Текст книги "Титус Кроу"

Автор книги: Брайан Ламли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 43 страниц)

Часть третья

1. Тень над миром сновидений

– И ты все еще намерен войти в Дайлат-Лин? По своей воле, невзирая на все, о чем я тебе поведал?

По голосу Эндерби было ясно, насколько он не верит своему собеседнику. Он встал и заходил по комнате, где за прошедшую ночь они успели крепко подружиться с Анри-Лораном де Мариньи. Грант вел свой рассказ до зари, а потом они еще долго говорили о самых разных вещах, в частности, о том испытании, которое предстояло пройти де Мариньи. Коснулась их беседа и той мрачной тени, которая словно бы нависла почти над всем миром сновидений.

– Да, – сказал де Мариньи. – Я должен проникнуть в Дайлат-Лин. Там мои друзья, и они в беде.

– Но послушай, Анри, если сами Старшие Боги не могут помочь твоим друзьям, что же может сделать простой смертный?

– И ты мне задаешь такой вопрос? Ты, «простой смертный», некогда выстроивший стену Наах-Титус вокруг Дайлат-Лина и уничтоживший всех рогатых торговцев в этом городе?

– Мне повезло, – ответил Грант. – Без помощи Атала я бы ничего не смог сделать.

– Но Атал и мне помог, – заметил де Мариньи. – И у меня есть летучий плащ.

– Хм! – ворчливо произнес Грант Эндерби. – Между тем ты все-таки не знаешь, с чем тебе предстоит столкнуться, Анри.

– О, я знаю. Ты рассказал мне об этом, Грант, и я благодарен тебе за это. Но есть и еще кое-что.

– О?

– Да. Ты объяснил, как выстроил стену Наах-Титус вокруг Дайлат-Лина, но ты ничего не сказал о ее исчезновении. Как ты можешь быть уверен, что там все снова стало, как было в прежние времена, и что город опять страдает от ига рогатых торговцев?

Эндерби пожал плечами.

– Есть причины так думать. Случалось, что путники подходили к городу слишком близко, и после этого их больше никто не видел. Другим повезло больше, им удалось убежать. Ходят слухи, будто бы за последние пять лет только двое счастливцев ушли от города – двое из десятков пропавших без вести. А что касается видения, которое предстало перед тобой в хрустальном шаре Кхтанида, то это была площадь в самом центре Дайлат-Лина, где рогатые мерзавцы некогда установили гигантский рубин. Наверняка от него и теперь исходит злобное излучение, лишающее людей сил и воли…

Что до того, каким образом рогатым торговцам удалось вновь завоевать Дайлат-Лин – как они опять взяли в плен Летучий Огонь из Юггота на Краю Кольца, как загнали его внутрь рубина, который перевезли в город через Южное море, об этом я могу только догадываться. И никто об этом ничего точно не знает. Помни, Анри, что в стену Наах-Титус заложено заклятие. Другое заклятие предназначено для того, чтобы расколоть гигантский рубин и высвободить Летучий Огонь. Возможно, есть и третье заклятие – предназначенное для того, чтобы удалить стену Наах-Титус, и четвертое – для того, чтобы взять в плен чудовище из Юггота?

Ведь речь идет о Летучем Огне, который в дневное время должен искать для себя темное убежище, иначе он растает под лучами солнца. Если бы какой-то человек или некое чудовище знали правильные заклинания, было бы легко и просто захватить в плен Летучий Огонь при свете дня.

Де Мариньи устало потер лоб.

– Так это или нет, – произнес он, – это я скоро выясню сам.

С этими словами он поднялся со стула и потянулся. Хозяин дома поспешно извинился перед ним.

– Боюсь, я слишком долго занимал тебя разговорами, друг мой. Позволь проводить тебя в твою комнату. Ты проделал долгий путь, а тебе надо набраться сил перед испытаниями. Когда ты собираешься отправиться в Дайлат-Лин?

Шагая следом за Грантом Эндерби вверх по лестнице, де Мариньи ответил:

– Собираюсь тронуться в путь завтра ночью, и, конечно, до города полечу. Тогда мое странствие займет всего несколько минут – максимум, полчаса. Если удача будет мне сопутствовать, я успею слетать в Дайлат-Лин и вернуться до того, как эти ваши рогатые торговцы даже догадаются о моем присутствии. Ничего особенного мне на понадобится, кроме того, что у меня уже есть: веревка, острый нож – и немного сажи, чтобы замазать ею лицо.

– Что ж, хорошо, Анри, – сказал хозяин дома. – Теперь ложись спать. Завтра еще поговорим, когда ты хорошенько выспишься. Если бы я вновь стал молод, я бы…

– Нет-нет, ты и так уже достаточно сделал, Грант, и я тебе очень благодарен.

– Знаешь, – сказал Грант, – если бы ты пошел пешком, мои мальчишки непременно бы за тобой увязались и мне трудно было бы их отговорить. Так что ты понимаешь, как я рад, что ты решил лететь до Дайлат-Лина.

Де Мариньи кивнул.

– Конечно, понимаю, – кивнул де Мариньи. – Но в любом случае, мне лучше проделать этот путь одному. Доброй ночи, Грант.

– Доброй ночи, мой друг. И пусть твои сновидения во сне будут приятными.

На следующий вечер, когда сгустились сумерки и на небе над Ультхаром тускло засветились первые звезды, де Мариньи тронулся в путь. Люди, которые увидели его силуэт и тень, отбрасываемую им на крыши домов, говорили, что это гигантская летучая мышь или злобный ночной упырь – правда, такие упыри в этих краях встречались редко.

Сновидец быстро летел по ночному небу, представляя себе карту Дайлат-Лина, которую для него нарисовал Грант Эндерби. Для него крайне важно было запомнить все пути от площади с постаментом для гигантского рубина до окраин города, а от окраин – до пустыни. Не так уж и трудно было добраться до этой площади, где сейчас страдали от пыток рогачей Титус Кроу и Тиания. Но вот как оттуда уйти – это могла быть совсем иная история.

Де Мариньи взял с собой крепкую веревку с крюком на конце, острый нож в кожаном чехле и драгоценный флакон, который ему дал Атал. Больше ничего. Он надеялся, что больше ничего и не понадобится, потому что он не рискнул брать с собой хоть что-то тяжелое.

В пустыне он сделал короткую остановку. Там он привязал свою веревку к валуну, который весил не меньше двух взрослых мужчин. Прицепив крюк, привязанный к другому концу веревки, к своему поясу, он попытался взлететь в ночное небо. Как он и предполагал, летучий плащ не смог поднять дополнительную тяжесть. Тогда де Мариньи разыскал другой валун, вполовину меньше первого, и повторил свой эксперимент. Уверенность отчасти вернулась к нему. Медленно, но верно плащ оторвал свою ношу от земли.

Итак, летучий плащ, не теряя своих волшебных свойств, мог нести двух человек, но не трех. Примерно этого и ожидал де Мариньи, но он все же надеялся…

«Нет, – мысленно поправил он себя, – надежда – ничто без силы и решимости». Он отвязал от валуна веревку и вновь обмотал ее вокруг пояса. Потом он прищурил глаза, защищаясь от встречного ветра, дувшего над пустыней, и, следуя примерно вдоль течения реки Скай, отраженной в небесах, продолжил свой путь к Дайлат-Лину.

Город окружали костры. Они были расположены так, что образовывали подкову, раскрытую у берега залива, где суша встречалась с течениями, приходившими из Южного моря. Увидев эти костры издалека, де Мариньи поднялся выше в небо, чтобы лучше рассмотреть костры. Потом он взлетел еще выше, чтобы его случайно не заметили, когда он будет пролетать над дозорными, следящими за этими кострами.

Горели в городе и другие огни, однако это был не приятный глазу свет в окнах гостеприимных домов любого обычного города. В красноте этих огоньков не было тепла, и де Мариньи понял, что это горят зловещим светом маленькие собратья огромного рубина, установленного на центральной площади. Этот плененный в камне, сиявший, будто глаз Циклопа, ужас до сих пор подпитывал своим свечением все остальные рубины в городе. Глядя с высоты на это огромное светящееся, немигающее пятно, де Мариньи понял: перед ним – истинная причина всех бед в мире сновидений.

2. Спасение

Для троих коротышек, которым было поручено стеречь двух спящих людей, распростертых на ступенях пьедестала, подпиравшего гигантский рубин, ночь была любимым, прекрасным временем суток. Большинство их сородичей сейчас спали, потому что в Дайлат-Лине не осталось никого из прежних жителей города, над кем можно было бы поизмываться. Это тянулось уже немало лет, и лишь изредка кому-то из рогатых торговцев удавалось схватить незадачливого путника, случайно пришедшего к Дайлат-Лину из пустыни. Но сегодняшняя ночь сулила троим стражникам редкие удовольствия. Они предвкушали пытки, коим подвергнут этих двоих очень важных персон из мира бодрствования.

Однако безобразным рогатым коротышкам, поставленным в эту ночь охранять рубин, следовало набраться терпения. Они ждали момента, когда смогут точно увериться в том, что никто не помешает им в их забавах. Многие тянули жребий за то, чтобы попасть в стражу этой ночью, и победили эти трое. Наградой следовало насладиться по полной программе, и было бы жаль, если бы крики пленников привлекли завистливых соперников – они бы помешали насладиться пытками.

Над пленным мужчиной можно было издеваться часами, но слишком сильно его калечить было никак нельзя. Сам Ньярлатотеп, эмиссар великого Ктулху, собирался посетить мир сновидений, чтобы лично побеседовать с Титусом Кроу. Не годилось, чтобы перед Ползучим Хаосом на допросе предстал бредящий идиот… хотя к концу допроса этот человек уж точно мог превратиться в идиота! Что же до женщины… Ага! Вот какая мысль была у стражников: они побалуются с ней по очереди, прямо здесь, на ступенях пьедестала, чтобы мужчина, ее спутник, все видел и слышал. А попозже, ближе к утру, они ее еще разок употребят – может быть, даже все сразу!

Ночь становилась все темнее, город постепенно затихал, и три рогатых стражника грязно перешучивались – в надежде, что пленники их слышат. Они понятия не имели о том, что их разговоры слышит еще один человек, затаившийся на крыше дома неподалеку. Слышит их мерзкие речи, и гнев вскипает в его сердце!

Пленники, прикованные к ступеням пьедестала, являли собой жалкое зрелище. Они были совершенно беспомощны. Титус Кроу, обычно столь гордый, похожий на величавого льва, во взгляде которого таились рассказы о странных дорогах, по которым он бесстрашно прошел, этот человек, от чьих деяний содрогались троны Великих Старших Богов, человек, которого они поселили на своей родине, в Элизии… сейчас он лежал как мертвый. Обнаженный – не хватало только савана. Края базальтовых ступеней исцарапали его спину, врезались в плоть. Его голова моталась из стороны в сторону, как у пьяного. Искорки, горевшие в его глазах, отражали только ужас и стыд. Стыд за то, что он не в силах был защитить неописуемо красивую женщину-богиню, чья любовь к нему привела ее в это жуткое место, к этой немыслимой судьбе.

Они смотрели друг на друга, и вдруг на миг любовь преодолела все несчастья.

– О, Титус, – проговорила Тиания дивным, волшебным голосом, ставшим слабым и испуганным, – неужели вправду все закончится так?

– Тиания, – пробился сквозь глубины отчаяния и позора голос Титуса, – я бы ни за что на свете не…

– Тише, мой Титус. – Тиания покачала головой. – Ибо я не смогла бы иначе. Если нам суждено страдать и умереть, значит, мы пострадаем и умрем вместе. Неужели ты думаешь, что я смогла бы жить без тебя?

Титус ответить не успел. Их разговор с Тианией прервал хриплый, грубый голос одного из трех рогатых стражников.

– Ха! Разговорились, любовнички! Поглядите, как они пялятся друг на дружку и бормочут ласковые словечки! – Стражник повернулся к своим напарникам. – Что скажете, братцы? Не пора ли нам угоститься этой парочкой, а?

– Точно! – с нетерпением отозвался другой рогатый стражник. – А если бы вы оба меня послушались, так мы еще час назад за них взялись. Я хочу эту девку. Прямо сейчас!

Широченная прорезь рта рогача стала еще шире, когда он с вожделением воззрился на корчащуюся на базальтовых ступенях Тианию.

Услышав эти слова рогатой твари, Титус Кроу беспомощно заметался, попытался вырваться из оков и выдохнул:

– Богом клянусь, я…

– Ну что «я», что, сновидец несчастный?

Наглый стражник прочертил острием своего ятагана кровавую полоску на груди Титуса Кроу.

– Стой! – крикнул третий рогатый мерзавец. Он подошел к Тиании и протянул заскорузлую руку к изорванному квадратику шелку, прикрывавшему ее прекрасную грудь. – А мы ведь еще не решили, кто из нас первым побалуется с девчонкой. – Он снял с пояса торбочку и достал из нее десятигранную игральную кость. – У кого больше выпадет, тот ее первым и оприходует, а у кого меньше – тот будет последним.

Двое его напарников кивнули. Стражник подбросил кость в воздух. Она упала на мостовую, подпрыгнула, покатилась… Все трое сгрудились около нее, чтобы посмотреть, сколько выпало.

– Десять! – воскликнул тот рогач, который бросил кость, радуясь своей удаче.

У следующего выпало только четыре, и он глухо зарычал. Третий тоже выбросил десять. Ничья. Первый решил бросить кость еще разок, а его соперник сказал:

– В этот раз кидай повыше. Не доверяю я ни тебе, ни кости твоей.

– Можно и повыше, – захохотал первый стражник и высоко подбросил игральную кость. Но на землю она не вернулась.

Все трое, запрокинув голову, приставили ладони ко лбу, защищаясь от свечения гигантского рубина. Потом непонимающе переглянулись и неуверенно нахмурились. И в этот момент из ночного мрака стремительно вылетел конец веревки с крюком на конце и обхватил плечи владельца игральной кости.

В следующее мгновение петля рванулась вверх и затянулась на жирной шее рогача. Еще миг – и он взлетел вверх и, кашляя, хрипя и отчаянно дергая руками и ногами, скрылся в ночной темноте. Двое стражников ошарашенно переглянулись, но не успели они и глазом моргнуть, как неподвижное тело их задушенного товарища рухнуло на мостовую с огромной высоты. Труп упал на одного из стражников, он упал навзничь и подняться не смог – его позвоночник был сломан.

Третий стражник отчаянно заметался по площади. Измученным, еще не до конца верящим в свое спасение пленникам казалось, что он пытается бежать в три стороны сразу. Но тут, когда единственный из трех рогачей, оставшийся в живых и готовый удрать с мощеной площади, успел хотя бы вскрикнуть, с ночного неба спикировало большое существо, похожее на гигантскую летучую мышь. Одним стремительным движением оно сбило рогатого мерзавца с ног, оседлало его и выхватило из чехла острый нож. В следующую секунду все было кончено. Де Мариньи действовал с убийственной быстротой и ловкостью, порожденными ужасом и отвращением. Он не почувствовал ни малейших угрызений совести из-за того, что так жестоко прикончил три порождения страшных снов.

Не медля ни мгновения, сновидец-мститель взбежал по ступеням пьедестала и за считаные секунды освободил несчастных пленников от оков. За все это время Титус Кроу не произнес ни слова. Он смотрел на друга, широко раскрыв рот и глаза от изумления. Наконец, когда де Мариньи помог Титусу и Тиании подняться на ноги, стараясь при этом не смотреть на наготу красавицы, у Титуса вырвалось:

– Анри! Де Мариньи! Это ты? Я не сразу узнал тебя под этой черной краской на лице! Но как? Ты, здесь, в мире сновидений? Боже! Еще ни разу я не…

– Потом, Титус, – прервал его де Мариньи. – Бог свидетель, времени у нас в обрез. Сначала я заберу Тианию – плащ не выдержит троих, – но я сразу же вернусь за тобой. А ты лучше вооружись одним из этих ятаганов – мало ли, вдруг кто-то еще из этих рогатых тварей явится сюда. Я постараюсь вернуться за тобой как можно скорее.

С этими словами де Мариньи повернулся к Тиании, а та вопросительно посмотрела на Титуса.

– Доверься де Мариньи, Тиания, – сказал своей спутнице покрытый кровоподтеками и порезами Титус. – Он самый надежный друг, какого только можно себе представить.

С этими словами он препоручил Тианию заботам друга, а де Мариньи, по-прежнему стараясь не замечать наготу и неземную красоту Тиании, обвил ее полой летучего плаща. Не медля более ни мгновения, он крепко обнял ее и взмыл в ночное небо. Они быстро полетели к высокой неосвещенной башне примерно в миле от центральной площади и пьедестала с гигантским рубином. Там де Мариньи осторожно опустил Тианию на плоскую крышу, огороженную парапетом. Но сразу улететь он не успел. Красавица-богиня взяла его за руку.

– Титус мне много рассказывал о тебе, Анри-Лоран де Мариньи, – прошептала она. – Теперь я понимаю, почему он оставил меня одну в Элизии, чтобы вернуться к вашей зеленой Земле. Такие друзья, как ты, вправду встречаются очень редко. Он любит тебя, как брата, с этих пор точно так же буду любить тебя я.

Тиания потянулась к де Мариньи и легко поцеловала его в губы. В следующий миг, когда он уже летел по ночному небу в летучем плаще, сердце его ликовало. Он понял: что бы ни случилось потом, он уже полностью вознагражден за весь тот риск, которому подвергается здесь, в мире сновидений.

Минуту или чуть больше спустя де Мариньи забрал с площади, где стоял пьедестал с гигантским рубином, Титуса Кроу, и тут ему стало ясно, насколько пытки обессилили друга. Вяло сжав в руке ятаган, Титус едва не лишился чувств к тому моменту, когда они вдвоем взлетели ввысь.

Де Мариньи спросил у Титуса, сколько времени они с Тианией пролежали на ступенях около гигантского рубина.

– С полудня, Анри. Но мы были слабы уже тогда, когда только оказались в Дайлат-Лине. Нас привезли в город на одной из жутких черных галер и три дня не давали есть. Все это время меня поили каким-то сонным зельем, и я почти ничего не соображал, но даже будь я в здравом уме, я бы ни за что не согласился есть ту бурду, которой потчевали гребцов! И не забывай: мы протомились в оковах рядом с этим чудовищным камнем почти одиннадцать часов. И это отняло у меня куда больше сил, чем трое суток на борту черной галеры.

Тиания… Она просто удивительная. В ней гораздо больше от Старших Богов, чем можно подумать, даже если принять во внимание ее неземную красоту. Думаю, именно божественность спасла ее от губительного воздействия гигантского рубина. Что до меня, то мне нужно просто немного простой и вкусной пищи, немного отдохнуть, и вскоре я стану собой. Нормальным. Или ненормальным. Вряд ли ты прихватил с собой бутылочку бренди, Анри? Богом клянусь, вот это бы меня бесконечно порадовало!

Как ни был встревожен де Мариньи, он не смог не улыбнуться. Титус Кроу стал похож на себя, хотя даже эти шутливые слова казались криком издалека, сорвавшимся с губ изможденного, измученного человека, еще совсем недавно прикованного к ступеням пьедестала, на котором покоился зловещий гигантский рубин. На самом деле Титус не осознавал, насколько губительно воздействие этого колдовского камня, а теперь, по мере того, как они с де Мариньи удалялись от площади, к Титусу начали мало-помалу возвращаться силы и юмор. Де Мариньи отлично знал, что, когда Титус Кроу окончательно оправится после пережитого, он станет могучей силой, с которой врагам придется считаться, и тогда настанут тяжелые времена для злобных тварей, пытавшихся овладеть миром сновидений Земли.

А еще де Мариньи понимал, что имел в виду его друг, называя себя «ненормальным». Во время своих приключений в пространстве и времени, по пути до Элизии Титус Кроу, находясь внутри часов времен, попал в некий чужеродный мир. От забытья его спас врач-робот, T3RE, и тело Титуса преобразилось благодаря достижениям науки, о которых не могли и догадываться ученые с его родной планеты. Он приобрел немыслимую силу и быстроту. Он мог очень долгое время оставаться под водой без всяких вспомогательных средств. Его кожа стала непроницаемой почти для любых атмосферных условий, кроме самых уж едких. И пожалуй, самым удивительным стало то, что он был воссоздан в образе самого себя, но на двадцать, а то и двадцать пять лет моложе! Даже сознание Титуса Кроу подверглось изменениям! Оказалось, что он способен делать совершенно немыслимые, необъяснимые операции с часами времен. Он пользовался ими для многого, что в них не было заложено создателями – самими Старшими Богами.

Де Мариньи прогнал все подобные мысли и воспоминания и с помощью летучего плаща опустил себя и Титуса на площадку на крыше башни. Негромко вскрикнув от радости, Тиания бросилась в объятия Титуса. Несколько мгновений он бережно гладил ее волосы, а потом повернулся к Мариньи.

– Ну, Анри, а что у тебя на уме теперь? Пока что мы еще не выбрались из пекла, друг мой.

– Я это знаю, но… – начал, было, де Мариньи, но оборвал себя и приложил палец к губам. Снизу, с улиц ночного города, донесся шум. Вдалеке запылали алым светом факелы.

– Похоже, беда! – прошептал де Мариньи. – Они обнаружили ваше исчезновение!