Текст книги "Избранное"

Автор книги: Ба Цзинь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 43 страниц)

16

Переступив порог дома, она словно попала в другой мир. Все здесь ей было знакомо, хотелось скорее очутиться в своей комнате. У свекрови горел свет. Вэньсюань тоже не спал.

– Ты пришла?

Какой родной голос! Без тени упрека. Ей стало стыдно.

– Не спишь? – Она подошла к постели.

– Нет, жду тебя!

– Думай о своем здоровье, а обо мне нечего беспокоиться. – Она была растрогана.

– Я выспался днем, а сейчас не хочется. Приходила госпожа Чжан, говорит, у парадного лежат вещи. Это беженцы из Гуйяна. Госпожа Чжан слышала, что его скоро сдадут, уговаривает нас ехать. Как ты смотришь на это?

– Никаких вещей я не видела, все спокойно, положение, по-моему, не так уж серьезно.

– Я тоже так думаю. Не случится же все в один миг. А нам, беднякам, тем более нечего бояться. В случае чего мы налегке. И вообще неизвестно, что лучше: жить или умереть. Я, собственно, принял решение, только надо было переговорить с тобой, – начал он осторожно. – С матерью мне не хотелось советоваться, мы часто не понимаем друг друга. Ты – дело другое, во всем разбираешься, вот я и ждал тебя.

– Ты все об отъезде? – безразлично спросила она.

– Да. – Он ласково взглянул на нее. – Мне ехать не стоит: трудно, к тому же я ничего не боюсь. А ты уезжай. Незачем сторожить меня. Захватишь с собой сынишку и мать, тогда я буду спокоен. – Голос его слегка дрожал, но в нем не было слышно страдания.

– Я не поеду, – заявила Шушэн. Готовность Вэньсюаня принести себя в жертву нисколько ее не обрадовала, наоборот, вызвала угрызения совести.

– Тебе нельзя оставаться, а обо мне не думай, в крайнем случае я уеду с нашим учреждением, – волновался он. – Мужчине проще. Ты говорила, что тебе предлагали поехать в Ланьчжоу? Только что… – Он перевел дух и продолжал: – Я весь день думал об этом и решил, что нельзя упускать такой возможности.

– Я не поеду, – коротко ответила она и отвернулась, не в силах смотреть ему в глаза.

– Шушэн, поступи так, как я прошу… Я все обдумал.

– Мать с тобой говорила?

– Нет, не говорила, я не умею дурно говорить за спиной, – вмешалась в разговор мать, выйдя из своей комнаты.

Шушэн от злости кусала губы.

– Мама, разве кто-нибудь сказал, что ты дурно отзывалась о Шушэн?

– Я знаю, – продолжала мать, – она все равно не останется с нами, так пусть уезжает, чем раньше, тем лучше.

– А я не уеду. Что вы тогда скажете? – в ярости, но очень тихо бросила Шушэн.

Свекровь не расслышала.

– Мать вспыльчивая, не обращай внимания, пусть говорит, что хочет, – уговаривал Вэньсюань жену.

– Я тоже намучилась, ты же сам видишь, – сказала Шушэн.

– Вот и поезжай, возьми с собой сына и поезжай, не можешь, поезжай одна, только не мучай себя.

– Ты в самом деле так решил? – спокойно спросила Шушэн, всеми силами стараясь скрыть свои чувства.

– Это единственный выход из положения, – искренне ответил он, – так будет лучше для всех.

– Ты меня гонишь? Почему я должна ехать одна?

– Нет, нет, я тебя не гоню, – заволновался он. – Но ведь на фронте дела плохи. Здесь тебе оставаться опасно. Почему же не воспользоваться представившейся возможностью? Может, и мне подвернется случай, тогда мы скоро увидимся. Послушай меня, не медли с отъездом, мы приедем позднее.

– А если не удастся? – как-то отчужденно проговорила она.

Он помолчал, потом тихо добавил:

– По крайней мере тебе не будет грозить опасность. – На этот раз он сказал правду.

На глаза ей навернулись слезы.

– Почему ты никогда не заботишься о себе? – Она встала, вздохнув. – Ну ладно, спи!

– Обо мне не надо заботиться, – произнес он.

– Но я не могу поступить подло, – произнесла Шушэн, словно отвечая на собственные мысли, и в волнении прошлась по комнате. – Если ехать, то всем вместе. – Она приняла наконец решение, но тревога не проходила.

На следующее утро, встретившись с управляющим, она сказала, что не поедет.

Чэнь побледнел. Но потом заставил себя улыбнуться.

– Это ваше окончательное решение?

– Да, я тщательно все обдумала.

Он помолчал в растерянности, потом очень тихо серьезно произнес:

– Не думайте, что я вас пугаю, но вчера поздно вечером пришла телеграмма из нашего филиала в Гуйяне. Они прекращают работу. Вы понимаете, что это значит?

– Я не изменю своего решения, – ответила она.

– Подумайте еще раз. С каждым днем положение ухудшается. Почти все разъехались, а у оставшихся такой растерянный вид. Опасность огромна. Еще несколько дней, и конец.

– Вы уже взяли билеты? – Она спросила, чтобы переменить тему.

– После обеда возьму, – равнодушно ответил он.

– Торопитесь, а то останетесь без билета.

– Ну и пусть. Один я не поеду. Мне теперь все равно. – Он с грустью взглянул на Шушэн.

Официант принес завтрак, и Чэнь принялся за еду.

Говорить было не о чем, и Шушэн стала пить чай.

Чэнь, кажется, всерьез страдает. Может, поехать? Шушэн снова стали мучить сомнения. Да и Чэня ей было жаль.

– Поезжайте, возможно, и я приеду. – Она сказала так, чтобы утешить его.

– Боюсь, мне вас не дождаться. – Он с укором глядел на нее. – Ну почему вы не хотите меня понять?

– Не дождетесь, приедете сами хоронить меня.

– Я же сказал, что один не поеду, – упрямо повторил он.

– Не поедете? – удивилась она. – Но эта мысль давно запала вам в голову! И билет уже заказали.

– Я это сделал ради того, чтобы ехать с вами, – ответил он.

Она покраснела: наконец-то все прояснилось! Как неприятно! Но она сама невольно вынудила его сказать правду. Она ничего больше не сказала, боялась изменить решение. Чэнь тоже молчал. Только смотрел на нее. Ей было тяжело от его взгляда, от его молчания. Ну что за мука! Лицо горело.

– Пойдемте, – произнесла она, но осталась сидеть.

Он, казалось, не слышал.

– Раз банку так уж нужно, могу и поехать. – Она не поняла, что пошла на уступку. Чэнь тоже этого не заметил.

Он проводил ее до банка, и они расстались. Но он не пошел за билетом, как думала Шушэн, а решил скоротать время в кафе, успокоиться и собраться с мыслями.

Войдя в банк, Шушэн ощутила тоску: те же столы и застекленные кабинки, те же счеты и книги, те же лица. Ей захотелось догнать Чэня, но она не двинулась с места. Зачем он ей нужен? Молча подошла к своему столу.

У них был новый главбух, пожилой человек старых устоев. Он удивленно посмотрел на Шушэн и покачал головой. Рабочий день давно начался, но всех лихорадило. Люди входили, выходили, перешептывались, забыв о работе; вдруг она заметила, что два стула пустуют, служащие, которые сидели на них, куда-то ушли. Неожиданно вбежал постоянный клиент из банка:

– Гуйян пал!

До Гуйяна было два дня пути на машине. Кто-то вскрикнул: «Ерунда!» «Это слухи», – старалась она успокоить себя.

– Что же делать? – проговорил сотрудник, ведающий вкладами.

– Ты же местный, чего боишься? – спросил клиент. – Я никуда не уеду. Конец один, так уж лучше сидеть дома. – Он говорил спокойно, без всякого страха.

– А я завтра отправляю родных, – сказал сослуживец.

– Боюсь, мы не успеем уехать, чересчур быстро продвигается враг, – промолвил ведающий вкладами.

«Слухи», – утешала себя Шушэн. Но слухи передавались из уст в уста, в банке только об этом и говорили. Главный управляющий и управляющий то и дело выясняли по телефону обстановку. Сведения были противоречивы, недостоверны, но вызывали панику. Работать никто не мог. Пугал любой звонок, любой шум.

Шушэн подумала о муже, о сыне. Она тут же написала мальчику, чтобы приехал домой, и попросила одного из рабочих опустить письмо в ящик. Но после этого ей стало еще тревожней, и она ушла домой.

Выйдя на улицу, она почувствовала что-то необычное. Все было как во сне, исчезло прошлое, настоящее. Что я делаю? Зачем иду домой, где мой дом? Почему я мечусь? Почему не могу ни на что решиться? Что делать?

У парадного собрались люди, обсуждали положение на фронте. Носильщики выносили кожаные чемоданы. Кто-то не то переезжал, не то уезжал. Она заволновалась, быстро поднялась на третий этаж, там было относительно тихо. Госпожа Чжан, без конца твердившая о своей беспомощности, еще утром куда-то уехала с семьей. Дверь их была заперта. Дверь квартиры Шушэн тоже против обыкновения была наглухо заперта. Пришлось постучать.

Открыла свекровь. Едва войдя в комнату, Шушэн увидела, что постель мужа пуста.

– Мама, куда он ушел? – испуганно спросила Шушэн.

– На работу, – как-то безразлично ответила свекровь.

– Да ведь он еще совсем слаб! – растерянно произнесла Шушэн.

– Он так решил, что я могла сделать?!

Шушэн словно ударили.

– Не надо было его отпускать, болезнь может обостриться.

Напрасно она так спешила домой. Свекровь разозлилась. Она и так страдала, что не смогла удержать сына, а тут ее еще и попрекают! «Не тебе меня попрекать, – мысленно возмущалась старуха. – Что же ты сама никогда о нем не заботилась? Только и знаешь, что флиртовать. Дом тебе опостылел, решила бежать с любовником, и еще хватает совести обвинять меня!»

– Надо было пораньше прийти, вот и удержала бы! Говорить каждый может. Интересно, куда это ты утром бегала, по какому делу? – кричала свекровь, вся красная от злости, тыча Шушэн пальцем в лицо.

– Встречалась с одним знакомым. И не скрываю. А вам что за дело до этого? – тоже покраснев, отвечала Шушэн.

– Есть дело! Ты моя сноха! Есть, есть! – не унималась старуха.

Они снова поссорились.

17

Вэньсюань в это время сидел на службе и, конечно, не знал, что происходит дома.

Утром он проснулся, когда жена уже ушла. Позавтракал и неожиданно принял решение идти на работу. Удержать его мать не смогла.

– Не беспокойся, я хорошо себя чувствую. Нельзя каждый раз просить отпуск. Ведь нам скоро нечего будет есть. Шушэн не может нас всех содержать. Она и так потратилась на врача и на лекарства.

Матери нечего было возразить, и она думала: «Лучше терпеть любые страдания, чем умереть с голоду». Но она не хотела жить на деньги невестки.

– Разреши мне работать. Я наймусь в прислуги или в няньки, – сказала наконец мать, с любовью и жалостью глядя на сына.

– Зачем ты так говоришь, мама, ведь ты получила образование! – Вэньсюань не смел поднять глаза на мать.

– Очень жаль. Значит, мне не надо было его получать, и тем более тебе! Всю жизнь я тебя мучила и сама мучилась, а ведь даже нянькой хорошей быть не могу.

– Время сейчас такое, что надо уметь приспособиться, а мы, оказалось, ни на что не годны! Я хуже последнего рабочего в банке, а ты даже нянькой не можешь стать. – Он со вздохом направился к двери и ушел, даже не оглянувшись, не слушая уговоров матери.

В конторе было, как всегда, тихо, книгу учета уже убрали. Как обычно, Чжун приветливо улыбнулся ему. В кабинете на втором этаже несколько столов пустовало. Управляющий Чжоу как раз кончил говорить по телефону, невесело глянул на Вэньсюаня и равнодушно спросил:

– Поправился?

– Чувствую себя лучше, спасибо, – тихо ответил Вэньсюань.

– Здоровье у тебя слабое, отдохнул бы побольше, – холодно проговорил управляющий.

Вэньсюань не знал, как следует это понимать. Сидевший неподалеку начальник отдела У многозначительно кашлянул. Буркнув в ответ «да», Вэньсюань прошел к своему рабочему месту. Не успел он сесть, как ему принесли стопку корректуры:

– Начальник сказал, что работа срочная, нужно сегодня закончить.

Вэньсюань думал: «Положение напряженное, кое-кто вообще не пришел, все взволнованны, растерянны. Только я должен работать! Что я, козел отпущения? Где же справедливость?»

«Начальник велел кончить работу сегодня», – услышал он слова, его будто нарочно мучили. Вэньсюань поднял голову, лицо его было бесстрастным.

– Хорошо, – произнес он спокойно.

Он переворачивал страницу за страницей, невольно морща лоб. Это была книга о партийном долге, с несколькими предисловиями партийных и государственных деятелей. Он прочел предисловия, перешел к тексту, но мысли его были далеко. Голова кружилась, одолевала слабость, но, напрягая последние силы, он продолжал работать. Управляющего не было. Ушел и начальник отдела. Сослуживцы шумно обсуждали положение на фронте, им было не до работы. Он один не отрывался от корректуры. «Работу нужно кончить сегодня», – звучал в ушах приказ начальника. Терпение его кончилось, и он сказал себе: «Не в силах я больше работать, единственное, на что я способен, так это умереть».

В двенадцать прозвучал звонок на обед. Он воспринял его как спасенье. Спустился вниз, заставил себя поесть под презрительными взглядами сослуживцев, которые, как нарочно, пугали его своими разговорами:

– Старина Ван, тебе должны прибавить жалованье. В такое время работать без устали! К концу года наверняка получишь наградные, – с издевкой сказал один из них.

Вэньсюань ничего не ответил и поднялся к себе. Не хотелось ни курить, ни читать. Он бесцельно смотрел в окно и в конце концов задремал. Неизвестно, сколько прошло времени, как вдруг он услышал:

– Господин Ван.

Он испуганно поднял голову. Перед ним стоял усмехаясь рабочий:

– Вам записка. Просили немедленно прийти.

Записка была от Шушэн.

Сюань, у меня к тебе дело, пожалуйста, приходи в кафе «Международное», нужно поговорить.

Шушэн.

Он испугался. Что могло случиться? Вскочил с места и заторопился вниз.

– Старина Ван, ты куда? – спросил Чжун.

Он буркнул что-то в ответ и выбежал на улицу. Вслед ему полетели смешки. «Наверное, они прочитали записку», – подумал он, краснея.

В кафе было много свободных столиков. За одним из них сидела Шушэн, устремив взгляд на дверь. На ее напудренном лице было написано раздражение. Увидев его, она поднялась было, но тут же снова села, глядя на него с нетерпением.

– Я получил твою записку, – сказал он, садясь, и улыбнулся. – Что случилось?

– Я хочу с тобой разойтись, – ответила она равнодушно.

Он не верил своим ушам. Но выражение ее лица не предвещало ничего хорошего. Он понял, что произошло что-то ужасное, но не смел спросить и лишь опустил голову.

– Мне надоело выслушивать от твоей матери оскорбления! И я решила! Либо она, либо я. За эту неделю я достаточно натерпелась. Хоть в петлю полезай от такой жизни!

Он вздохнул. Ничего серьезного не случилось. Все тот же старый вопрос, он попросит прощения за мать, и жена успокоится.

– В чем дело? Объясни толком, – набравшись мужества, произнес он с улыбкой. – Ты ведь знаешь мать. Она человек старый, мыслит не так, как мы, вечно ворчит, но в общем-то она неплохая.

– В чем дело? Все из-за тебя. Я пораньше пришла домой, и вдруг узнаю, что ты на работе. Спросила ее, зачем она отпустила тебя, а потом слово за слово, и мы снова поссорились.

– Это я во всем виноват. Не послушался мать. Боялся просить еще отпуск. Ты же знаешь, какой бездушный у нас управляющий. Я не могу поступать, как мне хочется.

– Но ведь ты кашляешь кровью, неужели нельзя взять отпуск по болезни? Он же не купил твою жизнь.

– Наша контора – не благотворительное учреждение, кому я там нужен? – грустно усмехнулся он. – Управляющий надеется, что я возьму расчет из-за слабого здоровья.

– Расчет так расчет. Что я, не прокормлю тебя? – запальчиво сказала жена.

Лицо его задергалось, он опустил голову и пробормотал:

– Но…

– Понимаю, – перебила его Шушэн, – опять твоя мать, она не желает, она презирает меня, ненавидит.

– Ты ошибаешься, это на нее не похоже, – возразил Вэньсюань.

– Она ненавидит меня, презирает. Она заявила, что я тебе не жена, а любовница, назвала бессовестной, сказала, что я хуже проститутки. Из жалости я не стала ей перечить, ведь она человек без всякого кругозора. Но я не шучу, говорю прямо: если ты не отправишь ее, мы разойдемся! – Она все больше распалялась, в глазах вспыхнули злые огоньки.

– Шушэн, потерпи немножко! Кончится война, придет победа, мать уедет в Куньмин.

– Победа? – усмехнулась Шушэн. – Ты бредишь? Японцы захватили Гуйян.

– Зачем же вы ссоритесь? Не лучше ли потерпеть?

– От тебя только и слышишь: терпи, терпи. До каких пор?

– До тех пор, пока не улучшится обстановка, тогда все обретут покой, – с надеждой говорил он.

– «Пока не улучшится обстановка»… это я слышу не один год! А обстановка все ухудшается. С тобой я готова терпеть любые лишения! Ведь я вышла за тебя по своей воле! Но терпеть от твоей матери – нет, это не в моих силах! – Лицо Шушэн пылало от гнева.

– Прости ее ради меня, – молил он, побледнев, – за эти годы мать тоже немало вынесла!

– Так ей и надо, зато вырастила такое сокровище, как ты! – Она вытащила из сумочки три бумажки по сто юаней, бросила на стол и ушла.

Некоторое время он сидел, уставившись в одну точку, потом бросился догонять Шушэн. Но как найти ее в уличной толпе? «Она, наверное, пошла на службу», – подумал он, озираясь, и зашагал в сторону банка. От быстрой ходьбы он весь вспотел.

Пройдя больше половины пути, Вэньсюань увидел ее и окликнул, но Шушэн, казалось, не слышала. Он снова окликнул. Она остановилась, оглянулась. Он подошел, взял ее за руку. Во взгляде была мольба.

– Шушэн, все из-за меня, – вымолвил он наконец, переведя дух. Лоб его покрылся испариной, болезненный румянец выступил на лице.

– Зачем ты за мной бежал? – спросила она участливо. – Теперь надо идти домой. Ты ведь не поправился. Нечего было ходить на службу.

– Скажу тебе правду, – взволнованно произнес он. – Я хотел одолжить там немного денег.

– Я же сказала тебе, что достану денег, если понадобится.

– Мне надо кое-что купить. Послезавтра день твоего рождения… Так хотелось преподнести тебе подарок… Ну хотя бы торт… – прерывисто говорил он, робея и низко опустив голову.

Она не ожидала услышать от него такое признание и была явно изумлена. Выражение лица смягчилось: жалость уступила место благодарности.

– Так вот, оказывается, в чем дело, – растроганно произнесла Шушэн.

Он кивнул и сказал:

– Но денег я не достал.

– Почему же ты ничего не сказал мне? – улыбнулась она, ласково глядя на него.

– Да потому, что ты ни за что не позволила бы мне этого сделать. – Он тоже улыбнулся. От сердца отлегло.

– Ты помнишь день моего рождения? А я забыла о нем. – Шушэн была взволнована.

– Так ты больше не сердишься на меня?

– Я никогда на тебя не сержусь, – горячо ответила молодая женщина.

– Ты не уйдешь от меня? – голос его дрогнул.

– У меня и мысли такой не было. Не волнуйся, я говорю правду. Но твоя мать… – Она замолчала и уже совсем другим тоном промолвила: – Тебе надо отдохнуть, не ходи на службу.

– Я зайду, приведу все в порядок, а потом домой, – сказал он.

На этом они расстались.

Когда он пришел на службу, перерыв уже кончился. Настроение у него улучшилось, но усталость не проходила. В полном изнеможении сел он за стол и принялся за работу. Он не понимал, что читает, сердце учащенно билось, иероглифы расплывались перед глазами. О том, чтобы уйти пораньше домой, не могло быть и речи, из головы не шел приказ начальника кончить работу сегодня. Голова его будто налилась свинцом. Словно в тумане он увидел злобный взгляд господина Чжоу, который откуда-то возвратился. «Я болен, но не могу уйти, потому что вы богаче и сильнее меня», – с обидой думал Вэньсюань. Он закашлялся, подошел к плевательнице. Вернулся к столу, но кашель повторился. Управляющий кашлянул, точнее, хмыкнул. Вэньсюань не посмел подняться в третий раз. Но как на грех кашель не проходил. С трудом он дочитал корректуру.

Приступы кашля следовали один за другим, на корректуру попала мокрота с кровью. «Спасенья нет», – подумал он с горечью и тут услышал легкое покашливание управляющего и почувствовал на себе его пронизывающий взгляд. Вэньсюань стал лихорадочно вытирать бумагой листы, но кашель одолевал его. Во рту пересохло, хотелось чаю. Но никому не было до него дела. Схватившись за грудь, он задыхался и то и дело бегал к плевательнице.

– Мистер Ван, можете идти домой, – произнес господин Чжоу, сверля взглядом Вэньсюаня.

«Хоть сейчас не мучай меня», – зло подумал Вэньсюань, стараясь казаться спокойным.

– Ничего, я могу потерпеть.

Но тут голова у него закружилась, перед глазами все поплыло, руки повисли как плети.

– Мистер Ван, идите домой. Если свалитесь снова, – обратился к нему управляющий, – это обойдется дороже.

«Ну что ж, домой так домой, обойдусь без твоих подачек, с голоду не помру», – гневно подумал Вэньсюань, но ответил очень спокойно:

– Тогда разрешите мне взять на полдня отпуск.

– Боюсь, что не обойдетесь… Ладно, идите, потом поговорим. – Управляющий говорил с явной издевкой, нарочно растягивая слова.

Вэньсюаню хотелось поскорей уйти из этого страшного места, но он вынужден был сказать:

– Я хочу попросить зарплату за полмесяца вперед, господин управляющий.

Чжоу не стал ждать объяснений и махнул рукой:

– За полмесяца? Получите в бухгалтерии.

Вэньсюань, сгорая от стыда, пошел в бухгалтерию, получил три тысячи пятьсот юаней. Жалкие гроши, неизвестно, на что их раньше потратить? Он положил деньги в нагрудный карман, вернулся к себе, сдал корректуру и пошел домой. Его проводили молча, полными жалости и презрения взглядами. Лишь управляющий пренебрежительно бросил: «Куда он годится?!» Но Вэньсюань уже не слышал его. Чжуна, от которого можно было услышать хоть несколько слов утешения, он внизу не нашел. А он так в них нуждался сейчас!

Небо было пасмурным, казалось, вот-вот заморосит дождь. Знакомая дорога, по которой он обычно возвращался домой, стала вдруг бесконечно длинной, извилистой, трудной. Вокруг люди, полные сил и здоровья. Это был какой-то совсем другой, чужой ему, мир. Сгорбившись, он с трудом волочил ноги, бредя навстречу смерти.