Текст книги "Исчадие ветров"

Автор книги: Брайан Ламли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 43 страниц)

3. Ктханид

Кроу подошел к подножию массивной лестницы и застыл, прижав руки по швам, выпрямившись, как шомпол, и почтительно склонив голову. Это было выражением почтения; его поза красноречиво говорила о том, как он воспринимает Ктханида, о том, что он стоит сейчас перед высшим Существом. А затем…

«Да, – молча сказал Ктханид, на сей раз обращаясь к одному Кроу. – Что ж, каждый из нас высший в том или ином смысле, иначе мы, прежде всего, не были бы тут, в Элизии. Титус, поднимитесь ко мне. Нам нужно побеседовать наедине. – Подняв голову, Кроу зашагал по ступеням, и за его спиной бесшумно закрылся занавес, отрезав альков от зала. Но еще перед этим Ктханид отправил мысль всем собравшимся: – Прошу немного подождать. Примите мои извинения за то, что мы исключаем вас из обсуждения, но предмет разговора таков, что некоторые его аспекты следует сначала обсудить нам с землянином вдвоем. Не сомневайтесь в том, что это дело величайшей важности…»

После этого он очень деловито (все так же телепатически) обратился к Кроу:

«Титус, теперь мы с вами полностью изолированы от всех и всего. Нашего разговора никто не услышит. Так что вы можете отвечать мне, если на то будет ваше желание, не думая о том положении, которое я здесь занимаю».

– Вы отлично знаете, что я отношусь к вам с величайшим почтением, – без малейших колебаний ответил Кроу. – Каким же должен быть ваш вопрос, чтобы я отказался отвечать на него?

«Очень тонко! – кивнул Ктханид. – Несомненно, вы глубоко прониклись наследием Старейших. Что же касается того, о чем я должен вас спросить…» – Он ненадолго умолк.

Во время этой паузы, хотя она и была очень непродолжительна, Кроу воспользовался возможностью окинуть взглядом великого ученого из иных миров, поистине Великого Старшего, и был изумлен. Когда-то подобное зрелище всерьез обескуражило бы его, но теперь он мог смотреть на Ктханида, отрешившись от его чудовищной внешности. Потому что настоящая красота всегда прячется в глазах их обладателя, и для Кроу, видевшего теперь новым, недоступным прежде знанием, Ктханид был красив.

Такую мысль можно было бы счесть дикой, ибо неосведомленный вряд ли отличил бы его от Ктулху, ужасного кракена, горы полупластичной пульсирующей плоти. Но если свинцовый взгляд Ктулху был исполнен злобного вожделения, то в золотых очах Ктханида скрывалась мудрость превыше всякой мудрости; если мысли Ктулху представляли собой ползучий гипнотический яд, то от мыслей Ктханида веяло дыханием самой жизни, Благословением, в самом полном значении этого слова. О да, он родственник властителя Р’льеха, носителя едва ли не самой страшной опасности для жизни и разума во всей Вселенной, и к тому же близкий родственник. Сложенные за спиной крылья, огромная голова, от которой расходится множество щупальцев, густо окружающих лицо, ноги с когтями – никакого сомнения в их родстве просто быть не может. Но насколько Ктулху был безумен и испорчен – если можно применить к этому существу такое определение, – настолько же Ктханид являлся олицетворением доброты и милосердия и был буквально облачен в сострадание.

Да, сострадание, которое сейчас работало против него, жгло его, как кислотой, предавало и подрывало его намерение сделать то, что необходимо было сделать, наполняло его чувством… вины! Кроу ощущал, как оно исходило от собеседника, и был поражен до глубины души.

– Ктханид, что происходит? Почему вы призвали меня сюда? Что такого вы хотите попросить меня сделать, что даже не находите в себе силы прямо сказать мне об этом наедине?

«Что я хочу попросить вас сделать? Ничего. Сделать должен я, но для этого мне необходимо ваше разрешение!»

Быть того не может! Кроу решил было, что у него сознание помутилось. Ктханиду требуется его разрешение для того, чтобы что-то сделать?..

«Титус, в вашем родном мире у вас был друг по имени де Мариньи. Хороший человек; я самолично отправил его искать вас и Тианию, когда вы заблудились в мирах фантазий землян. Тогда же я пообещал ему, что его ждет в Элизии самый добрый прием, что я встречу его как сына, если он вырвет вас обоих из ваших затруднений живыми и здоровыми».

Кроу кивнул.

– Он сделал это. Больше того, он избавил сказочные миры от некоторых видов зла, хотя по большому счету эту победу одержали не только мы, но и вы в равной степени.

Ктханид мысленно застонал и, повернув огромную голову, отвел взгляд от Кроу.

«Вы даже не представляете себе, насколько больно мне слышать ваши слова».

– Что? – В первый миг Кроу растерялся, а потом почувствовал смертельный испуг. Кровь похолодела у него в жилах. – Анри? – прошептал он. – Что-то случилось с Анри?

«Нет-нет, – поспешно ответил Великий. – Не волнуйтесь. Уверяю вас, с ним все хорошо. Больше того, вскоре я попрошу вас обратить к нему Великую мысль – на Борею, лежащую на краю яростных эфирных ветров».

У Кроу отлегло от сердца, и он даже позволил себе с облегчением выдохнуть.

– Значит, вы намерены исполнить свое обещание и доставить его сюда? Знаете, могу заверить вас, что де Мариньи очень пригодится в борьбе против всего, что ни угрожало бы Элизии!

«Да, он пригодится… – снова кивнул Ктханид. – Доставить его сюда? Использовать его? Ах! Я действительно намерен использовать его – но каким образом! И потому-то мне необходимо ваше разрешение».

Кроу нахмурился и покачал головой.

– Ктханид, кажется, я не очень…

«Позвольте напомнить вам, – перебил его Ктханид, – о том, что вы и сами неплохо знаете, но, вероятно, подзабыли или, по крайней мере, постарались выбросить из головы, пока находитесь в Элизии».

И тут Великий, воспользовавшись своим навыком, разом забросил в сознание Кроу множество подробностей, оживил целый пласт воспоминаний, и все это произошло настолько быстро и интенсивно, что у Кроу даже голова закружилась от столь массированной атаки на все чувства. Вернее, и от самой атаки, и от того, что в ее результате ему открылось лицо зла.

Он вспомнил о непрекращающейся борьбе между разумными расами многомерной вселенной и силами Первичного зла, находящимися в настоящее время в заточении существами из Круга Ктулху.

Йог-Сотот, «все-в-одном и один-во-всем» – слизистая тварь, которая вечно пенится за множеством радужных силовых сфер-щитов, сосуществующая со всеми временами, смыкающаяся со всеми пространствами и занимающая высокое положение среди себе подобных; Итаква, Шагающий с Ветрами, вечный странник среди звезд; Хастур Неизречимый, сводный брат и злейший соперник Ктулху, обитатель зловещего озера Хали в созвездии Гиад. Кроу не только знал о них всех, но и имел с ними дело, поэтому Ктханиду потребовалось лишь немного подтолкнуть его воспоминания.

Он знал и других представителей этого омерзительного пантеона, некоторые из них стояли вровень с первозданными силами, другие занимали положение пониже или были рабами вышестоящих существ и сил. Йибб-Тстлл, гигантский, гротескно человекоподобный владыка чуждого измерения, лежащего за пределами здравого смысла, и Шудде-М’елл, повелитель гнезд подземных хтонических существ первозданной Земли; Ктхугха, термальное течение которого изменило направление и полностью расстроило некогда безупречную работу его радиоактивного разума. Дагон, бог-рыба филистимлян и финикийцев, правивший Глубинными – дегенеративными недолюдьми или бывшими людьми, служившими Ктулху и его сородичам. И Ньогтха, и Тхар, и Ллойгор, и Цатхоггва, и Бугг-Шаш…

Перечень ужасных чудовищ все тянулся и тянулся, но центральное место в нем занимал и главенствовал над всеми Ктулху, «непременное отрицание всех действий, сил и космического порядка», чьи безумные телепатические послания из Р’льеха, спрятанного в тихоокеанских глубинах, являются причиной большинства случаев сумасшествия на Земле и почти всех ночных кошмаров у обитателей земных сказочных миров.

Основа у всех легенд и всех исторических данных об этом древнем сообществе почти бессмертных существ одна: во времена столь давние, что их нельзя ни передать словами, ни с чем-либо сопоставить, они восстали в телесной форме и взбунтовались против Порядка, породив тем самым Хаос как неотъемлемую часть бытия. Совершив деяние, оказавшееся настолько страшным, что даже они сами напугались, они разбежались и попрятались в различных местах и во множестве параллельных планов бытия. Разгневанные Старшие Боги объединились, изловили мятежников, всех до единого, заточили их там, где они были настигнуты, и наложили чары, которые должны были удерживать их в местах заключения или областях пространства/времени: Хастура в озере Хали близ Каркозы, Ктулху в затонувшем Р’льехе, Итаква обречен скитаться по ледяным межзвездным ветрам и ледяным пространствам земной Арктики, Йог-Сотот и Йибб-Тстлл пребывают в хаотических континуумах вне пределов, доступных науке или самой природе, Цатхоггва пребывает в черных гиперборейских норах, Шудде-М’елл и многие из его Подземных – в иных погребенных лабиринтах доисторической Африки.

Они не имели никакой связи между собой, за исключением бестелесных мыслей. В своей бесконечной мудрости и милосердии Старшие Боги не лишили Великих Древних способностей к мысленному воздействию, ограничившись лишь барьерами, которые должны были снизить потенциал зла, содержащегося в их телепатических посылах, до приемлемого уровня. Так что Великие Древние, даже пребывая в одиночестве, были способны «переговариваться» между собой, невзирая даже на то, что уровень такого общения был очень сильно урезан…

Мысленный сигнал от Ктханида стал слабеть и затух. Но Кроу все же пребывал в растерянности. С какой стати Великий решил показать ему то, о чем он и так хорошо знал? Зачем было пробуждать эти болезненные участки его памяти? Разве что…

– Вы хотите сказать, что БКК представляют опасность для де Мариньи? – спросил он. – И потому затеяли этот разговор? Честно говоря, я не понимаю, что тут может быть нового. От них постоянно исходит опасность для нас с де Мариньи. Нет, вероятно, творится что-то хуже, куда хуже. Но каким боком туда причастен Анри?

«Титус, нам всем грозит огромная опасность. – Теперь мысли Ктханида казались беспросветно мрачными. – Вашей Земле, всем остальным мирам трехмерного пространства, населенным разумными расами, параллельным мирам, мирам подсознания – даже Элизии!»

Кроу выпучил глаза.

– Они снова восстают… – прошептал он. – Вы мне это пытаетесь объяснить? Они снова на свободе и стали сильнее, чем прежде? Великие Древние вернулись!

«Вы почти правы, – сразу же ответил Ктханид. – За одним «но»: они еще не «на свободе», как вы выразились. Еще нет. Но их время очень близко: скоро они обретут силы для того, чтобы освободиться, как раз сейчас созвездия собираются в определенную картину, какой никогда прежде не бывало и не должно было сложиться. Азатот, известный в вашем мире как сила ядерного деления, оказался предателем. Бездумный атомный хаос, тот беспорядок, из которого мы все родились, это сила самой Природы, с которой нельзя не считаться. Вдали отсюда, в необъятных пространствах, облака газа собираются в сгустки, и Азатот поджигает их, создавая солнца; рождающиеся звезды дополняют тот рисунок, который, единственный из всего сущего, дошел до нас неизменным с времени, предшествовавшего всем прочим временам. И, да, это будет означать, что для Ктулху и тех, кого вы называете Великими Древними, звезды наконец-то, после прошествия бесчисленных эпох, сходятся в нужном положении. Смотрите!»

Щупальца, окаймлявшие лицо подобно громадной бороде и шевелюре, протянулись к большому стеклянному шару, лежавшему на ониксовом постаменте между собеседниками, магическому кристаллу, матовая поверхность которого вдруг запестрела, сделалась похожей на поверхность спокойного озера, над которым проплывают густые облака. Ктханид показывал Кроу нечто, происходящее где-то вдали. Землянин уставился на кристалл, и молочно-белые облака стали расходиться, и его взору открылся вид на место, которое можно было бы назвать священным: Долина снов у подножия Пурпурных гор на далеком юге Элизии. Тиания однажды привезла Кроу туда, в это мистическое место. Да, мистическое, ибо там в стену королевского базальта вмурована Тысяча Запечатанных Дверей, за которыми уже пять тысяч лет пребывают в глубокой спячке н’хлатхи, стоногие создания, сон которых нельзя нарушать еще столько же времени. Эти двери – каждая диаметром в тридцать футов и запечатана полосами белого металла, неподвластного никакой коррозии, даже под действием крепчайших кислот – расположены в скале спиралью, очень похожей на спиральный рисунок туманности Андромеды.

«Это и есть спиральная туманность Андромеды! – прозвучал в мозгу Кроу ответ Ктханида на его невысказанный вопрос. – Каждый портал соответствует одной из ярчайших звезд этого могучего скопления. А теперь позвольте показать вам кое-что еще…» – И Ктханид снова потянулся к шару своими лицевыми щупальцами.

Теперь и Кроу увидел, как аккуратно и точно на расположение дверей, за которыми с незапамятных времен пребывают в сне н’хлатхи, накладывается галактика Андромеды и ее самые заметные звезды.

«А теперь смотрите, – Ктханид указал Кроу, куда именно, – вот три двери, которым не соответствует ни одна звезда, но как раз сейчас в одном из этих мест стремительно сгущается всякий космический мусор, а в других вот-вот возродятся древние, давно потухшие солнца. Гравитация стягивает массу… и уже скоро неуправляемая первичная сила ядерного взаимодействия сделает все остальное. Ах! Смотрите!»

Пока Ктханид заканчивал свою фразу, посреди круглой панели одной из огромных базальтовых дверей вспыхнула еще одна звезда – новорожденная, ослепительно яркая. И незаполненными остались только два места…

Ктханид отвернул огромную голову от кристалла – и поверхность шара сразу же вновь затянули мутные молочно-белые облака.

«Ну вот, вы видите своими собственными глазами, – сказал Старший Бог, – насколько у нас мало времени».

Кроу сохранял терпение, решив, что Ктханид спланировал беседу таким образом, чтобы дать ему возможность лучше понять обстановку в целом. И не ошибся.

«Есть и другие знамения, – сообщил после непродолжительной паузы золотой кракен. – В Долине снов дали побеги гигантские маки. И, больше того, н’хлатхи зашевелились в своих убежищах. Это может означать лишь одно: что их десятитысячелетний цикл нарушен. Скоро н’хлатхи проснутся и выйдут, чтобы поесть семян мака, но случится это совсем не вовремя. Если верить легендам, такое случилось лишь однажды – когда Ктулху со своими соратниками выступил против мирового порядка! Думаю, вы согласны со мною, что это тоже следует считать дурным предзнаменованием».

Вот теперь Кроу следовало заговорить; он заставил успокоиться свои мысли и попытался сформулировать логичные вопросы.

– Значит, н’хлатхи – предвестники беды? Насколько мне известно, история гигантских многоножек никогда не была записана, их язык никем не понят, надписи на их дверях никем не расшифрованы – это не удалось дчи-чисам. Но раз считается, что они обладают знанием о, видимо, неминуемом уже приходе Великих Древних и даже сознательно и верно определили в незапамятные времена всю картину этого фантастического предзнаменования и придали ему форму видимого предупреждения, то неужели…

«Неужели нам не следовало заблаговременно приложить все усилия для того, чтобы расшифровать записи, сделанные на их дверях? Титус, этими записями уже не одну тысячу лет занимаются наши величайшие ученые – лингвисты, каллиграфы и криптологи! Разгадать значение самого узора, расположения дверей нам удалось только благодаря усилиям таких выдающихся мастеров, как Эсч. Более того, его работа довольно быстро продвигается; я позволил себе оторвать его от этой работы и пригласить сюда, чтобы дчи-чисы тоже узнали о беде, которая грозит им наравне со всеми нами. Я надеюсь, что, узнав об этом, он и его соплеменники удвоят свои усилия…

– Почему бы просто не дождаться их пробуждения? – спросил Кроу.

«Кто может сказать, как долго продлится их пробуждение и как скоро оно случится? Вообще-то, мы могли бы попробовать связаться с ними в их снах, но их сознание устроено по-другому; не исключено, что, побеспокоив их во время спячки, мы погубим их. На такой риск мы пойти не можем».

Кроу кивнул и сказал, нахмурившись:

– Но вы так и не сказали мне, какое отношение ко всему этому имеет Анри. Как именно вы намерены использовать моего друга? Для чего вам понадобилось мое разрешение? И не забывайте, Ктханид: именно вы обещали ему здесь радушный прием.

Ктханид снова мысленно застонал.

«Титус Кроу, это я прекрасно помню. Но, как вы хорошо знаете, в Элизию нет легких путей. Тем не менее я всей душой желаю ему как можно скорее попасть сюда – но совершенно необычным путем!»

Кроу ждал дальнейших слов, сдерживая нараставшие в нем дурные подозрения.

«Сначала позвольте мне сказать еще кое-что, – продолжал Ктханид. – Когда Ктулху восстал в прошлый раз, мы остановили его. Если обстоятельства сложатся в нашу пользу, сейчас будет то же самое. Если же нет…» Кроу почувствовал, как его собеседник мысленно пожал плечами.

Тогда-то у землянина и сложились в цельную мысль все те обрывки, которые доселе болтались где-то на периферии сознания.

– Вот оно! – воскликнул он. – Вот что сбивает меня с толку. Если вы когда-то, на заре времен, сумели оценить силы и возможности Великих Древних, сумели тогда справиться с ними, почему бы сейчас не сделать все точно так же? В конце концов, они же миллиарды лет провели в заточении, тогда как ваша наука непрерывно развивалась и достигла практически необозримых высот. Неужели эти существа и сейчас могут представлять собой какую-то реальную опасность?

«Опасность от них вполне реальна и имеет двоякую направленность, – как всегда терпеливо ответил Ктханид. – Во-первых, она грозит Элизии и нам, Старшим, – они ненавидят нас и поклялись нас уничтожить. И во-вторых, вашей Земле и прочим малым мирам и планам бытия. Мы, в Элизии, отнюдь не беззащитны, чего не скажешь обо всей остальной упорядоченной, здравомыслящей вселенной. Впрочем, и перед нами у них есть большое преимущество: они могут убивать нас или, по крайней мере, пытаться убивать, тогда как наши законы категорически запрещают отнимать у них жизнь!»

– Теперь я начинаю понимать, – сказал Кроу. – Вы можете защищаться, защищать Элизию, Землю, другие миры, но не можете ни атаковать, ни убивать. Вы можете только изловить их и заточить, как прежде. Но вы не знаете, где они нанесут первый удар, так?

«Совершенно верно, и поэтому были бы рады подтолкнуть их к нанесению этого удара в каком-то заранее известном месте. На данный момент это как раз то самое место, куда недавно прибыл ваш друг де Мариньи. Если нет, придется искать другой способ. Но я пока что объяснил вам далеко не все.

Вы спрашивали меня, почему мы не используем против зла, воплощенного в Великих Древних, те же силы, те же способы, что были использованы когда-то. Дело в том, что мы точно не знаем, каким именно образом смогли победить их!»

Кроу оторопел.

– Но ведь вы участвовали в этом, вы управляли теми событиями. Вы те же самые Старшие Боги, те самые великие ученые, которые справились с восставшим злом! Вы хотите сказать, что забыли, каким образом вам удалось достичь победы?

«Вы совершенно точно все сформулировали. Увы, события последнего миллиона лет мы помним в мельчайших подробностях, но ведь речь о событиях, происходивших на три с половиной тысячи миллионов лет раньше!»

Кроу с трудом удалось вместить в сознание эту фантастическую мысль, это представление о множестве протекших эонов, но все же он ощутил, как Старший Бог аккуратно рылся в его сознании в поисках параллелей, которые помогли бы ему вернуть ясность мышления. И наконец:

«За три с половиной миллиарда лет ни один атом моего тела не остался прежним – все они заместились по много раз! Память? Вы помните первую неделю своей жизни на планете Земля? Посудите сами, в истории вашей планеты была эпоха – для меня это все равно что вчерашний день, – когда многие ее обитатели говорили на латыни, но кто сейчас помнит, как именно она звучала? Ученые строят догадки. Некоторые из них недалеки от истины. Ваши «древние» египтяне строили огромные усыпальницы-пирамиды, но кто сегодня может сказать, как именно они их возводили? Ваши ученые строят догадки. Да что там говорить, вы ведь лишь совсем недавно смогли понять их письменность! А кто из вас, людей, помнит о том времени, когда Старшие Боги принимали человеческий облик и посещали Землю, чтобы любить ваших дочерей, отчего вы и стали великими? Никто, лишь в легендах сохранились смутные отзвуки тех событий. Но ведь в то время на Земле действительно жили великаны. Да, я забыл!»

Кроу, который никогда не страдал ограниченностью мышления, все же никак не мог постичь того, что услышал.

– Неужели нет никаких записей?

«Записей? Титус Кроу, только не говорите, что вы имеете в виду примитивные книги, магнитные записи и пластмассовые оптические диски! За миллиард лет лучшие из лучших запоминающих кристаллов превратятся в пыль. Металл переродится. Песок сделается камнем, который снова рассыплется в песок. Да что там, за такое время рождаются и умирают целые миры! Все имевшиеся записи потерялись, стерлись, истлели, разложились. Теперь мы все, как и люди, опираемся лишь на мифы и легенды…»

– Кроме н’хлатхи.

«Совершенно верно – ведь они «живут» всего лишь несколько часов за каждые десять тысяч лет. Они хранят первозданное, не засоренное бесчисленным множеством фактов, незамутненное сознание. Они помнят все. А легенды записаны на запечатанных дверях их обителей».

Кроу вдруг ощутил себя неизмеримо крохотным перед этим могущественным существом и теми концепциями, в которые его сейчас посвящали.

– Вы в буквальном смысле позабыли больше, чем вся моя раса когда-нибудь сможет узнать, – пробормотал он. – И все же призвали меня сюда, чтобы испросить моего разрешения… На что же?

И вот тогда-то Ктханид и сказал ему, как он рассчитывал «использовать» де Мариньи. Кроу мог бы поспорить, мог бы даже отказаться. Опасность его другу будет угрожать… невероятная! Но все же у Анри будет шанс; небольшой, но будет. Ему и прежде удавалось побеждать при очень хрупких шансах, проходить, чуть ли не в классическом смысле, сквозь строй и благополучно достигать своей цели. Тем более что, как напомнил Ктханид, в Элизию нет легких дорог.

В конце концов после глубокого, хотя и непродолжительного размышления Кроу кивнул и сказал:

– Ктханид, я отправлюсь к де Мариньи с вашей Великой мыслью. А также сообщу ему все, что считаю нужным.

Великий, кажется, вздохнул и печально кивнул.

«Благодарю вас, Титус Кроу. И не только я – вся Элизия благодарит вас. Но сначала нужно немало сделать; прежде всего, отправить сообщения. Побудьте здесь, со мною, послушайте, что я буду говорить посланникам, а потом мы с вами будем думать Великую мысль, которая доставит вас на Борею».

По его жесту занавес с шипением раздвинулся, в альков хлынул шум собрания обитателей Элизии, и Ктханид призвал нескольких из них подняться к нему…

…По прошествии недолгого времени четверо «посланников» покинули Хрустально-жемчужный дворец и поспешно направились в разные части Элизии. Одним из них был тот самый Горячий, которого Титус Кроу уже видел в толпе, а вторым – совершенно эфемерное с виду, похожее на насекомое, создание с шелковистыми прозрачными крылышками; у него с собой был запоминающий кристалл, поспешно приготовленный Ктханидом. Они оба полетели своими силами в Коридор Часов, протянувшийся под грандиозными Голубыми горами.

Среди двоих оставшихся посланников были Тиания, которую Отх-Нетх понес к Дереву в Сады Нимарраха, и дчи-чис, ученик Эсча, специализировавшийся по самым трудным шифрам и загадочным и непостижимым разговорам волшебников, отправившийся на антигравитационном воздушном пузыре в гнездо Ардатхи Элла – шар, плавающий в самых верхних слоях атмосферы Элизии.

В Коридоре Часов Горячий остановился перед массивными Часами Времени, сделанными из почти несокрушимого стекла. Четыре необычного вида стрелки на циферблате были, для лучшей контрастности, еще и позолочены, но их движение по испещренному иероглифами циферблату было, несмотря ни на что, очень своеобразным – такова была особенность всех подобных устройств. Горячий еще раз повторил полученные инструкции, которые ему следовало выполнить, не отступая ни на йоту. И не возвращаться на Элизию, пока… пока вся эта история с Великими Древними не закончится. То есть, возможно, что ему вовсе не придется сюда вернуться. Что ж, чему быть, того не миновать.

Завершив непродолжительную подготовку, он открыл Часы, вошел внутрь и, покинув подземный коридор, поднялся над Голубыми горами к верхней границе атмосферы, где Часы вместе с пассажиром исчезли из этого плана бытия, расставшись таким образом с Элизией. Пункт его назначения лежал очень, очень далеко, в непостижимых глубинах необъятного космоса…

Часы, которые выбрало насекомоподобное создание, представляли собой серый металлический кубик со стороной в девять дюймов, больше похожий на упаковку, чем на транспортное средство, и не имели никаких отличительных признаков, если не считать неизбежного циферблата с четырьмя необычно движущимися стрелками. Туда он положил полученный от Ктханида запоминающий кристалл и просвистел несколько мелодий, которые были на самом деле инструкциями. Часы каким-то мистическим образом восприняли всю информацию. Несмотря на непрезентабельную внешность, свинцово-серый кубик являлся весьма специфическим устройством, предназначенным для действий вовсе не в континууме физического пространства-времени, а в подсознательных измерениях, формируемых разумами всех мыслящих существ. Это были в буквальном смысле слова Часы Фантазии, механический прибор, контролирующий множество вымышленных миров в психосфере. У этих Часов тоже было особое задание – отыскать некое определенное механическое существо и доставить ему груз. Как только закончился мелодичный свист, серый куб начал быстро утрачивать плотность, сделался прозрачным и в конце концов совсем исчез, оставив лишь всплеск потревоженного воздуха. Насекомовидное создание расправило крылья и тоже отбыло…

Буквально в то же самое мгновение, когда Часы Фантазии покинули самосознающий мир Элизии, высоко над ее городами, океанами и полями любимый ученик Эсча добрался до серебряного шара, где в уединении обитал Ардатха Элл. Создание с хохолком на голове подвело свой летательный аппарат вплотную к свободно плававшей в разреженном воздухе ярко сверкающей сфере, перевело его в режим парения и постучало по изогнутой серебряной панели костяшками пальцев, которыми заканчивалось его рудиментарное крылышко.

– Кто стучит? – через несколько секунд печально осведомился шар. Вопрос был задан трижды на трех механически созданных языках; все их дчи-чис, конечно же, понял.

– Никто, – без промедления, также трижды, ответил он, хорошо зная, что Ардатхе Эллу такое таинственное представление должно понравиться.

– Никто стучит и говорит со мною на трех языках? Ну, для поддержания равновесия сообщу, что меня нет дома.

Дчи-чису не потребовалось паузы, чтобы обдумать это заявление (Ктханид предупредил его об отсутствии волшебника или, по крайней мере, о его неполном присутствии), и он сказал:

– Я имел в виду, что я никто в великом порядке вещей, что вы, волшебник, без сомнения, знаете. Но сообщение, которое я вам принес, отправлено тем, кто, безусловно, что-то собой представляет! – На сей раз он говорил на одном языке, земном английском, имевшем широкое распространение в Элизии.

– Знаком ли я с этим кем-то?

– Назвать вам имя, или вы предпочтете сами установить его личность?

– Если вас не затруднит, выразите его как-нибудь косвенным образом.

– Отлично, – сказал дчи-чис, успевший получить указания о том, чем можно порадовать Ардатху Элла. – Тогда скажем так… Если вам нужно сообщить кому-то что-то важное, вы ведь отправляетесь к нему сами, верно? – И продекламировал с ударениями:

 
– А кто ходить не станет, гонцов лишь посылает?
При этом очень добр и всяких знаний полн.
И каждый будет рад
Попасть под его взгляд.
 

Извините за нескладные стишки.

– Я очень редко хожу с сообщениями… – протянул Ардатха. – Очень добр, говорите. И каждый рад оказать ему услугу… Кто-хо-дить-не ста… Ну конечно! Простенькая перестановка звуков… Ктханид!

– Совершенно верно! – воскликнул дчи-чис.

– Могу еще добавить, – донеслось из шара, – что вы дчи-чис и, вероятнее всего, один из лучших учеников маэстро Эсча. Всего-навсего простая дедукция: кто, кроме дчи-чиса, может без труда объясняться на разных языках и с ходу придумать стишок-загадку, почти шараду, на такое непростое имя? Да, вы, конечно же, дчи-чис, но не сам маэстро. Да-да, ваша загадка была всего лишь забавной, а он всегда загадывает что-то весьма сложное.

– Ну, знаете ли, я сделал все, что мог, – сообщил гость, пожав плечами.

– Безусловно, и у кого повернется язык требовать от вас чего-то большего? – согласился шар от имени Ардатхи Элла. – А теперь можете войти.

Изогнутая панель откинулась наружу, образовав трап со ступенями, по которым дчи-чис решительно проследовал внутрь.

– Будьте здесь как дома. – Машинный голос продолжил разговор с человеком-птицей, шагавшим по коридору с блестящими металлическими стенами к центру шара. – Хотя, как вы уже знаете, меня нет дома и я не в состоянии приветствовать вас.

– Равно как и оказаться дома, – ответил гость, входя в собственно апартаменты Ардатхи Элла. – По крайней мере, еще некоторое время. Но умоляю вас, скажите, раз уж вас тут нет: где вы, в таком случае, находитесь?

– В жилище Эксиор К’мула, волшебника из Тхим’хдры, находившегося на изначальной Земле. Сейчас он правитель Лита, в Андромеде. Мы развлекаемся зашифрованными гипотезами…

– Прошу вас передать вашему другу мои наилучшие пожелания, – сказал дчи-чис, изумленно глядя по сторонам, – и сказать, что если ему вдруг понадобится более-менее образованный лингвист…

– Что? – выразительно хохотнул Ардатха Элл. – Знаете ли, Эксиор К’мул разрешал загадки звезд еще в те времена, когда ваши отдаленнейшие предки существовали всего лишь в образе яиц в гнезде археоптерикса! Но лучше скажите, что вас сейчас тревожит?

– Лишь то, – ответил дчи-чис, не без труда сглотнув подступивший к горлу комок, – что основная ваша часть все же находится здесь!

Ибо там, куда он пришел, подвешенное на невидимом гравитационном ложе, находящемся посередине центрального помещения, окруженное нежно-зеленым маревом, исходящим от плававших в воздухе вокруг светящихся изумрудом шаров, лежало тело волшебника, подле которого лениво реяли полы невесомых одежд. Ардатха Элл был добрых восьми футов ростом, но тощ, как палка, и одежды из невесомых сетей цвета яркой бронзы подчеркивали его худобу. На первый взгляд он мог бы показаться молодым, однако его волосы были снежно-белыми, кожа – бледной, как сама смерть, и глаза, прикрытые багровыми веками, ввалились, как у трупа. На руках у него было по шесть пальцев – большие пальцы по обе стороны ладони – с белыми, как воск, но покрашенными на самых концах черным лаком ногтями. Вверх торчали острый подбородок и такой же острый нос, а у тапочек, сделанных из той же бронзовой сетки, были длинные, круто загнутые вверх мысы.