Текст книги "Человек, который построил Эдем. Часть первая: Чистилище. (СИ)"

Автор книги: Артур Темиржанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц)

– Мы все здесь добровольно, – отметила Мира. – Прежде чем я начну, хочу спросить – хочет ли кто-то уйти?

Банда молчала.

– Я рада, что все мы сейчас здесь, живы и не забыли своей цели.

Тайрек поёрзал на стуле. Он никак не мог проникнуться реальностью момента. Казалось, всё это происходит совсем не с ним, будто во сне.

– Мы здесь потому, что готовы умереть, – продолжала Мира. – Я уважаю это. Но один человек останется сегодня в живых. Он понесёт наше наследие в себе, все наши знания и устремления. Он пронаблюдает, как будет разгораться огонь, как пламя очистит этот Город, и из пепла восстанет новый народ. Мы слишком долго бежали от правды. Мы слишком долго пытались скрыть от самих себя тот факт, что Семьи, взявшиеся охранять наш покой, недостойны доверия. Лоренсы должны уйти, оставив Трон, этот позорный пережиток прошлого, пустовать.

– Готово, – подал голос Джаред.

– Бомбы на месте? – спросила Мира.

– Так точно, – ответила Неми, курносая подрывница с весёлыми глазами.

– Отлично. Джаред, будь так добр...

Джаред дал каждому провода и шлемы для подключения в локальную сеть человеческих сознаний. Оператор будет служить сервером. По рассказам Джареда это сложная операция, запрещённая законом. Оператору может расплавить мозги. Если это случится прежде, чем сознания объединятся, то всем конец. Такая участь намного хуже смерти – они будут жить как овощи и пускать слюни в тюремном госпитале, где медбрат пустит их в пользование всем желающим за несколько долларов. Поэтому Тайрек и принёс «предохранители».

– Теперь твоя очередь.

Сааксец передал Мире свёрток с оружием и патронами. Действие виски проходило. Слишком быстро. Тайрека начало трясти от волнения.

Зачем он взялся за это дело? Если бы не встреча с сослуживцем три месяца назад и не возникшие воспоминания – ничего бы этого не было. К Тайреку вернулись кошмары. Каждую ночь он видел падение Караса, убийство своего народа и гибель его земли. Тайрек успел позабыть о мести. У него была работа и завелись деньги. Он обрёл какой-никакой смысл жизни. Город имел свои недостатки, но имел право существовать. Но сейчас Тайрек был с теми, кто собрался разрушить устоявшийся порядок.

«Звёзды». Кружок идейных террористов-самоубийц. Мира утверждала, что «Звёзды» существовали довольно долго, чуть ли не с самого создания Синдиката. Совершив несколько терактов, они оставляли самого языкастого члена ячейки продолжать набор рекрутов. Здесь сталкивались люди разных верований, убеждений, профессий. Всех их объединяла ненависть к Синдикату.

Джаред, например, был техником при Информатории. Внеплановая проверка данных вывела его на грязные делишки, проворачиваемые Торесами и Касторами. Джаред сам нашёл Миру и предложил ей план по перекачке сознаний.

Курносая Неми и усыпанная веснушками Калли были родом с Пятого Уровня. Им обеим было семнадцать, но в Гильдию Вольных Стрелков брали с семи. За десять лет они успели поучаствовать в дюжине акций против пограничников Синдиката на Нижних Уровнях. Сегодня случится их последняя и самая крупная игра вместе.

Про Гая Тайрек мало что знал. Он когда-то работал на фабрике Гефеста. Его разыскивала полиция за похищение неких чертежей. Молодой человек всегда одевался как на званый вечер. Ничего удивительного, фабрика Гефеста работала на Эдем, а не на Синдикат. Гай, можно сказать, принадлежал к высшему обществу. Франтоватый, с шёлковым красным бантом на шее, таким же поясом и ухоженными усами, он больше напоминал конферансье Малого Театра в мёртвый сезон, чем инженера фабрики.

Керн – старый бандит, седовласый пёс до мозга костей, готовый перегрызть глотку любому вставшему ему поперёк. Лицо старика походило на смятый лист бумаги – до того оно было испещрено морщинами. В сорока двух Секторах Четвёртого Уровня за него объявили награду, из-за чего Керн постоянно сталкивался с оскалами масок вигилантов. Что он забыл среди террористов – непонятно. Тайрек однажды слышал разговор Миры и Джареда. Разведчица упомянула, что синдикатовцы убили сына Керна. После потери старик совсем из ума выжил.

Ещё был Коул, вечно ухмыляющийся темноволосый сукин сын с оскалом вампира из древних телевизионных программ. Он устранил около десятка сыщиков, пущенных по следу Миры, поэтому разведчица приняла его. Доверия Коул не вызывал ни у кого, но как он любил говорить, «доверие в нашем деле не главное». Тайрек бы сказал обратное, но раз Мира считала Коула надёжным, то почему бы, чёрт возьми, и нет?

Тайрек отвлёкся от мыслей и вернулся к реальности. Почти все уже натянули на головы шлемы и подключили к вискам троды. Тайрек не замедлил последовать их примеру. Мира аккуратно заряжала револьверы, оставив один в стороне. Закончив, она запихнула их все в небольшой мешок, тщательно встрясла и передала по кругу. Каждый вытащил себе по пистолету. Джаред повторял инструктаж:

– Память и разум каждого будут считаны и переданы Оператору. Это не займёт больше пятнадцати секунд, поэтому, как отсчитаете, сразу нажимайте на спусковой крючок и вышибайте себе мозги. Оператор не сможет долго держать память загруженной, он попросту сгорит. Его мозг слабее, чем у любого из нас. Как только семеро погибнут, напряжение ослабнет, и Оператор тут же передаст данные последнему выжившему. – Джаред неловко огляделся. – Думаю, нам всем нужно немного времени, чтобы попрощаться друг с другом, верно?

Неми и Калли переглянулись. Если одна из них выживет, второй всё равно конец. Неми наклонилась к подруге, глухо стукнувшись козырьком шлема об козырёк Калли, и тихим голосом произнесла несколько слов. Смысла шептаться не было – друг с другом девушки общались на языке Стрелков, имеющем множество диалектов. Калли как-то сказала, что если ты не провёл хотя бы лет пять в Гильдии, о понимании языка не могло быть и речи.

Джаред взял Миру за руку. Все знали про их связь, вот только Джаред отказывался оказывать знаки внимания на виду у других. Что же, если не сейчас, то больше никогда.

Гай и Коул молчали, уперев взгляды в пол. Керн посмотрел на Тайрека и усмехнулся:

– Сынок, если выживешь – задай им жару.

Тайрек нервно кивнул. Вдруг появилось чувство, что это самый идиотский план на свете. Перекачка сознания и разумов? О чём вы говорите? Ведь должна быть причина, почему всё это запретили, верно? В памяти Тайрека снова всплыли слова Миры. Подобные эксперименты проводились и не раз, но Семьи вдруг испугались, что какой-нибудь умник выгрузит своё сознание в Сеть и научится ей управлять. Страх заставил их полностью перекрыть кислород испытаниям и разработкам, во многие шлемы ввели системы защиты и предохранители от перекачки разумов. Людей с нужными знаниями и ресурсами это нисколько не останавливало.

И всё же, массовой передачей никто никогда не занимался. Тем более, только с одним Оператором. Неужели им обязательно здесь умирать?

Тайреку хотелось убежать, вызвать полицию и рассказать о происходящем. Но вдруг им овладело странное спокойствие. Он вспомнил последние три месяца, беспробудное пьянство и наркотики, неспособные заглушить кошмары. Вечное непонимание, зачем живёшь. Какая к черту разница, выживет ли он или нет? Если погибнет, то хоть с пользой. Он может передать опыт военных действий против старой армии – не жалко. И всё это послужит местью за Карас. Нет, он останется. Тайрек поднял глаза и огляделся. В сущности, что он знал о «Звёздах»? Что он знал о том, почему они согласились на подобное? Они ненавидели Синдикат. Большего и не нужно.

Время прощаний закончилось. «Звёзды» захлопнули козырьки на шлемах, взяли в руки револьверы и приготовились.

– Начинаем, – скомандовала Мира. Голос её дрогнул.

Из-за закрытого козырька Тайрек ничего не видел. Сжимая в руке револьвер, он медленно поднёс его к виску. Зажужжало оборудование, заскрипели троды и Тайрек почувствовал такую сильную боль, будто в голову воткнули сотни игл.

– …Тайрек, Тайрек, сыночек, что бы ни случилось, помни – я люблю тебя!

– …шустрее, рядовой, неужели ты думаешь, что Отец выполнит за тебя все эти отжимания, а?!

– …говоришь, денег нет, тупая ты сука?! Ничего, сейчас мы научим тебя, как обманывать…

– …это плохая идея. Это очень плохая идея. Тайрек, не торопи меня, пожалуйста. Как говорится, «войне и любви своё время».

– …эй, дружочек, не хочешь поразвлечься? Ой, что это? Стой-стой, нет, пожалуйста, я отдам тебе всё, бери, только не убивай!

– …а ты неплох. Где тебя так научили драться?

– …тревога! Тревога! В лагере посторонние! Вызывайте подкрепления! О, нет, стой, подожди! Нет!

– …Тайрек, ты ведь правда не думал, что кто-то из нас исполнит приказ? Оглядись вокруг! Каким бы говном ни был этот Город, здесь лучше! Забудь о Союзе! Он предал нас, отобрал у родителей, послал на войну. Город дал возможность жить нормальной жизнью!

– Стойте! Прекратите! – заорал Тайрек и судорожно начал нажимать на спусковой крючок. Пусто. Не может быть. Не может, сука, быть.

– …надеюсь, это останется только между нами.

– …подожди, говнюк, мы ещё кое-чего не прояснили. Повернись, когда с тобой разговаривают!

– …максимальная дальность стрельбы винтовки Pake – две тысячи метров. Но работать по целям на таких дистанциях вам не придётся.

– …эй, Тайрек, пошли с нами! Отмечаем сегодняшнюю зачистку, сказали, сигареты будут, представляешь, настоящие сигареты!

– …сынок, я бы никогда добровольно тебя не отдала воевать, но люди считают, что так будет лучше для всех.

– Нет! Хватит! Пожалуйста! – через его тело будто проходил ток. Каждый шрам отдавался тупой болью в голове. Ещё через секунду всё потухло.

Когда он очнулся, мир стал многослойным. Образы один за другим возникали в сознании. Тётушка Салли, и другая тётушка, но уже не его… или всё же его? И песок, и поляны, и контракт… а это что? О, привет, сынок…

Тайрек мотнул головой. Поднял козырёк шлема. Казалось, что на него одновременно смотрят с семи сторон. Вот только вокруг него сидело семеро мертвецов с простреленными головами и Оператор со спёкшимися мозгами. За закрытыми козырьками не было видно выражений лиц. Проклятье, это я? Неужели это я? Я мёртв?

Какого чёрта?!

В голове стоял дикий шум. Воспоминания лезли из Тайрека будто рис из прохудившегося мешка. Откуда этот образ вообще взялся? Нужно было использовать обратную полярность…

Он сдёрнул с головы шлем. Голоса не давали покоя. Нужно было бежать. Быстро, как только можно. Бежать, не разбирая дороги.

Извини, что подставила тебя, парень. Но другого выхода не было.

Тайреку захотелось взреветь. Им сыграли как пешкой на шахматной доске. Стоп. Что такое пешка? Что такое шахматы?! Что здесь происходит?!

Он вырвался из комнаты, высадив дверь и оставив семерых мертвецов позади. Ну, вообще-то они живее всех живых, дружок, но теперь они у тебя в голове. Следи за словами.

Пол сотрясся под ним. Началось. Мира, грёбаная ты сука, что же ты наделала, хотел вскричать Тайрек. Люди из зала испуганно шарахались от него и звали охрану. Но охранникам было не до этого – одновременно в десяти местах на Четвёртом Уровне произошли взрывы. Взрывы, ставшие сигналом для вторжения.

Если бы я могла, я бы сделала всё сама. Но таков был мой уговор с ними. Огонь разгорается, Тайрек.

Комнату накрыла тишина. Немного штукатурки посыпалось на пол после взрыва. Мертвецы молчали. Оборудование тихо потрёскивало, работая вхолостую.

Коул шевельнулся, открыл глаза и снял шлем. Огляделся.

Место Тайрека пустовало. Не самый страшный противник. Бедный ублюдок даже не заметил, что кто-то ещё жив. Коул выкинул бесполезный револьвер. Никто не заметил, как он разрядил оружие. Риск, что реципиент обратит внимание на ещё одного выжившего, был велик, но, как и предполагали коллеги Коула, неподготовленный мозг не сразу сумеет совладать с ещё несколькими личностями – если вообще сумеет.

Коул порылся в памяти личности, которая теперь принадлежала ему – единственной, что он украл. Мира, два дня назад, Пятнадцатый Сектор. Как он и предполагал. У неё был уговор с теми людьми. И они сделали свой ход.

Вопросы Веры

22 мая, 541 год после Освобождения

Сабрина нервно разгладила складки на униформе. За четыре года обучения в Его Величества Короля Ричарда I Военной Академии она так и не привыкла к тугим в талии пиджакам. Но выбора особенно не было. Конечно, она бы предпочла остаться в обычной школе с ребятами, но если дедушка решил, что Сабрина будет учиться в Военной Академии, то так тому и быть.

В столовой стоял жуткий шум, туда-сюда носились юные кадеты с горящими глазами. Казалось, все они состоят из одних позолоченных аксельбантов – из-за Дня Победы аскетичный наряд Сабрины сильно выделялся среди празднующих студентов. Девушка краем глаза заметила среди толпы Елизавету, одетую в столь же простую форму без всяких украшений. Ей, как и Сабрине, достались от матери длинные тёмные волосы и ярко-зелёные глаза. Только в отличие от старшей сестры Елизавета предпочитала держать волосы распущенными. Вокруг Лизы стояли её одногруппницы и задавали девочке какие-то вопросы. Та отвечала нехотя и с настолько несчастным видом, что, казалось, сейчас заплачет. Сабрина почувствовала беспокойство. К концу первого курса она уже без проблем общалась со всеми своими одногруппниками, умудрилась даже подружиться с этим придурком Роско, хотя это было весьма и весьма сложно. Засранец при каждом удобном случае припоминал, что их Семьи десять лет назад хотели заключить союз, попытавшись свести семилетних Сабрину и Дэниела вместе. Но что-то пошло не так, главы не сошлись в каких-то пунктах договоров, да и дети не особо горели желанием друг с другом дружить (не то чтобы кого-то интересовало их мнение). В конце концов, Сабрине удалось заставить Дэниела забыть о прошлом и, как оказалось, он не такой уж и плохой парень, каким пытался казаться. Девушка удивлялась, сколько верности и благородства может скрываться в представителе столь кровожадного Дома и не понимала, как все остальные этого не видят. С другой стороны, Сабрина принадлежала Лоренсам и, как представительница Королевской Семьи, была обязана видеть в своих будущих подданных хоть что-то хорошее, чтобы править ими. Елизавете же, судя по всему, это давалось с трудом. Сабрина сжала кулачки: пришло время спасать младшую сестрёнку.

– Простите, друзья, мне срочно нужно поговорить с Лизой, – протараторила она, врываясь в тесный круг первокурсниц и хватая сестрёнку за руку. Со всех сторон послышались крики возмущения, но Сабрине было не до этого. Вытащив Елизавету из толпы, она посадила её за свой стол, где уже сидел Дэниел, а сама пошла к раздаточному пункту. Утилизатор выплюнул ей в тарелку зелёную жижу – ага, сегодня суп. Сабрина ухмыльнулась. Дома дедушка держал при себе специально обученных людей, которые, кажется, звались «поварами». Они занимались тем, что готовили еду из продуктов, которые выдавал утилизатор. Сабрина никак не могла постичь смысл этого процесса. Зачем отдельно брать ингредиенты, чтобы приготовить еду, когда можно сразу получить готовое кушанье, которое уже богато всеми нужными витаминами и веществами? Как-то раз она даже спросила это у дедушки, на что тот ответил, что когда-то все готовили только так, потому что пища должна быть вкусной. Ну и глупость.

Поставив себе на поднос чашку с соком, Сабрина вернулась к столу. Елизавета, красная как мундир королевского гвардейца, уставилась вниз. К груди она прижимала какой-то предмет, причём, так сильно, что побелели костяшки. Её очки запотели. Всё-таки не сдержалась и заплакала, расстроенно подумала Сабрина.

Присев рядом с сестрой, она положила свою руку поверх её:

– Что они у тебя спрашивали?

– Я выходила из кабинета и оставила открытым свой дневник, – срывающимся голосом ответила Елизавета. – А там была икона Отца.

«Проклятье. Почему именно в День Победы?»

– И что же случилось? – мягко спросила Сабрина, пытаясь разжать пальцы Елизаветы и освободить дневник.

– Они сначала начали смеяться, а потом начали спрашивать, для чего она.

– И что ты им рассказала?

– Правду.

Сабрина тяжело вздохнула:

– Сколько я тебе говорила, милая: что правда для тебя, необязательно будет тем же для другого человека. Важно то, как ты это подашь, – убрав с лица сестры упавшую прядь волос, Сабрина аккуратно взяла Елизавету за подбородок и подняла её лицо. – Процитируй всё то, что ты сказала.

– Я сказала… я сказала, что Отец смотрит за всеми. Он оценивает поступки, что мы совершаем во время жизни и, когда приходит пора умирать, самые чистые отправятся греться в его тепле, а осквернённые будут навечно заключены в преисподней.

– Жалкая калька с Божьего Порядка, – сказал Дэниел, со стуком опуская пустой стакан на стол и воззрившись своими холодными голубыми глазами на девочку. – И не самая верная. Бог-Отец существует, это верно. Но есть  ещё и Бог-Сын, которым стал Кастус Дрейк, когда построил Первый Город. Но нет, сектанты Отца отрицают существование Освободителя. Всё говорят, что Дрейк – Антихрист, и не может зваться Сыном. Ты мне сейчас напоминаешь моего дядю – он тоже верит в эту ахинею. Я ни капельки не удивлён, что они стали над тобой смеяться.

Сабрина бросила быстрый взгляд на Дэниела, призвав его к молчанию. Но парень с глазами убийцы лишь усмехнулся и покачал головой:

– В смысле, неужели ты готова поверить во всю хрень, которую рассказывают синегубые голодранцы, живущие в пустыне и жрущие собственные экскременты? Да ты мне в уши срёшь!

– Во-первых, Дэниел, после окончания войны мы обязуемся называть «синегубых голодранцев» сааксцами, –  пропела Сабрина. – Во-вторых, большинство из них живёт в джунглях. И, в-третьих, технически мы тоже едим собственные экскременты.

– Есть огромная разница между тем, чтобы жрать своё дерьмо, и расщеплять продукты жизнедеятельности на атомы, чтобы затем использовать их для создания готовой к употреблению еды, – мрачно ответил Роско. – Как бы там ни было, Лиз, ты хоть знаешь основные постулаты их религии? Табу? Ты представляешь себе, что по мнению этих говнюков люди, имеющие аугментические протезы, отправятся в ад? То есть любой солдат, проливавший кровь во имя сохранности Старого Города и Эдема и потерявший конечность на войне или… или лишившийся глаза, так он, значит, будет гореть в дьявольских котлах всю оставшуюся бесконечность?! Это оскорбительно, мать твою.

– Полегче, Дэниел, – вмешалась Сабрина. – Она же ещё почти дитя. Послушай, Лиззи, скажи мне их имена, и я сделаю так, чтобы они больше к тебе не приставали, хорошо?

Елизавета отчаянно замотала головой. Отличный знак, с некоторым облегчением подумала Сабрина, у сестрёнки всё-таки есть хоть какая-то гордость.

– Почему ты не хочешь, чтобы я тебе помогала? Собираешься справиться с ними сама?

– Я не помню их имён, – пробормотала Елизавета.

«Приехали».

– То есть ты хочешь сказать, – стиснув зубы сказала Сабрина, – что ты учишься с ними почти год и не знаешь, как их зовут?

– Я усмотрел среди них Веру из Дома Сигурд, – вмешался Дэниел. – Платиновые волосы, вздёрнутый нос. Та ещё сука, даже для тринадцати лет. Судя по всему, она у них заводила. Ещё была Ромита Кармайн и Солейл Фортескью. Если хочешь, я могу вытрясти из них имена остальных.

– Ты собираешься бить тринадцатилетних девочек? – усмехнувшись, спросила Сабрина.

– Нет, просто расскажу их родителям, что они издеваются над внучкой короля, вот и всё. – Дэниел лучезарно улыбнулся. – Уж это им точно не понравится.

– Это самое худшее решение, – наставительным тоном заметила Сабрина. – Лиззи должна дать им понять, что они не имеют права измываться над ней. Но… что же, раз она не хочет, чтобы мы что-нибудь предпринимали, сменим тему. – Повернувшись к сестре, девушка проворковала: – Скоро уже звонок, думаю, тебе стоит вернуться в кабинет. Но перед этим, будь добра, приведи себя в порядок. Не позволяй им видеть себя такой.

Елизавета робко кивнула и засеменила в сторону туалетов. Дэниел хмыкнул:

– Ты ведь понимаешь, что не будешь рядом с ней всё время, верно?

– Знаю, – опечаленно вздохнула Сабрина. – Но пока она не готова учиться, кто-то должен её защищать. Ну что, и нам пора идти.

Они отнесли пустые подносы и направились на занятия.

– Кстати, ты ведь знаешь, что ты пропустила утренний урок фехтования? – поинтересовался Дэниел. – Причём, сделала это снова.

– Конечно, – беззаботно ответила Сабрина. – Но, скажи мне, какой смысл учиться махать палашом, если твой противник владеет оружием, которое убивает на расстоянии, а? Я посещаю стрельбище и уроки рукопашного боя, этого более чем достаточно.

– Но на рукопашном бое я тоже тебя не видел.

– Тренера уже научили меня всему, чему сами умели, – затараторила Сабрина, пытаясь не выдать дрожи в голосе.

– Припомни мои слова, это тебе ещё выйдет боком, – пробурчал Дэниел.

– Ох, кто бы говорил мне о пропущенных занятиях!

– В отличие от тебя, у меня есть реальный боевой опыт, – с напускной важностью ответил Дэниел. – Тринадцать подтверждённых убийств и трое пленных, взятых голыми руками. Вот эти блестяшки тому подтверждение. – Дэниел похлопал по цепи из колец, выглядывавшей у него из кармана. Через секунду лицо парня стало мрачнее тучи. – Но гонять мелких бандитов в составе карательного отряда – это одно, а сталкиваться с равным тебе противником – совершенно другое.

Сабрине передалось беспокойство друга. Положив руку Дэниелу на плечо, она улыбнулась и сказала:

– Эй, расслабься, серьёзная рожа. Всё ещё только начинается, а ты уже потерял дух. Будет на нашем веку достаточно сражений, о которых мы ещё будем детям рассказывать.

– Уж не общим ли? – засмеялся Дэниел.

– Да ну тебя, – отмахнулась Сабрина. – Опять ты за своё. Давай прибавим ходу, всего полторы минуты до начала осталось.

Как Сабрина ни пыталась не уснуть, в какой-то момент она всё же рухнула головой на сложенные руки. Урок военной истории был бы интересен, если бы его не вёл профессор Корр – самый скучный преподаватель всей Военной Академии. Говорил он тихо, монотонно, с придыханием, постоянно шевелил усами и делал такие длинные паузы, что студенты часто забывали, о чём вообще была речь. К тому же, в День Победы на уроке истории могла обсуждаться только война с Саакским Союзом. Сабрину мало эта тема интересовала, она бы предпочла ещё раз послушать о Первой Войне Домов, о восстании Карциусов или хотя бы об Освобождении. Междоусобицы Семей всегда интриговали принцессу. Первая Война Домов была одним из самых страшных конфликтов в истории Синдиката. Церковь металась между участниками, сомневаясь, кому отдать предпочтение, днями и ночами противники обвиняли друг друга в колдовстве, пойманных пленниц сжигали как ведьм. Это не считая постоянных стычек дружин, а также обирания мирных жителей. Старый Город тогда затопило кровью. Но эта война закончилась больше четырёхсот лет назад, а сегодня был День Победы. Сабрину смаривало. Спать на уроке, как бы он ни было скучен, было всё-таки слишком – особенно для учащихся офицерского класса. Но к этому моменту максимум, что она могла сделать – это не захрапеть на весь кабинет.

Так прошло примерно полчаса, пока вдруг Корр не изрёк:

– А ведь я, м-да, воевал с вашим дядей, молодой человек.

Сабрина разлепила глаза и с интересом уставилась на преподавателя. Тот стоял прямо напротив Дэниела. Судя по осоловелому взгляду Роско, он тоже только проснулся.

– Прошу прощения, сэр? – промолвил Дэниел ледяным тоном.

– Да, эм, твой дядя. Кажется, его звали Дэвид?.. Эх, Роско, все вы так похожи – уж и забываю, кого как зовут… Мы ведь вместе с ним участвовали в Саакской кампании.

Дэниел устало провёл ладонью по лицу. Корр, казалось, не заметил этого жеста. Его выправка вдруг стала по-военному строгой, взгляд приобрёл стальной оттенок, даже абсурдные усы преобразились во что-то угрожающее.

– Десять лет. Как же быстро летит время. Прошла будто целая эпоха. А ведь тогда мы ещё думали, что ещё чуть-чуть – и все жители покинут стены Города, вздохнут полной грудью и увидят, наконец, настоящее небо вместо потолка Уровня. Но не срослось.

Корр сокрушённо покачал головой:

– Всё казалось таким большим снаружи. И неправильным. Шутка ли – я сначала подумал, что упаду в небо, если буду слишком долго на него смотреть. А потом началось. Вот во всех материалах говорят, что самым тяжёлым временем были первые четыре месяца. Мол, и джунгли мешали, и на ловушки вечно напарывались. Изнурительные марш-броски сквозь непроглядную зелень. Но всё это брехня полная, скажу я вам. Ну да, продвигались мы вглубь Союза, конечно, со скоростью улиток. Но когда начались бои за столичную область, я начал скучать по первым месяцам. Сааксцы бросали все силы, чтобы задержать нас в джунглях. В зелени у синегубых было преимущество. У нас же были Стражи, бомбардировщики, воздушная кавалерия, наконец. Мы же выходцы Первого Города – самые продвинутые во всём мире! Но нахрен это нам нужно было в джунглях?! И ведь не давали просто сжечь всё и всех. Как по мне, нет ничего лучше, чем сбросить на лесополосу пару тонн взрывчатки, а потом уже брать врагов готовенькими. Знали наши предки толк в войне, не то что эти чистоплюи. Наштамповали своих Стражей, отправили их на передовую и думают, что это спасёт Город и Эдем! Синегубые этих Стражей первыми убивать начали, ещё в джунглях. Спрятанные в зелени зенитки, концентрированный огонь из пулемётов, иногда даже штыками их кололи, когда те подлетали… Сразу просекли, что без надзирателей часть «сапогов» просто обосрётся и сбежит.

– Кого, извините? – отозвался из глубины зала один из студентов.

– Пилоты воздушной кавалерии называли пехотинцев «сапогами».

– Это почему же?

– Таким уровнем интеллекта нужно обладать, чтобы добровольно записаться в армию в военное время, – весомо заметил Корр. – Ну так на чём я остановился, ах да, Стражи. Сааксцы снимали наших ангелочков первыми, чтобы убить наше чувство собственного превосходства. Шла борьба за восемнадцатый аванпост. Пока остальные бежали, я, твой дядя Дэвид и ещё ребята из 147-ой десантной роты держали оборону. Хах, легко сказать: «держали оборону». Днём-то ещё ничего – охраняй себе периметр, внимательно слушай, чтобы в кустах никто не шуршал. Красота. Только солнце уж больно сильно жарит, вечно пить хочется, а чем больше пьёшь, тем сильнее потеешь. Но ночью начиналось веселье. Каждую минуту приходилось осветительные ракеты запускать, устраивать переклички и рыскать фонарями повсюду. А вдруг где синегубый с ножом в зубах притаился? Ну да ничего, обещали, что скоро придёт подкрепление, осталось ждать совсем недолго…

Сабрина с жадностью ловила каждое слово. Бросив быстрый взгляд на Дэниела, она увидела, что тот всё ещё прикрывает лицо руками. «Мог бы хотя бы притвориться, что интересно», – сердито подумала девушка и снова повернулась к преподавателю. Тот, казалось, совершенно забыл о том, что находится в классе, будучи поглощённый безраздельно захватившей его фантазией:

– Мы дождались. Конечно, чёрт возьми, мы дождались! А что ещё нам было делать?! В конце концов, мы были гордыми первенцами, плотью от плоти и кровью от крови Первого Города! Мы не могли просто взять, выйти в ночь и сказать рыскающим в джунглях демонам: «Всё, ребята, баста, мы сдаёмся! Вяжите, пытайте, делайте что хотите, только заберите отсюда!» Нет, мы были упорными сукиными детьми. Мы терпели. Не все, конечно. Кто-то без предупреждения уходил, потому что не выдержал всего этого дерьма. Понятное дело, никто из таких ребят не вернулся. А мы всё ждали. Мы верили, что за нами придут… Всё это случилось за день до того, как прибыли наши. Всё как обычно – расставили часовых, устроили перекличку, кто-то пошёл спать, кто-то оставался стоять на страже. Мне и Дэвиду выпало охранять выход на запад. Каждые несколько минут мы кричали своё имя и номер поста. Мы не поняли, что произошло, пока они не пришли за нами. В какой-то момент мы с Дэвидом просто обернулись и увидели их всех – кучу синегубых головорезов. И все без глаз. Слепцы, худые как скелеты, одетые в лохмотья и измазанные кровью наших мёртвых товарищей. Слепцы, что сумели перерезать весь наш лагерь, все сто пятнадцать человек, из которых сорок стояло на страже, при этом успевая откликаться вместо убитых! Дэвид… да, Дэвид тогда не выдержал. Я помню, как он засмеялся тогда – резким скрипучим смехом. Потом упал на колени перед ними, не переставая смеяться, вытащил нож и…

– … проколол себе глаз.

Сабрина вздрогнула от неожиданности. Дэниел поднялся с места, сжав кулаки. Звякнули кольца, будто вторя его словам:

– Вы хотели добиться от меня реакции, мистер Корр?

Преподаватель внимательно воззрился на друга Сабрины:

– Я лишь хотел сказать, Дэниел, что он спас меня. Я не сразу заметил, но он увидел. Этими безглазыми слепцами были наши «друзья», ушедшие в пустыню. Их поймали синегубые и «просветили». Видишь ли, они считали, что раз мы не хотим видеть и слышать доводов, то глаза и уши нам не нужны. И наших бедолаг их лишили. А потом послали за нами. Дэвид понял, что если ничего не сделать, погибнем мы оба. И решил пожертвовать собой.

– Тем самым доказав, что он еретик. Предатель Божьего Порядка, – слова Дэниела были сухими и жёсткими, как тот самый песок саакской пустыни.

– Он спас меня, Дэниел, – мягко ответил Корр. – То, что он сделал…

– Прошу прощения, – перебил его Роско и вышел из класса, грохоча подкованными сапогами и звеня кольцами.

Корр пожал плечами. Его глаза снова обрели сонное выражение.

– Что же, ребята, полагаю, на этом урок можно считать оконченным. Отпразднуйте сегодняшний день достойно и поблагодарите своих родителей, что они были стойкими в те времена.

Сабрина быстро побросала лежавшие на столе инструменты в сумку и бросила её проходившей мимо Роуз:

– Будь добра, закинь в мой шкафчик. – Встретившись с укоряющим взглядом одноклассницы, девушка пожала плечами. – Роуз, со своими вещами я бы прекрасно справилась сама, но я в первый раз вижу, чтобы Дэниел поцапался с преподавателем. Мне нужно с ним поговорить.

Роуз тяжело кивнула и закинула вторую сумку на плечо. Сабрина, обогнав её, вылетела пулей из класса, побежала по коридору к лестнице, по ней поднялась на четвёртый этаж. Как она и предполагала, Дэниел отирался возле двери на крышу.

– Хочешь снова заглянуть наверх? – поинтересовался он. Сабрина не стала возражать.

Крыша с площадкой для прогулок казалась пережитком прошлого, странным атавизмом, назначение которой Сабрина никак не могла постичь. Возможно когда-то, когда человечество ещё постоянно видело над собой небо, в подобном был смысл. Когда можно было гулять, вдыхая свежий воздух. Когда на весь город была пара небоскрёбов, а все остальные здания ютились у их оснований. Сейчас многоэтажки по пять сотен метров с огромными неоновыми рекламами занимали одну шестую часть Уровня. Выше была только Башня Правосудия. Дома по тридцать-сорок этажей на их фоне казались букашками. Сабрина поймала себя на мысли, что почти ни разу не задумывалась, как одни строения на Четвёртом Уровне постепенно переходят в другие, не прерываясь и постоянно ветвясь. Очень сложно было найти стоящий отдельно дом. Помнится, мать рассказывала, что подобная планировка сильно облегчает оборону, однако превращает в сущий ад попытки добраться до работы в час пик. Сам Четвёртый Уровень состоял из множества подуровней – всё благодаря многоэтажкам. На крыше пятиэтажного дома могла быть футбольная площадка, которая соединялась с крышей десятиэтажного здания. То, в свою очередь, в качестве венца имело кафе или небольшой искусственный парк. И так далее, и так далее. В самом низу располагались дороги и магистрали для автомобилей. Люди почти не ходили по улицам, предпочитая путешествовать по мостикам от здания к зданию. Более-менее невысокие здания остались только на окраинах. Сабрина вздохнула. Как кто-то раньше вообще жил здесь, не имея монорельса и автомобилей, если даже с ними очень сложно передвигаться? Вертолёты, оставшиеся с войны, не применяли – после первой сотни аварий от них пришлось отказаться. Дело было не только в столкновениях со зданиями, просто сам по себе Старый Город не был рассчитан на воздушный транспорт. Не хватало взлётных площадок, к тому же вертолёты, пролетая мимо мостов, всё норовили сдуть людей вниз. Так что пришлось отправить птичек в утиль. Но по-другому быстро передвигаться между зданиями не получалось. Вся надежда на фабрику Гефеста – может её инженеры смогут что-то придумать. Странно, думала Сабрина. Ведь так было не всегда. Книги Библиотеки утверждали, что технологии когда-то были очень продвинутыми. Ещё во время Освобождения человечество имело всё, что душа пожелает. Но случилась война. Люди были вынуждены скрыться в Городе. Из остатков технологий они отгрохали нынешние здания и медленно начали регрессировать. Тем не менее, сколько Сабрина помнила, Старый Город всегда был громким, шумным и ярким, словно артист в последнем туре перед пенсией. Его трудно было назвать отсталым. Люди не ходили по одному, а плыли потоками. Машины ревели, надрывая двигатели и кашляя ядовитым дымом, который тут же высасывался системами вентиляции Города. Иногда всякие чудики запускали в воздух летающие фонари, остававшиеся под потолком багровыми точками. Энтузиасты часто расстреливали их из дальнобойных винтовок, когда нечего было делать. Дэниел называл это место помойкой. Сабрина называла его домом.