Текст книги "Прозрачные воды южных морей (СИ)"

Автор книги: Артур Прядильщик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 39 страниц)

   – Это Рита, старшая сестра Йогана. – Спокойно объяснила Йонг.

   Казалось, присутствие тут наставницы ее ничуть не удивило и не обеспокоило.

   – Сестра? – Переспросила Шеньхуа и протянула непонятное. – Во-о-от оно что... Ну, иди, брательник, утешай свою сестру... а то утопнет, типа того.

   – В смысле?

   – Ну, Йоган... ты ж не дурак, типа того... У девочки был ПЕРВЫЙ раз. Иди... лечи, типа того.

   Наверно, правильно будет назвать себя идиотом... И как я раньше не догадался! Рита впервые убила человека! Она не только получила фирменный "обратный удар", когда в ослабленном варианте чувствуешь ту же боль, что и жертва, но и впервые... Дурак. Идиот!

   Стоп! Мне же говорили, что она троих хладнокровно зарезала еще тогда, когда мы только появилась в Роанапра... Ай, нет, Йоган, шалишь! Тебе вот тоже сказали, что ты того урода загрыз... и как, много подробностей ты помнишь? Вот именно.

   Так что иди, идиот – утешай девушку!

   +++

   Рита лежала в остывающей воде и бессмысленно рассматривала трещины на противоположной стене. Время от времени что-то приходило ей в голову и она издавала тот самый тихий всхлип... И снова – как загипнотизированная – смотрела в стену.

   На полу стояли две полулитровые бутылки из-под местного сакэ – одна пустая, другая ополовиненная. Даже в магазин сбегать успела, надо ж. Аромат спиртного ударил в нос вместе с горячим влажным воздухом. "А когда тут купается Йонг – пахнет шампунями, гелями и карамелью!" – вспомнилось ни к месту и ни ко времени.

   – Отмокаешь?

   Честно говоря, я не знаю, с чего начинать такие разговоры. Ну, вот с чего?

   "Как дела?" "Все в порядке?" "Ты как?"

   Дела зашибись! Все в ажуре! Я чувствую себя замечательно, только что убив человека!

   Да ладно "начинать", а как их дальше, эти разговоры, вести? О чем говорить-то?!

   А чего бы мне хотелось тогда, в Куала-Лумпур, после бурного посещения поместья того политика и почти десятка убитых полицейских?

   Я подошел к ванне, присел на эту их дурацкую низенькую табуреточку и притянул мокрую Риту к себе. На груди всхлипнули. Вода из заполненной почти под самый бортик ванны плеснула на брюки. Рита тихонько заплакала. Потом разрыдались в голос...

   – Тогда на квартире... что было... я ж не помню. Начисто. Бредовые картинки... Какие-то... Я ж ничего... и Ленка сказала... Ик! защитная реакция... Ну, не в себе была... и что у меня лихорадка началась – тоже... защитная реакция... Ик!

   Ну, вот, еще и икота началась. Самое обычное дело после этой рисовой дряни – сакэ – которую местные пьют.

   – ... Мне только говорили... что я всех троих... а я не помню, как... совсем... а тут... сейчас... Ик! Как иглой голову прошило... но хоть сразу... ему же не больно было? Это же, воображение, наверно? Да? Ик! Ему ведь не было больно? Он ведь даже испугаться не... Ик!

   Я ничего не говорил, только гладил по мокрой белой шевелюре и видел в зеркале на стене, как две любопытные мордашки – Шеньхуа и Йонг – выглядывают из-за приоткрытой двери.

   – Козел бородатый... сморчок... эр-пэ-ге... шутер ... "стреляете и трахаетесь"... ублюдок с трубочкой, Сталин недоделанный, он же... Ик! Он же знал... паук... ик! Паук чертов! А я... я... дура набитая... повелась... как лохушка... "стреляете и трахаетесь, набегайте и грабьте"... Ик!

   Это она о чем? Чую, что это как-то связано с ее вопросом "Ты вспомнил, Йоган?" Но задавать этот вопрос сейчас, когда сзади торчат две любопытные моськи...

   Через полчаса я внес задремавшую Риту, завернутую в длинное полотенце, в комнату.

   В комнате меня ждал третий сюрприз – непривычно тихая Шеньхуа заканчивала расстилать футон. Как раз сейчас аккуратно взбивала маленькую подушечку. Чего это она?

   – Оп-па! Шень... ху... ху... хуа! – Заплетающимся языком выдала Рита, сонно проморгавшись, когда я уложил ее и укрыл одеялом. – Как жи... живая, тип... того!

   Мы с Йонг переглянулись – где это Рита успела пересечься с Шеньхуа? Впрочем, ошарашенный вид самой Шеньхуа (если, конечно, она не играла), говорил, что наставница удивлена не меньше нашего. Точнее, моего. Пробить такой мелочью Йонг, казалось, было невозможно.

   – Прыгай сюда, ма... моя сладенькая! – Промямлила Рита, похлопав по футону. – Прыгай кх... к мамочке!

   Что за хрень?! Шеньхуа большими и даже испуганными глазами смотрела на меня. Все признаки удивления на лицо. Не похоже, чтоб она играла.

   – Прыгать? – Тихо спросила она у меня.

   Да я-то откуда знаю?!

   – Как хочешь... – А что я еще мог сказать?

   – Отвали! – Пьяно приказала мне Рита. – Не змуяй... не смущай девочек... Вали, Йо... Йоган!

   – Йонг! – Позвал я. – Хочешь в Баскин Робинс? Тут круглосуточный есть...

   – Да!

   О! Хоть какие-то эмоции моя младшая изволила продемонстрировать.

   – А это... – Слабым голосом позвала меня Шеньхуа. – Мне... типа того... раздеваться? Нет? Ну, типа того...

   Ну, надо ж! Я впервые вижу испуганную чем-то Шеньхуа!

   – Как хочешь! – Хладнокровно ответила за меня Йонг, уже в туфельках ждущая меня у двери.

   +++

   Мэй крепко держали за шиворот. Все-таки, хорошие и добротные костюмы покупали горничным семьи Лавлес – ее держали на весу, и ее туфельки лишь самыми носочками касались пола, но ткань даже не трещала!

   – Там, внутри, – Роберта, держа ее на вытянутой руке, сделала легкое плавное движение, как бы указывая на сейф. – Что-то интересное?

   Голос старшей горничной был все таким же тихими и шелестящим. И никакого напряжения в нем не чувствовалось.

   – Я всего лишь протирала пыль в кабинете сеньора Лавлес! Пусти меня, дылда очкастая!

   – Из сейфа торчат отмычки.

   – Отмычки? Так эти смешные проволочки – отмычки?! Первый раз об этом слышу! Эти проволочки и палочки тут уже торчали, когда я пришла. Это, наверно, ты их тут оставила! А я тебя спугнула! Так вот чем ты занимаешься, делая вид, что работаешь на сеньора Лавлеса! У-у-у, коварная сука! А еще и делаешь вид, что влюблена в этого достойного кабальеро! В нашего замечательного благородного хозяина!

   Увы, все, чего ей удалось добиться – едва заметного легкого смущения "старшей горничной".

   – Думаю, лучшим выходом будет тебя... удалить. – Задумчиво блеснули в темноте городскими огоньками очки. – Удавить... удушить...

   – А мой трупик куда спрячешь? – Полюбопытствовала Мэй.

   – Это не так тяжело, как тебе кажется. – Равнодушно сообщила Роберта. – Десять... – Она смерила взглядом миниатюрную Мэй и поправилась. – Пять... пять минут работы мачете.

   Мэй содрогнулась, представив процесс... Кстати, несмотря на свою миниатюрность, она была не такой уж и легкой – пятьдесят восемь с половиной кило при росте сто пятьдесят один (эти цифры она знала точно – специфика «профессии»)! Следствие чисто мясной двухлетней диеты: почти сразу после ее удочерения приемные родители разорились – у кур на их ферме нашли какую-то несерьезную болячку, из-за которой мясом нельзя было торговать. И пришлось медленно забивать всю куриную ферму («нелегальная» продажа мяса шла очень плохо). Два года подряд вся семья ела только куриное мясо, яйца и овсянку (овсом кормили этих чертовых кудахчущих недоптиц). Рыба, овощи и фрукты были тогда мечтой – мяса было много, а денег на что-либо другое – ни юаня.

   Так что, получается, сейчас Роберта на вытянутой руке спокойно держит полцентнера веса! Представив себе мачете в руках человека с такой силищей, Мэй содрогнулась еще раз.

   Кстати, этот монструозный ужасный тесак как раз висит на стене в кабинете сеньора Лавлес в многочисленных рядах прочего холодного оружия.

   ("Это мачете, сеньорита Мэй! Данный конкретный экземпляр – мачете армии США образца сорок третьего года. Очень популярная модель в годы Вьетнамской войны, между прочим... Пыль с него смахивайте осторожно – я все оружие содержу в примерном состоянии... даже то, что кажется вам древним... да-да, даже эти доспехи и эти пищали").

   – Ну, давай, я тебе за уроки буду в два раза больше платить!

   – В четыре.

   – Эй! Это беспредел! И вообще, любопытная девочка просто смотрела красивую резьбу на этом непонятном железном ящике! Ты ничего не докажешь! Давай, в три раза.

   – ... и завтра ты берешь расчет.

   – Ты чего! Меня же убьют, если я ничего не принесу! Куда я из вашей дыр... замечательной Венесуэлы денусь – языка не знаю, за душой ни гроша!

   – Либо тебя убьют те, кто тебя сюда послал, либо тебя убью я. – Такое впечатление, что Роберта вот-вот уснет – настолько у нее был сонный, тихий и слабый голос. – Но они – далеко, а я – близко. Мачете – это такой широкий тяжелый нож. Почти сабля. При вхождении в тело получаются непередаваемые чавкающие звуки. Отсекает руку у взрослого мужчины с одного удара. Но я – простая слабая горничная – с одного раза у меня не получится... так что начну я с пальчиков... потом запястья, потом локтевой сустав... Конечно, не сразу – а то загнешься от болевого шока. Где-то завалялась орухо. Неплохое обезболивающее, кстати.

   – Врешь! У тебя в тайничке "Бейлиз" стоит! Алкоголичка!

   Роберта едва заметно вздрогнула, рука на загривке сжалась. Но говорила она все так же тихонько и невыразительно:

   – Ничего... и орухо сгодится для этих целей. А я в это время, так и быть, буду пить свой "Бейлиз".

   – А давай, ты меня отпустишь. И я тебе расскажу, кто и зачем.

   – Это я и так узнаю. В любом случае. Пару зубов тебе выковыряю – сама все расскажешь.

   – Эй! Не трожь мои зубы! Знаешь, сколько бабок я на них уже потратила! Давай, договоримся!

   – Переговоры – это когда все важные и солидные в костюмах и по разные стороны стола? Но я – всего лишь простая слабая горничная семьи Лавлес...

   "Переговоры зашли в тупик" – Подумала Мэй, промолчав.

   – Ты... совсем не боишься? – поинтересовалась Роберта. – Ты больная?

   – Ага. – Кивнула Мэй, но тут же замотала головой. – То есть нет. То есть не боюсь, но – сама ты больная!!!

   Честно говоря, для смелости были некоторые основания. И, нет, это была не только ее фирменная легкомысленность (вот, кстати, Шеньхуа эту ее легкомысленность всецело одобряла и поддерживала! Потому что "типа prikolno"!). Дело в том, что за дверью в коридоре стоял сеньор Лавлес. И недавно приобретенное чутье говорило – он тут отдельно от этой Роберты. А такой... такой мужчина просто не допустит, чтобы кто-то обижал маленькую и беззащитную Мэй! Просто обязан не допустить!

   Правда, почему-то он не вмешивается... А вдруг он всецело одобряет действия Роберты? Вдруг – это он специально, чтоб потом сказать полиции, что ничего такого не видел и – ни сном, ни духом? Хотя, какая там полиция – у нее гостевая виза кончилась уже неделю назад!

   Но вмешаться сеньору Лавлесу все-таки пришлось...

   По коридору, цокая нестриженными когтями и делая носом хрюкающие "Чух-чух-чух" не скрываясь (а чего ему, собственно, тут скрываться?), трусил "сеньор Лазло" – чистокровный "англичанин". Вот он остановился в том месте, где стоял сеньор Лавлес и столь же шумно, как до этого "чухал" по коридору, втянул аромат хозяйских носков. Тихое шлепанье – это сеньор Лавлес потрепал бульдога по загривку.

   "Сеньор Лазло" благожелательно хрюкнул и зацокал в кабинет – принимать почести от прочих своих подданных – других обитателей имения Лавлес.

   – Лазло, фас! – Скомандовала Мэй. – Плохая Роберта! Плохая! Фас! Кус-кусь ее! А я тебе пузико почешу!

   Тонна фирменного бульдожьего высокомерия подобно вязкой патоке залила кабинет. С королевским равнодушием пес уронил зад на пол и зевнул, чавкнув огромной пастью, высокомерно рассматривая не поделивших что-то горничных, умильно двигая бровями и косясь на дверь в кабинет.

   – Сеньориты, вы свет не хотите включить? – Поняв, что скрываться далее бесполезно, спросил дон Диего, входя в кабинет следом. – Роберта, все эти новые молодежные веяния... Ну, я – человек широких взглядов, но вы бы могли заняться этим в одной из своих комнат. Поставь сеньориту Мэй на пол, пожалуйста. Сеньорита Мэй, вы мне ничего не хотите рассказать?

   "Плакала моя сотня тысяч баксов!" – Вздохнула Мэй и, поправив чепчик и оборочки (Тихий голос-шелест Роберты в ушах: "Служанка всегда должна быть образцом чистоплотности и элегантности"), приступила к рассказу. К рассказу о том, как бедную гонконгскую девочку запугали и принудили выкрасть документы у сеньора Лавлеса... и о том, что не в силах противиться мужскому обаянию дона Диего, маленькая девочка Мэй сама, вот завтра, вот сегодня, уже хотела во всем ему признаться...

   И – не забыть включить "глаза олененка Бэмби"!

   +++

   Картина была замечательной. Взять бы фотоаппарат, сделать пару фоток – и какой-нибудь журнал отвалит кучу денег за такую «эротику».

   На футоне спала голая Рита, крепко вцепившись, как в длинную большую подушку (есть тут такие – и "для мальчиков", и "для девочек"), в Шеньхуа.

   Шеньхуа не спала. И была полностью одета. (Странно, почему меня беспокоит – голышом с Ритой спала Шеньхуа или нет? Какие-то выверты мужского эго?) Видимо, решила не раздеваться... впрочем, нет, три перевязи с метательными ножами и два больших черных кукри аккуратно лежали рядом с футоном в пределах досягаемости рук. Так что можно сказать, что в каком-то смысле Шеньхуа все-таки обнажилась.

   Наставница как-то отстраненно смотрела в потолок и отреагировала на наше появление довольно вяло.

   – Как типа мороженное?

   – С орешками и ванилью – вкусное. А с ягодами и клубникой – отстой. – Отчиталась Йонг. – С шоколадной крошкой – рекомендую.

   – Мы с собой принесли пару баночек. – Добавил я. – Будешь?

   – Ага.

   – Шень, ты зачем приехала? – Задал я главный вопрос.

   – Подстраховать.

   – Значит, ты была в поместье?

   – Типа того.

   Удивительно, но шумная и разбитная в остальное время, сейчас Шеньхуа вела себя тихо и – бред! невероятно! – кажется даже прилагала какие-то усилия, чтобы не разбудить спящую Риту!

   – И как?

   – Сойдет... типа того.

   Вот и поговорили. Но получается, никаких претензий по проделанной работе к нам нет. Следовательно, и Рите не попадет. Хотя, если б были претензии, то они высказывались бы к нам. А так – "сойдет... типа того".

   – Ей к девяти на работу. – Намекнул я.

   – А прогулять – типа никак? – Продолжала удивлять Шеньхуа.

   – Это Япония, Шень.

   – Тц! Иди, готовь кофе. Типа с мороженным. А я пока... выпутаюсь. Типа того.

   +++

   Окаджима был несчастлив. По-настоящему.

   – Реви! – Огромный негр подтолкнул его к очень красивой девушке с красивыми сильными длинными ногами... и с двумя пистолетами в подмышечных кобурах. – Пошарь на предмет диска, а я дам общие напутствия джентльменам из команды.

   Диск! Окаджима мгновенно покрылся холодным потом. Если диск сейчас у него найдут...

   Девушка, будто заранее зная, где он спрятал заветный футляр с диском, проигнорировала его набедренный кошелек-сумочку и – раз! – рванула у него на груди рубашку (оторванные пуговицы крупой ссыпались на палубу) – два! – в руке щелкнул и сверкнул лезвием небольшой, в ладонь, нож – три! – шнур на шее натянулся и тут же лопнул. И вот – потайной кошелек уже в руках девушки.

   ("Лучшее решение от карманных воришек, покупатель-сан! Для туриста – незаменимая вещь! Особенно там, где в ходу наличные деньги! Очень рекомендую, покупатель-сан! Ни одного негативного отзыва от других покупателей!").

   – Бинго! – Девушка открыла кошелек, двумя пальцами извлекла из него футляр с диском и продемонстрировала негру, что-то веско объясняющему сидящей на корточках команде. – Дилетанты!

   Пустой нагрудный кошелек шмякнулся к ногам Окаджима.

   – Нет! Пожалуйста... – Запоздало прошептал Окаджима.

   Разумеется, на него даже внимания не обратили. Мало кого интересует мнение человека, стоящего с поднятыми вверх руками... ну, разве что этому человеку был задан какой-нибудь вопрос. Но это явно не тот случай. Впрочем...

   Ксо-о-о, накаркал!

   – Господин японец. – Белозубая улыбка и сверкнувшие черные очки-консервы. – Это тот диск, который нам нужен?

   – Откуда я зна...

   Бац! И Окаджима сидит на палубе. И – ерунда, что он получил слабый тычок кулаком в челюсть. В школе и институте бывало и пожестче. А вот то, что в данный момент его "держали на мушке"...

   Это вам не фильмы, это вам не книги. Когда черный зев огромного револьвера, внутри которого вы даже успеваете увидеть "звездочку" нарезки, направляется вам точно в грудь (потому что это не книги и не фильмы, и потому что профессионалы, оказывается, целятся туда, куда легче попасть и что труднее всего убрать с линии выстрела) – это незабываемые ощущения!

   Сразу начинаешь понимать, что такое "поджилки" и как они "трясутся", как ощущается та самая "душа", которая рушится вниз... Правда, оказывается, что "душа" уходит не в пятки, а куда-то в район ануса... Ах, да, все ближе ощущение, что еще минута и ты начнешь понимать, что такое "обделался".

   – Господин японец. – Громила сел перед ним на корточки и задал неожиданный вопрос. – Ты кем работаешь?

   – Я... геолог. – Выдавил из себя Окаджима.

   – О! – Восхитился собеседник. – В земле копаешься и камушки собираешь?

   – Н-нет. Результаты геологоразведки. Обработка и аналитика.

   – О-о-о! Настоящий "белый воротничок"! То есть ты даже не в курьерской службе?

   – Нет.

   – Ага. Давай-ка я еще раз уточню на всякий случай. Может быть, ты работаешь на службу безопасности вашей конторы?

   – Н-нет.

   – Имеешь отношение к каким-то правоохранительным органам?

   Окаджима помотал головой.

   – К спецслужбам?

   Окаджима замотал головой еще яростней.

   – Тогда почему ты изображаешь стойкого оловянного солдатика и разыгрываешь сценку "Я вам ничего не скажу, можете резать меня на кусочки"?

   Ответа на этот вопрос Окаджима не знал. Он вдруг со всей отчетливостью понял, что аргументы, связанные с важностью этой миссии для его дальнейшего карьерного роста и места в штатной таблице транснациональной корпорации, для ЭТОЙ аудитории – не аргументы вовсе! Более того, почему-то и ему самому сейчас все эти аргументы стали казаться незначительными и неубедительными.

   Негр совершенно правильно понял его молчание.

   – Итак, господин японец. – Новая белозубая улыбка. – Это тот диск, который нам нужен?

   – Д-да...

   – Молодец! – Его дружески стукнули кулаком в плечо. – Так бы сразу и сказал!

   Окаджима покосился на остальных членов команды захваченного судна, которые на корточках, положив руки на затылки и уткнув глаза в доски палубы, сидели рядочком в десяти метрах у палубной постройки. Вряд ли они услышат...

   – Можно... с вами?

   Огромный пират даже чуть отодвинулся от него, демонстрируя нешуточное удивление. Но быстро догадался:

   – А-а-а... Сынок, ты сильно разочаруешься, когда поймешь, что твое геройство никому не нужно, и никто его не оценит. Людям важен результат, понимаешь? К тому же, мы – не самая лучшая компания для морского путешествия.

   – Датч, чё ты с ним возишься? – Вступила в разговор красивая девушка.

   – Реви, не мешай мне общаться с интеллигентным и образованным человеком! – Отмахнулся негр. – С тобой только о пушках можно поговорить, а Бенни...

   Неожиданно оба, Датч и Реви, чуть подняли головы, будто к чему-то прислушивались.

   "Гарнитуры, да еще и специализированные, с ларингофонами. – Понял Окаджима. – Продвинутые нынче пираты..."

   – Понял тебя! – Произнес в пространство негр. И, обращаясь к Окаджима, добавил. – Мы тебя можем подбросить до одного городка. Но вот беда – мы отчаливаем уже сейчас – там на радаре кто-то светится. А ты без документов и без денег... У нас нет времени ждать, когда ты сходишь за вещами.

   – У меня с собой. – Окаджима хлопнул ладонью по набедренному кошельку.

   – О! Опытный путешественник! – Одобрил негр.

   Ну, еще бы! Все благодаря Мори-сану, который выкроил минутку, чтобы проинструктировать молодого коллегу перед путешествием: "Все твое должно быть всегда с тобой, Окаджима-кун! И это "все" обязано уместиться в маленькой сумочке!"

   Кстати, огорченным негр не выглядел.

   "А чего ему огорчаться-то? Если что не так пойдет – за борт и нет проблем!"

   – Ну, тогда пошли.

   – Датч! – Возмутилась красавица-пиратка. – Ну, нахуя?!

   – Это будет весело. – И новая белозубая улыбка.

   +++

   Шеньхуа, как кошка, поводила ушами, встала и тихонько вышла, закрыв за собой входную дверь. Каблуки поцокали куда-то в направлении лифта. Не прощалась ни со мной, ни с Йонг... А-а-а, понятно. По какой-то причине не хочет встречаться с проснувшейся только что Ритой.

   Через минуту из спальни вышла покачивающаяся девушка в моей рубашке. Я тут же сунул ей огромную кружку с кофе, над которой она и застыла в прострации.

   – А где... чудное видение? – наконец, спросила она.

   – Тебе, видимо, приснилось...

   – Я про Шеньхуа.

   – Кто такая Шеньхуа?

   – Шеньхуа – наемная убийца с двумя большими черными ножами и внешностью дорогой тайской "эскортницы"... и соответствующим поведением.

   Хм. В досье у Балалайки есть даже такие подробности?

   – Первый раз слышу.

   Как и ожидалось, Рита не обиделась – такой ерундой вывести ее из себя было тяжело. К тому же она еще не проснулась окончательно...

   – Это сакэ – такая дрянь, оказывается...

   Это точно.

   – ... но язык развязывает – любо-дорого посмотреть!

   – Кто такой Паук? – Спросил я.

   Рита от этого вопроса скривилась:

   – Насекомое такое противное. Паучью сеть плетет. Мух-дур в нее ловит...

   Ясно, ничего интересного не узнаю. Связать бы ее и залить бы в нее несколько бутылок сакэ. Раз уж они так на нее действуют. Но – ей на работу и выполнять ее собственное задание. Балалайка, если узнает, за такое меня по голове не погладит. Может, просто спросить? В конце-концов, иногда это действует!

   – Ты много интересного мне вчера рассказала...

   – Ой, не надо... – Поморщилась Рита. – Я прекрасно помню, что рассказывала вчера тебе... и этой... "типа того". Так вот тебе я ничего интересного не рассказывала. Так что не надо "ля-ля"...

   – Я правильно понял: все "интересное" ты рассказывала Шеньхуа?

   Рита глубже "нырнула" в свою кружку и буркнула:

   – Типа того.

   – А мне...?

   – Нет. – Сказано было твердо и решительно. – Не волнуйся – что узнала Шеньхуа, никому не повредит... из нас. А то, что знаю я – тебе нахер не нужно...

   Интересное уточнение.

   – Я – в ванну! – Рита поднялась и пошлепала босыми ногами в сторону душевой.

   – На месте Ватанабэ-сенсея. – Впервые подала голос Йонг, сидевшая до этого мышкой. – Я бы рекомендовала вам, онее-сама, добавить обязательное: "И не вздумай за мной подглядывать, бака!"

   – Я – в ванну! – Повторила разозлившаяся, кажется, Рита. – Йоган, потрешь мне спинку?

   – Ну, или так. – Хладнокровно кивнула Йонг.

   – Йоган, я серьезно! Встал и пошел!

   – Не хочу. – Я лениво водил ложечкой в своем кофе. – Что-то у меня в последнее время на тебя не стоит...

   Дверь в ванну за Ритой громко захлопнулась. Нестрашно: сейчас семь утра – во всем доме двери хлопают. А вот то, что мы только что неслабо поссорились – это плохо.

   – Они-сама! Ну, нельзя же так с девушками!

   – Нельзя. – Мне оставалось тольк овздохнуть.

   – А мне спинку потрете, они-сама? Или... – Она шмыгнула носом. – У вас... на меня... тоже...?

   Маленькая зараза! Но своего она добилась – я рассмеялся. Тихо рассмеялся, чтобы Ритка в ванной не услышала. А то подумает, что над ней смеюсь – обидится еще сильнее.

   Глава 16

   Блондин-европеец казался Року единственным нормальным и адекватным парнем на катере. Во-первых, он был без оружия. Во-вторых, очень сноровисто работал с компьютером. В-третьих, нормально разговаривал.

   Но потом Бенни сообщил по общей связи:

   – Датч! Засечка на радаре! Судя по скорости и размеру – вертушка! Идет четко на перерез.

   И все бы ничего, так бы и продолжал казаться нормальным человеком, но в конце он выдал в эфир радостное и предвкушающее:

   – Йа-ху-у-у!!!

   Вот это вот "Йа-ху-у-у!" мгновенно вывело Бенни (а ведь утверждал, что Оксфорд заканивал!) за рамки остального человечества, к которому опрометчиво приписал его Окаджима Рокуро – нормальный, пока еще, человек.

   Что такое "атакующий вертолет"? Кроме банальностей "это страшно" и "это ужасно" в первую секунду ничего в голову не приходит. Да чего уж там – в первые секунды в голову вообще ничего не приходит! И, вообще, мозги в этот момент превращаются в липкий дрожащий от ужаса студень.

   В то же время, никто спорить не собирается – это и страшно, и ужасно. А первое, что так и подмывает посоветовать: "попробуй сам". Эдак, со злостью и со смысловой нагрузкой "отъе..."... "отстань!" Потому что вспоминать об этих минутах особого желания никто не испытывает.

   Дробный грохот лопастей и свист двух турбин бьют не только по ушам, но и сотрясают внутренности. Черный дракон, расставив короткие крылья с "когтями" подвески, по всем правилам военной науки заходит со стороны солнца, грохот и свист нарастают. И вот рев прижимает к палубе, когда огромная туша металлического "дракона" проносится буквально в тридцати-пятидесяти метрах над головой.

   Ну, что тут скажешь? Это страшно. И это ужасно. Может, добавить обсценной лексики? Во-первых, она сама напрашивается после пролета "дракона", во-вторых... говорят, очень помогает в передаче эмоциональных оттенков. Ну и нервы успокаивает хотя бы чуть-чуть. Но настолько "чуть-чуть", что упоминания в виде отдельного пункта – не заслуживает.

   Хладнокровная Реви ("Еще раз назовешь меня "госпожой Ребеккой" – отстрелю руку!") удобно развалившаяся на спине в башенке и расположившая огромное длинное ружье между коленей, хладнокровно нажала на спуск – оглушительно грохнул выстрел.

   "Как же так? Он ведь даже не атаковал! Ну, пролетел угрожающе... Но стрелять после этого?!"

   – Датч! – Послышался ее спокойный голос в наушнике.

   Окаджима непонятно за что пожаловали гарнитуру... правда, без микрофона – только наушник. И очень дальновидно и правильно поступили, кстати: еще несколько секунд (Рокуро это чувствовал) и он не выдержит – зайдется в испуганном крике. И будет засорять своими воплями эфир, мешая настоящим профи – Датчу, Реви и Бенни.

   – С этим калибром – бесполезно... – С досадой посетовала Реви. – Уже три прямых попадания в стекло! И – нихуя...

   Последнее бранное слово было сказано настолько равнодушно, задумчиво и отстраненно, что Окаджима понял: да! Эти люди, видимо, достигли какого-то уровня просветления и истинно-буддийского спокойствия!

   – Это не стекло, детка!

   Вот! Вот опять! Тон Бенни снисходителен и чуть высокомерен. Будто Мори-сан объясняет несмышленышу-Окаджима тонкости политики в "Асахи Индастриз".

   – Вертолет Ми-24. Эпичная советская вундервафля... Лобовое бронирование, как у БТРа. Бронестекло держит пули от ДШК... Так что с нашей пукалкой того же калибра...

   – Датч! – Позвала Реви. – У нас есть что-нибудь посерьезнее?

   – Неа. – Все тот же почти равнодушный голос. – Мистер Окаджима, будьте любезны зайти в ходовую рубку – на палубе сейчас будет неуютно.

   Рок с готовностью юркнул в помещение рубки. Он даже совершил маленький подвиг, не забыв задраить за собой люк!

   Реви вздохнула, как мамаша, чей сыночек только что в сотый раз звезданулся на землю... ну, то есть брючки у малыша грязнее уже не станут, но пожурить малыша надо:

   – А ведь я тебе говорила, Датч! На правильном кошерном катере нужна правильная кошерная зенитка!

   – Реви! Ну, какая зенитка? На дворе таки двадцать первый век, и мы будем ходить до первого же военного корабля и его досмотровой команды! И это – в лучшем случае! В худшем нас примут за пиратов и таки потопят издали, чтоб не возиться с бумажками!

   "А то вы не пираты!" – Сжал зубы Окаджима.

   – Кстати, почему он не стреляет? – Спросил Бенни. – Может, пустой?

   – Вряд ли. – Реви. – Если так долго над нами крутится, значит, горючки ему не жалко... Полундра!!!

   Ботинок больно стукнул Рокуро в плечо и в ухо, а следом, хлопнув люком, по лестнице скатилась Реви. Сразу после этого что-то защелкало по броне рубки. Датч тут же дернул катер в сторону, и пустил винты в раздрай.

   – Ну, настил все равно скоро менять. – Позитивно мыслил Датч, комментируя летящие во все стороны щепки на палубе, которые хорошо было видно в лобовой иллюминатор. – Но все равно – лишние расходы...

   – Бенни! – Возмутилась Реви. – Это ты сглазил! Сколько раз тебе говорить – не каркай!

   – Ты путаешь причину и следствие! – Веселился Бенни. – Я не каркаю, я – ПРЕДСКАЗЫВАЮ! Друид-оракул шестидесятого уровня, чё!

   – Реви, что у него за пушка? – Вмешался Датч.

   – Что-то на двенадцать и семь. Ерунда, короче – рубку не пробьет. Еще и под углом. Главное, по курсу его не держи – иллюминатор не выдержит...

   Негр усмехнулся, потянул какой-то рычаг и снаружи на стекло опустились бронепластины, оставив узкую щель как раз на уровне глаз сидящего за штурвалом человека.

   – Ну, или так... – Согласилась Реви. – Двигло и баки у нас тоже прикрыты, а с бортов у него будут рикошеты... – Она послушала новый дробный стук по рубке. – Ты не поверишь, Датч, но у него даже не бронебойные! Он на прогулку собрался, что ли?! Но булки все равно не расслабляй – у него там еще два блока НУР на подвеске.

   – Хм... – Вслух подумал Датч. – Ну, раз денег на горючку ему не жалко, значит, надо исходить из того, что блоки чем-то да заряжены.

   В этот момент, в полном соответствии с канонами и штампами, впереди вспухли два огромных фонтана взрывов, будто иллюстрируя правильность выкладок Датча. Катер сильно тряхнуло.

   – О! Точняк! – Усмехнулась Реви. – "Чем-то" они точно заряжены...

   – Развлекается?

   – Ага. Видишь, зовет меня наружу... Намекает, что без Реви он начнет пулять ракетами... – Невероятно, но в ее голосе было нечто, отдаленно напоминающее нежность! – Тц-тц-тц, какой нехороший ма-а-альчик!

   – Ну, тогда не дай ему заскучать, Реви. У нас еще минут десять – на большее ему не хватит горючки. Следовательно, после этого он долбанет ракетами уже по нам. А я буду мысль думать... С патронами у тебя как?

   – Патронов дохера, Датч... Если б еще кто мне магазины снаряжал...

   – Ну, придумай что-нибудь, Реви... Вон, наш пассажир без дела слоняется...

   Девушка кивнула и ящерицей юркнула наверх, в бронированную башенку. Снова грохнул люк. А спустя пять секунд – новый выстрел.

   – Сэр, можно я скажу... пожалуйста... – Чувствуя себя очень неуютно, в том числе и из-за того, что не мог справиться с дрожащим голосом, вылез Окаджима.

   – Можно было ограничиться обычным "Датч". – Усмехнулся негр, стараясь решить одновременно две взаимоисключающие задачи – увести катер из-под обстрела, и не мешать Реви стрелять.