Текст книги "Титус Кроу"

Автор книги: Брайан Ламли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 43 страниц)

6. Неумирающее
^{(Из записных книжек де Мариньи)}

– Де Мариньи! – взорвался Кроу, как только оказался в доме и за ним закрылась дверь. – Анри, до тебя докопались!

– А? Докопались? – сонно отозвался я. – Ничего подобного, Титус. Я просто устал, вот и все. – Однако, невзирая на странную сонливость, я все-таки не удержался от слабого любопытства. – И что значит: «докопались»? Кто?

Проворно взяв меня под руку, Кроу меня наполовину повел, наполовину потащил к моему кабинету. Он ответил:

– Как – «кто»? Роющие землю, конечно! Твое жилище не защищено настолько надежно, как мой Блоун-Хаус. Я мог это предвидеть. Оставить тебя с этими тварями на всю ночь… Даже мой дом защищен не полностью – далеко не полностью.

– Защищен? – Мой слабый интерес к словам друга начал быстро таять, а когда я рухнул в мягкое кресло, мне уже было совершенно безразлично, ответит ли Кроу на мой вопрос. – Честное слово, ты напрасно так тревожишься, старина. (Еще ни разу в жизни до этого дня я не называл Титуса Кроу «старина» и, пожалуй, вряд ли назову так снова.) Я почувствовал, как у меня слипаются веки. Я слышал собственный голос рассеянно. Язык у меня начал заплетаться. – Слушай… Я плохо спал, встал рано… Я устал… ужасно устал.

– Да-да, все правильно, ты поспи, Анри, – успокаивающим голосом произнес Кроу. – А я сам справлюсь – сделаю все необходимое.

– Справишься? – пролепетал я. – Сделаешь все необходимое?

Глядя на Кроу сквозь полуприкрытые веки, я увидел, что он уже начал… но что же он делал? Широко раскрыв глаза и яростно сверкая ими, он встал в самой середине моего кабинета, воздев руки к потолку. Это была вполне обычная поза для колдуна. Однако на этот раз Титус не собирался призывать какие-то силы и что-то творить – нет, наоборот, он словно бы пытался что-то удалить, присмирить – пусть хотя бы на время.

Позднее я нашел те странные слоги, которые он тогда произносил нараспев, в «Заметках о «Некрономиконе» (я до сих пор не читал эту книгу ни в каком другом варианте), где они выглядят вот так:

 
Йа на кадишту нилгх’ри стелл’бсна Ниогтха,
К’ярнак пхтлегетхор л’эбумна сайха’х т’гхфт,
Йа хай кадишту эп р’лух-ээх Ниогтха ээх,
С’ухн-нгх атгх ли’хее орр’э сайха’х.
 

Закончив заклятие Вах-Вираджа, ибо эти безумные звукосочетания представляли собой именно это заклятие, Кроу вытащил из кармана маленький флакон с прозрачной жидкостью и щедро полил ею пол в кабинете. Продолжая разбрызгивать жидкость, он прошел в другие комнаты, пока не очистил таким образом весь мой дом. Я, конечно, понимал, что все действия моего друга нацелены на изгнание злых духов.

Я бы не назвал этот экзорцизм бессмысленным или бесполезным. Мне сразу стало намного легче, и я понял, что Кроу прав. Я действительно попал под влияние Шудде-М’еля, его собратьев или приспешников.

Вернувшись в кабинет, Кроу увидел, что мне лучше, и он немного нервно, но довольно усмехнулся. Я, потрясенный до глубины души, но избавившийся от странной дремоты, принялся собирать книги и бумаги в большой чемодан. Мое затуманенное сознание словно бы вычистили пылесосом, и в нем не осталось никаких потусторонних мыслей, кроме мыслей о «Белой магии» моего друга, или, вернее сказать, о «Науке» Старших Богов!

На сборы у меня ушло примерно полчаса (я не забыл прихватить с собой любимую вещицу – довольно-таки старинный, затейливо украшенный пистолет, некогда принадлежавший охотнику на ведьм барону Канту), после чего я запер дом и прошел со своими чемоданами вместе с Титом к его «Мерседесу». Несколько мгновений спустя мы тронулись в путь.

По пути до Хенли мы сделали три остановки. Во время первой мы отправили три торопливые телеграммы матушке Куорри, Макдональду и профессору Писли, совершенно недвусмысленно предупредив их о том, чтобы они отправляли яйца по цепочке дальше сразу же, как только их получат, не распаковывая посылку. Мы не постеснялись в выражениях, когда писали о ужасных опасностях, связанных с малейшим промедлением. Безусловно, все это было связано с гибелью Бентама. Пожалуй, здесь не помешало бы объяснение, и оно воспоследует. Второй раз мы остановились на ланч в Биконсфилде, где нашли симпатичный паб, и уселись в маленьком солнечном садике, чтобы насладиться холодным пивом и сэндвичами с курятиной. И наконец, третья остановка была сделана в Марлоу, где мы наведались в неплохую библиотеку, куда Кроу пришлось записаться, чтобы ему выдали несколько книг по антропологии, подобных тем, какие мы уже везли с собой.

В половине четвертого пополудни мы уже находились на борту «Морехода» моего четырехкомнатного плавучего дома. Отплыли от берега и устроились в комнатах. Там, где я поставил лодку-дом на якорь – на приличном расстоянии от Хенли, где Темза довольно глубока, – Кроу, похоже, решил, что тут нам бояться особо нечего, что сюда вряд ли доберутся копатели. Мы довольно быстро обустроили свое временное жилище, разложили пожитки и смогли сесть и серьезно поговорить о неожиданном повороте событий. Наша поездка до Хенли, за исключением остановок, никакими особыми событиями не отличалась. Кроу терпеть не может, чтобы его отвлекали, когда он за рулем, так что я помалкивал и обдумывал новые вопросы, чтобы задать их другу потом.

Теперь я мог понять и объяснить все «как» и «почему» в действиях моего друга у меня дома. Кроу рассказывал мне о старопечатном экземпляре «Некрономикона», хранящемся в библиотеке Кестера в Салеме, штат Массачусетс. В этой книге есть абзац, который в заметках Фири приведен не полностью, но Кроу его знает наизусть:

«Люди знают его как Обитателя Мрака, этого брата Древних, называемого Ниогтха, эту тварь, которой быть не должно. Его можно призвать на поверхность Земли, чтобы он вышел через определенные тайные пещеры и трещины, и колдуны видали его в Сирии и под Черной Башней в Ленге. Из грота Тханг в Тартаре он явился, чтобы посеять разор и ужас в покоях великого Хана. Только с помощью Креста с Петлей, с помощью заклятия Вах-Вираджа и Эликсира Тиккоуна его можно загнать обратно в темные пещеры, где таится мерзость, в которой он обитает».

Ну… применение заклятия Вах-Вираджа в качестве защиты от Ниогтхи – это я мог понять, но обороняться таким образом от копателей?.. Кроу объяснил, что заклятие в моем доме применил потому, что верил, что все земные божества из мифов о Ктулху родственны между собой либо физически, либо ментально, а, следовательно, любое заклятие, действующее на одного из них, должно хотя бы отчасти влиять на других. И действительно: оккультное лекарство возымело мгновенное действие на мой дом (не говоря уже о моем сознании) и избавило мое жилище и меня самого от влияния, которое через мои сновидения на меня оказывал Шудде-М’ель или его посланники. А влияние было куда более реальным, чем себе представлял Кроу. Между тем мой друг сказал мне, что произнесенное им заклятие не может действовать долго и постоянно – разве что только против Ниогтхи – кем и чем бы ни была эта тварь! Однако Кроу так и не рассказал мне, какими более надежными заклятиями он защитил Блоун-Хаус. Правда, я подозреваю, что речь идет о чем-то, что гораздо сильнее любых символов, оберегов, рун и заклинаний, о которых я когда-либо мог узнать.

* * *

Следующие четыре дня в Хенли быстро миновали. В основном мы занимались тем, что обживались на «Мореходе» и брали мозговым штурмом множество проблем. Если бы рядом с Кроу в эти дни не было меня, если бы я не помогал другу словами утешения, он бы вполне мог начать винить себя в гибели Бентама. Я указал другу на то, что советы он дал Бентаму вполне профессиональные, хотя на то время, когда он отправлял северянину письмо, наши познания о копателях были еще менее глубокими, чем теперь. На самом деле, оглядываясь назад, теперь я поражаюсь тому, сколько времени понадобилось подземным жителям, хтонийцам, как их теперь все чаще именовал Кроу чтобы разыскать Бентама и расправиться с ним! Харден находится не так далеко от Элстона. Однако Кроу настаивал на том, что между этими двумя населенными пунктами можно провести прямую параллель, а он это упустил, и это, на его взгляд, граничило с преступным легкомыслием.

Ясное дело, он говорил и об исчезновении Пола Уэнди-Смита. Теперь он не сомневался в том, что в этом виноваты прокопавшиеся к дому археолога копатели, хтонийцы. Они же погубили дядю Пола, когда узнали о том, что он изничтожил их драгоценных отпрысков горящей сигарой. Теперь было слишком очевидно, как опасно привлекать к себе внимание взрослых хтонийцев, держа при себе их яйца. Одного того, что яйца какое-то время пробыли рядом с тобой, хватало для того, чтобы стать целью для мести копателей, и этим, естественно, объяснялась та спешка, с которой Кроу стремился покинуть Блоун-Хаус и вывезти меня из Лондона! Кроме того, одна то и дело ускользающая мысль мерцала в моем сознании в тот вечер – до того, как хтонийцы впервые «вторглись» в мой разум: если кого-то и можно было винить, я был повинен не меньше Кроу. Тот простой факт, что яйца никогда не принадлежали Полу Уэнди-Смиту, не остановил хтонийцев, и они его также сделали объектом своей мести. Мы с Кроу должны были раньше или позже обратить на это внимание.

Но даже в моем плавучем доме на Темзе, который Кроу поначалу объявил безопасным, мой просвещенный друг в последние дни начал нервничать все сильнее. Наше длительное безбедное существование представлялось ему сомнительным. Хтонийцы могли разыскать нас через сновидения – так полагал Кроу. В этом, как и во многом другом, он оказался совершенно прав.

Из-за того, что нас могли обнаружить, мы довольно быстро решили, что важнее всего поскорее подыскать подходящие и действенные контрзаклинания (Кроу о них говорил, как об «орудиях», а я предпочитал считать их инструментами магии) против атаки копателей. В конце концов, мы не могли оставаться в плавучем доме бесконечно. На самом деле, время от времени по вечерам мы расслаблялись в баре или пабе где-нибудь в нескольких сотнях ярдов от берега, откуда было довольно долго добираться до «Морехода» даже посредством спринтерского бега! Я большую часть времени уделял совершенствованию своих познаний о пентаграмме, пятиугольной Звезде Власти, которую придумали Старшие Боги, когда им нужно было взять в плен силы зла.

Мне кажется, не стоит удивляться тому, что вокруг пентаграммы так много шума в наши дни в так называемых «каббалистических» трудах, издаваемых чудовищными тиражами и наводняющими полки современных книжных магазинов. Почти наверняка в этих низкопробных работах многое списано из великих запретных книг. Но мало этого – немало упоминаний о пентаграмме я нашел в современных стихах, художественной прозе и даже в живописи. Стоит признать, что большая часть этих ссылок и туманных намеков обычно производится людьми, которых неудержимо тянет к загадочному и страшному – мистике, магам, и чаще всего эти люди наделены богатым воображением и парадоксально потусторонней интуицией. Как бы то ни было, тема пентаграммы в те или иные времена захватывала воображение необычайно большого числа людей искусства.

Герхардт Шрах, вестфальский философ, сказал: «Она меня завораживает… то, что такая идеальная фигура может быть изображена всего пятью прямыми линиями… пять треугольников, соединенные в основаниях, где они образуют пятиугольник… идеально правильный… Она могущественна и чарующа!» Именно Шрах в своей работе «Древние и современные мыслители» раскрыл для меня обычай хеттов подносить к лицу недруга или злодея руку с расставленными пятью пальцами и произносить при этом: «Звезда на тебе, Темный!», и это считалось защитой от злобных намерений любого человека.

Помимо Шраха и многих других современных писателей и философов, было еще несколько художников, в работах которых время от времени возникал мотив звезды. Следует отметить Чандлера Дэвиса и многие из его рисунков для журнала «Гротеск», пока этот журнал не перестали выпускать. В особенности мне запомнился большой, на полный разворот, черно-белый рисунок «Звезды и лица», столь странно волнующий и пугающий, что эта работа сама по себе теперь стала коллекционным предметом. Уильям Блейк – художник, поэт и мистик, также не обошел эту тему стороной и потрясающе использовал в своем «Портрете блохи»[29]29
  Чаще эта работа называется «Дух блохи» или «Призрак блохи».


[Закрыть]. Там главный кошмар взят в плен пятиконечными звездами! Я, конечно, понимал, что с этим можно спорить, но, вспоминая звезды Блейка, я находил в них большое сходство со звездными камнями древнего Мнара – какими я их себе представлял.

С другой стороны, в книге мрачных, страшных стихов Эдмунда Пикмана Дерби «Азатот и прочие ужасы» содержится одно откровенное упоминание о пятиконечной звезде как об оружии против «Величайших богов», каких бы богов так ни назвал автор. Я нашел так много подобных работ, что вскоре заинтересовался поставленной передо мной задачей гораздо сильнее, чем требовалось для дела.

Вечером четвертого дня нашего пребывания в плавучем доме, когда я делал заметки такого сорта и пытался их как-то упорядочить, Титус Кроу заснул. Он тяжело трудился весь день напролет – это была не физическая работа, а напряженная умственная концентрация. Вот он и задремал, уронив голову на раскрытую книгу «Ктаат Аквадинген». Я заметил это и улыбнулся. Я порадовался тому, что мой друг сможет хоть немного отдохнуть. И сам я тоже устал и ослаб и физически, и умственно, а Кроу всем этим занимался дольше меня.

Вскоре после полуночи я тоже начал клевать носом и, видимо, задремал, потому что очнулся от крика.

Кричал Кроу.

Я сразу очнулся от жуткого сна (на счастье, я его забыл) и увидел, что мой друг спит, но мучается во сне. Ему явно привиделось что-то страшное.

Он сидел за небольшим столиком на стуле, а его голова лежала на руках, сложенных поверх раскрытого тома «Ктаат Аквадинген». Все его тело дергалось и сотрясалось в спазмах, и он что-то выкрикивал на невнятном оккультном жаргоне. Я вскочил со стула и бросился к нему.

– А? Что? – выдохнул Кроу, когда я принялся трясти его за плечи. – Смотри, де Мариньи! Они здесь! – Он вскочил, весь дрожа. Его лицо блестело от холодного пота. – Они… Они… здесь? – Он опустился на стул, продолжая трястись, и налил себе стакан бренди. – Боже мой! Какой жуткий сон, Анри! На этот раз они добрались до меня – и похоже, опустошили мои мозги. Теперь они наверняка будут знать, где мы находимся.

– Хтонийцы? Это были… они? – еле дыша, спросил я.

– О да! Никаких сомнений. Они явились без предупреждения и не пытались скрывать, кто они такие. Мне показалось, что они пытались мне что-то сказать – пробовали со мной… поторговаться, что ли. Ха-ха! С таким же успехом можно было бы договариваться с чертями в аду! Однако в тех ментальных посланиях, которые я получал, звучали и нотки отчаяния. Но будь я проклят, если понял, что их так пугает. У меня просто возникло такое чувство, что мы не одни в нашем деле. Кажется, к линии фронта спешит подкрепление! Что-то поразительное.

– Я тебя не понимаю, Титус, – сказал я, покачав головой. – Ты говоришь не очень понятно, дружище.

– Тогда будет лучше, если я перескажу тебе свой сон, Анри, а потом посмотрим, как ты его растолкуешь, – устало выговорил Кроу. – Главное вот что: не было никаких картинок, никаких зрительных галлюцинаций – о чем, конечно, можно и поспорить, задав себе вопрос о том, что собой представляют сновидения… Но нет, это были просто… впечатления! Я плыл в какой-то серости, в бесцветной субстанции бессознательного, если хочешь, а эти… впечатления двигались и двигались ко мне. Я понимал, что это хтонийцы – их мысли, их ментальные послания настолько чужие, инородные, – но я не мог в своем сознании убрать их, отключиться от них. Они велели мне перестать вмешиваться, не будить, так сказать, спящую собаку. Что ты скажешь об этом?

Не дав мне ответить – даже если бы у меня был ответ, – Кроу торопливо продолжал:

– Потом, после этих посланий начались страшные впечатления – безымянный ужас перед чем-то тайным, туманным, скрытым, какой-то ужасной возможностью, к которой я был каким-то образом причастен. Точно не знаю, но мне кажется, что им хотелось, чтобы я разгадал эти впечатления. По всей видимости, чувствительность моей психики более велика, чем на то рассчитывали эти кошмары, и это нам на пользу. Но в целом… даже не знаю, как сказать, – они будто бы пытались подкупить меня! Что-то типа «Спасайся, пока можешь, Титус Кроу, и мы тебя не тронем». «Наших яиц у тебя больше нет, поэтому мы готовы потерять интерес к тебе – если ты не станешь трогать нас и не будешь совать нос куда не надо!»

– Если так, то мы на верном пути, Титус, – вмешался я. – Мы заставили их понервничать!

Кроу посмотрел на меня. Он успел немного овладеть собой, и его губы тронула медленная улыбка.

– Да, выглядит все в точности так, де Мариньи. Но как бы мне, черт побери, хотелось понять, чего они так боятся? И все же, как ты верно подметил, мы, похоже, на правильном пути. Хотя бы это осознавать приятно. Но очень хотелось бы узнать, какое место в нынешнем раскладе событий занимают Писли и все остальные…

– В чем дело, Титус? – спросил я, перестав понимать друга.

– Прости, Анри. Ясное дело, ты меня не понимаешь, – торопливо извинился Кроу. – Дело в том… что в этих моих впечатлениях были упоминания – и не проси меня уточнять – о Писли и еще кое о ком, типа Бернарда Джордана, шкипера одной из плавучих буровых платформ. Я тебе про него рассказывал. Судя по тем газетным вырезкам, которые оказались в моем распоряжении, он просто счастливчик. Только один и уцелел, когда его буровая платформа под названием «Русалка» отправилась на дно неподалеку от мыса Хантерби-Хед. Упоминались и другие люди, о которых я прежде ничего не слышал. Гм-м-м… – задумчиво протянул Кроу. – Вот кто такой, скажи на милость, Дэвид Уинтерс? Между тем у меня сложилось чувство, будто хтонийцы боятся этих людей сильнее, чем меня! То есть… меня как бы предупредили, чтобы я держался от этих людей подальше. Довольно удивительно, честно говоря. В конце концов, с профессором Писли я ни разу не встречался лично, а где искать этого Джордана – даже вообразить не могу. Что же до Дэвида Уинтерса…

– Ты кричал, Титус, – сказал я ему, положив руку на его плечо. – Ты выкрикивал какие-то слова, совершенно для меня непонятные. Ну, так к чему это все было?

– Ага! Видимо, я выкрикивал свой отказ, Анри. Ясное дело, я отверг их ультиматум. Я пытался выговорить заклятия против них – в частности, заклинание Вах-Вираджа, чтобы выгнать их из моего сознания. Но ничего не вышло. Когда хтонийцев несколько, они слишком сильны для таких простых орудий. Они легко с ними справляются.

– Ультиматум? – переспросил я. – Прозвучали… угрозы?

– Да, и притом ужасные угрозы, – угрюмо отозвался Кроу. – Они мне сказали, что «покажут мне свое могущество» тем или иным способом… и вот ты меня разбудил. Как бы то ни было, они от меня еще не избавились, ни в коем случае, но боюсь, нам придется отсюда уйти. Еще три-четыре дня максимум мы можем позволить себе задержаться тут, но потом придется переехать.

– Да, – кивнул я. – Но честно говоря, сегодня я даже под прицелом пистолета отсюда не тронусь. Сил нет. На ногах не держусь. Давай немного поспим, если они нам дадут поспать, а завтра с утра составим новые планы.

Что касается меня, то я хорошо заснул и крепко спал, поскольку действительно от усталости с ног валился, но за Титуса Кроу не ручаюсь. Сквозь сон я слышал его голос – негромкое бормотание, а потом, как мне показалось, прошло немало времени, и я расслышал эхо заклятия Вах-Вираджа и еще кое-какие древние заклинания в глубинах своего подсознания.

Как ни странно, к полудню следующего дня мы довольно ясно соображали – казалось, что, узнав о том, что хтонийцы чего-то в нас опасаются, мы словно бы на время отбросили черную пелену странного ужаса, нервного напряжения и усталости ума – всего того, что нас сковывало.

Нетрудно было догадаться, почему собратья Шудде-М’еля по ночным кошмарам так долго разыскивали наше убежище. До прошлой ночи Кроу ежевечерне зачитывал заклятие Вах-Вираджа и окроплял все помещения плавучего дома Эликсиром Тиккоуна, а потом Эликсир у него закончился. По всей видимости, эта жидкость, представлявшая собой некое странное и мощное зелье (позднее мне предстояло узнать, что именно собой представляет этот Эликсир), успешно противостояло проникновению хтонийцев в сновидения и их поисковой разведке. И как только в нашей обороне образовалась эта брешь, копатели сразу сумели разыскать наши подсознания и, соответственно, понять, где мы находимся.

Позже станет ясно, почему, узнав о том, что хтонийцы нас обнаружили, мы не впали в панику и почему сновидение Кроу, вместо того, чтобы вынудить нас собрать пожитки и дать деру, помогло нам успокоиться – хотя вначале сильно шокировало.

В общем, мы рассудили так: если бы роющие землю действительно намеревались совершить нападение, им бы пришлось, так или иначе, преодолеть воду реки, и в любом случае они вряд ли бы стали что-то предпринимать при свете дня. Очевидная хитрость могла бы заключаться в том, что хтонийцы выманили бы нас с борта «Морехода» вечером, после того как стемнеет. Но мы бы на такое не поддались, против такого развития событий у нас были приняты меры предосторожности. Каждый вечер, как только начинало темнеть, до тех пор, пока мы не ушли из плавучего дома насовсем, мы просто запирали дверь, ведущую в наши совмещенные каюты-спальни, изнутри на крепкий замок, и ключ забирал себе Кроу, поскольку я, похоже, оказался более чувствителен к ментальным посланиям хтонийцев. Теперь мне кажется удивительно, как мы оба ухитрились увидеть очевидную параллель. А увидели бы – так вспомнили бы, что Пола Уэнди-Смита копатели сцапали средь бела дня – или уж, в крайнем случае, в сумерках! Как бы то ни было, наша тактика, какой бы ошибочной она ни была, означала, что от вечерних походов в бар «Старая мельница» придется отказаться.

Нет-нет, мне бы не хотелось, чтобы у вас создалось впечатление, что мы с Кроу – алкоголики, хотя у нас были весьма основательные причины спиться, но Кроу любил выпить бренди по вечерам, да и сам я не против слегка промочить горло. Провизией мы запаслись на пару недель, но решили, что неплохо бы пополнить и наш «погребок». Имея это в виду, мы решили пообедать в «Старой мельнице», где можно было купить пару бутылок бренди.

Время мы выбрали идеально. Как только мы уселись за столик в курительной комнате, к нам подошел бывший гвардеец, а ныне хозяин гостиницы и бара. Мы, конечно, встречались с ним раньше, но теперь он представился, как полагается, а Кроу познакомил его со мной и представился сам.

– Ага! Так вы мистер Кроу! Что ж, вы меня уберегли от прогулки до плавучего домика.

– О? – заинтересовался Кроу. – Значит, вы хотели со мной повидаться? Садитесь, мистер Селби. Выпьете с нами?

Хозяин-здоровяк поблагодарил нас, сходил к стойке и налил себе полпинты из бутылки, вернулся к нам со стаканом и сел.

– Да, – сказал он. – Вам сюда звонили сегодня утром – правда, кто-то сильно волновался, и было ужасно плохо слышно. Кто-то хотел удостовериться, что вы здесь. Сказал, что вы будете в плавучем доме под названием «Мореход». Я сказал, что имен ваших толком не знаю, но что поблизости остановились двое джентльменов в плавучем домике.

– А он сказал, кто он такой? – спросил я, озадаченный мыслью о том, кто может знать о месте нашего пребывания. Я заметил, что мой друг также в растерянности.

– Да, сэр, – ответил мне хозяин. – Я его имя записал на клочке бумаги. Сейчас… – Он сунул руку в карман жилета. – Вот. Сказал, что навестит вас сегодня вечерком – если вы все еще тут. Разговор был не очень, потому как слышно было неважно, но я понял, что он звонит из автомата где-то неподалеку. Что-то не так, сэр?

Титус взял бумажку и прочел имя звонившего. Его усталое лицо мертвенно побледнело. Трясущимися руками он передал бумажку мне. Я взял обрывок листа и расправил на столике.

Я сделал глоток бренди – и поперхнулся. До меня наконец дошел смысл того, что там было написано!

А написано там было, как и сказал Селби, только имя:

Эмери Уэнди-Смит!