Текст книги "Исчадие ветров"

Автор книги: Брайан Ламли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 43 страниц)

5. Путешествие с Великой мыслью

Часы Времени… Совершенно неподходящее название, думал де Мариньи, быстро шагая вместе с Хэнком и Морин по лабиринтам плато к жилым пещерам близ наружного края, где временно помещались Часы. Хотя на первый взгляд они действительно походили на часы – огромные напольные кабинетные часы из тех, что называют «прадедовскими», с неким черным юмором сделанные в форме гроба; у них был и циферблат, и стрелки, но на этом сходство с часами, в обыденном смысле этого слова, заканчивалось.

Их жутковатое тиканье было совершенно неритмичным, их четыре стрелки передвигались по усеянному иероглифами циферблату судорожными неравномерными скачками, старательно опровергая предположения о связи с любой хронологической системой, известной или хотя бы нафантазированной людьми. Это определенно не был инструмент для измерения упорядоченных промежутков времени, а скорее для того, чтобы преодолевать и попирать темпоральные законы. А поскольку время это неотъемлемая часть пространства – вторая сторона одной и той же монеты, – то Часы Времени попирали и законы пространства.

Если коротко, это было устройство для перемещения в пространстве/времени, портал в любые возможные миры и уровни бытия, этакий механико-магический ковер-самолет. Эйнштейн не поверил бы в Часы Времени, а что он сказал бы, услышав о газообразном разумном существе, летящем сквозь космос на солнечном ветре и развивающем половину скорости света… ну, кто же знает, что он подумал бы об этом? Но, с другой стороны, морскому ежу, вероятно, было бы очень трудно поверить в существование Эйнштейна.

Что касается де Мариньи, то он верил в эти часы; каждый раз, когда он вверял им свою жизнь – и не только свою, но и Морин, – она висела на волоске этой веры. Он верил в них и доверял им, невзирая даже на то, что многие из их непростых свойств оставались за пределами его понимания. В этом не было ничего удивительного – точно такой же путь прошел в свое время и Титус Кроу. Но чем больше де Мариньи пользовался Часами, тем лучше узнавал их – медленный, но самый верный способ. Во всем этом было нечто сходное с тем, как новичок осваивал бы дорогой автомобиль самой последней модели – каждый раз обнаруживается какая-нибудь кнопка или рычажок, к которому он еще не прикасался и который с равным успехом может включать омыватель лобового стекла… или катапульту, выкидывающую водителя прямо сквозь крышу!

Вскоре они добрались до апартаментов де Мариньи и Морин, прошли мимо стража-эскимоса, стоявшего возле двери с парой огромных медведей (они негромко зарычали, увидев приближавшихся людей), и оказались в комнате, где ждали своего часа Часы. Маленькое круглое «окошко» выходило на белую равнину, где у самого горизонта, на старом покалеченном ледоколе стоял Итаква, пригнувшись, и смотрел на плато – точь-в-точь такой, каким недавно его видела в трансе Армандра. Но они лишь мельком взглянули на Шагающего с Ветрами, поскольку здесь их ждало не меньшее, если не большее чудо, и не исключено, не менее устрашающее, в каком-то смысле.

Потому что панель Часов Времени действительно была открыта нараспашку, а внутри зловеще мигал жутковатый багровый свет. Трудно было точно сказать, что это могло значить, но де Мариньи не сомневался, что очень скоро выяснит это.

– Подождите, – сказал он Морин и Хэнку и шагнул вперед, намереваясь войти в Часы. Вот только…

Едва он взялся рукой за край узкой дверцы, как внутри материализовалась и двинулась ему навстречу человеческая фигура!

От неожиданности де Мариньи громко ахнул, отскочил назад и чуть не сбил с ног Хэнка и Морин. В следующее мгновение он вцепился в руку Вождя, который стиснул побелевшими от напряжения пальцами рукоять своего томагавка-чекана (и когда только он успел выхватить оружие из-за широкого пояса?).

– Нет, Хэнк! – воскликнул Искатель. – Нам ничего не угрожает. Неужели ты не видишь, кто это? Или не узнал? Это же Титус Кроу!

Еле держась на непослушных, вдруг обмякших, как желе, ногах, де Мариньи шагнул вперед, чтобы обнять прибывшего, – и не почувствовал прикосновения; руки прошли прямо сквозь него. Кроу оказался бесплотным, как дым, как мираж, – оказался голограммой!

– Призрак! – ахнула Морин. – Анри, это и есть твой Титус Кроу? Привидение человека, погребенного в этих Часах Времени? Их поэтому сделали в форме гроба? – Хотя она пыталась говорить шутливо, де Мариньи все же уловил в ее голосе нотки настоящего страха.

Силберхатт же сразу понял ситуацию.

– Тише, Морин, тише! – прошептал он и ободряюще приобнял ее за плечи. – Это не призрак. И не магия это вовсе, а наука. Анри совершенно прав: не знаю, откуда пришло это трехмерное изображение, но это определенно Титус Кроу.

Де Мариньи между тем успел опомниться и отступил от «призрака». Что же касается Кроу, то он, встретившись с тремя парами глаз, следивших за каждым его движением, похоже, растерялся ничуть не меньше. Он на несколько мгновений застыл с изумленным видом, а потом неуверенно, будто внезапно ослеп, тоже попятился, пока снова не оказался внутри часов, залитый исходящим оттуда эфирным сиянием. Лишь тогда впервые прозвучал его голос, сочный, выразительный голос, который так хорошо помнили и де Мариньи, и Силберхатт:

– Анри? Я, кажется, видел вас, но всего одно мгновение. Если это действительно вы, то зайдите, пожалуйста, в Часы – там мы сможем поговорить. Я прибыл к вам с Великой мыслью, посланной Ктханидом. За пределами Часов я практически нематериален, но здесь я уже не совсем призрак. Только не медлите, Анри: Ктханид недолго сможет поддерживать этот контакт.

Де Мариньи не нуждался в уговорах. Бросив друзьям «подождите!», он вошел в Часы и тоже озарился пульсирующим сиянием. Секунду-другую старые друзья жадно разглядывали друг друга, а потом наконец заулыбались, рассмеялись и даже похлопали друг друга по спинам.

– Это вы, – сказал де Мариньи, – и даже, некоторым образом, во плоти! Но каким образом?

– Вы совершенно не изменились, Анри, – ответил Кроу, отодвигая собеседника на расстояние вытянутой руки. – Ни на йоту. Как и прежде, масса вопросов, на которые у меня никогда не хватало времени ответить.

– И вы тоже. Впрочем, вру: вы, по-моему, кажетесь заметно моложе! – И де Мариньи добавил уже более серьезным тоном: – Вы ошибаетесь, Титус, я изменился. И немало. Теперь мне нужно заботиться не только о собственной шкуре, но… Я хочу кое-кого показать вам. Сколько у нас времени?

Улыбка сошла с губ Кроу.

– Несколько минут. За мгновение до срока я получу краткое предупреждение и почти сразу же должен буду отправиться в обратный путь на Элизию.

– Времени хватит, – сказал де Мариньи и, оглянувшись, позвал: – Морин, зайди сюда, пожалуйста!

Она, как всегда очаровательная и невинная, сразу же, без малейшего колебания, шагнула в Часы. Кроу окинул ее коротким оценивающим взглядом; его глаза широко раскрылись, выдавая искреннее восхищение.

– Это Морин, – представил ее де Мариньи. – Родилась на лунах Бореи, происходит из того народа, который Итаква притащил туда с Земли. Что любопытно, она была моей еще до того, как я ее нашел, примерно так же, как было у вас с Тианией. Теперь мы путешествуем вместе.

Кроу обнял девушку и вновь обратился к своему другу:

– Анри, на поиски такой женщины вас тянуло еще на Земле или, между прочим, даже на Элизии.

– Там найдется место для еще одного? – раздался дружелюбный рокочущий бас Вождя. И в крошечное помещение, озаренное жутковатой иллюминацией, вошел Хэнк Силберхатт. Таково было еще одно непостижимое свойство Часов: внутри они были едва ли не больше, чем снаружи!

Вот тут-то Кроу впервые удивился по-настоящему.

– Что? – воскликнул он и, выпучив глаза, оглядел Силберхатта с головы до пят. – Хэнк? Неужели это вы? Боже мой! Мы же вместе с вами гонялись за Подземными! Сколько воды утекло, да?

– Это было… в ином мире, – ответил тот. – Но, черт возьми, действительно было! Но судя по тому, что я только что услышал, мы с вами вряд ли успеем заполнить пробелы в биографиях. Так что мы с Морин просто постоим здесь тихонечко и постараемся сдержать любопытство, пока вы с Анри будете обсуждать дела. Как я понимаю, вы, Титус, явились сюда не ради забавы, так?

Кроу сразу посерьезнел.

– Да уж, точно не для забавы. И причина оказаться здесь у меня едва ли не самая веская из тех, какие могут быть у здравомыслящего человека. – Он развернулся лицом к де Мариньи. – Я мог бы связаться с вами и быстрее, мысленными контактами, но вы не воспринимали мои сигналы. Вы, Анри, были слишком озабочены, ваши мысли занимали совсем другие вещи. Но я знал, что вы должны находиться там же, где и эти старые Часы Времени. Поэтому я мог просто прибыть сюда – совсем «во плоти» – в других Часах или даже через эти. Но сейчас все Часы, за очень малыми исключениями, находятся в Элизии и должны будут некоторое время оставаться там. Ваши часы относятся к числу этих редких исключений. К тому же использовать часы как портал значило бы переместиться сюда физически и вернуться точно так же: физически переместить меня в Элизию. Но в данный момент ничто и никто в физической форме в Элизию не допускается. Именно поэтому я прибыл с Великой мыслью, направленной Ктханидом к этим Часам. Иначе было никак невозможно.

– По мне, так вы вполне физически ощутимы, – сказал де Мариньи. Вождь молча кивнул.

– Я почувствовала, как ты обнял меня, – вставила Морин.

– Это все благодаря Часам. Они многократно усиливают мое присутствие здесь. Но вы же видели, что со мною произошло снаружи – я стал бестелесным, как привидение!

– Погодите минутку, – перебил его, нахмурившись, де Мариньи. – Вы хотите сказать, что в Элизии что-то происходит? Никто в физической форме туда не допускается… Это касается и меня?

– Анри, Элизия в осаде, – ответил Кроу, – или очень близко к тому. Это лишь вопрос времени.

– В осаде? – Искатель явно не поверил своим ушам. – Но каким образом такое место, как Элизия, можно осадить? И кто на это способен? Я имею в виду… – Он вдруг осекся и повел по сторонам выпученными глазами. – Титус, если это шутка, то крайне неудачная…

Кроу покачал головой.

– Нет, мой друг, это не шутка. Они восстанут – и очень скоро!

– Кто? – спросил, не утерпев-таки, Вождь. – Откуда угроза? Кто или что восстанет?

– Они уже восстают, – ответил Кроу. – Первородное зло, Великие Древние! Звезды уже почти сложились в нужное расположение, и Боги Круга Ктулху вот-вот освободятся. Но, Анри, это вовсе не значит, что ваше приглашение отменено. Напротив, и вас, и Морин будут рады видеть в Элизии. Ведь, если помните, это пообещал вам Ктханид собственной персоной.

– О, конечно, я это помню, – немного кислым тоном ответил его собеседник. – Но как, вообще, попадают в Элизию? Титус, я долго и старательно искал дорогу. Поверьте, дружище, я, можно сказать, лез из кожи. И очень хорошо осознал, что вы имели в виду, когда сказали, что в Элизию нет прямой дороги. Хотя тогда вы выразились – «королевской дороги». Если честно, я почти утратил надежду.

Кроу прикусил губу, и де Мариньи впервые за время этой встречи осознал, что друга гнетет еще что-то, помимо опасности, нависшей над Элизией. Но Кроу поспешно заговорил вновь:

– Нет, Анри, не теряйте надежды. Не сдавайтесь. Тем более сейчас, когда вы действительно нужны в Элизии. – И снова это же страдающее выражение. – Послушайте, вы совершенно правы насчет того, что в Элизию не проложены королевские дороги. Я не могу взять вас за руку и привести на место, особенно сейчас. Но путь все-таки есть. Правда, я могу помочь вам лишь несколькими подсказками, указать общее направление, и все.

– Я весь внимание, – нетерпеливо ответил де Мариньи. – Как бы там ни было, это все же лучше, чем вслепую рыскать во мраке. Вы говорите, а я уж ни слова не упущу, будьте покойны.

– Ладно, – сказал Кроу. – Во первых, вам стоит поискать в мирах земных сновидений. Да, мы с вами кое-что знаем о мирах сновидений, но не являемся опытными сновидцами, так что избегайте скоропалительных выводов. Это лишь отправной пункт. Потом… – Он умолк с озадаченным видом и вдруг крепко схватил де Мариньи за руку. Его очертания на мгновение сделались размытыми, а пожатие руки стало слабым, прямо девичьим, но тут же обрело прежнюю силу.

– Титус, я… – встревожился де Мариньи.

– То самое предупреждение, о котором я говорил, – перебил его Кроу. – У нас осталась лишь минута. Слушайте: на заре всех земных цивилизаций в Тхим’хдре был волшебник по имени Эксиор К’мул. От него вы тоже сможете что-нибудь узнать – если сумеете его найти. И наконец…

Свет в Часах теперь мигал гораздо чаще, и цвет его быстро менялся от багрового различных оттенков к странной голубой флуоресценции. Фигура Кроу вновь заколебалась, сделалась зыбкой, как дым; он попытался вновь вцепиться в де Мариньи и удержаться за него, но его рука прошла насквозь. Де Мариньи и Силберхатт тоже попытались удержать старого друга, но так же безрезультатно. Голос Кроу сделался слабым, как шорох тростника:

– …И наконец, за красной туманностью Медузы есть облако светящегося газа. – Он говорил будто через миллион миль, но с последним словом его голос немного окреп и сделался чуть яснее.

– Я знаю о нем! – воскликнул де Мариньи. – Оно разумное. Оно убегало от Гончих Тиндалоса…

Кроу продолжал что-то говорить, но слов уже не было слышно. Неожиданно он начал уменьшаться, его завертело волчком, понесло вихрем мигающего голубого света. Но перед тем как ему исчезнуть, голос прозвучал снова:

– Если вы уже знаете так много, вам, может быть, удастся открыть и все остальное… Это хорошо! Теперь я уже не так тревожусь об…

– О чем? – отчаянно выкрикнул де Мариньи ему вслед, но услышал только эхо. Титус Кроу исчез, вернулся с Великой мыслью Ктханида в Элизию.

Исчез и голубой флуоресцирующий вихрь, и Часы изнутри снова освещал медленно мигающий багровый свет…

6. Ссссс!

Красная туманность Медузы, получившая свое название в память о существе, которое являлось носителем неописуемого зла, была тем не менее немыслимо красива.

Находившейся практически за пределами досягаемости земных телескопов, в которых она воспринималась лишь крохотным охристым пятнышком или слабым писком радиоволн, туманности название Медуза подходило очень хорошо, потому что она не только имела очертания головы Горгоны, но и была окружена множеством змеящихся нитей, которые вполне сходили за ее волосы. Более того, она обладала особым свойством: образно говоря, могла превращать предметы в камень.

Медуза представляла собой раковую опухоль, пожиравшую самое себя, ее «волосы» не просто росли наружу, их вытягивало целое кольцо больших черных дыр, окружавших туманность и выкачивавших из нее бессчетные миллиарды тонн материи, чтобы перекинуть ее в никуда. Одна из теорий утверждала, что это вещество, проваливаясь в черную дыру, с приближением к скорости света становится неподвижным, точно так же, как застывает в таких условиях само время. И, таким образом, можно увидеть, как великая космическая Медуза обращает свои жертвы в камень. Но, конечно, это была всего лишь теория, а де Мариньи, с тех пор как более-менее освоил Часы Времени, перестал доверять подобным теориям.

Но несмотря ни на что, Медуза была одним из тех мест, в которые лучше не соваться, и потому Часы Времени сейчас описывали вокруг нее дугу и, то и дело превышая скорость света (и опровергая тем самым еще одну теорию), направлялись к ее дальней стороне. Слова «за красной туманностью Медузы» Искатель воспринял как указание на то, что ему предстояло пересечь очень протяженную и практически незнакомую область, но, как-никак, он (Часы) был вооружен чрезвычайно чувствительными сканерами, с помощью которых должен был без труда обнаружить светящегося и сравнительно медленного в движении Ссссс.

Когда настало время выбора, с чего начать, этого самого выбора практически не было. Тхим’хдра, первозданная страна, существовавшая на самой заре земных цивилизаций? Страна из снов жителей Земли? Но разумному газовому облаку угрожали Гончие Тиндалоса, оно взывало о помощи к Старшим Богам и, возможно, – насколько понимал де Мариньи, более чем возможно, – полученное им указание было просто-напросто откликом Ктханида на этот призыв. Не менее важно было и то, что этот путь предпочла Морин; ее, несомненно, толкнула к этому выбору любовь ко всем (или почти всем) живым созданиям, даже самым странным и причудливым. Впрочем, с нее было достаточно и того, что Гончие Тиндалоса терзали газообразное существо. За три года, на протяжении которых Морин любила Искателя и странствовала вместе с ним, ей пришлось очень хорошо изучить этих тварей. И даже Морин, узнав, возненавидела их.

За эти три года она успела неплохо освоиться с управлением Часами и теперь вместе с де Мариньи наслаждалась движением в почти сказочном летательном аппарате, который описывал замысловатую кривую в космическом пространстве. И когда Красная Медуза уже осталась за спиной, именно Морин первая заметила разворачивающуюся впереди драму и воскликнула: «Смотри!»

Де Мариньи увидел происходившее мгновением позже и увеличил изображение с помощью сканера Часов. Перед ним оказалось большое зеленое облако, похожее на комету с ярким плотным ядром и далеко растянувшимся прозрачным, как паутинка, хвостом. Ссссс в длину достигал, пожалуй, пятидесяти тысяч миль, и, похоже, сейчас еще и чрезмерно растянулся. Де Мариньи сбавил скорость Часов, пустив их по полукругу, вышел на курс, параллельный траектории полета ядра, и оттуда посмотрел в хвост кометы.

Картина, оказавшаяся в поле зрения кормовых сканеров Часов Времени, не оставляла простора для превратного толкования увиденного.

Это были, вне всякого сомнения, те самые Гончие, и сколько! Такой своры де Мариньи не то что не видел, но не встречал даже в худших ночных кошмарах, где эти твари частенько бывали во множестве!

– Клянусь всеми богами Элизии! – прошептал он на ухо Морин. – Ты только посмотри на них!

– Я уже посмотрела, – ответила она, шмыгнув носом, – и рассмотрела. Эти собаки совсем не похожи на других существ. Они способны только на два дела: разрушать и жрать.

Де Мариньи кивнул.

– Что поделать, это мифические твари. Ищейки БКК, которые рыщут по просторам всех времен!

Увидев Гончих Тиндалоса, нельзя было не догадаться, что это такое, но даже тому, кто повстречался с ними сотню раз, трудно было бы найти подходящие слова для их описания. Они были совершенно чужеродны! Эти вампиры, рассылаемые с темпоральных башен призрачного Тиндалоса и проникавшие в самые дальние закоулки четырехмерного пространства в погоне за неосторожными путниками, представляли собой чуть ли не самую ужасную напасть пространства/времени. Эти воплощения нечистоты не обладали какой-либо определенной, живой формой, однако чаще всего имели некоторое сходство с летучими мышами. Полощущиеся в пространстве клочья зла, жадные пиявки, всасывающие самое жизнь. И в принципе не способные насытиться.

Де Мариньи решил, что столкнулся здесь с какой-то странной аномалией. Ведь истинной средой обитания Гончих было время.

– Очень странная стая, – сказал он Морин. – Они же бегут в пространстве! Я слышал, что они, при определенных условиях, способны пересекать временной барьер и оказываться в трехмерном пространстве, но своими глазами вижу такое впервые. Возможно, это как-то связано с черными дырами, окружающими Красную Медузу. Например, они как-то сплавляют здесь воедино время и пространство.

Но Морин почти не слышала его. Приникнув к сканерам, она бормотала:

– Он жив! Он… сознает все происходящее! И, Анри, ему больно! Это не такая боль, какую могли бы испытывать мы с тобой, но все равно ему тяжко. Псы, словно едкая кислота, разъедают самое его существо, высасывают из него жизненные силы, замедляют его движение и все быстрее и быстрее жрут. Они, как болезнь, вгрызаются в него, впрыскивают яд, убивают его. Возможно, на это уйдет тысяча лет, но что такое для них эти годы? Время работает на них. А для него все это время страдания будут непрерывно усиливаться, пока Гончие не доберутся до ядра. Тогда-то они и расчленят его окончательно, в последний раз всплеснутся питающие его силы, а потом останутся лишь черные обломки, которые до скончания века будут кружить по своей орбите вокруг Красной Медузы.

Де Мариньи не глядя нащупал и стиснул ее ладонь.

– Даже и не знаю, что тут можно сделать, – сказал он. – Впрочем, об этом мы подумаем немного погодя. А сейчас… Морин, ты можешь нормально поговорить с этим… с ним?

– Ты когда-нибудь видел существо, с которым я не могла бы поговорить?

– Разве что вон те псы…

– Только потому, что они не живые, – объяснила Морин. – Потому что они антижизнь. А вот Ссссс живой и красивый. И его цвет, и даже его размер – все это… красиво. Конечно, я могу поговорить с ним. Анри, настрой свои рецепторы, и ты сам его услышишь.

Рецепторы… Еще одно заведомое упрощение. Как и сканеры, эти приборы не были чисто механическими – эти названия лишь приблизительно характеризовали устройства, которые совершенно не укладывались в рамки привычного, земного знания. Слить сознание пассажира с Часами означало десятикратно расширить область его восприятия, а использование сенсоров возводило этот уровень в квадрат. С помощью сканеров Часов человеческий глаз мог превратиться в телескоп или, напротив, в микроскоп. Слух обострялся настолько, что человеческое ухо легко улавливало скрежет от трения одной снежинки о другую. Подстроившись к органам чувств Часов Времени, человек получал возможность «обонять» запах далеких лун, разложения умирающих звезд или ощущать «вкус» атмосферы и воды на планете, находящейся за миллион миль от него. Шестое, психологическое чувство тоже усиливалось – одаренный телепат, такой, например, как Хэнк Силберхатт, смог бы транслировать свои мысли напрямую звездам, что же касается такой женщины, как Морин, ее эмпатическая связь со всеми живыми существами была, скорее всего, результатом единственной в своем роде мутации…

О, Морин, конечно же, могла «поговорить» с Ссссс, а вот де Мариньи улавливал разве что статический шум ментального поля. Он попросту не был способен побеседовать с газообразным существом. С земноводными голотуриями, которых встречал на водных планетах, мог, и с перепончатокрылыми сборщиками пыльцы на покрытой сплошными саваннами планете у Альдебарана тоже мог, но и те и другие были живыми в понятном для него значении и физически существовали точно так же, как и он сам. Понятие «огонь» у них не различалось, равно как и «опасно», «хорошо», «плохо», «веселье», «полет», «пешее передвижение», «удовольствие», «пища», «питье». И конечно, «жизнь» и «смерть». У большинства существ имелось нечто общее, относительно легко узнаваемые параллели в единой цепочке жизни. Но Ссссс? Для Искателя разрыв между ними оказался чересчур велик.

Так что де Мариньи осталось лишь покачать головой в знак неудачи.

– Ты, пожалуй, переводи мне то, что он будет говорить. Для начала спроси его, можем ли мы ему помочь.

Она тут же сделала, как он просил. Де Мариньи с кристальной ясностью воспринимал ее мысли, обращенные к мчащемуся в космосе газообразному существу, и слышал его ответ. Среди белого шума статики психополя вдруг прорезались разновысокие тона, что-то воспринималось как более громкий звук, что-то как более тихий, сигналы окрасились тембрами, обрели упорядоченность и целенаправленность. Морин и газовое облако по имени Ссссс вступили в беседу.

– Знаешь, – благоговейно сказал де Мариньи, – мне кажется, что ты, если бы захотела, смогла бы поговорить даже с ветрами – друзьями Армандры.

– Я даже и пытаться не буду, – ответила она, не прерывая мысленного разговора. – Плато – это владения Армандры; ее друзья верны ей. Нет, я не пробовала разговаривать с ними, а вот когда она призывала их к себе, я не удержалась и немного подслушала их разговоры. Но, действительно, совсем чуть-чуть: ветры очень скрытные ребята.

И снова де Мариньи восхитился Морин и чуть не рассмеялся. Но она тут же перешла к главному:

– Он спрашивает, не по поручению ли Старших Богов мы сюда прибыли. Часы Времени для него не такая уж диковинка, он совсем недавно видел еще одни. Ими управлял… я не знаю, как это выразить… – она замялась на секунду, – в общем, существо.

Де Мариньи почувствовал, что его настроение повышается.

– Совсем недавно видел Часы Времени? Спроси его, что он знает об Элизии. И не может ли указать дорогу туда.

Морин перевела эти вопросы газовому облаку и, «выслушав» ответ, сказала через несколько мгновений:

– Он плохо понимает такие концепции, как «дорога» и «путь». Для него существует лишь его орбита, и он не может припомнить, чтобы когда-нибудь отклонялся от нее. Но понятие «места» ему знакомо. И в данный момент он знает, что в этом месте всегда очень много Гончих.

– Но все-таки, он говорил с этим гостем или нет? Что ему сказал пилот других Часов Времени?

Морин постаралась сформулировать вопрос и очень быстро получила ответ.

– Они… они летели некоторое время рядом, и все. Знаешь ли, у них тоже очень несхожее мировосприятие. Существо из Часов пользовалось понятиями давления, температуры и радиации, в какой-то степени понятными и Ссссс. Он же, в свою очередь, рассуждает в понятиях гравитации, скорости, плотности и объема.

Де Мариньи, глубоко расстроенный всем услышанным, скрипнул зубами и чуть слышно выругался. С тем же успехом можно было, пожалуй, и с метеором договариваться!

– Он же общался с кем-то, хоть с чем-то из Элизии! А я не в состоянии понять, о чем у них шла речь!

Морин сделала вид, будто не заметила столь необычной вспышки, и продолжала посылать мысли в адрес светящегося зеленым газового облака.

– Я объясняю ему, кто мы такие. Пытаюсь дать ему понять, насколько важной для нас может быть встреча с ним. Какое большое расстояние мы преодолели и сколько времени мы уже потратили на поиски. Это не так уж просто, но… подожди!

– Что? – прошептал де Мариньи, почувствовав, как по его хребту пробежали мурашки.

– Он понимает слово «искать»! – возбужденно воскликнула Морин. – Он и сам ищет. На своей орбите он выискивает погибшие планетоиды и впитывает их; они для него то ли пища, то ли источник энергии. И еще он спрашивает… он спрашивает, не тот ли ты, кого называют Искателем?!

У де Мариньи голова пошла колесом.

– Он слышал обо мне?

– Тебя упоминал пилот других Часов Времени; он сказал, тот, кто ищет. И сказал, что если Ссссс на своей орбите встретит тебя, то должен передать, чтобы ты искал в себе – что ответ, который ты ищешь, лежит в твоем собственном прошлом, в твоем будущем и в твоих сновидениях!

– Что? Ты хочешь сказать, что этому облаку газа знакома концепция сновидения?

– Конечно! Когда он передвигается под посторонним воздействием притяжения больших звезд, когда он описывает дуги между ними и ему не нужно никак подпитывать себя, достаточно внешней силы притяжения, он выключает себя. И тогда Ссссс, как и все мыслящие существа, видит сны.

– Искать в себе, – с жаром повторил де Мариньи. – Ответ лежит в моем прошлом, в моем будущем и в моих снах. А ведь Титус сказал примерно то же самое: что мне нужно искать в мирах сновидений землян…

Морин кивнула.

– Да. Этим мы и займемся, но лишь после того, как сделаем для него все, что в наших силах.

– Ты уверена, что ему больше нечего сказать нам?

Морин, похоже, готова была расплакаться.

– Может быть, и есть, я не знаю. Зато точно знаю, что его терзают псы. Анри, ему больно и страшно!

Только сейчас де Мариньи начал понемногу проникаться ее ужасом. Поначалу Ссссс, несмотря на всю его разумность, был для землянина всего лишь зеленой кометой и таким и остался бы, если бы Морин не напоминала, что это не так. И вдруг де Мариньи ощутил себя чем-то вроде непреклонного и безжалостного инквизитора.

– Передай ему, – сказал он, мысленно нажав на тормоза и начав сбрасывать скорость пространственного движения Часов, – что мы сейчас преподадим этим Псам из Тиндалоса такой урок, который они усвоят на всю свою жизнь – или не-жизнь. Если останется, кому усваивать. Пожелай ему bon voyage, и надеюсь, что его орбита никогда не завершится.

Изумрудное ядро рванулось вперед, и Морин отправила вслед ему слова де Мариньи. Пока пилот настраивал непостижимое оружие Часов, от существа по имени Ссссс пришел ответ.

– Он говорит: пусть ваши поиски будут недолгими. И еще, хочет, чтобы ты, когда достигнешь Элизии, передал Старшим Богам его благодарность.

Ядро Ссссс уже удалилось на тридцать тысяч миль, и сейчас мимо плыл развевающийся хвост. А вместе с ним приближались и Гончие, в сенсорах обрисовались жуткие, не наделенные разумом, мечущиеся в пространстве, наподобие безобразных летучих мышей, тени. Через несколько мгновений стая, подобной которой де Мариньи никогда еще не видел, заняла весь обзор сенсоров.

– Они пожирают вещество Ссссс и размножаются, – сообщила, всхлипнув, Морин. – Они терзают его, питаются его здоровой материей, и их становится все больше и больше.

– Что ж, им предстоит испытать на себе, что такое безжалостное истребление! – мрачно бросил де Мариньи. – У меня вряд ли будет столь удачная возможность для того, чтобы немного посчитаться с ними. Не воспользоваться ей будет непростительно.

Псы заметили его даже раньше, чем он открыл огонь. Де Мариньи, а еще раньше Титус Кроу успели стать героями страшных легенд: они и их Часы Времени открыто отрицали все законы, управлявшие Гончими Тиндалоса. Эти Псы, не имевшие жизни в ее привычном понимании, вряд ли могли «умереть», но их определенно можно было уничтожить. И эти Часы, сделанные в форме гроба, превратились в истребитель, наделенный собственной волей!

Завертев Часы волчком, де Мариньи начал стрельбу. Тонкие, как карандаши, лучи чистейшего белого света полились в пространство и сразу начали рвать в мелкие клочья эфирное вещество Псов, это воплощенное зло, там, где оно подворачивалось под удар. Прозрачный зеленый хвост Ссссс заполнился обрывками Псов, бесформенными черными кусками, летящими во все стороны, а остальная стая сразу накинулась на них, как ошалевшие от запаха крови акулы! Но де Мариньи очень скоро понял, что поставил перед собой невыполнимую задачу: Гончих было просто-напросто слишком много.

– Они все равно что рой мух над полем в жаркий день! – буркнул он. – Была бы здесь эскадра из сотни Часов, мы, наверное, покрошили бы всех. Но мы здесь одни…

– Но ведь мы что-то сделаем? – встревожилась Морин. – Не бросим же мы Ссссс на верную гибель!

– Будем стрелять, – ответил де Мариньи. – Хотя должен быть какой-то способ получше. Эти твари нарушили правила, покинули свою собственную среду и обосновались в пространстве. – Он прищурился и направил сканеры на висевшую в отдалении красную туманность Медузы. – И возможно… всего лишь возможно, что они очень, очень здорово просчитались!