Текст книги "Зеркало, зеркало"
Автор книги: Бетси Фюрстенберг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)
Глава 17
Жози подняла руки высоко над головой и закружилась так, что бледно-голубая шифоновая юбка взметнулась выше колен, обнажив ее длинные стройные ноги. Потом она повернулась к зрителям, улыбнулась, отвесила прощальный поклон и удалилась со сцены.
Оказавшись в полутемном коридоре, ведущем к ее гримерной, девушка закрыла глаза и устало прислонилась к стене. Концерт прошел хорошо, и аудитория принимала ее восторженно, но было уже поздно, и Жози совсем вымоталась. Сегодня она уснет и без пилюль Лукаса.
– Жози?
Она открыла глаза и увидела хорошо одетого незнакомца. Он протянул ей руку.
– Меня зовут Рэд Лойтнер. Менеджер прислал мне вашу демонстрационную пленку.
Девушка пожала Лойтнеру руку и с интересом присмотрелась к нему. Его имя ей ни о чем не говорило, но если Лукас послал ему кассету, значит, он важная персона.
– Я из нью-йоркской фирмы «Эмбасси рекордс». Приехал в отпуск в Нассау и решил взглянуть на вас. Пленка ужасного качества, но ваш голос произвел на меня впечатление. – Он кивнул на дверь. – Может, выпьете со мной?
Жози последовала за ним в зал, и они сели за столик на двоих. Лойтнер заказал напитки, но и Жози, и он за время разговора сделали лишь несколько глотков. Казалось, Лойтнер так увлекся вопросами, что забыл про спиртное. Он интересовался, где выступала Жози, не хочет ли временно петь в хоре, пока компания грамзаписи не убедится в ее таланте. Когда она сможет приехать на прослушивание в Нью-Йорк?
Девушка, не зная, стоит ли доверять этому холеному, уверенному в себе человеку, отвечала ему честно и не старалась угодить. Лойтнер явно выказывал участие, но Жози решила не делать поспешных выводов и не тешить себя преждевременной надеждой. Легко ничто не дается. Лойтнер сообщил, что собирается выпустить альбом новой рок-группы.
– Пока это чисто местная группа, но я намерен сделать их знаменитыми на всем побережье, – сказал он.
Сейчас Лойтнер подыскивал для них бэк-вокалистов и считал, что для Жози это замечательный шанс прорваться в музыкальный мир Нью-Йорка.
– Давайте смотреть правде в глаза, Жози. Нассау – захолустье. Здесь вы никогда ничего не достигнете, а вам нужно расти, учиться. Если вы попадете в Нью-Йорк и поработаете в студиях звукозаписи, там сделают для вас новую демонстрационную запись – на этот раз профессионального качества.
Глаза Лойтнера заблестели. Жози решила, что если в следующую минуту он прикоснется к ней, значит, его предложение – обман. Она замерла в ожидании другого, менее почетного предложения. Но этого не произошло. Лойтнер усадил ее в такси и отправил домой, попросив на следующий день позвонить ему в отель.
Оказавшись в своей комнате, Жози в нарядном шифоновом платье бросилась на кровать и, дав волю воображению, унеслась мыслями в Нью-Йорк. Тесная студия звукозаписи станет лишь первой ступенькой на пути к роскошным клубам, золотым дискам… может, даже – чем черт не шутит – к бродвейской сцене. Лукас просто сдохнет, услышав об этом. После нескольких ее выступлений на Бэй-стрит Лукас догадался, что напал на золотую жилу. Оставив свою мечту стать звездой, он быстро превратился из солиста Лукаса Касуэлла в ее менеджера и аккомпаниатора. Чего бы Жози ни добилась, все пойдет ему на пользу и поможет набить карманы.
А главное, пополнить запас коки, порошка и разноцветных пилюль. Лукаса уже один раз арестовывали за продажу наркотиков туристам, но прыти у него ничуть не убавилось, и он с готовностью предлагал искусственный кайф всякому, кто проявлял к этому интерес. Сама Жози крайне редко пользовалась его «чудодейственными препаратами».
Лукас не отправится с ней в Нью-Йорк, его-то туда не приглашают. Придется как-то объяснить свой отъезд и при этом не задеть его самолюбие.
Девушка закрыла глаза и торжественно пообещала себе не прибегать впредь к наркотикам. То, что ей предстоит, требует трезвой головы и ясного ума. В воображении снова замелькали студии и засияли огнями фешенебельные клубы, и Жози, так и не раздевшись, крепко заснула.
Когда она проснулась, солнце стояло уже высоко. Едва открыв глаза, девушка бросилась к телефону.
– Будьте добры Рэда Лойтнера. Говорит Жози Лапуаре.
– Самолет отправляется в Нью-Йорк завтра в три, – сообщил Лойтнер. – Встретимся в два в вестибюле отеля. Я заказал вам номер в «Шерри Недерланд».
– Спасибо, Рэд. – Жози старалась говорить спокойно. – Тогда до завтра.
Повесив трубку, она издала ликующий возглас и запрыгала от радости.
Войдя в огромную двухэтажную гостиную, Аполлония де Тион сразу заметила Майкла Хиллфорда, присматривающего за бригадой рабочих. У него был такой лихой вид, что он запросто дал бы сто очков вперед любому капитану пиратского судна из голливудского приключенческого фильма.
Аполлония стояла в дверях, полагая, что ярко-зеленое шелковое платье и пышная корона светлых волос привлекут его внимание.
– Аполлония, ты вернулась! – Майкл шагнул ей навстречу и протянул руки. – Ну-ка, красавица, обними меня скорее! Без тебя это место напоминало пустыню. – Он сгреб ее в охапку и закружил в воздухе.
– Ах ты льстец! – Она слегка стукнула его в грудь. – Повтори еще раз, а потом я хочу услышать обо всем, что случилось за последние шесть недель.
– Без тебя здесь все опустело, – повторил Майкл. – У нас забронированы все места на ближайшие двести лет, и это благодаря твоей бурной рекламной деятельности в Европе. Наш курорт становится одним из самых знаменитых в мире!
– Ну, Майкл, ты тоже немало для этого сделал! В жизни не встречала человека, которому так хорошо удается заставить рабочих пошевеливаться.
– Не правда ли, они напоминают трудяг-бобров?
Майкл обнял Аполлонию и помог ей пробраться между нагромождениями стульев.
– Клянусь, Полли, мне ужасно тебя не хватало! Будь я на несколько лет моложе, бросил бы и Франческу, и ребенка и ездил бы повсюду за тобой.
Эту лесть Аполлония проигнорировала, не сомневаясь, что Майкл просто старается порадовать ее.
– К пресс-конференции все готовы? Где Франческа?
– В коттедже для постояльцев. Проводит собеседование с желающими наняться на работу. – Он подвел Аполлонию к окну. – Вон там, под пальмами.
– А где Кристофер?
– Думаю, играет с деревянным поездом под письменным столом Франчески. Он постоянно с кем-то из нас. Ума не приложу, чего ради мы платим такие бешеные деньги этой багамской няньке. Пойдем, я покажу, чем мы тут занимались, пока ты в Европе разбивала сердца. – Майкл повел собеседницу на второй этаж.
Аполлония осмотрела критическим взором каждую деталь нового оздоровительного комплекса. По предложению Эдуарда, она стала третьим партнером в их предприятии. Именно ей принадлежали идеи выстроить поближе к пляжу несколько отдельных коттеджей для постояльцев и сохранить в особняке в неизменном виде гостиную и величественную столовую, чтобы там собирались те, кто стремится к общению. Сочтя ее предложения на редкость удачными, их приняли.
Она же высказала мысль, что Майклу следует присматривать за рабочими. Решительность и организаторские способности сделали из него отличного подрядчика. Он умел заинтересовать рабочих и командовать ими, не задевая их самолюбие. Майкл проводил на строительной площадке почти каждый день, советуясь с архитектором и наблюдая за ходом ремонта. Вся семья уже переселилась в бунгало, и это Майкла вполне устраивало. Однажды он признался Аполлонии, что в большом доме чувствовал себя неспокойно.
Сейчас она с удовольствием отметила, что Майкл оживился и повеселел, хотя его собственная компания по фрахту яхт прозябала. «Эта работа на ветру и под солнцем подходит ему больше. Не каждому дано стать бизнесменом», – подумала Аполлония.
Майкл привел ее в просторную комнату, заставленную новым оборудованием для спортивных занятий.
– Не сомневайся, – гордо заявил он, – на тысячи миль вокруг у нас самое лучшее помещение и оборудование – как для пациентов клиники, так и для гостей оздоровительного комплекса.
Закончив экскурсию, он снова привел Аполлонию в гостиную, где рабочие уже расставили столы и стулья, а теперь вносили огромные букеты свежих цветов.
– Что ж, Майкл, не хочу тебе мешать. Комната уже прекрасно смотрится. Уверена, пресс-конференция станет сенсацией.
– Конечно, раз ты здесь, успех нам обеспечен!
Аполлония рассмеялась и поцеловала его в щеку.
– Пойду поздороваюсь с Франческой и Кристофером.
Она направилась к коттеджу, то и дело останавливаясь и приветствуя гостей, многие из которых приехали сюда по ее рекомендации. Аполлония с удовольствием отметила, что в саду ведет съемки телевизионная группа.
Франческа в коттедже для гостей беседовала с очередным претендентом на какую-то должность. Она буквально светилась изнутри. От Аполлонии не укрылась уверенность ее тона. Глаза молодой женщины весело блестели. Ответственность, которую она взяла на себя, занявшись оздоровительным комплексом, преобразила ее. Работа и заботы о маленьком ребенке не оставляли Франческе времени для мрачных размышлений.
– О, Аполлония! Как я рада тебя видеть!
Из-под стола послышался смех Кристофера. Аполлония вытащила мальчонку, взяла на руки и обняла.
– У меня хорошие новости, Франческа. Похоже, европейские кинозвезды уже выстраиваются в очередь, чтобы попасть на курорт «Роза Лайфорда». Нас с вами собираются фотографировать для журнала «Вог», и знаешь кто – ни больше ни меньше как сам Ричард Эллерби! А журналы по декоративному искусству дерутся за право поместить на развороте снимки наших комнат. – Она присела на краешек стола, лаская Кристофера. – А еще, дорогая, у меня новый любовник!
Франческа рассмеялась:
– Уверена, ему не более двадцати пяти.
– Ему сорок три, но я готова смириться с этим.
Аполлония начала с воодушевлением рассказывать о красавце автогонщике, потом заговорила о клиентах, которых сама нашла во Франции.
– У нас получилась восхитительная комбинация: мои знакомства в свете, репутация Эдуарда и магия имени Нордонья. При таком раскладе любое дело можно считать беспроигрышным. Европейские киношники уже расталкивают друг друга локтями, пытаясь попасть к нам. – Аполлония заметила, что Франческа насторожилась. – Надеюсь, вы ничего не имеете против кинозвезд?
– Нет, конечно. У нас и сейчас есть несколько таких клиентов.
– К нам собирался Фридрих Болнер, немецкий актер, он сильно сбросил вес и теперь хочет как следует отдохнуть, а еще – режиссер из Парижа Жан-Люк Бернард. Кстати, чуть не забыла самое главное – приезжает Надя Болдини, та самая красотка и итальянская звезда, что с завидной регулярностью предпринимает попытки самоубийства.
– Надя Болдини, – тихо повторила Франческа.
Аполлония поспешила добавить:
– Бедняжка недавно рассталась с красавцем мужем, известным американским актером, поэтому снова попыталась покончить с собой. Однако она никогда не принимает смертельную дозу таблеток. Тем не менее пресса от нее в восторге, и каждое неудавшееся самоубийство создает ей отличную рекламу. Честно говоря, последний брак Нади продлился дольше, чем следовало ожидать.
Франческа побледнела как полотно.
– Боже, дорогая, что с тобой? Я задела какую-то больную тему?
– Нет, нет, все в порядке, честное слово. Я просто немного устала. Пойдем со мной в бунгало. Оставим Кристофера на попечение няни и подготовимся к пресс-конференции.
Рэд Лойтнер не преувеличивал, рассказывая Жози, где она будет жить. Номер в роскошном отеле выходил на Центральный парк. С тех пор как она уехала из палаццо, Жози впервые оказалась в столь роскошной обстановке.
Нью-йоркский воздух поразил девушку резким, раздражающим запахом, который вызывал у нее бессонницу. Далеко внизу Пятая авеню была запружена легковыми автомобилями, такси, лимузинами, сверху напоминающими сложенные гирлянды.
Лойтнер обещал позвонить сегодня и сообщить график работы в студии. На туалетном столике лежала пачка банкнот, вдобавок от него она получила аванс в сотню долларов. Услышав робкий стук в дверь, Жози отошла от окна.
В коридоре стоял посыльный в красной униформе с букетом алых роз. Когда она осторожно положила цветы на столик, из них выпала визитная карточка. На обратной стороне было написано: «Добро пожаловать!» – и стояла подпись Лойтнера.
Жози поставила вазу с цветами перед зеркалом и залюбовалась ими. Она увидела в зеркале свое лицо, утопающее в розах. Это было красиво и зловеще и казалось ей знаком свыше, сулящим грядущие перемены. Теперь на территории Рэда Лойтнера придется принять его правила игры. Интересно, стал бы он так стараться ради хористки? Покупать билет на самолет, платить за роскошный номер в отеле и посылать цветы женщине, на которую не имеет никаких видов?
– У него есть планы, связанные с тобой, дорогуша, – сказала Жози своему отражению. – Он намерен сделать из тебя звезду. Ему нравится твой голос – и это все. Пора привыкать к самому лучшему, ибо именно этого ты и заслуживаешь.
Но ее монологу недоставало убежденности. Казалось, розы смеются над Жози, а двойник смотрел на нее из зеркала совершенно равнодушно.
– Твоя проблема в том, что ты не привыкла получать то, чего хочешь. Франческа на твоем месте и не ждала бы меньшего, а приняла бы как должное. Да если даже допустить, что Рэд тобой заинтересовался, в этом нет ничего дурного.
Но убедить двойника в зеркале так и не удалось.
Жози заказала завтрак в номер – омлет и клубнику. Поев, она устроилась на диване с чашечкой кофе и «Нью-Йорк таймс». В разделе театральной жизни ее внимание привлекла реклама пьесы. Со страницы на нее смотрел призрачный лик Джека Уэстмана, напечатанный серой краской как фон для текста. Актера, видимо, пригласили в Нью-Йорк на главную роль в бродвейском спектакле. В объявлении указывалось название театра и время спектаклей. Ошеломленная, Жози не отрывала глаз от газеты: она находилась в пятнадцати минутах езды от театра, где сегодня вечером будет играть Джек Уэстман.
Девушка позвонила в бюро обслуживания и попросила доставить ей билет на завтрашний вечерний спектакль.
До второй половины дня она прочитала все газеты и журналы, доставленные ей посыльным. Две статьи были посвящены лечебно-оздоровительному курорту «Роза Лайфорда», а журналы в глянцевых обложках пестрели фотографиями Франчески. Ее сестра выглядела счастливой и такой уверенной в себе, словно наконец получила причитающуюся ей долю фамильной власти и гордости. Когда связь между сестрами оборвалась, судьба улыбнулась Франческе и отвернулась от Жози, словно счастья не хватило бы на обеих. Сейчас, когда судьба стала благосклоннее к Жози, она пристально всмотрелась в лицо сестры, пытаясь обнаружить в нем признаки грядущего упадка.
Услышав телефонный звонок, девушка взяла трубку.
– Жози, привет, малышка! Надеюсь, ты не сердишься и не думаешь, что я тебя бросил?
– Рэд! Спасибо за прекрасные цветы.
– Отлично, я знал, что у тебя все в порядке.
Жози заметила, что Рэд обычно не отвечает на ее реплики, будто не слыша их. При встречах же он всегда отводил глаза, словно опасаясь встретиться с ней взглядом.
– Я посылаю за тобой лимузин, он доставит тебя в студию. Запись начинается в семь, но тебе нужно еще ознакомиться с нотами. Закончив работу, заедем куда-нибудь перекусить.
– Еще один лимузин? – удивилась Жози.
Рэд рассмеялся:
– Ладно, голубка, я должен ответить по другому телефону. Скоро увидимся.
Выйдя из отеля, Жози увидела сверкающий и неправдоподобно длинный лимузин. Водитель распахнул дверцу, но больше не обращал на девушку внимания, и она решила, что так принято в Нью-Йорке. Жози расположилась на мягком сиденье и стала смотреть в окно на проносившийся мимо город. Нью-Йорк казался ей грязным и неприветливым, а его суровость пугала. Девушка порадовалась, что автомобиль надежно защищает ее от кричащих, навязчивых афиш, развешанных в театральном квартале. Она высматривала имя Джека Уэстмана или название пьесы, в которой он играл, но за окном было слишком много неоновой рекламы.
Музыканты оказались людьми, ведущими ночной образ жизни. Жози догадалась, что большинство участников ансамбля только что поднялись с постели. Вежливость воспитанной в монастыре девушки пришлась здесь не к месту, а красивого платья никто не заметил. Все музыканты были в рваных джинсах и грязных футболках, а после того, как они немного выпили, в маленькой студии запахло спиртным. Однако это никого не смущало. Жози поняла, что они почти всегда навеселе. Рэд обращался с ними, как с детьми. Находясь по другую сторону стеклянной стены, он то и дело повторял в микрофон: «Отлично, детка» или «Эй, это впечатляет», – но девушка подозревала, что он не в восторге. Рэд предлагал им повторить ту или иную фразу до тех пор, пока не добивался безупречного исполнения. Видя, что он подавляет раздражение, Жози размышляла, срывается ли когда-нибудь Рэд.
Девушка радовалась, что наконец поет профессионально. Ее имя напечатают, пусть и мелким шрифтом, на обложке альбома, и она когда-нибудь добьется известности. В конце концов члены группы – настоящие артисты, снискавшие популярность в музыкальном мире, но она быстро поняла, что как музыканты они не идут в сравнение с теми любителями, с которыми она работала в Нассау. За ужином в маленьком и очень дорогом французском ресторанчике недалеко от студии она спросила Рэда об исполнителях:
– Чем они отличаются от других музыкантов?
– Умением контактировать с аудиторией. Удачливостью. Готовностью вывернуться наизнанку. Это самое главное. Если ты увидишь их на сцене, они понравятся тебе гораздо больше. Ребята не ленятся, они выкладываются полностью.
– Но, по-моему, они не самые лучшие музыканты…
– Если собираешься исполнять классику, заказывай «Карнеги-холл». Но если хочешь стать знаменитостью, держись за меня.
Рэд обмакнул устрицу в соус и отправил ее в рот.
Жози выжала сок из ломтика лимона на копченую форель.
– Я научу тебя, как добраться до вершины, – продолжал Рэд. – Пока ты здесь, мы запишем новую демонстрационную кассету. В нашем распоряжении лучшие аккомпаниаторы и звукооператоры. Это я тебе обещаю. Конечно, тебе придется долго и упорно трудиться, прежде чем твое имя узнают, но потом, когда наступит подходящий момент, мы запишем целый альбом.
Жози не верилось, что все это происходит па самом деле, но душа ее ликовала. Рэд пододвигался все ближе к ней, и теперь их колени соприкоснулись. Девушка понимала, что он ждет от нее какого-то проявления симпатии, но держалась напряженно.
Рэд рассказывал о звездах, которым помог сделать карьеру. Для одной молодой женщины он добился небольшой роли в мюзикле на Бродвее, и она, отлично справившись с ней, привлекла внимание публики.
Другая певица выступала в клубах в центре города, а чтобы платить за квартиру, подрабатывала пением в рекламных роликах на телевидении. Но потом «Эмбасси» выпустила ее сольную пластинку, и она пошла в гору. К тому же выяснилось, что эта дама фотогенична, и высокие славянские скулы оценили не меньше, чем голос.
– В этом смысле тебе тоже повезло, – продолжал Рэд. – Ты красивая. В тебе есть что-то экзотическое и загадочное – не черная и не белая. Мы состряпаем какую-нибудь романтическую историю о твоем происхождении: отец – из высшего света, мать – жительница острова… Как, неплохо звучит?
Изумленная, Жози уставилась на него.
– По-моему, слишком надуманно, – небрежно заметила она.
– Десерт будешь? – спросил Рэд.
– Нет, спасибо.
– Тогда поехали в отель.
Лимузин понес их назад по темным душным улицам. Рэд держал Жози за руку и поглаживал ее запястье подушечкой большого пальца, словно рисуя на нем вопрос. Нет сомнения, он хочет ее. Самолет, цветы, лимузин… все это было прелюдией к безмолвной поездке по пустынным ночным улицам. Нью-Йорк угнетал девушку. То, к чему с рождения привыкли жители островов – свежий воздух, чистая вода, буйная растительность, – здесь, под дымным городским небом, не продержалось бы и дня. Более всего Жози удивляло, что над Нью-Йорком нет звезд. Где же они? Отвесные стены из стекла и бетона, вздымающиеся по обеим сторонам улиц, исчезают в вышине, растворяясь в густой серой хмари.
– Что-то не так, Жози?
Рэд угадал ее настроение, она это признавала. Конечно, он не чудовище, но и не волшебный принц. Просто человек, склонный к скользким разговорам и преувеличениям, и довольно бессердечный, но все же не дьявол.
– Думаю, у меня ностальгия.
Рэд обнял ее, и Жози ощутила симпатию к нему.
Они остановились возле «Шерри Недерланд».
– Давай выпьем. Тебе станет лучше.
Шофер открыл дверцу, и Рэд помог девушке выйти из лимузина. Он взял ее под руку, и Жози приняла это как проявление той же доброты, какую Рэд проявлял к капризным музыкантам. Да, Рэд привык добиваться своего, но тонко, умело. А сейчас он намеревался обвести ее вокруг пальца.
Мимо них проходили женщины в вечерних туалетах и мужчины в темных костюмах. У входа в отель Жози подняла голову.
– Рэд, простите меня, – начала она, понимая, что сопротивляться бесполезно и он все равно победит. – Я неважно себя чувствую. Все произошло слишком быстро. Поймите, даже одна рюмка свалит меня с ног.
Жози боялась, что если произнесет вслух слово «нет», то город, отель, сам Рэд и все, что он обещал, вмиг исчезнет, и она вновь попадет из мечты в реальность, как Золушка с боем часов.
Он отпустил ее только тогда, когда она пообещала провести с ним послезавтрашнюю ночь. По графику Рэда днем ей предстояла запись на пленку, а на следующий день – репетиция в студии с группой музыкантов. Узнав, что в ближайший вечер Жози не сможет с ним встретиться, Рэд был разочарован, а вместе с тем заинтригован.
– Ты меня мучаешь, – сказал он, прощаясь с Жози у двери ее номера и целуя в щеку.
В номере девушка напустила полную ванну горячей воды и расслабилась в ароматной пене. Ее смуглая кожа покрылась какой-то грязью и копотью, не желавшими отмываться.
«Если меня примут за белую, то мир Франчески по-настоящему станет моим. Между нами не будет совсем никакой разницы».
Утром Жози разбудил посыльный, на сей раз явившийся с букетом желтых роз. Печально вздохнув, она поставила их к вчерашним. Рэд со своей щедростью стал слишком самонадеян. Яркие полураскрывшиеся цветы таили в себе надежды и обещания. Девушка смутилась. Розы, наверное, очень дорогие, да и ей они обойдутся недешево.
День был полностью отдан работе. Рэд не появлялся, хотя лимузин стоял на месте. Скучающий шофер в синей фуражке повез Жози, не спрашивая, куда ехать. Позже, когда группа устроила перерыв на ленч, Жози увидела, что он стоит возле автомобиля, занимающего, кажется, целый квартал. Шофер сделал вид, что не узнал ее. Девушка чувствовала свою общность с ним – оба они теперь состояли в штате Рэда и по его приказу являлись по указанным адресам. Она знала, что если ляжет с Лойтнером в постель, не испытывая к нему ни любви, ни желания, то вскоре и в ее глазах появится то же мертвое, апатичное выражение. Безжизненный шофер выглядел так, словно был всего лишь частью машины.
Музыканты в студии встретили ее дружелюбно. Они все стремились помочь, прослушали присланную Рэду пленку, давали советы, наперебой предлагали песни для исполнения, подсказывали, каким джазовым или блюзовым звездам следует подражать. Это были настоящие профессионалы, они зарабатывали на жизнь студийными записями, и притом весьма неплохо. Они помогали Жози оттачивать мастерство, говорили, какие клубы стоит посетить, кого послушать. Девушка долго и с удовольствием беседовала с ними, но в шесть попрощалась и уехала, собираясь отправиться в театр.
На регистрационной стойке отеля ее дожидалось несколько телефонных сообщений от Рэда, а в тихом номере стояли уже увядающие розы. Жози надела привезенное из Венеции платье и зачесала волосы наверх. Драгоценностей у нее не было, но девушка знала, что своей эффектностью затмит блеск любого камня. Взглянув в зеркало, она осталась довольна собой. Щеки ее разрумянились от предвкушения встречи.
Она не просто прекрасна, но восхитительна, как артистка, которой всегда мечтала стать. Подумав немного, Жози воткнула в волосы розовый бутон. Живот сводило от волнения, и у нее даже мелькнула мысль, не принять ли таблетку транквилизатора, положенную Лукасом в ее сумку. Но потом Жози увидела в зеркале свои глаза, сияющие от радости. Нет, ей не нужны транквилизаторы. Именно так она и должна себя чувствовать. Это просто возбуждение. Жози инстинктивно боялась попасть в зависимость от таблеток, дающих ощущение спокойной уверенности.
