Текст книги "Вечное Лето, Том II: Бессмертные Легенды (СИ)"
Автор книги: Catherine Macrieve
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)
– Блеск, – ухмыляется Джейк, перехватывая мои руки и разворачиваясь к ребятам. – Идея просто…
Его прерывает шелест кустов, из которых внезапно выскакивает Снежок. Лисёнок подбегает ко мне и трётся, как кошка, об мои ноги, прежде чем с призывным мурчанием сделать шаг в сторону зарослей.
– Мари, твоя ручная лисица опять куда-то тебя зовёт, – замечает Шон. Я обречённо вздыхаю и следую за Снежком, скрывающимся в джунглях.
Ребята идут следом, и это чертовски своевременно в спускающихся на лес сумерках. Пробираться сквозь листву неудобно, но мы упорно придерживаемся курса, выбранного лисёнком, прежде чем оказываемся на широкой поляне с возвышающимся на ней строением. Это что-то типа бункера, виденного нами во второй день пребывания на острове, только выглядит ещё более заброшенным, чем то здание.
Снежок выныривает из густой травы и мурчит, призывая идти за ним. Мы с друзьями переглядываемся.
– Не самая хорошая идея, – бормочет Грейс.
– Да брось, – возражает Эстелла, – вроде бы пока что зверёк ни разу нас не подставил, да?
– Идём, – тихо говорю я, и никто, к счастью, не спорит.
Тяжёлая металлическая дверь в это подобие бункера распахнута, в его стенах – прорехи и дырки, похожие на отверстия от пуль, и это заставляет меня поёжиться.
Когда мы все оказываемся внутри, раздаётся до боли знакомый звук, и перед нами материализуется Ирис.
Я отшатываюсь.
– Не бойтесь, – мелодично произносит голограмма, а я просчитываю варианты: если она с Рурком, то… Где этот ублюдок?
– Ты! – восклицает Алистер. – Предательница!
– Подождите! – Ирис поднимает свои полупрозрачные руки в примирительном жесте. – Послушайте меня, пожалуйста. Есть кое-что, что я должна вам сказать…
– Почему мы должны тебя слушать? – спокойно интересуется Зара. – Ты ведь ушла с Рурком, разве нет?
– Я понимаю, что у вас нет поводов мне доверять, – голограмма… вздыхает?.. – Но я клянусь, что говорю правду. Я знаю, как вам попасть домой. Я могу сделать так, что все вы сможете покинуть остров.
– Почему она звучит как-то иначе, чем раньше? – бормочет Зара, и я качаю головой, больше сконцентрированная на том, что именно говорит Ирис. Но её слова достигают цели – я понимаю, что голос Ирис кажется более живым, человечным, и этот яркий британский акцент в её речи – раньше его совершенно точно не было.
– Почему мы должны верить тебе? – интересуется Алистер.
– Алистер, пожалуйста, – Ирис подлетает чуть ближе, – постарайся поверить.
– Назови хоть одну причину, – огрызается он.
– Ты знаешь причину, дорогой, – нараспев произносит голограмма, и Алистер, явно собиравшийся сказать что-то ещё, осекается. – Я понимаю, что ты был слишком маленьким, но… разве какая-то часть тебя не помнит меня? – Алистер беззвучно хватает ртом воздух, отступая назад и едва не падая.
– Нет, ты мертва, – обескровленными губами шепчет он.
– Да, я мертва, – соглашается Ирис. – Но я по-прежнему твоя мать, дорогой.
========== действие V – глава 9 – «к неведомым горизонтам» ==========
Комментарий к действие V – глава 9 – «к неведомым горизонтам»
Тема Джейка и Марикеты: https://yadi.sk/d/9PXZGtdQDyPSdA
И да, новая отметочка: сегодня общий объём «Вечного лета» перевалил за сто пятьдесят тысяч слов. Поздравляем меня. :3
I crossed the line,
and I let God decide
Что?
Что вообще, твою налево, происходит?
В каком смысле – мать?
Чёрт, это уже совершенно не смешно.
– Я знаю, что ты был совсем крошкой, но ты ведь… помнишь мой голос, дорогой? – спрашивает у Алистера Ирис. Голограмма прикрывает глаза и начинает тихонько напевать: – Баюшки, на ели мальчик засыпает, а подует ветер – люльку раскачает…
Где-то я это уже слышала. Ах, да – когда Алистера накрыло после дротика с седативным, он напевал в точности те же строки.
– Ма… Мама? – Алистер бледен, как сама смерть, его губы едва шевелятся, и Грейс хватает его за руку, чтобы не упал – его качает вперёд-назад. – Это… правда ты.
– Что за ересь, – выплёвывает Зара, озвучивая, надо полагать, мысли большинства. – Как такое может быть?
– Эверетт сделал это, – тихо поясняет Ирис. – Я… была человеком. Меня звали Имоджен. Эверетт был моим мужем, Алистер – сыном… И после того, как я умерла, мой муж приложил усилия, чтобы я… Оставалась с ним.
– И почему ты не рассказала нам этого раньше? – недоверчиво спрашивает Радж. – Мы же, типа, корешили.
– Не было доступа к воспоминаниям до недавнего времени, – плечи Ирис поднимаются и опускаются, словно она действительно может глубоко вздохнуть. – Если бы я знала всё раньше, я бы… – голограмма вдруг мерцает, и на призрачном лице проступает выражение муки, словно Ирис приходится прилагать усилия, чтобы оставаться перед нами.
– Ты в порядке? – с сомнением уточняет Шон.
– Да. У меня мало времени, – голограмма закусывает губу, и это так жутко и неправильно – она словно действительно ведёт себя по-человечески. – Должна рассказать вам, как пройти к Лернейским вратам. Помните устройство, которое вы использовали на крыше «Небожителя»?
Я киваю.
– Оно больше не работает, – напоминаю я, и Ирис кивает.
– Знаю. Это устройство было прототипом гораздо более мощной машины. Лернейские врата, так Эверетт назвал устройство. Улучшенный призматический распространитель. Врата на севере острова, в лаборатории.
– Улучшенный что? – переспрашивает Крэйг.
– Призматический распространитель, слушай внимательнее, – шикает на него Зара, закатывая глаза.
– Врата могут доставить вас домой в целости и сохранности. Домой… или куда бы вы ни захотели. Только вам потребуется энергия. Много энергии. Подойдёт тот источник, который вы нашли вчера в убежище местных.
Я машинально стягиваю с плеч рюкзак и прижимаю его к себе ближе; осколок сердца Острова всё ещё со мной, и я хочу спросить, откуда Ирис о нём знает, но Алистер опережает меня.
– Сердце Острова? Как, во имя Господа, ты…
– Я обнаружила скачок в энергетическом поле, – просто поясняет голограмма, и меня не вполне устраивает такой ответ, хотя… Я припоминаю, что такой же скачок в своё время Ирис обнаружила во мне – во время одного из моих видений. – Итак, вам нужно в лабораторию. Кратчайший путь, – Ирис проецирует карту, – лежит через горы. Так будет безопаснее, чем двигаться вдоль побережья, к тому же, если вы не уйдёте наверх через перевал вот тут, – она указывает на точку неподалёку от нашего местонахождения, – потом подъём станет невозможным без специального оборудования. Я клянусь, что там, в лаборатории, вы сможете наконец-то покинуть Ла-Уэрту.
К концу тирады Ирис выглядит совершенно поникшей.
– Ты пойдёшь с нами, мама? – спрашивает вдруг Алистер.
– Это будет расцениваться, как действие против Эверетта, – с тоской произносит голограмма. – А он запрограммировал меня так, что я не могу… Сделать ничего, что расходилось бы с его желаниями.
– А то, что ты сделала сейчас, Лея? – подаёт голос Джейк. – Разве это не расходится с желаниями Тони Старка?
Ирис качает головой.
– И да, и нет. Вы нужны ему на острове… Но он хочет безопасности для Алистера, – голограмма смотрит на него с нежностью. – И этим я воспользовалась. Мой дорогой, как бы я хотела быть частью твоей жизни, – она снова мерцает. – Должна… идти. Будь осторожен, мой сын. И помни, пусть я и не смогла стать полноценной матерью для тебя… Я всегда… Буду гордиться тем, каким замечательным молодым человеком ты вырос.
С этими словами голограмма исчезает, оставляя после себя лишь эхо последних слов в пустом бункере, а крошечный дрон падает на пол и разбивается.
– Мама!
Алистер падает на колени, касаясь пальцами осколков дрона.
– Мне так жаль, – шепчет Грейс, опускаясь рядом с ним.
– Я… Мне было всего два, когда она умерла… И…
Грейс прижимает к своей груди его голову, и он обнимает её. Я тактично отворачиваюсь, и под моим разъярённым взглядом остальные делают то же самое.
Но Алистер не собирается пользоваться мгновением уединения: он вскакивает с пола и обходит нас, двигаясь в сторону выхода.
– И мой долбанный отец, – выплёвывает Ал, – сделал её… Сделал из неё устройство. Помощницу. Слугу! В следующий раз, когда я его увижу – он за всё ответит.
В Элистель мы возвращаемся в молчании. Сумерки сгущаются, когда мы снова устраиваемся на полянке напротив дерева. Там нас ожидает Вэйрин, и мы вводим его в курс дела.
– Вопрос вот в чём, – задумчиво произносит Джейк, рисуя пальцем узоры на моей ладони, – можем ли мы доверять Лее после того, как Рурк её перепрограммировал?
– Ставлю на «нет», – бормочет Зара.
– А мне тут, вообще-то, нравится, – вворачивает ни к селу ни к городу Крэйг.
– Сколько раз ты чуть не умер за минувшую неделю? – закатывает глаза Мишель.
– Не знаю, сбился со счёта, – беспечно отмахивается Крэйг.
– Я ей доверяю, – тихо говорит Алистер.
– Да? – Джейк вскидывает брови и поворачивается к Алистеру. – Слушай, Малфой, я понимаю всю эту фигню про… – он осекается, когда я покрепче сжимаю его ладонь. На самом деле он и сам знает, что это замечание будет лишним.
Или влюблённой дуре просто хочется верить в его чувство такта.
– Мой отец мог сделать её тем, чем она является сейчас, – не слушая Джейка, продолжает Ал, – но даже он не мог бы забрать её… человечность. Она не лгала. Она действительно хотела помочь нам.
Все замирают в молчании, прерываемое Зарой.
– Ты не можешь быть уверен в том, что она говорит правду, – произносит она жёстко. – Как вообще можно доверять искусственному интеллекту, которое программировал человек, столько раз лгавший тебе? Нам? Устройство с безграничным доступом к информации – не та штука, которой я стала бы верить.
– Она не «штука» и не «устройство»! – взрывается Алистер, вскакивая на ноги. – Подумай минуту, ты говоришь, чёрт возьми, о моей матери!
– Алистер, – окликает его Грейс, – пожалуйста, успокойся.
– Успокоиться? Грейс, ты…
– Хватит, – жёстко произношу я, вставая с земли и становясь напротив Алистера. Он смотрит на меня в молчаливом ожидании так, словно его взгляд может прожечь во мне дыру, но я выигрываю в эти гляделки – он тушуется и возвращается на место. Я оборачиваюсь к друзьям и твёрдо говорю: – У нас нет выбора. Если мы хотим попасть домой, то эти Лернейские врата – единственный хренов способ. Мы пробовали покинуть остров нормальными методами, и чем это кончилось? У нас нет самолёта. У нас не осталось водного транспорта. И даже если бы он был, лично я не хотела бы, чтобы кто-то из нас погиб от клыков Ситаса. И даже если Лернейские врата не смогут доставить нас домой, мы должны попробовать.
– Так вы… собираетесь нас покинуть? – с тоской произносит Вэйрин, глядя на Диего.
– Видимо, да, – убитым голосом отвечает он.
– Мне будет безумно жаль, когда вы уйдёте, – тщательно выбирая слова, говорит Вэйрин, – но… полагаю… я должен принять тот факт, что ваша судьба – это нечто большее, чем наш остров.
– И ничего, что мы берём с собой сердце? – уточняю я.
– Ничего. Я отправлюсь с вами, чтобы после вернуть его в Элистель. Северные просторы опасны. Там всё совсем… иначе.
– Если там всё иначе, то там должно быть абсолютно безопасно, – бурчит Зара.
– Я возьму с собой нескольких лучших воинов, – не слушая её, продолжает Вэйрин. – Я должен убедиться, что вы будете в порядке.
– Итак, мы собираемся это сделать, – довольный происходящим, резюмирует Шон. – Вэйрин, можем ли мы воспользоваться вашим гостеприимством ещё на одну ночь?
Внезапно раздаётся деликатное покашливание. Я вздрагиваю, обращая взгляд на Лейлу. Она только недавно протрезвела после соревнования по выпивке на фестивале, и Вэйрин привёл её с собой, когда мы вернулись из бункера.
– Лейла? – обращаюсь я к гиду в ожидании того, что она может сказать. – Ты… Не хочешь идти туда?
– Хочу, – она улыбается привычно фальшиво, – но… Я боюсь, это может быть ловушкой.
Что-то новенькое. Лейла, с её беззаветной преданностью Рурку, убеждённая, что он может подстроить нам подлянку… Когнитивный, мать его, диссонанс. И это только подстёгивает меня броситься в путь немедля.
– Все места, куда мы попадали, – медленно произносит Лейла, – были смертельно опасными. Думаю, я была очень плохим гидом, ребята.
Вздыхаю, подходя ближе к ней. Ничего не могу сделать со своим двояким отношением к Лейле – с одной стороны, я искренне благодарна ей за всё, что она сделала, за то, что она выручала нас, за её смекалку и умение применить свои навыки в критических ситуациях… С другой стороны, эти самые навыки-то и не дают мне покоя. И ещё – она так слепо и беззаветно была предана Рурку в прошлом…
А с другой стороны, Рурк предал не только нас. Он предал и её. Возможно, это что-то изменило? Можно ли допустить мысль о том, что Лейла теперь действительно на нашей стороне?
– Я так не думаю, Лейла, – тихо говорю я. – Ты хороший гид.
Но, возможно, не очень хороший человек.
Но кто я такая, чтобы судить… Со всей моей ложью?
– Ты не виновата, что Рурк сделал курорт таким опасным местом, – подхватывает, кто бы мог подумать, Эстелла. – Ты делала всё, чтобы защитить нас, каждый раз, когда здесь становилось жарковато.
Лейла пожимает плечами, следы её погасшей улыбки похожи на перегоревшую лампочку.
– Спасибо, девочки, – говорит она, переводя взгляд с меня на Эстеллу и обратно. – Я… Буду продолжать делать всё, чтобы все вы выжили.
– Остров свёл меня с ума, – бормочет Джейк, – я только что, кажется, видел, как Рипли пытается кого-то утешить.
Я шикаю на него, прилагая усилия, чтобы не заржать. Два когнитивных диссонанса за пару минут – это действительно выглядит так, будто у нас коллективные галлюцинации.
– Итак, я провожу вас к домам, где вы спали накануне, – возвращает нас к действительности Вэйрин, – а утром – в путь.
К тому моменту, как мы добираемся до хижин, я спать совершенно не хочу, даром что ночь уже опустилась на Элистель. Меня охватывает какое-то нервное возбуждение из-за перспективы покинуть это место навсегда – оно настолько сильное, что даже перевешивает все возможные дурные предчувствия, – те, что я стараюсь игнорировать. Украдкой бросая взгляды на притихших друзей, я понимаю, что их ощущения схожи с моими.
Вместо того, чтобы пойти в хижину, я остаюсь на площадке и подхожу к мосту. С него открывается вид на посеребренную растущей луной морскую гладь. Вокруг меня летают громадные светлячки, обитающие в Элистель, и мне вдруг становится невыносимо тоскливо от мысли, что я больше сюда не вернусь. Этот остров действительно может свести кого угодно с ума, но мы в нескольких днях пути от дома – и я не представляю себе, как жить дальше после всего, что произошло здесь.
Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем Джейк подходит ко мне… Всё, что мне известно – это произошло раньше, чем я успела вдоволь насладиться уединением, и позже, чем ожидала.
– Принцесса, – окликает он меня, становясь у края моста и держась на расстоянии пары футов. – Ты в порядке?
– Угу.
– Ты не хочешь всё-таки рассказать мне, что с тобой происходит?
Я поворачиваю к нему голову. Лунный свет, проходя сквозь густую листву дерева, освещает его лицо, заставляет глаза сверкать каким-то сюрреалистичным блеском.
– Не хочу, – улыбаюсь я, преодолевая разделяющий нас шаг и кладя ладони на его плечи. – Не хочу, потому что со мной ничего не происходит.
– Пока? Или уже? – уточняет Джейк, обнимая мою талию.
– Пока. И уже, – соглашаюсь я, приподнимаясь на цыпочки и целуя его в щетинистый подбородок. – Пожалуйста, не будем, Арагорн. Когда мы пройдём через эти врата, у нас будет всё время мира, чтобы об этом поговорить.
Джейк едва заметно качает головой, и я хмурюсь.
– Может быть, не будет, Марикета.
– Не хочу этого слышать.
– Тогда не услышишь.
– Ты же не хочешь мне сказать…
– Не хочу.
– И не скажешь?
– И не скажу.
– И не сделаешь?
Джейк ничего не отвечает, а я топаю ногой.
– Ты не можешь.
– Не могу, – соглашается он, и я вопросительно вскидываю брови.
– Что не можешь? – уточняю я, не вполне уверенная, что мы говорим об одном и том же.
– Уже говорил, – бормочет Джейк, обжигая мои губы дыханием. – Не могу держаться от тебя на расстоянии, Марикета.
– Я имела в виду другое.
– Я знаю.
Он тянет меня за собой вниз, на набережную, на тот же пляж, где мы были за пару часов до этого. Всю дорогу он молчит, и я молчу тоже – потому что знаю, что ни к чему хорошему озвучивание моих мыслей сейчас не приведёт. И эта тишина между нами взрывается атомной бомбой в моей голове, бесит и раздражает так же, как Джейк, только что намекнувший, что не собирается покидать остров вместе с нами… вместе со мной.
– Марикета, – тихо зовёт он, когда мы добираемся до места. Бирюзовые днём, ночью воды Карибского моря кажутся почти чёрными – а окрашивающая их в серебро луна создаёт иллюзию, что весь мир вокруг и вовсе лишён красок. Кроме синих глаз Джейка… От его взгляда мне почти физически больно. – Мы не станем это обсуждать, пока ты не расскажешь, что с тобой происходило в эти дни. Это понятно?
– Ты притащил меня сюда, чтобы поставить мне ультиматум? – сержусь я, топая ногой. Песок под моим ботинком взмывает маленькой пылевой бурей. – Джейк, я не поведусь на это. Ты просто не можешь…
– И ты просто не можешь, – перебивает он меня, – продолжать мне врать. И всем остальным, хотя не думаю, что хоть один из них переживает из-за этого так же, как я! Принцесса, я рассказал тебе первой такие вещи, которые никому не говорил годами, а ты не можешь мне довериться…
– Не могу! – выкрикиваю я, не давая ему договорить. – Не могу, блядь, тебе довериться! Никому – не – могу, ясно тебе? Со мной происходит что-то странное. Что-то страшное, Джейк! Я боюсь себя, можешь ты это понять? И я не готова говорить об этом кому-либо, даже тебе! Особенно тебе! Дай мне чёртово время, чтобы я разобралась в этом, неужели так сложно?
– А ты не думаешь, что я мог бы помочь тебе разобраться? – рявкает в ответ Джейк. – Что лучше рассказать, чем держать в себе?
– Смотрите, как он заговорил! – парирую я. – Ты сам-то быстро начал раскрывать свои тайны?
– У меня были причины ничего не говорить!
– У меня они тоже есть!
Мы замолкаем, и шум в моих ушах перемешивается с шелестом волн, ладони покалывает от ярости, и я меньше всего ожидаю, что Джейк сгребёт меня в охапку и начнёт исступлённо целовать, но он делает именно это. Его поцелуи грубы и требовательны, словно он пытается передать мне всю злость, вызванную моим молчанием… Или, скорее всего, так оно и есть.
Мне казалось, что ткань, изготовленная ваанти, должна быть существенно прочнее, но мой топ рвётся под ладонями Джейка. Содрав с меня юбку, он выбрасывает её в море. Я возмущаюсь – точнее, пытаюсь, потому что он не прекращает целовать меня, так что я могу только протестующе мычать. Я не хочу – не так, когда между нами такие разногласия, но губы помимо воли отвечают на его яростные поцелуи, хотя я не могу ни на мгновение забыть о нашем разговоре… Пока он не опускает меня на прохладный песок. Потому что в этот момент оказывается, что я на самом деле хочу. И именно так.
Я совершенно точно знаю, что Джейк делает – он предъявляет права. Жёстко, собственнически и бешено. С какой-то первобытной дикостью вжимая меня в песок, удерживая мои ладони над головой, не давая мне и пошевелиться. Его зубы оставляют новую метку на моём плече – в тот момент, когда я сдаюсь, и внутри меня взрываются звёзды.
– Моя, – хрипло шепчет он, когда всё заканчивается. – Лучше не забывай… Что моя.
Потрясённая произошедшим, я только киваю, не имея ни малейшего понятия, видит ли он это в лунном свете.
Потому что, кажется, это правда: я – его, и прежней уже не буду.
Спустя какое-то время мы возвращаемся в Элистель; я почти ненавижу куртку Джейка, в которую он с такой заботой меня укутывает, потому что ничего между нами не решено. Я совершенно потеряна. Это пугает и странным образом завораживает – смесь двух разных эмоций почти заставляет мою крышу съезжать набекрень. От скрипа половиц в хижине просыпается Зара и распинается о том, как ненавидит нас обоих и о том, что лучше бы мы оставались там, где шлялись. От её ругани мне становится существенно лучше. Некоторые вещи не меняются, и это по-настоящему прекрасно. Стабильность – роскошь, которую мы так редко можем себе позволить…
Джейк не говорит мне больше ничего. Это почти разрывает изнутри, почти ломает меня, рушит что-то, сжигает, оставляет за собой сосущую пустоту и горький привкус на языке. Что бы ни произошло на пляже, мы оба знаем: к минувшей беседе нам придётся вернуться, но, кажется, мы оба этого боимся. Есть все основания полагать, что этот страх не напрасен.
Мой сон беспокоен: смесь странных образов и вспышек, потусторонних звуков и ощущения грязи на коже. Я не замечаю, как ночь сменяется утром, и просыпаюсь от голосов за ширмой с таким ощущением, словно мной накануне играли в футбол. С трудом продираю глаза, зябко прижимаюсь к лежащему рядом Джейку – его руки привычно обнимают меня, и от этого становится чуточку легче. Он зарывается лицом в мои волосы, бормочет что-то там про доброе утро, а я с ним совершенно не согласна – ни хрена оно не доброе. Натягивая брюки и майку, я с тоской осматриваю наше временное пристанище. Покидать Элистель по-прежнему не хочется; кто бы сказал, что ещё несколько дней назад попасть сюда я боялась? Точно. Ничего, мать его так, стабильного.
– Сегодня день, когда Катализирующие отправляются в путь к неведомым горизонтам, – вещает Укжааль, когда мы выходим на площадку. Судя по лицам моих друзей, не я одна сегодня дерьмово спала, правда, не думаю, что причины у нас совпадают. Во всяком случае, не все.
Из толпы провожающих нас ваанти выбегает Таари и прижимается к моим ногам.
– Я хочу с тобой, Кот-лидирующая! Возьмёшь меня с собой? Ну пожалуйста…
Я грустно улыбаюсь, подхватывая ребёнка на руки.
– Таари, у Катализирующих своя дорога, – с неприсущей ей обычно мягкостью произносит Серакса, подходя к нам ближе, – к сожалению, она ведёт прочь от нашего народа…
– Но ты вернёшься? – Таари заглядывает мне в лицо из-под копны растрёпанных светлых волос, и у меня внутри всё сжимается.
– Ну, малыш, я… – я осекаюсь, не зная, что сказать, и на помощь приходит Диего.
– Помнишь, чему учил тебя Укжааль? – ласково спрашивает он, гладя Таари по голове. – Дороги пересекаются в самый неожиданный момент, и только…
– Только Вечное знает, когда момент правильный, – нараспев подхватывает Таари, улыбается и тут же хмурится, – но я хочу, чтобы этот момент был поскорее.
Я ставлю ребёнка на пол, и он лезет обниматься ко всем остальным. Дольше всех задерживается, почему-то, рядом с Зарой. А у меня внезапно слёзы на глаза наворачиваются.
– Спасибо, – обращаюсь я к Сераксе и Укжаалю. – За всё. Вы… Так странно, я просто… Я не знаю… – почему-то всё, что я хотела сказать им, сбивается в моей голове, и с уст срывается только нечленораздельное бормотание. – Если бы… Да что же это…
– Марикета хочет сказать, – подхватывает Шон, – что мы все безмерно благодарны вам за ваше участие в наших судьбах. Без вашей помощи мы не сумели бы спасти Куинн, вы приняли нас в своём доме, подарили нам, помимо временного пристанища, ещё и возможность привести свои мысли в порядок и определить, что нам делать дальше. Это бесценно.
– Да, – с облегчением выдыхаю я, посылая Шону благодарную улыбку. – Да, всё именно так.
– Жаль, что мы начали не с того, – печально сообщает Серакса. – Мне стыдно за то, как я вела себя с вами, Катализирующие.
– Это ерунда, – отмахивается Джейк, – мы вас тоже поначалу невзлюбили.
– Надеюсь, мы ещё увидимся, – шелестит голос Куинн, – я была бы рада этому.
– О, воистину, мы не знаем, куда приведёт нас Ваану! – с широкой улыбкой говорит Укжааль. – Возможно, нам рано прощаться!
Я отчего-то вздрагиваю.
Покинув Элистель в сопровождении Вэйрина и ещё четверых ваанти, мы пускаемся в путь. Несмотря на то, что новый вождь утверждал об опасности предстоящей дороги, он, очевидно, весьма неплохо ориентируется на острове. Если Рурк утверждал, что знает Ла-Уэрту, как свои пять пальцев, то он просто сосунок по сравнению с Вэйрином.
Пейзаж сменяется… вроде бы постепенно, но всё-таки как-то неожиданно. Когда я обнаруживаю вокруг себя хвойные деревья, мне почему-то становится неуютно. Мы всё ещё на тропическом острове, разве не так?
Радж спрашивает об изменившейся флоре у Лейлы.
– Этот остров полон загадок, – с какой-то тоской сообщает она. – Можно сказать, что здесь возможно всё. Если вы ещё не поняли.
Нет-нет, мы прекрасно всё поняли, спасибо.
Дальнейшие попытки Раджа и Крэйга выудить из Лейлы хоть слово не увенчиваются успехом. Она отвечает односложно, и становится понятно, что она либо ничего не знает, либо банально не хочет делиться с нами своими знаниями.
Да и так ли это важно, если мы сами увидим всё в ближайшие часы?..
Спустя довольно продолжительное время воздух становится ощутимо холоднее. Я достаю из рюкзака куртку и жалею, что не напялила две пары носков, тем более что движемся мы в сторону горной цепи с покрытыми снегом вершинами. Какой-то грёбаный ад, честно.
Мы движемся вверх, по становящимся всё выше холмам, когда я оглядываюсь и понимаю, как далеко от привычных уже мест мы ушли… Кто бы мог подумать, что что-то на Ла-Уэрте могло стать для меня привычным?
Я украдкой оглядываю друзей. К счастью, куртки многие догадались взять, хотя Радж вот достал из рюкзака спальный мешок и замотался в него. Мишель бормочет что-то про то, что ей придётся лечить всех от простуды, хотя она-то как раз достала для себя вполне подходящую верхнюю одежду. Крэйг, напротив, не изменил своей привычной куртке с эмблемой Хартфилда, и, по-моему, это не очень-то удобно, хотя он не жалуется.
Даже когда редкие сугробы вокруг нас превращаются в бескрайние снежные просторы, а моё дыхание обращается паром изо рта.
Я зябко кутаюсь в куртку, охренительно благодарная Джейку за то, что он заставил меня её взять. Но вообще-то я могла бы быть умнее и надеть что-то помимо тонкой майки. С другой стороны, собираясь в путь в «Небожителе», я и предположить не могла, что мне придётся бороздить заснеженные горы!
– Думаю, это какая-то временная аномалия, – замечает Грейс, пытаясь согреть дыханием свои ладони. – Как саблезубый тигр, вроде того. Может быть, эта часть острова осталась в ледниковом периоде? Я уже ничему не удивляюсь.
Точно. Как тут вообще можно чему-то удивляться?
А вот ваанти вообще всё равно – как были полуобнажённые, так и идут себе… Вэйрин догадался взять для Диего какой-то плед, выглядящий лёгким, но, судя по расслабленному выражению лица Диего, вполне себе согревающий.
С другой стороны, думаю, сам Диего был бы не против, если бы Вэйрин собственноручно согрел его.
И откуда только всё это дерьмо в моей голове, ну правда…
Снег хрустит под нашими ногами, создавая причудливую мелодию. Это очень необычно, пожалуй, самая странная на данный момент вещь из всего, что происходило с нами на Ла-Уэрте… Впрочем, разве не думаю я так про каждую встречу с чем-то загадочным на этом острове? Хотя, когда начинается снегопад, я совсем забываю о том, что мы, по сути, в паре дней пути от пляжа около «Небожителя», где так жарко, что нечем дышать.
Снежинки тают на коже, щекочут губы и норовят налипнуть на ресницы, и это почти забавно. В какой-то момент Джейк, держащийся с самого утра на мучительном расстоянии от меня, оказывается рядом и ловит мои ледяные пальцы своей горячей ладонью. Меня затапливает болезненное облегчение, потому что я сама не замечала, как мне не хватает этого… Он ведь держал меня за руку при любой удобной возможности.
С этим я решаю, что вопросы о моих тайнах и его возвращении домой вместе с нами можно отложить на потом.
– Сраный ледниковый период, – бормочет Крэйг. – Что дальше, метеоритный дождь?
– О, пожалуйста, не подкидывай этому острову идеи, – ворчит Зара.
Зато в нашей компании есть кое-кто, явно довольный сменой обстановки. Снежок с радостным мурлыканьем бегает от одного члена нашей группы к другому, периодически валяется в снегу и вообще выглядит так, словно попал в свою естественную среду обитания. Что, вероятнее всего, так и есть. Иногда лисёнок забегает вперёд, а после оглядывается на нас в ожидании, когда мы догоним. Мне бы хоть немного его жизнерадостности, вот ей-богу.
Внезапно на очередном забеге вперёд Снежок замирает и оглядывается на нас с совершенно ошарашенным выражением мордочки.
– Что такое, малыш? – настораживаюсь я, замирая на месте. Ребята тоже останавливаются, только сделавшая пару шагов вперёд Эстелла оборачивается и бормочет:
– Там кто-то есть.
Я вглядываюсь в белую дымку снегопада и действительно вижу одинокий массивный силуэт впереди.
– Эй, кто там? – кричит Крэйг. Ответа не следует. Я щурусь, пытаясь что-то рассмотреть, но мои глаза вылавливают лишь маленький огонёк, загорающийся возле лица фигуры неизвестного. Со снежной стеной смешивается сгусток сизого дыма.
Я осторожно делаю несколько шагов вперёд, по какому-то наитию стараясь ступать тише – это перенимают и все остальные, хотя незнакомец, кем бы он ни был, уже, разумеется, увидел нас, но почему-то идея пытаться производить меньше шума кажется правильной. Когда мы подходим ближе, ладонь Джейка в моей руке внезапно леденеет.
Вместе с моими внутренностями – от крайне дерьмового предчувствия.
– Лундгрен, – бормочет Джейк, и я застываю в понимании.
На высоком мускулистом мужчине поверх военной формы надет замысловатый стальной экзоскелет… Кажется, это так называется. Хотя-какая-нахуй-разница. Мужчина затягивается сигарой и бросает на Джейка полный любопытства взгляд.
– Джейкоб. Сколько лет, сколько зим…
– Не так уж много, ты, ублюдок, – выплёвывает Джейк с ненавистью.
– Ты расстроил свою семью, Маккензи, – качает головой Лундгрен. – Сначала продавал американское вооружение афганским повстанцам, потом сбежал при попытке задержания…
– За каким хуем ты явился?
– За тобой, Маккензи. Я пришёл, чтобы забрать тебя.
– Джейк, кто этот чувак? – некстати спрашивает Крэйг.
– Полагаю, его бывший командир, – полушёпотом отвечает ему Зара.
– Я был вынужден лично сообщить новости твоей мамаше, – продолжает разглагольствовать Лундгрен. – «Мне жаль, мэм. Ваш сын предал свою страну и подставил своих братьев по оружию». А потом я обнимал её, пока она истерически рыдала. Это минимум, который я мог сделать.
– Надеюсь, ты брешешь, сукин сын, – выдавливает Джейк. Его ладонь сжимает мою с такой силой, что ещё немного – и пальцы хрустнут.
– Это всё, что ты можешь мне сказать, мальчишка? Отдых в гамаках сделал тебя… мягче. О, и, – он бросает взгляд на руку Джейка, потом – на меня, – Джанин это не понравится.
– Закрой свой грёбаный рот. Мы оба знаем, что произошло. Что ты сделал. Ты убил его.
