другой темной вязкой жидкостью. Все поверхности под рамой покрывал тонкий слой коричневатого масла. Ткач работал, если верить Джафф, уже много веков. И для нормальной работы такому механизму нужна была смазка. Драшер представил, как в течение всех этих лет за Ткачом следили, тщательно смазывая и протирая механизмы и шестерни машины. Под действием гравитации и работы механизмов эта смазка постепенно стекала вниз и, судя по всему, скопилась здесь, внизу, у основания башни, образовав бездонный колодец с отработанным маслом.
На нижней платформе, у стены, в ряд расположились шесть клеток, таких же как та, в которой держали Сарка. Тут же рядом были небольшая лаборатория, старый автоматический медицинский модуль и несколько металлических контейнеров. Освещали платформу лишь несколько толстых свечей, расставленных по периметру и в рабочей зоне. Из-за этого все казалось до странного похожим на какое-то капище, место для проведения нечестивого ритуала.
В неровном желтом свете Драшер рассмотрел человеческие силуэты только в двух клетках и двинулся вперед, чтобы получше оценить ситуацию. С мостика на платформу вела грубо сваренная лестница. Одной из сгорбленных фигур в клетках оказалась Жермена Макс. В соседней клетке лежал кто-то еще. На полу оставшихся узилищ валялись почерневшие человеческие кости.
Драшер подкрался к началу лестницы. Похоже, поблизости никого не было. Сердце магоса, пока он спускался, бешено колотилось. Макс подняла голову и увидела Драшера в тот момент, когда он ступил на платформу Она тут же метнулась к прутьям клетки и удивленно уставилась на него:
– Валентин? О Трон снятый! Валентин!
Он улыбнулся и прижал палец к губам. Во второй руке магос сжимал пистолет, но тут же убрал его в карман.
– Жермена, потише, – шепнул он и поспешил к клетке.
Она смотрела на него безумными глазами. Макс была вся в грязи, одна сторона лица опухла и посинела. Драшер опустился на колени и осмотрел травму. Маршал схватила его за руку сквозь прутья решетки.
– Что они с тобой сделали? – спросил он.
– Оглушили, – ответила Макс. – Ударили прикладом. Я в порядке, не надо так на меня смотреть. Просто вытащи меня отсюда.
Магос отпустил ее руки и принялся изучать клетку. Дверь он нашел без труда, но на ней не было ни замка, ни скважины. Он дернул ее.
– Я уже это пробовала, – саркастично заметила Макс.
– Не сомневаюсь.
– Он закрыл ее словом.
– Кто?
– Тот, кто меня оглушил. Здоровый гад. Черноволосый. Жуткие фиолетовые глаза.
– Гоблека, – сказал Драшер.
– Как только я отсюда выберусь, он умрет. Он убил Гарофара и Эдд.
– Обоих?
– Да, не моргнув и глазом. Я сдалась, а он просто…
Помолчав, Макс грустно добавила:
– Хадид заслужил лучшую смерть. Да и Эдд тоже.
– Что значит «он закрыл ее словом»? – спросил Драшер, снова дергая дверь.
– Я очнулась как раз, когда он бросил меня сюда. Он захлопнул дверь, потом произнес какое-то слово, и она заперлась.
– Энунция, – раздался хриплый голос из соседней клетки.
Драшер перевел взгляд на второго узника. Им оказался Вориет, и выглядел он ужасно. Горло и лоб украшали черные кровоподтеки, а глаза почти полностью заплыли. Дознаватель попытался сесть, но ему было слишком больно.
– Они используют Энунцию, – сказал он. Судя по звуку, в горле у него скопилось немало крови.
Драшер снова взглянул на Макс:
– Ты помнишь, что за слово он сказал?
Та покачала головой:
– Это даже и словом-то нельзя назвать. Я не поняла.
– Вориет, может, ты знаешь что-то такое об Энунции, что могло бы нам помочь? – спросил магос.
– Я бы уже открыл клетку, если бы мог, – ответил дознаватель. – Но Эйзенхорн ни с кем не делится этим знанием.
– Ты сильно ранен?
– Сломанная рука, раздробленная кисть… – Он показал на лицо и горло уцелевшей рукой: – И вот это.
– Где остальные? – спросила Макс у Драшера.
– Нейл мертв. Джафф тоже. Она нас предала.
– Джафф? – переспросил Вориет.
– Она была одной из них, сударь, – сказал магос. – Шпион Когнитэ в вашей команде. Это она натравила на нас ту тварь в крепости.
– Поверить не могу… – пораженно прошептала Макс.
Вориет тоже был в шоке.
– Одла? – прошептал он, отказываясь поверить.
– Она была Когнитэ, – произнес Драшер.
– Но она… Мы доверяли ей, – сказал Вориет.
– У вас, я смотрю, вообще большие проблемы с доверием, – заметил Драшер. – В любом случае ее больше нет. Эйзенхорн… разобрался с ней.
– Он жив? – спросил Вориет.
– Да.
– Почему он не с тобой? – поинтересовалась Макс.
– У него другие заботы, – ответил магос. Он снова провел пальцами по двери.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она.
Драшер покосился на Вориета:
– Приоритеты. Так ведь, дознаватель? Остановить Сарка, остановить все это. Вот что ему важно, А мы – расходный материал.
– Да пошел он! – зашипела Макс.
– Печально, – сказал Вориет. – Но я его понимаю, Эту ересь нужно искоренить. Мы – менее важны.
– Ах да! – саркастично протянул Драшер. – Долг!
– Мы дали клятву уважаемый.
– Что, даже ренегаты и отступники? – съязвил магос. – Я знаю про него, Вориет. А он знает про тебя.
– Что вы имеете в виду магос?
– Что ты присоединился к его банде ради слежки, Что ты говоришь о понимании его целей, но действуешь по наводке своих хозяев из ордо. Он подозревал тебя с самого начала.
– Это не так, – сказал дознаватель.
– Можешь отрицать сколько угодно. Наверное, так даже лучше. Но он знает, кто ты такой. И он держит тебя близко к себе в надежде, что ты поймешь и сам увидишь важность его работы. И выскажешься перед своим начальством в его пользу.
– Вы несете чушь! – прорычал Вориет.
– Посмотри на себя. Ты заперт в клетке в крепости Когнитэ в… как бишь оно называется? В сумрачной зоне. Ткач Имматериума, уважаемый, гудит над твоей головой и делает орудия под названием граэли, которые Когнитэ планируют использовать для создания армии своего Короля-в-желтом, которую он спустит на Терру. Посмотри вокруг и скажи мне в лицо, что это не та битва, в которой следует участвовать Священным ордосам. Им стоит прислушаться к Эйзенхорну. Они должны ему помочь, поддержать, а не объявлять еретиком.
Вориет не ответил.
– Откуда ты все это знаешь, Валентин? – спросила Макс, удивленно глядя на магоса.
– От Эйзенхорна. – Он пожал плечами. – И предательницы Джафф. Но это неважно, Жермена. Это не то дело, в которое стоит ввязываться простым людям вроде нас с тобой. Это все куда серьезнее – часть огромного мрачного мира, о котором мы практически ничего не знаем, будучи погруженными в нашу ежедневную рутину. Так что я просто вытащу тебя отсюда, после чего мы уберемся подальше и забудем обо всем этом.
– Как? – спросила она.
– Что «как»?
– Как ты собираешься меня вытащить?
– Это, – признал он, – проблема. Проклятая дверь не открывается. И я не знаю волшебного слова.
Драшер сел на пол и задумался. Затем поднялся на ноги и подошел к рабочему столу. На нем валялись грязные хирургические инструменты и стеклянные трубки с образцами, которые, он был уверен, лучше не трогать. Он искал что-нибудь подходящее, чтобы подцепить дверь. От его движений пламя свечей на площадке заколыхалось. В ящиках ничего не оказалось. Магос начал перекапывать контейнеры. Ну хоть что-то, хоть какой-нибудь ломик…
Ничего. Только мусор и старые медикаменты.
– Стоп! – внезапно сказал он. – Стоп-стоп-стоп.
– Что такое? – спросила Макс.
Они с Вориетом удивленно смотрели на торопливо семенящего к ним Драшера. Магос вытащил из кармана пистолет:
– Особые пули. Так их назвал бедолага Нейл. Особые пули, наподобие той, которой он прикончил того мертвеца. Их зачаровывал сам Эйзенхорн. Что-то типа амулетов, способных развеять магию.
Он направил дуло на клетку.
– Стой-стой! – крикнула Макс.
– Что такое? – спросил Драшер, – Я знаю, что не очень хорошо стреляю, но…
– Мне плевать, чем там заряжена эта штука, но ты собираешься стрелять в упор в чугунную клетку! Пуля срикошетит… Или ты промахнешься по прутьям и попадешь в меня.
– Маршал права, – согласился Вориет. – Не получится.
– Думаю, нет, – кивнул Драшер и грустно рассмеялся. – Я на какой-то миг почувствовал себя героем.
Он замолчал, после чего начал ковырять пистолет. Наконец после нескольких попыток ему удалось извлечь обойму.
– Что ты делаешь? – спросила Макс.
Магос вытащил верхнюю пулю, затем убрал обойму и пистолет обратно в карман. Он поднял снаряд к свету и прищурился:
– На нем и правда что-то написано. Трон знает что. Никогда ничего похожего не видел.
– И?..
– Мне надо… – Драшер задумался. – Сделать отливку или…
Сжимая пулю в руке, он побежал обратно к рабочей станции и осторожно взял одну из свечей. Пламя металось из стороны в сторону и моргало. Расплавленный воск стекал вниз и застывал на пальцах. С помощью старого стеклянного лабораторного скребка магос собрал горячий воск со столешницы.
После этого он быстро вернулся к клеткам и начал лепить комок из воска примерно в том месте, где должен был быть замок.
– Что ты делаешь? – снова спросила Макс.
– Концентрируюсь на работе, – ответил Драшер. – Проклятье, лепить что-то из этой штуки на удивление сложно. Вот…
– И что теперь?
– Надо дать воску остыть. Поговори со мной.
– Что?!
– Пока мы ждем, – улыбнулся магос. – Я напуган до чертиков. Поговори со мной. Расскажи что-нибудь.
– Например?
– Не знаю. Что-нибудь. Что-то из старых добрых деньков. Я иногда о них вспоминаю. И размышляю о тебе. Я был бестолковым мужем.
– Я прекрасно представляла себе, за кого выхожу замуж.
– Может, стоило подумать получше? – рассмеялся он.
Макс выдавила из себя улыбку:
– Нам обоим следовало получше думать. Ты – выдающийся человек, Валентин. Магос биологис. Вся твоя жизнь зависит от твоей работы. Как и моя. Нам нельзя было быть такими наивными оптимистами.
– Оптимистами или романтиками? – спросил он.
– И тем и другим, – согласилась маршал.
– А когда мы перестали быть оптимистами, Жермена? – поднял бровь магос.
Она опять улыбнулась:
– Лет пятнадцать назад, в Тихо.
– Печально, – сказал Драшер. – Знаешь, мне следовало взять от жизни больше. Наполнить ее множеством разных вещей. Быть кем-то еще, не только магосом. Думаю, неплохо бы нам снова стать оптимистами.
– Правда?
– Ага, кивнул он. – Тогда наши шансы, что это сработает, возрастут.
Он наклонился и потрогал комок воска.
– Давай-ка попробуем, – с этими словами он вытащил пулю, нашел вытравленное на ней слово и аккуратно прижал ее к воску. Когда он убрал руки, на мягком комке остался зеркальный отпечаток нечеловеческого слова.
– И что теперь? – спросила Макс.
Драшер подергал дверь. Она не сдвинулась с места.
– Подождем, – сказал он. – Возможно, заклинанию нужно время, чтобы подействовать.
– Ты ведь просто придумываешь всё это на ходу, да? – спросила Макс.
– Всегда так делаю, – ответил он. – Вся моя жизнь была придумана на ходу. Все какое-то нелепое и невероятное. Прямо как в одной из сказок бедняги Гарофара. Все кажется ненастоящим, особенно с тех пор, как ты пришла за мной на Костяное побережье. Фантастичное, неестественное и подчиняющееся законам, которые мне никто не позаботился объяснить.
– Могло и сработать, – сказал Вориет. Он подполз поближе и наблюдал за происходящим. – Надпись на пуле… Она могла сломать слово-замок. Энунция против Энунции.
– Давайте надеяться, что так и будет.
Макс подергала дверь:
– Что-то непохоже.
Магос заметил, что ее голос звучит более нервно, чем прежде.
– Потерпи, Жермена. Дай ему время сработать.
– Тебе легко говорить! – огрызнулась она. – Ты-то не заперт в клетке.
– Расскажи мне о «Верном сердце», – попросил он, пытаясь ее отвлечь.
– Что?..
– Ты специально им надушилась или делаешь так всегда? Я купил тебе тот флакон много лет назад. Если бы ты им постоянно пользовалась, то он бы кончился. Ты продолжала покупать эти духи?
– Чтобы вспоминать о тебе? Как же, надейся.
– То есть ты надушилась специально.
Маршал пожала плечами:
– Флакон стоял в шкафу. Я просто подумала…
– Что если от тебя будет исходить знакомый запах, – тихо произнес магос, – меня скорее удастся убедить. Ведь я решу, что небезразличен тебе и это нечто большее, чем рабочий визит.
Макс вздохнула:
– Мне жаль.
– Почему? Это умно. Ты же просто делала свою работу. Убеждение на подсознательном уровне.
– Нет, – сказал она. – Мне жаль, что я это сделала. Я и вправду надушилась, чтобы ты расслабился. Чтобы напомнить тебе о временах, когда мы были близки. Но теперь сожалею.
– Почему? – спросил магос.