Текст книги "Необратимость (ЛП)"
Автор книги: Челли Сент-Клер
Соавторы: Дженнифер Хартманн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц)
Перевод: Julia Ju
Редактура: Ленчик Кулажко
Вычитка: Ленчик Кулажко
Обложка: Ленчик Кулажко
ЧАСТЬ 1
НЕОБРАТИМОСТЬ ― НЕВОЗМОЖНОСТЬ ЧТО-ТО ИСПРАВИТЬ ИЛИ ИЗМЕНИТЬ
ПРОЛОГ
Машина рычит, как голодный тираннозавр, сотрясая землю. Пока сверху сыплется грязь и мусор, я прячусь под своей единственной защитой ― колючим одеялом и худи, достаточно большим, чтобы вместить крупного взрослого.
Я пытаюсь быть храбрым, но я хочу домой.
– Все еще со мной, Эйден?
Луч света следует за голосом мужчины, когда он высовывается из кабины крана, возвышающегося надо мной.
Я машу фонариком в ответ, в горле так пересохло, что больно говорить. У меня возникает искушение попросить еще одну бутылку воды, но я уже выпил последнюю из пакета, который спустили спасатели, и теперь мне очень хочется в туалет.
– Хорошо. Потерпи еще немного, малыш. Как только мы здесь все стабилизируем, я вытащу тебя.
Я уже забыл, как его зовут. Может быть, Дрю? Вчера я мог бы сказать ему, что мне уже почти тринадцать и я не ребенок. Но сейчас я просто хочу забраться в родительскую кровать вместе с моим псом Барни, съесть мамин куриный суп и поплакать. Меня даже не расстроит, если этот мальчишка Карсон с соседней улицы назовет меня ребенком, пусть он сам полночи просидит в темной дыре.
От фонарика Дрю у меня перед глазами пляшут зайчики.
– Они собираются аккуратно опустить меня вниз, чтобы я не касался стен. Потом мы наденем на тебя эти ремни и вытащим оттуда.
Откуда-то сверху я слышу пронзительный плач Кейли, которая говорит, что предупреждала, что я попаду в неприятности, если заберусь сюда. Я знаю, что она тоже напугана. Нас предупреждали, чтобы мы держались подальше от задней части участка, где раньше стоял старый дом, пока он не обвалился от старости, и не приехала бригада по сносу.
На этот раз моя младшая сестра оказалась права.
– Ты такой храбрый, милый, ― кричит мама, а папа обещает, что я смогу не ходить в школу остаток недели и проводить время с ним на работе, если захочу.
Я цепляюсь за это так же крепко, как за деревянную шкатулку, покрытую грязью, которую я нашел в нескольких футах от себя, торчащей из груды битого бетона. Может быть, папа разрешит мне воспользоваться его инструментами, чтобы почистить ее.
Теперь, когда пыль рассеялась, я сбрасываю одеяло и опускаю ее на колени, чтобы откусить от батончика гранолы. Снимая обертку, я замечаю, как дрожат от холода мои пальцы.
Несколько часов назад я даже не надеялся, что кто-то найдет меня здесь.
Я думал об этом месте с тех пор, как однажды вечером услышал, как мама и папа шептались за кухонным столом, когда я уже должен был быть в постели. Из поколения в поколение передавались слухи о моих прапрабабушке и прапрадедушке, которые жили здесь изначально. Когда я умолял их рассказать мне побольше, они сказали, что это всего лишь истории и мне не следует совать туда свой нос.
Это было давно, но я никогда не забывал об этом. Сегодня рано утром я решил исследовать это место, надеясь найти что-нибудь интересное. Какие-нибудь человеческие кости, может быть, даже череп. Что угодно может стать подсказкой из прошлого.
Папа мог бы разрешить мне помогать в его криминалистической лаборатории, если бы я нашел что-то подобное.
Но тут земля ушла из-под ног…
Я думал, что умру. Я действительно думал, что…
Что-то движется впереди, и я направляю луч фонарика на зияющий проем. Но там ничего нет. Только темнота и грязь.
Теперь я действительно рад, что не нашел череп.
Прижавшись к стене так близко, как только могу, я оглядываюсь по сторонам. Никаких трупов. Никаких призраков.
БАХ.
Мое сердце бьется, как крылья пойманной птицы. Я сжимаюсь в комок и вцепляюсь в шкатулку.
Никаких призраков, никаких призраков, никаких призраков.
– Эй, малыш. ― Движение надо мной. Скрежет, лязг. Дрю. ― Как ты смотришь на то, чтобы выбраться отсюда?
– Правда? ― вскочив на ноги, я смотрю на луч света, как будто он исходит с небес, а этот человек ― мой ангел-хранитель.
– Отойди, я спускаюсь.
Он делает это так медленно, что я боюсь, что не смогу удержать свой мочевой пузырь достаточно долго, чтобы добраться до верха. Но потом он оказывается здесь, передо мной, его ноги твердо стоят на земле. Если бы я не боялся, что деревянная шкатулка в моих руках рассыплется от резких движений, я бы бросился к нему на шею.
– Приятно наконец-то увидеть тебя поближе, Эйден. Твоя семья мне много о тебе рассказывала. Я буду очень рад вернуть тебя им.
– Да. Спасибо, сэр. Я… ― В голове пусто. Я киваю и дрожу, глаза плохо видят от навернувшихся слез, и я не могу придумать, что еще сказать. ― Спасибо.
– Как рука? ― Он показывает на запястье, на которое я приземлился, когда падал, но я испытываю слишком большое облегчение, чтобы беспокоиться об этом сейчас.
– Жить буду. ― Я пожимаю плечами. Несмотря на синяки, я знаю, что мне повезло.
– Ты храбрый парень, это точно. Мы вызвали медиков, которые осмотрят тебя, и если все в порядке, ты очень скоро будешь дома. Уверен, тебе не терпится обнять свою маму.
– Да, сэр. ― И папу тоже. Я даже обниму Кейли. Если бы она не шпионила и не увидела, куда я направляюсь, я мог бы погибнуть здесь.
Он водит фонарем по дуге. Вверх, вниз и по сторонам.
– Итак, мне сказали, что это был подвал. ― Он светит прямо в пустоту, но свет растворяется в темноте всего через несколько футов. ― Довольно дерьмово они его засыпали. Прости за мой французский.
Я наблюдаю, как он бросает любопытный взгляд на шкатулку, зажатую в моей здоровой руке.
– Что у тебя там?
Не знаю почему, но я отстраняюсь, когда он тянется к ней.
– Просто шкатулка. Она старая. Я собираюсь отдать ее отцу, чтобы он почистил, и мы могли безопасно ее открыть.
– А, хорошая идея. Я разговаривал с твоим отцом. У него классная работа. Я слышал, ты хочешь когда-нибудь пойти по его стопам?
Я киваю. Это все, чем я когда-либо хотел заниматься.
– Ну тогда, может, мы наденем на тебя эти ремни и вернем семье, а? ― Он протягивает руку. ― Я буду держать твое сокровище, пока мы не выберемся.
Его рука замирает, словно мы не уйдем, пока я не отдам ее, и я неохотно делаю это.
Накинув ремни, я оглядываюсь на Дрю как раз в тот момент, когда он вытирает крышку ладонью.
– Подожди. Будь осторожен…
– Здесь что-то вырезано, ты видел?
Я качаю головой. Я планировал получше рассмотреть ее дома.
– Подними фонарик, пожалуйста.
Я подношу его ближе.
Под нужным углом становятся видны едва заметные буквы:
FOREVER1.
ГЛАВА 1
Я стараюсь не щуриться от мириад сверкающих вспышек.
Камеры щелкают без остановки, давая мне лишь несколько секунд на то, чтобы сменить позу. Прикосновение к волосам. Поворот бедер. Поза для конкурса. Походка модели. Мой подбородок приподнят, на губах лишь намек на улыбку.
Осанка, осанка, осанка.
Это не первое мое родео, но тело так и норовит ссутулиться, словно я все еще горблюсь над своим слишком маленьким компьютерным столом, исследуя клептопаразитическое2 поведение пчелы-кукушки.
Когда я кивком выражаю благодарность толпе фотографов и отхожу, мое внимание привлекают нефритово-зеленые глаза, устремленные в мою сторону. От его взгляда исходит тепло, проникающее прямо в мою душу.
Бзз.
Я подпрыгиваю на месте, когда мобильный телефон, засунутый за кружево чулка, вибрирует у моего бедра. Быстро выхватив его, я смотрю на имя своей лучшей подруги и расплываюсь в улыбке.
Эллисон: Прошло уже пять минут с тех пор, как я получила последнее сообщение. Я тут умираю.
Я: Ты в Белизе. Я уверена, что ты выживаешь.
Эллисон: Эрик напился Малибу и поет эту песню про кокосики с британским акцентом, как Зазу в «Короле Льве». СНОВА И СНОВА.
Я хихикаю и одновременно меня передергивает, песня тут же начинает звучать у меня в голове.
Я: Ничего себе!
Эллисон: Я порву с ним, как только мы вернемся в Лос-Анджелес.
Я: Серьезно? Я думала, это… ну, серьезно.
Эллисон: Все было серьезно, пока он не забыл мое имя, представляя меня какой-то красотке в крошечном бикини. Слизняк. Эрик ― просто очередной проходной вариант. Скажи своему мужу, чтобы он нашел мне кого-то, потому что он потрясающий, и я доверяю его рекомендациям.
Я: Вот задница! Обсудим за сангрией, когда вернешься. А пока загори как следует, и за меня тоже, раз уж я не в состоянии.
Эллисон: 👻 Обязательно. Запуск проходит замечательно? Насколько ты знаменита в данный момент? Я уже могу считать себя подругой знаменитости?
Я: LOL. Я не знаменитость, но все идет хорошо.
Эллисон: Налаживай связи, Эв. Ты ― суперзвезда.
Я: Ты считаешь меня важнее, чем есть на самом деле. Я просто стою здесь, выглядя слегка раздраженной и страдающей запором, а люди фотографируют меня.
Эллисон: Ты права. Выращивание экспериментальных культур тли и блох на капустных стеблях куда круче, чем слава и богатство.
Я: Спасибо за ушат ледяной воды.
Эллисон: Муа-ха-ха. В любом случае, я должна пойти и позаботиться о своем пьяном почти бывшем парне. Надеюсь, у тебя будет очень горячий секс, чтобы компенсировать тот факт, что мне сегодня ничего не светит. Присылай побольше фоток!
Эллисон: …с вечеринки. Очевидно. Не секса.
Эллисон: Хотя… 😈
Громко рассмеявшись, я посылаю ей множество разноцветных сердечек и прячу телефон обратно под кружево, как раз в тот момент, когда мое имя эхом разносится по бальному залу.
Точнее, половина моего имени.
– Кросс! ― Ко мне направляется мужчина в персиковой рубашке на пуговицах и эклектичном пиджаке, напоминающем об Александре Маккуине3. ― Вживую она ниже ростом, но бесконечно сногсшибательнее. Мне понадобятся подробные записи о твоей процедуре увлажнения.
Моргнув, я перевожу взгляд на незнакомого мужчину, инстинктивно выпрямляя спину при упоминании моего роста.
– О, спасибо. Вы работаете на Кейси?
Кейси Ли Эбнер разработал линию одежды, которую я представляю вместе с несколькими другими моделями, чьи резюме гораздо более впечатляющие, чем мое.
Сегодня состоится вечеринка по поводу запуска новой линии.
– Нет, я просто сплю с ним. ― Он говорит это небрежно, потягивая какой-то фруктовый коктейль из дробленного льда и полудюжины бумажных зонтиков. ― Тревор Скотт. Инфлюенсер социальных сетей из Майами и икона моды в прошлой жизни. Уверен, ты обо мне слышала.
– Конечно. ― Я беру предложенную им руку и прочищаю горло. ― Я Эверли Кр…
– Я знаю, кто ты. Кейси не перестает говорить о тебе с тех пор, как ты снялась в рекламе его линии купальников. Он думает, что ты ― будущая звезда.
Я вздрагиваю при воспоминании о том, как раскрепощенно я чувствовала себя перед камерами в тот день, одетая только в бирюзовое бикини и следы бразильской эпиляции воском.
Но потом до меня доходит смысл его слов.
Будущая звезда.
Я всегда чувствовала себя чужой в этой индустрии. Коллеги-модели часто исключали меня из своего круга общения, подшучивая над моим ростом и сплетничая о моей личной жизни, утверждая, что я получила эту возможность только потому, что вышла замуж за очень уважаемого агента.
– Это чрезвычайно лестно, ― отвечаю я, расправляя плечи. ― Передайте ему мою благодарность.
Тревор берет бокал с шампанским с подноса, проходящего мимо официанта и протягивает его мне.
– Тебе явно не хватает присутствия в Instagram, но я могу помочь. Я получил синюю галочку раньше всех. ― Он делает еще один глоток своего коктейля с неоновыми закрученными трубочками и смотрит на меня поверх края бокала. ― Но твое лицо ― настоящая находка. Волосы, глаза, телосложение. Кстати, кто делает тебе прическу? ― Он указывает на нее двумя пальцами.
Раздается неловкий смешок.
– Эллисон Джеймс.
– Никогда о ней не слышал.
– Она моя лучшая подруга.
Его лицо мрачнеет.
– Что ж, было приятно наконец-то познакомиться с тобой. Мне нужно сделать обход и раздать парочку комплиментов, чтобы завоевать чью-нибудь благосклонность, ― щебечет Тревор, потягивая остатки своего напитка. ― Будь на связи, Кросс. Вот моя визитка. ― Он достает карточку из переднего кармана своего пиджака и сует мне в руку. ― И еще, дай мне знать, если увидишь, что дикий хорек попадет в неприятности. Она любит грызть кожаные сумочки ― в частности, Prada. Отзывается на кличку Посыпка.
Я смотрю, как он уходит, и недоуменно хмурюсь, пока верчу в пальцах ножку бокала с шампанским и засовываю карточку под кружево к телефону. Когда я делаю глоток, теплая рука ложится мне на поясницу, заставляя посмотреть направо. Я мгновенно вспыхиваю, как звездное небо.
– Джаспер.
Он ухмыляется, обхватывает меня обеими руками за талию и притягивает к себе, его грудь оказывается вровень с моей спиной.
– Ммм. Ты пахнешь божественно.
– Я пахну тем, что было на том парне. ― Я все еще задыхаюсь от запаха его одеколона.
Засмеявшись, Джаспер зарывается лицом в мои уложенные волосы ― на то, чтобы выпрямить их без помощи Эллисон, ушло больше часа ― и проводит носом по всей их длине, пока не утыкается в изгиб моей шеи.
– Моя девочка налаживает связи?
По мне бегут мурашки от его прикосновения.
– Неумело.
– С моего места ты выглядела как профессионал, ― бормочет он, целуя мое плечо, и мы начинаем раскачиваться. ― Изящно. Элегантно. Сексуально, черт возьми.
– Ты должен так говорить. Ты же мой агент.
– Если бы я был только твоим агентом, ты бы уже могла подать иск о сексуальном домогательстве. ― Несмотря на толпу посетителей вечеринки, Джаспер проводит ладонями по моим бедрам и начинает поднимать подол моего расшитого серебряными блестками платья-комбинации. ― Я твой муж. И я собираюсь заниматься с тобой любовью всю ночь, пока ты не будешь абсолютно уверена, что идеальна во всех отношениях.
Уф.
У меня между ног становится влажно, и я в двух секундах от того, чтобы позволить ему овладеть мной прямо здесь, посреди этого бального зала, заполненного модельерами, востребованными моделями и хорьком, грызущим ножку стола с французскими багетами…
Я растерянно моргаю, затем стряхиваю с себя туман вожделения.
– На нас смотрят.
– Пусть смотрят. ― Он втягивает кожу на моей шее между зубами, нежно покусывая. ― Пусть они сгорают от ревности, зная, что я сплю с самой великолепной женщиной здесь.
Повернувшись в его объятиях, я упираюсь ладонями в грудь и смотрю вверх. Его глаза прикрыты, поблескивая обещаниями будущих занятий любовью до поздней ночи.
Прошло три года с тех пор, как меня представили Джасперу Кроссу в винном баре во время подготовки к экзамену. Повинуясь внезапному порыву, я зашла в его агентство позже на той же неделе, чтобы попробовать себя в качестве модели. Пробы превратились в оплачиваемую работу для сайта компании по производству очков, которая затем вылилась в горячие и серьезные отношения с самым замечательным агентом, которого я когда-либо встречала, что в итоге привело к предложению руки и сердца в том же винном баре год спустя.
На самом деле я никогда не представляла себя замужем или в отношениях. У меня были планы, мечты, которые я хотела воплотить в жизнь, связанные с энтомологией и наукой. Я выросла с матерью, танцовщицей экзотических танцев, и отцом, который умер, когда мне было пять месяцев, что пробудило во мне жгучее желание независимости и стабильности. Мы с мамой близки, но я видела, как на протяжении многих лет выбор профессии давил на нее. Ночные смены. Потребности, ограниченные размером ее чаевых. Я никогда не осуждала и не обижалась на маму за ее выбор того, как заработать на жизнь, но мне хотелось чего-то другого.
Теперь я не могу представить себя без этого мужчины.
Прежде чем я растаю под его обжигающим взглядом, он целует меня в макушку и обнимает мое лицо двумя большими ладонями.
– Я постараюсь, чтобы мои руки еще некоторое время вели себя прилично. ― Джаспер ухмыляется, опуская голову так, что наши лбы прижимаются друг к другу. ― В основном потому, что я умираю от желания услышать, что сказал тебе Тревор Скотт.
Боковым зрением я замечаю, как Тревор отгоняет хорька, который только что перебежал на соседний стол и теперь грызет джутовую салфетку, пока гости покидают сцену.
Я тихонько хихикаю и возвращаю свое внимание к Джасперу.
– Он сказал, что Эбнер был впечатлен моей работой в прошлом месяце.
– Реклама купальников? ― Обхватив меня за плечо, муж отводит меня в более тихий угол комнаты. ― Твой хештег был в тренде на TikTok. Я знал, что он заметит.
– Это такое сюрреалистичное чувство, ― выдыхаю я, прикусывая нижнюю губу, пока мой пульс учащается от прилива адреналина. ― Он сказал, что Эбнер назвал меня «будущей звездой». Меня. Маленькую девочку, не имеющей никакого опыта в модельном бизнесе и мечтающей стать ученым, изучающим жуков.
– Черт, детка. ― Его ониксовые брови взлетают к линии роста волос, а улыбка становится такой широкой, что у меня трепещет сердце. ― Это фантастика. Это чертовски круто.
Меня охватывает еще больший восторг, еще большее восторженное неверие.
– Что это вообще значит? ― Я не замечаю, что у меня подкашиваются колени, пока не хватаюсь за Джаспера, чтобы не упасть.
– Это значит, что ты возьмешь эту индустрию за яйца и не остановишься, пока имя Эверли Кросс не станет нарицательным. Это значит, что ты будешь сиять на рекламных щитах, телеэкранах и подиумах, и докажешь всему миру, что любительница пауков ростом в пять футов два дюйма может стать известной супермоделью. ― Он берет мое лицо в свои ладони, прижимает наши носы друг к другу и дышит мне в губы. ― Это значит, что я буду стоять рядом с тобой и кричать всем, кто будет слушать ― это моя прекрасная жена, ― болея за тебя и испытывая чертову гордость.
Слезы наворачиваются на глаза. Я задыхаюсь от сдавленного смеха ― такого, какой бывает, когда тебя переполняют эмоции и ты слишком взволнован, чтобы говорить.
– Лично я готов отпраздновать прямо сейчас. ― Он целует меня в кончик носа, затем в изгиб губ. ― Мы, запутавшиеся в наших новых французских льняных простынях. ― Джаспер прижимается к моей щеке, даря еще один затяжной поцелуй. ― Эти волосы струятся по твоей спине, как изысканное шампанское, пока ты стонешь мое имя и сводишь меня с ума. ― Прижавшись губами к моему уху, он заканчивает низким голосом: ― В тебе появляется ребенок.
Мое сердце начинает стучать как отбойный молоток.
Ребенок.
Меня охватывает тревога при этой мысли.
– Пока нет, ― уточняет он, ухмыляясь. ― Я знаю, что карьера для тебя на первом месте. Я просто не могу перестать представлять, какой потрясающей ты будешь, как будешь сиять, когда в тебе будет расти ребенок. ― Джаспер прижимает ладонь к моему плоскому животу, его глаза пылают.
Мой пульс успокаивается, и на моих губах появляется дразнящая улыбка.
– Очевидно, ты не единственный, кто этого хочет.
Он опускает руку.
– Мм. Этого никогда не случится.
– Эта пара настойчива.
– Пусть упорствуют. Единственный ребенок, которого ты родишь, будет моим.
Я прикусываю щеку и киваю, глядя на него.
Несколько месяцев назад ко мне обратились с предложением стать суррогатной матерью для анонимной пары. После того, как моя реклама купальников стала популярной, передо мной открылось множество уникальных возможностей, самой неожиданной из которых было суррогатное материнство.
Я отклонила это предложение, даже несмотря на то, что сумма была просто поразительной. Затем я отказалась от предложения пожертвовать мои яйцеклетки.
Джаспер был не согласен.
И хотя мысль о том, чтобы помочь паре зачать новую жизнь и создать свою семью, очень волнительна, в глубине души я знаю, что не подхожу для этого. Моя жизнь только набирает обороты, передо мной ясное и светлое будущее. Есть много других женщин, более подходящих. Может быть, когда-нибудь я пересмотрю свое мнение, но точно не сейчас.
– В любом случае, ― продолжаю я, протягивая руку, чтобы поправить его галстук. ― Я тоже хочу ребенка. Ты же знаешь, что хочу. Может быть, через пару лет.
В свои тридцать четыре года ― на десять лет старше меня ― я знаю, что Джаспер хочет завести семью. Я также знаю, что его мечты о белом заборе временно поставлены на паузу, потому что он женился на своей самой многообещающей восходящей звезде.
Сглотнув, он наклоняется, чтобы коснуться своим носом моего.
– Как бы ни возбуждала меня мысль о том, что ты забеременеешь, я могу проявить терпение. ― Его ухмылка игривая и провокационная. ― Эбнер ― это легенда, и он положил на тебя глаз.
– Я знаю, и мне бы не хотелось спустить в канализацию такую возможность.
Клянусь, он морщится, а я съеживаюсь от такой грубой аналогии.
Канализация.
Я только что сравнила с ней нашего будущего ребенка.
– Боже, я не это имела в виду. ― Качая головой, я путаюсь в словах и с любовью сжимаю руки Джаспера. ― Я просто хочу, чтобы время было правильным. Идеальным. Пожалуйста, не думай, что я…
Он успокаивает меня поцелуем.
– Ш-ш-ш, я понимаю, детка, ― говорит он мне, его тон соответствует словам. ― Я понимаю. И ты права, я не должен начинать разговор о детях через пять секунд после того, как ты сообщила мне такую новость. Я просто…
– Взволнован, ― говорю я, мягко улыбаясь. ― Я знаю.
Джаспер проводит большим пальцем по моей нижней губе, потом едва касаясь по моей челюсти, и в его глазах светятся чувства. Затем он шепчет:
– Я собирался сказать ― безнадежно и до нелепости очарован.
Час спустя мы вваливаемся во входную дверь, губы впиваются друг в друга, руки блуждают, сердца бешено колотятся от предвкушения. Джаспер захлопывает дверь каблуком, отстраняясь только для того, чтобы сорвать с себя пиджак. Наши рты снова сталкиваются, стоны наполняют тихий дом, я сбрасываю с себя шпильки, одну за другой.
Я втягиваю его язык в рот, а затем отступаю назад, задержав дыхание.
– Еще.
Он прижимается ко мне губами.
Я прикусываю его нижнюю губу, грубо втягивая ее между зубами.
Джаспер отстраняется, морщась.
– Ой.
– Мне… мне жаль. ― Мое тело сотрясается от сводящей с ума потребности в неистовых поцелуях, грубых прикосновениях и восхитительном бурном сексе. Но чувство вины грызет меня изнутри, когда я вижу капельку крови, выступившую на внутренней стороне его нижней губы. ― У тебя кровь.
– Я в порядке. ― Натянуто улыбнувшись, Джаспер проводит рукой по губам, размазывая алую бисеринку. ― Мне нравится, когда ты увлекаешься.
– Правда?
– М-м-м…
Мое возбуждение ослабевает. Его ответ звучит неискренне. Мне кажется, я иногда пугаю его, когда кусаюсь и царапаю его ногтями, как дикая искра в ожидании спички. Джаспер всегда усмиряет меня, гася наш огонь нежными, достойными ласками.
Это тоже приносит удовлетворение.
Он не торопит меня, не спешит, лелеет каждый дюйм моего тела.
Но иногда я жажду большего. Внутри меня живет непреодолимое желание перейти на новый уровень.
И вот тогда я пугаюсь сама себя.
Смущение заставляет меня отступить, прежде чем Джаспер протягивает руку и обхватывает мое запястье.
– Я еще не закончил с тобой. ― На его губах появляется широкая ухмылка, и он притягивает меня ближе, обхватывая мое лицо обеими ладонями и прижимаясь губами к моим в нежном поцелуе.
Я позволяю этому моменту быть таким, какой он есть: добрым, полным любви и чистым.
Отстраняясь, я посылаю ему улыбку.
– Встретимся наверху через минуту.
Он заправляет мне за ухо непокорную прядь волос, которые только что напитались влагой.
– Клюквенный сок?
– Может быть. ― Я странная. Мне нужно, чтобы после секса на прикроватной тумбочке меня всегда ждал стакан холодного клюквенного сока. ― Это освежает.
– Ты просто чокнутая. ― Смеясь, Джаспер наклоняется и снова целует меня в лоб. Медленно и нежно, словно смакует деликатес.
Я замираю, в моих глазах вспыхивают звезды.
– Если я чокнутая, то ты любовник чокнутой, ― бормочу я, потерявшись в нашей галактике на двоих.
– Навечно. ― Шлепнув меня по заднице, он с ухмылкой отступает назад и начинает стягивать туфли.
Я ослепительно улыбаюсь, а затем направляюсь через холл на кухню за соком. События вечера проносятся в моем сознании, наполняя меня радостью. Огни, толпа, камеры, похвалы от коллег и крупных деятелей индустрии.
Сбывшаяся мечта.
Будущее, вспыхивающее разноцветным вихрем.
Обойдя наш кварцевый остров, сделанный на заказ, я провожу кончиками пальцев по его поверхности, и меня охватывает чувство неверия. Мне всего двадцать четыре года, и это моя жизнь ― преданный муж, дом мечты, блестящая карьера на горизонте, которая только набирает обороты.
Будущая звезда.
У меня есть все.
А потом мечта рушится, свет тускнеет, и мое будущее разлетается вдребезги с оглушительным…
ГРОХОТОМ.
Я вскрикиваю и едва не подскакиваю до потолка.
Боже мой.
Что-то взорвалось.
Что-то взорвалось в моем доме.
В ушах звенит, сердце бешено колотится о грудную клетку, меня окутывает тошнотворное облако страха.
– Джаспер. ― Его имя с трудом вырывается через сдавленное горло, когда мой мир рушится у меня под ногами. Развернувшись, я бросаюсь назад, в ту сторону, откуда пришла, и замираю как вкопанная, оказавшись в холле. ― Джаспер!
Нет.
Этого не может быть. Это не реально.
Лунный свет заливает фигуру моего мужа, лежащего лицом вниз на мраморной плитке с огнестрельным ранением в спине.
– Нет! ― кричу я, как бешеная обезьяна-ревун, у меня перед глазами все расплывается. Как будто мой мозг отказывается воспринимать то, что видят мои глаза.
Он неподвижен, так пугающе неподвижен, и я знаю, что где-то поблизости должен быть стрелок, который может выстрелить и в меня тоже, но все, что меня волнует, ― это добраться до Джаспера.
Я бросаюсь к нему, когда под его грудью начинает образовываться лужа алого ужаса, просачивающаяся в швы между плитками.
Мой муж. Любовь всей моей жизни.
Он истекает кровью на моих глазах, умирает у меня на глазах.
Мой пронзительный всхлип пронзает воздух, когда я падаю на колени и тянусь к нему…
Но это все, что мне удается сделать.
Мне не дают даже дотронуться до него в последний раз, обнять или попрощаться, прежде чем за волосы поднимают на ноги. Из воздуха материализуется темная тень. Монстр. Мой худший ночной кошмар воплощается в жизнь, одетый в черное, как сумерки и пепел, он тащит меня прочь от Джаспера.
Кожу головы жжет, ноги подкашиваются, и я протягиваю руки, отчаянно пытаясь вцепиться в него. Поцарапать его, укусить, ударить, убить.
Я хочу убить его.
Но я всего лишь сто пятнадцать фунтов душевной боли, а он ― змея. Его рука обвивается вокруг меня, притягивает к себе, и я смотрю в два угольных глаза сквозь дырки его лыжной маски, а пряди жестких рыжих волос рассыпаются по плечам.
Я чувствую себя невесомой в его хватке, как будто я вообще ничто. Ветка, которую вот-вот переломят пополам. Крошечный муравей, которого сейчас раздавит чей-то ботинок.
Моя грудь вздымается от ужаса, а по щекам текут слезы. Мое тело сопротивляется ему, брыкается, борется, но все бесполезно.
Я кричу так громко, как только могу, надеясь, что Джаспер очнется.
Затем инстинкт берет верх. Я бросаюсь к огнестрельному оружию в его руке, царапаюсь, пытаясь отобрать.
Щека вспыхивает болью, когда приклад пистолета врезается мне в лицо, отправляя в полет. Пол встречает меня, как бетон, со свистом выбивая воздух из легких. Кровь Джаспера пропитывает мои волосы, теплая и липкая, приковывая меня к ужасу, от которого я не могу убежать.
Тень нависает надо мной, придвигаясь ближе. Прежде чем я успеваю среагировать, что-то острое пронзает мою шею.
Нет.
Вдалеке завывают сирены ― надежда, мимолетная и слабая, но оцепенение наступает слишком быстро, затуманивая разум, лишая сил. Мое тело обмякает, становится безвольным и бесполезным, когда сильные руки отрывают меня от пола.
Он перекидывает меня через плечо, и я беспомощно болтаюсь, как тряпичная кукла, когда он уносит меня из моего дома. Из моей прекрасной, волшебной жизни.
От Джаспера.
Все происходит слишком быстро. Мгновение назад мы были охвачены любовью, мир растворялся, когда я представляла, как просыпаюсь в его объятиях на рассвете, и солнечный свет озаряет его сонную улыбку.
А теперь меня подбрасывает от каждого тяжелого шага, дверь во внутренний дворик открывается, и прохладный ночной воздух лишает меня того немногого тепла, которое осталось.
Когда мы исчезаем в темноте, мой мутный взгляд натыкается на безжизненное тело Джаспера ― неподвижно лежащее на полу, где мы когда-то танцевали. Слезы текут по моим щекам, но силы на борьбу иссякают с каждым тяжелым вздохом.
Единственное, что хуже смерти, ― это прожить еще мгновение без него.
И единственное, что хуже этого…
Это то, что со мной будет дальше.
ГЛАВА 2
Смс приходит в полночь с номера, который я игнорирую уже несколько месяцев.
Придурок: Нужно поговорить. Двадцать первая и Деланси.
Я: Отвали.
Придурок: У меня есть новости.
Я: Мне все равно.
Удерживая кнопку, пока телефон не потухнет, я падаю на диван, натягиваю на лицо бейсболку и пытаюсь отключить мозг. Если бы новости были хорошими, я бы уже знал.
Мои глаза закрываются.
Открываются.
И так повторяется еще час, пока я не включаю телефон и не вижу последнее уведомление.
Придурок: Мне нужно, чтобы ты услышал это от меня.
Черт возьми, он знал, что это меня зацепит.
Двадцать минут спустя я здесь.
– Привет, красавчик. ― Я едва успеваю войти в дверь, как передо мной возникает блондинка в красном, расшитом блестками платье. ― Угостишь меня выпивкой?
– Я занят. ― Я протискиваюсь мимо нее, хрустя скорлупой арахиса под ногами. Саша, стоящая за барной стойкой, встречает мой взгляд, кивком указывает на столик в дальнем углу и отрицательно качает головой девушке в блестках, которая все еще следует за мной.
Должно быть, новенькая.
Гипнотический ритм разносится над сценой, где танцовщица обхватывает одной ногой шест и выгибается назад почти до пола, где она взмахивает завесой темных волос перед толпой завороженных мужчин. Ритм медленный и ровный, в такт биению моего сердца.
Тук-тук, тук-тук, тук-тук.
Вдохнув полной грудью воздух, насыщенный дымом, я привычно осматриваю помещение и направляюсь к задней стене. На первый взгляд, я ничем не отличаюсь от остальных клиентов, пробираясь в темноте, обходя столы, стулья и несколько сомнительных липких луж, о происхождении которых я отказываюсь думать. Но я здесь не ради удовольствия. Я здесь по делу.
Хотя я горжусь своими хорошо отточенными инстинктами, они не нужны, чтобы найти мою цель: он ждет в нашей обычной кабинке, потягивая виски, в его русых волосах отражаются вспышки движущихся огней цвета фуксии.
Люк Таннер.
Я почти уверен, что я один из трех человек, кто понимает, что его фамилия не Таннер.
Остановившись перед столом, я забираю бокал у него из рук.
– Ты не мог просто зайти ко мне?
– Зачем? У тебя есть дела поважнее? ― Он выхватывает у меня виски с таким видом, будто наступит конец света, если я попробую алкоголь.
Вполне справедливо, он не раз видел меня в жутком состоянии.
– Я тоже рад тебя видеть. ― Он кивает головой на стакан с газированной жидкостью, стоящий напротив него. ― Саша приготовила его специально для тебя. В нем есть лайм.
