Текст книги "Человек, который построил Эдем. Часть первая: Чистилище. (СИ)"

Автор книги: Артур Темиржанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

Долгая дорога домой

4 мая, 544 год после Освобождения

Сабрина сидела на кресле за сценой, задумчиво перелистывая блокнот. Схемы блоков, этажей, расписание смен рабочих и охраны мелькали перед её глазами. Имена бригадиров, спекулянтов, а также ублюдков, которых Торес использовал, чтобы подсадить народ на наркотики. Девушка потёрла переносицу, приподняв очки. Глаза уставали от постоянной работы с бумагами и планами. Диомед на сцене читал ежемесячный отчёт о работе профсоюза. Может сейчас люди в зале этого ещё не осознают, но вскоре им помогут по-настоящему.

Когда почти год назад Сабрина подошла к троице рабочих и сказала Диомеду, что знает, как выбраться из Приюта, тот отказался её слушать. Но девушка была настойчива. За три минуты она вкратце изложила ему свой план. Пожилой рабочий слушал её, раскрыв рот. Никто и никогда ещё так быстро не описывал ему список всех действий, которые нужно выполнить для удачного бунта. Шикнув, он сказал, что встретится с ней завтра, в дальнем углу блока.

Следующего дня девушка ждала с нетерпением. Когда Диомед наконец пришёл, она быстро протараторила старику, что от него требуется. Меньше чем через неделю он сделал её членом профсоюза. Рабочий день девушки сократился на два часа, что дало ей больше времени для общественной работы. Она ездила по этажам, посещала все блоки и вела там краткие лекции о правах рабочих. Она рвала и метала, доказывая толпе свою правоту. В кои-то веки пригодились все прочитанные книги из Библиотеки. Рабочие наслаждались её речами, в которых проскальзывали обороты, которые они даже не слышали. Тур Сабрины по блокам спровоцировал волну просвещения. Каждый второй начал записываться в Библиотеку, чтобы вычитать что-то новое. Быть грамотным стало модно. Сабрина чувствовала, что люди начинают осознавать своё место в этом мире. И оно им чертовски не нравится. Только благодаря Сабрине они прозрели. И никто не захочет оставаться перед ней в долгу.

После лекций к ней обязательно подходил человек из профсоюза, которому Сабрина тайно оставляла инструкции. Ей нужно было узнать многое.

Блоки постоянно воевали друг с другом. Чтобы план сработал, нужен был единый порыв всех рабочих, который застал бы врасплох охрану. Члены профсоюза давно имели тайную систему передач сообщений, но им не хватало человека, который бы дал всем хорошего пинка под зад. Им и стала Сабрина.

Благодаря рабочим с других блоков, она выяснила точное время, когда меняется охрана. Она записала всех охранников по именам, на некоторых даже завела отдельные блокноты. Ей нужны были люди в тылу врага. Для этого она искала девушек, которые не побрезгуют спутаться с надзирателями. Таких нашлось больше, чем Сабрина ожидала. Каждую из них экс-принцесса тщательно проинструктировала, составив список вопросов, которые нужно задать партнёрам. Когда придёт время, помощь даже десятка охранников будет важна.

Но охраной дело не ограничивалось. У Тореса также был личный отряд по подавлению бунтов. Бывшие армейцы, полицейские, даже бандиты – люди, готовые убивать за деньги, стояли особняком от стражников порядка в Приюте. По рассказам очевидцев, они обладали полной нательной бронёй, щитами и железной дисциплиной, благодаря которой любые массовые сборы рабочих разгонялись меньше, чем за час. Как и обычная охрана, подавители бунтов не использовали огнестрельного оружия – директору всё же нужны были живые люди, а не кучи трупов. Однако часто работа личного отряда Тореса выливалась в кровавую баню. Подавители избивали бунтовщиков с особым остервенением, не заботясь, кто перед ними – мужчины, женщины или дети со стариками. Многие из жертв не доживали до появления медиков.

Всё, что рабочие могли противопоставить им – это численное преимущество. Жители Приюта даже не могли ничем вооружиться, так как вся работа производилась на конвейерах со стационарными инструментами. Они пойдут драться голыми руками.

Сабрина целыми днями составляла листки с призывами, набрасывала схемы уровней и описывала предполагаемые действия противника при бунте. Она должна была быть на сто процентов уверена, что каждый рабочий под её началом будет грамотно действовать в команде. Она сама должна быть готова. То, что произошло во время вторжения три года назад, не может повториться. Тогда её слабость обошлась слишком дорого.

Кто-то подошёл сзади и тронул девушку за плечо. Сабрина обернулась. Позади неё стоял Вильгельм. «Ну что он здесь делает», – с неудовольствием подумала Сабрина, натянув приветственное выражение на лицо.

Вильгельм был одногодкой Елизаветы, нескладным юношей шестнадцати лет с непослушными светлыми волосами. На подбородке у него уже рос пушок, отчего молодое лицо сразу приобрело серьёзный вид. Парень учился в параллельном с Елизаветой классе на техника Сети и, как рассказывала сестра, «гулял с ней».

– Здравствуй, Вильгельм, – проворковала Сабрина. – Какими судьбами? Неужели ты тоже хочешь вступить в профсоюз?

– Нет, спасибо. Я уже слышал о том, что вы готовите, – пробормотал юноша себе под нос. Сабрина приподняла очки и из-под них внимательно посмотрела на Вильгельма:

– Что именно ты этим хочешь сказать?

– Ничего, абсолютно ничего, – быстро заговорил юноша. – Я, собственно, по совершенно другому вопросу… понимаете ли, мы с вашей сестрой, ну…

– Да-да, прекрасно понимаю, – промурлыкала Сабрина в ответ. – Что же ты хочешь узнать?

– Ну, Елизавета… её же можно так называть, правда? – юноша затравленно оглянулся. Официально Сабрина и Елизавета проходили по документам как Джейн и Дженнифер Доу. Сабрина с некоторым неудовольствием подумала о неосторожности сестры. Впрочем, через полтора месяца это не будет важно. Вильгельм продолжил:

– В общем, она сказала, что я должен подойти к вам и попросить… разрешения…

– Извини, на что? – состроив озорную гримасу, спросила Сабрина. Этот спектакль ей начал порядком надоедать.

– Слушайте, я не очень хорош в таких делах, не усложняйте всё. Вы и так прекрасно всё поняли, – неожиданно отчеканил Вильгельм. Сабрина осторожно поднялась с кресла, повернулась корпусом к юноше и, благодушно улыбнувшись, произнесла:

– Без сомнений. Я благословляю вас, Вильгельм. Присмотри за моей сестрёнкой – я сама этого делать, к сожалению, не могу.

– И не сможете, – брякнул юноша.

– Ты это к чему? – нахмурилась Сабрина.

– Послушайте, я говорю со всем уважением … но ваш план обречён. – Вильгельм уставился на носки своих чёрных лакированных ботинок. – И не смотрите на меня так. Мне брат рассказал, он в профсоюзе. Я вас не сдам. Но всё равно это абсолютное безумство. И Елизавета не согласится на такое.

– А она знает? – тихо спросила Сабрина.

– Нет, конечно. Ещё нет. Я стараюсь не рассказывать ей подробностей того, что творится в Приюте. У нас и в школьном корпусе проблем хватает. Но если она узнает, то это конец. Сабрина, нам ведь осталось совсем немного. Мы закончим школу, вместе будем работать, вместе уйдём из этого страшного места. Нет нужды переворачивать здесь всё. Вы ведь даже не представляете, сколько людей может погибнуть…

– Прекрасно представляю, – жёстко отозвалась Сабрина. – Каждый из этих людей прожил здесь много лет, но так и не вырвался наружу. Это безнадёжно. Мирный путь исключён потому, что Торес выпускает людей руководствуясь лишь прихотью. Мы же здесь заперты навечно, что бы ни делали. Даже когда придёт смерть, мы не покинем этого места. Нашими телами ещё будет кормиться следующее поколение узников.

– Но ведь ваш бунт противоречит Божьему Порядку… – заикнулся было юноша, но тут же замолк.

– Они извратили Книгу. Выйди на сцену, посмотри на людей в зале и спроси их – хотел ли Освободитель, чтобы мы так жили? Уверена, каждый тебе ответит, что нет.

Вильгельм грустно покачал головой и развернулся, готовясь уходить. Напоследок он сказал:

– Знайте, Елизавета до последнего будет противиться вашему плану. Ничто не заставит её уйти отсюда.

– Я как-нибудь её уговорю, – пообещала Сабрина и вернулась в кресло. Через некоторое время Диомед спустился и взглядом подозвал девушку к себе. Сабрина отложила блокнот, поправила очки и двинулась на сцену. Свет ламп на софитах ослепил её. Зажмурив глаза, она помахала присутствующим рукой и бодро начала:

– Как вы знаете, в конце следующего месяца нас ожидает отчётный концерт всех профсоюзных ячеек нашего Приюта! Надеюсь, каждый блок уже подготовил свои номера?

Привыкнув к свету, она открыла глаза и внимательно всмотрелась в лица присутствующих. Больше половины понимающе кивнули головами, другая часть находилась в лёгкой растерянности. Неблагонадёжные блоки Сабрина оставила напоследок, чтобы провести с ними отдельную агитационную работу. Ей оставалось найти ещё пару глав из Божьего Порядка, которую она сможет использовать в качестве аргументации против режима Тореса. К последним сомневающимся Сабрина должна появиться во всеоружии.

Она знала, что среди толпы очень много стукачей и шпиков. Но с ними разберутся, стоит лишь им вернуться в свой блок и двинуться в сторону охранного поста. А камеры и микрофоны были не страшны – в действиях и речах профсоюза не было ничего преступного. С точки зрения Тореса всё это должно было выглядеть как просто усиленная Сабриной работа активистов. Дескать, она решила, что с помощью рабочих будет проще добиться свободы. В конце концов, она обычная соплячка, которая даже покомандовать нормально не успела. Да что она может знать?

«Эта соплячка ещё повесит тебя за задницу». Хищно улыбнувшись, Сабрина кивнула и произнесла:

– Так не ударим же лицом в грязь, друзья.

30 июня, 544 год после Освобождения

Всё началось в 12:46. Отчётный концерт должен был проходить вечером. Но Сабрина решила дать отмашку раньше. Многие рабочие сидели в столовой, ожидая обеда. Сабрина, получив паёк, уткнулась в тарелку. Мимо как бы невзначай прошёл охранник. Девушка отвела руки за спину, и в её ладонь легла прохладная рукоятка боевого ножа. Сабрина огляделась. Напротив неё сидел Диомед. Девушка кивнула мужчине. Пора было начинать.

Сабрина резко поднялась со своего места и направилась к выходу из столовой, который сторожила дюжина охранников. Позади девушки начала образовываться толпа. Рабочие покидали столы и разбивались на отряды, как и было запланировано. Охранник, передавший Сабрине нож, быстро натянул на руку красную повязку и влился в толпу. Девушка постепенно наращивала шаг. Охранники у двери начали беспокоиться. Один вышел ей навстречу и поднял ладонь, желая остановить нарушительницу порядка.

Сабрина выхватила нож и с диким криком набросилась на мужчину. Тот даже не успел среагировать. Через несколько секунд он уже лежал на полу, хрипя и захлёбываясь кровью, а его собратья бежали вон из столовой, узрев массу людей, настроенных против них. Толпа рабочих издала боевой клич. Мгновения потребовались, чтобы все присутствующие в столовой разбились по боевым группам. Сабрина сняла с умирающего охранника коммуникатор, перенастроила волну и вызвала Иону.

– Слушаю.

– Иона, говорит Сабрина, можете начинать.

– Понятно, – охранник усмехнулся. – Давно хотел перевернуть этот гадюшник.

Сабрина отключила коммуникатор. Иона был охранником цеха. Экс-принцесса знала, что он прекрасно выполнит свою работу. Интрижки, которые Сабрина разжигала между охранниками и девушками из блоков, дали свои плоды. Только двое отказались принимать участие в открытом бунте против Тореса. Но они рассказали достаточно информации о работе стражей Приюта, поэтому экс-принцесса не стала настаивать. Каждого из этих охранников бунтовщики знали в лицо. Сабрина строго-настрого приказала, чтобы их не трогали. Впрочем, она сильно сомневалась, что ей подчинятся все. Обязательно найдётся человек, для которого месть охранникам покажется важнее собственной жизни.

Как только Сабрина прервала связь, зазвенела тревога – камеры в столовой засекли происходящее. Радиоволна охраны взорвалась докладами.

– Минус третий этаж, у нас тут массовые беспорядки! Срочно пришлите помощь!

– Блок C изолирован, но нам долго не продержаться! Сделайте уже что-нибудь!

– Они идут! Сомкнуть ряды! Быстрее!

– Мы потеряли цех! Рабочие перевернули здесь всё!

– Высылаю отряд подавления, – раздался раздражённый голос Тореса. Сабрина надеялась, что он пока ещё не осознал масштабов произошедшего. Весь её план основывался на том, что Торес, скорее всего, попытается разделить отряд подавления на несколько групп. Как иначе успеть везде? Если бы Сабрина управляла Приютом, она бы изолировала бунтовщиков, а затем приказала зачищать блок за блоком. Но директор вряд ли видел дальше своего носа. В предыдущих бунтах всегда участвовало не больше пяти блоков. Сабрине же удалось поднять на бой три четверти населения Приюта, а это почти пять тысяч человек. Каждой группе она выделила индивидуальные задачи. Даже если Торес примет правильное решение, не разделит отряд подавления и изолирует рабочих, Приют всё равно обречён. Охрана будет затянута в долгую войну, если не позовёт на помощь полицию. В таком случае, бунт будет подавлен очень быстро, однако после работы спецназа вряд ли останутся выжившие. Директору подобное нужно в последнюю очередь, поэтому он будет до последнего тянуть с радикальным решением.

Толпа почти покинула столовую, когда Сабрина двинулась вперёд. Ей нужно было срочно найти Елизавету. В коридорах шли ожесточённые драки. Охранники нещадно избивали и резали рабочих, те в ответ топтали стражей порядка ногами, выдавливали им глаза, ломали конечности и вскрывали черепа ударами об стену. Бунтовщики держались молодцом. Даже в той куче мале, называвшейся ближним боем, рабочие умудрялись сохранять подобие строя. Пока Сабрина бежала, ожил коммуникатор:

– Минус второй этаж, отряд подавления прибыл.

– Минус третий этаж, то же самое.

– Говорит минус четвёртый! У нас тут… – послышались глухие удары и вскрики. Сабрина чертыхнулась, увидев, что бунтовщики так и не расчистили проход к грузовым лифтам – их охрана обороняла с особым остервенением. К тому же, на помощь охранникам прибыли члены отряда подавления. Девушка увидела щиты и чёрную броню. Бунтовщиков начали теснить. Неожиданно в строй подавителей ворвался мужчина с ножом. Облокотившись на щит, он начал вслепую тыкать острием во врага. Клинок угодил подавителю в глаз. Страж порядка пошатнулся, опрокинулся, и строй начал разваливаться. Рабочие незамедлительно воспользовались заминкой противника, влились в образовавшуюся брешь и отрезали охранников друг от друга. Как бы яростно ни дрались подавители, как бы ни защищала их броня, бунтовщики элементарно брали количеством. Не помогали даже шоковые дубинки. Подавителей валили на пол, срывали броню и избивали до смерти. Сабрина увидела, как кто-то из рабочих поднял щит и вогнал его в рот охраннику. Казалось, что бой скоро кончится. Но тут снова раскрылись двери лифта, и оттуда хлынуло ещё несколько дюжин охранников. Рабочие взревели. Они уже поскальзывались в крови и выбитых зубах. Но ярость и ненависть придавала этим отчаявшимся людям сил. Во всяком случае, Сабрина так считала, бросившись к лестницам. Ей нужно лишь подняться на второй этаж, добраться до школьного корпуса, найти Елизавету и вернуться обратно.

Но её желаниям не суждено было сбыться. На первой лестнице творился ещё больший бардак, чем возле лифта. То же самое происходило и на второй, и на третьей. Повсюду слышались громкие всхлипы, крики боли. На полу лежали искалеченные тела охранников и бунтовщиков. Многие из рабочих вооружались ножами и скальпировали своих противников. Сабрине казалось, что она попала в ад.

«Нет, – одёрнула себя девушка. – Ты сама его создала». Какой бы ни была цена, свобода того стоила.

Сабрина огляделась. Она не могла воспользоваться лестницами. Она не могла поехать на лифтах. Выхода не было. Сзади уже слышался торопливый топот. Девушка вытащила нож и приготовилась встречать гостей. Но ей навстречу двигался не отряд охраны, а группа бунтовщиков под командованием чернокожего Мартина.

– Сабрина, охранники отключают питание лифтов и баррикадируют лестницы. Что нам делать?

Девушка чертыхнулась. Она недооценила Тореса. Даже в такой экстренной ситуации, он действовал разумно. И всё же, у неё был туз в рукаве. Сабрина активировала коммуникатор:

– Иона, ты слышал про изоляцию этажей?

– Так точно. Мы захватили цех, здесь есть крыло с резервными генераторами. Активируем их. Наши тут говорят, что Торес прислал всех подавителей. Он слишком распылил силы. Кроме охранников у директора никого не осталось!

– Отлично, – у Сабрины от души отлегло. На мгновение ей показалось, что план провалился. Повернувшись к Мартину, девушка начала диктовать приказы. – Оставь здесь своего человека, пусть он отзовёт бойцов с лестниц и отправит к лифтам. Нам нужно полностью их контролировать. Постарайся разузнать обстановку на остальных этажах. Вы уже раздобыли коммуникаторы?

– Да, у всех командиров групп они есть. Наши среди охранников даже пожертвовали свои.

– Отлично. Свяжись с командирами. Передай мои приказания. Пусть все перегруппировываются у лифтов.

Мартин кивнул и начал передавать слова Сабрины. Девушка направилась обратно к месту, где шло основное сражение.

Бунтовщики, вооружившись щитами, оттеснили охранников к лифтам. Кого-то сбросили в шахты, кого-то зарезали, а кого-то просто утихомирили шоковыми дубинками. Сэм из блока F поприветствовал её. Командир группы в бою лишился глаза. Рабочая форма обляпана кровью, на теле порезы, зато на лице – счастье и гармония.

– Леди Сабрина! Леди Сабрина! Мы одержали победу! Мы побили директоровских сук! – кричал Сэм, размахивая ножом. В своей радости он походил на мальчишку.

– Прикажи своим людям построиться. Мы поднимаемся наверх, как только лифты обеспечат энергией.

Не успела она закончить, как послышался гул резервных генераторов. Сэм погнал своих людей вперёд. Платформы были рассчитаны на сорок человек. В первый лифт загрузилось пятьдесят четыре. Сабрину зажали где-то в углу так сильно, что невозможно было дышать. Торес знает, что лифты снова ходят, поэтому его молодчики будут дожидаться бунтовщиков. Ничего. Мир благоволит храбрым.

Первым рядом стояли рабочие, державшие щиты. Как только двери лифта раскрылись, они тут же начали наступление. Им противостояли три дюжины охранников, которые потеряли былой пыл, увидев щиты и дисциплинированность рабочих.

– Вперёд! – заорала Сабрина из угла. Рабочие взревели. Топот ног, хаос, крики, чьё-то размозжённое лицо, хруст ломаемых костей. Девушка, придерживаясь стены, пошла вперёд. Её дико мутило. Сказывался недостаток воздуха. Нужно двигаться, скорее. Нужно найти Елизавету.

Рабочие превратились в безудержную силу, сносящую всё на своём пути. Они убили и разорвали на части даже несчастных секретарш и администраторш. Погибли уборщицы и чиновники. Только врачей бунтовщики не стали трогать – просто заперли в медицинском крыле. Кровь украшала стены, тела охранников устилали полы. Некоторые ещё двигались и хныкали, ожидая неминуемой смерти. Сабрина по пути наверх прикончила нескольких раненых. Они и так настрадались в жизни.

Девушка по коммуникатору вызвала командиров групп.

– Говорит Сабрина, – с придыханием начала она. – Вы прекрасно помните, что я приказывала не трогать школьный корпус. За нарушением последует наказание. Вы слышите?

Ответом служило молчание. Экс-принцесса, чертыхаясь, поспешила на второй этаж. Двери школьного корпуса были взломаны. Охранники сбежали – Сабрина не нашла ни единого трупа в форме стражей Приюта. Слишком поздно. Сабрина вбежала внутрь корпуса и ужаснулась. Представившаяся картина не сильно отличалась от возникшей в воображении. Бунтовщики хватали кого ни попадя и начинали издеваться. Сабрина, схватив нож, подошла к ближайшей группе рабочих и заорала:

– Отпустите его! Отпустите, чёрт возьми! Это не то, чему я вас учила!.. Да посмотрите на себя! Вы же вонючие звери! Отцепись от него, я сказала!

Бунтовщики отпрянули, некоторые пытались что-то ответить Сабрине, но их удерживали свои же. Жертвой был юноша лет шестнадцати. Сабрина с трудом узнала в нём Вильгельма. Девушка положила руку ему на плечо и лёгонько тряхнула. Когда в глазах юноши зажёгся огонёк понимания, она нетерпеливо начала:

–  Вильгельм, где Елизавета? Отвечай же, не молчи!

Юноша зарыдал в ответ. По его покрытому грязью и кровью лицу текли струйки слёз. Вильгельм схватил Сабрину за руки и обнял:

– Что с ней?!

– Мы… мы бежали с ней к выходу… – выдавил сквозь слёзы юноша. – Я знал, что вы начнёте раньше, но… не успел бежать… они перехватили нас… забрали её… забрали туда…

Юноша махнул рукой и Сабрина бросилась в указанную сторону. Её сердце будто покрывалось ледяной коркой ужаса. Только бы успеть. Девушка уже не обращала внимания на хаос вокруг. Ей было плевать, кого ещё бунтовщики изнасилуют или убьют. Нужно спасти только Елизавету.

Она бегала по корпусу почти десять минут, выискивая сестру, прежде чем догадалась проверить женскую уборную. Трое мужчин с ножами и дубинками стояли вокруг распластанного на холодном кафеле тела, над которым трудился четвёртый. Сабрина охватил ужас. Неужели это израненное, побитое и покрытое синяками существо – её сестра? Глаза Елизаветы смотрели прямо на неё. В них царили полная отрешённость и безразличие. Мужчины не обратили внимания на то, что их посетила глава бунта. Сабрина подошла к стоявшим рядом подонкам сзади и одновременно вогнала в шеи по ножу. Оба бунтовщика с хрипами и стонами повалились вперёд. Третий в ужасе заорал и отскочил в сторону. Сабрина размозжила ему лицо ударом каблука. Последний рабочий выхватил нож и быстрым движением перерезал горло Елизавете. Девушка даже не вздрогнула, когда холодная сталь вскрыла её. Сабрина взревела. Её крик, полный отчаяния и безысходности, прокатился по всему помещению. Он окружал её со всех сторон. Кровь, лилась кровь. И вот уже четвёртая жертва лежит на полу, а она пытается что-то сделать с сестрой, которая истекает кровью прямо у неё на руках. Остекленевшие зелёные глаза, тёмные пятна на бледной, почти прозрачной коже. Белизна кафеля покрывается багровой жидкостью. Холод и страх. Сабрину трясло, со лба лился пот. Нужно перевязать рану, думала она. Быстрым движением ножа девушка отрезала лоскут материи от рукава и перевязала сестре горло.

– Всё хорошо, – продолжала приговаривать Сабрина, убирая с лица сестры волосы. – Всё в порядке, Лиз…

Позади хлопнула дверь. Голос Диомеда:

– Мне сказали, что ты здесь. Что случилось?

По телу девушки будто прошёл разряд тока. Она бросилась к старику и сбивчиво начала объяснять, что произошло. Тот быстро оценил обстановку и подхватил хрупкое бледное тело Елизаветы на руки.

– Придержи повязку! – скомандовал он. Экс-принцесса, всхлипывая, поспешила выполнить приказ. Они пронесли Лизу через охваченное боем помещение и двинулись к крылу с медиками. За ними увязался Вильгельм.

– Что с ней?! – орал он. – Сабрина! Посмотри, что ты наделала!

Девушка молчала. Ей было некогда отвечать, да и нечего. Они двигались так быстро, как только могли. Почти половину минуты занял замок на двери, которым заперли медиков. Диомед держал Елизавету, закинув её руку себе через плечо. Вильгельм что-то шептал девушке на ухо. Как только замок повиновался, Сабрина пулей влетела внутрь и закричала:

– Человек ранен!

Медики не торопились откликаться. Сабрина потащила Диомеда за собой, продолжая звать на помощь. Наконец из дальнего кабинета показалось недовольное лицо:

– Как убивать, так вам помощь не нужна, а как убивают вас, так сразу «спасите!»

Сабрина подбежала к медику и приставила нож к его шее:

– Я сейчас вскрою твою поганое горло, если ты оставишь мою сестру.

– Хорошо, не нужно так волноваться, – медик поднял руки в знаки примирения. – Тащите её на стол, я вызову хирургов.

Сабрина гладила сестру по лбу, оставляя на белой коже кровавые разводы:

– Ты выживешь… – шептала она. – Ты обязательно выживешь. У тебя всё будет хорошо. Ты станешь королевой. Обещаю тебе.

Диомед тронул её за плечо.

– Нам нужно уходить, – с нажимом произнёс старик. – Если прибудет полиция, мы уже никуда не убежим. В лучше случае, нас казнят. В худшем – я даже боюсь представить.

– Я не могу оставить Лизу, – запинаясь, произнесла Сабрина.

– Если ты останешься, тебя убьют.

Прибыл хирург, который тут же полил рану специальным заживляющим гелем. Другой медик отогнал их в сторону. Сабрина очень сильно хотела остаться, но дверь перед ней с треском захлопнулась. Врачи предпочитали работать без посторонних.

Девушка повернулась к Вильгельму и сказала:

– Только я виновата в произошедшем. Мне… мне нужно было знать, что так выйдет. Я вряд ли смогу исправить что-то. Но всё же попытаюсь. Останься с ней. Я спасу Старый Город от Синдиката. Лиз будет им править. Я сделаю её королевой.

Вильгельм зло смотрел на Сабрину. В его глазах читалась неприкрытая ненависть.

– Ваши благие намерения уже чуть не стоили ей жизни. Валите к чёртовой матери. Не возвращайтесь. Оставьте её в покое, забудьте, что она вообще существует.

– Я… – начала Сабрина, но Диомед сжал её плечо и покачал головой. Поникнув, девушка двинулась за стариком. Всё же она не преминула бросить последний взгляд на дверь, за которой лежала сестра.

– Я обязательно вернусь за тобой, – сказала она и ушла.

30 июня, 544 год после Освобождения

– Граждане! Убедительно прошу вас, вернитесь в свой Приют! Нет нужды продолжать проливать кровь! Ваши условия выслушают! Всем раненым будет оказана помощь! – продолжал вещать в громкоговоритель патрульный рядом с Клэем. Спецназовец приготовился. Толпа явно не собиралась слушать доводы. Хорошо хоть бунт на окраинах, а не в Центре. Иначе бы патрульные задолбались отлавливать каждого рабочего на разных подуровнях.

– Здесь нет ни одного гражданина, тупой ты подсосок Эдема! – заорала растрёпанная пожилая женщина из переднего ряда, маша зажатой в руках дубинкой. Остальные ей вторили. Клэй быстро пробежался глазами по бунтовщикам. Ножи да дубинки. Стандартное вооружение охраны Приюта. В этот момент спецназовец был рад, что охранникам не позволялось иметь при себе огнестрельного оружия, иначе бы этот бунт совсем вырвался из-под контроля.

Толпа запрудила всю улицу. Люди продолжили бы двигаться дальше, если бы не натолкнулись на баррикады полиции, вызванной остановить беспорядки. Армейцам явно не хотелось пачкать свои ручки. Клэй не мог их в этом винить.

– Не прибегайте больше к насилию! Вы выше этого! Комиссар готов обговорить выполнение ваших условий! – снова попытался восстановить порядок патрульный. По его лбу уже бежали струйки пота. Хоть он и был подготовленным переговорщиком, бунт подобного масштаба случался на Четвёртом Уровне впервые. Целый Приют вырвался наружу, промаршировал по улицам, круша всё на своём пути. Куда только смотрел директор? Неужели он не знал, что творится у него под носом? И что он сделал или не сделал, чтобы вызвать подобную ярость?

Бунтовщики явно мялись. Их было много. Очень много. Порядка семи сотен, по самым скромным подсчётам Клэя, это не считая тех, кто остался хозяйничать в Приюте. Но из оружия у них были лишь ножи да дубинки, в то время как тридцать патрульных, спрятавшись за баррикадами и обложившись щитами, направляли в сторону жителей Приюта новейшее оружие – штурмовые винтовки и автоматические дробовики. Но у толпы было преимущество: полицейские не хотели стрелять на поражение. Охотники за органами? Убийцы и бандиты? Да, такие, зачастую, заслуживали смерти. Но даже взбунтовавшиеся жители Приюта вызывали у Клэя и его коллег скорее сочувствие, чем злость. Спецназовец был уверен, что если по прошествии почти пятнадцати спокойных лет в отдалённом Приюте разразился бунт, да ещё таких масштабов, то должно было случиться реально что-то из рук вон выходящее. Сержант патрульного взвода по имени Альберт, сосед Клэя по этажу, явно нервничал. Клэй мог ему только посочувствовать. Именно на сержанта ляжет обязанность приказать открыть огонь, если что-то пойдёт не так. Спецназовец, хоть по факту и был выше Альберта по званию, сегодня действовал как подчинённый.

Женщина, кричавшая из толпы, вышла вперёд и подняла руку с дубинкой вверх. Строй полицейских зароптал, переговорщик бросал растерянные взгляды то на сержанта, то на Клэя. Бунтовщики двинулись вперёд. Клэй тяжёло вздохнул и передёрнул затвор на пулемёте. Сервомоторы экзоскелета спецназовца зажужжали, начиная работу.

Тут из толпы вылетел некий круглый предмет, шлёпнувшийся прямо на асфальт перед баррикадами.

– Ложись! – заорал сержант патрульных и спрятался за щитами. Полицейские подчинились. Клэй продолжал стоять – на нём было достаточно брони, чтобы пережить взрыв гранаты.

Ничего не происходило. Женщина громко сказала:

– Подойдите и посмотрите, если вы не трусы!

Клэй спрыгнул с баррикад. Приземление из-за экзоскелета оказалось грузным. Пулемёт спецназовец держал в боевой готовности, однако, не направлял на толпу. Клэй осторожно подошёл к предмету и присмотрелся.

Это была отрезанная голова. Бледное, покрытое гримом лицо человека с завалившимися глазами и закушенным языком было донельзя знакомо Клэю. Именно его начальство приказало привести живым, во что бы то ни стало.

Перед Клэем лежала голова Саймонса Тореса.

– Что там, Джейсон? – прокричал Альберт.

– Это голова, – крикнул в ответ спецназовец. – Голова директора Тореса.

– Что? Повтори!

«Да используй ты уже коммуникатор, идиот» – раздражённо подумал Клэй, поднимая голову за волосы и разворачиваясь к полицейским.

– Они убили директора своего Приюта, – объявил Клэй.

Альберт сделал паузу. Потом, наконец, догадался воспользоваться коммуникатором. На волне взвода прозвучал его приглушённый голос:

– Скажи-ка им…

– Наш сержант говорит, – начал переговорщик, – что если вы не сложите оружие и не сдадитесь, вас всех расстреляют. Никаких обсуждений условий не будет. Это последнее предупреждение. Если вы не подчинитесь, мы откроем огонь.

К этому моменту Клэй и не возражал. Снова обернувшись к толпе, он поднял пулемёт и принял боевую стойку. Бунтовщики пошатнулись, одна лишь женщина стояла впереди, не дрогнув перед лицом стволов полиции.

– Он заслуживал этого, – чётко проговорила она. – Все подонки из Семей заслуживают. Если бы мы не убили его, ад бы продолжался бесконечно. Даже если мы умрём, будут другие. Вашей системе конец.

– Так же, как и твоей жизни, – прошептал Клэй.

– У вас есть пять секунд, чтобы подчиниться! – слова переговорщика звенели во внезапно потяжелевшем воздухе. Клэй начал считать. Раз. Два…

Женщина бросилась вперёд, и спецназовец нажал на спусковой крючок. Разрывная пуля превратила её торс в кровавую кашу. Верхняя половина бунтовщицы рухнула на асфальт, раскидав повсюду кишки, в то время как её ноги ещё сделали несколько шагов. Толпа атаковала, дико вопя и улюлюкая. Спецназовец зажал гашетку. Скоро всё будет кончено. Он старался не думать о том, что вон та девушка бежит за руку с парнем, тот старик слегка прихрамывает из-за того, что у него вместо ноги протез, а у той женщины такая фигура, будто она на шестом месяце беременности. Он жал на спусковой крючок, его пулемёт пожирал по десять патронов в секунду, изрыгая столько же пуль. Сам воздух пропитался смертью.