Текст книги "Избранное"

Автор книги: Ба Цзинь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 43 страниц)

Вошла Шушэн. И как раз в этот момент погас свет.

– Опять отключили. Почти все время приходится сидеть без света.

– Ты тоже хочешь света?

Он не понял, шутит жена или говорит серьезно. Мать, прежде чем выйти, зажгла свечу, и ее тусклые блики заплясали по комнате, отчего все приняло еще более печальный вид.

– Могу ли я мечтать о свете? Я ведь не сумасшедший! – Он вздохнул.

– Не горюй, поправишься. Совсем забыла, тебе пора принимать лекарство. Сейчас принесу, примешь и уснешь.

– Нет, сначала поешь. Приму или не приму – не все ли равно? Да ты сама в это не веришь. Поэтому садись и ешь. Вечером, правда, я чувствовал себя значительно лучше. Может, лекарство помогло, только оно ужасно горькое. Но некоторые утверждают, что лекарство чем горше, тем эффективнее. К тому же мать верит в него, и на душе у меня как-то спокойнее. Ведь для нее дороже меня и Сяосюаня нет никого на свете. Правда, я такой неудачник, – он улыбнулся. – Что это матери так долго нет, все с обедом возится?.. Наверное, готовит лекарство. Какая же она добрая! Пойди посмотри, что она делает. И садитесь обедать, я подремлю немножко. – Он снова улыбнулся. – Иди, иди, у меня так хорошо на душе. Дела на фронте пошли лучше, не нужно уезжать, а то столько было бы со мной хлопот.

Жена вышла. Вэньсюань блуждал взглядом по комнате, но ничего не видел во мраке, лишь тени.

На следующий день жена пришла с работы раньше обычного. Хмурая, уставшая, она поздоровалась и села у письменного стола.

– Ты почему сегодня так рано? – спросила мать.

– В банке совершенно нечего делать, а сидеть без работы скучно, вот и пришла пораньше.

– Ты никуда сегодня не собираешься? – вырвалось у матери.

– Нет, – покачала головой Шушэн. И, помолчав, добавила: – Говорят, сдали Душань, теперь японцы угрожают Доуюню.

– Что же делать? Сюань так болен, неужели японцы могут войти в Сычуань?

– Этого я не знаю. Но если войдут, придется бежать. Я могу уехать с банком, а вот Сюань…

– Ты-то можешь, а как бытье Сюанем? – прервала ее свекровь. – И потом, как же с Сяосюанем? Мальчик, как на беду, уже две недели не приезжал, пишет, что очень много уроков, а Сюань из-за болезни беспомощен. С ума сойти можно. – Вид у матери был жалкий, растерянный.

– Мама, я почти здоров и могу уже двигаться. Наша контора наверняка побеспокоится о нас, – вмешался в разговор Вэньсюань. О конторе он упомянул, чтобы успокоить мать, хотя наверняка знал, что это пустые фантазии. Он мысленно представил себе надменное лицо и строгий взгляд управляющего. На душе похолодело.

– Ваша контора? Ты просто идеалист! Надеешься на контору. Один управляющий чего стоит! Глаза как у вора, – со злостью проговорила Шушэн. – Чего бы я не сделала, чтобы ты бросил эту работу!

Жена была права, но Вэньсюань не хотел, чтобы это знала мать, и возразил:

– Но что плохого в моей работе? Я зарабатываю себе на жизнь.

– Разве это жизнь? Ты влачишь жалкое существование, и все по милости твоего управляющего. Ты что, забыл, как он оскорбляет тебя? Это же недостойно человека!

– А какой смысл об этом помнить? Прошлое, каким бы оно ни было, прошло, – сказал он, вздохнув.

– Но у тебя есть будущее. Не падай духом. – Голос у Шушэн неожиданно потеплел, а в глазах появились слезы.

Он с благодарностью взглянул на нее.

– Господин Ван, господин Ван! – На пороге стояла госпожа Чжан, соседка.

– Входите, входите, – произнесла мать.

– Вы сегодня так рано со службы? – спросила госпожа Чжан. Она не ожидала застать Шушэн дома. – А как чувствует себя господин Ван? Лучше? Матушка Ван, вы так намучились за эти дни! Я всех вас очень прошу, когда будете уезжать, взять нас с собой. У нас двое детишек, мы из другой провинции и никого здесь не знаем. И денег нет на дорогу. Учреждение мужа в любое время может уехать, но нас они не возьмут. Сделайте доброе дело, спасите нас от японцев. Вы ведь родом из этой провинции, можете поселиться на время в ближайшей деревне или соседнем уезде. В общем, мы очень хотим вместе с вами поехать.

– Ну, до этого не дойдет, – ответил Вэньсюань и, чтобы успокоить несчастную женщину, через силу улыбнулся.

– Я слыхала, что Доуюнь пал и японцы всего в нескольких ли от Гуйяна, – тихо рассказывала госпожа Чжан, словно боясь, что ее услышат. Говорят, будто в Сычуань можно войти, минуя Гуйян. Помогите нам!

– Не верьте слухам, госпожа Чжан, – успокаивала ее Шушэн.

– Все в панике, муж мой совсем растерялся, пьет с горя водку. Да и как тут не волноваться? Ну, спасибо вам. – На бледном, морщинистом лице госпожи Чжан появилась улыбка.

– Шушэн, это правда? – равнодушно спросил Вэньсюань, когда соседка ушла, будто все это его не касалось.

– Точно не знаю, только управляющий Чэнь советовал не мешкая собираться, – с напускным спокойствием ответила Шушэн.

– А куда надо ехать? – едва слышно спросил муж.

– Как будто в Ланьчжоу. Сегодня будет известно. Управляющий намерен взять меня с собой, – так же тихо ответила Шушэн и отвела глаза.

– И ты поедешь? – растерянно спросил он.

– Скорее всего, нет, – задумчиво проговорила жена.

– А можно не ехать?

– Конечно. Я совершенно свободна, могу отказаться, но у Чэня добрые намерения.

– Если ты уедешь, что будет с мальчиком? И с Сюанем? – вмешалась в разговор мать.

– Ведь я не дала еще согласия, – ответила Шушэн. Слова матери ее не рассердили.

– Но и не отказалась.

– Вообще не известно, можно ли будет уехать. Пока это все разговоры. – В голосе Шушэн звучала грусть, но она старалась казаться спокойной.

– Видно, тебе очень хочется бросить нас. Знаю я тебя, – не отставала мать.

Шушэн ничего не ответила и села на постель к Вэньсюаню. Она заметила в его глазах слезы, молча взяла его руку в свою и после некоторого раздумья проговорила:

– Я не уеду.

– Я знаю. – Он растроганно кивнул. – Спасибо тебе. – Но через некоторое время тихо сказал: – Нет, ты должна ехать. Что тебя ждет со мной? Ведь я, можно сказать, человек конченый.

– Ты не должен так говорить. Просто такое стечение обстоятельств. Главное сейчас – выздороветь. Ты тоже измучился за эти два года. – Шушэн, как могла, утешала мужа.

– Один я во всем виноват! Находят же какой-то выход другие.

– Все оттого, что ты слишком добр, – улыбнулась жена. Она любила мужа и жалела его…

«Слишком добр» – он так устал от этих слов, они больно ранили сердце, хотя жена вовсе не хотела его обидеть. И ему в голову снова пришла все та же часто мучившая его мысль: «Я рад бы стать другим, да не могу – так, видно, на роду написано». Стоило ему так подумать, как сразу исчезла тревога и желание спорить. Все эти годы ушли на решение этого вопроса… Он тихо вздохнул.

– Что, опять плохо? – забеспокоилась жена.

– Нет, ничего, – покачал он головой, только сейчас заметив, что мать ушла к себе.

– Поспи, я побуду с тобой. Я не уеду, ты не волнуйся.

– Я знаю, знаю, – тихо отозвался он.

Она медленно подошла к окну и стала смотреть на улицу. Напротив – кирпичная стена, внизу – переулочек. Их дом был выше соседних, и из окна виднелась верхняя часть улицы, начинавшаяся на склоне горы. По склону бежали рикши с такой быстротой, что казалось, летели по воздуху. У нее даже зарябило в глазах.

– Все чем-то заняты, – тихо вырвалось у нее. Никто не мог услышать ее слов, и сама она, видимо, не придала им значения, но сколько в них было глубокого смысла! Множество мыслей роилось в голове у Шушэн, но она не могла ни одну удержать. Она ничего не искала на пыльной дороге, но не в силах была оторвать от нее глаз. Ей казалось, что время течет медленно, как вода в ручье. Неужели мне суждено прожить так всю жизнь? Она вздохнула. Не было ответа на этот вопрос.

Неожиданно в дверь постучали. Она вздрогнула, обернулась. Вошел посыльный из банка и подал конверт.

– Барышня Цзэн, вам письмо от управляющего.

Она вскрыла конверт, пробежала глазами письмо: ее приглашали поужинать в ресторане «Шэнли дася». Она молча разорвала письмо. Посыльный стоял в ожидании ответа.

– Я поняла, иди.

Посыльный ушел. Она мяла в руке клочки бумаги. Постепенно комната погружалась во мрак. Лицо мужа стало едва различимым. Он прерывисто дышал и вскрикивал, видимо во сне. Свекрови не было слышно. Шушэн чувствовала биение собственного сердца. До чего же она одинока! Неужели я так и увяну? Она прошлась по комнате, не зная, что делать. В это время свекровь зажгла в соседней комнате свет. Шушэн стало еще тревожнее.

– Ты не ушла? – не без умысла спросила свекровь.

– Сейчас ухожу, – не раздумывая, ответила Шушэн. Она посмотрела на изорванное письмо, которое держала в руке, зло улыбнулась, взглянув на свекровь, и вдруг решила, что непременно пойдет.

– Что, опять приглашают на ужин?

– Да, один служащий банка, – просто ответила молодая женщина.

– На проводы, что ли?

Эта фраза больно уколола Шушэн, она покраснела, нахмурилась, но тут же вызывающе улыбнулась:

– Да, на проводы!

Она переоделась, напудрилась, накрасила губы. Хотела поговорить с мужем, но тот спал. Шушэн взглянула на него и вышла. Свекровь что-то бормотала ей вслед. Сбегая по лестнице, Шушэн думала: «Когда ты ворчишь, мне хочется сделать тебе назло. Ведь я не собиралась идти».

15

Она подъехала к ресторану на рикше. Управляющий Чэнь ждал у входа. Они поднялись наверх, он помог ей снять пальто и заказал столик. Сидя напротив, управляющий улыбался и так смотрел на нее, что Шушэн стало не по себе.

– Билеты заказаны?

– Да, на послезавтра.

Она улыбнулась.

– Очень хорошо, в таком случае, до свидания. В следующем году вернетесь?

Он не знал, что скрывается за этой улыбкой, но она вдохновила его.

– Шушэн, – заговорил он шепотом, стараясь придать голосу искренность. Впервые он назвал ее по имени, прежде называл мисс Цзэн. Шушэн залилась краской стыда, а он продолжал: – Есть точные сведения, враг уже в Доуюне. События развиваются со стремительной быстротой, ходят слухи, что в ближайшие дни падет и Гуйян.

– Не может быть, – покачала она головой, стараясь скрыть охвативший ее страх.

Он не успел сказать «Это произойдет так скоро, что и представить трудно!», как официант принес суп.

– Что вы решили делать? – спросил он, съев несколько ложек бульона.

– Куда я поеду? – Она натянуто улыбнулась. – Останусь здесь!

– А когда придут японцы?

– Вот тогда и подумаем. Успеем – уедем, не успеем – укроемся где-нибудь в деревне, – произнесла она с безразличным видом и тоже принялась за суп.

– Нет, так нельзя. Японцы и по деревням будут охотиться за красивыми женщинами. Лучше уехать пораньше. О работе не беспокойтесь. Билет на самолет я достану на черном рынке. Поедемте послезавтра!

– Послезавтра? Так скоро? Я не успею. – Она опустила голову.

– Скоро? Японцы, могут еще раньше прийти, – волновался он. – Упустите эту возможность, другой такой не представится. Поверьте мне. Положение тяжелое. Решайтесь побыстрее.

Она молчала, раздумывая. Болезненное, без кровинки, лицо мужа, ненавидящий взгляд свекрови, вечно мрачная комната. Рассказы о беженцах на дорогах Хунани и Гуанси, бесчинства врага. Ей было страшно, она не знала, на что решиться. Отложила ложку и вздохнула:

– Как я могу уехать?

– А почему бы и нет? Все уезжают. С кем вам трудно расстаться? – Он знал, что у нее тяжело болен муж, что она не ладит со свекровью, что она вообще не в восторге от семейной жизни. Но он не знал, что у нее тринадцатилетний сынишка, и не подозревал, что именно с больным мужем ей трудно расстаться.

– Дайте мне подумать. – Она не ожидала такого оборота дела и не могла сразу принять решение.

– Думайте до завтра, позже будет трудно с билетами.

– Дайте мне подумать, – повторила она и вдруг покачала головой: – Пожалуй, я сейчас вам отвечу. Я не поеду. – Она улыбнулась.

– Это же последняя возможность! – Он побледнел. – Вы не должны приносить себя в жертву, они не думают о вас, так стоит ли о них заботиться?

Тарелки из-под супа давно унесли, подали рыбу. Шушэн все молчала.

– Подумайте хорошенько, – умолял он. – Не жертвуйте понапрасну собой.

– Но как быть с ними? – Этот вопрос она, казалось, задала самой себе.

– Это их дело. Если вы не поедете, им от этого легче не станет.

– Он… – Она хотела сказать «болен», но осеклась. Желтое, изможденное лицо мужа, стоявшее перед ее глазами, заставило ее замолчать. Подло было бы говорить об этом с человеком, который моложе ее на целых четыре года!

– В такое время думать о других! Вы слишком добры. Но какая от этого польза? Стоят ли они такой жертвы?!

– Не умру же я оттого, что не поеду!

– Шушэн, вы не понимаете всей серьезности положения, я не шучу, – волновался он.

– Я знаю, что не шутите, – улыбнулась она. – Но почему вы заботитесь только обо мне?

– Потому что я… – начал было он.

Шушэн все поняла, покраснела и, не дав ему договорить, перевела разговор на другую тему.

Когда они пили кофе, до них донесся разговор за соседним столиком:

– Я с семьей еду в деревню, а ты? Нужно что-то решать.

– Я только что приехал сюда, измотался. Что мне решать? Помирать – так здесь. Нам, беднякам, бежать некуда.

– Слышите? – тихо сказал управляющий. – Положение действительно очень серьезное. Вам лучше поехать со мной.

– Не так это просто, у меня масса всяких нерешенных дел, – ответила она со смутным чувством страха. Сердце взволнованно билось.

– Какие дела в такое время? Собирайтесь, и все! – настаивал он.

– Вы как будто требуете, чтобы я поехала с вами, – улыбнулась она, скрывая растерянность.

– Конечно, ведь я беспокоюсь о вас. – Голос его дрогнул, он сжал руку Шушэн.

Женщина молчала, опустив голову, потом высвободила руку, немного погодя поднялась и тихо сказала:

– Мне пора домой.

– Я провожу вас, – сказал он, краснея. Она снова села.

Управляющий расплатился. Они сошли вниз и остановились у выхода. Несколько машин, сигналя, подкатили к подъезду. Из них вышли нарядные красивые женщины и элегантные иностранные офицеры и с веселым шумом направились в дансинг-холл.

– Не похоже, что они собираются бежать. Мне кажется, все это слухи.

– Слухи? Вы все еще не верите? Осмелюсь сказать, что через неделю всех их как ветром сдует. – Он рисовал будущее в мрачных тонах. Всех, кто останется в городе, казалось ему, ждет гибель.

– Но ведь не все могут уехать. Большинство останется, – сказала она и с жалостью подумала о муже.

– Тот, кто может, должен уехать.

Они прошли между машинами и свернули в переулок.

– Рано еще. Погуляем? – предложил он.

– Я должна вернуться пораньше.

– Ничего не случится, если задержитесь на часок. Мне кажется, дома вы постоянно скучаете.

Эти слова задели ее за живое, она хотела возразить, сказать, что дома не так уж скучно, но сердцем чувствовала, что он прав, и промолчала, послушно следуя за своим спутником.

Было еще не поздно, но как-то пустынно. Фонари тускло мерцали. Почти все магазины были закрыты. И закусочные тоже, за исключением нескольких. Не чувствовалось обычного оживления. Дул резкий, холодный ветер, люди и машины – все спешили, словно убегали от холода.

– Посмотрите, как все переменилось, – взволнованно шептал он. – А через два дня вы здесь не встретите ни души.

Не отвечая, опустив голову, она старалась идти в ногу с ним. Из головы не шли разряженные женщины, которых они встретили у ресторана. «Они счастливее меня», – подумала Шушэн.

Они миновали улицу, где жила Шушэн. Она даже не взглянула на свой дом. Затем пошли по извилистой дороге, ведущей к реке. На берегу остановились и долго смотрели на противоположный берег, где, похожие на звезды, мерцали огоньки: то ниже, то выше, то яркие, то тусклые, казалось, они перемигиваются. Река была темной. Недалеко, у перил, они заметили парочку, влюбленные ворковали, как голубки.

– Я достаточно пожил в этом проклятом месте, нужно уезжать, – задумчиво произнес Чэнь куда-то в пространство.

– Там хорошо, где нас нет, – отозвалась Шушэн.

– Во всяком случае, там лучше, чем здесь. Ланьчжоу всегда славился своим воздухом.

– А если я поеду в Ланьчжоу, мне гарантирована работа? – неожиданно спросила она.

– Конечно! – обрадовался он. – Так вы решили?

– Нет, не поеду, – ответила она, помолчав.

Он так и не понял, шутит она или говорит серьезно.

– Мы еще поговорим об этом, – быстро сказал он. – Смотрите, какая ночь, какая тишина! Хочется стихи писать.

Она с трудом сдержала смех и, понизив голос, спросила:

– Вы пишете стихи?

– Да, я люблю поэзию, классическую и современную, иногда сам пописываю. Но конечно, какой я поэт! Вы просто посмеетесь надо мной! – Он говорил смущаясь, но не без удовольствия.

– Вот уж и представить себе не могла, что наш управляющий – поэт. Любопытно почитать ваши стихи!

– Не называйте меня управляющим, зовите по имени, Фэнгуаном!

– Мы как-то привыкли называть вас управляющим, и по-другому не получается. Так удобнее, – улыбнулась она. Ее охватила радость, смутное предчувствие счастья.

– Так звать, этак звать, а придется привыкать. – Сама собой сложилась рифма, и, довольный, он засмеялся: – В Ланьчжоу я стану директором.

– Надеюсь, вы не охладеете ко мне настолько, чтобы отказать в работе, если я приеду в Ланьчжоу с семьей? В противном случае я могу оказаться в затруднительном положении, – многозначительно улыбнулась она.

– В затруднительном положении? Значит, вы не поедете послезавтра?

Она вздрогнула, его волнение передалось ей.

– Я пока не решила. Не могу уехать без них.

– Но они могут приехать позднее! К тому же… – Он обнял ее. Кровь бросилась ей в лицо, бешено забилось сердце. Ей трудно было совладать с охватившим ее чувством.

– Посмотрите на тот берег, на реку, вокруг такая тишина, такой покой, – решительно сказала она. – Чего нам бояться?! У вас есть обязанности, вы и поезжайте, а мне зачем ехать?

– Затем, что я… люблю вас, – осмелев, взволнованно прошептал он.

Это признание не было для нее неожиданностью, и все же она испугалась, ее бросило в жар, в душе творилось что-то невообразимое. Она не знала, что сказать, и еще ниже опустила голову, устремив взор на темную поверхность реки.

– Теперь вы знаете, что у меня на сердце, и все же не хотите ехать? – шептал он ей на ухо.

Ей представилось болезненное лицо мужа, его глаза, полные слез, ненавидящий взгляд свекрови, строгое не по годам лицо сынишки, и она грустно покачала головой:

– Нет, нет, нет!

Он по-своему истолковал это «нет», а она сказала просто так, ничего не имея в виду.

– Почему «нет»? Неужели вы мне не верите? – Голос его звучал ласково. Рука нежно касалась талии. Он старался заглянуть ей в глаза, но она отводила взгляд.

– Я в смятении, проводите меня, – попросила она.

Одолеваемая сомнениями, она была в полной растерянности и не знала, на что решиться.

– Но ведь вы не ответили мне.

Она молчала.

Над рекой стлался белый туман, она не заметила, когда он поднялся, неприятный сырой воздух проникал в легкие. От тумана стало светлее, но он скрыл все окружающее, и Шушэн теперь видела только своего спутника. Ей стало тревожно. Ей почудился знакомый голос: «Я обуза для вас». Она вздрогнула.

– Пойдемте же!

Зародившееся было чувство исчезло.

– Еще ведь не поздно, давайте где-нибудь посидим.

– Я должна вернуться домой, – коротко ответила она. – Завтра в восемь утра встретимся в Гуашэнъюане.

– Так я жду ответа, – почти приказал он, уверенный в том, что она согласится.

– Хорошо. – Она кивнула и взяла его под руку.

Они шли по дороге сквозь густой туман и молчали.

Неожиданно он спросил:

– А что у вас за дела, вы какая-то невеселая.

– Нет, ничего. – Одолеваемая страхом, она сжала его руку, словно искала опоры.

– Мне не хотелось бы вас оставлять. Хорошего здесь ждать не приходится, – сказал он.

У нее защемило сердце. Не в силах сопротивляться охватившему ее смутному чувству, она готова была заплакать. Эта неласковая семья, вечные ссоры, тоска и бедность, война, безрадостная молодость, тщетные поиски счастья, неясное будущее… Управляющий сказал правду: хорошего ждать не приходится. Ей тридцать четыре, она полна сил, почему бы ей не пожить в свое удовольствие? Каждый человек имеет право на счастье. И она должна за него бороться.

– Хорошо бы уехать, в таких условиях долго не проживешь. – Она словно отвечала самой себе.

– В таком случае решайтесь! В Ланьчжоу все будет проще, – обрадовался он.

– Нет-нет, я дам ответ завтра.

– Завтра? Но лучше сейчас, – разочарованно протянул управляющий Чэнь.

– Мне надо пойти домой и все хорошенько обдумать, – сказала она без того ощущения счастья, которое бывает у любящих и любимых. Пока они шли, ее терзали сомнения, она не знала, на что решиться.

– Надеюсь, вы не откажетесь, когда мы встретимся завтра? – спросил он, прощаясь. – Итак, в восемь утра я жду вас в Гуашэнъюане.

– Может быть, я и поеду, – проговорила она. – Мне до смерти надоел этот туман, от него, кажется, может сгнить сердце. Я так намучилась здесь. – У нее больше не было сил сопротивляться, перед глазами стояла густая пелена тумана, за которым ничего не было видно.