Текст книги "Прозрачные воды южных морей (СИ)"

Автор книги: Артур Прядильщик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 39 страниц)

   – Абонент недоступен. – Задумчиво проговорил он через минуту. – Может быть...?

   – Не извольте беспокоиться, сеньор! Я схожу и потороплю их!

   – Как же ты их найдешь? – Удивился Диего. – Если Мэй опять подбила Гарсию погулять по окрестностям?

   – Поспрашиваю у людей, сеньор! У меня в городе много знакомых! И всыплю этой безалаберной девке! Всю ночь на гитаре играть будет!

   При этом тон Роберты был все таким же ровным и чуть-чуть отстраненным. Она была слишком опытным человеком для того, чтобы хоть чем-то демонстрировать беспокойство, уже полчаса грызущее ее глубоко внутри.

***

   Лагерь занимал примерно гектар и никаких построек или даже палаток в нем не было. И ничем от остального леса этот лагерь не отличался. Партизаны жили в очень хорошо замаскированных землянках. Периметр защищали не только пулеметные точки (замаскированные еще лучше, чем землянки), но и минное поле глубиной пятнадцать метров. А на случай вторжения ниндзя, были, как уже говорилось, собачки, которые поднимут лай и предупредят об опасности.

   Сейчас, днем, местоположение лагеря выдавали только люди. В лагере были даже дети! Тоже в камуфляжах, но без оружия, в отличие от взрослых. Я насчитал пятерых детей! Были даже две девочки. Всем пятерым – не более пятнадцати лет.

   Люди ходили по своим делам, готовили обед, а потом и ужин, стирали одежду, чистили оружие, развлекались, играя во что-то, похожее на нарды. Одежда на всех была одинаковой – камуфляж с однотипным рисунком и покроем, высокие ботинки, черные банданы или камуфлированные широкополые шляпы с мягкими полями. Хм, действительно – "в любом магазине можно купить".

   Обитатели лагеря "развлекались" и другими способами...

   На наших глазах два боевика – лет по тридцать – затащили одну из девочек-подростков в землянку...

   Я вдруг ощутил на плечах тяжесть – это Йонг навалилась на меня сверху, крепко обхватив руками и уткнувшись носом в шею.

   Спасибо, сестренка! У братика есть теперь моральное оправдание – он ничего не предпринял, потому что его остановила его любимая имоото. И ему не пришлось искать другие аргументы: светлое время суток, боевики бодры (если судить по этим двум... нет, уже четверым, ублюдкам), вокруг лагеря минное поле, а в секретах сидят пулеметчики...

   Спасибо тебе, сестренка!

   "Веселье" продолжалась: еще двое удерживали какого-то щуплого подростка одного с девочкой возраста с ярко-белыми бровями на загорелом лице. Подросток лягался, царапался и, кажется, кусался. И рвался в ту же землянку. И вряд ли для того, же, для чего туда нырнули еще двое боевиков. Маленький партизан вошел в раж, с легкостью стряхнул с себя гораздо более тяжелых и опытных боевиков, и выхватил нож. Один из боевиков отшатнулся, зажимая окровавленную руку. Но парня без затей стукнули сзади по затылку прикладом, и он свалился в траву.

   Тот, что с окровавленной рукой, тоже выхватил нож и с явным намерением пошел к валяющемуся мальцу, но другой боевик, вышедший из землянки и застегивающий штаны, что-то резко ему приказал. Парня подхватили за ноги и за руки, и уволокли куда-то вглубь лагеря.

   Происходящее было объяснимо. Именно сегодня вечером должны будут доставить похищенного Гарсия Лавлеса. И за "товаром", наверняка, отправился командир всей этой шайки, который имеет тут хоть какой-то авторитет. А вместо себя за старшего оставил... да хотя бы кого-нибудь из этих недоносков. Вот и полетела всяческая дисциплина (если она тут вообще была) в тартарары.

   Остальные дети в лагере, разумеется, попрятались.

   – Йонг, слезь с меня. – Тихонько попросил я. – Я уже в порядке. Спасибо, Йонг!

   Меня поцеловали в шею, и я чуть не взлетел, когда огромная тяжесть сползла с меня и пристроилась рядом. Вот такая вот маленькая и воздушная Йонг – а по ощущениям – центнер!

   – Операцию откладываем на четыре-тридцать. – Шепнул я. – Ждем начала стрельбы, снимаем секреты вдоль дороги, там наверняка не минировано, и – проникаем в лагерь.

   – Тот мальчик? – Шепнула Йонг.

   Я кивнул. Да, тот мальчик. Они сделали огромную ошибку, не убив парня сразу – взгляд у того на секунду стал звериным и в меня "повеяло" чем-то настолько знакомым, что я чуть не вскочил и не ринулся на выручку... и на верную смерть. Странно, что они этого не почувствовали – может, у них инстинкт самосохранения атрофирован? Или они забили его наркотой, на которой, по словам инструктора Джавилевски, в этих джунглях сидит каждый третий?

   И, как бы цинично это не звучало, у меня появились большие планы на этого парня. И не только ввиду текущей операции. Если он выживет.

   А вот девочка скорее всего не выживет.

   И не потому, что "мусор под ковер" захотят "замести" – какой в том смысл? – "Агуилос Негрос", они же "Черные Орлы" – в основном аполитичны и являются чисто и откровенно криминальной структурой. Никаких идей об освобождении от эксплуататоров и торжества справедливости за ними нет. Так что даже формально следовать какой-то идеологии им – никакого резона. Чисто бандитские порядки. Непонятно даже, откуда такой парнишка – смелый и принципиальный. Так что боевикам нет смысла "прятать концы в воду".

   Она не выживет потому, что... в землянке уже побывало в общей сложности пятнадцать ублюдков, а это – почти гарантированные травмы внутренних органов и заражение крови. И необходимость срочного квалифицированного хирургического вмешательства.

   "Командир"... а точнее, местный авторитет, даже если узнает об этом, и даже если парнишка что-то ему расскажет, сделает вид, что ничего не было, и спустит все на тормозах, пообещав "разобраться с гадами" – вряд ли он не в курсе того, как иногда "спускают пар" его подчиненные. Да и подчиненных он набирал, наверняка, "под себя" – подобное к подобному... Еще и пойдет, дрянь, в эту землянку за своей "долей"...

***

   Бешенство захлестывает волнами. Джонатан осознал это только что. Именно осознал – теоретически он уже знал об этом – инструктор в лагере подготовки в Никарагуа рассказывал.

   Спасти Зэриту! – и волна бешенства...

   И ты действуешь. Вырезается охрана арсенала... Вот так вот просто. Вы-ре-зается. Режется. Как свиньи. Нож легко вспарывает глотки, не давая караульным возможности крикнуть... одному, так просто голову снес... так легко... странно... И они – такие слабые. И кажется, что они – маленькие, а ты – такой большой... и тебя распирает изнутри от легкости и силы...

   Волна спокойствия...

   И ты оцениваешь последствия и планируешь следующий шаг.

   Спасти Зэриту! – и волна бешенства...

   Взять автомат, рюкзак. Набить туда десять снаряженных рожков. За спину. К землянке караула – там отдыхает дежурная смена. Нагло спит, как всегда. Сейчас это кстати.

   Волна спокойствия...

   Ты оглядываешься назад, но даже ужаснуться тому, что совершил, не можешь – настолько велика апатия. Лишь равнодушно и хладнокровно рассчитываешь следующий шаг, автоматически оттирая нож от дерьма... И не ужасаешься тому, что еще совершишь. И что надо совершить.

   Спасти Зэриту! – и волна бешенства...

   Вторая "спальная" землянка, третья, четвертая, пятая... Пока – только ножом. Для автомата еще придет время.

   Волна спокойствия...

   Полгода назад в Никарагуа в лагере подготовки инструктор, явно американец, хоть и по происхождению, кажется, из местных индейцев, упоминал об этом. "Боевой транс". Но – вскользь. Очень сильно вскользь. А о том, как можно добраться до "волны спокойствия" – сказал только ему, Джонатану.

   – Нет-нет, тезка! – Усмехнулся тогда "Джон Смит". – Остальным я этого рассказывать не собираюсь. С них хватит и одной волны. Вошли в раж – и пока-пока. Отморозков должно быть как можно меньше. Согласны, молодой человек? Вам дам маленькую подсказку. И только вам она поможет, кстати. Дело в том, что у вас есть идея, молодой человек! Стержень! У других этой идеи нет. Вот всегда помните об этой идее. Всегда. Она-то и вытащит вас на "гребень волны" из впадины безумия... Ну и, я надеюсь, что ваше имя тоже вас... вытащит. Но лучше никогда не попадать в такие ситуации, молодой человек. Адиос, амиго! Спасибо, что проводили! Надеюсь, когда-нибудь, когда я буду стареньким, вы расскажете мне о том, что вам никогда не пришлось использовать мои уроки... но это я мечтаю, да... Адиос, амиго! Адиос!

   Спасти Зэриту! – и волна бешенства...

   Первая "спальная" землянка. Или "командная". Всего три горла. Ерунда...

   Волна спокойствия...

   Он стоял в "командной землянке", в которую они вечером затащили Зэриту. Вокруг – раскромсанные трупы командира Игнасио Ястреба и двух его заместителей – Пале и Арау. Именно вокруг. Сейчас уже трудно было сказать – были ли трупы изначально одеты... Вряд ли они были одеты – Зэрита ведь лежала на земляном полу в центре землянки, а не у стенки, где на циновке комком валялся ее камуфляж. И она...

   Больше спасать некого – и волна бешенства...

***

   Мы очень удивились, когда увидели, что Гарсия Лавлес не один, а с какой-то девочкой-довеском. А уж как мы удивились, когда с головы этой девочки боевики сняли мешок...

   И тут уж даже Йонг не выдержала и круглыми от удивления глазами из-под зеленой сеточки посмотрела на меня – дескать, это ты ее тогда вытащил... вот и объясняй! А я что? Я сам в ох... в некотором недоумении!

   Мэй Дзян собственной персоной! Что она тут делает?! Как?!

   До четырех ночи я пытался собрать картину воедино. Тут вспомнилось и излишнее любопытство Шеньхуа по поводу девочки-воровки, и недомолвки Ченга, и его уверенность в наличии каких-то сил, от которых "колумбийцам" в Роанапра будет кисло...

   Крепла уверенность, что это – не операция Триад или Организации, а какой-то личный гешефт хитрого босса Роанапра и, возможно, "упавшей ему на хвост" Шеньхуа.

   В своих ожиданиях я не обманулся: в четыре тридцать две, в самый паршивый час ночной смены, тишина над лагерем стала мертветь. От центра к периферии. Правда, мне почему-то казалось, что я слышу отдаленное звериное рычание, но звуков в ночных джунглях столько, что нетрудно и ошибиться...

   Наконец, раздались выстрелы и крики. В лагере началась паника и беготня. Странно, но лая собак по-прежнему не было. Кто-то один хладнокровно и экономно бил короткими очередями на три патрона, а кто-то суетливо и панически "поливал" чуть ли не от бедра. По полрожка.

   – Вперед! – Шепнул я Йонг.

   Два одиночных выстрела по обе стороны от дороги. Два резких болевых укола в голову. Два трупа в секретах за бесполезными теперь пулеметами.

   Первое – убедиться, что с нужными нам пленниками все в порядке и вокруг "землянки-зиндана" нет никого из боевиков, кто мог бы по глупости или от большого ума превратить нашу миссию в бесполезную. Второе – "зачистить" остальных. Третье – найти и нейтрализовать паренька.

   Вторым нам заниматься не пришлось – парнишка поработал надежно. Ни одного выжившего. Или того, кто мог бы выжить – некоторые умирали очень нехорошо. До сих пор. И – без шансов. Но – избирательно: такое подозрение, что нелегкая смерть была именно у "посетителей" землянки, в которую днем утащили ту несчастную девочку.

   Разошедшегося подростка мы застали в дальнем доте-секрете – он кромсал ножом последнего оставшегося в живых боевика. У того были прострелены ноги и плечи. И пока он был жив.

   Йонг скользнула вперед и тут же скользнула назад, а парень, закатив глаза, стал заваливаться на спину. Тут уж я его подхватил и аккуратно уложил на земляной пол.

   Детей мы тоже нашли – одна девочка и двое мальчиков. Перепуганные до мокрых штанишек. Ну, я их понимаю – перед своим "включением" этот маленький терминатор затолкал их в землянку-кухню – единственную постройку, у которой была деревянная дверь – и приказал забаррикадироваться. Все верно – заваливать дверь бревнами он не стал – видимо, понимал, что, скорее всего, откапывать детей будет уже некому. Поставил на себе крест. И выглядел он страшно – так что дети не оттаяли до сих пор.

   Я вежливо постучал, а Йонг ласковым голосом попросила открыть. Удивительно, но – открыли. Наверно, из-за женского голоса. В руках – кухонные ножи и сковородки. Пересчитали их по головам, сказали, что "спасательная операция" еще не закончилась, закрыли дверь и попросили некоторое время посидеть. Пусть сидят и думают, что это за "спасательная операция".

   Прошлись по лагерю еще раз, перенесли парнишку в центральную землянку к девочке. Убрали мясо.

   И стали ждать оговоренного срока. К сожалению, формат нашей встречи с юным сеньором Лавлесом не предполагал расспросов. Более того, эти двое даже наших лиц видеть были не должны! И подробностей того, что было в лагере – тоже. Так что они так и сидели в своей землянке, пока им на головы молча не накинули мешки, молча вывели наружу и молча повели куда-то... Мэй предварительно сунули в рот кляп – очень уж болтливая девица. И остра на язык – как-то умудрилась достать даже Йонг.

   Шесть представителей Медельинского картеля подошли ровно в пять-тридцать к границе лагеря. Мы вывели Гарсия и Мэй, и толкнули в жаркие объятия боевиков – насколько я знаю, конкретно эта подкупленная шайка, входящая в Медельинский картель, теперь отправит детей в Роанапра. Тогда и получит остальные обещанные деньги. Честно получит. Без обмана. И даже после этого останутся в живых. Именно для того, чтобы было кому направить КОГО-ТО по верному пути. В Роанапра.

   С Мэй и Гарсия на минуту сняли мешки, чтобы убедиться, что они те, о ком договаривались.

   Кажется, Мэй нас узнала каким-то мистическим образом, что, казалось бы, невозможно – наши с Йонг лица были наглухо закрыты камуфлированной сеткой. Может, по росту догадалась? Невысокая мужская фигура и совсем маленькая – женская. Могла ведь и запомнить тогда, в Гонконге. И "не плодить сущности сверх необходимого".

   А уж с какой обидой она оборачивалась, когда их уводили по дороге к припрятанным в паре километрах джипам. Доверяет наемным убийцам Триад больше, чем остальным носителям оружия? Выбирает из двух зол меньшее? М-да, дожили.

   Кстати, такое впечатление, что в своем мешке она отлично ориентируется в окружающем пространстве и этот мешок для нее не помеха...

   А собаки... они попрятались. Те, кто не смог перегрызть веревку и убежать в джунгли. Напугал их этот парнишка до поджатых хвостов.

***

   Джонатан очнулся. Прислушался к себе. Болел каждый сустав, каждая мыщца, в голове пульсировала боль, жегся каждый кусочек тела.

   Он лежал животом на земляном полу какой-то из землянок – отсюда, с пола, было непонятно, что это за землянка. И кто-то сидел на нем верхом, завернув обе руки ему за спину. И чьи-то ботинки находились прямо перед его носом.

   Через секунду навалились воспоминания о двадцати минутах, предшествовавших беспамятству. Все. Разом. Со всеми подробностями и всем букетом ощущений. Он вздрогнул и всхлипнул...

   "Простите, сеньор Смит... или как вас там? Я уже не смогу рассказать вам, как не использовал ЭТО!"

   – Очнулся?

   Мужской голос. Человек не старше тридцати. Если и курит, то очень мало – голос не прокуренный и не хриплый. Чуть насмешливый, без сочувствия и участия. Без всякой теплоты. "Который час?", "Как себя чувствуешь?", "Очнулся?"

   – Как себя чувствуешь?

   "...пленный должен ответить хотя бы на один ваш вопрос. Вопрос может быть любым. Даже о погоде или о том, сколько времени. Если он ответит на ваш вопрос, тогда вам будет гораздо проще получить от пленного любую другую информацию..."

   – Молчишь? – Мужской голос помолчал. – Ну, скажи что-нибудь. – Голос сокрушенно вздохнул. – Как зовут ту девушку, которую ты пытался спасти?

   Джонатан стиснул зубы – про "ту девушку" он тоже помнил: голенькая с синяками по всей спине и ногам, она, наверно, и сейчас лежит на полу "командирской землянки". Вот так же, как он сейчас.

   Один из зубов хрустнул – так он сжал челюсти. "И к черту!"

   – Ты знаешь, она все еще жива... Не в лучшем состоянии, но – жива.

   Врет? Хочет его, Джонатана, расколоть? Джонатан упорно молчал, хоть и стал колебаться – а вдруг правда жива?!

   – Если она не получит медицинскую помощь в ближайшие часы, то умрет. Мы ей вкололи кое-какую химию, но это ей ненадолго поможет... Так как ее зовут?

   Чьи-то пальцы зарылись в волосы. Это уже был другой человек. Тот, который сидел на нем верхом и прижимал к полу. Очень-очень тяжелый. Какой-то амбал. Странно, по ощущениям – амбал, а ладонь на затылке – какая-то маленькая! Чуть ли не детская!

   – Через двадцать минут здесь будет наш вертолет для эвакуации. – Ласковый женский... даже девичий голос. – К этому моменту на базе не должно остаться ни одного живого террориста. Только исполнители... и заложники.

   "... способ "добрый – злой" хоть и самый распространенный, но также один из самых действенных. В той или иной модификации его применение крайне эффективно. В моменты эмоционального напряжения и психического неравновесия допрашиваемый инстинктивно и бессознательно тянется к "доброму" (в редких случаях, к "злому"), бессознательно пытаясь найти защиту от "злого". Эти моменты крайне благоприятны для получения от пленного нужных сведений..."

   – "Ирокез" сможет забрать семерых пассажиров. – Подхватил мужской голос. – Через час мы будем на американской военной базе. Но для того, чтобы девочку стали лечить после оказания первой помощи, я должен знать ее имя, которое совпадет с настоящим. Ведь это имя я впишу в документы по линии "защиты свидетелей" и это имя она может сказать во время операции под наркозом. Понимаешь?

   Американцы? Прибыли за теми двумя чистенькими городскими – мальчиком в беленькой рубашечке и шортиках и девочкой в каком-то старомодном платье?

   – Она жива? – Выдавил из себя Джонатан с яростной надеждой.

   Ловить "ботинки" на том, что "Ирокез" может перевозить четырнадцать пассажиров, он не стал. Не тот случай, чтобы "качать права". Правда, это же могло означать, что и про живую Зэриту "ботинки" соврали.

   Вместо ответа та же ласковая ладошка снова аккуратно запустила пальцы в волосы и повернула его голову в другую сторону... Рядом, укрытая относительно чистой камуфлированной курткой, лицом вверх, действительно, лежала с закрытыми глазами Зэрита! И ее грудь едва видимо вздымалась! Она была жива!

   – Ее зовут... Зэрита. – Прошептал Джонатан.

   – Молодец. А как зовут тебя?

   – Джо... Джордж!

   – Врешь. Тебя зовут Джонатан. Отгадай с одного раза, откуда у меня такие сведения?

   Джонатан покрылся липким противным потом, часто застучало сердце. Остальные дети!

   – Правильно. Франциска, Валентин и Виктор. Ребята оказались куда общительнее, чем ты...

   Джонатан даже задохнулся. Или он задохнулся от того, что невольно дернулся и ощутил боль в вывернутых руках?

   – Братик, ну зачем ты его пугаешь! – Укорила девушка.

   "Братик?"

   – Ну, так что? – Если судить по тону, который ни на йоту не изменился, "братик" никакого внимания на эти слова не обратил, но смысловое содержание свидетельствовало об обратном. – Что ты выберешь? Вертолет забирает отсюда исполнителей и пятерых заложников-детей? Или вертолет забирает отсюда только исполнителей... и на базе больше никого не остается?

   Джонатану вдруг яростно захотелось, чтобы этот непонятный человек его не обманывал. Очень сильно захотелось. Но рациональная часть отметила: а почему "эвакуационный вертолет" ни в одном из вариантов не забирает двоих заложников – мальчика и девочку, которых доставили вчера вечером? Или за рамки "спасенных" "ботинки" хотят вывести кого-то из детей?

   – Кстати, Джонатан. Знаешь, что означает твое имя?

   – Да. "Дарованный богом"

   Сказал и несказанно удивился. Все, как говорил сеньор Смит: слова сами срываются с губ! Стоило только ответить на первые вопросы этого человека.

   – Странно. – Равнодушно удивились "ботинки". – Обычно дети об этом не задумываются. Вот меня это не интересовало совершенно. Ну, что ж, Джонатан! Я очень надеюсь, что твое имя поможет нам с тобой найти общий язык...

   – А как зовут вас... сеньор?

   "... главным условием удачной вербовки является искреннее желание пленного сотрудничать. Следует выделить основные причины и побудительные мотивы действий пленного, его цели, жизненные приоритеты, желания, склонности и, разумеется, привязанности – безусловно, следует выделить сослуживцев или гражданских лиц, жизнь, или здоровье, или безопасность, или благополучие которых дороги пленному..."

***

   Кажется, моя сестренка нашла себе очередного щеночка. Давно, кстати, ее на этом не клинило. Год уже, наверно, держалась. С того рыжего котенка (редкой наглости скотина оказался! Не реагировал даже на угрозы его кастрировать!). Я уж думал, что сестра стала взрослеть. И тут...

   Умоляющие большие глаза под камуфляжной сеткой – хлоп-хлоп!

   А старшему брату теперь думать, что делать с этим "щеночком". Чтоб не убежал (раньше времени), чтоб не кусался, чтоб ходил только в лоток и чтоб не растрепал хозяйские тапки.

   Разговор с "малышней" кое-что прояснил. Беспризорники-сироты были набраны в Караке, ближайшем городке, и соблазнены регулярным жалованием, предоставлением питания и одежды. Уже здесь, в лагере, они были прикреплены к Джонатану с требованием – сделать из них настоящих бойцов. Сам Джонатан был не из этой шайки – его наняли в качестве инструктора у кого-то другого. И никого не напрягало, что инструктору – всего пятнадцать. В шайке его никто не обижал, и задирать опасались – видимо, успел себя "поставить". До этого как-то умудрялся ограждать своих малолетних подопечных от излишнего внимания взрослых членов банды. А вот вчера уберечь подопечную его авторитета уже не хватило – командир уехал, подчиненные "ширнулись" и... ну, что было дальше, мы видели.

   Так что я чувствовал себя (и был, наверно) последним подонком, когда давил на Джонатана, беззастенчиво используя в качестве аргументов жизнь детей и, главное, жизнь этой девочки. Ну и состояние ее расписал в более мрачных тонах. Не намного, правда. Девочка, действительно, была плоха: у нее поднялась температура, начался бред. И не крючило ее только из-за ударной дозы обезбаливающих... по сути – сильного наркотика.

   – А как зовут вас... сеньор? – покорно спросил Джонатан.

   Да уж. Я б на его месте сейчас тоже был бы очень-очень осторожен и вежлив с непонятным человеком, от которого зависит жизнь девочки и остальных детей.

   Честно говоря, этот вопрос поставил меня в тупик. Называть ему свое настоящее имя? При том, что даже на американской базе мы были всего лишь усредненными "штаб-сержантом Шнайдером" и "сержантом Ким"? А если нам не удастся вывезти его из страны? Проболтается кому-нибудь...

   Как бы выкрутиться? Как бы... Скажу, что "Бланко" – не поверит. И правильно сделает. Да и на испанца я все-таки не похож... "Белый", "белый"... Что там у нас белого, но не явного? Чтоб не сразу догадался и чтоб я не хлопал удивленно глазами, если он ко мне обратится – нужен какой-нибудь мнемонический якорь. Еще зайцы у нас белые. "Лебре"? Нет, испанский тут вообще ни к селу, ни к городу. "Хаз"? Не звучит, к тому же парнишка знает английский. Что еще? Точно! Приведения у нас белые! Там еще такое дружелюбно-наивное было... Как же... Вспомнил!

   – Каспер.

   А потом представлюсь настоящим именем... если до этого вообще дойдет и если этого Джонатана у нас не отберут... те же американцы, например (хотя, зачем он им?)

   – А меня – Чикита! – Спустя секунду такого же лихорадочного размышления отреагировала Йонг. И на мой озадаченный взгляд пояснила. – Потому что monpisualno...

   – Кхм! Во-первых, monopenisualno! Во-вторых...

   – Нет, братик, хозяйственным мылом мы уже давно не пользуемся! – Йонг, как всегда, была выше такой банальности, как показывание языка. – И я запомню правильное произношение, братик! Спасибо!

Глава 19

   – Доброе утро, сэр! – Осторожно поздоровался я, не зная, как отреагирует мистер Ченг на звонок и узнает ли меня вообще по голосу.

   Оказалось, что я не о том беспокоюсь:

   – Добрый вечер, камрад! – Радостный голос Ченга. – Ве-чер! Рад тебя слышать! Что там у нас в лесу сдохло и ты, наконец-то, впервые за эти годы сам позвонил дяде Ченгу?

   Вечер? Ох, ты ж! Это я, получается, разбудил мистера Ченга! А когда набирал его номер, сразу и не сообразил про разницу в часовых поясах!

   Это ж сколько там сейчас, в Роанапра, времени? Тут, в Паланкеро, сейчас девять-двадцать – персонал базы американских ВВС уже два часа назад отвалился от столов после завтрака и сейчас приступил к работам, тренировкам или боевой учебе.

   А в Роанапра, получается... Фу-у-ух. Двадцать один-двадцать получается. Всего-то! Как гора с плеч!

   "Звонить после десяти вечера – неприлично, Витя!" – Слова "виртуальной матери"...

   – Никак нет, сэр! Хотел спросить совета, сэр!

   – О-о-о! Первый раз, на моей памяти! Сегодня просто праздник какой-то! – Судя по голосу, Ченг обрадовался и загорелся каким-то нездоровым энтузиазмом. – Ну? Ну! Какой совет! – Жадно потребовал он. – Пестики-тычинки? Ля-ля-тополя?

   Ну, это – Ченг, босс Ченг. Надо просто привыкнуть...

   И сегодня, расстройство такое, суббота. Если б разговор происходил тет-а-тет, можно было бы воспользоваться своей "субботней привилегией". Но – увы. Конспирация. Назвав его "товарищем Ченгом", я однозначно укажу на свою личность. Или добавлю лишнюю запись в досье на Ченга... или – в досье на себя, если такая папочка уже где-то существует.

   – Кхм... Не совсем, сэр. Дело в том, что я взял на себя некоторые обязательства, сэр. Однако, конкретно в этот момент у меня недостаточно ресурсов для их выполнения, сэр!

   – Тц-тц-тц! Плохо! Очень плохо! Брать на себя обязательства, которые не можешь выполнить – это так хлопотно! Ты уж поверь бывалому человеку, да! Потом приходится выкручиваться и хитрить... Людей обманывать приходится – карму себе портить... Ай-яй-яй...

   – Хм... тогда позвольте перефразировать по-другому, сэр! Я сделал некоторые инвестиции в будущее. Их ценность я вижу настолько большой, что пообещал сделать стартовый взнос, цена которого несколько превышает мою нынешнюю платежеспособность.

   Мистер Ченг несколько секунд переваривал эту словесную конструкцию и, наконец, восхищенно воскликнул:

   – Вах, какой молодец! Молодец, камрад! С ног на голову! Так и надо! Молодец! Ну, таки достойный ученик, да-с! И что ж таки является платой за радужное будущее, батенька?

   – Безопасная жизнь четырех детей в возрасте от двенадцати до шестнадцати лет, сэр! Два мальчика, две девочки. Родителей и родственников нет. Вероисповедание – католики. Расовый состав – трое метисы, одна – белая. Одна из девочек – метис, шестнадцать лет – сейчас травмирована, но опасности для жизни и здоровья нет, уже получает первую помощь и к вечеру... э-э-э к двадцати двум по местному времени будет транспортабельна. Состояние здоровья остальных – хорошее. Язык – испанский. Уровень образования – низкий. Уровень интеллекта – высокий. Житейский опыт – обширный. Психологическое состояние – удовлетворительное. Внешний вид – без видимых изъянов... кавайные.

   Где-то секунд десять Ченг молчал. Я затаил дыхание в ожидании его ответа. Если он мне не сможет помочь (или не захочет) – то даже и не знаю... действительно, превращусь в того негодяя, каким казался Джонатану, когда "давил" на того в лагере "Черных Орлов".

   Наконец, Ченг хмыкнул:

   – "Кавайные". Вот если б все мои подчиненные докладывали так же четко и по делу! Молодец, камрад! Молодец! Я понял тебя, камрад! Понял! Есть одно хитрое учебное заведение в самой безопасной стране мира... Ну, "безопасной" – насколько это вообще возможно. Там как раз нужны подобные детишки. Предусмотрен период адаптации. Обучение с полным пансионом. И последующим трудоустройством, кстати. Правда, на этом их безопасность, возможно, закончится. Но тут уж все в их руках, да... Гарантии их относительной безопасности до исполнения восемнадцати лет устроит?

   – Вполне, сэр!

   – Замечательно, камрад! Ожидать вечной и полной безопасности в нашем переменчивом мире – опрометчиво и глупо! Ну и отлично-отлично! У тебя будет дозаправка... та-а-ак... ну, допустим, в Мумбаи. Подойдет мой человек... ты его не знаешь. Но с ним будет одна симпатичная девочка. Врач – ты должен ее помнить. Передашь детей им. Понятно?

   – Да, сэр! Спасибо, сэр!

   – Ну... бывай! Стой!

   – Сэр?

   – Как там испанки... поют-танцуют?

   Какие могут быть испанки в болотах и джунглях Колумбии? Да еще с песнями и плясками...

   – Встреченные образцы очень понравились, сэр! – Осторожно ответил я.

   – Молодец! Ладно, давай до свидания! Адиос мучачос! И НЕмучачос – тоже. Как там по-испански? Мучача, да? Вот мучачам – тоже адиос!

   (мучачо – исп. мальчик, мучача – девочка)

   У мистера Ченга много достоинств. Одно из главных – способность поднимать настроение и вселять уверенность. Потому, возможно, и люди тянутся.

   – Обязательно передам! Всего хорошего, сэр!

   Из-за угла подсобного помещения уже минуту слышалась возня и приглушенные сладострастные стоны. Ну, я примерно знал, что там увижу.

   Йонг обездвижила уорент-офицера Джавилевски своим излюбленным способом – тот лежал животом на асфальте, обе руки были вывернуты за спину, а на них на корточках сидела маленькая Йонг, чутко реагируя ступнями на любое несанкционированное шевеление уорент-офицера, вызывая то самое сдавленное мычание из-за болевых ощущений в вывернутых руках.

   – Что здесь происходит, сержант? – Спросил я Йонг, пряча спутниковый телефон – единственное средство связи, которое мне разрешили взять.

   – Сэр! Несанкционированный доступ к потенциально секретной информации, сэр! – Звонко отрапортовала Йонг, чуть-чуть подпрыгивая и вызывая новые стоны Джавилевски. – Приняла меры, сэр!

   – Молодец, сержант!

   – Благодарю, сэр!

   – Освободить офицера Джавилевски!

   – Есть, сэр!

   Йонг спрыгнула с Джавилевски, вытянулась в струнку и уставилась в пространство перед собой бессмысленным взглядом, выпятив грудь... Хм, а растет сестренка. Как на дрожжах растет. Может, красное приторное вино, которым меня пичкают каждый вечер в Роанапра (и которое я иногда втихую отдаю Йонг) дает такой эффект? Ну, как капуста.

   (Ну, необычно она смотрится в камуфляже, необычно!... Да, черт возьми, не насмотрелся в джунглях!)

   Я помог уорент-офицеру подняться и отряхнуться. Теперь они с Йонг поменялись местами: теперь уже Джавилевски с восторгом и восхищением косился на маленького "сержанта Ким" и явно прикидывал, как эта крохотная девчушка умудрилась бесшумно подкрасться и скрутить его, огромного и опытного инструктора... предположительно, рейнджера.