Текст книги "Зеркало, зеркало"
Автор книги: Бетси Фюрстенберг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)
– Не хочу торопить вас с ответом, – сказала Бет, открыв дверь, – но если вы согласитесь выступить сегодня вечером, буду очень, очень рада.
Жози зажмурилась, выйдя на яркий солнечный свет, и поспешила в отель. Там она вымыла голову, открыла гардероб и, перебрав туалеты, остановилась на широкой длинной юбке и шелковой блузке в крестьянском стиле. Надев золотые серьги в виде колец, Жози придирчиво оглядела себя в зеркале и почувствовала радостное возбуждение.
О клубе «Ше Ля Луна», эксклюзивном заведении для избранного круга, казалось, не слышала даже пресса. На первое выступление Жози собралась публика из окрестных домов, в основном художники и рабочие. Ближайшие к сцене столики заняли молодые элегантные дамы. В антракте Жози предложили выпить, но она решительно отказалась. К началу второго отделения в темном зале собрались довольно странные люди.
Жози никогда еще не видела таких женщин – соблазнительных, прекрасно сознающих свои чары и при этом откровенно стремящихся к обществу дам. Какая-то особая аура отличала их от прочей публики. На многих были прекрасно сшитые костюмы, но что-то неуловимое выдавало в них бисексуалов, мечтающих воплотить в жизнь свои потаенные мечты. В одной из посетительниц Жози узнала известную американскую актрису. Некоторые пришли с мужчинами, и тех, похоже, атмосфера клуба интриговала и возбуждала. Публика же победнее и более обычного вида держалась достойно и не выражала ни малейшего удивления. Жози вскоре поняла, что именно эти люди примут ее очень тепло. Здесь она чувствовала себя вполне непринужденно, поэтому пела с большой экспрессией.
Глава 28
Со временем посетителей в клубе «Ше Ля Луна» становилось все больше, а контингент их все разнообразнее. Однако Жози довольно скоро начала узнавать завсегдатаев. Одни из них приходили раз или два в неделю послушать ее или встретиться с друзьями, другие появлялись лишь раз в месяц. Но лучше всего Жози запомнила тех, кто появлялся в клубе почти каждый вечер, слушал одно отделение, выпивал коктейль и отправлялся домой.
Иногда в перерывах между выступлениями Жози, приняв приглашение кого-нибудь из завсегдатаев, присоединялась к нему за столиком. Скоро она подружилась с несколькими молодыми мужчинами. Каждый вечер около половины двенадцатого они заходили в клуб по дороге домой из больницы, где работали. Познакомилась она также с молодыми певцами и певицами, узнавшими о Жози по слухам, быстро распространяющимся в музыкальном мире Парижа. К своему удивлению, Жози почувствовала расположение к постоянным посетительницам, которых про себя называла «женщинами Бет», даже к тем, кто пытался замаскировать свою принадлежность к женскому полу мужской одеждой и короткими стрижками. «Женщины Бет» отличались большой добротой и никого никогда не осуждали. Оценили они и то, что молодую певицу ничуть не смущает их сексуальная ориентация.
Теперь Жози с улыбкой вспоминала, что опасалась общества этих женщин и в каждом их комплименте видела скрытый намек.
Она заметила, что одна из «женщин Бет» всегда сидит за определенным столиком. Обычно молчаливая, незнакомка входила в зал после начала выступления, оставалась на час, а затем так же тихо удалялась, явно желая остаться незамеченной. Бет всякий раз минут двадцать сидела с гостьей, и женщины тихо беседовали. Иногда женщина приводила с собой подругу, и они разговаривали только друг с другом или с Бет Диаман. Лица их неизменно скрывал полумрак. Лишь однажды Жози увидела лицо незнакомки. В этот вечер гостья пришла чуть раньше, до того как Жози начала петь, стояла, прислонившись к Стене, и ждала, когда перед началом выступления убавят свет. Жози с любопытством наблюдала за ней из маленькой комнатки за сценой. Незнакомке было под шестьдесят, а может, и больше. Невысокая, худая, с самой заурядной внешностью, она держалась с огромным достоинством. Женщина кого-то мучительно напоминала Жози – не столько лицом, сколько осанкой, манерой держаться очень прямо.
Заинтригованная стремлением женщины сохранить инкогнито, Жози спросила о ней Бет. Однако та уклонилась от прямого ответа:
– Это моя старая добрая знакомая.
– По-моему, она избегает общества, – заметила Жози.
– Она стесняется, – пробормотала Бет и тут же ушла в другой конец зала.
Такая загадочность еще больше разожгла любопытство Жози. Одним холодным дождливым вечером, когда посетителей в клубе было мало, Жози подсела в перерыве к стойке бара и заказала себе безалкогольный коктейль.
– Спокойная выдалась ночь, Тереза, – сказала она барменше.
– Все из-за погоды. Скучно, правда?
– Очень. – Жози указала на занятые столики. – Однако завсегдатаи не пропускают ни одного вечера. Хоть дождь, хоть солнце, они всегда тут как тут, благослови их Бог.
Тереза улыбнулась:
– Да, точно, они нам очень преданы. Правда, большинство из них живут по соседству, так что им не сложно сюда добраться. – Барменша кивнула туда, где сидела таинственная незнакомка. – Взять хотя бы ее, к примеру.
– Застенчивую женщину?
– Хм, она никогда не была застенчивой. Эта дама приходит к нам уже года два. Обычно она растворялась в толпе, несколько раз даже подходила к стойке бара поболтать со мной. Только последние несколько недель она почему-то стала прятаться в темноте. – Тереза пожала плечами. – Как знать, может, к старости она становится эксцентричной.
– Кто она такая?
– Давнишняя приятельница Бет. Она была кутюрье, а сейчас почти отошла от дел. Говорят, очень богата. По утрам работает в своем маленьком магазинчике около плас дю Тертр. Когда-то она была знаменитой, но теперь, кажется, обслуживает лишь нескольких избранных клиентов. Кстати, у нее легкий акцент – по-моему, итальянский.
И тут Жози осенило. Ну конечно! Вздернутый подбородок, прямая осанка.
– Рената?
Тереза кивнула.
– Ты о ней слышала?
– Я встречалась с ней в Венеции несколько лет назад. Рената сшила для моей подруги восхитительное бальное платье. Интересно, почему она в Париже?
Барменша снова пожала плечами:
– Откуда мне знать? Задавать вопросы – не мое дело.
После выступления Жози поспешила в отель. Входя в свою комнату, она подумала о том, как поступила бы на ее месте Марианна. Ответ не вызывал сомнений. Она быстро достала записку с номером Франчески и позвонила. Услышав голос сестры, Франческа разволновалась:
– Жози! Мы так за тебя тревожились! Я оставляла сообщения в клинике, но боялась, что ты так никогда и не позвонишь!
Жози была обрадована и смущена. Да, следовало позвонить давным-давно. Но ничего, она искупит свою вину.
– Ты можешь прийти сегодня в клуб, где я пою? – спросила она и продиктовала Франческе адрес. – Приходи, пожалуйста, у меня есть для тебя сюрприз.
– Ни за что на свете не пропущу твое выступление, – ответила Франческа.
Жози опасалась, что Франческу шокирует «Ше Ля Луна» и его убогое окружение, но, отбросив все страхи, начала разучивать на гитаре новую песню. Девушка готовилась весь день и к вечеру уже испытывала радостное нетерпение. Предстоящая встреча с Франческой волновала Жози, но это ничуть не походило на ужасающее напряжение, когда-то лишившее ее голоса. Такое возбуждение поможет ей петь еще лучше. При мысли о свидании с Франческой она чувствовала счастье и гордость.
В ту ночь она пела с необычайной уверенностью, голос звучал чисто и ясно. Рената, как обычно, села за свой столик, скрытый от посторонних взглядов. Первое отделение еще не кончилось, когда появилась Франческа. В этом странном клубе ее появление произвело настоящую сенсацию. На Франческе были черная блестящая блузка и элегантные слаксы, золотистые волосы она собрала в пышный пучок. Когда она вошла, по залу пробежал восхищенный ропот. На щеке пламенел шрам – как символический иероглиф, как обращение, начертанное на древнем языке знаков. Посетители клуба понимали этот язык. Они видели травмированную, но не сломленную женщину, знающую, что отличается от всех, но не утратившую достоинства. Это самоощущение хорошо знали здешние завсегдатаи.
За ней следовал Джек Уэстман. Многолюдье несколько удивило его, но все видели, что он гордится Франческой. Сев за столик и посмотрев на Жози, они сразу поняли, что она растерялась. Ей не приходило в голову, что Джек тоже появится здесь.
Жози решила во всем признаться Франческе, однако присутствие Джека смутило ее. Нет, говорить с ними обоими она не в состоянии.
Жози пела, стараясь не встречаться с ними взглядом. Закончив, она быстро спустилась со сцены и подошла к столику сестры. Та привстала, чтобы поцеловать ее, и в этот момент Жози хрипло прошептала:
– Я звала тебя не из-за себя. Взгляни туда. – Она указала в сторону полускрытого перегородкой столика.
Франческа с любопытством обернулась, но ничего не увидев, озадаченно уставилась на Жози. Однако та уже перебирала струны гитары, желая сосредоточиться только на музыке.
Франческа вновь посмотрела на указанный сестрой столик и тут только заметила, что там кто-то тихо сидит за гобеленовой занавеской. В полумраке зала она едва разглядела женщину.
К Франческе подошла Бет Диаман.
– Простите за беспокойство, мадам, но с вами хочет поговорить моя старая знакомая. Она будет очень рада, если вы ненадолго пересядете за ее столик.
– С удовольствием. Вы проводите меня?
Франческа подошла вслед за хозяйкой к столику. Вдруг сердце ее неистово забилось.
– Рената! Неужели это вы?
Франческа бросилась к пожилой женщине. Та, ничуть не удивленная, невозмутимо смотрела на Франческу.
– Как я рада вас видеть! – воскликнула Франческа, садясь рядом с Ренатой и все еще не веря своим глазам. – Я всякий раз думаю о вас, когда вспоминаю бал в Венеции. Благодаря вам я была тогда счастлива.
Рената внимательно посмотрела на нее.
– А вы изменились, – тихо заметила она наконец. – Все так же прекрасны, но уже не маленькая хрупкая девочка, а настоящая женщина.
Не желая отпугнуть Ренату вопросами, Франческа заговорила о чем-то незначительном, но та остановила ее:
– Можете завтра утром прийти ко мне домой? Я хочу рассказать вам о матери.
Франческа потеряла дар речи. Неужели ее желание исполнится так легко и быстро? Благослови Господи Жози Лапуаре, подумала она с благодарностью.
Рената дала ей адрес и объяснила, как к ней добраться.
– Приходите часов в десять. В это время я обычно пью кофе. Составите мне компанию.
Стараясь не выдать волнения, Франческа пообещала прийти к десяти.
Портниха между тем продолжала:
– При жизни Карло я не могла рассказать вам о Сюзанне. Властный был человек, настоящий деспот, хотя о мертвых не принято говорить плохо. Кроме того, вы тогда были слишком молоды и наивны, чтобы понять Сюзанну. – Она сжала руку Франчески и улыбнулась. – Думаю, сейчас вы совсем другая. Пришло время поговорить.
Франческа попрощалась с Ренатой и вернулась к Джеку. Слушая песни, она украдкой оглядывалась. Странный клуб! За соседним столиком две женщины держались за руки. Смутившись, Франческа потупила глаза.
Джек, улыбнувшись, прошептал ей в самое ухо:
– Ну что, до тебя наконец дошло?
– Ты знал с самого начала!
Франческа пришла в полное смятение. Она вспомнила Лайфорд-Кэй, больницу и яростные обвинения, брошенные леди Джейн в тот день, когда старуха ворвалась в палату к Карло. Тогда все это показалось Франческе бредом, однако и Конверс Арчер рассказывал своему приятелю о роковой страсти Сюзанны к Сибилле Хиллфорд.
Неужели это возможно? Неужели ее мать была такой, как женщины за соседними столиками? Франческа отказывалась верить в это, ибо помнила мать – женственную, похожую на девочку. Она невольно снова взглянула на молодых дам, державших друг друга за руки, и с горечью призналась себе, что они тоже очень женственны. В них все дышало мягкостью и нежностью!
Вечером Франческа рассказала Джеку без утайки то, что знала о матери. Она уже поняла, что леди Джейн и Конверс Арчер правы. Сюзанна и Сибилла были не просто подругами, а любовницами.
– Не пойму, почему тебе так трудно это принять? – спросил Джек. – Подумай, всего лишь несколько лет назад общество подвергло бы остракизму и нас – ведь мы не состоим в браке. Да и твоя мать пришла бы в ужас, узнав, что мы любовники. А каково было Сюзанне с твоим отцом? Она же, наверное, изголодалась по обычной человеческой нежности!
Последняя фраза помогла Франческе понять, что Сюзанна просто откликнулась на любовь – так же, как когда-то она сама.
Но роман закончился смертью Сибиллы, и это вселяло страх в сердце Франчески.
1955
Вопреки желанию Сюзанны Сибилла решила остаться на балу-маскараде у Конверса Арчера, хотя большая часть гостей уже покинула «Гритти-Палас». Сюзанну смущало, что развязность Сибиллы бросается в глаза. Они шли по длинному коридору мимо комнат, залитых огнями и отделанных парчой и шелком. Сибилла покачивалась и то и дело нарочно падала на Сюзанну, впиваясь в ее губы. Сюзанна понимала, что та провоцирует ее, и едва сдерживала раздражение. Создавшаяся ситуация повергала обеих в отчаяние. Сюзанна боялась взглянуть на подругу, нутром чувствуя, как за ними наблюдают и сплетничают о них.
– Ради Бога, иди спокойно! – прошептала она Сибилле. Они спустились по широким каменным ступеням к каналу и сели в гондолу Нордонья.
Подняв глаза на церковь Санта-Мария делла Салуте, Сюзанна тихо прочла короткую молитву.
– Господи, помоги мне покончить с этим по-хорошему. – И, подумав, добавила: – И пусть это будет полный разрыв – навсегда.
Сибилла, откинувшись на бархатные подушки в маленькой каюте, схватила Сюзанну за руку и властно потянула ее к себе.
– Ты весь вечер была холодна со мной! – недовольно воскликнула она.
Порыв ветра принес с собой соленый запах Адриатики. Гондола, чуть покачиваясь, плавно разрезала воду. Сибилла коснулась губами волос Сюзанны, уха, потом взяла в рот мочку. Сюзанна не двигалась, и Сибилла поцеловала ее в губы. Но та отвернулась.
Сюзанна вдруг представила себе, какой пустой будет ее жизнь без Сибиллы. Целоваться с мужчиной – совсем другое дело. Губы Сибиллы – мягкие, как абрикосы, а поцелуи – сладкие как мед. Конечно, Карло – хороший любовник, умелый и нежный, но его пылкость не сравнима с девичьей нежностью. Страсть Сибиллы обжигает, но не ранит. А разве мужчина способен понять Сюзанну, раздраженную ограничениями, связывающими женщину по рукам и ногам?
Люди подозревали, что их отношения с Сибиллой ненормальны, всех шокировали эти женщины, бросающие вызов общественной морали. Однако союз, основанный на полной свободе, давал им счастье. Между тем эта страсть угрожала ее браку, более того, материнским правам. Сюзанна содрогнулась: как ни больно ей потерять Сибиллу, лишиться дочери во сто крат ужаснее!
Она вытерла губы и, стараясь собраться с мыслями, беспокойно поглядывала на гондольера, служившего у Карло. Лучше бы никто не слышал, что она скажет Сибилле.
Сюзанна понизила голос:
– Ты меня сегодня ужасно перепугала.
– Знаю. – В глазах Сибиллы сверкнул вызов.
– Все это зашло слишком далеко. Прошу тебя, Сибилла, пойми: мы погубим друг друга.
– Ну и что?
Сюзанна знала, что это бравада и подруга скоро изменит тон.
– Господи, Сибилла, там, на балконе, ты же чуть не убила меня! Подумай, что ты делаешь! Сначала едва не убила, а теперь провоцируешь. – Заговорив громче, она заметила, как напряглась спина Виери.
Сибилла молчала. В черной глади канала отражались редкие фонари.
– Признай, у наших отношений нет будущего. Конверс прав: если ты хочешь добиться успеха как художница, тебе следует полностью посвятить себя искусству. А я не могу бросить свою семью, надеюсь, ты меня поймешь.
Сибилла отвернулась к окну и несколько мгновений смотрела в черную зеркальную поверхность воды. Потом взглянула в глаза Сюзанне:
– А я-то считала тебя смелой.
– Я не самоубийца. Ты разрушаешь мою жизнь.
Внезапно Сибилла расплакалась, Сюзанна придвинулась к ней, положила руку на плечо; через мгновение они уже обнимались, а потом слились в поцелуе. Женщины даже не заметили, как остановилась гондола.
Придя в себя, Сюзанна отпрянула от Сибиллы и заметила, как отвернулся Виери. Увидев пристань с двумя каменными львами, Сибилла, несмотря на узкое платье, проворно выскочила из лодки и протянула руку подруге. Сюзанна отпустила Виери до вечера.
– Это наша последняя ночь, – дерзко сказала художница.
Взявшись за руки, они вошли в палаццо. Узнав, что все слуги отпущены до утра, Сибилла издала радостный вопль и бросилась вверх по лестнице, увлекая хозяйку за собой. Сюзанна заперлась в просторной ванной, но Сибилла забарабанила в дверь, требуя впустить ее, и та открыла. Художница, усмехаясь, стала наступать на нее, и Сюзанна попятилась к ванне. Она вдруг испугалась и ухватилась за край ванны, но, потеряв равновесие, упала в нее и сильно ударила голову. Сибилла прыгнула следом. Не успела Сюзанна подняться, как художница оседлала ее, целуя и скользя руками по всему телу. У Сюзанны кружилась голова, в затылке пульсировала боль. Наконец, собравшись с силами, она стряхнула с себя Сибиллу.
– Почему ты меня не предупредила? – Она потерла рукой ушибленный затылок.
– Больно? Тебе помочь? Дай-ка я посмотрю. – Раздвинув густые рыжие волосы, Сибилла увидела широкий лилово-красный рубец. – Синяк будет ужасный, – заметила она с сочувствием, сняла с пальца Сюзанны кольцо и надела его. – Подаришь на память?
– Нет, это кольцо Карло.
Художница нахмурилась.
Сюзанна все еще держалась за голову. Кожа у нее была светлее, чем у Сибиллы, а тело – полнее. Художница смотрела с тоской и желанием на пышную грудь с розовыми сосками и мускулистые руки наездницы. Это тело она считала достойным кисти художника – женственное и вместе с тем сильное. Ей хотелось запомнить его навсегда. Вдруг лицо Сибиллы просветлело.
– Я знаю, что улучшит твое самочувствие.
Она нашла среди туалетных принадлежностей маленькое круглое зеркальце и, нажав на потайную пружинку на перстне Карло, высыпала на стекло остатки кокаина. Потом кончиком византийского кинжала разделила порошок на две части и предложила половину Сюзанне. Та вдохнула, запрокинув голову, и попыталась встать.
– Боже, у меня все ноги в синяках! Должно быть, я их тоже ушибла. Не знаю, смогу ли я идти.
Она хотела подняться, но Сибилла, толкнув подругу в ванну, принялась исступленно ласкать ее.
– Они мои!
– Что твое?
– Твои груди. – Сибилла припала к груди Сюзанны и начала сосать, как младенец.
Сюзанна старалась оттолкнуть ее.
– Будет тебе, отпусти! Мне нужно посмотреть, сильно ли я ударилась.
Но Сибилла уже сидела на ней верхом. Сюзанна беспомощно взмахнула руками.
– Нет, Сибилла! Не здесь! Ты меня утопишь.
– Я хочу заняться с тобой любовью!
Завязалась борьба. Сюзанна погрузилась под воду, но ей удалось приподняться, и она стряхнула с себя Сибиллу.
– Ты чуть не убила меня своей дьявольской любовью! – закричала она.
Но художница вцепилась в нее, и Сюзанна опять погрузилась в воду, внезапно с ужасом поняв, к чему стремится ее подруга. Да, она хочет, чтобы их страсть оборвалась одновременно с жизнью. Сибилла не раз говорила о самоубийстве.
Страх придал Сюзанне сил, и она стала бить художницу по спине, вместе с тем сознавая, что преимущества ее невелики. Она быстро огляделась и, увидев кинжал, схватила его. У нее уже темнело в глазах, но, захлебываясь, Сюзанна успела вонзить нож в спину Сибиллы.
Хватка ослабла. Вода окрасилась кровью. Сюзанна жадно хватала ртом воздух. Через минуту она пришла в себя и уставилась на Сибиллу, не веря своим глазам. Лицо ее подруги погрузилось в воду, окрашенную кровью. Из спины торчал кинжал.
– О Господи, Сибилла, очнись, пожалуйста! – простонала Сюзанна. Но Сибилла не подавала признаков жизни. Взглянув в остекленевшие глаза, Сюзанна выпустила из рук голову. – Господи, что же я натворила!
Но может, она еще жива? Ведь все произошло две-три минуты назад, хотя они показались вечностью. Сюзанна не знала что. Она вытащила кинжал и прислонила Сибиллу к краю ванны. Ее голова свесилась набок. Сюзанна подхватила девушку под мышки и потащила из ванны. Прошло еще несколько минут. «Слишком долго», – в панике подумала она. Сюзанна разминала грудную клетку Сибиллы, отчаянно пытаясь вспомнить, как делается искусственное дыхание. Кожа под ее пальцами была холодная и до странности упругая, а губы – твердые, словно замерзшие.
– Очнись, Сибилла! Ты же никогда не хотела умереть одна! – Сюзанна встряхнула ее за плечи. – Очнись наконец! Ты не можешь так умереть!
Постепенно Сюзанна стала ощущать боль. Кокаин и страх на время притупили чувства, но сейчас она пришла в себя. Женщина с трудом поднялась с колен и только тогда увидела, что стоит над любовницей в луже крови. Все бесполезно: ни искусственное дыхание, ни сила любви не вернут Сибиллу к жизни! Она мертва.
Сюзанна покачнулась от боли, но все же устояла на ногах и даже ухитрилась смыть с себя кровь. Перешагнув через бездыханное тело, она, пошатываясь, прошла в спальню и кое-как оделась.
Выскользнув из палаццо через черный ход, Сюзанна побежала к дому Ренаты. Та много для нее сделала, и Сюзанна доверяла ей. Портниха знала все ее тайны и не раз помогала советами. Никому из своего круга Сюзанна не поведала бы о романе с Сибиллой. Но сказать Ренате – все равно что тетке или бабушке. Она беззаветно предана ей.
Сюзанна разбудила портниху и тут же рассказала ей обо всем. Ее била дрожь, спутанные волосы рассыпались по плечам, в глазах застыл ужас.
– Меня заберут в полицию, – простонала Сюзанна, бросаясь Ренате на шею.
– Карло уладит дело с полицией.
– Его нет в Венеции! – воскликнула Сюзанна. – Полиция…
– Здесь вас никто не найдет, – заверила ее Рената. – Вам нужно прилечь, я дам что-нибудь успокоительное, чтобы вы отдохнули.
Портниха сидела у постели, пока Сюзанна не заснула. На рассвете Рената пришла к решению. Она знала, что делать, и ею руководил трезвый расчет.
Она отправилась в палаццо и позвонила в дверь.
– Боже милостивый, что случилось? – воскликнул разбуженный Эмилио.
– Мы должны позвонить Карло.
Эмилио растерянно смотрел на нее.
– В спальне вашей хозяйки лежит английская леди, умершая от потери крови.
Ошеломленный Эмилио долго молчал, потом спросил:
– Это что, кошмарный сон? Может, я еще сплю?
– Пошли, – сказала Рената. – Быстрее!
В это утро она руководила всем. В покои Сюзанны не впустили ни одну горничную. Рената обмыла и одела Сибиллу, потом тщательно убрала в ванной. Она закончила все до полудня и помчалась к себе домой, чтобы позаботиться о Сюзанне. Когда та проснулась, Рената дала ей еще успокоительного, усадила в «пежо» и повезла в Северную Италию, на маленькую ферму в горах, где провела детство. Близких родственников у Ренаты уже не осталось, и дом принадлежал ей, но она проводила здесь лишь две-три недели в году, когда отдыхала.
Одинокий деревенский дом казался такой же неотъемлемой частью пейзажа, как доломитовые скалы. По соседству жили родственники. Рената попросила свою престарелую кузину позаботиться о Сюзанне, а сама поспешила в Венецию, чтобы приехать туда до возвращения Карло из Нассау.
Рената надеялась, что простые деревенские люди и чистый горный воздух помогут Сюзанне залечить душевные раны. Но чем больше прояснялся рассудок Сюзанны, тем сильнее она страдала, обвиняя себя в смерти Сибиллы. Рената сообщила ей, что Карло уладил дело с полицией, но это не принесло облегчения – Сюзанну терзали муки совести. Карло хорошо знал начальника полиции, поэтому на вскрытии не настаивали, и публике пришлось принять версию о том, что Сибилла умерла от сердечного приступа. Однако Сюзанну преследовал страх, что ее найдут и привлекут к суду за убийство. Она не могла вернуться в Венецию и предстать перед Карло.
Между тем Рената оставила свои дела на помощниц и проводила много времени с Сюзанной. Только упоминание о маленькой дочери вызвало улыбку на лице несчастной, но и то ненадолго. Рената привезла из Триеста врача. Он не знал ни о чем, но сказал, что молодая женщина в глубокой депрессии.
– Судя по всему, она в полной апатии, – сказал врач.
– Что? – удивилась Рената.
– Она утратила способность чувствовать. Иногда, если женщина, например, теряет любимого, ее эмоции умирают вместе с покойным.
– Есть ли от этого лекарство? – спросила Рената.
– Порой выздоровление происходит спонтанно. Мы не всегда знаем, что помогает больным выйти из этого состояния.
Доктор порекомендовал Сюзанне хорошо питаться, побольше двигаться на свежем воздухе и поскорее обратиться к психоаналитику.
Рената передала это Карло. Он холодно ответил:
– Я не желаю ее видеть, понимаете, Рената? Мне безразлично, что с ней будет.
– Но это жестоко!
– Если я найду ее, то помещу в сумасшедший дом.
– Неужели вы способны так поступить со своей женой!
– Я должен. Это гораздо приятнее тюрьмы.
– Если бы вы только видели, как она страдает…
– Она разрушила столько жизней, разве этого мало? Она больше и пальцем не прикоснется к моей дочери.
– Не обвиняйте ее, она пыталась спасти свою жизнь!
– Я обвиняю ее за то, что она навлекла на мою семью позор. Она годами шла к этому. Если бы я бросил ее с самого начала…
В голосе Карло был только металл. Пораженная Рената повесила трубку. Уж не считает ли он, что отчаяние Сюзанны или ее сексуальная ориентация – заразная болезнь? Или Карло боится, как бы Франческа случайно не узнала, что ее мать, защищаясь, убила девушку? Но из-за ошибки матери больше всех пострадает ребенок! Как мужчина, Карло, вероятно, не понимает, насколько хрупка и зависима от внешних обстоятельств эмоциональная жизнь девочки. Утрата матери может нанести непоправимый вред ее внутреннему миру.
Чтобы помочь Сюзанне избавиться от скорби и чувства вины и заставить ее вновь обрести себя, Рената стала поощрять молодую даму к верховым прогулкам. Сюзанна не испытывала к этому особого стремления, однако уступила настояниям Ренаты. Та привезла ей костюм для верховой езды, помогла в него облачиться, причесала Сюзанну, уложив волосы в пучок, потом взяла ко всему безучастную женщину за руку, посадила в машину и повезла к конюшне.
Конюшня входила в состав курортного комплекса, где в это время года жили несколько гостей. Сверху открывался захватывающий вид на ущелья и долины. Луга покрылись белым ковром из нежных горных цветов, прохладный горный воздух приятно бодрил, а небо сияло чистейшей лазурью.
Сюзанна осталась равнодушна к великолепной панораме, она ее просто не замечала. Но когда конюх вывел из стойла ее лошадь, она впервые оживилась.
– Я хочу другую, – сказала Сюзанна. – Оседлайте для меня того резвого коня, что бьет копытами. Я прокачусь на нем.
Конюх нахмурился.
– Нет, мадам, не могу. На того коня никто не решается сесть. Его привезли сюда лишь для того, чтобы случить с одной из кобыл. Этот конь дикий, почти необъезженный.
– Я поскачу только на нем.
Рената возликовала, услышав этот тон. Сейчас с Сюзанной бесполезно спорить. Наконец-то она изъявила хоть какое-то желание. Портниха умоляюще взглянула на конюха, но тот покачал головой.
– Тогда я сама его оседлаю, – заявила Сюзанна.
– Он разобьет вам голову копытом.
Наконец конюх уступил и оседлал гнедого скакуна. Когда коня выводили из стойла, он фыркал и бил копытом, но, оказавшись во дворе, стих. Сюзанна посмотрела на гордого коня, и глаза ее странно сверкнули.
– Ну, ну, мальчик, тише!
Позже Ренату насторожила внезапная перемена в Сюзанне. Ей, конечно же, следовало догадаться раньше, ведь она замечала кое-какие необычные симптомы. Но уж очень хотелось Ренате увидеть признаки улучшения в состоянии Сюзанны!
Понятно, почему Сюзанна выбрала дикого коня, с которым не справиться даже ей, если она в последний момент изменит свое решение. Сев на этого скакуна, она надеялась найти себе могилу в одном из ущелий и навсегда прекратить страдания.
Сюзанна дважды объехала легкой рысью вокруг загона, потом пустила коня в галоп и, проскакав мимо конюха и Ренаты, направила его в поле.
– Поосторожнее с ним, не заезжайте далеко! – крикнул ей вслед конюх, но, похоже, Сюзанна его не слышала.
Рената испугалась:
– Вам лучше поехать за ней.
Конюх пожал плечами:
– Она так же упряма, как конь.
Рената вернулась к дому и села за столик на террасе. Ей принесли кофе. Рассеянно помешивая ложечкой в чашке, Рената напряженно всматривалась вдаль, надеясь увидеть Сюзанну, и то и дело тревожно поглядывала на часы. Через час, уже собираясь умолять конюха отправиться на поиски Сюзанны, она заметила, что по полю в сторону конюшни скачет гнедой конь. Стремена свободно болтались, поблескивая серебром. Всадника на нем не было.
Сюзанну они отыскали уже днем. Женщина лежала без сознания рядом с тропинкой. Падая, она ударилась головой и сломала челюсть. Возможно, конь наступил на Сюзанну или даже волок по земле: нога у женщины была серьезно повреждена. Сюзанна потеряла много крови, но Рената надеялась, что она выживет, хотя и не знала, вернется ли к ней рассудок.
Рената сообщила Карло о случившемся.
– Уж лучше бы она умерла, – сказал он.
Вскоре после этого Рената, к своему ужасу, прочла в газетах сообщения о смерти Сюзанны. Взбешенная этим, она послала Карло счет из больницы, где Сюзанна лежала в коме под вымышленным именем. Этот день ознаменовал для Ренаты начало новой жизни, ибо она решила оставить Сюзанну при себе как родную дочь. Ведь должен был хоть кто-то заботиться о несчастной женщине!
Сюзанна с трудом возвращалась к жизни; ее реакции были замедлены, а сознание замутнено. Рената считала, что это к лучшему.
Только чеки, поступающие два раза в год, свидетельствовали, что Карло помнит о существовании жены. Граф щедро платил за сокрытие тайны.
Когда Сюзанна немного оправилась, Рената перевезла ее в Венецию и поселила в своем небольшом домике. Теперь ей предстояло заняться своим бизнесом, чтобы оплачивать счета. Сюзанна начала заново учиться ходить. Когда-то она была прекрасной спортсменкой, но, поддавшись болезни, потеряла форму. К ужасу Ренаты, Сюзанна выглядела теперь гораздо старше ее, хотя была значительно моложе. Наконец природа взяла свое, и, несмотря ни на что, Сюзанна окрепла. И тут произошло событие, задевшее ее за живое.
К Ренате пришла Франческа, чтобы заказать платье.
Пока девушка стояла перед зеркалом в примерочной, Сюзанна наблюдала за ней, спрятавшись за дверью. Лицо ее словно окаменело, по щекам струились слезы. Испугавшись, как бы она не выдала себя, Рената сказала, что примерка закончена, и отослала Франческу. С этого дня состояние Сюзанны коренным образом изменилось.
Всего за несколько дней она стала почти такой же, как прежде. Энергия била в ней ключом. Она заявила, что сама сошьет платье для дочери, и теперь жила ожиданием встречи с Франческой. Сюзанна надеялась встретить ее в Венеции, но остаться при этом неузнанной. Они с Ренатой строили бесчисленные планы, как увидеть девушку на расстоянии. Приходилось соблюдать особую осмотрительность: одно неосторожно брошенное слово – и Карло упрячет Сюзанну под замок на всю жизнь.
