сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 88 страниц)
У Даля есть и «ермак» – малый жернов для ручных крестьянских мельниц, «ермолить» – мять, тереть, драть, чесать, скрести. Не знаю как в других языках, но в русском часто существительное, если оно первично, образует глагол от того действия, которое осуществляют этим существительным: лопата – лопатить. Поэтому ермак первичен, но откуда он взялся? Пока же я решил, что прозвище это для покорителя Сибири довольно обидное. Но опять же, если он все–таки был в казаках, то там такими ермаками только и пользуются, не строить же мельницы при шалашах и землянках. И сразу же вспомнил, что этот малый жернов – копия ермаковой шапки, как половинка арбуза, такой диковинной в русских краях. Ермолка – легкая шапочка вплоть по голове, без околыша или какой–нибудь прибавки, особенно того вида, как нашивали ее евреи (смотри еломок ), ермышка – порода капусты с бороздчатыми листьями. Зря я уже арбуз применил. Ерлы – протертая пшенная каша, может быть полученная с помощью ермака–жернова, растерки? Смотрю: еломок – скуфья, жидовская ермолка, татарская тюбетейка, турецкая феска, комнатная шапочка, валяная шапка. И елозить – от еломка, то есть ползать, ерзать, как на голове ерзает этот самый еломок или ермолка.
Из всего этого можно сделать вывод, что слова все родственные, однокоренные и нерусские, но русскими переделанные под свои «выверты» языка, и первоначальная дислокация корня может быть от Аравии до Средней Азии, включая Кавказ и Иран. Безусловно также, что Ермак – это не имя, а прозвище, поэтому величать его Тимофеевичем, то же самое, что нынешних бандитов с кличкой, например, Косой, Рябой, величать Евгеньевичами или Всеволодовичами. И это немаловажный факт. Само это насильственное «обрусение» безродного человека, несколько притягивает его к «русским корням». Зачем бы это? И если к этому факту присоединить еще то, что этот фактически безродный и неизвестный никому человек разбежался «покорять Сибирь» для русского царя, то это уже двойная нелепость.
А с кем там у нас воевал Ермак в Сибири? С Кучумом – коренным «татарским» сибирским ханом, это любой подтвердит. И в кино показывают, и на картинах художников, причем хан этот плохо вооружен по меркам того времени, ибо горсточка ермаковых казаков, осыпаемая тысячами стрел, не «покорила» бы их. Между тем Демин вот что пишет: «Сам же хан Кучум также был не чистокровным татарином, а пришлым узбеком, представителем Бухарских правителей Шейбанидов (к 1598 году прекратили свое существование). Кучум появился в Сибири в результате завоевательской политики Шейбанидов…» Слово « также » после Кучум Демин вставил потому, что и войско этого Кучума было не татарским, а состояло в основном из хантов и манси. То есть, выходит, что в кучумовом войске вообще не было татар, и сам он «пришлый узбек», сперва царствовавший у ханов и манси, а потом возглавивший «народно–освободительную» войну хантов и манси против Ермака.
Поэтому, разгромив Кучума, «и повеле Ермак им (хантам и манси) жит и в домех своих по прежнему, яко же жиша при Кучюме». Получается, что Ермак просто совершил дворцовый переворот: убрал Кучума с их престола и уселся сам на него. Но не убил Кучума, а только «прогнал». Как в сказке Про Еруслана Лазаревича, который то и дело «прогонял» правителей царств и государств (смотри специальную статью). Заметьте, эта наиболее здравая версия уже рассмотрена мной выше. И за каким же чертом ему посылать гонца к русскому царю и презентовать ему царство Сибирское в обмен на шубу? Тут у него в новом царстве эти шубы собольи носил каждый третий хант и манси. Ведь и сам Иван Васильевич Грозный, надо полагать, получал сии драгоценные шубы отсюда, не из Персии же ему их возили.
Рассмотрю пути, которыми Ермак мог добраться в Зауралье, до Иртыша. Их три, канонизированный русской историей путь через Каму и два равновероятных пути: по реке Урал (Яик), и с верховьев Иртыша. Первый путь Демин описывает как поэт: «каким невероятным (выделено – мной) способом отряд русских смельчаков преодолел Уральские горы, прорубая просеки в непроходимой горной чащобе и перенеся на собственных плечах струги:
«И дошед Серебренки (реки) идоша и тяжелые суды покинуша на Серебренке и легкие струги таскали через волок на Тагил реку; и на Бую городище зимовали и кормилися вогуличами птицею, рыбою и зверием, яко же и они. И многие улусы их погромили и рухледи (мехов) много взяли, и многие суды легкие вновь доспели довольно. И те старые, где они лежат, сквозь их дна дерева проросли».
К цитате этой из «летописи» Демин добавляет: «Последняя фраза означает, что автор или информатор собственными глазами видел останки ермаковых стругов». Этому идиотизму поверить не могу. Ермак с Серебрянки до реки Тагил не мог перетащить свои «тяжелые суды», поэтому бросил, и построил новые, легкие. За зиму сквозь эти «старые суды» березы вырасти бы не успели. Для этого надо лет тридцать, а то и больше, ведь «суды» – смоленые, не скоро прогниют насквозь, чтоб лес сквозь них вырос. А Ермак всего четыре года Сибирь «завоевывал», утонул. А кроме него сообщить об этом походе никто не мог, он же сам все это описывает в донесении царю, в своей «дарственной». Поэтому туда не могло затесаться сообщение про «дерева проросли». И если это несомненная выдумка, то как верить всему остальному? «Помощь» же царская Ермаку опоздала, он уже утонул. И если про эти «дерева» писали последователи Ермака, то как туда попало «и дошед до Серебрянки…»? Выходит, «поход Ермака» впервые описали неизвестно сколько лет спустя после его «завоеваний»?
Во–вторых, зачем грабили («улусы погромили и много рухляди взяли») в самом начале пути, когда впереди сплошная неизвестность, а тут надо на себе таскать «рухлядь», не зная, когда она пригодится?
Перезимовали, и вместе с рухлядью «поплыли вниз по Тагилу, разбиваши суды по Туре до первого князя Епанчи, идеже ныне Епанчин Усениново стоит; и ту(т) собрашася много Агарян и бои починиша по многи дни <…> биюшеся велми до выезду, и ту(т) казацы одолеша», то есть Ермак победил агарян. Только вот откуда они тут, агаряне, взялись? Ведь агаряне – дети библейской Агари, то есть мусульмане, проще говоря, персы, среднеазиаты и даже турки с сирийцами. Не следом же за Ермаком они с Волги через Каму и Чусовую приплыли? Дело в том, что здесь «летопись» нагло врет. На реке Туре нет, и никогда не было, и не могло быть Епанчин–городка. Епанчин–городок мог быть где–то в районе «Картаусова царства» (ныне Карталы), родом из которого Еруслан Лазаревич, с которого А.С. Пушкин писал своего, вернее, Людмилинова, Руслана. А это от Епанчин–городка на Туре по прямой – 650 километров, а если по речкам, то – верных 1500. (О Картаусовом царстве в следующем разделе). Вот в том Епанчин–городке, в Картаусовом царстве, агаряне, они же евреи, могли появиться, прямиком из Хазарского каганата. Только «биться» с ними Ермак не мог, находясь на речке Туре. Там витязю с кличкой Белая Епанча был без Ермака достойный соперник, сам Еруслан Лазаревич. Это, во–первых.
Во–вторых, надо и к Демину прислушаться. Он пишет, что Кучум – узбек, войско его татарское, а татар там – одно название, в нем одни ханты и манси. И туда же еще и агаряне пожаловали. Не много ли для богом забытого уголка сибирской тайги, без золота, серебра и алмазов? Не за соболями же они все вдруг пожаловали.
Разбив агарян, Ермак «воеваше все лето. И августа в 1 день взята град Тюмень, еже Чингида, и царя Чингыза убиша, и многие припасы и богатства взяша, и ту зимоваша, яко видя множество бусурманского языка по Туре и не смеяше плыть до Тобольска». Испугался, значит, Ермак и зазимовал в Тюмени, про нефть он, естественно, ничего не знал. Так какого же черта он делал полгода там? Это же Сибирь, а не Сочи. Что ел со своим воинством. Ведь и через 300 лет русские сибиряки, если верить Чехову, не научились ни охотиться, ни рыбачить. А что они могли перетащить на себе с речки Серебрянка на речку Тагил? Но самое главное, кругом не только ханты и манси, кругом же бусурманы, то есть, те же самые агаряне. Полная же ситуационная несуразица.
Но надо рассмотреть и географические неувязки, и исторические, притом в истории официальной, проверенной и «утвержденной». Мы рассмотрели путь с Волги в Каму, из Камы по Чусовой до верховьев Серебрянки. Потом волоком в реку Тагил и из нее в Туру. Здесь мы пока в городе Тюмени нашего героя и оставили. Но, представьте, там даже сейчас, более 400 лет спустя, нет никакой дороги, хотя истоки этих речек и близки по карте. Вот по карте и выбирали «летописцы» этот путь. Зато там, где бы он мог перебраться тогда за Урал, проложена железная и автомобильная дороги. Ему на своих «судах, которые он бросил на Серебрянке» вообще было невозможно добраться до Серебрянки, слишком там мелко. А вот если бы он не доплывал до Серебрянки, а свернул бы налево на безымянную на моей карте речку, третью вниз от Серебрянки по Чусовой, то по этой речке он бы добрался прямиком туда, куда нужно. Там, около нынешней железной дороги, пересекающей Урал, эта безымянная речка как раз сходится с верховьем Туры. И поплыл бы он по ней, куда ему нужно, не входя вообще в реку Тагил. Недаром именно здесь проложили железную дорогу, около насыпи которой сходятся обе нужные нам речки. Я понимаю, что у «летописца» карта была хуже, но я–то тут при чем?
Но и это еще не все. Представьте, Герберштейн выехал из Москвы в 1526 году, ровно 55 лет перед походом Ермака. И пишет: «Хотя составитель Дорожника сообщал, что весьма многие народы Лукомории подвластны государю московскому, однако раз вблизи находится царство Тюмень, государь которого – татарин и на их народном языке называется царем тюменским, то есть царем в Тюмени, и он не так давно причинил большие уроны государю Московии , то, вероятно, что эти племена по причине соседства подчинены, скорее, ему». Здесь совершенно ясно, что государство Московское врало всем, что владеет Зауральем (Лукоморие) задолго до похода Ермака. Притом, заметьте, не Московия наносит уроны «татарам», а они – Московии. Я понимаю, что если бы Ермака даже и не было, его надо было срочно придумать.
До 1619 года (8 лет династии Романовых) Московскому княжеству не только не подчинялась Сибирь, ему всего–навсего подчинялась только Москва, Владимир и Кострома. Это видно по так называемой новой чети (четверти) – налогу на водку или «кабацким деньгам». По старым же «четям» или просто четям, начавшим действовать в 1561 – 62 годах, вообще Москвы даже еще не было. Там по налогам, еще не водочным, страна была разбита на Нижегородскую, Владимирскую, Костромскую, Галицкую, Устюжскую чети. У меня на эту тему даже есть специальная статья. Но можно прочитать и в Большой советской энциклопедии 1970 года, только надо самостоятельно все данные проанализировать.
Перейду к так называемой «черте» или «засеке», а также «засечной черте» – границе государства Российского, сооруженной из поваленных деревьев. Вы можете себе представить, чтобы сегодня наши правители соорудили бы границу от внешних врагов где–нибудь посередине государства? Я тоже не могу. Тем не менее, покорив Сибирь еще в 1585 году, в 1652 – 56 годах, почти через сто лет, мы вздумали строить Камскую засеку, оставив не только «покоренную» Сибирь за ней, но даже и реку Чусовую, то есть все Предуралье. Так от «покоренных» не обороняются. Подробности о засеках – в упомянутой статье.
Вы еще не позабыли о пафосе Демина насчет «пассионария Ермака»?
Но какой–то Ермак, не имеющий никакого отношения к России, все–таки был. Скорее даже и в нынешнем Ханы–Мансийске, так как этот нынешний город раньше назывался… Самарою (село Самарское). Об этом говорят несколько фактов. Первое то, что история Татарстана, Башкирии и Чувашии вообще вычеркнута отовсюду. Ее просто нет, и я неоднократно обращал на это внимание в книге и статьях. Второе то, что «В Ташаткане сказали им (Ермаку), что пришли Бухарцы в Сибирь…» Третье. Выше я сообщил, что нашел Картаусово царство, где этот самый Картаус был дядей Еруслана Лазаревича и, естественно, царем. И я это царство соединил через речку Еруслан же с Волгой. Теперь пришла очередь соединить его с Яиком или Уралом, который течет на юг и впадает в Каспийское море. В верховья Урала с востока впадает речка Зингейка, это несколько южнее Челябинска, если хотите посмотреть по карте. Река Тобол, на которой выиграл свою битву Ермак у Кучума, течет, наоборот, на север, впадая в Иртыш, где Ермак и утонул, не снимая царского «пансыря», по которому его и «опознали». Совершенно как Чапаев, подумал я. А в реку Тобол слева впадает река Аят, почти от устья на запад, разветвляясь на три Аята: Карталы–Аят (почему и царство), Карагайлы–Аят и Камысты–Аят. Из любой из этих речек легко попасть в реку Зингейку, по ней – в –Урал, а далее – куда хотите: В Персию, на Кавказ, в Волгу и вообще – в Константинополь – древнейшую еврейскую таможню. Поэтому любой «Ермак» из этих стран, главным образом, из Хазарского каганата мог попасть на Тобол, а дальше – хоть к Ледовитому океану. Что они, конечно, и делали, не дожидаясь пока «возникнет» Московское княжество.
Остался еще один – самый удобный путь к Ледовитому океану по Иртышу. Герберштейн: «От устьев реки Иртыша до крепости Грустины два месяца пути, отсюда до китайского озера по реке Оби, которая имеет в этом озере свои истоки, более чем три месяца пути. От этого озера приходят в весьма большом количестве черные люди, не владеющие общепонятной речью, и приносят с собою разнообразные товары, прежде всего жемчуга и драгоценные камни, которые покупают народы грустинны и серпоновцы. Эти последние получили имя от крепости Серпонова, лежащей в Лукоморье на горах за рекою Обью». Тут описка, надо не по Оби в Телецкое озеро через Катунь, а прямо по Иртышу до озера Зайсан. Так будет лучше. И здесь видите? – «черные люди». Если бы прибавил еще, что «кудрявые», о это точно был бы Ермак.
Но я не шучу. На Иртыше, в Казахстане, есть городок Ермак. Самое главное, пока Казахстан был в составе Российской империи, в этой Павлодарской (с 1861 года, ранее с 1720 – неизвестная, но царя Павла помните) области практически все населенные пункты переименовали на русский лад: Ленинский, Ямышево, Белогорье, Семиярка, Лебяжье, Подстепка, Сольвейка и т.д., и т.п. Не могли же они же дать имя Ермак, за тысячу верст от места его «подвигов пассионарных». Скорее всего, оно тут исстари, но только его не стали менять, наш «герой» все–таки. Остальные – заменили. И сейчас очень трудно проследить, как же сюда «проникали» эти самые «черные люди». Жалко, конечно.
Настроив вас на грустный лад, сообщу следующее: «Ермаку от утопления, августа в 13 день, восплывшу, и принесе его Иртышною водою под Епанчинские юрты к брегу. <…> У разуме вей по пансырем, яко Ермак, и знающе, что государь прислал ему 2 пансыря и каковы видеша». Если вы помните, что Епанчин–городок расположен на реке Туре, а она впадает в Тобол, а Тобол – в Иртыш, а Ермак именно «на тихом бреге Иртыша» принял свой последний бой, то как он мог против течения трех рек, притом мертвым, попасть «под Епанчинские юрты»?
Не успел он утонуть как «Татары», они же ханты и манси, которых он грабил и убивал, брал с них «рухлядь», все забыли, «И нарекоша его богом, и погребоша по своему закону на Башлевском кладбище под кудрявую сосну, и пансыри его разделиша на двое…а еще реша: аще ли жива, тя учинили бы себе царя, и се видим тя мертва и безпамятна рускаго князя». То есть, был бы жив, поставили бы себе царем. Мало того, над могилой Ермака согласно Кунгурской летописи: «Бе же видитца бусурманом и доднесь во вселенские суботы огненной столп до небеси, а по простым – свеща велия горяща над главою его. Се же Бог своих проявляет». Совсем святой стал, без всякой церковной канонизации. Демин добавляет: «одно время серьезно обсуждался вопрос о канонизации Ермака в качестве сибирского чудотворца. Но предложение Тобольской епархии не получило поддержки в высших эшелонах церковной власти».
Господи, да они же лучше всех знали, что Ермака не было, а если был, то – басурман из басурманов, никакого отношения как к православной церкви, так и к святой Руси, не имевший.
Кое–что о Еруслане Лазаревиче
(Дополнительный аргумент к моему исследованию русской истории)
Источником моих исследований–рассуждений является «Повесть о Еруслане Лазаревиче» («Библиотека русской фантастики» в 20 т., т.2, «Советская Россия», М., 1990). Повесть эта очень древняя, еще Арина Родионовна рассказывала ее Пушкину, у которого Еруслан Лазаревич – типичный бессовестный казак–разбойник превратился в пылкого и стеснительного героя–любовника Руслана. Эта повесть записана старинным слогом, я ее передам в современной интерпретации, прерывая там, где мне нужно, комментариями.
