Текст книги "Книга Жизни"
Автор книги: Дебора Харкнесс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 41 страниц)
Остекленевшие глаза Джека обратились к Мэтью.
– Пей! – приказал Мэтью, приподнимая подбородок Джека на несколько дюймов.
Джек фыркал и пытался оттолкнуть Мэтью. Но Хаббард держал его мертвой хваткой, что позволило Мэтью перелить в горло Джека содержимое кувшина.
Вода вызвала икоту. Хаббард ослабил хватку.
– Так-то оно лучше, Джеки, – сказал Галлоглас.
Я откинула Джеку волосы с потного лба. Он согнулся, держась за вздымающийся живот.
– Я забрызгал вас кровью, – прошептал он.
Моя рубашка стала пятнистой.
– Ну забрызгал, – согласилась я. – Мне не привыкать к вампирской крови.
– Теперь тебе надо отдохнуть, – сказал ему Мэтью. – Ты утомлен.
– Я не хочу спать.
Внутри у него продолжало бурлить и клокотать. Резкими глотательными движениями Джек пытался не допустить повторения.
– Тише, – сказала я, массируя его шею. – Обещаю тебе: кошмарных снов не будет.
– Откуда такая уверенность? – спросил Джек.
– Магия.
Я начертила ему на лбу пятый узел и шепотом произнесла грамарий:
– Зеркало сияет, чудовища трясутся, кошмары отгоняет, чтобы ему проснуться.
Глаза Джека начали закрываться. Он повернулся на бок, по-детски свернулся клубочком и уснул.
Я соткала второе заклинание – специально для Джека. Слова не требовались, поскольку этим заклинанием пользовалась только я. Нити вокруг Джека выглядели жутким спутанным клубком. Красный, черный, желтый. Других цветов не было. Я протянула к нему целительные зеленые нити, окружавшие меня. Добавила белых. Они разрушали проклятия и способствовали новым начинаниям. Я сплела их и обвязала вокруг запястья Джека, укрепив косичку надежным узлом с шестью перекрестьями.
– Наверху пустует гостевая комната, – сказала я. – Уложим Джека там. Если он проснется раньше времени, Лоберо и Корра сразу дадут нам знать.
– Вы не возражаете? – спросил у Хаббарда Мэтью.
– В том, что касается Джека, вам не требуется моего разрешения, – ответил Хаббард.
– Требуется, поскольку вы его отец, – возразил Мэтью.
– Я всего лишь его создатель, – тихо вздохнул Хаббард. – Его отец – вы, Мэтью. И всегда им были.
Глава 19
Мэтью отнес Джека на третий этаж, держа его так, словно нес ребенка. Лоберо и Корра сопровождали нас. Оба существа понимали, что́ от них требуется. Пока Мэтью стаскивал с Джека липкую от крови футболку, я рылась в гардеробе нашей спальни, пытаясь найти ему какую-нибудь одежду. При росте шесть футов Джек сильно уступал Мэтью в плечах. Я раскопала футболку, какие носили гребцы из команды Йельского университета. Я иногда спала в ней. Мне футболка была велика, а Джеку, пожалуй, в самый раз. Мэтью быстро нацепил ее на спящего Джека, просунув запрокинувшуюся голову в вырез. Мое заклинание держало юного вампира в состоянии глубокого сна.
Все происходило молча, не считая коротких слов исключительно по делу. Мы устроили Джека на кровати, укрыли одеялом. Лоберо наблюдал за каждым нашим движением. Корра устроилась на потолочном светильнике, внимательно глядя немигающими глазами. Под весом драконихи абажур угрожающе согнулся.
Я провела по песочным волосам Джека, потрогала темное пятно на шее, затем приложила руку к сердцу. Даже во сне разум, тело и душа сражались за контроль над его личностью. Хаббард уверял нас, что внешне Джек навсегда сохранит облик двадцатиоднолетнего парня, но иногда мне казалось, что ему втрое больше, настолько усталым выглядело его лицо.
За эти несколько лет Джек многое пережил. Стараниями Бенжамена даже слишком многое. Мне захотелось, чтобы этот безумец исчез с лица земли. Пальцы левой руки растопырились сами собой. Запястье пылало в том месте, где его опоясывал узел. Магия была не чем иным, как осуществленным желанием, и магическая сила в жилах отзывалась на невысказанное желание мести Бенжамену.
– Мы несли ответственность за Джека и подвели его. – Я произносила слова, не узнавая своего голоса. – И Энни тоже…
– Зато мы не подвели его в нашем времени. – Глаза Мэтью, как и мои, были полны гнева и печали. – Энни мы уже ничем не сможем помочь. Только молиться за упокой ее души.
Я кивнула, с трудом удерживая клокочущие эмоции.
– Прими душ, ma lionne. А то прикосновение Хаббарда, кровь Джека…
Чужой запах на моей коже – для Мэтью это было невыносимо.
– Я побуду с ним, пока ты моешься. Потом мы спустимся вниз и поговорим с… моим внуком. – Два последних слова Мэтью произнес с заметным трудом, будто приучал язык их выговаривать.
Я сжала его руку, легко поцеловала Джека в лоб и отправилась в ванную в надежде смыть с себя все события сегодняшнего вечера.
Через полчаса мы спустились вниз и обнаружили Галлогласа и Хаббарда сидящими за простым сосновым обеденным столом. Они устроились друг против друга и вели поединок гневных взглядов, сопровождаемых рычанием. Я порадовалась, что Джек спит и не видит этой сцены.
Мэтью отпустил мою руку и пошел на кухню. Он принес бутылку газированной воды для меня и три бутылки вина. Расставив их, он вернулся за штопором и четырьмя стаканами.
– Может, ты и доводишься мне родственником, но я никогда не любил тебя, Хаббард. И сейчас не люблю.
Рычание Галлогласа поутихло, но этот звук будоражил меня даже сильнее. Таких звуков я не слышала ни у людей, ни у вампиров.
– Взаимно, – ответил Хаббард.
Он взгромоздил портфель на стол и оставил в пределах досягаемости.
Мэтью вонзил штопор в пробку бутылки, молча наблюдая за пикированием племянника и Хаббарда. Откупорив бутылку, он налил себе целый стакан и залпом выпил.
– Не годишься ты в родители, – сказал Галлоглас, прищурив глаза.
– А кто годится? – тут же спросил Хаббард.
– Довольно! – Мэтью не повышал голоса, но сама интонация…
У меня волосы на загривке стали дыбом. Галлоглас и Хаббард мгновенно замолчали.
– Скажите, Эндрю, бешенство крови всегда проявляется у Джека так? Или все усугубилось после его встречи с Бенжаменом?
Хаббард откинулся на спинку стула и язвительно спросил:
– Вы хотите начать с этого?
– А как тогда насчет объяснений, почему вы сделали Джека вампиром, зная, что ему может передаться бешенство крови? – спросила я.
Вспыхнувший гнев выжег всю учтивость, с какой протекали наши прежние разговоры.
– Диана, не набрасывайтесь на меня, – ответил Хаббард. – Я дал ему право выбора, не говоря уже о шансе.
– Джек умирал от чумы! – крикнула я. – Состояние, в каком он находился, не позволяло ему принять ясное, осознанное решение. И потом, можно ли полагаться на решение ребенка?
– Вы забываете, что к моменту болезни Джеку было полных двадцать лет. По меркам того времени – взрослый мужчина. Не мальчишка, какого вы бросили на попечение лорда Нортумберленда. А известно вам, в каком аду он жил, напрасно ожидая вашего возвращения? – спросил Хаббард.
Вспомнив, что мы можем разбудить Джека, я понизила голос:
– Я оставила вам кучу денег. Этой суммы должно было хватить, чтобы уберечь и Джека, и Энни от любых превратностей судьбы. Я рассчитывала, что они будут жить, ни в чем не нуждаясь.
– Думаете, теплая постель и сытная еда могли исцелить разбитое сердце Джека? – От потусторонних глаз Хаббарда веяло холодом. – Целых двенадцать лет он каждый день искал вас. Двенадцать лет подряд он околачивался в гавани и встречал корабли из Европы, надеясь, что на одном из них увидит вас. Завидев иностранца, он принимался расспрашивать, не видели ли вас в Амстердаме, Любеке или Праге. Двенадцать лет он останавливал каждую женщину, в которой подозревал ведьму, и показывал ей собственноручно нарисованный портрет знаменитой колдуньи Дианы Ройдон. Просто чудо, что за все эти годы королевское правосудие не схватило его и не упрятало в Тауэр! – (Я побледнела.) – У вас тоже был выбор, – напомнил мне Хаббард. – Если кого и винить в том, что Джек стал вампиром, так это вас с Мэтью. Мальчишка был вашим подопечным. Вы перебросили его на меня.
– Мы так не договаривались, и вы это знаете!
Слова сорвались с языка раньше, чем я сумела их удержать. Я в ужасе застыла. Это была еще одна тайна, о которой Мэтью не знал. Я надеялась, что она благополучно осталась в прошлом.
Галлоглас отреагировал удивленным шипением. Мэтью повернулся ко мне. Его глаза, словно льдинки, царапали мне кожу. В комнате установилась полная тишина.
– Галлоглас, мне нужно поговорить с женой и внуком. Наедине, – сказал Мэтью.
Упор, сделанный им на словах «жена» и «внук», был едва заметным, но вполне ощутимым для вампира.
Галлоглас встал, не скрывая своего недовольства:
– Пойду наверх, к Джеку.
Мэтью покачал головой:
– Возвращайся домой и жди Мириам. Когда Эндрю и Джек будут готовы отправиться к вам, я позвоню.
– Джек останется здесь, – сказала я, вновь повышая голос. – С нами. Это его дом.
Взгляд Мэтью, брошенный на меня, остановил все дальнейшие слова. В XXI веке не было места для принцев эпохи Возрождения. Год назад я бы бурно возмутилась подобному своеволию. Сейчас я понимала, насколько тонка нить управления, за которую держался мой муж.
– Я не останусь под одной крышей с де Клермоном. Особенно с ним, – заявил Хаббард, кивая на Галлогласа.
– Вы забываете, Эндрю, что сами являетесь де Клермоном. И Джек тоже, – напомнил ему Мэтью.
– Я никогда не был де Клермоном! – зло бросил Хаббард.
– Вкусив однажды кровь Бенжамена, вы не могли стать кем-то иным. – Голос Мэтью зазвучал резче. – В нашей семье вы делаете то, что говорю я.
– В семье? – фыркнул Хаббард. – Когда-то вы были частью стаи Филиппа, а нынче подчиняетесь Болдуину. Своей семьи у вас нет.
– Да. Пока подчиняюсь. – Мэтью недовольно скривил губы. – Галлоглас, тебе пора.
– Что ж, Мэтью, на этот раз я тебе позволю меня выгнать, но далеко не уйду. И если почую, что здесь вспыхнула новая заварушка, обязательно вернусь, и плевать мне на вампирский закон и порядок. – Галлоглас встал и, подойдя ко мне, поцеловал в щеку. – Тетушка, кликни меня, если понадоблюсь.
Мэтью подождал, пока за Галлогласом не закроется дверь.
– Итак, Эндрю, что за сделку… или договор вы заключали с моей женой?
– Мэтью, это моя вина. Я пришла к Хаббарду… – начала я, желая исповедоваться и закрыть всплывшую тему.
Мэтью так хватил кулаком по столу, что тот задрожал:
– Я задал вопрос. Извольте отвечать, Эндрю!
– Я согласился защищать всех, кто принадлежал Диане. Даже вас.
В этом отношении он был де Клермоном до мозга костей и выдавал только требуемые сведения. Ни одного лишнего слова.
– А взамен? – резко спросил Мэтью. – Вы бы не стали приносить подобную клятву, не рассчитывая получить нечто столь же ценное.
– Ваша жена… ваша истинная пара дала мне капельку крови. Всего одну, – с нескрываемым недовольством ответил Хаббард.
Я обманула его, соблюдя букву договоренности, но никак не дух. Думаю, Эндрю Хаббард разгадал мою уловку.
– А вступая в сделку, вы знали, что я ваш дед? – спросил Мэтью.
Знал, не знал – какая разница? Я не понимала, почему Мэтью это так важно.
– Да, – ответил Эндрю, слегка позеленев.
Мэтью схватил его за плечи и через стол притянул к себе. Дед и внук оказались нос к носу.
– И что вы сумели узнать, получив одну капельку крови?
– Только настоящую фамилию Дианы – Бишоп. И больше ничего. Клянусь! Ведьма своей магией заградила доступ к чему-либо еще.
В устах Хаббарда слово «ведьма» приобрело оттенок чего-то грязного и непристойного.
– Впредь, Эндрю, никогда не пытайтесь воспользоваться защитными инстинктами моей жены. А если посмеете – голову оторву! – Мэтью еще сильнее сдавил ему плечи. – Зная о вашей похотливости, ни один вампир не посмеет меня упрекнуть.
– Мне нет дела до того, чем вы оба занимаетесь за дверями спальни, хотя другим это было бы любопытно. Беременность Дианы незаметна разве что слепым, и весь мужской запах на ней принадлежит вам. – Хаббард неодобрительно скривил губы.
Теперь я поняла смысл недавнего вопроса Мэтью. Хаббард вполне осознанно потребовал у меня каплю крови. Он попытался заглянуть в мои мысли и воспоминания. По вампирским понятиям это было равнозначно подглядыванию за дедом и бабушкой, когда они занимаются сексом. Я сумела замедлить движение крови, отчего Хаббард получил всего одну каплю. В противном случае он бы залез в личную жизнь каждого из нас и узнал бы тайны Мэтью и мои. Я невольно закрыла глаза, с ужасом представив, к каким бы бедам это привело.
Течение пугающих мыслей нарушил звук, донесшийся из портфеля Эндрю. Нечто подобное я слышала на лекциях, когда у кого-то из студентов внезапно оживал мобильник.
– Вы не выключили громкую связь на своем мобильнике, – сказала я, пытаясь расслышать бормотание. – Вам кто-то оставляет голосовое сообщение.
Мэтью и Эндрю нахмурились.
– Я ничего не слышу, – признался Мэтью.
– И у меня нет мобильного телефона, – добавил Хаббард.
– Тогда откуда эти звуки? – Я вертела головой по сторонам. – Радио кто-то включил, что ли?
– У меня в портфеле лежит всего одна вещь. – Хаббард щелкнул медными застежками, полез внутрь и…
Странный «разговор» стал громче. В меня ударила магическая сила. Все чувства обострились. Нити, связывающие мир, вдруг возбужденно загудели. Они скручивались и изгибались, заполняя пространство между мной и листом веленевого пергамента в руках Эндрю Хаббарда. Моя кровь отозвалась на слабый зов магии, исходящий от листа из Книги Жизни. Запястья стали горячими. Комната наполнилась знакомым запахом плесени и старины.
Хаббард повернул лист лицом ко мне, но я уже знала, что́ увижу. Двух алхимических драконов, переплетенных между собой. Кровь из их ран, падающую в чашу, откуда поднимались бледные обнаженные человеческие фигуры. Рисунок изображал стадию алхимического процесса после свадьбы королевы-луны и короля-солнца: conceptio[32]. В результате союза противоположностей: мужского и женского, света и тьмы, солнца и луны… появлялась новая могущественная субстанция.
Я неделями искала в Бейнеке следы листов, вырванных из «Ашмола-782», а один из них пожаловал ко мне прямо в дом, объявившись за обеденным столом.
– Это прислал мне Эдвард Келли осенью после вашего отъезда. Он просил не выпускать лист из поля зрения, – сказал Хаббард, подавая мне пергамент.
Мы лишь мельком видели рисунок во дворце Рудольфа. Впоследствии мы с Мэтью строили предположения. Нас интересовало, кем могли быть алхимические драконы. Внешне они были похожи на мою огнедышащую дракониху и уробороса. У одного были две лапы и крылья, второй выглядел похожим на змею, кусающую собственный хвост. Почуяв собрата, уроборос на моем запястье зашевелился и засиял. Рисунок тянул к себе и завораживал. Сейчас, когда меня никто не торопил, я вглядывалась в детали. Драконы смотрели друг на друга с нескрываемым восторгом. То же удивление было на лицах их потомства, поднимающегося из чаши, где оно родилось. Два могущественных существа находились в состоянии сверхъестественного равновесия.
– Джек стал хранителем этого рисунка. Чума, пожар, война – парень берег его как зеницу ока. Он говорил, что рисунок принадлежит вам, мистресс Ройдон, – сказал Хаббард, прервав мой благоговейный транс.
– Мне? – Я коснулась уголка велени, и кто-то из близнецов сильно ударил меня ножкой в живот. – Нет. Рисунок принадлежит нам всем.
– Однако только у вас установилась с ним особая связь. Вы – единственная, кто услышал его слова, – сказал Эндрю. – Когда-то давно один колдун из моих подопечных решил, что этот лист – из книги первых заклинаний, составленных ведьмами. А старый вампир, объявившийся в Лондоне, говорил, будто лист взят из Книги Жизни. Молю Господа, чтобы оба мнения оказались неверными.
– Что вам известно о Книге Жизни? – громовым голосом спросил Мэтью.
– Только то, что ее жаждет заполучить Бенжамен. Так он говорил Джеку. Но об этой книге я слышал от своего создателя и раньше. Бенжамен разыскивал ее в Оксфорде, причем давно, еще до моего превращения в вампира.
Получалось, Бенжамен вел поиски книги с середины XIV века. Гораздо дольше, чем Мэтью.
– Мой создатель полагал, что сумеет найти книгу в библиотеке некоего оксфордского чародея. Бенжамен даже сделал ему подарок в обмен на книгу: медную голову, способную пророчествовать. – Лицо Хаббарда погрустнело. – Всегда печально видеть, когда мудрые личности так подвержены предрассудкам. А ведь Господь говорил: «Не обращайтесь к идолам и богов литых не делайте себе»[33].
Ходили слухи, что у Герберта из Орильяка был такой медный оракул. А в Конгрегации сильнее всех «Ашмолом-782» интересовался Питер Нокс. Вдруг Герберт все эти годы действовал рука об руку с Бенжаменом? Вдруг это он обратился за помощью к Питеру Ноксу?
– Оксфордский колдун подарок принял, но книгу так и не отдал, – продолжал Хаббард. – И десятилетия спустя мой создатель проклинал его за двуличность. Имени колдуна я так и не узнал.
– Скорее всего, им был Роджер Бэкон: алхимик, философ и колдун, – сказал Мэтью, глядя на меня.
Когда-то Бэкон владел Книгой Жизни, называя ее «тайной тайн».
– Алхимия – одно из многих нечестивых занятий ведьм и колдунов, – пренебрежительно заметил Хаббард и тут же с беспокойством добавил: – Мои дети сообщили, что Бенжамен вернулся в Англию.
– Так оно и есть. Бенжамен следил за моей лабораторией в Оксфорде.
Мэтью и словом не обмолвился, что Книга Жизни сейчас находилась в нескольких кварталах от той самой лаборатории. Согласно вампирской родословной, Хаббард считался внуком Мэтью, однако между родством и доверием не было знака равенства.
– Если Бенжамен в Англии, как мы убережем Джека от его когтей? – спросила я, ощутив ту же тревогу, что и Хаббард.
– Джек вернется в Лондон. Там моего создателя жалуют не больше, чем вас, Мэтью. – Хаббард встал. – Пока Джек со мной, он в безопасности.
– От гнусностей Бенжамена не застрахован никто. Джек в Лондон не вернется. И вы, Эндрю, тоже. Во всяком случае, в ближайшее время. – В голосе Мэтью вновь появились повелительные интонации.
– Мы замечательно жили без вашего вмешательства, – ответил Хаббард. – Поздновато вам захотелось управлять своими детьми на манер древнеримского отца.
– Римская патриархальная семья. Замечательная традиция. – Мэтью привалился к спинке стула, сжимая в руке стакан; сейчас он напоминал уже не принца, а короля. – Вы только представьте. Мужчина получает власть над жизнью и смертью жены, детей, слуг и всех, кого он принял в свою семью. Даже близких родственников, чьи отцы оставляют желать лучшего. Мне это чем-то напоминает ваших лондонских чад.
Мэтью сделал несколько глотков. С каждой секундой Хаббард чувствовал себя все неуютнее.
– Мои дети подчиняются мне добровольно, – наконец буркнул он. – Они почитают меня, как и положено всяким Божьим детям.
– Какой же вы идеалист! – с легкой издевкой произнес Мэтью. – Вам ведь известно, кто придумал патриархальные семьи.
– Я уже говорил кто. Римляне! – резко проговорил Хаббард. – Я достаточно образован, вопреки вашим сомнениям на этот счет.
– Римскую патриархальную семью придумал Филипп. – Глаза Мэтью блестели, как после удачной шутки. – Филипп считал, что изнеженному и распущенному римскому обществу пойдет на пользу здоровая доза вампирской семейной дисциплины. Он напомнил римлянам о важности фигуры отца.
– Филипп де Клермон был виновен в грехе гордыни. Единственный истинный Отец – это Бог. Вы же христианин, Мэтью. Мы не можете не согласиться. – Хаббард говорил с жаром истово верующего.
– Возможно, – ответил Мэтью, словно всерьез раздумывая над доводами своего вампирского внука. – Но пока Бог не призвал нас к себе, главой буду я. Нравится вам, Эндрю, или нет, в глазах других вампиров я являюсь вашим патриархом, главой вашего клана, вашим альфа-самцом. Называйте, как вам угодно. И по вампирскому закону все ваши дети, включая Джека и тех, кого вы усыновили и удочерили, – все эти демоны, ведьмы и вампиры… они мои.
– Нет, – покачал головой Хаббард. – Я никогда и никоим образом не хотел принадлежать к семье де Клермон.
– Ваши «хочу» и «не хочу» уже не имеют значения. – Мэтью поставил стакан на стол и взял меня за руку.
– Чтобы требовать от меня верности, вам придется признать Бенжамена – моего создателя – своим сыном. А вы этого никогда не сделаете, – заявил Хаббард, начинавший терять самообладание. – Будучи нынешним главой де Клермонов, Болдуин очень серьезно относится к чести семьи и занимаемому ею положению. Учитывая проклятие, обитающее в вашей крови, он не позволит вам отпочковаться.
Мэтью не успел ответить на вызов Эндрю. Раздался предостерегающий крик Корры. Догадавшись, что Джек проснулся, я встала, собираясь подняться наверх. Я помнила, как в детстве он пугался незнакомых помещений.
– Оставайся здесь! – велел Мэтью, сильнее сжав мою руку.
– Джек нуждается во мне! – возразила я.
– Джек нуждается в сильной руке и твердых рамках, – мягко, но властно сказал Мэтью. – Он знает, что ты его любишь. Его захлестнут сильные чувства, а сейчас он вряд ли с ними справится.
– Я ему верю. – Мой голос дрожал от гнева и душевной боли.
– А я – нет, – жестко заявил Мэтью. – И не только гнев пробуждает в нем бешенство крови. Любовь и верность – тоже.
– Мне что же, игнорировать его? И не проси.
Когда же он выйдет из роли патриархального римлянина и поведет себя, как надлежит настоящему отцу?
– Прости, Диана. – В глазах Мэтью мелькнула тень, которую я считала ушедшей навсегда. – Я вынужден поставить потребности Джека на первое место.
– Какие потребности?
Джек успел не только проснуться, но и спуститься вниз. Он зевал. Волосы торчали во все стороны. Лоберо протиснулся мимо хозяина и побежал прямо к Мэтью, рассчитывая на похвалу за добросовестную работу.
– Тебе необходимо охотиться. Увы, луна сегодня слишком яркая, и даже я не могу управлять небесами. – Ложь лилась с языка Мэтью как мед; почесав Лоберо за ушами, он добавил: – Мы все отправимся: ты, я, твой отец и даже Галлоглас. Лоберо тоже может пойти с нами.
– Я не голоден, – морща нос, сказал Джек.
– Тогда не кормись. Но тебе надо поохотиться. Будь готов к полуночи. Я зайду за тобой.
– Зайдете за мной? – Джек растерянно посмотрел на меня, затем на Хаббарда. – Я думал, мы останемся здесь.
– Ты пойдешь туда, где живут Галлоглас и Мириам. Это в двух шагах отсюда. Эндрю пойдет с тобой. Видишь ли, этот дом недостаточно велик, чтобы в нем поместились ведьма и три вампира. Мы существа ночные, а Диане и малышам надо спать.
Джек с завистью посмотрел на мой живот:
– Я всегда хотел маленького братика.
– Не исключено, что вместо братика получишь двух сестренок, – усмехнулся Мэтью.
Моя рука инстинктивно опустилась на живот. Кто-то из близнецов снова заявил о себе. С момента появления Джека они стали вести себя гораздо активнее.
– Они уже шевелятся? – с детским изумлением спросил Джек. – Можно их потрогать?
Я посмотрела на Мэтью. Джек – тоже.
– Я покажу, как это делается. – Мэтью говорил вполне дружелюбно, но его глаза оставались жесткими и напряженными. Взяв руку Джека, Мэтью приложил ее к моему животу, выбрав место сбоку.
– Я ничего не ощущаю, – признался Джек, сосредоточенно морща лоб.
Через мгновение я ощутила невероятно сильный толчок, а вслед за ним острый локоток ударил мне в стенку матки.
– Ого! – Лицо Джека находилось в нескольких дюймах от моего, глаза восторженно сияли. – Неужели они целый день вас так дубасят?
– Теперь все чаще.
Мне хотелось пригладить Джеку волосы. Хотелось обнять его и пообещать, что впредь больше никто не сделает ему больно. Но я не могла проявить симпатию.
Уловив мои материнские чувства, Мэтью отвел руку Джека. Джек перестал улыбаться. Его это обидело. Злясь на опеку Мэтью, я потянулась к руке Джека, но Мэтью обнял меня за талию и притянул к себе. Внешне безобидный, этот жест показывал, кому я принадлежу.
Глаза Джека почернели.
Хаббард хотел было вмешаться, но Мэтью взглядом пригвоздил его к стулу.
За считаные секунды глаза Джека вновь обрели их обычный цвет. Когда они стали карими с зеленым отливом, Мэтью одобрительно улыбнулся:
– Твое инстинктивное желание защитить Диану вполне правильное. А вот в том, что ты сможешь защитить ее от меня, ты ошибаешься.
– Простите, Мэтью, – прошептал Джек. – Это не повторится.
– Извинение принимается. Но вынужден тебя огорчить: это повторится. Умение контролировать твою болезнь – дело нелегкое и небыстрое… Пожелай Диане спокойной ночи. Можешь даже ее поцеловать. А потом – в жилище Галлогласа. Он обитает в бывшей церкви за углом. Ты почувствуешь себя как дома.
– Вы слышали, отец Х.? – спросил Джек, улыбаясь во весь рот. – Может, и у него на колокольне живут летучие мыши.
– Для меня летучие мыши уже не проблема, – уныло ответил ему Хаббард.
– Отец Х. так и живет в церкви, – сообщил нам Джек, все более оживляясь. – Но не в той, где вы бывали. Та сгорела дотла. В общем-то, и эта больше похожа на развалины.
Я засмеялась. Помнится, Джек обожал рассказывать истории. У него был несомненный талант рассказчика.
– Сейчас осталась одна башня. Отец Х. так замечательно ее замаскировал, что внешне она выглядит как шаткое строение, куда лучше не соваться.
Джек улыбнулся Хаббарду и по-мальчишески чмокнул меня в щеку. Удивительно, с какой скоростью он переходил от бешенства крови к состоянию беззаботного счастья. Джек выскочил на лестницу, готовый понестись вниз.
– Идем, Лоберо. Поборемся с Галлогласом.
– Не забудь: ровно в полночь! – крикнул вдогонку Мэтью. – Приготовься заранее. И не дерзи Мириам. Иначе она заставит тебя пожалеть о твоем вампирском рождении.
– Не беспокойтесь. Мне постоянно попадаются женщины с тяжелым характером. Я привык.
Лоберо возбужденно тявкал и бегал вокруг хозяйских ног, побуждая Джека скорее выйти из дому.
– Сохраните этот рисунок, мистресс Ройдон. Если Мэтью и Бенжамен жаждут им обладать, я хочу удалиться от него на максимальное расстояние, – сказал Эндрю.
– Очень щедро с вашей стороны, Эндрю. – Рука Мэтью вдруг сомкнулась на горле внука. – Оставайтесь в Нью-Хейвене, пока я не разрешу уехать.
Их глаза схлестнулись: глаза цвета сланца и серо-зеленые. Эндрю первым отвел взгляд.
– Идемте же, отец Х.! – крикнул снизу Джек. – Я хочу поскорее увидеть церковь Галлогласа, а Лоберо нужно прогуляться.
– До полуночи, Эндрю.
Слова Мэтью были дружескими и даже сердечными, но в них ощущалось предупреждение.
Дверь закрылась. Лай Лоберо начал стихать, а когда стих окончательно, я накинулась на Мэтью:
– Как ты мог…
Он сидел, обхватив голову. Все слова, рвавшиеся из меня наружу, исчезли. Пылающий гнев стал медленно остывать. Мэтью поднял голову. Его лицо было истерзано душевной болью и чувством вины.
– Джек… Бенжамен… – Мэтью содрогнулся всем телом. – Боже, помоги мне! Что же я наделал?
Глава 20
Мэтью сидел в расшатанном кресле напротив кровати, где спала Диана. Он просматривал результаты проведенных испытаний. Лист за листом. Ничего убедительного. Никаких зацепок для завтрашнего совещания, где они с Крисом намеревались пересмотреть стратегию исследований. Вспыхнувший дисплей мобильника заставил Мэтью отложить бумаги. Поздновато для звонков.
Стараясь не разбудить жену, Мэтью тихо выскользнул из комнаты и спустился в кухню, где мог говорить, не рискуя быть подслушанным.
– Тебе нужно прийти, – послышался негромкий угрюмый голос Галлогласа. – Безотлагательно.
В кожу Мэтью впились тысячи тоненьких иголочек. Он поднял глаза к потолку, словно умел видеть сквозь штукатурку и половицы. Его первым побуждением всегда было защищать Диану, даже если опасность не угрожала непосредственно ей.
– Тетушку оставь дома, – сразу же добавил Галлоглас, будто и он умел видеть на расстоянии. – Мириам пошла к вам.
Галлоглас отключился. Мэтью смотрел на дисплей мобильника. В этих ярких, веселых красках была какая-то фальшь. Особенно сейчас, глубокой ночью и на фоне случившегося. Через несколько секунд дисплей погас, став черным.
Скрипнула входная дверь. Мэтью бросился Мириам навстречу. Пригляделся. Слава богу, на ней не было ни капли крови! Однако глаза Мириам были широко распахнуты, а на лице застыл испуг. Его давнюю соратницу и коллегу по исследовательской работе едва ли что-то могло напугать. И все же напугало. Мэтью выругался.
– Что случилось? – спросила Диана с площадки третьего этажа; ее медные волосы вобрали весь неяркий свет, какой горел в это время. – Что-то с Джеком?
Мэтью кивнул. Иначе Галлоглас не позвонил бы.
– Я сейчас. – Диана развернулась, чтобы подняться наверх и одеться.
– Нет, Диана, – тихо сказала ей Мириам.
Диана застыла на месте, вцепившись в перила. Затем повернулась, встретившись глазами с Мириам.
– Он м-мертв? – оцепенело прошептала Диана.
Через мгновение Мэтью уже стоял рядом с ней:
– Нет, mon coeur. Он жив.
Мэтью знал: больше всего Диана боялась, что кто-то, кого она любит, уйдет из жизни, а она не успеет должным образом проститься. Но происходящее в доме на Вустер-сквер отчасти было страшнее смерти.
– Побудь с Мириам, – сказал Мэтью, целуя жену в одеревеневшие губы. – Я скоро вернусь.
– Он же так замечательно себя вел, – вздохнула Диана.
За неделю, проведенную Джеком в Нью-Хейвене, приступы бешенства крови повторялись все реже и не с такой силой. Мэтью поставил его в строгие рамки. Джек и сам понимал, чего от него ждут.
– Мы знали о неизбежности откатов назад, – сказал Мэтью, поправляя Диане шелковистую прядку. – Теперь ты, конечно, не заснешь, но хотя бы постарайся отдохнуть.
Мэтью беспокоило, что Диана будет ходить из угла в угол и смотреть в окно, ожидая его возвращения и новостей.
– Пока ждешь, можешь почитать. – Мириам достала из сумки толстую пачку листов. Она пыталась говорить в своей привычной суховато-деловой манере, но горьковато-сладкий запах гальбанума и граната был намного сильнее. – Здесь все, о чем ты просила. Я добавила еще несколько статей. Возможно, они тебя заинтересуют. Все исследования Мэтью о волках, а также классические материалы о воспитании волчат и поведении стаи. Для современных родителей-вампиров это примерно то же, что доктор Спок для теплокровных.
Мэтью удивленно повернулся к жене. Диана заинтересовалась волками. Покраснев, она взяла у Мириам статьи:
– Мне нужно понять особенности вампирской семьи… Иди, не задерживайся. Передай Джеку, что я его люблю… Если сможешь, – добавила она дрогнувшим голосом.
Мэтью молча сжал ее руку. Он не хотел давать никаких обещаний на этот счет. Джеку надлежит понять: общение с Дианой зависит от его поведения и одобрения со стороны Мэтью.
– Подготовься, – шепнула Мириам, когда Мэтью проходил мимо. – Мне ровным счетом плевать, что Бенжамен – твой сын. Если после всего, что ты увидишь, ты не убьешь Бенжамена, я это сделаю сама.
Невзирая на поздний час, свет горел не только в доме Галлогласа. Такова особенность университетских городов, к числу которых принадлежал и Нью-Хейвен. Большинство «сов» на Вустер-сквер словно ждали, что к ним заглянут на огонек. Они работали с отдернутыми шторами и поднятыми жалюзи. В отличие от них, все окна вампирского жилища были плотно зашторены. О том, что внутри не спят, можно было догадаться лишь по узким полоскам золотистого света, пробивавшимся по краям окон.
