сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 88 страниц)
Да, я, как и почти все вы, не особенно люблю евреев. Но эта нелюбовь не имеет оснований. Это нелюбовь идиота и лентяя к умным и успешным. Эта нелюбовь – зависть, низменное чувство. Эта нелюбовь похожа на желание сжечь дом соседа, вписавшегося в новые условия и заработавшего себе лучшую долю чем у вас, лежащего на печи как Емеля–дурак. Знайте, что по щучьему велению ничего не будет, это же сказка для дураков, ей нельзя верить. Она вам специально придумана, чтобы вы и дальше лежали и ждали щуку, евреям тогда будет лучше среди вас жить. Вот и все.
Только не думайте, что вам поможет какая–нибудь революция или китайский большой «скачек», марксово–ленинская противоестественная дурь по типу того же щучьего веления, притом враз. Для этого вам надо почти столько же времени, сколько и евреям, и если меньше, то совсем чуть–чуть. Но не отчаивайтесь. С завтрашнего же дня беритесь воспитывать детей: будь как еврей, и объясняйте, что для этого надо делать. Можно делать все, даже обманывать, но знать, что есть закон, тоже придуманный евреями. И только перед ним вы ответственны, и даже закон можно обманывать. И запретите детям раз и навсегда хоть чего–нибудь просить у бога, он никому еще ничего и никогда не давал, просто есть случайности, и людям иногда везет и не везет. Вы и сами знаете, что вам иногда везет выпить на дармовщину, а иногда не везет, и спрятанные в кепке на пропой деньги нашла ваша любимая жена.
Но сами же вы говорите, что «терпение и труд все перетрут».
20 мая 2003 г.
Жители сатрапии
Выше я классифицировал население Сибири времен Екатерины на народ, казаков и чиновников под руководством генерал–губернатора (сатрапа), собирающих ясак для «белого» царя, который олицетворял сатрапию в Москве или Петербурге. Я специально не называл выше купцов, без которых жить невозможно даже и в Якутии. Я их пропустил для того, чтобы не затуманивать картину, ибо купцы времен Екатерины были тоже «государственные», в дополнение к совершенно бесплатному ясаку «закупавшие» у населения оставшиеся после уплаты ясака плоды труда по бросовой цене. Вернее, даже не закупавшие, а менявшие товар на товар, который там, в Сибири не производился, например, металл, муку и чай.
Мука и чай, к которым сибирские народы давно привыкли и даже создали из них свои национальные напитки, каковых больше нет на земле, например, варево из муки, жира и чая, говорят о том, что еще до казаков–разбойников здесь существовала торговля. Чтобы не объяснять различия в этой торговле и торговле от «белого» царя я не стал вообще упоминать купцов в предыдущем разделе. Здесь же объясню.
Меновая торговля, существовавшая в Сибири до прихода «русских ермаков», была частной, то есть существовала на основе конкуренции купцов, поэтому цены хотя и были грабительские, но не до предела. Торговлю здесь осуществляли китайские, корейские и среднеазиатские купцы, в зависимости от региона, больше было некому. На Алтай добирались хазарские купцы. И даже новгородские, ибо Сибирь ближе Индии, так что Афанасий Никитин вполне мог сперва туда съездить. Главное в этом способе торговли – конкуренция.
С приходом же в Сибирь русских конкуренция была уничтожена, ибо она была в руках самого «белого» царя. Поэтому цены назначались везде одинаковые, монопольные. Примерно такие же, как у нас при социализме. И рассчитанные достаточно просто: на медленное, не слишком заметное умирание народа. Но, так как царь вовсе не рассчитывал цены с учетом воровства в своей «системе торговли», то народ вымирал бешеными темпами. Вспомните хотя бы недавние наши социалистические времена. Кто тогда был самым богатым, тщательно скрывавшим свое богатство? Государственные продавцы, зав базами и складами.
Перейду к их взаимоотношениям, вырабатывающим манеру поведения каждой группы. Но сперва скажу о Великой китайской стене. Считается, что она выстроена китайскими императорами для охраны внешних границ с Сибирью. Это идиотизм. Во–первых, с севера на Китай было некому нападать. Во–вторых, если бы и нападали, то на этой стене на протяжении тысяч верст надо было держать в постоянной готовности армию, большую, чем сегодня китайская армия. А если не держать, а только сторожить, то пока эти сторожа сообщат куда следует, да пока китайские чиновники развернут оборону, нападающие доберутся уже до Пекина. Поэтому эта стена сделана для предотвращения побегов в Сибирь собственного китайского народа, ибо удержать единичных беглецов может и охрана стены, примерно как на кремлевской каменной ограде. Из чего я сделал вывод, что в Сибири китайцам жилось бы значительно лучше. Естественно, до прихода русских. Но, до постройки этой стены много китайцев утекло в Сибирь, иначе бы ее не строили, что абсолютно не говорит, что Сибирь – китайская, как утверждают нынешние китайские правители. И не русская, как утверждают наши правители. Сибирь принадлежит тем народам, жалкие остатки которых ныне там живут. Вот почему я упомянул об истинной причине постройки Великой китайской стены. Ибо Китай – тоже сатрапия и строила свою стену точно так же как мы строили свои засеки и засечные черты, чтоб русские не разбегались. (См. другие мои работы).
Народы Сибири живут в «расконвоированном» лагере, а в любом лагере главная пословица «не верь, не бойся, не проси». То есть, как обходится государство с заключенными, так же они должны обходиться между собой. Но без веры невозможно жить. Я говорю не о религиозной вере, без нее–то как раз прожить можно, даже лучше, я говорю о вере между людьми. Можно, например, прожить без веры своей жене, друзьям и детям? То–то и оно. Поэтому человек, никому и никогда не верящий, сутки напролет подозрительный – особого склада человек, и больше напоминает животное. Ибо главное достижение человечества – вера изживается из его сознания, и этот феномен закрепляется в генах. Ген подозрительности всегда возбужден, он тоже никогда «не спит».
Но уж если сама Центральная Россия «организована» казаками–разбойниками, как я показал выше и в других своих работах, то безверие вообще присуще русским. Достаточно вспомнить многочисленные русские анекдоты «про чукчей», единственная составляющая которых – беспредельная вера чукчей слову, так изумляющая нас, иначе бы не придумывали один за другим эти анекдоты, показывает, что мы – народ без веры. Мы не верим ни одному институту власти, ни банкам, ни армии, ни радио и телевидению, ни законам, ни прокуратуре и судам, ни доктринам наших правителей и, естественно, друг другу. Мы верим только собственной извращенной неверием интуиции и поэтому убиваем своих близких, и дальних, и вообще всяких. Без всякой надежды объяснить свои поступки ни судьям, ни самим себе.
Противоположная сторона недоверчивости – выработка способности убеждать недоверчивого. Поэтому государство в надежде преодолеть нашу генетическую недоверчивость принимает самые изощренные способы вранья, покруче цыганок и шулеров. И это еще более стимулирует нашу недоверчивость, перешедшую в болезнь. Вы посмотрите, самые изощренные шулера и шулерские комбинации попали на Запад сразу же после поднятия «железного занавеса». И там изумились способностям русских.
Интересное противостояние народа и всех тех, кто им владеет, в смысле неверия и убеждения, просуществовавшее века, отточило инструмент, как недоверия, так и вранья, они оба совершенны, но победить окончательно друг друга не могут. Но если человек не верит, он – не человек, а человек, обманом преодолевающий это недоверие – зверь. Но так как властная элита и народ постоянно перетекают друг в друга по типу «кто был ничем, тот станет – всем», звериные инстинкты недоверия и обмана усредняются в социуме и закрепляются в генах. Человек в сатрапии деградирует, он как животное не доверяет никому и он же всех
обманывает как зверь, прикидывающийся спящим.
Недоверие и обман – сестры лицемерия. Лицемерит обман, чтобы ему верили. Лицемерит и недоверие, стараясь обойти обман, не попасться в его сеть. Животные не лицемерят столь часто, почти всегда, поэтому психика их – крепче. Человек же такого лицемерного склада все время во внутреннем психическом дискомфорте, то и дело срывается. Одни в религию, другие – в разбой. И в другие крайности. Генетически привыкнув к вранью, недоверию и лицемерию, как можно доверять даже самым близким? Поэтому именно у нас родилась пословица «человек человеку – волк», хотя это и не следует из животного мира. Там виды живут достаточно дружно, исключая любовную ревность с полмесяца в году.
Зековский призыв «не бойся» противоестественен. Боязнь – основа жизни. Во всяком случае – основа продолжения рода, иначе бы все самцы погибли в любовной междоусобице. Но они умеют отступать и ждать своего часа. И род продолжается. Ничего не боящийся человек – серьезно болен, он не в состоянии даже продолжить свой род по причине ранней смерти, поэтому безбоязненность генетически не закрепляется, а существует как мутация, которую преодолевает естественный отбор. Поэтому все люди – боятся, потому и не прекращается их род. Люди в основном боятся будущего, а не внезапной действующей опасности как животные. Действующая опасность как у животных, так и у людей только концентрирует их эмоционально–нравственные и физические силы на преодоление опасности, потому и говорят, что «у страха – глаза велики». Испугавшись, как животное, так и человек, делают феноменальные рекорды. Первые – физические, вторые – как физические, так и морально–нравственные. Чтобы выжить.
Почему тогда существует призыв «не бойся», он ведь не идиотская мода, а насущная необходимость, выработанная многовековым опытом. Я думаю, он родился потому, что иначе бы все сошли с ума. И не только в тюрьмах, а во всей стране. Призыв «не бойся» как и всякий лозунг говорит лаконично, и означает, не поддавайся страху, будь немного выше его, и тогда выживешь, если еще и повезет. Видите, как длинно, если говорить понятно, а не просто призывать.
Люди веками живут на Везувии, хотя прекрасно знают, что в любой момент на них потечет раскаленная лава, потому, что здесь им жить легче в смысле пропитания. Поэтому они «не боятся», хотя на дню несколько раз эта мысль приходит им в голову, особенно часто после очередного извержения. В результате выжившие при извержении – немного чокнутые. Точно такие же получаются, когда их, например, быстренько вытащат из подводной лодки, лежащей на дне. Я это к тому говорю, что преодолевать сильный страх долго невозможно.
Теперь давайте посмотрим на наших людей, хоть сегодняшних, хоть времен Петра или Екатерины. Хоть в Сибири, хоть в Центральной России. Когда начинается война, многие сходят с ума в первые ее дни, затем успокаиваются, длись она хоть сто лет. «Привычка свыше нам дана», — как писал Пушкин. Когда человека впервые садят в тюрьму, он на первых порах тоже – на грани сумасшествия, потом сидит себе, уже более спокойно, лет десять. Это – неожиданность сводит с ума, потому что страха не было, и вдруг он возник. Поэтому, если бы в подводной лодке на дне можно было бы жить, то через некоторое время подводники попросили бы их вообще не вытаскивать, а только спустить к ним жен.
Точно так же многие на первых порах сошли бы с ума, если бы наши правители вдруг, ни с того, ни с сего, ввели бы нам западный демократический образ жизни, со всеми его правовыми и человеколюбивыми атрибутами. И здесь бы была неожиданность. Поэтому страх и неожиданность или ожидание надо рассматривать всегда вместе, чтобы не запутаться в их последствиях. Недаром только у русских есть поговорка «не зарекайся от сумы и тюрьмы». То есть, как у пионеров: «Будь готов! – Всегда готов!» Это сильно помогает жить, как бы исключая неожиданность.
Рассмотрим неизбежный и неизбывный страх в сочетании с призывом «не бойся». Это «не бойся» всего лишь призыв исключить из своего сознания неожиданности страха, которая так губительно действует на психику. Перевод нашего неожиданного страха во всегда ожидаемый страх, как от столетней войны. Но ведь и призыв этот не мог родиться на пустом месте. То есть, страх – всегда с нами, но его не надо так сильно бояться, иначе сойдешь с ума.
Из всего этого вытекает, что жить в нашей стране довольно опасно, во все времена, иначе бы не родились поговорки, которые я привел выше. Что же мы должны ожидать? А все самое плохое. И всегда. Как подводники, водолазы, шахтеры и солдаты на войне. Чтоб любые катаклизмы мы всегда держали в своей голове и не сходили с ума в массовом порядке при их действительном возникновении. «Уведомлен, значит – вооружен», говорят нам наши власти. Они в любой момент могут тебя отправить «защищать Родину» в Африке, отобрать у тебя разом все твои деньги, ввести любой самый безумный «ясак», посадить в тюрьму за взгляд исподлобья, и даже запретить дышать чистым воздухом. И ты должен знать, что ничто тебе не поможет, ни суд, ни прокуратура, ни письма президенту. Предупрежден – значит, вооружен против невзгод. С ума не сойдешь.
Тут я хочу сделать одно отступление, касающееся нагнетания постоянного и всеобщего, а не стрессового и индивидуального страха. Нам говорят, что так называемая армейская дедовщина – бич сегодняшнего дня, «возникла» спонтанно, как солнечные пятна или гроза в начале мая. Между тем, это преднамеренная культивация, первопричина которой хотя и возникла спонтанно, но очень понравилась властям и была доведена именно ими до своего сегодняшнего «логического» и страшного состояния. Доказываю.
Наша армия в целом не воевала уже скоро 60 лет, два полных поколения, около 30 «призывов». На войне дедовщина невозможна, там возникает противоположное – братство. Ибо любая обида найдет свое немедленное отмщение. Ибо любое проявление братства будет тут же поощрено взаимностью. Мирная же армия – и нонсенс, и деградация, и никчемность, она уже не хочет воевать, она становится похожей на барышню, никто в ней уже не боится умереть. Это солдаты. Но у каждого солдата есть родня, которая тоже уже не боится. Представьте, как это плохо для страны! Ведь отвыкнув от постоянного, перманентного страха, население утратит тот самый принцип «Будь готов! – Всегда готов!» и разом сойдет с ума всего лишь от страха заболеть атипичной пневмонией или СПИДом. А сумасшедшие, знаете, что могут сотворить со своей властью?
Именно поэтому дедовщина всячески поощряется верховной властью под видом борьбы с нею. Если бы в десяти полках разом расстреляли по одному всего лишь офицеру перед строем (как в войну за измену Родине) за дедовщину, через три дня ее бы нигде не было и в помине. Притом заметьте, офицеры – профессиональные так сказать потенциальные покойники, они за это деньги получают, это их работа. И они отлично знают, что на войне дедовщины нет. Ишь чего захотели! Пусть все боятся, не войны, так дедовщины. И сами солдаты, и их мамы и папы, и остальные все близкие и далекие. Чтоб был всеобщий и постоянно действующий страх, привыкнув к которому, его не будут воспринимать как неожиданность.
Хорошо сказать «не бойся», когда коленки дрожат от страха. За себя, за жену, за детей и внуков. На этой основе я хочу ненадолго вернуться в социализм. Ведь недаром же он именно у нас появился и так долго жил. Корова, родившаяся, пять тысяч раз подоенная и уснувшая вечным сном от недоедания в одном и том же хлеву и не видевшая даже луга, откуда будет знать, что есть свободные пастбища со сладкой зеленой травой. Особенно этот пример подходит к бройлерным цыплятам. Они, несомненно, думают, что такова жизнь, и другой не бывает. Поэтому у нас не дрожат коленки от страха.
Социализм все сделал для того, чтобы мы не знали, как живут люди в благополучных странах. Но только ли социализм, как пытаются нам втолковать наши власти, отменившие разом социализм? Я хочу сказать нашим властям, что так было всегда на «святой» Руси.
Борис Годунов отправил 16 или 18 человек в Западную Европу, чтобы они там научились крайне необходимым нам наукам и ремеслам, – ни один из них не вернулся в Россию, узнав, какова там жизнь простого человека. А один из них даже стал английским кардиналом и его безуспешно требовали назад от английских королей.
Радищева Екатерина недаром так боялась, едва ли не больше Пугачева, он один мог перевернуть наше сознание. И недаром Екатерина, поиграв в права человека с Вольтером, тут же ужесточила крепостное право. Почему? Да потому, что только в войнах на западе, которые она вела непрерывно, наш солдат мог повидать тамошнюю жизнь, и сравнить со своею. Как корова впервые выпущенная на прекрасный луг. Солдат – много, и бывалый солдат – как краснобай Ленин для целого уезда. Именно поэтому появился Пугачев, народ к этому был готов. Именно поэтому было ужесточено крепостное право, именно поэтому железный занавес впервые опустился.
