Текст книги "Зеркало, зеркало"
Автор книги: Бетси Фюрстенберг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)
Глава 7
Жози чувствовала, как за ней следят глаза Джека Уэстмана, но даже не посмотрела на него. Ей хотелось сбежать вниз, выскочить из палаццо и броситься прочь, но она взяла себя в руки и с улыбкой посмотрела на обращенные к ней снизу лица гостей. Неторопливо оглядев вестибюль, девушка отвела взгляд в сторону, как только в поле ее зрения попал Уэстман. Жози поняла, что Джеку это не понравилось, ибо заметила, что он нахмурился. «Смелее!» – мысленно приказала она себе. Заманить в ловушку такого знаменитого человека, заставить его обратить на себя внимание совсем непросто. Но вдруг Жози почувствовала себя виноватой: она же пытается опередить лучшую подругу, желая добраться до Уэстмана! Вздохнув, она прошла мимо него, испытав при этом облегчение и отчасти разочарование. И тут он взял ее за локоть.
– Привет. Я – Джек Уэстман. – Он посмотрел в глаза Жози.
– Жози… – ответила она, смущенно протянув ему руку.
– Почему вы от меня убегали?
Девушка пожала плечами:
– Дурная привычка.
Он повлек ее к залу:
– Обычно я не танцую, но с вами…
Жози замерла.
– Простите, – пролепетала она, потом, немного овладев собой, добавила: – Я не танцую вальс.
– Тогда мы выпьем. – Джек повел ее в противоположную сторону и вскоре увидел официанта с напитками.
– Шампанское? – спросил Джек.
– Да, пожалуйста.
Жози сделала большой глоток охлажденного вина. Джек решительно повел ее к окну, где было поменьше народу.
– Ну, рассказывайте, что делает в таком месте столь экзотическая женщина, как вы?
Подмигнув Жози, он достал из кармана плоскую фляжку и плеснул немного спиртного в свой опустевший фужер из-под шампанского.
– Я из Нассау, – начала Жози. – Франческа жила там со мной и с моей мамой.
Тут Джек Уэстман лишился дара речи.
– О!..
– Мы с ней как сестры… или, вернее, были как сестры, – тихо добавила Жози. От шампанского она ощутила приятное головокружение. Заметив растерянность Джека, девушка рассмеялась. – Я говорю о Франческе Нордонья. Этот бал устроен в ее честь.
– Ах да, меня предупреждали, что она лакомый кусочек.
– Погодите, скоро вы ее увидите… Моя мать называла нас своими маленькими котятами.
– Mes petites chattes? – перевел Джек.
Жози удивилась:
– Верно. Вы говорите по-французски?
– Tres peu [13]13
Очень мало ( фр.)
[Закрыть], – признался Джек. – У меня жуткий акцент.
– И у меня тоже! – радостно воскликнула Жози и тут же умолкла. Несколько гостей оглянулись и посмотрели на нее с любопытством. Ее «позорный» акцент вдруг перестал смущать Жози.
– Подойди-ка поближе, дитя мое, я хочу лучше слышать тебя, – усмехнулся Джек, разглядывая ее блестящими глазами.
Девушка засмеялась, но сердце ее подпрыгнуло.
– Вы говорите, как волк из «Красной Шапочки»… Можно мне еще шампанского?
Догнав официанта, Джек быстро вернулся с полным бокалом. Когда он передавал шампанское Жози, его кто-то толкнул сзади, рука Джека дрогнула, и немного вина пролилось на юбку девушки. Джек быстро выхватил носовой платок и протянул его Жози. Возвращая ему платок, она заметила, как изменилось выражение его лица, и сразу догадалась: он увидел Франческу. От веселого настроения девушки не осталось и следа. Тяжесть сдавила ей грудь.
Франческа стояла в дверях большого зала, окруженная гостями, но казалась очень одинокой. Она чуть протянула вперед руки в длинных белых перчатках. Жози поразило выражение глаз подруги – в них было странное узнавание. Джек отступил от Жози, и она тут же устремилась к лестнице.
Те несколько мгновений, пока Джек преодолел разделяющее их пространство, тянулись для Франчески как вечность. Наконец он подошел к ней, и их взгляды скрестились. Джек молча взял девушку за руку, обвил ее талию и повел танцевать. Ни он, ни она впоследствии не помнили, что исполнял оркестр. Они ничего не замечали и видели только друг друга. От Джека не укрылось, как бьется жилка на ее шее. Франческа ощущала тепло и энергию его сильного тела.
– Моя мадонна, – пробормотал он. – Выходит, пока я искал вас по всем отелям и ресторанам Венеции, вы скрывались в этой старой крепости.
Франческа улыбнулась:
– Значит, по-вашему, эта старая крепость внушительна?
– Графиня в своем замке – именно так и должно быть.
– О, прошу вас, не надо!
– Вам не нравится быть графиней?
Девушка вспыхнула:
– Но ведь дело не в этом, правда?
Джек заглянул в глаза девушке и осторожно привлек ее к себе.
– Да, дело не в этом, совсем не в этом, – прошептал он.
Темп музыки ускорился. Джек обнял Франческу и закружил по залу.
Слова этой песни, записанной на старой пластинке матери, девушка знала наизусть. В Нассау они с Жози учились под нее танцевать.
– Я видела, вы говорили с Жози…
– Да.
– Она вам рассказала?..
– О своей матери и о Нассау. О вашем отце я слышал раньше, и, если не ошибаюсь, вот и он.
Мрачный как туча, Карло подошел к ним, сверля их взглядом.
– Вы не возражаете, мистер Уэстман, если я потанцую с дочерью?
– Ничуть. – Джек пожал Франческе руку, поклонился и исчез.
Едва он ушел, девушка почувствовала, что силы покинули ее. Она в отчаянии взглянула на отца, но не вымолвила ни слова. Карло взял ее за руку, и она последовала за ним, кружась в танце, как заводная кукла.
– Он явно произвел на тебя впечатление, – саркастически заметил Карло. – Я думал, ты упадешь без чувств прямо здесь.
Франческа промолчала.
– На глазах у гостей. Хорошо еще, что я подоспел вовремя. – Карло с трудом сдерживал раздражение.
– Да, папа.
– Не знал, что ты питаешь слабость к американским ковбоям.
– Мама была американкой.
Карло продолжал, будто не слыша ее:
– Кинозвезда! Один из приятелей Мэгги Штраус. Конечно, я не возражаю против его появления на балу, ибо готов принять всех. Но помни о своем статусе, Франческа. Ты должна быть любезна со всеми, но не поощрять ухаживания недостойных тебя поклонников.
– Но, папа, я даже не знаю его! Мы всего лишь танцевали.
– Вот и остановись на этом. Помни, не все мужчины искренни и не у всех честные намерения. Я только хочу защитить тебя, piccola.
– Хорошо, папа. Я запомню.
Не слушая отца, Франческа смотрела через его плечо, выискивая среди гостей Джека. «Только бы он не ушел!» – взмолилась она. Но его нигде не было видно.
Когда музыка смолкла, снаружи донеслись громкие голоса. Гости устремились к окнам. На канале в катерах и лодках собрались десятки репортеров. Они просили молодую графиню показаться им.
Карло велел Эмилио избавиться от докучливых репортеров. Как только отец оставил Франческу, перед ней возник Джек.
– Мы сможем увидеться завтра?
– Я бы хотела, но отец не разрешает мне выходить из дома одной.
– Похоже, я вашему отцу не слишком нравлюсь?
– Папа очень старомоден и строг.
– Мне необходимо увидеть вас.
Франческа задумалась.
– Полагаю, выход есть. Завтра днем мы с Жози собираемся в Лидо. Может, там и встретимся?
– Да, завтра днем я буду ждать вас перед отелем «Эксельсиор».
Когда Карло вернулся к дочери, Джек беседовал с графом Лестером, стоя неподалеку от Франчески. Граф Лестер, поклонник актерского дарования Уэстмана, вызвался представить его хозяину палаццо.
– Мы уже встречались, – холодно заметил Карло.
– Разрешите мне кое-что предложить? – улыбнулся Джек. – Единственный способ избавиться от папарацци – дать им то, чего они просят. Достаточно даже кратковременного появления. Скажу по опыту: если вы позволите им увидеть Франческу и сфотографировать ее, репортеры успокоятся и уберутся отсюда.
Карло отнесся к совету весьма скептически, но англичанин поддержал Джека. Наконец Карло сдался:
– Думаю, стоит попытаться, но на балконе слишком много гостей, лучше подняться на второй этаж.
– Я провожу вашу дочь. – Джек взял Франческу под руку прежде, чем Карло успел что-либо возразить.
На втором этаже было пусто. В окна лился лунный свет, снизу приглушенно доносилась музыка. Когда Джек открыл французские двери, крики репортеров испугали Франческу. Она ухватилась за руку Джека, и они вместе вышли на балкон, окунувшись в прохладу ночного воздуха. Вспышки ослепили девушку.
Казалось, затея Джека провалилась. Узнав Уэстмана, папарацци взревели еще громче. Вспышки засверкали чаще, шум стал оглушительным, но Джек и Франческа уже исчезли.
Девушка вцепилась в руку Джека и держалась за нее, пока он не закрыл дверь. Когда их глаза встретились, Джек прижался губами ко лбу Франчески и тотчас исчез.
Некоторое время девушка стояла неподвижно и растерянно улыбалась. Оглядевшись и поняв, что ее никто не видит, она радостно закружилась по мраморному полу, залитому лунным светом.
Жози наблюдала за ней с верхней площадки лестницы. Казалось, лицо и платье Франчески светятся в темноте. Жози спряталась за колонной. Жгучая зависть терзала ее. Плавный танец Франчески словно высасывал из нее силы. Увидев подругу и Джека в зале, девушка поняла, что ее дружбе с Франческой пришел конец. Душа Жози погрузилась во мрак. Сказав себе, что теперь Франческа – ее враг, она даже ощутила прилив сил.
Время близилось к полуночи. Слуги в ливреях внесли блюда с морскими деликатесами: крабы, икра, ломтики розового лосося в нежнейшем лимонном соусе. Тем, кто не любит рыбного, подали жареных фазанов и перепелов, ризотто, грибы и котлеты.
За окном в ночное небо взметнулись разноцветные огни фейерверка, ознаменовавшего восемнадцатилетие Франчески. К немалому облегчению Карло, Мэгги Штраус завладела вниманием Уэстмана. Франческу окружили молодые люди, отпрыски лучших семейств Европы, и она уже не высматривала в толпе гостей актера. Никогда еще девушка не была так счастлива. Воспоминание о том, как она стояла с Джеком на балконе в сиянии вспышек наполняло ее восторгом.
Едва часы пробили двенадцать раз, Карло повел дочь в библиотеку и достал из ящика стола серый бархатный футляр.
– Это от твоей матери. Она хотела, чтобы ты получила этот подарок в день восемнадцатилетия.
Подойдя к настольной лампе, девушка открыла футляр. На атласной подушечке блестела нитка жемчуга. Когда Карло поднес ожерелье к свету, у Франчески захватило дух от восхищения. В центре красовался нежный цветок с лепестками из перламутра. Бриллиантовые тычинки загадочно мерцали.
– Бушерон сделал это по моему заказу специально для Сюзанны, – с гордостью сказал Карло. – Я подарил это ожерелье жене, когда ты появилась на свет.
Франческу переполняли радость и благодарность. Она хотела бы выразить свои чувства, но даже дар из прошлого не помог ей забыть недавнюю сцену с отцом. Карло застегнул ожерелье на шее дочери и поцеловал ее в щеку:
– Тебе оно так же идет, как твоей матери.
Франческа коснулась ожерелья. Конечно, следовало бы сказать отцу, как много значит для нее этот подарок, но Карло уже отвернулся к окну, и момент был упущен.
– Ну, cara mia, возвращайся вниз, к гостям. Я скоро спущусь.
Выйдя в вестибюль, Франческа увидела, что Джек Уэстман помогает Мэгги Штраус надеть накидку. Заметив девушку, он умолк на полуслове.
– В чем дело? – спросила его спутница.
Уэстман, вспомнив ее предупреждение насчет дочери Карло, поспешно ответил:
– Так, ничего особенного. – Улыбнувшись девушке, он повел Мэгги к двери, но та почувствовала, что вниманием Джека кто-то завладел, оглянулась и увидела Франческу. Девушка неподвижно стояла перед портретом матери.
– А, это вы! Подожди-ка, Джек, не торопи меня. Давай попрощаемся с Франческой.
Мэгги подошла к девушке:
– Дорогая, я весь вечер пою вам дифирамбы. Джек может подтвердить. Я хотела поблагодарить вас и Карло за восхитительный вечер. Похоже, жизнь в Венеции снова становится интересной. Кстати, где ваш отец? – Мэгги взяла Франческу за руки и, заметив ее волнение, взглянула на Джека. Коснувшись его локтя, Мэгги добавила: – Передайте Карло, что я ему позвоню. – Ухватившись за Джека, она выплыла из вестибюля.
Через секунду в дверях показался Джек и почти беззвучно прошептал:
– Завтра.
Франческа, улыбаясь, подбежала к двери и помахала на прощание рукой. С лодочной донесся чей-то крик. Мужчина в джинсах и клетчатой рубашке, стоя в моторной лодке, вопил пьяным голосом:
– Джек! Тащи сюда свою задницу!
Уэстман смущенно посмотрел на Мэгги и пожал плечами:
– Это мой приятель и дублер Арканзас Уолен. Видимо, сегодня ночью он замещал меня во всех барах города.
– Уэстман, черт тебя дери, иди сюда! Давай выпьем! – орал Арканзас.
Джек извинился перед Мэгги и бросился вниз, чтобы остановить приятеля, пока тот не зашел слишком далеко. Однако на нижних ступенях Джек поскользнулся и упал в воду.
Над каналом разнесся пьяный вопль:
– Человек за бортом!
Когда Франческа увидела, что Джек скрылся под водой, сердце ее застыло от страха. Девушке казалось, будто холодная тьма сомкнулась над ее головой. Франческу охватило страшное предчувствие. Но Джек тотчас вынырнул, и она успокоилась.
Арканзас перегнулся через борт и протянул приятелю руки, однако Джек сбросил его в воду. Франческа и гости, собравшиеся на балконе, засмеялись и захлопали.
Услышав крики на пристани, граф подошел к окну кабинета и окинул взглядом расстилающуюся перед ним панораму ночного города. Увидев мужчин, барахтающихся в воде и выставляющих себя на посмешище, он раздраженно закрыл окно.
Что ж, бал, конечно, слегка испортили папарацци и этот американский плейбой, но это несущественно. Главное, триумф Франчески все-таки состоялся.
Карло гордился дочерью.
Глава 8
Бальный зал потемнел и опустел. Немногие гости тихо беседовали, сидя при свечах за небольшими столиками. Стоящая в дверях Жози наблюдала, как пятеро оркестрантов собирают инструменты, спеша домой. Ей обещали, что она будет петь с оркестром, но Эмилио все откладывал выступление, а сейчас стало уже слишком поздно. Уэстман уехал, Карло поднялся наверх, а Франческа вышла проводить самых знатных гостей. Тех, для кого хотелось бы спеть Жози, в зале не было.
Кто-то заиграл на рояле, и Жози подошла к пианисту, оказавшемуся красивым стройным негром в белом смокинге. Тяжелые очки в черепаховой оправе придавали ему ученый вид.
– Смелее, вперед! Можете поглазеть на меня. – Он улыбнулся. – Меня зовут Чарльз Кэш.
– Простите, но я не ожидала встретить на этом балу еще одного цветного.
– Значит, вы никогда не бывали летом на европейских музыкальных фестивалях. Там много таких. Европейцы любят американский джаз. А не та ли вы девушка, что собирается петь?
Жози кивнула.
– Дворецкий хвалил вас. Давайте-ка посмотрим, на что вы способны.
Он жестом пригласил ее к роялю. Первые несколько тактов Жози пропела неуверенно, осваиваясь и с помещением, и с аккомпаниатором. Бальный зал, освещенный мерцающими свечами, отличался великолепной акустикой, а Чарльз играл так виртуозно, что вскоре Жози успокоилась. Стоя возле рояля, она никого не замечала. Жози запела так, словно вокруг никого не было. Она вдруг поняла, что никогда еще не испытывала такого одиночества и не успела подготовиться к нему. Девушка сегодня впервые почувствовала себя всем чужой. На острове Жози привыкла к открытому дружелюбию, к ежедневной радости общения.
Однако музыка мало-помалу рассеяла тоску. Чарльз очаровал девушку своей музыкальностью, и вскоре она стала петь уже не только для себя, но и для него. Молодой негр играл очень выразительно, но при этом словно изучал вокальные возможности Жози. Когда перед высокой нотой девушка напряглась, он приободрил ее теплой улыбкой и пришел на помощь, сменив тональность.
– Что ж, неплохо для начала, – заметил он.
Жози удивилась: она и не заметила, до каких высоких нот они добрались.
– Теперь, когда вы раскрепостились, попробуем другую мелодию.
Чарльз опустил руки, и в зале раздались аплодисменты. Жози захлестнула радость, когда она поняла, какое впечатление произвела на незнакомую аудиторию. Душа ее освободилась от тяжести. Чарльз заиграл снова, и девушка, позабыв об Уэстмане и Франческе, полностью отдалась музыке. На последнем припеве Чарльз присоединился к ней, и зал взорвался аплодисментами прежде, чем они кончили петь.
Жози увидела, как за окном задвигались тени – это гости возвращались в дом послушать ее. Неужели людей так легко покорить? Весь вечер она чувствовала себя изгоем, а сейчас зал затих, ожидая, когда девушка снова запоет. Жози впервые снискала успех у европейской аудитории.
– Это было потрясающе, – сказал Чарльз.
Жози улыбнулась:
– Вы знаете песню «In my solitude»?
По тому, как Чарльз коснулся клавиш, девушка поняла, что угадала его желание. Это была песня об одиночестве. Жози понимала, что заслужила право спеть эту песню, ибо Венеция преподала ей урок.
Она пела об одиночестве и думала о Франческе, о том, как разрушается их многолетняя дружба. Жози видела перед собой лицо p'tite soeur – невинное и любящее, оно постепенно становилось чужим, отдалялось, тускнело и наконец исчезло.
Контрастное освещение в зале подчеркивало экзотическую красоту Жози. Глаза ее казались больше и выразительнее. Бархатное контральто девушки завораживало слушателей, в зале воцарилась мертвая тишина.
Волнующая песня закончилась, и Жози снова услышала аплодисменты. Они согревали ее, поднимали дух, придавали силы. Зал заполнился людьми – откуда только они взялись? Громкие одобрительные возгласы убедили Жози, что ее не скоро отпустят.
Она пела почти целый час, то воспроизводя карибские ритмы калипсо, то позволяя Чарльзу увлечь себя блюзом, а закончила зажигательной тарантеллой, заставив гостей исступленно отбивать такт ногами. Уходила Жози под несмолкающие овации, на обращенных к ней лицах сияли улыбки. Принимая поздравления, Жози направилась к лестнице. Она радовалась, что, несмотря на свои страдания, сумела доставить удовольствие публике. Уже возле лестницы девушку остановил Чарльз:
– Разрешите пригласить вас завтра на обед. Мы отпразднуем ваш триумф.
– Наш триумф, – поправила Жози. – Вы просто виртуоз! – Она увидела его улыбку. Что ж, может, он и не так красив, как Джек Уэстман, но вполне хорош собой. Так почему бы не принять его приглашение? – Заедете за мной днем? Я буду ждать у входа в палаццо.
– Прекрасно. – Чарльз дружески чмокнул ее в щеку и растворился в толпе уходящих гостей.
Повернувшись к лестнице, Жози оказалась лицом к лицу с раскрасневшейся Франческой.
– Petite soeur! – воскликнула та. – Как это прекрасно! Какие аплодисменты! – Франческа казалась смущенной. – Я прощалась с гостями, потом папа попросил меня пойти с ним в золотую гостиную и поговорить с гостями из Испании. Очень жаль, что я не слышала твоего пения, Жози! Все от тебя в восторге.
– Не важно. – Жози быстро прошмыгнула мимо Франчески и поспешила наверх.
Но это важно, очень важно, поняла Жози. Франческа хотя бы понимает, чего лишилась, а вот Карло даже и не знает об ее успехе. Почему ее так интересует его мнение? Почему так больно ранит его пренебрежение? – спрашивала себя девушка, но не находила ответа.
«И что из этого? – Она поднялась к себе в комнату, закрыла дверь и теперь стояла перед зеркалом, обращаясь к своему отражению. – Даже если Карло узнает, что я пою как соловей, ему наплевать. Он все равно пошлет меня обедать со слугами. Ну и пусть, мне не нужно одобрение – ни его, ни Франчески».
Но грустные янтарные глаза, смотрящие на нее из зеркала в золотой раме, недвусмысленно говорили: ты обманываешь себя.
Жози разделась, повесила свое чудесное платье в шкаф и забралась на высокую мягкую кровать.
Уже забрезжил рассвет, когда Франческа проводила последних гостей, помахав им на прощание рукой. На канале не осталось даже репортеров. Только одинокий официант собирал пустые стаканы. Только тут Франческа сообразила, что уже утро, хотя вовсе не ощущала усталости. Ей даже приходилось делать над собой усилие, чтобы двигаться степенно.
«Я выдержала, справилась!» – думала она, идя по широкому коридору. Девушка остановилась у портрета матери и с гордостью посмотрела на него. Кажется, целая вечность прошла с тех пор, как она, трепеща от волнения, спускалась по этой лестнице. Теперь Франческа словно парила от радости. Ей нужно поспать хоть немного, ведь через несколько часов она встретится в Лидо с Джеком Уэстманом. При этой мысли у Франчески подкосились ноги. Кто он такой, в самом деле? Подумаешь, актер! Радостно улыбнувшись, девушка взбежала по лестнице, но пошла не к себе, а в комнату матери. Этот рассвет ей хотелось встретить с Сюзанной.
За две недели в комнате ничего не изменилось. Франческа направилась по абиссинскому ковру к туалетному столику и дернула за цепочку. Зеркало осветилось огнями, и девушка увидела себя: волосы растрепались, глаза блестят, щеки горят лихорадочным румянцем. «Наверное, я выпила слишком много шампанского, – подумала она и коснулась нежной розочки из жемчуга. – Ах, мама, если бы ты могла меня сейчас видеть! – Франческа вздохнула. – Я такая красивая».
Она была больше чем красивая, ибо светилась от радостного возбуждения.
Девушка выдвинула ящик и достала круглую коробочку с тенями для глаз. Кончиком пальца она нанесла на веки блестящий серебристо-зеленый порошок, потом чуть отстранилась, любуясь результатом. Лицо стало взрослее и загадочнее. Франческа подкрасила губы помадой матери и улыбнулась своему отражению. Яркая помада подчеркивала прекрасную форму рта. Приблизившись к зеркалу, она попыталась придать взгляду такое же выражение, как у матери на портрете, гордое, полное внутреннего огня. Никогда еще Франческа не видела в своих глазах такого победного блеска, и ей впервые показалось, будто из зеркала на нее смотрит Сюзанна.
Вдохновленная, Франческа стала искать потайную дверь в стене, ведущую в зеркальную гардеробную и запомнившуюся ей с детства. Девушка быстро отыскала пружину, стена расступилась, открыв вход в маленькую комнатку. Свет включился автоматически. Внутри висела одежда Сюзанны, от которой все еще исходил запах духов. В шкафу Франческа увидела зимние пальто Сюзанны – мягкие, пушистые, с меховыми воротниками; платья на тонких бретельках, украшенные воздушными кружевами; вечерние туалеты с блестками и несколько атласных халатов. В прозрачных коробках стояла обувь из крокодиловой кожи.
Франческа осторожно коснулась платьев, опасаясь, что они рассыплются в прах, как цветы, засушенные между страницами книги. Ткань оказалась гладкой и мягкой. Обнаружив длинную вечернюю накидку из синего бархата, девушка примерила ее, вернулась в спальню и покрутилась перед зеркалом.
– Я – это ты, Сюзанна, – прошептала она.
Вдруг в зеркале появилось бледное лицо. Франческа ахнула и быстро обернулась. В дверях стоял Карло с искаженным лицом. Он словно боялся шелохнуться. Сердце Франчески неистово забилось, когда она услышала сдавленный шепот отца:
– Сюзанна…
Медленно, едва дыша, он приблизился к дочери и осторожно протянул руку, будто перед ним было привидение.
Испуганная девушка отступила, задев туалетный столик, и серебряное деревце тихо зазвенело. Ее движение и этот звук вернули Карло к действительности, лицо его стало жестким, и Франческа поняла, что совершила нечто ужасное.
– Сними эту накидку и убирайся! – рявкнул Карло. – Никогда больше не входи в эти комнаты!
Франческа метнулась к гардеробной, сбросив на ходу накидку. Лицо горело так, будто отец дал ей пощечину. Возле двери она оглянулась. Карло стоял у туалетного столика, вперив неподвижный взор в поблескивающее деревце. Поняв, что он погружен в невеселые мысли, девушка решила удалиться в свою комнату, но, когда она попыталась проскользнуть мимо отца, тот схватил ее за руку и повернул к себе. Франческа с удивлением заметила, что взгляд Карло смягчился, а в глазах его стоят слезы. Успокоившись, она положила руки на грудь отцу.
– Папа, – тихо промолвила девушка. – Мне так жаль… я не знала…
Карло склонил голову, и Франческа увидела в его глазах такую муку, что у нее защемило сердце. Она и не подозревала, что после стольких лет Карло все еще любит Сюзанну и оплакивает ее.
– Мне тоже не хватает мамы, – призналась девушка. – Я не хотела сделать ничего плохого.
Карло пригладил ее волосы.
– Я знаю, cara mia.
Она почувствовала, как отец вздрогнул. Он на мгновение закрыл глаза, но, открыв их, казалось, успокоился.
– Прости меня, Франческа. Ты так напомнила мне ее… – Он умолк и обнял дочь. Потом после долгой паузы добавил: – Я на тебя не сержусь, Франческа. Просто в этот день мною слишком завладело прошлое, а когда я увидел тебя в этой комнате, в ее накидке… – Карло взял дочь за руки. – Cara mia, это ты могла бы обидеться на отца, столько лет державшего тебя вдали от себя. Да, ты имеешь право сердиться, но только прошу, поверь: я не виделся с тобой не потому, что не люблю тебя.
– Я верю тебе.
– Знаю, это трудно понять, – продолжал Карло, – но для меня нет ничего важнее семьи, а моя семья – это ты. – Он стиснул ее руки, потом выпустил их. – Сегодня ты была великолепна, piccola, всех очаровала. Тебя все считают красавицей.
Их лица были мокрыми от слез.
Карло криво ухмыльнулся:
– Как же поздно ложатся спать эти венецианцы! Пойдем, я провожу тебя в твою спальню.
Франческа выключила лампу. Небо уже розовело. Держась за руки, они прошли к лестнице. У дверей спальни Карло поцеловал дочь в лоб:
– Спокойной ночи, cara mia.
– Спокойной ночи, папа.
Сквозь пелену слез девушка видела, как удаляется отец. В его осанке, походке появилась уверенность. Возможно, он понял, что дочь любит его.
Карло долго стоял у окна спальни, любуясь красками зари, и думал о том, как быстро созрела и расцвела его дочь. Всего несколько недель назад она приехала в Венецию застенчивой и неловкой девочкой. Тогда было почти невозможно представить, что Франческа станет хозяйкой палаццо. Карло хотелось видеть в дочери гораздо больше смелости, уверенности в себе.
И вот его желание сбылось. Сегодня ночью Франческа покорила гостей, позволила ему гордиться ею. Однако это самообладание, а особенно пугающее сходство с матерью вызывали у Карло дурные предчувствия.
Он размышлял о том, наследуется ли ребенком характер, есть ли какой-то особый ген, определяющий тягу к приключениям, передаются ли детям от родителей отклонения от нормы, цвет волос или кожи. Когда Карло впервые увидел Сюзанну, в той, несмотря на невинность, уже проявлялись какие-то странности. Они словно ждали своего часа, чтобы вырваться наружу и загнать в тупик их обоих.
– Но я наверняка всегда была такой, – заметила однажды Сюзанна, – просто не знала этого. Это необъяснимая часть меня и присуще мне изначально, как способность дышать.
1952
Карло обошел почти законченный особняк в Лайфорд-Кэй. В каждой комнате стучали молотками, пилили и чем-то занимались местные рабочие.
Стараниями Сюзанны за короткое время был выполнен огромный объем работ. Карло и не подозревал, что такое возможно. Современное здание, полное света и воздуха, непостижимым образом вписывалось в тропический пейзаж.
Его открытые коридоры и стеклянные стены были полной противоположностью венецианскому палаццо или викторианскому особняку на Хог-Айленде, который Карло продал.
Идя под деревьями вдоль запущенной части сада, Карло кивал садовникам, воплощающим в жизнь замыслы Сюзанны. Наконец под ногами у него зашуршал белый песок пляжа. Тихий, размеренный плеск волн ласкал слух. Вдоволь поплавав, Карло растянулся на песке. Отдаленные звуки стройки затихли, видимо, рабочие устроили обеденный перерыв. Скоро должна была вернуться Сюзанна. Она уехала повидать свою английскую приятельницу – художницу, с которой познакомилась еще до приезда на Багамы. Карло радовало, что у жены появился круг общения. В это время года на коралловых островах бывало немноголюдно, а сам он слишком часто уезжал по делам в Италию. Тем не менее его план удался: совместное наблюдение за строительными работами помогло снять напряжение, возникшее в их семейном союзе. Ремонт палаццо уже закончился, и Карло решил найти новый способ удержать жену рядом, но так, чтобы это доставляло ей удовольствие. Строительство нового дома захватило Сюзанну. А самое главное, она наконец выразила желание завести еще одного ребенка, чтобы Франческе было веселее.
Подставив спину солнцу и положив голову на руки, Карло заметил вдалеке две фигурки, казавшиеся на фоне неба темными силуэтами. Из-под полуприкрытых ресниц он следил за их приближением. В жарком мареве предметы теряли отчетливость. Игриво разбегаясь и сходясь вновь, те двое походили издали на длинноногих птиц, исполняющих брачный танец.
Карло решил, что это парочка местных вторглась на пустующий частный пляж. Но когда они приблизились, одна из них внезапно бросилась прочь. Услышав звонкий смех и разглядев копну рыжих волос, удивленный Карло понял, что это его жена. Но так странно, по-детски она никогда себя не вела! Он вдруг смутился от мысли, что подсматривает за женой. Теперь Сюзанна и другая женщина неподвижно стояли лицом друг к другу. Карло разглядел спутницу жены, почти девочку, такую же высокую, как Сюзанна, и очень стройную. Обе говорили без умолку. Интересно, о чем они так долго беседуют? Неужели Сюзанна забыла, что он ждет ее к обеду? Карло рассердился. Вечно голодная жена никогда не приходила к столу вовремя. Женщины взялись за руки, поцеловались, потом одна побежала к деревьям, а другая смотрела ей вслед. Вернувшись, та снова обняла Сюзанну. Опять смех. Наконец жена направилась к нему. Карло почувствовал стеснение в груди. С чего он так встревожился? Это же нелепо! Ревновать Сюзанну для графа было не внове, но он никогда не признавался даже себе, что испытывает это чувство. Карло перекатился на спину и не открывал глаза, пока на него не упала тень Сюзанны. Спустя мгновение он ощутил ее дыхание на своей шее.
– Привет!
Она наклонилась над ним и улыбнулась. Волосы ее были завязаны сзади, а веснушки и выгоревшие на солнце ресницы и брови делали ее похожей на мальчишку.
– Это твоя подруга? – небрежно поинтересовался Карло, когда жена устроилась рядом с ним.
Сюзанна кивнула. Приподнявшись на локтях, она задумчиво смотрела на море. Бретелька купальника чуть сдвинулась, и Карло увидел полоску незагорелой кожи и упругий холмик белоснежной груди.
– А что она собой представляет?
– Сибилла? О, она замечательная, – проговорила Сюзанна, – действительно замечательная. Ей всего двадцать три года, а у нее уже была первая персональная выставка в Париже.
– Так она рисует?
– Она великолепная художница. Тебе стоило бы пойти к соседям и посмотреть, какие картины висят на стене у ее матери.
– У леди Джейн? У этой великанши-людоедки? А ведь с тех самых пор, как на прошлой неделе мы установили телефон, они с дочкой то и дело звонят тебе под любым предлогом!
– Пожалуй, леди Джейн и вправду немного назойлива, – согласилась Сюзанна. – Бедняжка. Боюсь, такова модель ее существования – липнуть к важным персонам и устраивать вечера.
