Текст книги "Необратимость (ЛП)"

Автор книги: Челли Сент-Клер

Соавторы: Дженнифер Хартманн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

Он делает шаг вперед.

Мое дыхание замирает, и я жду. Наблюдаю. Медиатор дрожит в моей ладони. Я не могу понять его, не могу подобрать слова.

Айзек в нерешительности останавливается у края кровати, смотрит на мою протянутую руку, его пальцы то разгибаются, то сжимаются. Он опускается рядом со мной, как будто ноги его не держат. Наши плечи соприкасаются, и я чувствую, как напрягаются его мышцы, когда он наклоняется вперед, упираясь локтями в бедра.

Зрение затуманивается из-за слез, я тянусь к нему, осторожно вкладываю медиатор в его ладонь и ослабляю хватку, пока он не оказывается в его руке. Его взгляд останавливается на нем, каждый вздох становится тяжелым и затрудненным, прежде чем он зажимает его в ладони и подносит кулак ко рту.

Он не спрашивает, почему он до сих пор у меня, или как мне удалось взять его с собой.

Думаю, это не имеет значения.

Я изучаю его, не зная, как пережить этот момент. Он более значимый, чем я себе представляла. Мои глаза изучают его профиль, и я клянусь, что вижу блеск слез. Этот образ ― лассо вокруг моего сердца. Засада, тугой капкан. Я почти представляю себе Сару, как он ее описывал: темные волосы, заплетенные в косички, хрустальные глаза и улыбка, которая меняла людей. Я чувствую теплый золотой ореол, окутывавший ее, светящийся музыкой. Ее любимая песня играет в глубине моего сознания, призрачная мелодия, пронизанная сердечной болью и любовью.

«Wild Horses».

Слеза скатывается по моей щеке, сердце разрывается на части.

Тут нечего сказать.

Но… возможно, слова и не нужны. Мы цеплялись за них в те мрачные месяцы, когда глухое эхо отражалось от стен, которые мы не могли преодолеть. Но теперь есть нечто большее. Я могу предложить больше, гораздо больше, чем шепот в темноте или рука, прижатая к холодной, непреклонной стене.

Наклонившись вперед, я обхватываю его бицепс и упираюсь виском в его плечо. Так мы сидим долгое время. Я, обвившаяся вокруг его разбитых частей, удерживающая их вместе.

Секунды превращаются в минуты ― я их не считаю.

Затем Айзек выпрямляется рядом со мной, глубоко вздыхает и шепчет:

– Она была бы признательна, если бы ты позаботилась о нем.

Мои глаза закрываются, из них течет еще больше слез. Я тихо киваю, крепче прижимаясь к нему.

Его рука поднимается, теплая ладонь ложится на мой затылок, он проводит пальцами по моим волосам, нежно, словно в знак молчаливой благодарности.

Он целует меня в висок.

И этот момент, эта застывшая во времени секунда ― все, что мне нужно, чтобы двигаться вперед. Каждая секунда, которую я считала в одиночестве по ту сторону стены, отчаянно желая увидеть его, умоляя о чем-то, за что можно было бы ухватиться, страстно желая еще хотя бы одну ― все они погибли под тяжестью этой.

Тихое мгновение, чтобы погоревать.

Чтобы вспомнить.

Восстановить утраченное.

Мы едим куриный пирог бок о бок на моей неудобной оттоманке, слушая, как дождь барабанит в окно. Спустя несколько часов он ведет меня в спальню, где мы снова теряем себя ― одежда исчезает, кожа согревает кожу, поцелуи затягиваются. Я засыпаю, уютно устроившись в изгибе его руки, моя ладонь лежит на его груди, ощущая биение сердца.

Когда я просыпаюсь на следующее утро, Айзека уже нет.

Но он оставил кое-что после себя.

Рядом со мной на тумбочке стоит полный стакан клюквенного сока.

ГЛАВА 48

Голос в GPS-навигаторе сообщает о пункте назначения в то же время, когда на мой телефон приходит сообщение. Теперь, когда у меня больше одного контакта, сложнее определить, кому отдать предпочтение.

Как только я окажусь на месте, я сменю звук сообщений Эверли на что-нибудь сексуальное.

Как раз в тот момент, когда я вписываюсь в крутой поворот, мне в лицо светит пара фар дальнего света. Я нажимаю на гудок, едва не съезжая в овраг, а встречная машина в последний момент сворачивает на свою полосу. Адреналин выплескивается в кровь, заставляя сердце биться чаще.

– Я очень надеюсь, что этот мудак покажет свое лицо, ― бормочу я про себя. С побелевшими костяшками пальцев я сворачиваю на парковку захудалого мотеля, где в последний раз видели человека, которого мы связали с Винсентом. Если я раньше не был в плохом, мать его, настроении, то теперь я действительно чувствую потребность избить кого-нибудь до полусмерти.

Мы получили наводку, которая привела меня в эту дыру, расположенную чуть более чем в часе езды к югу от Сан-Франциско, и у меня есть все основания полагать, что моя цель напрямую связана с лабораторией, где нас держали год назад. Поскольку я поставил перед собой задачу уничтожить их всех до единого, я должен это проверить.

Надеюсь, у него найдется какая-нибудь информация о человеке, которого я действительно ищу, потому что я готов добывать ее любыми способами.

Отъезд из города заставляет меня нервничать, но с тех пор как я приехал, все было тихо. Я усилил личное наблюдение за Эверли, уговорил знакомого отставного офицера из участка присмотреть за ней и проигнорировал тихий голос, который говорил мне, что все пойдет прахом, как только я уеду.

Я паркуюсь на стоянке в таком месте, откуда хорошо видно всех, кто приезжает или уезжает, и глушу двигатель. Судя по людям, толпящимся снаружи, это место явно является центром для интересной публики. Несколько проституток отираются возле открытых дверей, в то время как какие-то барыги слоняются по парковке.

А в нескольких метрах от мотеля явно происходит сделка с наркотиками. Они даже не пытаются это скрывать, местный полицейский участок, очевидно, поставил крест на этом месте.

Несколько человек косились на меня, когда я подъехал, но это меня не беспокоит. У меня всегда была способность вписываться в любую обстановку.

Устроившись поудобнее, я достаю свой телефон и с удовольствием смотрю на имя Эверли на экране блокировки. Интересно, что нужно сделать, чтобы убедить ее прислать мне непристойную фотографию…

Хотя ее сообщение безобидно, я отвлекаюсь настолько, что едва успеваю заметить фигуру, приближающуюся к моей машине, как раздается стук в окно.

Соберись, мать твою, Портер.

– Эй, милый, тебе нужна компания? ― С другой стороны стоит тощая женщина в коктейльном платье, которое больше подошло бы подростку, пришедшему на выпускной вечер в 1991 году. Покачав головой, я отмахиваюсь от нее и возвращаюсь к сообщению.

Пчелка: Проверяю. Ты благополучно добрался?

Я: На месте.

Пчелка: Хорошо. Я приняла снотворное, поэтому скоро отключусь.

Я: Ищи меня в своих снах. Я буду тем, у кого огромный член.

Она посылает эмодзи баклажана, а затем розовое сердечко, и на моем лице расплывается нелепая ухмылка. Черт, когда это я успел стать таким чертовски сентиментальным?

Ты знаешь, когда.

Я: Спокойной ночи.

Я выхожу из переписки и переключаюсь на Гаррисона, парня, которому я нехотя поручил присматривать за ней, пока нахожусь здесь. Хотя я не очень доверяю людям, кроме Таннера, мне уже приходилось работать с ним раньше. Он порядочный человек, и ему поручено действовать скрытно, сохраняя дистанцию.

Кроме того, я хорошо ему плачу, а он слишком хорошо знаком с моим нравом, чтобы рисковать и валять дурака.

Конечно, я все еще слежу за камерой, направленной на ее дверь, мое приложение для слежения подключено к ее телефону, и она знает, что должна почаще со мной связываться. Но, несмотря на все эти меры безопасности, моя интуиция превратилась в воронку паранойи.

Гаррисон сообщает, что все в порядке, и я отправляю Таннеру сообщение, чтобы держать его в курсе. Как раз в тот момент, когда я уже готов отбросить телефон в сторону и приготовиться к потенциально долгой ночи ожидания в этой дыре, я вижу уведомление, которое пропустил.

Это еще одно сообщение от Эверли, отправленное десять минут назад.

Я потерял счет времени.

Пчелка: Если завтра я буду молчать, не волнуйся. Я решила принять участие в показе, о котором тебе рассказывала, ― думаю, это пойдет мне на пользу. Может быть, я больше никогда не буду в них участвовать, но, по крайней мере, мне не придется думать что-если. Я буду писать, когда смогу. Надеюсь, ты вернешься завтра вечером, и мы скоро увидимся?

Стоп…

Что за хрень?

Я перечитываю текст, прикусив язык, пока не ощущаю медный привкус. Я и так не в восторге от того, что меня нет в городе, но я всего в часе езды, а Гаррисон присматривает…

Над моими бровями нарастает напряжение. Мои пальцы так и чешутся напечатать сотню мыслей одновременно, но в конце концов я останавливаюсь на одной.

Я: Не думал, что ты собираешься участвовать в этом шоу.

Не собиралась… ведь так?

Когда она упомянула об этом показе, я не был в восторге от мысли, что она вернется в мир, где все еще существует ее бывший муж. Но это прозвучало не так уж серьезно, поэтому, когда тема была закрыта, я забыл об этом. Я просто предположил…

Я бы не уехал из города, если бы знал.

Через минуту я смотрю на телефон, но ответа по-прежнему нет. Я продолжаю смотреть еще пять минут. Потом десять.

Она уже легла спать?

Неужели я раздуваю из мухи слона?

Нет… Это большое, публичное мероприятие. Там она более уязвима. Я бы удвоил охрану. Я бы…

Напряжение нарастает. Я скрежещу зубами. Я стучу пальцами по клавиатуре.

Я: Нам нужно сначала все обсудить.

Я жду еще две секунды, слушая, как пульс бьется в ушах. Потом…

Я: Не хочу, чтобы ты принимала в нем участие.

В груди все сжимается.

Она должна ответить, черт побери.

Спустя еще пять минут я начинаю звонить. Никто не отвечает, но это неудивительно: снотворное, которое ей назначил терапевт, отлично вырубает ее. Она сказала мне, что только так она может спать одна с тех пор, как освободилась.

Я должен быть рядом с ней, чтобы она знала, что находится в безопасности. Ей не нужно накачиваться наркотиками, когда я лежу рядом с ней. Она знает, что я убью любого ублюдка, который вздумает к ней прикоснуться.

Блядь. Почему я решил, что можно уехать? Я не должен был этого делать.

Если я сожму телефон сильнее, треснет экран. Я потерял представление о мире за пределами этой машины.

Я проверяю трекер, чтобы убедиться, что она все еще дома, хотя я уверен, что так и есть. Я так зол, что почти ничего не вижу. Она не может отправиться туда, пока меня нет в городе. Она знает, что я пытаюсь защитить ее.

Она, блядь, знает.

Я снова нажимаю на кнопку вызова, зная, что это ничего не даст. Затем я отправляю сообщение, которое, как я знаю, бессмысленно.

Я: Ответь на мой чертов звонок, Эверли.

Может, мне стоит вернуться?

Не было никаких упоминаний ни о том, во сколько она уезжает, ни о месте ― только то, что мероприятие в городе, ― а это значит, что я могу еще какое-то время оставаться здесь и наблюдать за своей целью. Посмотрим, не появится ли этот придурок.

Проходит час, прежде чем я перестаю с маниакальной настойчивостью проверять свои сообщения. Оставшееся время я пытаюсь уговорить себя не поддаваться панике, не сводя глаз с гостиничного номера.

Остаток ночи на парковке царит тишина, что, вероятно, к лучшему, поскольку в моей голове идет война. Сотня голосов требует внимания:

Чего ты ждешь? Тащи свою задницу обратно и скажи ей, что она никуда не пойдет.

Но это городское публичное мероприятие. Гаррисон может присмотреть за ней. С ней все будет в порядке.

Слушай, тупица, она не просто так не обсудила это с тобой, ей плевать, что ты думаешь. Пойми намек.

Успокойся, блядь. Это не так уж и важно.

Она определенно умрет, как только выйдет из квартиры.

Может, ты слишком контролируешь ее. Возможно, она оценит, если ты будешь ей немного доверять.

Да, этот последний голос ― просто пиздец. Игнорировать.

К восходу солнца я отправляю Гаррисону сообщение, чтобы он приехал сюда и занял мое место. Парня, которого я жду, все еще не видно, а я не могу сидеть здесь весь день и гадать, что происходит с Эверли.

Перед тем как выехать на шоссе и направиться на север, я отправляю ей сообщение:

Я: Скоро увидимся.

Еще рано, когда я ступаю на потрескавшийся асфальт возле комплекса Эверли. Благодаря моему приложению для отслеживания я уверен, что она еще дома, но в нашей текстовой переписке нет ничего, кроме гребаной тишины.

Я медленно вдыхаю, наполняя легкие утренним туманом с привкусом выхлопных газов. Я не выспался, раздражен и, судя по взглядам, которые на меня бросали, когда я забегал в мини-маркет за кофе, выгляжу так же дерьмово, как и чувствую себя.

Боже, помоги следующему человеку, который…

Мрроууу.

Через несколько парковочных мест от меня кот, которого приютила моя девочка, трется о заднее колесо серебристого Porsche.

– Привет, котик.

Он смотрит на меня, как на идиота.

– Ты случайно не видел Пчелку сегодня утром? Она мне не отвечает.

Не обращая на меня внимания, он направляет свои пушистые яйца на колесо, задирает хвост и поливает его струей мочи.

Уф, не хотел бы я быть владельцем этой машины…

Стоп.

Когда я получше разглядываю водителя, у меня возникает непреодолимое желание дать коту «пять». Джаспер Кросс сидит с телефоном в одной руке и стаканом дорогого кофе в другой, не обращая внимания на кота, крестящего его шестизначный увеличитель члена.

Фантастика.

Я подхожу к машине и смотрю вниз.

– Я твой должник, котик.

Это животное получит бесплатный запас тунца на все свои девять жизней.

Одобрительно обнюхав шину, он уходит, останавливаясь, чтобы оглянуться на меня через плечо, прежде чем скрыться в кустах.

Стоя у окна со стороны водителя, я жду целую минуту, пока внимание Джаспера мечется между телефоном, дверью комплекса и несколькими соседними машинами, совершенно не замечая моего присутствия в нескольких дюймах от него.

Я могу легко разорвать этого придурка пополам.

Это заманчиво.

Что Эверли нашла в этой зализанной киске, я никогда не пойму. Она ему не по зубам. Впрочем, и мне тоже.

Кроме того, как, черт возьми, он смог жить дальше после того, как она пропала? Даже если он действительно верил, что она мертва, это не оправдание. Я бы вывернул весь мир наизнанку, чтобы найти ее.

Джаспер потирает челюсть и смотрит на часы, его волнение очевидно. Наверное, вежливый человек постучал бы в окно, чтобы привлечь его внимание, но…

Бах.

Я бью основанием ладони по стеклу, и он подпрыгивает так высоко, что ударяется головой о потолок.

Его внимание переключается на меня, и за секунду на его лице сменяется дюжина выражений. Он, наверное, обмочился. А если еще нет, то скоро.

Еще раз оглядевшись по сторонам, вероятно, в поисках кого-нибудь, кто мог бы вмешаться и защитить его, окно наконец опускается.

– Тебе что-то нужно, детектив?

– Да, мне нужно, чтобы ты развернул эту машину и уехал нахрен обратно в Лос-Анджелес.

– Жаль разочаровывать, но нам нужно посетить показ.

Я замечаю, как его пальцы судорожно сжимают телефон.

Фальшивая бравада.

Определенно обмочился.

Я опираюсь локтем на крышу его машины и смотрю на него. На его волосах блестит слой лака.

– Она не поедет с тобой.

– Попробуй скажи ей это. ― Он усмехается. ― Посмотрим, как далеко это тебя заведет.

– Не волнуйся, я… ― Когда его взгляд перемещается влево от парковки, я перехватываю его и замечаю движение у входной двери. Эверли выходит, ее волосы собраны в беспорядочный пучок. У меня сдавливает грудную клетку. Каждый раз, когда я вижу ее, меня словно осеняет откровение. Я всегда могу найти что-то новое, чтобы помешаться на ней. Сейчас это то, как она облизывает губы кончиком языка, роясь в огромной сумке, едва глядя вперед, чтобы ни обо что не споткнуться.

Черт, она очаровательна.

Проглотив образовавшийся комок в горле, я делаю пару шагов в ее сторону, едва уловив звук открывающейся за спиной двери машины. Уже почти врезавшись в меня, она поднимает взгляд. Резко останавливается.

– Привет. ― Преодолев разделяющее нас расстояние, я обхватываю руками ее плечи и наклоняюсь, чтобы прижаться губами к ее волосам. Я все еще в ярости и ненавижу ее бывшего мужа со жгучей страстью, но что-то в том, что я вижу ее сейчас, широко раскрывшую глаза и потерявшую дар речи от моего появления, немного расслабляет меня. Я не могу удержаться, чтобы не прикоснуться к ней. Мне это слишком нужно.

Я не уверен, когда это произошло и что это вообще такое, но это так.

– Айзек, что ты… ― Ее взгляд мечется между мной и Джаспером, который, как по волшебству, стал достаточно смелым, чтобы выйти из машины, когда Эверли оказалась между нами в качестве буфера.

– Ты можешь писать из машины, Эв, но нам нужно ехать.

Она заметно взволнована ― то ли из-за того, что мы с Джаспером находимся так близко, то ли из-за череды моих неотвеченных сообщений прошлой ночью, я не знаю.

– Мне так жаль. ― Ее тепло проникает в мою грудь, когда она кладет туда свою руку и обращается к мужчине за моей спиной. ― Я приняла снотворное позже, чем следовало, и проснулась только несколько минут назад. ― Она смотрит в мои глаза, настороженно и виновато. ― Я не знала, что ты уже возвращаешься, у меня даже не было времени проверить свой телефон. Я напишу тебе из машины, хорошо?

Джаспер стучит по машине.

Привстав на цыпочки, она быстро чмокает меня в губы.

– Я так рада, что ты вернулся целым и невредимым. Я поеду домой сразу после мероприятия, и мы сможем…

Она отступает, пока говорит, но, когда она поворачивается, я хватаю ее за запястье.

– Ты не уедешь.

Она отшатывается, застигнутая врасплох.

– Что?

– Эверли. ― В голосе Джаспера слышится отчаяние.

Если он думает, что заберет ее у меня…

Я качаю головой.

– Пожалуйста. Ты не можешь уехать. ― Именно сейчас я должен сказать ей, что пытаюсь обеспечить ее безопасность и не могу сделать это на многолюдном модельном показе, о котором у меня нет никаких данных. Что от одной мысли о том, что с ней может что-то случиться, мне хочется сжечь весь мир. Но моя логика берет верх над эмоциями, и я говорю: ― Ты должна была сначала посоветоваться со мной.

Ее глаза прищуриваются.

– И ты бы сказал…

– Нет.

Ее брови взлетают. Она вырывается из моей хватки.

Джаспер хрипло смеется.

– Ну вот, у тебя получилось.

Я теряю контроль над происходящим. Все рушится прямо у меня на глазах, но я продолжаю усугублять ситуацию. И я собираюсь перейти на новый уровень, повалив этого придурка на землю.

– В твоих интересах заткнуться, мать твою, ― рычу я сквозь стиснутые зубы низким голосом.

– Отлично. ― Он покорно вскидывает руки вверх. ― Если ты думаешь, что своим варварским поведением сможешь завоевать ее, тогда конечно…

– Послушай, придурок, я не совсем понимаю, каковы твои мотивы, но твоя жизнь с ней в прошлом. Пришло время отпустить ее.

Краем глаза я вижу, как Эверли пятится, но Джаспер стоит на своем.

– У Эверли своя голова на плечах. Она не любит властных типов.

– О, позволю себе не согласиться. ― Я ухмыляюсь. Затем поворачиваюсь к женщине, из-за которой, очевидно, схожу с ума. ― Может, расскажем ему, как тебе нравится, когда я приказываю тебе встать на колени? О том, что ты с удовольствием делаешь, когда я…

– Айзек. ― Ее глаза сверкают, на щеках вспыхивает румянец. ― Пожалуйста.

– Не уезжай с ним, Пчелка.

Она смотрит на меня с минуту, качая головой от недоверия.

– Нет. Ты не можешь принимать решения за меня ― особенно такие. ― Затем, с блестящими глазами и каменным выражением лица, она дергает за ручку и открывает дверь. ― Я не могу сделать это прямо сейчас, мы поговорим, когда я вернусь. ― Усевшись в машину, она захлопывает дверь и дергает за ремень безопасности со всей яростью, которую хотела бы выместить на мне, глядя прямо перед собой.

– Эверли.

– Давай, приятель. ― На полпути к водительскому сиденью Джаспер останавливается и смотрит на меня через крышу машины. ― Не будь обиженным неудачником. Она сделала свой выбор.

Я встречаюсь с ним взглядом, который может пронзить насквозь.

Этот. Гребаный. Ублюдок.

Она не выбирает этого придурка вместо меня. Я отказываюсь верить в то, что это происходит. Снова. Я просто неправильно изложил свои доводы. Пробудил в ней ее бунтарскую натуру. Этот мерзкий придурок мне не соперник. Это, блядь, невозможно.

– Она. Не выбирает. Тебя, ― рычу я, мое внимание приковано к женщине на пассажирском сиденье, я хочу, чтобы она посмотрела на меня. Чтобы она передумала и вышла из этой чертовой машины.

Чтобы увидела меня.

Мои легкие полны осколков. Грудь сжимается от нахлынувших воспоминаний о том, о чем я и не подозревал, что все еще болит.

Я проглатываю отчаянные слова, прежде чем они успевают вырваться из меня.

Ну же, Эверли. Не выбирай его.

Только не снова.

– Похоже, она только что это сделала. ― Он осмеливается посмотреть мне в лицо с вызовом и опускает подбородок. ― И ты знаешь, что говорят дети… ― С угасающей улыбкой и странным выражением в глазах он произносит слова, которые решают его судьбу: ― Обратного пути нет.

Он мертвец.

Машина уезжает, а я остаюсь стоять на парковке и думать, как же сильно я облажался.

Тридцать минут спустя я меряю шагами свою комнату. С каждой секундой я все больше прихожу в ярость. Я уже задолжал отелю за то, что пробил дыру в стене, костяшки моих пальцев ободраны, а зияющая дыра в груди ощущается ничуть не легче.

Эверли была для меня светом в конце длинного, темного туннеля, и я не знаю, как все так быстро пошло не так, но я чертовски уверен, что знаю, кого винить.

Твой собственный дурной характер, идиот.

Тем не менее, это никак не оправдывает Джаспера Кросса.

Каждая секунда той встречи прокручивается в моей голове. Лицо Эверли, когда я говорил не то, что следовало, причем неоднократно. Ее гнев был смешан с чем-то, что выглядело почти как разбитое сердце.

― Черт.

Мой кулак снова летит в стену. Удивительно, что никто не стучит в мою дверь, чтобы узнать, что происходит. Мне нужно убираться отсюда, пока я не усугубил ситуацию. Уехать куда-нибудь подальше от людей, пока я не выместил свой гнев на том, кто этого не заслуживает.

Не потрудившись переодеться, я засовываю телефон в карман джинсов, запираю дверь в свой разгромленный номер и бегу трусцой вокруг здания к тропинке на заднем дворе.

Утренняя прохлада терзает мои легкие, пока я набираю темп. Устойчивый ритм моих ног, стучащих по земле, отдается в ушах. Дыхание вырывается резкими всплесками напряжения, оставляя видимые облачка, повисающие в прохладном утреннем воздухе.

Раз она уже в ярости, я мог бы бросить осторожность на ветер и расправиться с ее бывшим мужем, прежде чем он увезет ее.

Эверли говорила о нем как о мягкотелом куске дерьма, но сегодня он показал себя с другой стороны. Насмешки, сыплющие соль на рану. Он насмехался надо мной, находясь в безопасности с другой стороны своей дорогой машины. Он хотел показать мне, что победил ― точно так же, как он победил в тот момент, когда Эверли произнесла его имя в том подвале.

Он хотел, чтобы я вспомнил.

Ему нужно было, чтобы я…

Мой темп начинает замедляться.

До меня доходит. Я был слишком зол, чтобы собрать кусочки головоломки. Я позволил своим эмоциям скрыть подтекст, как туман. Но он есть, если присмотреться. Что-то не так. Нехарактерно. Как та фраза, которую он произнес перед тем, как они уехали.

Мое сердцебиение и дыхание синхронизируются.

Удар.

Удар.

Удар…

Я в конце тропы. Стою на краю поросшей травой площадки с видом на залив.

Туман начинает рассеиваться.

И я вижу это.

Обратного пути нет.

Черт.

ГЛАВА 49

За окном мелькает пейзаж, пока я молча сижу на пассажирском сидении машины Джаспера, размышляя о своем выборе.

Неужели я все испортила?

Айзек пытается уберечь меня, но я не сомневаюсь в своей безопасности, участвуя в этом мероприятии. Оно громкое, публичное, с камерами и охраной. Не говоря уже о том, что меня похитили из собственного дома. Многолюдное светское мероприятие кажется последним местом, где что-то может пойти не так.

Но я знаю, что отношения между нами меняются ― становятся более серьезными, более реальными. Они обретают новую жизнь, поэтому я не могу не задаваться вопросом, не испортила ли я все, когда уехала с бывшим мужем на показ, в котором я даже не уверена, что хочу участвовать.

Черт, черт, черт.

Он был в бешенстве.

Злился гораздо сильнее, чем я ожидала.

И поскольку с каждой оставленной позади милей в голове у меня проясняется, я не могу сказать, что все это ― его вина. Если бы только у меня было больше времени, чтобы объяснить, успокоить его…

Мой желудок сжимается от сожаления, пока я вожусь с молнией на куртке, украдкой бросая быстрый взгляд на Джаспера. Он сжимает руль обеими руками и выглядит напряженным, как сжатая пружина. Небо пока чистое, светит солнце, но кажется, что на водительском сиденье вот-вот грянет шторм.

– Эм… прости за все это. ― Я прочищаю горло, скрещивая руки. ― Это было неловко.

– М-м-м, ― бормочет Джаспер.

– Айзек ― хороший парень, но его навыки общения с людьми не самые лучшие. Я огорошила его этой новостью и не дала времени осмыслить ее.

Боже, я действительно поступила неправильно. Когда все уляжется, и я вернусь, большую часть недели я проведу пресмыкаясь. Стоя на коленях. Голая и связанная.

Возможно, с кляпом во рту.

– Не могу винить его за то, что он беспокоится о тебе, ― добавляет Джаспер, его челюсть сжимается, когда он смотрит на экран Bluetooth. ― Музыка?

Инстинктивно мне хочется сказать «нет», но мне нужно отвлечься. Что угодно, лишь бы заполнить пустоту, вызванную чувством вины.

– Конечно.

Он переключает треки, появляется звук. Играет «6 Underground» группы Sneaker Pimps. Я еще не родилась, когда вышла эта песня, но Эллисон ее обожает. Она была одержима фильмом «Can't Hardly Wait», и мы смотрели его вместе бесчисленное количество раз во время веселых ночевок в старших классах.

– Ух ты, ― выдыхаю я, мое внимание переключается между исполнителем и Джаспером, последние десять минут растворяются за нахлынувшими воспоминаниями о прошлой жизни. ― Последний раз я слышала эту песню, когда мы с тобой были на двойном свидании с Эллисон и Эриком. Эллисон пыталась петь слова песни чувственно, но фальшивила, а Эрик делал вид, что не знает ее.

Я не могу удержаться от смеха. Из всех песен, которые можно было бы услышать…

Воспоминание имеет вкус точно такой же, как у «Sour Patch Kids»¹³, которые мы часто жевали до боли в животе, ― сладкий и кислый. Интересно, Джаспер намеренно заставляет меня думать о ней именно сейчас? Но он ничего не говорит. Он просто смотрит на меня, а затем возвращает свое внимание к дороге, на его волосах блестят капельки пота.

Ностальгия проникает в мое сердце, пока песня продолжает вызывать воспоминания. Я чувствую необходимость действовать в соответствии с этим чувством, и, наверное, в этом и был смысл.

Я достаю из сумочки телефон и набираю ее номер, не давая себе времени на раздумья. Я уже достаточно надумала за свою жизнь.

Я: Привет. Я тоже по тебе скучаю.

Мой пульс учащается от нетерпения, пока я жду, что сообщение отобразится как прочитанное. Утекают минуты, одна песня сменяется другой, но проходит почти десять минут, а она все еще не открывает его. Вздохнув, я переворачиваю телефон на колени экраном вниз и мои колени начинает нервно подпрыгивать.

Джаспер не говорит ни слова. Айзек действительно взбесил его.

– Так что случилось с моделью, которая выбыла из участия в показе? Это необычно, когда место освобождается в последнюю минуту.

Он сглатывает.

– Слышал, она попала в больницу. Какая-то операция.

– Это прискорбно, ― отвечаю я. ― Ты действительно думаешь, что я подхожу для этого? Я уже несколько лет не ходила по подиуму. Не могу представить, что я буду тем грациозным видением, которого они ожидают, и вообще, попаду ли я во все мерки.

Он снова сглатывает, когда он бросает взгляд в мою сторону.

– Ты рождена для этого, Эверли. Гарантирую, ты сразишь Эбнера наповал.

Я позволяю себе успокоиться и киваю ему.

– Я… ценю, что ты рискуешь ради меня. Я пока не уверена, что хочу заниматься этим в долгосрочной перспективе, но мне будет приятно снова почувствовать себя значимой. ― Перекинув волосы на одно плечо, я играю с закрученными прядями. ― Я знаю, что это важно. Тебе не обязательно было приглашать меня.

– Я хотел. Это было меньшее, что я мог сделать после… ― Он делает паузу, переводя взгляд на зеркало заднего вида. ― Это было меньшее, что я мог сделать.

Я прикусываю губу, игнорируя это «после».

Начинается новая песня ― еще одна из любимых Эллисон.

Мы сидим в тишине, проносясь мимо машин на скоростном шоссе, пока Джаспер не поворачивается ко мне. Он расстегивает воротник, волнуясь.

– Это серьезно?

Я моргаю, глядя на него.

– Серьезно?

– С Айзеком.

– О. ― Лицо Айзека всплывает в моем сознании, как теплый бальзам для моих чувств. Я представляю его ухмылки, его сухой сарказм, его крепкие руки, держащие меня как приз. Редкие, нежные моменты, которые кажутся в миллион раз более бесценными, потому что они с ним. На моем лице расцветает улыбка.

– Да. Думаю, это серьезно.

Я ожидаю от Джаспера гримасы отвращения ― что он нахмурится или скажет что-нибудь предостерегающее.

Но этого не происходит.

– Хорошо, ― говорит он, проводя рукой по бедру. ― Он кажется умным, проницательным. Он же детектив, в конце концов. ― Беглый взгляд. ― Надеюсь, он сможет обеспечить твою безопасность.

У меня становится тяжело на сердце. Я не ожидала его поддержки, особенно после того, что произошло на парковке.

– Спасибо.

– Ты заслуживаешь счастья.

Я смотрю на него, немного ошеломленная, но он уже перевел взгляд на дорогу, стиснув зубы.

– Ты тоже, ― бормочу я, сжимая руки вместе. ― И я надеюсь, ты понимаешь, что ничего мне не должен, Джаспер. Прошло больше года, и я думаю, что для всех нас ситуация закончилась наилучшим образом.

Он кивает, постукивая пальцами по рулю.

– Мама убеждала меня простить и забыть, ― продолжаю я. ― Это трудно. Трудно отпустить то, к чему, как ты думал, возвращаешься, только для того, чтобы у тебя это так жестоко вырвали из рук. Это было похоже на еще одно похищение. ― В моем горло жжет, колет и режет. ― Я могла бы справиться с этим лучше, и мне жаль, что потребовалось столько времени, чтобы это сказать. Когда мы вернемся, я хочу поговорить с Эллисон. Попытаться снова все исправить.

Джаспер потирает рукой подбородок.

– Да, ― говорит он. ― Надеюсь, мы все выберемся невредимыми.

В моих глазах появляются слезы, и я прерывисто вздыхаю.

Я думаю об Айзеке, о его потере. О Саре. Он сделал бы все, чтобы вернуть ее, а я отталкиваю того, кого люблю. Жизнь слишком коротка для этого. Время быстротечно, а сожаление способно занять место в душе, заполнив ее ошибками, которые ты никогда не сможешь исправить. Секунды текут, и в памяти всплывают воспоминания ― все те моменты, которые я провела, желая, чтобы все было по-другому, чтобы я сделала лучший выбор, чтобы я была сильнее.

Пустая трата времени.

Пощечина всему, чего я достигла и из чего выросла.

Я смотрю в окно и шепчу в ответ: