Текст книги "Зеркало, зеркало"
Автор книги: Бетси Фюрстенберг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)
Глава 14
Карло приходил в сознание все чаще, и эти периоды становились продолжительнее, но выздоровление шло медленно. Франческе казалось, что он оживает так же, как растет внутри нее ребенок, – незаметно для глаз, но неотвратимо. Каждый день она снова и снова говорила отцу, как сожалеет о том, что расстроила его. Пожатием руки Карло давал знать, что понял, и на сердце у нее становилось легче. Теперь он меньше спал, но смотрел на дочь безучастно. Сидя у постели отца, Франческа сообщала ему новости, услышанные по телефону от Эмилио, или рассказывала ему о новом предприятии Майкла. Многое ли из этого Карло понимал, она не знала.
С наступлением туристического сезона Майкл начал укреплять репутацию своей едва оперившейся компании. Это было нелегко, а реклама стоила весьма дорого. Однако, если хочешь заманить туристов и убедить их свернуть с проторенной дорожки, без нее не обойтись. Леди Джейн могла бы легко помочь делу, ознакомив с начинанием Майкла своих влиятельных друзей, но она избегала молодоженов после приезда Карло. Это удивляло Франческу. Пока не появился граф, леди Джейн буквально увивалась вокруг нее. Наверное, пожилая дама очень одинока, бродит по своему пустому дому или копается в саду, который никто не видит и не может оценить ее усилий.
На Карло любое упоминание о леди Джейн действовало странным образом. Слыша ее имя, он неестественно напрягался. Вот и сегодня пальцы отца подрагивали, а губы нервно подергивались. Франческа догадалась, что он пытается заговорить.
Карло вцепился в ее руку, и Франческа поняла: он хочет, чтобы она склонилась над ним. Молодая женщина приблизила ухо к его губам, но так ничего и не разобрала.
Порывшись в сумочке, Франческа извлекла карандаш, вложила его в пальцы отца и подала ему листок бумаги.
– Папа, попробуй написать то, что хочешь сказать.
Карло вывел на бумаге какую-то загогулину, карандаш выпал из его пальцев, и он закрыл глаза. Франческа взглянула на листок – там была нацарапана заглавная буква «Д».
Убедившись, что отец уснул, Франческа отыскала Эдуарда Патинэ и показала ему листок.
– Вероятно, Карло хотел сообщить что-то об этой самой леди Джейн. Думаю, для него это важно. – Эдуард вернул ей листок. – Лучше пока не упоминать ее. Судя по всему, то, что хотел сказать ваш отец, очень его волнует. Карло нельзя сейчас тревожить.
Франческа кивнула, снова заметив ясный взгляд серых глаз Эдуарда.
– Тогда пойдемте, – сказал врач. – Я прячу тут еще одну прекрасную даму, ее палата чуть дальше по коридору. Я сделал, что мог, теперь она чувствует себя неплохо в физическом смысле, но ее нужно немного приободрить.
Эдуард распахнул перед Франческой дверь в отдельную палату. На кровати лежала привлекательная женщина лет сорока. Эдуард протянул пациентке руку:
– Ma chère Аполлония, позвольте представить: всемирно известный доктор Франческа Нордонья Хиллфорд, она же – веселая графиня из Италии.
Он, улыбаясь, взглянул на пациентку и обратился к Франческе:
– А это Аполлония де Тион, печальная герцогиня из Франции. Подойдите ближе, я прослежу, чтобы она вас не укусила.
Пациентка пренебрежительно махнула рукой, но Эдуард, не обращая на это внимания, подвел Франческу к кровати, покровительственно обнимая ее и словно защищая от опасности.
– Аполлония – настоящий кошмар для хирурга-косметолога. – Он очертил указательным пальцем контуры опущенных губ пациентки. – Вот, видите? Не стану утомлять вас медицинскими терминами, но на повседневном языке это называется постной физиономией. – Он отпустил Франческу и скрестил руки на груди. – К сожалению, случай неоперабельный. Поэтому я и решил вызвать вас на консультацию, доктор Хиллфорд. – Он похлопал Аполлонию по плечу. – Не падайте духом, герцогиня, помощь близка.
– Вы несносны, Эдуард. – Уголки губ пациентки чуть заметно поползли вверх. – И ужасно дорого берете, – добавила она. Задержав взгляд на Франческе, герцогиня перевела его на врача. – А к тому же ужасный ловелас.
– Да, – шутливо вздохнув, согласился врач.
– Ступайте, Эдуард. Мы с Франческой не отказались бы выпить чаю, если, конечно, вам удастся расшевелить ленивых медсестер.
– Ну, видите теперь, какая она свирепая? – усмехнулся Эдуард и шутливо предостерег: – Будьте начеку, ни за что не рискуйте. При малейшей угрозе насилия спасайтесь бегством! – Он наклонился и поцеловал Аполлонию в лоб. – Между прочим, у вас есть кое-что общее. У Франчески такой прекрасный сад, о котором говорят все в Лайфорд-Кэй. А Аполлония – ботаник, причем, пожалуй, самый знаменитый в Европе. – Он погрозил герцогине пальцем. – Я покидаю вас, Аполлония, но учтите: никакого нытья и жалоб! Франческе ни к чему выслушивать грустную историю о вашем неверном любовнике.
Врач вышел, оставив женщин вдвоем. Франческа присела возле кровати.
– Может, посоветуете мне что-нибудь насчет сада?
– О, я обожаю давать советы. Как обидно оказаться в Нассау и не иметь возможности поработать, а ведь я люблю тропическую растительность! Пожалуй, задержусь здесь немного дольше, восстановлю силы.
– Если так, вы обязательно должны зайти ко мне в гости. Я живу неподалеку от клиники.
Так, слово за слово, Франческа втянула женщину в беседу об особенностях садоводства в условиях острова. Увлекшись разговором на интересную ей тему, Аполлония, казалось, забыла о своих печалях, голос ее зазвучал живее. Она рассказала, как приезжала в Нассау много лет назад, и вскоре выяснилось, что она знала родителей Франчески.
– Меня не привлекала светская суета, я была тогда слишком занята научной карьерой. Однако вашу мать я помню, да и как можно ее забыть? Это была необыкновенная женщина – очаровательная, чистосердечная, по-американски прямая. Парижские газеты пестрели ее фотографиями, когда она возвращалась на континент. Кстати, я слышала о ней одну историю… кажется, лет пятнадцать назад… – Аполлония вдруг умолкла.
– Что за историю? – спросила Франческа.
– Нет, больше я ничего не помню, совсем ничего. Тогда вы были еще совсем ребенком, теперь это не важно. – Она махнула рукой. – Так что привело вас в клинику Эдуарда?
– Здесь лежит мой отец, у него был удар, но, надеюсь, он поправляется.
– О, бедняжка, мне очень жаль! Когда граф почувствует себя лучше, я его обязательно навещу. – Тут женщина снова погрузилась в уныние. – Он увидит, как я отвратительно постарела за эти годы…
– Чепуха! Вы прекрасно выглядите и сами это знаете, – бодро возразила Франческа. – Не напрашивайтесь на комплименты.
Герцогиня улыбнулась и в сердцах стукнула по подушке кулаком.
– Ненавижу это место! Тут мне ни минуты не дают насладиться жалостью к себе! Только соберешься поплакать, как откуда ни возьмись появляется добрая душа и принимается меня утешать. Просто ужас!
Франческа улыбнулась:
– Мой отец болеет уже очень долго. Я и сама не прочь, чтобы меня кто-то приободрил. Что ж, выбирайте любую тему, и мы поболтаем. Жизнеутверждающую тему.
Аполлония проворно села в кровати, потом доверительно наклонилась к Франческе:
– Давайте поговорим о мужчинах.
– Отлично. – Но при этом у Франчески так вытянулось лицо, что герцогиня расхохоталась.
– О Господи, дорогая…
Спустя час Франческа все еще слушала увлекательный, полный юмора рассказ Аполлонии о мужчинах в ее жизни.
– …неужели акробат? – воскликнула Франческа.
– Представьте себе, дорогая. Он был умопомрачительно красив. Не могу припомнить ни слова из того, что он говорил, но тело, какое тело!
Франческа придвинулась поближе, словно желая перенять у Аполлонии способность быстро залечивать сердечные раны. Сама она рассказывала новой знакомой мало – с энтузиазмом отозвалась о Майкле и лишь вскользь упомянула о романе с американцем в Венеции. Франческе не хотелось портить Аполлонии настроение исповедью о Джеке.
Позже Франческа еще раз ненадолго заглянула в палату к отцу. Увидев, что Карло крепко спит, она поцеловала его и отправилась домой, радуясь, что у нее появилась собеседница.
Карло пролежал в клинике всю зиму, обычно находясь в полузабытьи. Временами казалось, что он пришел в сознание, но потом глаза его темнели от боли, и Франческа со страхом думала, что отец больше не хочет жить. В такие минуты она задумывалась, милосердно ли удерживать Карло в этом мире, но получить ответ на этот вопрос не могла, поскольку речь у него так и не восстанавливалась. Франческа упрашивала Эдуарда, чтобы он разрешил перевезти отца домой, но врач отказал ей. После удара больные долго не оправляются, объяснил он. Граф выжил, но очень слаб, поэтому может погибнуть от какого-нибудь вторичного заболевания.
Франческе страстно хотелось поделиться с отцом своей радостью. Во время беременности она чувствовала себя так, будто заново родилась, а ангел-хранитель распростер над ней крылья, защищая от зла и бед. Теперь Франческа не испытывала никаких недомоганий, напротив, у нее появились новые силы, и она была счастлива, когда ребенок давал знать о себе.
У Майкла дела тоже шли хорошо. Став бизнесменом, он первое время тосковал по беззаботной и вольной жизни, о прогулках под парусом по бирюзовым водам вдоль берегов архипелага. Однако появление клиентов и двух подчиненных воодушевило его. В январе новая компания принесла первую реальную прибыль, и Майкл высоко поднял голову. Но курортный сезон закончился, туристы схлынули, а затраты на ремонт лодок и арендная плата за офис быстро съели прибыль. Чтобы зарабатывать, Майклу пришлось бы купить по меньшей мере еще пару лодок, иначе компания не удержалась бы на плаву. Он наконец решил обратиться за помощью к тетке. Леди Джейн могла бы заинтересовать его бизнесом кого-нибудь из друзей, а имея инвестора, Майкл добился бы, чтобы его молодая компания приносила круглый год стабильную прибыль.
В разгар сезона тетка однажды позвонила Майклу и попросила сопровождать ее на торжественный прием в клубе Лайфорд-Кэй. Однако племянник отказался, деликатно объяснив, что не может оставить Франческу.
– О, Франческа – настоящий ангел, она не будет возражать, – самоуверенно возразила та.
Но Майкл твердо сказал, что не оставит жену в ее положении одну. Положив трубку, он со вздохом повернулся к Франческе:
– Похоже, тетушка потеряла рассудок. Ее тон наводит на мысль, что она пристрастилась к спиртному.
Перестав зависеть от тетки, Майкл совершенно изменился. Теперь он редко пил и не посещал некогда любимые им злачные местечки на Бэй-стрит.
– Тебе стоило бы пойти, думаю, леди Джейн очень одиноко, – заметила Франческа. – Обо мне не беспокойся, со мной ничего не случится.
Франческа догадывалась, что леди Джейн чувствует себя покинутой, ибо светские знакомые не заменяют семью. Она, конечно, понимала стремление мужа к независимости, но столь резкое охлаждение к бывшей благодетельнице настораживало Франческу. Она со страхом ждала дня, когда ради спасения компании Майклу придется обратиться к леди Джейн. И такой день наступил.
После того как муж отправился к тетке, Франческа достала альбом с фотографиями и устроилась в своем любимом кресле. С ранних снимков на нее смотрела радостно улыбающаяся круглолицая девочка, сидящая на руках у матери. Когда-то красивого и полного сил отца теперь невозможно было видеть без слез. Дальше шли снимки подросткового периода. На некоторых четырнадцатилетняя Франческа стояла, обнявшись с Жози, почти такая же загорелая, как и ее подруга-мулатка. Здесь же Франческа нашла и снимки самой Жози – в платье с глубоким вырезом и не по размеру большом, позаимствованном у Марианны. В альбоме лежали и фотографии, сделанные на разных вечеринках – в честь Рождества, Пасхи, дней рождения, а также на пикниках и лодочных прогулках. Куда все ушло, что сталось со всеми ними… Глаза Франчески затуманились от слез. Марианна уехала на Гаити, чтобы умереть среди своего народа. Жози. С ней они теперь живут в разных мирах, и вряд ли когда-нибудь их пути пересекутся.
Мысли Франчески вернулись к осенней ночи, когда она увидела Жози на сцене ночного клуба в одеянии из разноцветных шарфов. В тот момент, охваченная яростью, Франческа думала только о словах отца: «Можешь поблагодарить свою подругу Жозефину, это она рассказала мне о твоих свиданиях с американцем».
Она снова опустила взгляд на фотографии, где обе они радостно улыбались, и вспомнила ответ Жози: «Он меня заставил, могла бы догадаться».
Неужели он действительно вынудил ее выдать место тайных встреч? Франческа покачала головой. Какая разница? Все равно Карло рано или поздно узнал бы правду, и ее роман с Джеком закончился бы так же.
Наконец она достала конверт, лежавший в кармашке альбома. Открыв его, Франческа взглянула в голубые глаза Джека Уэстмана, пробежала пальцами по загорелому лицу, словно касалась не глянцевой бумаги фотокарточки, а теплой кожи. Ей живо вспомнился чистый запах его рубашек, и она будто наяву услышала его голос, произносящий ее имя…
Франческа оторвала глаза от фотографий, убеждая себя бросить их в горящий камин, где они превратятся в пепел вместе с воспоминаниями, похороненными в ее сердце. Но она была не в силах уничтожить карточку Джека – так же, как и забыть его.
Франческа закрыла альбом и засунула его на верхнюю полку книжного шкафа.
Прошел час-другой. Она сочла это хорошим признаком, подумав, что леди Джейн решила угостить Майкла ужином. Пока Франческа пришивала оборку к желтому детскому одеяльцу, минул еще один час. Забеспокоившись, она поднялась наверх и посмотрела в окно. Дом леди Джейн казался в лунном свете холодным и суровым. Три окна светились. Позади дома блестела серебристая гладь моря, и на его фоне темное здание напоминало корабль. Франческа инстинктивно прикрыла рукой живот, словно защищая будущего ребенка. Возможно, не стоило отпускать мужа одного просить одолжения у тетки. Им и нужно-то всего ничего: чтобы она порекомендовала компанию Майкла своим знакомым. Теперь Франческа почти не сомневалась, что леди Джейн только и ждала этого визита.
Около полуночи Франческа, направляясь в спальню, услышала нетвердые шаги мужа. Майкл был пьян.
Вздохнув, она пошла к двери. Майкл что-то тихо напевал, прислонившись к стене дома. Увидев жену, он нахмурился.
– Франческа, этот ключ не подходит.
Она взяла его за руку и ввела в дом.
– Конечно, не подходит, ведь это ключ от бунгало. Ты бы не перепутал, если бы не забыл о своем обещании держаться подальше от «Бушмиллз».
– Я выпил всего лишь пару стаканчиков, чтобы доставить удовольствие любимой тетушке. Тебе не о чем волноваться, любовь моя. Завтра я как обычно буду на боевом посту. А теперь помоги-ка мне лечь в постель, без тебя я не справлюсь. – Майкл оперся на Франческу, и она проводила его в спальню.
– Она обещала помочь?
– Да, сказала, что завтра утром у меня за дверью выстроится целая очередь клиентов.
Франческа пожалела, что сомневалась в этой женщине.
– Мне бы хотелось, чтобы она не доводила тебя до такого состояния. Сможешь ли ты работать завтра утром?
– Не волнуйся, ты будешь еще досматривать последний сон, а я уже приготовлю завтрак.
Но это обещание Майкл, разумеется, не сдержал. Франческа разбудила его в девять и начала приводить в нормальное состояние при помощи аспирина и кофе, а потом с большим опозданием отправила на работу. Майкл искренне раскаивался в своем вчерашнем поведении. Однако выяснилось, что его опоздание в офис не имело никакого значения. Друзья леди Джейн так и не постучались в его дверь. А телефон в их доме вообще перестал звонить. Теперь молодоженов избегала не только леди Джейн, но и все ее знакомые.
Впрочем, Франческу это не задевало. Теперь, готовясь стать матерью, она чувствовала себя неуязвимой. Все больше времени молодая женщина проводила дома, обставляя обращенную к морю комнату, предназначенную для детской. Когда внутри нее шевелился ребенок, Франческа со смущением и радостью думала, что это малыш Джека, и ей казалось, будто он возвращается. Даже нарастающее отчаяние Майкла не нарушало ее счастья.
Глава 15
В тот год весна наступила рано. Из-за живой изгороди леди Джейн пристально наблюдала за развитием беременности Франчески. Пожилая дама утратила вкус к развлечениям, и, когда те, кто приезжал на остров лишь на зиму, заперли свои дома и разъехались, леди Джейн с облегчением вздохнула. Остров почему-то стал ей противен. Она подглядывала за Франческой, когда та прогуливалась по саду, то останавливаясь понюхать цветок, то срывая созревший плод. Походка у нее стала тяжелая, но при этом Франческа держалась так, будто вынашивала ребенка от самого Господа Бога.
Леди Джейн понимала, что счастье Франчески – дело ее рук. Она подсунула молодую женщину своему кретину-племяннику как наживку, но Майкл вместо того, чтобы испортить ей жизнь кутежами и распутством, вдруг преобразился. Его преданность жене бесила леди Джейн. Конечно, Майкла, как и прежде, можно было без труда напоить допьяна его любимым «Бушмиллз», что старуха время от времени и делала, но, даже презирая самого себя, он не переставал восхищаться Франческой и хвастаться будущим ребенком, которого, видимо, считал своим.
Майкл рассказал тетке, что у Карло, судя по всему, восстанавливается умственная деятельность. Даже если к нему не вернется речь, теперь уже не за горами день, когда они перевезут графа домой, и тогда у них будет настоящая полная семья. Майкла восхищала возможность иметь не только жену и ребенка, но и отца – гораздо более солидного, чем родной. Но ничего, эта идиллия долго не продлится, уж об этом-то леди Джейн позаботится, когда наступит подходящий момент.
«Какая несправедливость, – размышляла она, стоя в своем розарии, – семья графа Нордоньи процветает и увеличивается, тогда как мой род столь бесславно закончился. Если бы не жена Карло, Сибилла жила бы и по сей день, и у меня были бы и муж, и дочь».
Между тем дочь Сюзанны ничуть не пострадала от этой трагедии и теперь смело шествовала по жизни – точь-в-точь как ее мать – любя, кого хочется, и обманывая самых близких людей.
Солнце поднялось высоко, птицы попрятались от полуденной жары, и в саду все стихло. Леди Джейн никак не удавалось избавиться от мыслей о Франческе, которая прогуливалась с таким видом, будто в нее вселилась душа Сюзанны – грязная, бесчестная, эгоистичная! Однако, глядя на счастливую Франческу, можно было подумать, что ее благословил сам Всевышний. Теперь леди Джейн лишилась и Майкла. Нордонья отняли у нее племянника.
Она отряхнула платье. Какой милый садик, жаль, что никто его не видит. Год за годом леди Джейн подрезала кустарники, окапывала деревья, выращивала цветы, но ее одиночество становилось все более невыносимым. У Карло есть утешение – дочь, а вот о ней самой в старости никто не позаботится.
Поливать сад было уже слишком поздно – солнце спалит листья. Леди Джейн ушла в дом и приготовила себе коктейль «Том Коллинз». В спальне она сняла рабочую одежду и облачилась в прохладное шелковое платье. Гулкую тишину в доме нарушал лишь ход часов. Леди Джейн могла позволить себе только горничную, приходящую два-три раза в неделю. Сейчас в доме не было даже прислуги. А ведь прежде она считалась в Лайфорд-Кэй лучшей хозяйкой светского салона. До того как появилась Сюзанна и затмила ее красотой и обаянием, до того как эта женщина соблазнила Сибиллу и увезла ее в Венецию.
Леди Джейн придирчиво оглядела себя в зеркале. Следы, оставленные на ее лице безжалостным временем, уже нельзя скрыть никаким макияжем. Черты стали асимметричными, один глаз немного запал, отчего приобрел печальное выражение, а рот от долгого молчания словно цинично ухмылялся. На ее лице запечатлелся немой укор, и леди Джейн была готова предстать перед Карло Нордоньей в своей поруганной красе без всякого смущения. Именно его жена превратила ее в то, чем она стала.
Леди Джейн надела солнечные очки и широкополую соломенную шляпу и решительной походкой вышла из дома. Преодолев короткое расстояние до клиники, она быстро нашла палату Карло. Мысленно леди Джейн десятки раз проделывала этот путь – каждую ночь, с тех пор как узнала, что ее враг приехал на остров и лежит смертельно больной, но добраться до него не так просто.
По палате ходила сиделка. У леди Джейн помутилось в глазах, гнев не позволял ей увидеть реальность в истинном свете. Однако она все же разглядела неподвижную фигуру Карло Нордоньи, лежащую, словно каменное изваяние на крышке гробницы.
Старуху отделяла от ее врага сиделка, вставшая на пути к осуществлению ее жгучего желания. И леди Джейн сконцентрировала все свои внутренние силы на устранении этого препятствия. Подавляя страх, она с холодной уверенностью выпроводила сиделку из палаты. Теперь уже ничто – ни собственное малодушие, ни постороннее вмешательство – не могло помешать свершению правосудия.
– О, Карло, как жаль, что приходится навещать тебя в столь невеселом месте, – сказала леди Джейн, не вполне уверенная, что больной в сознании.
Граф пошевелился. Лишь в темных глазах его еще теплилась жизнь, и он обратил их на нее. Слабость врага придала старухе храбрости. Видеть Карло в столь жалком состоянии было необычайно приятно. Ее сердце находило утешение в явственных признаках отчаяния и боли, оставивших след на лице Карло. Леди Джейн вдруг поняла, что возмездие уже занесло меч над семьей Нордонья. Что бы она ни сказала и ни сделала, граф никому не расскажет – не сможет. Наконец-то она приступит к осуществлению плана, зародившегося в ее голове еще в тот день, когда она впервые увидела Франческу в саду матери.
Она молча сидела у постели Карло, наслаждаясь страхом, появившимся в его глазах. Он, несомненно, узнал ее и, конечно, поймет все, что она скажет.
– Ты знаешь, что мой муж все эти годы заставлял меня молчать. Он запер меня в семейном поместье и сказал всем, что я не в себе. – Леди Джейн расхохоталась. – О, Сирил был редкостным трусом. Представь, он заявил, будто прячет меня потому, что мы с Сибиллой слишком много выстрадали и пора забыть о прошлом. Но от меня не укрылась истинная причина! Он боялся скандала, который повредил бы репутации его дражайшей семьи. Точь-в-точь как ты, Карло, правда?
Она помолчала, наслаждаясь ужасом Карло.
– Сирил здорово облегчил тебе жизнь. Его трусость помогла твоей жене избежать наказания. О, как он походил на тебя! Лорд Хиллфорд и граф Нордонья – два ничтожества, скроенные из одного и того же материала, больше заботились о чести семьи, чем о справедливости!
Леди Джейн подалась вперед и зашептала в самое ухо Карло:
– Но меня-то волнует именно справедливость! И я прослежу, чтобы возмездие свершилось!
Удовлетворенная произведенным эффектом, она откинулась на спинку стула.
– Тебе повезло: твоя дочь обеспечила тебя всем этим.
Леди Джейн обвела рукой комнату, уставленную цветами из сада Нордонья.
– Что ж, возможно, участие, которое она проявила в эти трудные дни, заставит тебя простить ее за роман с американским актером.
В темных глазах Карло отразилась боль, и старуха рассмеялась. Какое наслаждение видеть его неподвижным и беспомощным!
– В конце концов, твоя дочь такая же, как ее мать. Это должно тебя радовать, правда, Карло?
Рука Карло дернулась. Из груди его вырвался хриплый звук, словно он пытался заговорить.
Леди Джейн снова склонилась над ним, заговорив тихим, вкрадчивым, глухим от ненависти голосом:
– Твоя жена убила мою дочь, Нордонья, и Франческа за это заплатит.
Словно со стороны старуха услышала свой безумный хохот.
После ее последних слов, Карло приподнял голову и издал лающий звук, а по телу его прошла судорога.
– Боже, что вы натворили!
Леди Джейн обернулась. В дверях стояла потрясенная Франческа.
– Как вы посмели его расстроить! Вы что, не видите, в каком состоянии отец?
Франческа выскочила в коридор и позвала на помощь. В палату вбежала медсестра, а вслед за ней появился Эдуард. Проходя мимо Франчески, он ободряюще стиснул ее руку. Увидев, что леди Джейн уже в конце коридора, Франческа бросилась к ней.
– Что вы сказали отцу? Почему он в таком состоянии? – встревоженно воскликнула Франческа.
Старуха обернулась:
– Все эти годы я мечтала отомстить за смерть Сибиллы, но муж не давал мне раскрыть рта, боясь скандала и позора. Карло это оказалось на руку. А твоя мать умерла, так и не понеся наказания за то, что сделала с моей Сибиллой. Теперь за все расплатишься ты. Дурная кровь Сюзанны течет в жилах ребенка, которого ты так гордо носишь. Майкл с интересом узнает, что это не его дитя. Ведь не его – правда, Франческа? – злорадно крикнула леди Джейн и метнулась к выходу.
Франческа схватила ее за руку:
– О чем вы говорите? В чем провинилась моя мать?
Леди Джейн грубо выдернула руку и открыла дверь.
– Ты получишь лишь то, чего заслуживаешь, – ответила она, направляясь к машине.
Франческа застыла, не решаясь последовать за старухой, пока отец в опасности. Идя по больничному коридору, она заметила, что у нее дрожат колени.
По пути домой леди Джейн испытывала радостное возбуждение. Наконец-то ей удалось нанести Карло удар, возможно, даже смертельный! Но пока она шла от машины к двери, яростный порыв ветра задрал ее юбку. Леди Джейн, с трудом преодолевая ветер, добралась до двери, та распахнулась и ударила ее.
Наконец она оказалась в темном холле. От напряжения сердце гулко стучало. Снаружи неистово завывал ветер, сотрясая дом. Сверкнула молния и оглушительно загремел гром.
Леди Джейн казалось, что ярость бушующей стихии направлена именно против нее. На мгновение она ужаснулась тому, что совершила, но потом потрогала саднящую рану на шее и вспомнила, как приподнимала край простыни, прикрывавшей лицо мертвой дочери. Тогда леди Джейн рыдала так, словно ее стенания могли разбудить мертвую.
Она содрогнулась от горя, пошатываясь, дошла до дивана, упала на него и затряслась от рыданий.
Бесцельно ходя по больнице, Франческа забрела в солярий, совсем пустой в этот час. Бледно-желтые обои на стенах и белая мебель почему-то напоминали ей кукольный домик. Что за чудовищная угроза нависла над ее ребенком? Какой поступок ее матери породил столь ужасную месть? Ах, если бы только к отцу вернулась речь, он бы наверняка объяснил бы все это. Франческе очень хотелось оправдать мать, чья любовь когда-то так много значила для нее. Леди Джейн сыграла жестокую шутку, подорвав веру Франчески в мать и угрожая ее нерожденному ребенку.
Глубоко задумавшись, она не слышала, как подошла медсестра.
– Ваш отец спит. Все необходимое сделано, можете идти домой.
– Он поправится?
– Ему обеспечен прекрасный уход. За его состоянием постоянно наблюдают.
Франческа направилась к выходу. В глазах ее стояли слезы. Когда она выехала на дорогу, начался ливень. Ветер трепал верхушки могучих пальм, раскачивая их, словно легкий тростник. Неожиданно Франческа почувствовала такую острую боль, что с ее губ сорвался стон. Но боль быстро прошла, и молодая женщина нажала на педаль акселератора. Через несколько минут она уже подъезжала к дому. Ветер настолько усилился, что вскипевшее море, казалось, готово поглотить остров. Дом почти скрыла пелена дождя. Войдя, Франческа с облегчением увидела, что Майкла нет, и с трудом поднялась по лестнице. Ее клонило в сон, но по-прежнему одолевали мысли о матери. Она легла и попыталась успокоиться. За окном бушевал ураган, стекла дребезжали, но усталость взяла свое, и Франческа забылась тревожным сном. Ее мучили кошмары: смеющаяся молодая женщина вонзала нож ей в живот. Пронзенная острой болью, Франческа проснулась от собственного крика и, едва придя в себя, вспомнила, что лицо этой женщины видела на фотографии. Так вот почему она явилась ей! Между тем боль не оставляла ее, и Франческа поняла, что начались роды. Внезапно зажегся свет, и она услышала ласковый голос Майкла. Когда же он вернулся? И который теперь час?
– Что с тобой, любовь моя? – Майкл внимательно вглядывался в лицо жены. – Наверное, тебе из-за бури приснился страшный сон?
У Франчески перехватило дыхание: началась очередная схватка.
– Я… – Майкл, мне нужно в больницу.
Муж положил ей на лоб прохладную ладонь.
– Ты вспотела. Дорогая, может, это просто испуг… ну из-за шторма? Ребенку еще слишком рано появляться на свет, осталось не меньше двух месяцев.
Франческа вскрикнула и вцепилась в руку мужа.
– В больницу, Майкл! Мне нужно в больницу!
Побледнев, он бросился к телефону.
– Нет гудка! Должно быть, ветер оборвал провода. – Поспешно одевшись, Майкл протянул жене халат. – Я подгоню машину к самой двери, а потом на руках снесу тебя вниз. – Он склонился над Франческой и поцеловал ее. – Не бойся, радость моя, я сам слишком перепуган. Но, черт возьми, и рад тоже – этот малыш знает, как мы его ждем, вот и решил явиться на свет чуточку раньше.
Последние слова донеслись уже с лестницы.
Франческа с трудом накинула халат. Чемоданчик с вещами она упаковала уже давно, и он стоял у дверей спальни. Майкл вскоре вернулся.
– Я не могу везти тебя в такой ураган. Слишком опасно. Потерпишь, пока я съезжу за врачом?
– Ох, Майкл, поторопись. Если поспешишь, со мной будет все хорошо.
После ухода мужа Франческа слышала только завывания ветра и барабанную дробь дождя. Схватки участились. Франческе казалось, что ее тело уступает натиску бури, а шторм выпускает на свободу созревшую в ней новую жизнь.
Майкла все не было, и у Франчески помутилось сознание. Вой ветра отдавался в ушах, неподалеку ревел океан. Лучше, что она одна, мелькнуло у нее в голове. Сейчас никто не в состоянии ей помочь. Но потом Франческа почувствовала, что кто-то вытирает пот у нее со лба.
– Это я, Эдуард.
Она открыла глаза и сквозь пелену боли увидела двух насквозь промокших мужчин.
– Прости, что так долго заставил тебя ждать, дорогая. – Голос Майкла дрожал от волнения. – Но зато я привез самого лучшего врача.
– Единственного, которого удалось найти, – уточнил Эдуард, улыбаясь Франческе.
Она почувствовала себя увереннее. Теперь все будет хорошо.
– Я знаю, о чем вы думаете, Франческа. – Эдуард чуть сжал ее руку. – «Господи Боже, мне нужна хорошая акушерка, а не специалист по исправлению носов!» Но, уверяю вас, мне и раньше случалось принимать роды.
Она засмеялась, но тут же вскрикнула от боли.
Эдуард ощупал ее живот.
– Все хорошо, девочка, продолжай тужиться. Теперь уже недолго осталось. Ты же справишься, правда?
Боль затмила все, и Франческа перестала противиться ей. Еще одна схватка лишила ее последних сил.
В глазах Эдуарда мелькнул страх.
– Что случилось? – закричала Франческа.
Врач показал ей крошечное красное тельце и несколько раз шлепнул младенца по попке. Молчание ребенка заставило всех замереть, но потом личико его сморщилось, и он наконец закричал. Сквозь слезы Франческа смотрела на малыша, похожего на неоперившегося голодного птенца.
