Текст книги "Город пробужденный (ЛП)"

Автор книги: Богуслав Суйковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц)

14

Тридон был рад новым товарищам. В первый же день после их приема в команду галера попала в жестокий шквал, и новички доказали, что они и впрямь бывалые моряки. Они не выказали страха, хотя галеру кренило так, что борта черпали воду; их не мучила морская болезнь, хоть судно и швыряло людей, словно ребенок, трясущий сухую тыкву с семечками; а когда часть гребцов, избитых рукоятями весел, выбыла из строя, Кадмос и его товарищи одними из первых вызвались их заменить и выдержали на веслах целые сутки.

Позже, когда потрепанная галера направилась к Эгадским островам, в пиратское убежище, чтобы найти передышку, на них внезапно напала нумидийская военная трирема. На самом закате, вынырнув прямо из слепящего света, она вдруг возникла на волнах так близко, что о побеге не могло быть и речи.

Нумидийцы были настолько уверены в своей победе, что даже не стали использовать боевые машины, а сразу пошли на сближение. И не успела еще опуститься тьма, как Тридон уже радостно ржал: теперь у него на веслах был полный комплект новых, здоровых рабов, а многие из гребцов триремы вызвались занять места павших пиратов.

И снова Кадмос с друзьями был среди первых, кто ворвался на корму триремы, перемахнув с борта на борт в самую гущу нумидийцев.

Хоть добыча и была скудной – горстка пленных, оружие да немного вина, – Тридон уверовал, что боги ему покровительствуют, и решил подумать о новом деле. Отремонтировав галеру в укромном убежище, он двинулся вдоль берегов Сицилии.

– Римского флота здесь почти нет, – объяснял он Кадмосу. – В Лилибее стоит всего пара посудин, еще пара – в Акраганте. Серьезные силы можно найти разве что в Сиракузах. Да и вообще, Рим сейчас ослаб. Он воюет в Иберии, и дела там идут тяжело, воюет в Македонии, а там тоже сила немалая. Флот его разбросан, нужно подвозить подкрепления, охранять берега, да и с нами у них хлопоты, хе-хе! Дураки эти ваши суффеты! Сейчас самое время стряхнуть с себя «опеку» Рима.

– А что бы ты сделал, Тридон, будь у тебя власть?

– Что? Простой вопрос. Первым делом – завладеть морем. Велика ли разница между военной галерой и торговой? Ну, пентеры купцы не используют, но триремы, биремы… И то добро. Собрать, вооружить – вот тебе и флот. Потом войско. Не этих ваших наемников. Наемник на то и наемник, чтобы проигрывать! Сицилия, Сардиния, Иберия, все побережье Африки было когда-то вашим, а теперь что? Смех, да и только! Нужно собрать войско из одних карфагенян.

– Из наших людей? – Кадмос вспомнил собственные чувства при виде воинов. – Не по адресу! Пуниец не станет солдатом. Это нам чуждо.

– Так ты думаешь? – опытный головорез испытующе взглянул на молодого человека и слегка усмехнулся. – А я думаю иначе. Вот, на море вы всегда среди первых. А для этого ведь нужны отвага и дисциплина. А? И выносливость. А на суше… хм, когда вы строили свое государство, вы были воинами. Потом пришли эти ваши богатства, торговля, ну и вот, видишь?

– Торговля? Но ведь это основа нашего существования.

– Вот именно. Она заслоняет все: и честность, и веру в богов, и любовь к своему городу. Мне-то до этого дела нет. Я даже рад. Карфагенские галеры – что жирная саранча: только собирай, вари в меду да глотай. Но что правда, то правда. Лишь по тебе да по таким, как ты, видно, что из вас еще может что-то получиться. Нужно лишь испытание.

– Испытание? – нахмурился Кадмос. – Старики рассказывают, что было уже испытание. При Ганнибале. И что? Наемники дрогнули при Заме, а город поспешил заключить мир, хоть и позорный, лишь бы мир.

Тридон серьезно кивнул.

– Бывает такое и с первейшими. Афины тоже покорились Филиппу Македонскому. Но что до вас, то я считаю, что вы еще не прошли великого испытания. Ну, потеряли вы провинции, но остались торговля и доходы. Пусть судьба ударит вас по кошельку, вот тогда и посмотрим.

– По кошельку? Так это же коснется лишь горстки богачей. Что они…

– Но они правят! – ядовито рассмеялся пират. – Вас охватила ярость при виде нумидийской галеры, и вы сражались как безумные. А что, если бы римляне встали под вашими стенами?

– Да хранят нас боги от таких испытаний! – мрачно пробормотал Кадмос, а Тридон рассмеялся.

– Верно. Ну, а теперь мы заставим римлян немного испытать их хваленое мужество. Как думаешь? Где нападем?

– Ну, наверное, где-нибудь подальше от портов. Раз ты говоришь, что военных кораблей здесь мало…

– Неверно. Там, где далеко от порта, от любой защиты, люди и сами себя остерегают. К тому же живут они вдали от берега, и поселения там убогие. Ну, я не говорю, что надо их совсем уж оставлять в покое. Высадимся то тут, то там, побегаем по побережью, хе-хе! Хоть жемчуга поищем.

– Жемчуга? На суше?

– Хе-хе, а где же еще? Красивых жемчужин. А такие на Сицилии бывают, бывают! Да и пора уже развлечься, а то живем, как римские весталки, столько времени. Но добычи здесь не найти. Мы двинемся туда, где нас никто не ждет. На восточное побережье, как можно ближе к Сиракузам.

– Но там же флот!

– А да, да. Но в Сиракузах. Уж я-то знаю такие бухточки, где прекраснейшие виллы-инсулы богачей стоят у самого моря, уверенные в римской мощи и защите. Хе-хе, вот туда мы и нанесем визит! Главное – не поджигать, и пока весть дойдет до Сиракуз, мы уже будем далеко.

Он взглянул на молодого товарища и толкнул его локтем.

– Эй, Кадмос, а какие в таких инсулах бывают девки! Боги! Аж не верится, что это такой же человек, как мы, что он должен есть, спать. Кажется – богиньки, созданные лишь для любви. Ну, постарайся добыть что-нибудь эдакое.

– Не хочу! – покраснел Кадмос. – Позабавиться с пленницей – конечно. Положено, да и нужно. Но никаких там воздыханий. У меня есть своя девушка в Карт Хадаште. Лучше не найду.

– Молодые всегда глупы, – пират недовольно пожал плечами.

Первая попытка, однако, не удалась. Бухта к югу от Сиракуз была и впрямь укромной, хорошо защищенной, на холмах виднелось несколько белых, зажиточных поселений, а в парке высились высокие стены какой-то инсулы. Они входили уже в сумерках, гребя медленно, почти бесшумно. Разве что плеск капель, срывавшихся с ровно поднимаемых весел, мог насторожить тех, кто был на берегу. Но порой большая рыба производит больше шума, чем они.

15

– Знаешь, Преция, отъезд уже решен. Завтра на рассвете. Мы должны подняться на борт еще сегодня вечером. Ах, какой у тебя красивый браслет! Покажи, сирийский или вавилонский? Как он идеально подходит к твоей столе. Не бойся! Гай уверял меня, что войны не будет. Карфаген не осмелится защищаться, да и не сможет. Он ведь отдал весь флот, все машины, все оружие.

– Но, Плотина…

– Ты не рада? А я уже сыта по горло этими Сиракузами и ожиданием! Хотя Гай смеется и говорит, что на войне постоянно чего-то ждешь, чтобы потом нестись сломя голову. Вино здесь хорошее, но рыбу готовить они не умеют. А эти здешние дамы с их модой, словно из времен Нумы Помпилия, с их чопорностью… Ох, надоели они мне! Но теперь мы уж точно отплываем. Флот выступает, но идет не прямо на Карфаген, а сперва на юг. У них там какие-то дела. А мы выйдем завтра утром и встретимся с ними у самого города.

– А я все-таки немного боюсь.

– Чего? Ах, Преция, мы ведь плывем на военной триреме, и столько солдат будет на борту. К тому же у Карфагена не осталось ни одной галеры.

– Я боюсь моря.

– Мы принесем дары Нептуну перед отплытием, чтобы он нас не слишком качал. Впрочем, это недалеко. Через два дня будем на месте.

– А Антония наконец решилась?

– Да, конечно. Она просто любит вечно устраивать суматоху, чтобы привлекать к себе внимание. Плывут Ливия, Антония, Децимия, Клавдия, Горация, Тарентия, Ливилла, Юлия Лингина, Юлия Цепиона, ты и я. Ах, Преция, какая волнующая поездка нас ждет! Я, наверное, сегодня не усну!

– Завтра ты будешь бледной, а Марк Перперна так восхищается твоим румянцем.

Плотина пожала плечами.

– Мальчишка! Он мне безразличен! С нами едет Фульвий Флакк.

– О? Он ведь должен был командовать флотом?

– Он примет командование под Карфагеном. А сейчас плывет с нами. Ох, Преция, какой это великолепный мужчина!

– Доспехи ему очень к лицу, – поддакнула младшая из подруг, мысленно добавив: «Потому что не видно ни живота, ни лысины!» Вслух же сказала: – Но ты права, уснуть этой ночью будет трудно.

Пират Тридон тоже не спал, но не от радостного возбуждения, а от гнева. Впервые ему не удалось нападение на намеченное селение. Сам Аид, должно быть, выплюнул из тьмы ту центурию, которой вздумалось заночевать именно там! В такой укромной, тихой бухте! Застигнутые врасплох, римляне тотчас же схватились за оружие и сомкнули ряды. О бое не могло быть и речи; пираты едва успели уйти на свою галеру, да и то со значительными потерями. Хуже всего был бунт гребцов, которые, услышав бой на берегу и хриплые звуки буцин, сзывавших солдат в строй, бросились на оставленных на корабле надсмотрщиков. Нескольким как-то удалось освободиться от оков…

Когда Тридон с товарищами отступил на галеру, он застал на палубах и в трюме ожесточенную, смертельную схватку. Что и говорить, застигнутые врасплох, разъяренные после поражения на берегу, пираты набросились на бунтовщиков, но опомнились слишком поздно, когда в живых осталось всего несколько гребцов.

Тем временем солдаты на берегу построились и начали наступать. Не оставалось ничего иного, как самим пиратам сесть за весла и поскорее уходить от опасного берега.

Но Тридон хорошо знал своих людей и понимал, что в такой ситуации они долго не выдержат; бунт против него, незадачливого «вождя», мог вспыхнуть в любую минуту. Еще до восхода солнца пираты начали браниться, роптать и гребли все неохотнее.

Побережье Сицилии уже скрылось за горизонтом, легкая дымка укрывала беглецов, и Тридон, пользуясь погодой и морем, гладким, как зеркало, спустился в трюм вместе с товарищами, чтобы посовещаться, что делать и где взять новых гребцов. Надсмотрщика Порнака за то, что он допустил освобождение нескольких человек и не подавил бунт в зародыше, немедленно приговорили к смерти и выбросили за борт, а Тридон поклялся богами преисподней и моря, что захватит первый же встреченный корабль, будь то хоть пентера с полным экипажем.

Удача сопутствовала пиратам, о чем они еще не знали, ибо гонец с вестью о ночном нападении добрался до Сиракуз через два часа после отплытия галеры адмирала Фульвия Флакка. В порту еще оставалось несколько легких, быстроходных судов, но комендант местного отряда пренебрег этим происшествием и не послал никого, чтобы догнать и предупредить большую трирему. Впрочем, чего было опасаться? Огромному военному кораблю не пристало бояться какой-то «мыши».

Он лишь не знал, что Флакк еще вечером велел убрать с триремы боевые мостки и катапульты, чтобы у путешествующих дам было больше места. Ведь галера шла не на настоящую войну. У Карфагена уже не было флота, и вся эта демонстрация силы имела целью скорее устрашить карфагенян.

Туман рассеялся довольно внезапно, через два часа после восхода солнца, и обе галеры увидели друг друга одновременно. Серый корабль пиратов, издали казавшийся лишь утлой лодчонкой, медленно плыл на восток и был еще далеко от триремы.

– Рыбаки, наверное, – сказал командир триремы, Опий Сабин. – Торговые суда обычно идут южнее.

– Или через Мессину.

– Да, это рыбаки.

– Какая жалость! – прекрасная Плотина капризно надула губки. – Я уж было подумала, что нас ждет какое-то приключение. Что это, может быть, враг.

– Но у Карфагена нет флота.

– Ну, тогда хотя бы пираты.

Офицеры, окружавшие группу дам, рассмеялись.

– Пираты? Ах, да они улепетывают со всех ног, едва завидев издали военный корабль. Знают, чем для них закончилась бы такая встреча.

– Он меняет курс! Идет быстрее и явно нам навстречу! – крикнул молодой Марк Перперна, с любопытством наблюдавший за движениями другого судна.

Опий Сабин, опытный моряк, через мгновение согласился с ним. В его голосе, когда он обратился к Флакку, было что-то такое, что старый адмирал тотчас же оставил женщин и живо подошел к борту.

– Взгляни, достопочтенный Фульвий. Какой-то странный корабль. И как-то странно он движется.

Они с минуту молча наблюдали. Серое судно приближалось, теперь уже отчетливо видное в ярком свете, и тут все заметили что-то неладное в его движениях. Ну да. Весла работали неровно, вся галера шла каким-то шатким зигзагом.

– Больные, раненые, помощь нужна, что ли? – пробормотал Опий, но Флакк покачал головой.

– Да поглотят меня все боги Аида, если это не пиратская «мышь»!

– Похоже на то! Но чего они хотят? Атаковать трирему?

– Они идут прямо на нас!

– С ума сошли! Ну, но нужно быть осторожным. Центурион, пусть солдаты строятся в боевой порядок на переднем и заднем мостиках.

Едва хрипло проревела буцина, как дисциплинированные солдаты уже высыпали из-под палуб и слаженно строились в указанных местах. Опий Сабин с тревогой указал на пустые места, где должны были стоять боевые машины и мостки.

– Не понадобятся, – уверенно заверил его Флакк. – Те не посмеют атаковать. Они не безумцы.

С беззаботной улыбкой он обратился к женщинам:

– Ну, прекрасные дамы, вы хотели приключений, и, кажется, сейчас будет первое. Потому что это, похоже, все-таки пираты.

– Ах! Я боюсь!

– Как это хорошо!

– Юнона, храни нас!

– Нет, это шутки! Достопочтенный Флакк хочет нас напугать!

– Нет, Плотина! Но, разумеется, нет никаких оснований для опасений. Если это действительно пираты и если они осмелятся напасть, это будет лишь доказательством того, что они либо сошли с ума, либо пьяны. Забава с ними будет короткой!

– Может, все же будет лучше, если благородные дамы укроются под палубой, – посоветовал Опий, но вызвал лишь визг и протесты.

– Нет, нет! Я хочу все видеть!

– И я! И я! Не сдвинусь с палубы!

– Ах, как это волнующе! Кто начнет первым?

– Достопочтенный Флакк, наши лучники сейчас начнут стрелять?

– Боги, у меня колени дрожат, как в амфитеатре перед боем двух гладиаторов!

– Ставлю талант против сестерция за трирему! – весело бросил молодой знаменосец Спурий Юкунд.

Ему ответил общий взрыв смеха.

– Нет, Спурий, никто не захочет потерять ни сестерция! Ни даже асса!

– Смотрите, смотрите, что те вытворяют!

Серая галера, быстро приближавшаяся сбоку, внезапно изменила курс и, слегка отвернув, начала огибать трирему с кормы, словно там, на палубе, внимательно разглядывали военный корабль.

– Что это за корыто из портовых помоек? – рычал пират на товарищей. – Ни мостков, ни машин!

– А галера-то добротная. Смотри, какая обшивка, какие весла и навесы над палубами.

– Наверное, военная.

– Ты что, ослеп? Солдатни на палубах – как вшей на фракийском тулупе, а он сомневается!

– Военная, но безоружная? Да поразит меня проказа, если я что-нибудь понимаю!

– Тридон, а может, это ловушка? Может, какая-то хитрость?

– Не думаю. Это скорее боги, милостивые к нам, подсовывают лакомый кусок. Сифакс, ты мастер по катапультам! Иди с людьми на нос и пали из обеих машин что есть мочи! Ты, Аминтос, следи за движениями этой посудины! Всегда держись сзади, за ее кормой, и не приближайся! У нас есть катапульты, а у них – луки! Могут себе стрелять по рыбам!

Он наклонился над центральной, некрытой частью галеры и крикнул:

– Братья, еще немного терпения! Зайдем этому зубастому волку с хвоста и будем так держаться! Как нашпигуем его снарядами, он быстро взвоет!

Первая стрела, выпущенная из катапульты, – снаряд величиной с копье – неожиданно просвистела и угодила в отряд солдат, стоявших на носу галеры. Она пронзила плечо одному воину и застряла в боку другого. Раненый, старый ветеран многих войн, не смог сдержать боли и со стоном рухнул. Ему ответил хоровой визг ужаса из толпы женщин. Но уже летел второй снаряд, который с треском отколол щепу от мачты, а третий свалил десятника.

Старый вождь Фульвий Флакк мгновенно осознал весь ужас положения.

– Да у них же катапульты! – бросил он Опию Сабину. – Они нас тут перестреляют, как уток!

Словно в подтверждение этих слов, снаряд снова прожужжал в воздухе, и ему ответили стон и предсмертный хрип в группе солдат, а также почти истерический крик женщин.

– Женщин – под палубу! Живо! Солдаты, за борта! Нам остается одно – атака! Разворачивай, Опий, на месте разворачивай, и в атаку!

Опий Сабин не успел исполнить приказ – он рухнул с огромной стрелой, торчащей в горле. Флакк перешагнул через его ноги, еще бившиеся о доски палубы, и сам, спокойно и решительно, принял командование.

Трирема, табаня левыми веслами и усиленно гребя правыми, начала разворачиваться на месте, взбивая вокруг пену на вздыбившихся волнах. Но легкая пиратская галера, словно пес за вепрем, неотступно кружила за ней, держась у самой кормы. Снаряды из катапульт продолжали со свистом рассекать воздух. Один пролетел над палубой, оставляя в воздухе дымный след, и с шипением канул в волнах, другой вонзился в рею, на которой был свернут ненужный в безветренный день парус. Тотчас оттуда повалил дым, а мгновение спустя вырвалось и быстро разрослось пламя.

– Фаларики! Стрелы с комьями горящей смолы! – вскрикнул Спурий Юкунд. – Они нас сожгут!

Трибун Гай Семпроний, сзывая солдат, бросился к огню, но уже второй снаряд ударил в борт, третий – в палубу, четвертый угодил в самую середину корабля, вызвав там суматоху. Во всех этих местах взметнулось пламя, быстро разрастаясь, а когда солдаты кинулись его тушить, их принялись косить новые, меткие, летящие все гуще снаряды.

Гай подбежал к адмиралу. Лицо его было закопчено, туника разорвана.

– Вождь! – кричал он, пытаясь перекрыть шум солдат, борющихся с огнем, вопли надсмотрщиков, подгоняющих внизу гребцов, плеск и треск весел. – Вождь! До рукопашной не дойдет! Они сожгут нас, перебьют людей, но в бой не вступят!

– Я вижу! – Флакк из-под нахмуренных бровей бросил короткий взгляд на пустые места, где стояли снятые машины. – Один меткий камень из кормовой катапульты закончил бы этот бой! А так… Придется гибнуть! Эти пираты, должно быть, на жалованье у Карфагена! Ведь не добычи они у нас ищут!

– Вождь! А женщины? Помни о женщинах, которые нам доверились!

Флакк оглянулся. По его приказу женщины сбежали под палубу, спасаясь от снарядов, но, видимо, не все смогли побороть любопытство, ибо на корме, в самом опасном месте, стояла какая-то белая фигура. Адмирал узнал Плотину, которая так жаждала приключений.

Он порывисто обратился к ней:

– Что ты выбираешь, Плотина? Смерть или пиратский плен? Вас, конечно, освободят, взяв огромный выкуп!

Та повернула к нему спокойное, хоть и бледное лицо.

– Смерть – приключение короткое и скверное. Может, я бы и выбрала его, но стрелы все падают где-то вдалеке. А мои спутницы там, внизу, только скулят от страха и кричат: «Жить!», так что надо жить, вождь.

– Хорошо! Мы уверяли вас в безопасности, и теперь мы должны подчиниться вашей воле. Даже если речь идет о нашей чести! Гай, отдай приказ: «Весла вверх!» Подай пиратам знак, что мы хотим сдаться. Пусть назовут свои условия.

Условия, поставленные Тридоном, сводились к одному требованию: сдаться, бросить оружие, а дальше будет так, как он решит. На борту женщины? Из знатных домов? Что ж, о выкупе можно будет поговорить, но позже.

Быстро и умело пираты завладели триремой. Женщин, весь штаб адмирала и всех офицеров они перевели на свою галеру, заперев под палубой; из солдат выбрали самых сильных и загнали на весла; перенесли всю добычу, особенно оружие. Они освободили гребцов, прикованных к веслам на триреме, оставив там остальных солдат, но переломали все весла и срубили мачту.

– Как доберетесь до берега – ваше дело! Мы даруем вам жизнь, ибо такова наша милость и доброе расположение духа! За это благодарите тех дам, потому что такой удачи мы не ждали на военной галере! – смеялся Тридон. – Нам весело, а сегодня ночью будет еще веселее, так что и вы получите какую-никакую утеху!

– А вы, – обратился он к освобожденным от весел рабам – страшным, исхудавшим, почти нагим, покрытым ранами от кнутов, качающимся на ногах, которые почти отказали им от вечного сидения на скамьях, – выберите себе тех, кто досаждал вам больше всего! Можете делать с ними что хотите!

16

Туман, поднявшийся утром, сразу после полудня опустился снова; ветра по-прежнему не было, но волна росла. Тяжелая, серая, маслянистая зыбь неприятно швыряла галеру.

– Где-то стороной прошла буря, – сказал Тридон. Он тяжело дышал. Пот стекал у него со лба, увлажняя черную бороду.

– Но никогда нет уверенности, что не дунет шире. Надо остерегаться!

– Я остерегаюсь, – пробормотал рулевой Аминтос. – Но что это поможет? Если обрушится буря, нужны отборные гребцы. Умелые и послушные. А эти пленные римляне ни на что не годятся. Будто впервые видят весла.

– Сифакс, Идибаал, слышите? У нас нет времени на долгие поучения! Кнут их научит! Спускайтесь вниз и учите! Ревностно учите!

– Не поможет! – упрямился Аминтос. – Это, верно, какой-то бог на нас гневается. Ни вчера на берегу не вышло, ни сегодня.

– Лжешь! Захватить такую трирему, с таким грузом – это милость богов, а не гнев!

– Что с того груза, если мы вместе с ним пойдем на дно?

– Что ты скулишь? Бури на море не видал, что ли?

– Бури-то я знаю! Но ты всегда перед плаванием приносил жертвы богам моря и ветров, а теперь – нет.

– А что мне было принести? Нумидийский шлем, щит?

– Известно что – нечто ценное. А теперь с нами плохо. Гляди! Ты великий моряк, а не скажешь, где запад. В какую сторону плыть?

Тридон огляделся. Туман сгущался и серой пеленой окутывал галеру. Лишь над головой серость переходила в жемчужный оттенок, но в какой стороне находится солнце, определить было невозможно.

– Ты прав. Да ведь даже в Тартаре, о котором бают греки, и то светлее. В какую сторону плыть? Один Алатес знает!

– Не поминай его, он злобен!

– Э, на море он ничего не значит.

– Ничего? Как бы тебе не пожалеть! Так тебя одурманит, что и не заметишь, как из этого тумана выплывешь прямо на Сиракузы!

Сифакс серьезно вмешался:

– В тумане всякое бывает. Не шути, Тридон. Раз, когда я еще плавал с критянином Анаксилаем, попали мы у Родоса в такой же туман, как сегодня. И что? Гляжу, а на борт садится гарпия. Мокрая от тумана, что утопленница, крыльями отряхивается…

– Ты видел?

– Конечно! Если лгу, пусть мне вовек больше девки не видать!

Тридон пробормотал какое-то заклинание, подошел к корме и долго смотрел на море, но даже его зоркие глаза ничего не могли разглядеть.

– Тьфу! – гневно выругался он. – Столько вы наговорили, что мне теперь кажется, будто мы начинаем кружить! Аминтос, правь внимательнее!

– Да как мне плыть?

– Ну, прямо, как мы решили, когда еще солнце было видно.

– Хорошо тебе говорить – прямо! Когда я чувствую, что нас сносит! Будто что-то за руль тянет, когда мы влево свернули!

– Влево? – возмутился Сифакс. – Сдурел! Мы же ясно свернули вправо!

– Кадмос, как там? – внезапно обратился Тридон к молодому моряку, но тот лишь пожал плечами.

– То так кажется, то этак. В тумане не разберешь.

– И это все, что ты знаешь? А вы, рыбаки, что делаете, когда вас такой туман застанет?

– Нужно принести жертву Мелькарту, известно что.

– Какую жертву?

– Что-нибудь самое лучшее. Может, самую большую рыбу из улова.

Тридон еще раз огляделся, поднял голову, но и там нежные краски уже исчезли, уступив место давящей серости. Лишь зной перестал донимать, зато набежавшая волна холода пробирала до дрожи.

Пират бранился, все больше беспокоясь. Внезапно, совершенно неожиданно, он хрипло рассмеялся.

– Так? Туман, демоны, гарпии? Посмотрим! Для Тридона этого еще мало! Принести жертву? Верно! Но рыбешки у нас нет! Значит, пожертвуем кое-чем другим! Вся преисподняя возрадуется! Сифакс, тащи сюда тех девок, которых мы утром взяли!

– Девок? Так они же не поделены!

– Вот это-то и хорошо! Тащи их всех сюда! У кого нет слуги, может прийти!

Через мгновение одиннадцать римских дам, грубо выволоченных из-под палубы, где они сидели со времен утренней битвы, предстали перед пиратом. Тридон, опершись о борт, хмуро их разглядывал; рядом стояли Кадмос, Сифакс, Идибаал, безучастно правивший рулем Аминтос, а вокруг – толпа пиратов, с любопытством и жадностью оценивающих пленниц. Они говорили на дюжине языков, то гоготали, то сыпали проклятиями.

Плотина, всеми силами воли подавляя страх, старалась сохранить лицо. Она резко обратилась к Тридону:

– Вождь, вели дать нам пить! Лучше всего – вина с водой! Это возмутительно – держать нас так долго взаперти! Там духота, жара и смрад!

Тридон мрачно смотрел на женщин, не двигаясь, словно не понимал по-латыни. Плотина огляделась и, помедлив, повторила те же слова по-гречески. Но и на этот раз предводитель пиратов молчал.

Наконец он заговорил, обращаясь к своим товарищам. Небрежным жестом он указал на пленниц.

– Слушайте меня, повелители морей! Видите, что творится? Эй, Аминтос! Как там руль?

– Все то же! Толкает то влево, то вправо! Руль то дергается, то наливается тяжестью, будто слона на нем тащишь!

– Слышите? Море против нас! Кто-то из богов разгневан. Чтобы его умилостивить, нужна жертва. Так или нет?

– Ну, конечно!

– Так всегда делают!

– Только какая? Что тут найдешь?

– Какая? – Тридон властным жестом пресек шум. – Известно какая. Нужно швырнуть в воду самое ценное. А у нас из добычи – только они! – он небрежно указал на пленниц.

– Хочешь бросить девок в воду? – беспокойно зашевелился Сифакс. – Прямо сейчас? Нельзя отложить до утра? А сейчас поделить их по жребию и…

– Нет! – резко оборвал его Тридон. – К утру можешь уже оказаться в Аиде, если не умилостивишь богов! Мы не всех пожертвуем, только одну. Хватит! И именно сейчас, пока они не поделены. Никому не будет обидно!

– Верно говорит! – крикнул кто-то из толпы, и тут же несколько голосов повторили:

– Верно! Так надо! С богами живи в мире, раз с людьми воюешь!

– По обычаю!

– Только которую?

– Слушать! – рявкнул Тридон. – Я сказал, что должно быть самое ценное, а значит – самая красивая из них!

– У-у, жалко!

– Дурак, закрой пасть! Для богов жалеешь?

– Да и чего жалеть? Таких баб полно в любом лупанарии!

– Тихо! Тридон хочет говорить! Тихо!

Теперь Тридон обратился к пленницам. Он заговорил на довольно сносной латыни:

– Эй, вы! По-гречески понимаете? Поняли?

Ответила Плотина, со страхом, с сомнением, словно боясь понять.

– Я… немного понимаю. Но…

– Так? Тогда повторю вам на вашем. Боги к нам немилостивы, поэтому мы принесем им жертву. А поскольку мы захватили только вас, то одну из вас! Жертва должна быть великой цены, поэтому… на жертву мы предназначили самую красивую.

– Только не одну из нас! – вдруг вскрикнула Децимия. – Ценная жертва? Вы же взяли в плен самого Флакка! О, за него Рим заплатил бы много!

Пират холодно, презрительно посмотрел на кричавшую и медленно, угрожающе повторил:

– Ну, вызывайтесь! Которая из вас самая красивая?

– Жаль времени! Мы решим! – вставил Сифакс, понимавший по-латыни.

– Погоди! Переводи остальным. Повеселимся. Смотри на этих потаскух и слушай!

Группа женщин медленно пятилась, толпясь, толкаясь, одна пряталась за другую. Через мгновение между ними начались ожесточенные споры, сперва тихие, потом переходящие в перебранку и крики.

– Ты же всегда так хвалилась!

– Не толкайся! Вечно ты меня подкалывала, а теперь выпихиваешь!

– Я? Чего вы от меня хотите? Я прекрасно знаю, как вы судачили обо мне за спиной!

– Горация, я знаю тебя по термам! О, ты красива!

– Нет, нет! Я уже стара! Юлии семнадцать лет!

– Ты сама говорила, что у меня кривые ноги!

Сифакс, гогоча, принялся переводить выкрики женщин тем, кто не знал латыни, и вся толпа зашлась хохотом. Наконец Тридон прервал их:

– Довольно! Мы знаем, что о вас думать! А каковы вы, сейчас увидим! Эй, Телеф! Давай ту, первую с краю! Сорвать с нее все!

Юлия Децимия вскрикнула – коротко, с болью – и попыталась спрятать лицо в ладонях. Но это мешало Тридону.

– Не так! Выкрути ей руки назад и свяжи! Так! Ну что, друзья? Хороша? Может, эту за борт?

Но Кадмос возразил. Так нельзя. Они решили принести в жертву богам самую красивую. Эта хороша, но другая может быть еще краше. Боги могут счесть такую поспешность за неуважение и разгневаться еще больше.

Большинство пиратов согласилось с ним, и тотчас же вызвалось множество охотников помочь Телефу. После короткой возни, криков и сдавленных мольб все пленницы оказались обнажены и связаны.

Тридон медленно прошел перед группой, кивком указал на Прецию, Юлию и Клавдию и велел отвести их в сторону. Он обратился к банде:

– Ну, братья! Из этих выбирайте! Эти самые красивые!

– Нет! – вырвался чей-то дерзкий голос. – Это только у тебя такой вкус! Тебе лишь бы высокие да тонкие в талии! А я считаю, что вон та, маленькая, самая аппетитная, и богам она понравится!

– Пошел прочь, пес! Только эта, пухленькая! Люблю таких!

– А я вам говорю – эта! Точно такая же у меня была в Александрии, в лупанарии! Три мины серебром взяла, а стоила десяти!

Спор становился все более ожесточенным и горячим. Женщины, ожидавшие выбора и приговора, перепуганные, дрожащие, принялись стонать, истерически кричать и молить:

– Ох, скорее! Будьте людьми! Не мучайте нас так!

Внезапно Преция, пустая, легкомысленная Преция, рванулась, вырвалась у державшего ее Идибаала и подбежала к Тридону. Она кричала по-гречески, срывающимся голосом:

– Довольно! Я достаточно красива! Вы оскорбляете богов дальнейшими сомнениями! Я! Только я! Делайте со мной что хотите! Только скорее! А те… те пусть живут!

Тридон взглянул, сперва удивленно, но тут же все понял. Он раздумывал недолго:

– Хорошо! Ты сама этого хочешь. Богам это нравится. Но подумай еще. Твои подруги будут… хе-хе, составлять нам компанию, потом мы продадим их в Карфаген, откуда они за выкуп вернутся домой. А то, что поглотит море, – это уже навечно!

– Я знаю! – женщина смело смотрела ему в глаза. Связанная, нагая, с размазанной по лицу косметикой, она, однако, в этот миг держалась с достоинством, внушавшим уважение. – Я выбрала море!

– Вождь! – огромный Оманос, с выжженным на лбу клеймом раба-бунтовщика, ненавидевший все римское, протолкался вперед. – Раз она такая, отдай ее мне! Ты сам говорил, что мне положена награда! Я прошу эту!

– Нет! – коротко отрезал Тридон. – Получишь другую, а эта отправится в Аид, раз сама выбрала! Слушай меня, Посейдон, Мелькарт или как там тебя звать! Вот, мы жертвуем тебе достойнейшую! Прими жертву и дай нам за это плыть счастливо, согласно нашим планам!

– И не обдели нас добычей! – добавил Сифакс, но Тридон гневно оборвал его:

– Нет! Это уже зависит только от нас! Ну, бери эту девку за ноги! Так, вверх, и за борт! Прими, Мелькарт!

Сам он схватил женщину за волосы, без усилий вскинул ее, и вместе с Сифаксом они швырнули ее за борт. Толпа пиратов ринулась в ту сторону, внимательно наблюдая. Светлое тело тотчас же исчезло. Темная, непрозрачная вода сомкнулась почти без всплеска.