Текст книги "Зеркало, зеркало"

Автор книги: Бетси Фюрстенберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

Глава 18

Жози отправилась в театральный квартал. Ближе к ночи эта часть Манхэттена странным и восхитительным образом преображалась. Фонари освещали все неестественным красно-оранжевым светом. Магазины грампластинок широко распахивали свои двери, сверкающие неоновыми огнями, и на улицу неслась громкая музыка. Нарядная публика, хорошо одетые театралы соседствовали здесь с темными субъектами, толкущимися возле порнографических кинотеатров, пьяными и неблагополучными подростками.

Жози, привыкшей к мягкой, естественной прелести тропиков, где таинственная ночная жизнь чем-то напоминала утонченную игру, кричащие краски и суета этого района были совершенно чужды. Однако она без труда отыскала театр на Западной Сорок шестой улице, и вскоре ей уже передалось радостное возбуждение толпы, заполнявшей вестибюль.

Вскоре девушка оказалась в элегантном зале, свет погас, и публика затихла.

Жози не считала себя знатоком театра, однако у нее сложилось впечатление, что пьеса «Неполное затмение» – обычный детектив без особых загадок. С того момента, как на сцене появился Джек Уэстман, играющий роль молодого мужа юной и прекрасной наследницы миллионного состояния, стало ясно, что все улики против него, но в конце выяснится, что он не виновен. Но Жози получала наслаждение от одного его вида.

Девушке не верилось, что мужчина, находящийся всего в нескольких футах от нее, и есть Джек Уэстман. Она прекрасно видела его в свете прожекторов – копна золотых волос, темное от загара лицо. Он похудел и осунулся. Партнерша Джека не шла ни в какое сравнение с ним и была столь бесцветна, что, казалось, сливалась с декорациями. Бездарная пьеса довольно скоро надоела зрителям, и всем хотелось узнать только одно: как герой Уэстмана, обвиняемый в убийстве, выпутается из затруднительного положения. Зал с облегчением вздохнул, услышав признание главного героя, сделанное в последнюю минуту.

Публика начала вставать, едва опустился занавес, но Жози сидела – ей не хотелось уходить и казалось несправедливым, что все так быстро забыли о пьесе и поспешили к такси, думая о том, как бы побыстрее занять столик в ресторане. А может, она сама приехала в Нью-Йорк лишь затем, чтобы посмотреть Джека Уэстмана на сцене? Все собственные приключения были забыты: и Рэд с его лимузином, и «Шерри Недерланд», и музыканты, и запись ее кассеты… Разве это могло сравниться с Джеком! Жози испытывала сейчас такой же трепет, как в тот момент, когда застала его в бывшей детской на верхнем этаже палаццо.

– Решили переночевать? – сухо поинтересовалась капельдинерша.

Жози поднялась:

– Простите. Вы уже закрываете театр?

– Нет, актеры еще за кулисами.

– Актеры еще здесь? – переспросила девушка.

– Конечно, все в гримерных. Можете посмотреть, как они будут выходить. Служебный выход – направо, сразу за углом. – Женщина оглядела Жози. – Вы впервые в Нью-Йорке, детка?

– Да. И в театре тоже.

– Жаль. Спектакли бывают и получше, но все же…

Но Жози уже исчезла.

За углом она увидела двери, ведущие в служебные помещения театра. Оттуда выходили актеры, ничем не примечательные без грима. Все они торопились, видимо, стараясь избежать встреч с докучливыми поклонниками.

Наконец вышел и Джек. Собравшись с духом, Жози преградила ему путь.

– Джек! – Она протянула к нему руку. – Помнишь меня? Я Жози, подруга Франчески.

Ей не верилось, что она наяву касается его руки. Большая часть лица была в тени, но волевой подбородок вырисовывался отчетливо. Он остановился и замер от удивления.

– Подруга Франчески? – Он повернул девушку к свету. – Жози, это в самом деле ты! Что занесло тебя в Нью-Йорк?

– Я приехала записать демонстрационную кассету и принять участие в записи альбома как бэк-вокалист.

– О, так ты теперь профессиональная певица? Хорошая новость! Ты здесь одна? – спросил Джек.

– Да.

– Труппа торопится на вечеринку – этот спектакль был последним. Мне тоже нужно ненадолго там показаться, а потом мы обязательно с тобой где-нибудь выпьем и поговорим о былых временах. Давай встретимся… скажем, через час, идет?

– Конечно.

– Где ты остановилась?

– В «Шерри Недерланд».

– Тогда увидимся в баре в половине двенадцатого.

– С удовольствием, Джек. Буду тебя ждать.

Он поймал для Жози такси.

– Ответь мне только на один вопрос, – сказал он, помогая ей сесть в машину. – Франческа в Нью-Йорке?

– Нет.

Она назвала таксисту адрес и загадочно улыбнулась. Если Джек хочет узнать о Франческе и что-то еще, ему придется прийти в отель.

Когда Джек Уэстман вошел в роскошный бар, все головы как по команде повернулись к нему. Жози наблюдала за ним, сидя за маленьким столиком в дальнем углу. Издали он походил на древнего бога солнца, но вблизи она увидела морщины, скрытые прежде гримом. Джек поцеловал ее в щеку. От него пахло спиртным. Усевшись, он подозвал официанта и заказал себе виски, а ей – бокал шампанского.

– Я не слышал о вас с Франческой с тех пор, как прочел в газетах о ее свадьбе. – У Джека слегка заплетался язык. – Это известие меня сломило.

– Но, Джек, ты же сам был в ту пору женат!

– Одно ее слово, и я был бы свободен. Ну ладно, хватит об этом. Как поживает Франческа?

У Жози кружилась голова. Понимая, что придется ответить на его вопросы о Франческе, она решила покончить с этим как можно скорее.

– Прекрасно. Стала деловой женщиной. Ты слышал, что Карло умер? Франческа превратила отцовский особняк в Нассау в лечебно-оздоровительный центр. Затея оказалась невероятно успешной.

– А как ее муж?

Официант принес напитки.

– Ах да, Майкл Хиллфорд. Он моряк, один из тех парней, которые лучше чувствуют себя на море, чем на суше, но любящий отец.

– У них есть дети? – Лицо Джека исказила боль.

– Сын, Кристофер.

Джек сделал большой глоток виски.

– Мы должны выпить. – Он поднял бокал. – За твою карьеру, Жози! Прости, из-за этой ужасной пьесы, которую ты сегодня видела, я совсем выдохся. «Неполное затмение». Ха! Должно быть, на меня самого нашло затмение, причем полное. Мне хотелось сыграть что-нибудь в театре, и я был в долгу перед режиссером-постановщиком. Отзывы прессы убийственные. Мне так стыдно, что я хожу по улицам, надвинув на глаза шляпу. – Он рассмеялся, и постепенно его глаза ожили. – Один маститый критик пишет, что в этой пьесе я похож на кита, выброшенного на берег и судорожно глотающего воздух.

Жози удивленно смотрела на него.

– Честно говоря, странно, что мы продержались целых шесть недель. С превеликой радостью уеду завтра из города. Самое лучшее, что случилось со мной с того дня, как я приехал на восток, – это сегодняшняя встреча с тобой.

Девушка покраснела от удовольствия.

– Не верю.

От шампанского она слегка захмелела.

– Почему? Сама знаешь, ты роскошная женщина, и голос у тебя прекрасный. Тебя ждет большой успех, Жози, если только выживешь в схватке с акулами бизнеса.

– Все это напоминает увлекательное приключение, да вот только боюсь, что Рэд вдруг предложит мне убираться в Нассау.

– Кто такой Рэд?

– Музыкальный продюсер.

– Но почему? С какой стати любой мало-мальски уважающий себя мужчина может отослать тебя отсюда?

– Э… – Жози замялась, – именно потому, что он себя уважает, а я могу задеть его гордость.

– Понятно. Значит, он имеет на тебя виды.

– Полагаю, да.

– Ничего, Жози, держись! Не иди на компромиссы. Это не имеет никакого отношения к делу, чертов ублюдок тебя не стоит.

Она засмеялась:

– Как подумаю, на что претендует это чудовище… Да, легко смеяться, когда сидишь рядом с тобой. Между тем моя судьба всецело зависит от него.

– Я спасу тебя. Если этот тип позволит себе хоть что-то лишнее, я вызову его на дуэль и буду защищать твою честь.

– О, ты успокоил меня! И что бы я делала без своей чести?

Джек серьезно посмотрел на нее.

– Мне нужно познакомить тебя кое с кем из моих друзей, имеющих влияние в мире музыкального бизнеса. Когда сделаешь запись, пришли мне копию. Слушай, а может, отправишься со мной в Калифорнию? Там я могу тебя представить…

От этого предложения у Жози захватило дух. Джек наклонился ближе и, словно все уже было решено, заговорил о своих планах подробнее – когда улетает самолет и где они встретятся…

– У тебя есть ручка? – Он написал на салфетке свой номер телефона.

– Не верится, что все это на самом деле, – прошептала Жози. – Завтра мне нужно закончить запись альбома, но послезавтра я бы, наверное, могла.

– Обещаешь? Я должен вырвать тебя из клешней этого гнусного типа.

Джек быстро поцеловал ее.

– Где я остановлюсь?

– О, в моем доме в Лос-Анджелесе полно места. Ты слышала о каньоне Бенедикта? Он на том склоне горы, что обращен в сторону долины, как раз над Голливудом. Будешь жить там сколько захочешь. На следующей неделе мне, возможно, придется уехать, но я оставлю тебе мой «БМВ».

– Ты уедешь? – разочарованно протянула Жози. – И я буду в твоем доме совсем одна?

– Для подруги Франчески я готов на все. Я знаю, вы с ней как сестры.

Лицо Жози вытянулось. Она допила шампанское. Значит, она вовсе не интересует Джека. Он просто хочет сохранить ниточку, связывающую его с Франческой.

– Я слышал о смерти Карло Нордоньи, – сказал Джек. – Франческа, наверное, очень горевала?

– Когда это случилось, меня там не было. – Жози вертела в руках бокал, думая, как заставить Джека забыть Франческу.

– По-моему, смерть этого деспота облегчит ее существование, – заметил он. – Если бы не Карло, мы с Франческой были бы вместе. Хотя, признаться, я понял, что слишком стар для нее. Франческе будет без меня лучше.

Жози вспомнила написанное от имени Франчески письмо и почувствовала отвращение к себе. Впрочем, Джек не узнает, что это она, а не Карло положила конец их отношениям.

– Джек, – тихо заговорила она, – не лучше ли тебе забыть о ней?

– Я пытался.

– Но ты окружен красивыми женщинами.

Он допил виски и невесело улыбнулся:

– Я никогда никого не любил, кроме Франчески. – Он снова склонился к Жози: – Однако это ничему не мешает. Я люблю самых разных женщин. Хочешь еще выпить?

Жози коснулась его бедром.

– Не понимаю, почему она тебя не дождалась? Уж мне бы на ее месте хватило терпения!

Осознав смысл этих слов, Джек обнял Жози за плечи так, словно хотел предостеречь ее.

– Ты всегда была очень милой, – прошептал он и дружески коснулся губами ее волос.

Ну нет, Жози не позволит ему так легко отделаться от себя! Улыбнувшись, она прошептала ему в самое ухо:

– Разрешаю тебе сделать это еще раз.

– Что – это?

Когда он начал целовать ее по-настоящему, Жози закрыла глаза и погрузилась в бархатную темноту, желая забыть обо всем, кроме этих поцелуев с привкусом виски.

– Такой нежной кожи, как у тебя, я еще никогда не касался, – шепнул Джек и осторожно убрал с ее лба волосы. Потом снова прижался к ее губам.

Жози казалось, что в этот момент она вручила Джеку свою жизнь, ибо он, конечно же, прочел в ее глазах желание. Джек поднес к губам стакан, а Жози смущенно поправила прическу. К счастью, в этот поздний час бар был почти пуст, лишь два-три человека сидели к ним спиной и интересовались только своими стаканами.

– Мне не хочется от тебя уходить, – сказал Джек.

– Ну и не уходи, – ответила Жози, понимая, что ее слова смахивают на мольбу.

– Такая красивая девушка – и одна, ночью, в этом ужасном городе. Нет, я не могу тебя оставить!

– Не оставляй, что мне без тебя делать? – Жози непринужденно улыбнулась.

Они вышли из бара и направились к лифту.

Желтая комната раскрылась перед ними, словно цветок, – светлая и напоенная ароматом роз.

Жози словно перенеслась в прошлое – в Нассау, когда Марианна была еще жива, а сама она еще не побывала в Венеции и не узнала о своем происхождении. Гордость заставила ее покинуть палаццо Нордонья, после чего она осталась почти нищей. Теперь Жози своими силами завоевала достойное положение в этом мире. Джек заказал в номер бутылку шампанского, сел на кровать и снял ботинки.

Жози смущенно стояла возле него. Ей никогда еще не случалось заниматься любовью с белым мужчиной, да и вообще она была близка только с Лукасом и Чарльзом. Ей хотелось сказать Джеку, что она любит его и мечтала о нем много лет. Но Жози знала: делать этого не следует, иначе Джек уйдет, боясь причинить ей такую же боль, как Франческе.

Джек привлек девушку к себе. Обхватив голову Жози, он приник к ее губам. Никогда еще она не испытывала ничего подобного. Теперь ей уже незачем признаваться ему в любви: об этом говорило ее тело.

Они оторвались друг от друга, когда в дверь постучал официант. Он принес бутылку шампанского в ведерке со льдом. Жози удалилась в ванную и там сбросила с себя одежду. Она дрожала и ощущала легкое головокружение. Девушка посмотрела в зеркало: в глазах ее светились желание и страх. При мысли о том, на что она решилась, Жози почувствовала гордость. Сбрызнув тело духами, она запела тихо, но так, чтобы слышал Джек, потом накинула бледно-розовый пеньюар, расчесала волосы и вошла в комнату.

– Джек?

Жози в ужасе огляделась. Часы и ботинки Джека исчезли. Только открытая, но не тронутая бутылка шампанского напоминала о том, что он здесь был.

Девушка налила себе вина, выключила свет, села у окна и пила до тех пор, пока голова не затуманилась настолько, что она перестала ощущать боль. Потом приняла таблетку Лукаса.

Джек Уэстман не позвонит ни завтра, ни послезавтра. Если бы она полетела с ним в Калифорнию, он был бы к ней добр и внимателен, как сегодня, но никогда бы не лег с ней в постель, потому что для него она только подруга Франчески Нордонья.

Несмотря на полное изнеможение, в Жози снова вспыхнула ненависть к Франческе. Но наконец она погрузилась в тяжелый сон.

Ее разбудил яркий солнечный свет, лившийся через окно. Однако душа девушки погрузилась во мрак.

После вина и таблеток Лукаса она провела всю ночь в нелепом, фантастическом мире, населенном странными подобиями Джека Уэстмана, Франчески и Карло Нордоньи. Их искаженные лица мелькали перед ней, не оставляя ни на минуту в покое. Сон не принес облегчения, и Жози чувствовала себя разбитой и подавленной.

Не помог и холодный душ, от кофе и омлета тоже не стало лучше. Девушка, пошатываясь, пошла в ванную и, прежде чем голос разума успел остановить ее, выпила таблетку, надеясь, что почувствует себя счастливой. Эта таблетка подействовала быстро.

Когда зазвонил телефон, она сидела на кровати, уставившись на букет роз. Наверное, это Джек! Он объяснит свое исчезновение! Но звонил шофер – он дожидался внизу, чтобы отвезти ее в студию звукозаписи. Жози опаздывала на встречу с Рэдом Лойтнером.

Девушка положила трубку. Неужели Джек покинул Нью-Йорк, даже не позвонив ей? Но сейчас уже три часа дня, и его самолет уже где-то над Чикаго. Какая же она дура! Прошлая ночь ничего для него не значила. Полупьяный, он предложил Жози помощь, надеясь поразить ее великодушием, но, выйдя за дверь, забыл о своих обещаниях, да и о ней тоже. Осознание горькой правды доконало Жози, и она снова нырнула в постель.

Окна в номере были задернуты шторами, и девушка, не глядя на часы, видела только, что на улице смеркается. Тишину снова нарушил телефонный звонок.

– Жози, детка, ты меня до смерти напугала. Что случилось? – скороговоркой пробормотал Лойтнер. Она догадалась, что Рэд борется с собой, пытаясь обуздать гнев и выказать заботу и участие. – Мы тут все тебя ждем…

– Прости, Рэд, но я плохо себя чувствую.

– Может, послать за врачом?

– Не нужно.

– Что с тобой произошло прошлой ночью?

«Не догадывается ли он о наркотиках?» – подумала Жози.

– Ничего.

– Послушай, детка, сегодня тот день, которого ты так ждала. Приезжай, стоит тебе вернуться к работе, как ты почувствуешь себя лучше. Мой шофер ждет тебя у входа, прошу тебя, приезжай и спой нам, дорогуша.

Жози подавила отвращение. Сегодня Рэд предпримет на нее атаку. Однако незачем беспокоиться об этом сейчас. Важнее всего демонстрационная кассета. Накануне почти весь день ушел на репетиции, поэтому сегодня, хочешь не хочешь, нужно закончить запись. Когда этот этап останется позади, она подумает об отношениях с Лойтнером.

– Сейчас приеду. Прости, что опоздала.

Жози быстро вышла из отеля, и шофер помчал ее к студии звукозаписи.

Рэд с распростертыми объятиями направился ей навстречу. Но даже этот невинный жест разозлил ее. Она не желала, чтобы к ней прикасались.

Рэд обхватил девушку за плечи, но она вывернулась и прошла к микрофону.

В этот день Жози пела как никогда раньше. В ее голосе появились глубина и выразительность. Музыканты переходили от одной песни к другой. Рэд, отделенный от них стеклянной стеной, следил за индикаторами, и глаза его горели.

Жози чувствовала себя по-прежнему плохо, но понимала, что поет прекрасно. Отчаяние словно отделило ее от мира, вселило в Жози странное безразличие ко всему. Будь она в обычном состоянии, ей хватило бы поводов для волнений, однако сейчас девушку не радовала даже первая в жизни возможность сделать запись на профессиональном уровне.

Когда Рэд закончил сеанс звукозаписи, Жози ощутила облегчение. Вскоре она освободится от пристального наблюдения продюсера, вернется в отель и сможет выплакаться.

– Пойдем куда-нибудь пообедаем, – предложил Рэд, обнимая ее за плечи. – Я хочу отпраздновать это событие. Все прошло без сучка без задоринки, ты и не представляешь, какая это редкость.

– Прости, Рэд, я и в самом деле неважно себя чувствую. Мне лучше сразу вернуться в отель.

– Что случилось, дорогуша? – Он крепче обнял ее и коснулся губами волос.

Жози попыталась высвободиться.

– Прошу тебя, постарайся понять…

Однако Рэд привлек ее к себе.

– Не отталкивай меня, детка, позволь помочь тебе. – Казалось, руки Рэда были везде: гладили спину, сжимали ребра, грудь. Ростом Рэд был чуть выше Жози, но отличался железной хваткой.

Она оттолкнула его:

– Нет!

– Эй, детка, это же я, твой друг Рэд!

– Нет! – Голос Жози срывался.

– О, мне нравятся девочки с норовом. – Он рванул ее к себе и впился в губы поцелуем.

Жози укусила его. Рэд вскрикнул и отпустил ее.

– Почему ты не сказала, что я тебе не интересен?

Рэд прижал пальцем ранку на губе, бросил на девушку свирепый взгляд, потом посмотрел на палец, запачканный кровью, и с такой силой влепил Жози пощечину, что она отлетела к стене. Девушка покачнулась и схватилась за щеку.

– Как по-твоему, за каким дьяволом я потащил тебя в Нью-Йорк? – От ярости его голос дрожал. – Неужели ты полагаешь, что все это… подарок? Я ошибся в тебе. Ты не обладаешь тем, что нужно певице. Я только напрасно трачу на тебя время. Думаю, тебе пора возвращаться в Нассау.

Жози смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Чтобы к завтрашнему дню и духу твоего здесь не было!

Он вышел из студии, громко хлопнув дверью.

Кроме Жози, в комнате оставался только звукооператор, склонившийся в наушниках над пультом управления. Когда парень поднял голову, девушка поняла, что он слышал слова Рэда.

Смутившись, она пошла к двери, но звукооператор окликнул ее:

– Мисс Лапуаре, если вам нужна копия этой пленки, я подготовлю ее к завтрашнему дню.

Жози обернулась:

– Неужели вы сделаете это для меня?

– Почему бы и нет? Жалко выбрасывать хороший материал. Если хотите, могу еще и смикшировать. Я все равно представлю Рэду счет за эту работу, только не говорите ему, что я дал вам пленку.

Жози улыбнулась:

– Конечно, не скажу. Я вообще больше не увижу его.

– Тогда заходите за пленкой к часу дня.

Выйдя на улицу, Жози не увидела лимузина и медленно побрела к отелю.

У регистрационной стойки она взяла ключи и спросила, нет ли для нее сообщений. В номере ничего не изменилось, только исчез поднос с завтраком и горничная постелила свежее белье.

Ночью Жози выпила еще одну таблетку, чтобы избавиться от тревожных мыслей и забыть обо всем. Проснувшись на рассвете, она встала и быстро оделась. В мозгу звучали слова Рэда Лойтнера: «Ты не обладаешь тем, что нужно певице…»

Выйдя из отеля, она бесцельно побрела по улицам. К часу она зашла в студию за пленкой, поблагодарила звукооператора и слабо улыбнулась ему на прощание.

Потом выписалась из отеля и взяла такси до аэропорта. Внутренний голос то и дело напоминал Жози, что она упустила целых два шанса оседлать удачу. Первый раз – в Венеции, на балу у Франчески, второй, когда Рэд Лойтнер предложил раскрутить ее в Нью-Йорке. В обоих случаях Жози лишь беспомощно наблюдала, как сверкающий приз выпадает у нее из рук. Теперь ее отправляют в Нассау. Через несколько часов она снова вернется к тому, с чего начинала.

Бармен взмахнул посудным полотенцем, стирая пыль с бутылки виски.

– Видели сегодняшние газеты? – спросил он.

– Нет, – буркнул Майкл.

Бармен бросил газету на полированную стойку бара, решив оставить Майкла в покое. Когда Хиллфорд был мрачен, уныние, казалось, заволакивало всю комнату.

Майкл пробежал глазами газету, потягивая пиво. Пить было еще рано, но в последнее время его все меньше смущало, что он делает это при всем честном народе. Увидев заголовок на первой странице, он вскипел. Эллерби договорился с Франческой, что сделает репортаж, и появление на острове знаменитого фотографа произвело на местных журналистов столь сильное впечатление, что они написали об этом событии на первой полосе газеты.

«Эллерби решил поместить на обложку фотографию графини Нордонья» – гласил заголовок. Далее подробно сообщали о достоинствах лечебно-оздоровительного центра и последних достижениях Франчески. Эллерби вознамерился также украсить изображением жены Майкла обложку своей последней книги о женской красоте. Франческа уже говорила мужу об этой книге, полагая, что это станет неплохой рекламой оздоровительному комплексу. В газетной статье о книге сообщали более подробно.

Книга, где будут собраны фотографии самых красивых женщин мира, конечно же, станет бестселлером. Заказы от клубов любителей книги уже поступили со всех концов света, поэтому ждали огромного тиража. Франческа – воплощение изящества, здоровья и жизненной силы – полностью соответствовала представлению Эллерби об идеале женской красоты. Майкл пробежал глазами длинный список самых красивых кинозвезд и театральных примадонн, которых он уже встречал в лечебно-оздоровительном комплексе. Отложив газету, Майкл велел бармену принести еще выпивки.

– «Бушмиллз». Неразбавленный.

– Хм, должно быть, здорово иметь под одной крышей столько красоток! – заметил тот, поставив перед ним полный стакан.

– Признаться, с тех пор как закончены строительные работы, мне там и делать нечего. Моя прекрасная жена при поддержке герцогини и доктора Патинэ замечательно управляется со всем хозяйством. Я им больше не нужен.

Бармен отошел к стойке, и Майкл взглянул на часы. Он ждал даму, но она, как всегда, опаздывала.

Наконец появилась молодая женщина с пышными черными волосами в бледно-зеленом платье. Бармен посмотрел на вошедшую и опустил глаза.

– Николь! – радостно воскликнул Майкл.

Дама застенчиво улыбнулась, поправила на плече большую кожаную сумку и грациозно опустилась на табурет рядом с Майклом.

– Выпьешь что-нибудь? – Он заметно размяк после первого стакана.

– Нет, пока не хочу. Давай уйдем отсюда.

– А я хочу сегодня выпить что-нибудь холодное, вроде ромового коктейля.

Бармен молча бросил в высокий стакан со льдом ломтик лайма, плеснул туда рома и подвинул коктейль Майклу.

– Однако уже поздно. Я даже опасался, что ты не придешь.

Его смуглой собеседнице на вид было лет двадцать пять-двадцать шесть. В ней ощущалась какая-то тайная гордость. Бармен уже замечал это у женщин-островитянок, которым посчастливилось вступить в связь с богатым белым мужчиной. Однако потом гордость исчезла.

– Давай подождем несколько минут. С тобой хочет встретиться моя подруга.

Жози постояла в дверях, ожидая, пока глаза привыкнут к полумраку. Бармен просиял.

– Жози! – воскликнула Николь. – Мы тебя ждем. Это тот самый Майкл Хиллфорд, муж твоей старой подруги Франчески.

Жози одарила Майкла самой очаровательной улыбкой, протянула ему руку, и он поднес ее к губам. От него пахло виски.

– Хотите выпить? – спросил Майкл.

– Только имбирное пиво, Гарри. – Жози кивнула бармену.

– Выпейте что-нибудь покрепче, – посоветовал Майкл.

– Нет, я никогда не пью перед выступлением.

– Значит, вы и есть та самая Жози, о которой жена постоянно твердит.

– Да, мы вместе выросли.

Майкл растерялся, внезапно поняв, что перед ним возникла непредвиденная проблема.

– Но вы же не разговаривали с ней больше года, верно?

– Да. Боюсь, после поездки в Венецию наши отношения прекратились. Но я все про нее знаю. – Жози указала на газету. – Франческа стала настоящей знаменитостью.

Голос Жози звучал непринужденно, в нем не слышалось ни намека на зависть.

Убедившись, что Жози не питает недобрых чувств к его жене, Майкл немного приободрился.

– Часто вы бываете в этом клубе? – спросил он.

– Да.

– Она скромничает, – вставила Николь. – Жози выступает здесь несколько раз в неделю. Если бы ты не уходил всегда так рано, то давно бы услышал ее пение.

– Да, Франческа рассказывала, что у вас необыкновенный голос.

Николь рассмеялась:

– Жози, жаль, что твой менеджер не Майкл, а Лукас. Держись подальше от этого парня, подруга. Он – опасный тип, музыкальные успехи вскружили ему голову, а наркотики для него – свет в окошке. Лукас уверен, что ни один уважающий себя мужчина не обходится без них. Его даже забирали за попытку продать порошок туристам, и он осужден условно.

– Скажите, – спросил Майкл, – а что это за порошок?

– Не слишком хорошая штука, вроде кокаина, – пояснила Жози. – У Лукаса есть наркотики и получше. Впрочем, меня это ничуть не интересует, – поспешно добавила она и снова заговорила о Франческе.

– Хотите, чтобы я рассказал ей о нашей встрече?

– Нет, – ответила Жози. Огонь в ее глазах погас. – Пожалуй, не хочу.

– Может, привести ее послушать вас? – предложил Майкл.

– Не нужно.

– А мне вы разрешите прийти?

Она улыбнулась:

– Буду рада.

Когда Николь и Майкл удалились, Жози все еще загадочно улыбалась. Бармен перехватил ее взгляд в зеркале над баром. «Девушка похожа на кошку, только что сожравшую канарейку», – подумал он.

Когда Майкл вернулся домой, Франческа принимала ванну. После целого дня съемок она валилась с ног от усталости, но восхищение фотографа окрыляло ее. С той давней ночи, когда отец дал бал в ее честь и гости восторгались дочерью графа Нордоньи, Франческа не задумывалась о том, что красота дает власть над людьми. Отношения с Джеком Уэстманом перевернули ее жизнь. И только теперь, когда дому и семье Франчески ничего не угрожало, она осмелилась снова прислушаться к лестным словам. «Прекрасная!» – все еще звучало в ее ушах. Сюзанна считалась когда-то красавицей, но Эллерби утверждал, что Франческа затмила мать.

Майкл вошел и прислонился к косяку. Он словно угадал мысли жены.

– Купающаяся Венера.

– Привет, дорогой. – Франческа потянулась за полотенцем. – Как прошел день?

Он промолчал, но жена заметила, что губы его мрачно поджаты.

– Мы тебя ждали, дорогой. Эллерби хотел поговорить насчет проката яхты. Он решил воспользоваться приездом в Нассау и устроить небольшой отпуск. Но в офисе тебя не видели уже несколько дней.

– Я там не был.

– Дорогой, я тебя не упрекаю, а просто пытаюсь помочь.

– Просто пытаюсь помочь! Ах да, конечно, ты всегда пытаешься всем помочь, верно, дорогая? Что бы с нами было без нашего маленького работника службы социального обеспечения Лайфорд-Кэй? «Ангел из "Розы Лайфорда"», – кажется, так назвал свою фотографию Эллерби?

– Ты пьян.

– А что в этом плохого? – Майкл покраснел, чувствуя, что слишком распустил язык.

– Но ты обещал, что не будешь больше пить!

– Однако ведь и ты кое-что обещала, – язвительно заметил он.

– Я выполняю свои обещания. – Франческа надела купальный халат и начала расчесывать волосы.

– Неужели? Интересно узнать, какую часть своего драгоценного времени ты посвящаешь семье?

Горечь этих слов испугала Франческу. Она бросила на мужа настороженный взгляд.

– Так сколько же? Изредка по пять минут, когда не занята своими богатыми гостями!

Она старалась унять гнев. – По крайней мере, Майкл, ты всегда знаешь, где я и что делаю. Пока ты шатаешься по барам, я провожу время с гостями или с твоим сыном.

Франческа встретила тяжелый взгляд мужа, и ее рука замерла в воздухе. В глазах Майкла застыла боль.

– С моимсыном? – язвительно переспросил он. – Кристофер не мой сын. Я знал это с самого начала.

Франческа побледнела.

– Ты потому и вышла за меня, что носила ребенка от другого мужчины.

Она покачала головой:

– Нет, Майкл. Я хотелавыйти за тебя замуж! Я люблю тебя, и ты это знаешь. – Не в силах вынести его обвиняющего взгляда, Франческа отвернулась. – Ты также знаешь, что я никогда тебе не изменяла. – Она закрыла лицо руками и почти физически ощутила, как счастье и уверенность ускользают от нее. – Прости меня, Майкл! Я хотела во всем признаться, но боялась, что, узнав про ребенка, ты бросишь меня.

Он молчал. Франческа отняла руки от лица и увидела, что муж смотрит на нее в упор.

– Эдуард Патинэ влюблен в тебя.

Она кивнула:

– Да.

– Он отец Кристофера?

– Нет, не он. Я познакомилась с Эдуардом, когда заболел отец. Но у меня с ним ничего не было. – Она крепко сжала руку мужа. – Отец Кристофера – американец. В Венеции он вскружил мне голову, и у нас был недолгий роман. Поверь, Майкл, я очень жалею, что все так случилось. Я не видела его два года и не думала…

Майкл вырвал руку, повернулся спиной к жене и издал какой-то гортанный звук. Потом он одним движением сгреб все, что стояло на полочке у раковины, и смахнул на пол. Маленькое зеркальце разбилось вдребезги.

– Будь ты проклята! Все будь проклято! – крикнул он, выбегая из комнаты.

К утру Майкл не вернулся.

«Возможно, теперь он исчезнет на несколько дней, – думала Франческа. – Но потом все равно придет, пристыженный, и будет молить о прощении. Надо было признаться раньше, – упрекнула себя она. – Майкл прав, я ему изменила. Пусть не телом, но сердцем. Он видит меня насквозь! Если бы только его бизнес не потерпел крах! Тогда ему было бы легче смириться с моим успехом. И конечно, следует уделять ему больше времени. Семья важнее работы, а Майкл – моя семья. Я лишилась родителей, любимого, потеряла самую близкую подругу и не могу потерять еще и мужа».