Текст книги "Вечное Лето, Том II: Бессмертные Легенды (СИ)"
Автор книги: Catherine Macrieve
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)
Как загипнотизированная, я завороженно смотрю на блеск янтаря – и прежде, чем подумать, прежде, чем осознать, что я делаю и зачем, – бросаюсь к краю платформы и спрыгиваю вниз, с сумасшедшей высоты, перехватывая статуэтку в полёте.
Привычная вспышка начавшегося видения совпадает с моментом, когда я с оглушительным плеском погружаюсь в воду.
Музыка бьёт по ушам, пока я в недоумении пялюсь на собственное отражение в зеркале.
На полке под зеркалом ванной стоит пепельница, в которой тлеет сигарета. На фильтре отпечаток помады цвета марсала – точно такой же оттенок нанесён на губы моего отражения.
В раковине валяется только что срезанная чёрная коса. В моих руках – кухонные ножницы.
На мне короткий облегающий топ, клетчатая рубашку и шорты. Ногам непривычно в грубых босоножках на танкетке. Из телефона на полке рядом с пепельницей изо всех сил орет Элис Мертон. Я пританцовываю – не контролируя собственного тела. Хотя в зеркале пляшу я, мне кажется, что это кто-то другой.
I’ve got no ro-oh-oh-ots…
Мои пальцы цепляют сигарету. Дым царапает горло.
Я делаю несколько движений ножницами – подравниваю торчащие во все стороны кончики волос. Выглядит, честно, ужасно. Почти так же ужасно, как марсала на губах.
I like digging holes, hiding things inside them…
– Ой, Марикета.
Я оборачиваюсь к Диего и усмехаюсь. Он протягивает мне бокал с вином, и я моментально его ополовиниваю.
Диего терпеливо сажает меня на бортик ванной и забирает ножницы. Несколько минут колдует над моей непослушной шевелюрой, и, когда я смотрю на себя в зеркало, наконец-то совсем узнаю себя – удлинённое каре обрамляет моё лицо так привычно, словно никогда в жизни не было этой чёртовой косы в раковине.
Песня идёт по кругу.
Ask me where I come from, I’ll say the different land. Cause I’ve got memories and travel like gypsies in the night…
Я фальшиво подпеваю.
– И что ты сделаешь с вот этим?
Диего подцепляет из раковины мою косу, перевязанную резинками с двух сторон и только благодаря этому не рассыпающуюся на волоски.
Я пожимаю плечами.
– Не знаю. Отошлю Роджеру – ему, мать его, так всегда нравились мои волосы!
Требуется секунда, чтобы вспомнить, что Роджером звали моего бывшего.
Диего только усмехается.
– Никогда не любил этого парня.
Я осушаю бокал, закуривая ещё одну сигарету.
– Так что, ты сам-то готов? – спрашиваю я.
– Угу, – Диего с готовностью кивает, демонстрируя надетую на него красно-чёрную футболку, красиво оттеняющую его тёмные глаза. – Думаешь, нормально?
– Расслабься, – улыбаюсь я, – ты выглядишь замечательно.
– Может, на этот раз я с кем-нибудь познакомлюсь, – мечтательно протягивает Диего. – Или, может, давай останемся дома, Мари? Посмотрим что-нибудь по Netflix…
– Эй, что не так? – я округляю глаза. – Ты говорил об этой вечеринке всю неделю.
– Я пообещал себе, что пойду, – с видом приговорённого к казни произносит Диего.
– В любом случае, в морозилке есть мороженое, – подмигиваю я. – Так что, если ты решишь остаться дома…
– Ой, ладно. Мы пойдём. Правда. Просто иногда… знаешь… так хочется, чтобы рядом был кто-то… особенный…
Я глубоко вздыхаю.
– Диего, это ты – особенный, – искренне говорю я. – Я знаю, что однажды ты найдёшь кого-то совершенно необыкновенного. Кого-то, кто появится из ниоткуда и окажется именно тем, кого ты так долго искал.
На его губах медленно расцветает смущённая улыбка.
Он собирается ответить, когда снаружи раздаётся стук во входную дверь нашей съёмной квартиры. Диего выходит из ванной.
– Кто там? – я слышу его обеспокоенный голос, а потом – звук открываемой двери. – Это странно…
– Что такое? – я поднимаюсь с бортика ванной и выхожу следом. В коридоре Диего нет, так что я иду к входной двери – запертой входной двери – и распахиваю её. – Эй, Диего…
Я шагаю за порог, и всё размывается перед моими глазами. У меня кружится голова, я чувствую, что теряю равновесие – хватаюсь за какой-то предмет прямо рядом со мной, пытаясь сморгнуть пляшущие перед глазами чёрные точки.
Подняв голову, я смотрю прямо на вершину Атропо, едва видную за густым пологом листвы тропического леса.
Предмет, на который я опираюсь, царапает ладонь. Я в изумлении смотрю на покрытую землёй лопату в своей руке.
Я выпрямляюсь, и что-то обжигает кожу на груди холодом. Я оглядываю себя – одетую в до боли знакомую куртку цвета хаки, босую, с ног до головы покрытую бурой грязью. И вдруг я чувствую, что моё тело подчиняется мне – я могу контролировать свои движения.
Распахивая куртку, я сжимаю ладонь на военных жетонах на своей груди. Мне не нужно читать, что там написано – достаточно провести пальцами по гравировке. «Маккензи, Джейкоб Лукас». Дыхание перехватывает от дурного предчувствия.
Я разворачиваюсь вокруг своей оси – я совершенно одна здесь. Только теперь я понимаю, что бурая грязь на моём теле – это земля вперемешку с кровью.
К горлу подкатывает тошнота.
Позади меня обнаруживается вход в пещеру – над входом изображено причудливое человеческое лицо. Я однажды уже видела это – на татуировке, украшающей спину Укжааля.
Быстро иду в пещеру – мелкие камни на тропе царапают мои босые ноги. В пещере темно, но мои глаза быстро привыкают к этой темноте. Я иду вперёд, пока не наступаю на холмик из земли.
– Что…
Я отступаю назад и вижу ещё один такой холмик. Другой. Третий. Я пересчитываю их, а после перевожу взгляд на лопату в своих руках.
Их одиннадцать. Одиннадцать могил.
– Нет, – шепчу я, и собственный шёпот в мёртвой тишине пещеры бьёт по моим ушам. – Нет, нет, нет, нет…
Вокруг много воды. Вода. Я едва могу вспомнить, как оказалась здесь.
Всё тело ломит после слишком сильного удара о водную гладь, и я распахиваю глаза – как раз вовремя, чтобы увидеть уходящего на дно Ситаса. Существо оборачивается ко мне, и мне чудится угроза в том, как повёрнута его безглазая голова в мою сторону.
Он вернётся, в ужасе понимаю я.
И перевожу взгляд на статуэтку.
Даже долго размышлять не надо, чтобы понять, что это – я. Волосы девушки, изображённой идолом, развеваются причудливым образом, словно ветер прибивает их к воображаемой художником скале. Всё тело обвито толстыми цепями. Андромеда.
Я выныриваю на поверхность, когда кислорода уже почти не остаётся. Меня трясёт после видения, и я больше всего хочу оказаться рядом с друзьями – убедиться, что они живы, что мне всё это только привиделось…
Это было так реалистично, что я почти ощущаю занозы от черенка лопаты в своей ладони. Но этого не было, не будет – не может произойти.
Ваанти высыпают из своих укрытий, приветствуя меня восторженными криками, когда я, обессиленная, выползаю на берег. Меня ловит Эстелла, и я расслабляюсь в её руках, когда к ней присоединяется Шон, когда Крэйг с другой стороны хватает меня в свои медвежьи объятия. Когда Зара чуть кривит губы в одобрительной улыбке. Когда Радж поднимает меня в воздух. Когда Алистер похлопывает меня по плечу, когда Грейс коротко обнимает меня. На пляже приземляется дельтаплан, и Диего обхватывает мою талию, крепко прижимая к себе. Джейк качает головой, недовольный моим безрассудством, но тут же мягко отстраняет Диего, обнимая меня с такой силой, что моя ноющая от удара об воду кожа начинает гореть.
– Кто-нибудь видел Вэйрина? – спрашивает Диего.
Неожиданно толпа вокруг нас замолкает, расступаясь – и являя нашим взглядам Вэйрина, несущего тело Симаэдры. Когда он проходит мимо своего народа, люди, один за другим, преклоняют колено перед новым вождём Элистель.
Чуть позже, когда я стою на площадке неподалёку от тронного зала, оглядывая собирающуюся внизу торжественную процессию, ко мне подходят друзья.
– Немного странно праздновать, когда их вождь умерла, разве нет? – удивляется Крэйг.
Из тронного зала выступает Укжааль.
– Нового вождя необходимо короновать сразу же после смерти предыдущего, – поясняет шаман, явно услышавший последнюю фразу. – Принцип немедленной преемственности… Должен соблюдаться и в миру, и на войне.
– Точно! – из-за его ног выскакивает Таари и бросается ко мне. Я подхватываю мальчика на руки, и он обвивает руками мою шею.
– Катализирующая, – вдруг раздаётся голос Сераксы позади меня, и я оборачиваюсь. – Это… для тебя. За то, что ты спасла Таари сегодня, я признаю тебя равной себе.
И она протягивает мне свёрток ткани. Я в изумлении приподнимаю брови, спуская Таари с рук.
– Что это такое?
– Традиционные одежды нашего племени, Катализирующая. Ты заслужила их. – Польщённая, я принимаю свёрток из её рук. Серакса указывает на небольшую хижину рядом с тронным залом. – Ты можешь надеть это там, Андромеда.
Я киваю и быстро иду в указанном направлении. Сшитая из необыкновенно мягкой, но прочной даже на вид ткани, ярко-зелёная юбка сидит на мне, как вторая кожа, а топ того же оттенка оставляет мало пространства воображению. У меня нет зеркала, но мне кажется, что я выгляжу довольно эффектно.
Когда я выхожу из хижины, Серакса кивает, довольная моим видом.
– И возьми вот это, – она протягивает мне тот самый обсидиановый кинжал, посредством которого объявила нас кровными врагами лишь чуть более суток назад, – в качестве символа мира между нами.
Я нахожу в себе силы только кивнуть и с благодарностью принять протянутый дар.
Видимо, не имея больше ничего, что она могла бы сказать, она уходит вниз, сопровождаемая Таари и Укжаалем, чтобы присоединиться к процессии.
Джейк ловит мою свободную руку, сжимая в своей ладони. Я смотрю на него снизу вверх, и новообретённое чувство почти сбивает меня с ног.
Я веду его по мостику в ближайший укромный угол.
– Мне нравятся твои новые шмотки, – замечает он, когда мы оказываемся скрыты от посторонних глаз и ушей. – Выглядят так, словно их очень просто снять…
Вместо ответа я притягиваю к себе его голову и отчаянно целую – вкладывая в прикосновение губ всё, что осознала сегодня. Моё настроение передаётся ему моментально – когда он подхватывает меня под ягодицы, заставляя обвить его бёдра ногами, когда прижимает к стене ближайшей к нам хижины, когда возится с застёжкой на своих брюках, когда убеждается, что традиционная юбка ваанти действительно легко подворачивается кверху…
На этот раз всё получается быстро, жарко и немного впопыхах – но от того не хуже, чем несколькими часами ранее. Когда Джейк помогает мне привести себя в порядок после всего произошедшего, я снова целую его – не говоря ни слова.
– Марикета, что-то не так? – обеспокоенно спрашивает он, но я только качаю головой. Ужас от воспоминаний о моём видении вдруг вытесняет всё на свете, даже удовольствие, только что испытанное в его объятиях, отходит на второй план, и я, шумно вздохнув, оставляю Джейка в полном одиночестве в тени деревьев.
Мне нужно немного побыть одной.
Я прогуливаюсь по мосту, под которым – далеко внизу – видны члены племени ваанти, их голоса доносятся до меня, но я и слова разобрать не могу. Внезапно я вижу Куинн. Она в одиночестве сидит на краю моста, держась за металлические перила.
– Куинн? – зову я. – Как ты себя чувствуешь?
Она не отвечает. Я сажусь рядом.
– О, Мари… Я рада, что это ты, – улыбается Куинн, чуть повернув ко мне бледное лицо.
– Мы это сделали, – говорю я. – Мы выжили, можешь ли ты в это поверить?
Я вдруг осекаюсь, понимая, что однажды уже произносила эти слова.
– На самом деле, могу, – отвечает она.
– П-правда? – я слегка заикаюсь, судорожно выискивая в памяти эпизод, когда этот диалог мог происходить.
– Да. Из-за тебя, Мари. Больше, чем это место, чем всё, что произошло с нами – именно ты заставляешь меня верить в то, что всё возможно.
– Хорошо, – медленно говорю я, – потому что у нас впереди по-прежнему долгий путь – если мы хотим выбраться отсюда.
И тут я вспоминаю. Моё видение. Видение о Куинн…
Мои конечности холодеют.
– Нет.
– Куинн? Куинн, пожалуйста. Сейчас произойдёт что-то плохое. Смотри на меня, ладно?
Она слабо улыбается. Моргает так медленно, словно засыпает. Тянется ко мне, кладёт ладонь на мою руку.
– Все так упорно бьются за то, чтобы жить ради самих себя. За то, чтобы контролировать собственные жизни. Но в конце – единственное, что мы можем контролировать, так это то, насколько мы готовы… смириться, – она почти шепчет, а я в ужасе слышу эти слова второй раз за этот долгий, безумный день. – Я раньше не принимала этого, но… теперь… Теперь я… наконец-то… смирилась.
– Куинн, нет! Ты не можешь, – судорожно бормочу я. – Пожалуйста, нет. Я… у меня не было времени предотвратить это!
Я смаргиваю слёзы.
– И, когда ты окажешься на другой стороне… Ты станешь королевой, которая всегда была… внутри тебя.
– Нет, нет, Куинн, не смей! – я срываюсь на крик и знаю, что его могли слышать даже ваанти внизу, что уж говорить о друзьях на соседней площадке. – Кто-нибудь! Быстрее, нам нужна помощь!
Куинн обмякает в моих руках, её голова падает на моё плечо. Её дыхание становится совсем тихим, а грудная клетка и вовсе не вздымается в такт вдохам и выдохам.
Мои слёзы застывают каплями на её мертвенно-бледных щёках.
========== действие IV – эпилог ==========
Шесть месяцев назад
«Небожитель»
Укжааль выходит из «Небожителя», бок о бок с Сераксой, чьи руки сложены на груди – по всему видно, что женщина раздражена. Два стражника из отряда подскакивают со ступеней, на которых удобно расположились до того, и вытягиваются в струнку при виде двух главных советников вождя.
– По-прежнему ничего не нашли, военачальник, – отчитывается женщина в маске совы. Этим двоим было дано задание прочесать окрестности отеля.
– Ни единого их следа – или следа наших братьев и сестёр, которых мы потеряли во время атаки, – добавляет мужчина в выкрашенной оранжевой краской маске.
Серакса кивает, жестом отсылая воинов подальше от себя.
– Время прекратить охоту, старик, – обращается она к шаману.
– Но мы должны продолжать поиски! – горячо протестует Укжааль. На испещренном морщинами лице отчаяние смешивается с поистине ослиным упрямством, и это буквально выводит военачальницу из себя.
– Мы ищем уже две недели! – яростно восклицает женщина. – И ни единого следа Катализирующих не находим – словно они вовсе исчезли из этой реальности! В Элистель у тебя и так есть один из них – разве не достаточно тебе его?
Укжааль опечаленно качает головой.
– Разве забыла ты, Серакса, всё, чему я учил тебя, когда ты была ребёнком? Мы не можем предотвратить Раан’лости без всех Катализирующих до единого! Они едины! Они – одна семья!
Вдруг Серакса хватает старика за горло и приподнимает над землёй.
– Сыта по горло твоим бредом, Укжааль! Я не стану подвергать риску моих воинов по твоей прихоти в то время, пока возрастает реальная опасность!
Укжааль хрипит от недостатка кислорода и сильной хватки цепкой ладони военачальницы на собственном горле.
– Я служу лишь Симаэдре, – продолжает Серакса. – По какой-то причине она всё ещё верит в твои сказки. Но она стара – как и ты, Укжааль. Молись лишь о том, что умрёшь раньше, чем она. Ведь, когда она уйдёт, твои бредни, мешающие жить всему нашему племени, канут в небытие следом за ней… Как произошло во время Войны Трёх племён.
Она разжимает ладонь, и старик мешком осыпается на бетонную подъездную дорожку рядом с «Небожителем». Серакса стремительно покидает территорию отеля, и её воины следуют за ней.
Укжааль судорожно закашливается, держась крючковатыми пальцами за повреждённое горло.
– Я должен разыскать Вечное, – бормочет он, когда способность нормально дышать возвращается к нему.
Медлительный, хрупкий старик движется к центру острова день за днём, ночь за ночью. Не обращая внимания на усталость, он упрямо идёт к своей цели – хотя даже он мог бы признать, что стал слишком стар для подобных приключений. Спустя дни и ночи он, наконец, поднимается на самую вершину Атропо – к кратеру, из которого исходит удушающий лавовый жар. В серных облаках, окружающих кратер, его содержимое кажется ослепительно-красным, и воспалённые глаза Укжааля сами собой закрываются, когда он молится.
– О, Вечное, что путешествует по ветвям Древа времён, говори со мной!
Кроме ветра, не раздаётся ни единого звука. Голос Укжааля надламывается, когда он упорно продолжает возносить свои молитвы.
– Нам нужны твои наставления! Мне – нужны твои наставления!
Отбрасывая свою крючковатую палку, служащую ему поддержкой, старик складывает руки на груди – для пущего эффекта. Но ничего не происходит.
– Нет, – шепчет Укжааль, сдаваясь и падая на колени. Слёзы стекают по его лицу, ненадолго задерживаясь в глубоких морщинах, пока он стоит на четвереньках и униженно скорбит обо всём, на что надеялся. – Я остался один. Я не знаю, что ищу. Не знаю, что делать… Прошло долгих два года с той поры, когда мы имели возможность приобщиться к твоей мудрости. Пожалуйста…
– Не отчаивайся, Укжааль, – вдруг раздаётся механический голос. Старец открывает глаза и с облегчением видит прямо перед собой пару багровых ботинок. Он поднимает взгляд.
– Ты здесь, Вечное!
Облачённая в алое фигура отвечает ему – Вечное превосходно говорит на языке ваанти:
– Умерь свою скорбь, шаман. У тебя всё ещё есть невыполненное предназначение.
– Но Катализирующие… Я не знаю, как их найти.
Алые одежды на Вечном – что-то вроде скафандра, а лицо человека, или кем бы он ни был, скрыто шлемом с непрозрачным стеклом.
– Тебе и не нужно этого знать.
– Что? Я не понимаю…
– Они сами придут к тебе, – механический голос звучит безучастно.
– У тебя получилось предвидеть это?
– У меня получилось предвидеть всё.
Слёзы радости и облегчения застилают глаза Укжааля.
– О, благодарю тебя, Вечное! Наши люди будут возносить тебе благодарности, покуда…
Он склоняется перед ботинками своего божества, намереваясь запечатлеть на багровой коже поцелуй веры – но внезапно существо исчезает, и шаман вновь видит перед собой лишь пустоту. Старец с трудом поднимается на ноги, оглядываясь вокруг – с вершины Атропо открывается вид на многие мили вокруг, но он снова совсем один. Вечное исчезло, оставив Укжааля один на один с новообретённой надеждой.
28/12/2017
Обсерватория Ла-Уэрты
Рурк шагает туда-сюда по помещению, освещённому светом флуоресцентных ламп. Его руки в карманах, и по всему видно, что мужчина нервничает.
– Расскажи мне о наших гостях, – бросает он.
Ирис материализуется перед ним.
– Как и ожидалось, согласно прописанным в протоколе действиям, все гости были помещены в капсулы Масада, едва начались колебания временного континуума, – отчитывается голограмма.
– И каковы результаты?
– Только два процента неудач, Эверетт.
– Что же, им повезло, – пожимает плечами Рурк. На лице Ирис проступает обеспокоенное выражение, и мужчина хмурится. – Что такое? Ты исправна? Ах, – его глаза загораются пониманием. – Алистер. Не бойся, Ирис. Может быть, твоя память и была недавно повреждена – но я ничего не забываю.
– Есть кое-что ещё, Эверетт. Я думаю, ты должен сам увидеть… Это касается одного из гостей…
– Ну так покажи, – отмахивается Рурк. Ирис проецирует перед ним голографическое досье гостя, который беспокоит её; мужчина быстро пробегается глазами по данным. – О… Это имя… Неужели?..
– Совершенно верно, Эверетт. Это он.
– Так почему же мы не знали, что он здесь? – сердится Рурк.
– Он въехал в «Небожитель» под чужим именем, Эверетт, но анализ ДНК показал, что это действительно он.
– Тогда, бога ради, скажи мне, что он делает здесь!
– Почему бы тебе не спросить его лично, Эверетт?
Рурк усмехается.
– Ты права, душа моя. Давай же разбудим его и напоим свежим кофе, – мужчина кривит губы в фальшивой улыбке.
Спустя всего несколько минут в двери, шатаясь, входит мускулистый, массивный темнокожий мужчина, одетый лишь в нижнее бельё. Первое, что он видит – это Эверетт Рурк, вольготно сидящий в кресле, скрестив ноги, и улыбающийся ему, словно встретил давнего друга.
– У тебя есть ровно пять секунд, чтобы рассказать мне, кто ты, нахуй, такой, – бросает мужчина, проводя ладонью по своему налысо выбритому черепу.
– Может, для начала кофе? – усмехается Рурк. – Колумбийский. Он божественен.
– Четыре…
– Очень хорошо. Кто я? Что ж, командир Лундгрен… Полагаю, я – ваш новый работодатель.
– Осторожнее, – грозно произносит мужчина, – ты не знаешь меня, амиго. И, поверь, не захочешь узнать. Я точно уверен в том, что не работаю на тебя.
– О, вы будете работать на меня, – отмахивается Рурк, – едва лишь услышите, что я могу предложить…
Лундгрен заходится лающим смехом.
– У меня налажены связи с двумя дюжинами правительств, достаточно оружия и денег для того, чтобы прожить жизнь, не беспокоясь ни о чём, так что я сомневаюсь, что ты можешь предложить мне что-то стоящее…
Рурк смотрит на него с любопытством, а после коротко бросает:
– Джейкоб Маккензи. – Наступает пауза, и мужчина добавляет: – Работайте на меня – и получите его в своё полное распоряжение.
Лундгрен оценивающе смотрит на Рурка и после затянувшейся паузы произносит:
– Ну что ж, «босс»… Я слушаю.
– О, так намного лучше! – восклицает Рурк. – Итак…
– Минуту, есть кое-что ещё, – усмехается Лундгрен. Заинтригованный, Рурк приподнимает бровь, ожидая услышать продолжение, и мужчина добавляет, – я привёл с собой друзей.
Очередная самодовольная улыбка искривляет губы Эверетта Рурка.
========== действие V – глава 7 – «всё и сразу» ==========
Комментарий к действие V – глава 7 – «всё и сразу»
Ничто не разбивается так же легко, как сердца, вы в курсе? :)
Ладно, тема сегодняшней главы: https://yadi.sk/d/lwrfmWjfJahjJQ
И, простите, я считаю всё, происходящее ниже, редчайшей наркоманией. Но из песни слов не выкинешь (а я пыталась).
Power is power.
Now watch me burn it down!
Обнимая бесчувственное тело Куинн, я терпеливо жду, пока этот кошмар кончится. Это ведь всего лишь очередное видение. Всё не по-настоящему. Такого не может происходить наяву, просто не может…
Но ничего не меняется – ни тогда, когда на мои крики сбегаются все остальные. Ни тогда, когда Шон перехватывает Куинн из моих рук, чтобы аккуратно положить её на пол деревянной платформы – я сопротивляюсь, потому что мне кажется, стоит только её телу потерять контакт с моими ладонями, как она исчезнет окончательно, и возврата назад не будет. Ни тогда, когда Джейк заставляет меня всё-таки отпустить Куинн и поднимает меня с пола, мягко удерживая мои локти, чтобы я не выкинула чего-нибудь – я не понимаю, почему он так переживает, пока до меня не доходит, что я реву белугой и бьюсь в его руках. Осознав этот факт, я резко затыкаюсь на середине вдоха – я должна успокоиться, но это всё же слишком сложно. Я продолжаю плакать, но не издаю больше ни звука, пока рыдания душат изнутри, сжимают горло колючей проволокой, кислотой разъедают лёгкие. Сердце бьётся глухо, распространяя по всему телу нестерпимую боль.
Боже, Куинн, пожалуйста, нет, этого не может быть…
Слёзы, бегущие непрерывными ручейками из глаз Мишель, размазывают по её красивому лицу тушь. Она быстро и мягко касается сомкнутых век Куинн, прощупывает пульс, выдыхает со свистом, прежде чем поднять глаза на остальных, замерших в безмолвном ожидании.
– Последняя стадия синдрома Роттердама – кома, – шепчет Мишель. – Без медицинской поддержки она умрёт самое большее через несколько часов.
Снежок лавирует между нашими ногами и касается носом щеки Куинн, словно стараясь её пробудить.
– Я не понимаю, – медленно произносит Шон, – она говорила, что у неё есть ещё около шести месяцев…
– Портал, – сдавленно бормочет Грейс, – мы прошли через портал и потеряли шесть месяцев. Это могло всё ускорить, не так ли?
На периферии моего зрения появляется Укжааль, медленно бредущий в нашу сторону. Увидев, что заставило нас сгрудиться на мосту, он качает головой. Следом за ним идёт Серакса.
– Говорил же я, что увядание коснулось её, – печально произносит Укжааль. – Я скорблю с вами о вашей утрате, Катализирующие.
– Я не знала о её болезни, – вздыхает Серакса, и искреннее сочувствие в её голосе меня неожиданно отрезвляет. – Я так соболезную вам.
– Мы не можем просто так сдаться! – топает ногой Грейс. – Помните то растение с крыши «Небожителя», которое залечило руку Алистеру? Я взяла с собой связку листьев… где же…
Она роется в своём рюкзаке, но Мишель, накрыв её руку своей ладонью, качает головой.
– Листья вылечили рану. Здесь же нет никаких повреждений. Синдром Роттердама – генетическое заболевание.
К нам присоединяется Вэйрин, передвигающийся тихо, как кошка. Диего смотрит на него с надеждой.
– Вэйрин, пожалуйста. Ты можешь помочь нам?
Вэйрин обменивается взглядами с Укжаалем.
– Должно быть что-то, что мы можем сделать, – произносит он.
Укжааль опускает голову.
– Есть одна возможность, но все предыдущие вожди – включая вашу матушку – запретили даже искать этот путь…
Вэйрин проводит ладонью по лицу, и его взгляд обращается вниз, на пляж, где его подданные готовят тело Симаэдры к похоронам.
– Пожалуйста, – это шепчу я, и в наступившей тишине шёпот кажется громким, как крик, – я не могу потерять её. – Слёзы пеленой застилают глаза, мешая видеть выражение лица повернувшего ко мне голову Вэйрина. – Это не… Она слишком много значит для нас.
– Укжааль, – вздыхает Вэйрин, – расскажи всё, что знаешь, – шаман растерянно качает головой, и голос Вэйрина становится жёстким. – Я приказываю тебе, как твой вождь.
Укжааль смиренно склоняет голову, прежде чем заговорить.
– Существуют легенды о кристалле, содержащем в себе колоссальную жизненную энергию. Говорили, что этот кристалл находится где-то в древе Элистель… Наши предки называли его «Сердцем острова». Именно благодаря этому кристаллу древо Элистель столь огромно. Говорили, что прикосновение кристалла возвращает к жизни то, в чём жизнь угасает…
– Так что, мы находим этот супер-кристалл или что там он такое – даём его Куинн, и всё хорошо? – уточняет Крэйг. – Как два пальца…
Серакса печально качает головой.
– Сердце острова слишком сильное, чтобы его использовать. Легенды предостерегают нас от поисков, – тихо говорит Серакса.
– Боюсь, Серакса права, – кивает Укжааль, – сила кристалла чересчур огромна, чтобы кто-то мог её обуздать. Помимо этого… Сердце существует вне этой реальности. Его может найти лишь кто-то, кто путешествует сквозь измерения.
– Да ты издеваешься, – со свистом выдыхает Зара.
– Поскольку вы – Катализирующие, – продолжает шаман, – вы можете войти в другое измерение. Но даже для вас это опасное путешествие.
– Мы не боимся опасностей, – трясёт головой Эстелла.
– Говори за себя, – бормочет себе под нос Диего.
– Я толкую не об опасности смерти, – качает головой Укжааль. – Но вы можете… потеряться в завесе бесконечности.
– Мы должны сделать это ради Куинн, – подаёт голос Лейла, и уж от кого, а от неё я этого меньше всего ожидала. – Это может оказаться её единственным шансом.
– Так хватит тогда уж болтать, – фыркает Крэйг. – Куда нам идти, чтобы найти эту штуковину?
Укжааль морщится.
– Нужно спуститься к корням древа. Путь лежит оттуда.
– Веди нас, Укжааль, – киваю я.
Шаман обречённо двигается в сторону ступеней, и мы все следуем за ним. Напоследок я оборачиваюсь на неподвижную Куинн, и мысль о том, чтобы оставить её вот так пугает сильнее всего, что нам предстоит. Вэйрин ободряюще улыбается мне, и я слышу в своей голове его обещание не оставлять нашу подругу ни на секунду. Я с благодарностью слабо возвращаю улыбку.
Мы следуем за шаманом вниз и у корней дерева ныряем в тёмный туннель. В слабом освещении на стенах чудится что-то потустороннее. Мы идём вперёд по лабиринту коридоров так долго, что Алистер в конце концов не выдерживает:
– Укжааль, долго ещё? Ты вообще уверен в том, что знаешь дорогу?
– Терпение! – откликается шаман. – Мы почти… пришли!
Укжааль указывает своим крючковатым посохом куда-то вперёд. Туннель заканчивается массивным переплетением толстых корней, преграждающим дальнейший путь. Из дерева сочатся какие-то серебристые капельки, стекая вниз и образуя небольшую лужицу прямо под корнями.
– Это выглядит не очень-то весело, – бормочет Крэйг. – У вас дерево подтекает, ребят.
– Напротив, – усмехается Укжааль, – дерево совершенно здорово. Вам нужно испить этого сока, что составляет основу жизни Элистель. Это поможет преодолеть границу миров, увидеть то, что скрыто нашим измерением от глаз…
– Звучит любопытно, – усмехается Радж.
– Так, погоди, я правильно понял? – рука Джейка сжимает мою. – Мы должны выпить какую-то фигню, от которой все, типа, впадём в транс или что-то такое?
– Сердце острова спрятано в междумирье, – терпеливо поясняет Укжааль, – а этот сок позволит вам оказаться именно там. Известны ли тебе другие способы сместить границы между измерениями, Lupus?
Джейк качает головой.
– Нет, но…
Я осторожно провожу пальцем по его запястью, чтобы предотвратить дальнейшие возражения. Что бы там ни было, другого пути спасти Куинн никто пока не предложил, а споры могут украсть у нас драгоценное время.
Снежок подходит к луже и подозрительно принюхивается к её содержимому.
– Укжааль, а ты сам это пил? – отрешённо любопытствую я, наблюдая, как Снежок фыркает и пятится назад.
– Разумеется, но сок не действует на нас так, как должен, – кивает шаман. – Наши предки употребляли его постоянно, и именно это сделало нас такими, какие мы есть сейчас. Что касается вас, Катализирующие, то на вас всё должно сработать… Я надеюсь.
– Он надеется, – бормочет Джейк.
– Мари? Ты готова? – спрашивает Шон, пока остальные обращают ко мне взгляды. Неужели я должна решать за всех, насколько мы готовы к этому?
Я – нет, не готова. Но вслух произношу совсем другое.
– Конечно. Я… Я первая, хорошо?
Укжааль отстёгивает с пояса чашу и наполняет её соком. Я чувствую нервную дрожь, когда он протягивает мне сосуд, но долгие раздумья, я знаю, ни к чему хорошему не приведут – поэтому я делаю небольшой глоток серебристой жидкости и передаю чашу Джейку. И тут же моё горло обжигает послевкусие – горькое, острое и сладкое одновременно. Как будто я выпила водки с молоком, сахаром и перцем – хотя даже это мало было бы похоже на то, что я проглотила.
– Мерзко, да? – сочувственно спрашивает Диего, заметив моё выражение лица.
– Нет, просто… Это как будто всё и сразу, – качаю я головой.
Один за другим, все делают по глотку из чаши.
– Укжааль, разве мы не должны, я не знаю, что-то почувствовать? – в недоумении спрашиваю я.
Шаман мнётся, выражение его лица довольно растерянное.
– Возможно, нужно некоторое время? Легенды дают довольно размытую информацию, должен признать…
– Великолепно! И мы даже не знаем, что за яд только что выпили! – фыркает Мишель.
– Давайте вернёмся на поверхность, – вздыхает Укжааль, – я проверю древние тексты…
Мы выходим тем же путём, что пришли, и мне кажется, что в этот раз дорога занимает существенно меньше времени.
