Текст книги "Книга Жизни"
Автор книги: Дебора Харкнесс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 41 страниц)
– И выше тоже. Где-то на чердаке собрано все святое семейство. – Изабо указала наверх. – Я помню Томаса Мора высокомерным молодым человеком. С годами он ничуть не изменился. Мэтью это не волновало, а вот у Филиппа с Томасом несколько раз чуть ли не до драки доходило. Если его доченька утонет в сортире, ему это пойдет только на пользу.
Амира засмеялась. Глядя на нее, Фернандо тоже засмеялся. Вскоре хохотали все, даже Фиби.
– Из-за чего у вас столько шума? – спросила появившаяся в дверях Марта.
– Фиби приспосабливается к особенностям семьи де Клермон, – ответила я, вытирая глаза.
– Bonne chance[44], – сказала Марта, отчего все засмеялись еще громче.
Я расценила это как прекрасное напоминание: при всех наших различиях мы были семьей. Странной, со своими задвигами, как в тысячах других семей.
– А листы, которые вы привезли, – они тоже из коллекции Мэтью? – спросила Амира, направляя наш разговор в прежнее русло.
– Нет. Один достался мне от родителей, а второй находился в руках Эндрю Хаббарда – внука Мэтью.
– М-да… Как много страха…
Взгляд Амиры стал отсутствующим. Она обладала большой эмпатией и способностью глубоко проникать в ситуацию.
– Амира! – позвала я, пристально глядя на нее.
– Кровь и страх. – Она содрогнулась. Меня она не видела и не слышала. – В самом пергаменте, не только в словах.
– Может, стоит ее удержать? – спросила я Сару.
Во многих ситуациях второе зрение ведьмы оказывалось ценным подспорьем, и ей было лучше не мешать. Но Амира слишком быстро нырнула в видения иного времени и места. Если ведьма запутается в паутине образов и ощущений, ей оттуда не выбраться.
– Не надо ее удерживать, – сказала Сара. – Нас тут двое. Если она заблудится, мы ее вытащим.
– Молодая женщина. Мать. Ее убили на глазах детей, – бормотала Амира; от ее слов у меня скрутило живот. – Их отец уже был мертв. Ведьмы и колдуны принесли этой женщине тело ее мужа и заставили смотреть на то, как они с ним расправились. Она первая прокляла книгу. Столько знаний, потерянных навсегда. – Глаза Амиры закрылись, а когда открылись снова, там блестели непролитые слезы. – Из кожи этой женщины сделали пергамент.
Я знала, что пергамент для листов Книги Жизни был сделан из кожи ведьм, демонов и вампиров. Данные анализа ДНК не имели такой сильной эмоциональной окраски, как слова Амиры. Чувствуя, что меня сейчас вытошнит, я бросилась к двери. Корра возбужденно хлопала крыльями, пытаясь удержать равновесие, но близнецы занимали во мне все больше места, значительно сужая ей пространство для маневров.
– Успокойся. Ты не познаешь такую судьбу. Это я тебе обещаю, – сказала Изабо, перехватив меня.
От нее веяло холодной уверенностью. Невзирая на внешнюю хрупкость, она была очень сильной.
– Правильно ли я поступаю, пытаясь вернуть этой книге былую цельность? – спросила я, когда бурление в животе улеглось. – И смею ли я это делать без Мэтью?
– Правильно или нет, но начатое должно быть закончено. – Изабо убрала с моего лица выбившиеся волосы. – Диана, позвони ему. Он не хотел обрекать тебя на страдания.
– Нет. – Я замотала головой. – У Мэтью хватает своих дел. А у меня есть свои.
– Тогда давай их заканчивать, – сказала Изабо.
Чиппинг-Уэстон относился к числу живописных английских деревушек, любимых авторами романов, где сюжет закручен вокруг какого-нибудь таинственного убийства. Он был похож на открытку и даже на декорации для съемок фильма. Однако сама деревушка была вполне реальной, и в ее домах с соломенными крышами жили несколько сот человек. Дома стояли вдоль узких улочек. Местные власти сохраняли право наказывать жителей за те или иные проступки. В Чиппинг-Уэстоне было два паба; так что, если вы перессорились с половиной соседей, у вас оставалось место, где можно посидеть за пинтой вечернего пива.
Усадьбу мы нашли без труда.
– Ворота открыты, – сообщил Галлоглас, хрустя костяшками пальцев.
– Как ты собираешься действовать? – спросила я. – Подбежать к двери и начать дубасить по ней кулаками? – Я выбралась из машины Леонарда. – Идем, Фиби. Здесь наверняка есть дверной звонок.
Галлоглас двинулся следом. Войдя в открытые ворота, мы обогнули круглую каменную чашу. У меня возникло подозрение, что когда-то здесь журчал фонтан. Потом его засыпали землей. Нынче там росли два дерева, листве которых были приданы очертания такс.
– Как необычно, – пробормотала Фиби, глазея на зеленые скульптуры.
Входная дверь находилась посередине фасада. С обеих сторон ее окружал ряд низких окон. Кнопки звонка не было. Посетители возвещали о себе по старинке – металлическим дверным молотком, тоже имевшим форму таксы. Молоток был довольно неумело приделан к крепкой облицовочной панели. Здание строили в елизаветинские времена. Не дав Фиби прочесть мне лекцию о надлежащем отношении к старинным домам, я приподняла железную таксу и громко ударила в дверь.
Тишина.
Я постучала вторично, уже с большей силой.
– Мы же торчим на виду у дороги! – зарычал Галлоглас. – Такой хлипкой стены я еще не видел. Через нее даже ребенок перелезет.
– Не у всех есть ров, – напомнила я. – Сомневаюсь, что Бенжамен вообще слышал о Чиппинг-Уэстоне, не говоря уже о преследовании нас.
Мои слова ничуть не убедили Галлогласа. Он продолжал с беспокойством совы озираться вокруг.
Я собиралась ударить по двери в третий раз, как она вдруг широко распахнулась. На пороге стоял человек в авиационных защитных очках. Парашютный купол покрывал его плечи на манер плаща. Возле его ног с громким лаем вертелось несколько собак.
– И где вас носило?
Я даже не успела задуматься над его странным вопросом. Человек вдруг обнял меня. Собаки прыгали и резвились, приняв поведение хозяина за сигнал вести себя со мной дружелюбно. Хозяин усадьбы пропустил меня внутрь. Он сдвинул очки на лоб. Я ощутила характерный подталкивающий взгляд.
– Вы демон, – неизвестно зачем сказала я.
– А вы ведьма.
У демона были глаза разного цвета: один синий, другой зеленый. Оба глаза внимательно разглядывали Галлогласа.
– Он вампир. Но не тот, с которым вы были прежде. Хотя и в нем достаточно роста, чтобы заменить перегоревшие лампочки.
– Я не занимаюсь лампочками, – угрюмо произнес Галлоглас.
– Постойте. Я ведь вас знаю.
В моей памяти замелькали лица. Хозяин усадьбы был одним из демонов, которых я видела в Бодлианской библиотеке осенью прошлого года, впервые столкнувшись с «Ашмолом-782». Помнится, он любил кофе латте и разбирал проекторы для чтения микрофильмов. Он всегда ходил с пуговками наушников в ушах, даже когда они не были подключены к плееру.
– Тимоти? – спросила я.
– Он самый.
Тимоти повернулся ко мне, изобразив пальцами обеих рук шестизарядные револьверы. На нем и сейчас были ковбойские сапоги разного цвета: на сей раз зеленый и синий – под цвет глаз.
– Я же знал, малышка: мы еще встретимся, – произнес он, подражая героям вестернов.
– Так вы и есть Т. Дж. Уэстон? – спросила Фиби, пытаясь перекричать визжащих и тявкающих собак.
– Я вас не слышу, – ответил Тимоти, затыкая пальцами уши.
– Эй! – рявкнул Галлоглас. – Шавки, заткните пасть!
Лай мигом стих. Собаки уселись, высунув языки и восхищенно глядя на Галлогласа.
– Прекрасно! – воскликнул Тимоти и негромко свистнул.
Лай и возня возобновились.
Галлоглас чуть ли не силой втолкнул нас внутрь дома, бормоча что-то о линии прицела, оборонительных мерах и возможном повреждении слуха у Яблочка и Фасолинки. Однако тишина восстановилась только после того, как Галлоглас уселся на пол перед камином и позволил собакам лазить по нему. Он даже выдерживал их облизывание. Собаки вели себя так, словно он был вожаком их стаи, вернувшимся после долгого отсутствия.
– Как их зовут? – спросила Фиби, поглядывая на мелькающие хвосты.
– Гензель и Гретель. Это же так очевидно, – ответил Тимоти, удивленный недогадливостью Фиби.
– А четверо остальных? – невозмутимо поинтересовалась Фиби.
– Оскар, Молли, Рыжик и Лужица, – ответил Тимоти, указывая на каждую псину.
– Почему – Лужица? Она любит играть под дождем?
– Нет. Она любит делать лужицы на полу. Прежде ее звали Пенелопой, но теперь все в деревне называют ее только Лужицей.
Плавный переход от собачьей темы к Книге Жизни был невозможен, и я решила спросить напрямую:
– Вы купили лист пергамента с изображением дерева?
– Ага. – Тимоти по-детски моргнул.
– Вы готовы продать его мне? – задала я главный вопрос, понимая бессмысленность дипломатических ухищрений.
– Не-а.
– Мы готовы щедро заплатить, – сказала Фиби.
Пусть ей и не нравилось наплевательское отношение де Клермонов к старинным картинам, зато она быстро освоилась с фантастической покупательной способностью семьи.
– Лист не продается.
Тимоти почесал за ушами одному из любимцев. Получив порцию ласки, пес вернулся к Галлогласу и принялся грызть носок его сапога.
– А можно на него взглянуть? – спросила я.
Мне пришла мысль: попытаться одолжить у Тимоти этот лист.
– Конечно.
Тимоти сбросил парашют и, ничего не объясняя, вышел. Мы последовали за ним.
Он провел нас через несколько помещений, некогда служивших для иных целей. Середину бывшей столовой занимала потрепанная ударная установка с надписью на басовом барабане: «ДЕРЕК И СОКРУШИТЕЛИ». Другую комнату я бы назвала кладбищем электроники, если бы не диваны, обитые английским ситцем, и не полосатые обои.
– Это там… где-то, – сказал Тимоти, указывая на следующую комнату.
– Матерь Божия! – пробормотал изумленный Галлоглас.
«Там» означало бывшую библиотеку, а «где-то» – множество мест внутри помещения, напоминавшего лабиринт. Ящики, доставленные сюда, но до сих пор не открытые, связки писем, большие картонные коробки, полные нот, включая и довольно старые, некоторые были изданы в 1920-е годы. Кипы старых газет. Меня особенно поразила обширная коллекция часовых циферблатов всевозможных размеров, форм, внешнего вида и марок.
И еще – манускрипты. Их здесь были тысячи.
– Кажется, я положил его в голубую папку, – сказал Тимоти, почесывая подбородок.
Чувствовалось, он сегодня принимался за бритье, но почему-то не закончил, оставив две полосы седеющей щетины.
– И давно вы покупаете старые книги? – спросила я, взяв первую попавшуюся.
Это была записная книжка XVIII века, принадлежавшая какому-то немецкому студенту, изучавшему естественные науки. Нынче она представляла интерес разве что для узкого специалиста, занимающегося историей образования в эпоху Просвещения.
– С тринадцати лет. Тогда умер мой дед, и дом по наследству перешел ко мне. Мать бросила меня, когда мне было пять. Дерек – мой отец – умер от случайной передозировки, когда мне едва исполнилось девять. Так я остался с дедом. – Тимоти с гордостью оглядел лабиринт. – С тех пор я восстанавливаю усадьбу. На втором этаже находится галерея. Хотите взглянуть на мою реставрацию картин?
– Быть может, потом, – сказала я.
– Ну ладно, – разочарованно вздохнул он.
– А чем вас интересуют манускрипты?
Демоны отчасти были похожи на моих студентов: те и другие не любили слишком конкретных вопросов.
– Они, как и дом, напоминают мне о том, чего нельзя забывать, – сказал Тимоти, посчитав расплывчатые слова исчерпывающим ответом.
– Если повезет, какой-нибудь манускрипт напомнит ему, куда он положил лист из твоей книги, – шепнул мне Галлоглас. – Если нет, мы можем неделями рыться в этой антикварной помойке.
У нас не было этих недель. Я хотела как можно быстрее добыть «Ашмол-782» из Бодлианской библиотеки и вложить туда вырванные листы. Тогда Мэтью сможет вернуться. Без Книги Жизни мы были беззащитны перед Конгрегацией, Бенжаменом и личными амбициями Нокса и Герберта. Если же Книга окажется у нас, им всем придется играть по нашим правилам. И не важно, есть у нас свой клан или нет. Я засучила рукава.
– Тимоти, вы не возражаете, если я применю магию в вашей библиотеке? – Элементарная вежливость обязывала меня спросить хозяина.
– А она у вас громкая? – поинтересовался Тимоти. – Собаки не любят шума.
– Нет, – ответила я, мысленно перебирая возможности. – Думаю, все пройдет совсем бесшумно.
– В таком случае пожалуйста, – облегченно вздохнул Тимоти.
Он снова надвинул очки. Вероятно, для большей безопасности.
– Опять магия, тетушка? – укоризненно посмотрел на меня Галлоглас. – Недавно ты выложилась по полной.
– Дождись завтра, – шепотом сказала я.
Если все три листа окажутся в моих руках, я намеревалась отправиться прямиком в Бодлианскую библиотеку. А там уже будет не до церемоний.
С пола поднялся ворох бумаг.
– Ты уже начала? – встревожился Галлоглас.
– Не успела.
– Тогда откуда это шевеление?
Галлоглас шагнул к движущейся бумажной груде.
В ворохе образовалась щель, и оттуда, бесцеремонно отодвинув какой-то манускрипт в кожаном переплете и дребезжащую коробочку с перьями, высунулся виляющий хвост.
– Лужица! – воскликнул Тимоти.
Собака вылезла задом, таща за собой голубую папку.
– Умная собачка, – заворковал Галлоглас, присел на корточки и протянул руку. – А теперь принеси эту папочку мне.
Лужица стояла, держа в зубах папку с драгоценным листом из «Ашмола-782». Она была очень горда собой. Ей понравился комплимент Галлогласа, но выполнять его приказ собака не торопилась.
– Она хочет, чтобы вы побегали за ней, – объяснил Тимоти.
– Буду я еще бегать за каждой собакой! – буркнул Галлоглас.
Кончилось тем, что мы все гонялись за ней. Лужица была невероятно быстрой и умной таксой среди всех ее прошлых и нынешних сородичей. Она ныряла под мебель, делала обманные броски и снова исчезала из виду. Галлоглас бегал быстрее остальных, но значительно уступал Лужице в размерах. Она снова и снова выскальзывала у него из рук, наслаждаясь своим озорством.
И все же беготня утомила Лужицу. Ей требовалось отдышаться, и потому она улеглась на пол, положив перед собой слегка обслюнявленную папку. Галлоглас тут же схватил сокровище.
– Ты моя умная девочка! – Тимоти поднял на руки тяжело дышащую таксу. – Летом ты обязательно выиграешь Большие состязания среди такс. Можешь не сомневаться. – Тимоти снял с ее когтя прицепившуюся бумажку. – Это же квитанция моего муниципального налога.
Галлоглас протянул мне папку.
– Право открыть папку заслуженно принадлежит Фиби, – сказала я. – Если бы не она, никакая магия не привела бы нас сюда.
Я передала папку Фиби, и она шумно ее открыла.
Изображение на листе пергамента было удивительно ярким. Казалось, его нарисовали только вчера. Живость красок и тщательная прорисовка тел, составляющих ствол дерева и его листья, усиливали магическую пульсацию. Изображение обладало несомненной силой.
– Какая красота! – прошептала Фиби. – Это и есть лист, который мы искали?
– Он, – ответил Галлоглас. – Древо Жизни.
Фиби вложила лист в мои ожидающие руки. Едва пергамент их коснулся, они ярко засветились. В воздух полетели разноцветные искры. Из пальцев потянулись нити магической силы, соединяясь с пергаментом. Легкий треск напоминал треск электрических разрядов.
– Этот лист полон энергии, но не вся она благоприятная, – сказал Тимоти, отходя назад. – Нужно поскорее вернуть лист в книгу, которую вы обнаружили в Бодлианской библиотеке.
– Вы отказываетесь продать нам иллюстрацию. Может, вы одолжите мне ее? Всего на день.
Я могла бы отправиться в Болдианскую библиотеку, заказать «Ашмол-782» и назавтра вернуть лист Тимоти… если, конечно, Книга Жизни, заполучив лист, позволит снова его вырвать.
– Не-а, – покачал головой Тимоти.
– Вы не желаете продавать лист. Одолжить его мне вы тоже не хотите, – сказала я, чувствуя нарастающее отчаяние. – Вас что-то связывает с ним? Какие-то чувства?
– Естественно. Ведь он мой предок!
Глаза собравшихся устремились к листу с красочной иллюстрацией, который я по-прежнему держала в руках. Даже Лужица с возросшим интересом смотрела на пергамент, втягивая воздух длинным, тонким носом.
– Откуда вы это знаете? – шепотом спросила я.
– Я вижу разные штучки. Микрочипы, нужные слова в кроссвордах, вас, того беднягу, чья кожа пошла на пергамент. Я понял, кто вы такая, едва увидев вас в читальном зале герцога Хамфри. – Лицо Тимоти опечалилось. – Я вам так и сказал. Но вы не захотели меня слушать и ушли с большим вампиром. Вы – та, кому откроется.
– Что откроется? – спросила я.
У меня сдавило горло. Видения демонов были причудливыми и сюрреалистичными, но порой оказывались шокирующе точными.
– Откроется то, как все это началось: кровь, смерть, страх. Вы – та, кто сумеет раз и навсегда положить этому конец. – Тимоти шумно вздохнул. – Вы не можете купить мне деда. И одолжить на время – тоже. Но если я отдам вам лист на хранение, вы сделаете так, что смерть деда обретет какой-то смысл?
– Этого, Тимоти, я обещать не могу. – Я не могла давать обещаний исполнить столь значительную и неясную просьбу. – Мы не знаем, как поведет себя Книга Жизни. Я никоим образом не могу гарантировать, что все изменится.
– А вы можете обещать, что его имя не будет забыто… после того, как узнаете значение имени? – спросил Тимоти. – Вы же знаете, как важны имена.
Мне стало жутковато. Те же слова я слышала от Изабо вскоре после нашей первой встречи. Перед мысленным взором мелькнуло лицо Эдварда Келли. «Вы найдете здесь и ваше имя!» – крикнул он, когда император Рудольф велел ему отдать Книгу Жизни. У меня зашевелились волосы на затылке.
– Я не забуду его имя, – пообещала я.
– Иногда этого достаточно, – сказал Тимоти.
Глава 28
Время перевалило за полночь. Прошло еще несколько часов, унесших с собой все мои надежды уснуть. Туман немного рассеялся, и яркий свет полной луны пробивал его серые клочья, цеплявшиеся за стволы деревьев и парковые овраги, где ночевали олени. Но не все. Кому-то тоже не спалось, и эти полуночники бродили среди пожухлой травы в поисках корма. Скоро ударит мороз. Я это чувствовала, ибо была настроена на ритмы земли и неба. Настроенность я начала ощущать сравнительно недавно. Она бы пригодилась мне в прошлом, где людям было привычнее определять время по солнцу, а не по циферблату часов и сезоны года диктовали не только род занятий, но и лекарства, прописываемые врачами.
Я снова лежала в нашей спальне, где мы с Мэтью провели первую ночь в XVI веке. Изменения, которые она претерпела, были незначительными. Появилось электрическое освещение. Возле очага замерла сонетка звонка – реликт Викторианской эпохи. Услышав звонок, слуги спешили в спальню хозяев: выслушать приказание или принести чай. Я только не понимала, зачем такой звонок нужен в доме вампиров. Из соседней комнаты сюда перетащили шкаф. Этим перемены заканчивались.
Наше возвращение в Олд-Лодж после встречи с Тимоти Уэстоном омрачилось неожиданным инцидентом. Получив последний из вырванных листов Книги Жизни, я хотела отправиться в Оксфорд. Я вполне туда успевала: в учебный период читальный зал герцога Хамфри был открыт до семи вечера. Галлоглас заявил, что ни в какой Оксфорд я не поеду. Когда Леонард вызвался меня отвезти, Галлоглас пригрозил убить юного вампира, рассказав со всеми красочными подробностями, как он это сделает. Затем Фернандо и Галлоглас удалились якобы для разговора наедине. После этого разговора Галлоглас вернулся с быстро заживающей рассеченной губой и почти исчезнувшим синяком под глазом. Подойдя к Леонарду, он пробурчал слова извинения.
– Ты никуда не поедешь, – заявил Фернандо, увидев, что я направляюсь к двери. – Завтра я тебя туда отвезу, а сегодня и не мечтай. Галлоглас прав: ты выглядишь как ходячая смерть.
– Нечего сюсюкать надо мной, – процедила я сквозь зубы.
С моих пальцев и сейчас сыпались искры.
– Я буду сюсюкать над тобой, пока не вернется твой муж и мой сир, – ответил Фернандо. – Единственный, кто может заставить меня повезти тебя в Оксфорд сегодня, – это Мэтью. Если хочешь, позвони ему.
Фернандо вытащил свой мобильник. На этом мои возражения закончились. Я с кислой миной приняла ультиматум Фернандо, хотя чувствовала себя никудышно. Голова раскалывалась от боли. За прошедшую неделю я растратила столько магической силы, сколько не тратила за все прежние годы.
– Пока листы находятся у тебя, никто не сможет завладеть манускриптом, – сказала Амира, пытаясь меня утешить.
Слабое утешение, когда «Ашмол-782» находился дразняще близко.
Но даже вид трех листов, разложенных на длинном столе в большом зале, не поднял мне настроения. С самого отъезда из Мэдисона я предвкушала этот момент, испытывая благоговейный трепет, а когда он наступил, во мне не было ни трепета, ни даже радости.
Фиби расположила листы так, чтобы их края не соприкасались. Мы на собственном горьком опыте узнали об их свойстве взаимного притяжения. Минувшим вечером, собираясь ехать в Бодлианскую библиотеку, я сложила листы вместе и вдруг услышала тихие причитания, сменившиеся бессвязной болтовней. Это слышали все, даже Фиби.
– Тебе нельзя везти листы в Бодлианскую библиотеку и пытаться вложить их в заколдованный манускрипт, – сказала Сара. – Это чистое безумие. В библиотеке наверняка окажутся ведьмы. Они сразу к тебе сбегутся.
– И откуда мы знаем, как Книга Жизни ответит на их возвращение, – подхватила Изабо, тыча пальцем в рисунок дерева. – Вдруг манускрипт закричит? Вдруг выпустит на свободу призраков? Не исключено, что действия Дианы могут вызвать потоп или пожар.
После личного участия в бдении ведьм Изабо восполнила пробелы в своих знаниях и теперь была готова обсуждать широкий круг тем, включая явления призраков и оккультные феномены, наблюдавшиеся на Британских островах за последние два года.
– Тебе придется выкрасть манускрипт, – сказала Сара.
– О чем ты говоришь, Сара? Я штатный преподаватель Йельского университета. Я не могу опуститься до воровства! Моя научная карьера…
– Вероятно, уже завершилась, – закончила за меня тетка.
– Умерь прыть, Сара, – упрекнул ее Фернандо. – Даже для тебя это попахивает крайностями. Наверняка есть вполне законный способ, позволяющий Диане взять этот «Ашмол-782» и через некоторое время вернуть.
Напрасно я пыталась им втолковать, что правила Бодлианской библиотеки строжайше запрещали выносить книги за пределы читальных залов. Вопросами логистики у нас занимались Изабо и Сара. Безопасностью ведали Галлоглас и Фернандо. При таком раскладе я могла только советовать и предупреждать. Все четверо действовали еще своевольнее, чем Мэтью.
Неудивительно, что в четыре часа утра, так и не сомкнув глаз, я стояла у окна, дожидаясь восхода солнца.
– Что же мне делать? – вслух спросила я, прижавшись лбом к холодному ромбовидному стеклу.
Едва я произнесла вопрос, как кожа испытала странный толчок, похожий на удар электрического тока. Из лесу вышла мерцающая фигура в белом. Рядом шел белый олень. Удивительное животное спокойно шагало рядом с женщиной, ничуть не боясь ни лука, ни колчана со стрелами. Богиня!
Она остановилась, поглядев на мое окно.
– Почему ты так грустна, доченька? – прошептал ее серебристый голос. – Неужели потеряла то, что тебе дороже жизни?
Я научилась не отвечать на ее вопросы. Она лишь улыбнулась моему упрямству.
– Не бойся, выйди ко мне на свет полной луны. Возможно, ты снова обретешь утраченное.
Богиня опустила руку на оленьи рога и ждала.
Я сумела незаметно выскользнуть из дому. Под ногами хрустел гравий дорожек сада, где подстриженные кусты образовывали лабиринт. Его сменили темные пятна травы, уже тронутой инеем. Вскоре я стояла перед богиней.
– Зачем ты пришла? – спросила я.
– Чтобы помочь тебе. – В лунном свете ее глаза были серебристо-черными. – Если ты хочешь завладеть Книгой Жизни, тебе придется кое-что отдать взамен. Нечто весьма ценное для тебя.
– Я и так достаточно отдала. – У меня дрожал голос. – Родителей. Первого ребенка. Потом тетку. Даже моя жизнь принадлежит не мне, а тебе.
– И я не бросаю тех, кто мне служит.
Богиня вынула из колчана стрелу. Длинную серебряную, с хвостовиком из перьев совы.
– Возьми, – сказала она, протягивая мне стрелу.
– Нет, – покачала я головой. – Сначала я должна узнать цену твоего подарка.
– Со мной никто не спорит.
Богния вложила стрелу в лук, прицелилась. Только сейчас я заметила, что стрела не имеет заостренного наконечника. Рука богини туго натянула серебристую тетиву.
Я не успела что-либо сделать. Стрела богини ударила меня в грудь. Я почувствовала обжигающую боль. Невидимые пальцы дернули цепочку на шее. Между левой лопаткой и спиной стало тепло. Кожу покалывало. Разорванные звенья золотой цепочки, на которой висел наконечник другой стрелы – подарок Филиппа, – сползли к ногам. Я ощупала ткань, ожидая наткнуться на липкое пятно крови, но пальцы ощутили лишь дырочку там, где стрела пробила одежду.
– Тебе не убежать от моей стрелы. Этого не может никто. Теперь стрела – часть тебя, – сказала богиня. – Даже те, кто от рождения наделен силой, должны носить оружие.
Я оглядела землю под ногами, ища подарок Филиппа. Потом выпрямилась и почувствовала острие наконечника, упирающееся мне в ребра. Я в немом изумлении посмотрела на богиню.
– Мои стрелы не знают промаха, – сказала богиня. – Когда она тебе понадобится, действуй без промедления. И целься метко.
– Куда переместили фонды?
Такого просто не могло быть. Особенно сейчас, когда мы вплотную приблизились к нахождению ответов.
– В Библиотеку Рэдклиффа, – извиняющимся тоном ответил Шон. Его терпение быстро таяло. – Ну что вы печалитесь, Диана? Это же не конец света.
– Но… это…
Я не договорила. Бланк с запросом на «Ашмол-782» выпал у меня из пальцев.
– Неужели вы не смотрите свою электронную почту? Мы несколько месяцев подряд рассылали уведомления о частичном перемещении фондов, – сказал Шон. – Как я понял из ваших слов, место, где вы находились, было недосягаемо для Интернета. Учитывая все это, я охотно приму вашу заявку и отправлю ее на обработку в систему поиска. Но все манускрипты из коллекции Ашмола перемещены. Их невозможно заказать в здешний читальный зал. Нужны очень серьезные основания. Например, связь заказываемого манускрипта с манускриптами и картами, оставшимися здесь.
Утром, перед поездкой сюда, мы постарались учесть самые разные непредвиденные обстоятельства, однако в их число не входило решение Бодлианской библиотеки переместить редкие книги и манускрипты из зала герцога Хамфри в Библиотеку Рэдклиффа. Сара и Амира остались дома с Леонардом на случай, если нам понадобится магическая поддержка. Галлоглас и Фернандо находились снаружи. Оба слонялись вокруг статуи Уильяма – сына Мэри Сидни, где их фотографировали посетительницы, очарованные атлетическими фигурами обоих. Изабо получила доступ в библиотеку, сделав пожертвование начальнику отдела развития. Сумма пожертвования была близка к ежегодному бюджету Лихтенштейна. Теперь ей устроили частную экскурсию по библиотеке. Фиби, учившаяся в колледже Крайст-Чёрч, была единственной в моей свите, кто имел читательский билет. Мы вместе прошли в читальный зал герцога Хамфри. Теперь невеста Маркуса терпеливо дожидалась меня, сидя на диванчике у окна с видом на сад Эксетер-колледжа.
– Как же все это меня достало! – пробормотала я сквозь зубы.
Пусть множество редких книг и драгоценных манускриптов перебрались на новое место, я была абсолютно уверена: «Ашмол-782» по-прежнему здесь. Как-никак мой отец магически соединил Книгу Жизни не с ее каталожным номером, а с библиотекой. В 1850 году Библиотеки Рэдклиффа еще не существовало.
Я посмотрела на часы. Всего лишь половина одиннадцатого. Тишину двора нарушили звонкие детские крики. Очередная школьная экскурсия. Эхо, отражавшееся от каменных стен, множило этот гам. Сколько времени мне понадобится, чтобы придумать достаточное основание, которое удовлетворило бы Шона? Нам с Фиби нужно сделать перегруппировку сил. Я потянулась к пояснице, где застрял кончик стрелы богини. Древко заставляло меня держаться прямо. Стоило немного ссутулить плечи, и я получала предупреждающий укол.
– И не думайте, что вам будет легко соорудить убедительную причину для заказа манускрипта сюда, – предостерег меня Шон, читая мои мысли.
Люди здорово умели пробуждать их спящее шестое чувство в самые неподходящие моменты.
– Ваш друг уже несколько недель подряд рассылает всевозможные запросы, но его неизменно перенаправляют на Паркс-роуд.
– Как он выглядит? Твидовый пиджак? Вельветовые брюки?
Если Питер Нокс сейчас в читальном зале, я его задушу.
– Нет. Я про того типа, что сидит возле картотеки.
Шон ткнул пальцем в сторону Селден-Энда.
Я осторожно вышла из закутка, где стоял стол Шона, и почувствовала на себе леденящий взгляд вампира. Неужели Герберт?
– А вот и мистресс Ройдон.
Это был не Герберт.
Рука Бенжамена обнимала плечи Фиби. На воротнике ее белой блузки краснели капельки крови. Я впервые видела Фиби по-настоящему испуганной.
– Герр Фукс, – нарочито громко произнесла я в надежде, что Изабо или Галлоглас расслышат это имя даже сквозь детский гвалт. Свои ноги я заставила двигаться ровными, уверенными шагами. – Какая неожиданность! Встретить тебя здесь, да еще таким… изобретательным.
Глаза Бенжамена скользнули по моей груди и опустились к выпирающему животу, где лежали близнецы. Один из них яростно лягался, словно намереваясь пробить себе путь к свободе. Корра тоже извивалась и рычала, вырываясь наружу.
Мне вспомнились обязательства, сопровождающие получение читательского билета. Одним из первых там шло строжайшее соблюдение мер противопожарной безопасности.
– Я ожидал Мэтью, но вместо него судьба подарила мне встречу с его подругой. И с невестой моего братца тоже.
Нос Бенжамена уперся в пульсирующую жилку под ухом Фиби. Зубы вампира прокусили ей кожу. Фиби держалась из последних сил, чтобы не закричать.
– Маркус – примерный мальчик. Вечно держится возле папочки. Интересно, вступится ли он за свою зверюшку, когда я завладею ею?
– Бенжамен, отпусти ее.
Произнесенные слова показались мне бессмыслицей. Бенжамен и не собирался отпускать Фиби.
– Не беспокойся. Я не оставлю тебя без внимания, – пообещал он Фиби, поглаживая вздрагивающую жилку. – Кстати, мистресс Ройдон, у меня и на тебя большие планы. Как вижу, ты прекрасный инкубатор.
Куда подевалась Изабо?
Стрела жгла мне спину, побуждая употребить ее силу против Бенжамена. Но как я могла выстрелить по этому негодяю, не рискуя задеть Фиби? Тем более что он поставил Фиби впереди наподобие щита.
– Эта красавица мечтает стать вампиршей.
Губы Бенжамена опустились к шее Фиби. Из ее собственных губ раздался тихий стон.
– Я могу осуществить твои мечты. Если повезет, я отправлю тебя к Маркусу, но с такой сильной кровью, что ты поставишь своего женишка на колени.
В мозгу зазвучал голос Филиппа: «Думать и оставаться в живых». Таким было его задание. Однако мои мысли неслись по хаотичным кругам. Угрозы Бенжамена я встречала обрывками заклинаний и полузабытыми предупреждениями Благочестивой Олсоп. Нужно сосредоточиться.
