Текст книги "Переписка и деловые бумаги"

Автор книги: Антон Чехов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 139 (всего у книги 187 страниц)

2 дек.

2964. М. П. ЧЕХОВОЙ

2 декабря 1899 г. Ялта.

2 дек.

Милая Маша, мать просит привезти 2 аршина по прилагаемому образчику и 6 аршин тесьмы щеткой. У нас важные реформы. Во-первых, проводят звонки; пока только из столовой и кабинета в кухню, остальные же, когда ты приедешь. Во-вторых, начались работы на шоссе. Расширяют вдвое и поднимают на 6 арш., чтобы все проезжающие амазонки могли видеть, что делается у нас во дворе.

Гнусная погода продолжается. В пространстве, где лестница, в этом высоком ущелье, не согретом ни одной печью, холодно. Не поставить ли здесь 2 керосиновые печи – около ванной и против аптечного шкафа? Хорошо бы купить у Мюра, да боюсь, что он вышлет что-нибудь очень дешевое.

Нового ничего нет, всё благополучно. Делают лестницы и табуреты для цветов.

У Маркса вышел первый том.

Будь здорова.

Твой Antoine.

2965. Вл. И. НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО

3 декабря 1899 г. Ялта.

3 дек.

Милый Владимир Иванович, пришел ответ от Карпова. Он соглашается на то, чтобы отложить постановку "Дяди Вани" до будущего года (или, вернее, сезона). Теперь вам остается действовать на "законном" основании, как говорят хорошие адвокаты. Пьеса принадлежит вам, вы поедете с ней, и я сделаю вид, что я бессилен бороться с вами, так как уже отдал вам пьесу...

Ты боишься Суворина? Я и он уже не переписываемся, и я не знаю, что там теперь делается. Но заранее и с громадною вероятностью можно сказать, что Художественный театр будет не ко двору. Петербургские литераторы и актеры очень ревнивы и завистливы, и притом легкомысленны. В сравнении с ними Ив. Ив. Иванов великодушнейший, справедливейший и мудрейший человек.

Я читал рецензию о "Дяде Ване" только в "Курьере" и "Новостях дня". В "Русских ведомостях" видел статью насчет "Обломова", но не читал; мне противно это высасывание из пальца, пристегивание к "Обломову", к "Отцам и детям" и т. п. Пристегнуть всякую пьесу можно к чему угодно, и если бы Санин и Игнатов вместо Обломова взяли Ноздрева или короля Лира, то вышло бы одинаково глубоко и удобочитаемо. Подобных статей я не читаю, чтобы не засорять своего настроения.

Ты хочешь, чтобы к будущему сезону пьеса была непременно. Но если не напишется? Я конечно попробую, но не ручаюсь и обещать ничего не буду. Впрочем, поговорим об этом после Пасхи, когда, если верить Вишневскому и газетам, ваш театр будет в Ялте. Тогда потолкуем.

Сегодня утром была совершенно летняя погода, а к вечеру опять стало скверно. Никогда в Ялте не было так гнусно, как теперь. Уж лучше бы я в Москве сидел.

Да, ты прав, для Петербурга необходимо еще хотя немножко переделать Алексеева-Тригорина. Вспрыснуть спермину, что ли. В Петербурге, где живет большинство наших беллетристов, Алексеев, играющий Тригорина безнадежным импотентом, вызовет общее недоумение. Воспоминание об игре Алексеева во мне до такой степени мрачно, что я никак не могу отделаться от него, никак не могу поверить, что Алексеев хорош в "Дяде Ване", хотя все в один голос пишут, что он в самом деле хорош и даже очень.

Ты обещал прислать свою фотографию, я жду, жду... Мне нужна она в двух экземплярах: один для меня, другой для Таганрогской библиотеки, где я попечителем. Туда же нужна и фотография Сумбатова – скажи ему.

Пишу повесть для "Жизни". Пришлю тебе оттиск, так как "Жизни", наверное, ты не читаешь.

Ну, будь здоров. Поклонись Екатерине Николаевне, Алексееву и всей труппе. Жму руку и обнимаю.

Твой А. Чехов.

2966. М. П. ЧЕХОВУ

3 декабря 1899 г. Ялта.

3 дек.

Милый Мишель, я писал тебе понемногу и писал редко, это правда; причин тому много. Во-1-х, с годами я как-то остыл к переписке и люблю только получать письма, а не писать; во-2-х, каждый день мне приходится писать около пяти писем, я устаю и раздражаюсь; в-3-х, чрезмерно уповал на твое снисхождение. Все остальные причины вроде этих, и могу тебя уверить, что женитьба твоя тут ровно ни при чем. Ссылка на женитьбу – это lapsus linguae*, не иначе, и, кстати сказать, ставить объяснения на такую почву никогда не следует, ибо сие опасно. Как бы ни было, мне грустно, что я так долго огорчал тебя своим молчанием. Постараюсь исправиться.

Теперь о текущих делах. Живем мы в Ялте. Построили дом. Дом небольшой, но удобный. Забираем в лавках по книжкам, каждое утро дворник шагает на базар. Целый день звонит телефон, надоедают посетители. Сидим дома, никуда не ходим, и я всё жду, когда можно будет уехать в Москву и нельзя ли будет как-нибудь удрать за границу. В финансовом отношении дело обстоит неважно, ибо приходится жаться. Дохода с книг я уже не получаю, Маркс по договору выплатит мне еще не скоро, а того, что получено, давно уже нет. Но оттого, что я жмусь, дела мои не лучше, и похоже, будто над моей головой высокая фабричная труба, в которую вылетает всё мое благосостояние. На себя я трачу немного, дом берет пустяки, но мое литературное представительство, мои литераторские (или не знаю, как их назвать) привычки отхватывают себе s всего, что попадает мне в руки. Теперь работаю. Если рабочее настроение будет продолжаться до марта, то заработаю тысячи две-три, иначе придется проедать марксовские. Дом не заложен.

Что касается Мелихова, то оно продано так же, как проданы мои сочинения, т. е. с рассрочкой платежа. Мне кажется, что мы в конце концов ничего не получим или получим очень, очень мало. Подробности узнаешь от Маши, если поедешь в Москву.

Настроение мое недурно. Здоровье мое тоже недурно. Мать и бабушка Доремидонтовна здоровы, крымский климат, очевидно, идет им на пользу; обе они довольны. Мать еще крепка.

Меня здесь одолевают больные, которых присылают сюда со всех сторон – с бациллами, с кавернами, с зелеными лицами, но без гроша в кармане. Приходится бороться с этим кошмаром, пускаться на разные фокусы. Зри прилагаемый листок и, пожалуйста, если можно, напечатай всё или в выдержках в "Северном крае". Окажи содействие.

Теперь насчет Полевого. С Питером я не переписуюсь, к Марксу не обращаюсь, с Сувориным давно уже прекратил переписку (дело Дрейфуса); могу исполнить твое поручение не раньше весны, когда буду в Питере. Но к чему тебе Полевой? Ведь он жидок и устарел уже давно. В нем ничего нет, кроме плохих биографий.

"Дядя Ваня", пишут, в Москве идет очень хорошо. Когда будешь в Москве, то побывай.

Ты бы стремился не в управляющие, а поближе к Москве, а то бы и в самую Москву. Провинция затягивает нервных людей, отсасывает у них крылья.

Ольге Германовне и Жене мой привет и пожелание всего хорошего. Маша приедет к Рождеству, и она купит шелковой материи, а я ничего не понимаю, пожалуй, куплю чепуху.

Ну, будь здоров и не обижайся. Поклонись Пеше.

Твой А. Чехов.

Если это ты пишешь рецензии (подпись Ч.), то поздравляю, они очень недурны.

На конверте:

Ярославль.

Михаилу Павловичу Чехову.

Духовская, д. Шигалевой.

* обмолвка, оговорка (лат.)

2967. В. К. ХАРКЕЕВИЧ

4 декабря 1899 г. Ялта.

4 дек.

Многоуважаемая

Варвара Константиновна!

Поздравляю Вас с днем Вашего ангела, шлю сердечный привет и лучшие пожелания и жалею, что нездоровье мешает мне поздравить Вас лично.

Мать тоже просит Вас принять ее поздравления и низко кланяется.

Манефе Николаевне привет и поздравление с именинницей.

Искренно Вас уважающий и преданный А. Чехов.

Ялтинский уезд

Таврической губ.

На конверте:

Ее высокоблагородию

Варваре Константиновне Харкеевич.

2968. М. П. ЧЕХОВОЙ

4 декабря 1899 г. Ялта.

У нас опять теплая летняя погода. На шоссе работа.

Привези побольше закусок (в Ялте они отвратительны) и, между прочим, возьми у Баранова на Тверской небольшую целую семгу. Возьми в аптекарском магазине 1/2 фунта Bismuthi subnitrici (Бисмути субнитрици).

Всё благополучно. Будь здорова.

Твой Antoine.

4/XII.

На обороте:

Москва.

Марии Павловне Чеховой.

Мл. Дмитровка, д. Шешкова.

2969. В. М. ЛАВРОВУ

6 декабря 1899 г. Ялта.

6 дек.

Твое письмо, милый друг Вукол Михайлович, получил – и вот отвечаю. Едва ли успею написать рассказ к январю. Времени осталось немного, а работы подвалило к концу года немало. Итак: если не успею прислать для январской книжки, то пришлю для февральской.

Была у нас гнусная, нецензурная погода, теперь же опять хорошо. Светит солнце, тепло; гимназисты щеголяют без пальто.

О том, что книга получена, я уже писал тебе. И о том, что тебя в Ялте ждут, – тоже писал. Посадил я камелии, но говорят, что они продержатся 2-3 года и потом зачахнут. Посадил 30 лилий, 100 роз.

Только что получил из Екатеринодара письмо от дамы: просит позволения прислать свою повесть в стихах. Я послал ей твой адрес; потом возвратишь мне 7-коп. марку.

А как твое здравие? Если ходишь в Alpenrose и пьешь пиво, значит, всё обстоит благополучно. Я бы тоже с удовольствием выпил пива.

Ну, будь здоров. Обнимаю тебя и жму руку.

Твой А. Чехов.

2970. В. С. МИРОЛЮБОВУ

6 декабря 1899 г. Ялта.

6 дек.

Милый Виктор Сергеевич, рассказ я пришлю Вам непременно, только не торопите меня. У меня геморрой и глаза болят, и к концу года подвалило много работы; если и виноват, то заслуживаю снисхождения. Я пришлю Вам рассказ "Архиерей". В случае какого недоразумения, если он окажется нецензурным для вашего журнала, вышлю что-нибудь другое.

Напрасно Вы хандрите, напрасно мочите свои ножки в холодной воде, напрасно не рекламируете журнала. Ведь уже декабрь, а о "Журнале для всех" нет нигде объявлений, и Синани ночей не спит, всё мучается, не зная, можно принимать подписку или нет.

Из прилагаемого манифеста Вы, Ваше Высокоблагородие, можете усмотреть, чем мы тут занимаемся. Одолели неимущие больные, приходится что-нибудь делать, иначе хоть вон беги из Ялты. Почему-то все ко мне идут. Прочтите манифест и подумайте: нельзя ли его напечатать в "Журнале для всех" где-нибудь в уголочке, во внутреннем обозрении? Можно напечатать, что вот-де мы получили воззвание от таких-то такого-то содержания. Если, положим, в феврале мы пожелаем разослать воззвание в виде приложения при журнале (как объявление), то сколько это будет стоить? Каждые 3 месяца мы будем менять текст. Аутское общество жертвует под санаторию около десятины прекрасной земли – кстати сказать.

Скажите Тану, чтобы он выслал мне свою книжку. Я о ней слышу и читаю много хорошего, а купить негде, да и совестно покупать книгу земляка.

Пишу повесть для "Жизни", уже кончаю. Когда Вы в Ялту? Пишите, не ленитесь.

Жму руку.

Ваш А. Чехов.

Когда будете в Москве, побывайте на "Дяде Ване". Говорят, идет очень хорошо.

2971. П. В. ПЕТРОВУ

7 декабря 1899 г. Ялта.

Москва. Магазин Мюр и Мерилиз на Петровке

Отделение сукон

Дорогой Петр Васильевич, позвольте обеспокоить Вас просьбой. Будьте добры вышлите мне (Ялта, А. П. Чехову) наложенным платежом по почте теплый платок для старушки, которая проживает у нас, – ценою от 6 рублей, потеплее и помягче. Для той же старушки войлочные туфли No 15, и для матери тоже туфли войлочные No 16.

Как поживаете? Желаю Вам и Вашему семейству благополучно дождаться праздников и провести их в довольстве и в богатстве, а главное – в добром здоровье. Жму руку.

Ваш душевно А. Чехов.

7 декабря.

2972. М. П. ЧЕХОВОЙ

7 декабря 1899 г. Ялта.

7 дек.

Милая Маша, вчера и сегодня ужасно бушует море, волны заливают набережную, магазины заперты. Такая погода возможно будет и в тот день, когда ты поедешь. Мать боится и будет бояться. Если ты приедешь в Севастополь в дурную погоду, то поезжай лучше на лошадях, только одевайся возможно теплое. Особенно береги ноги, а то схватишь ревматизм на всю жизнь. Если пароход из Одессы опоздает, то это признак, что погода бурная.

Я не пущу мать встречать тебя. Мать соберется за 2-3 часа до твоего приезда, а на молу холодно, сыро, ветер. Пусть сидит дома. Если погода будет вообще скверная, то и я не приеду тебя встречать. Носильщик наймет тебе извозчика – и ты приедешь обычным порядком. Можно будет попросить Синани, чтобы он выслал мальчика получить багаж. Или работника вышлю – смотря по обстоятельствам.

Сегодня получил письмо от Марии Тимофеевны. Она пишет, что ты хочешь взять ее с собой в Ялту. Что ж? Я ничего не имею против того, чтобы приехала эта Гургуля.

Посадили березу. Ночью был мороз -4. Живем по-северному.

Была Иловайская с поповной. Поповна понравилась матери. Когда я раздеваюсь или совершаю что-нибудь очень интимное, то непременно звонит телефон, и на вопрос – кто говорит? – отвечают басом: "Бонье".

Роковая женщина.

Бывает начальница с Манефой; обе сидят подолгу, и мать мучается.

Всё благополучно.

Ну, будь здорова.

Твой Antoine.

Мать просит, чтобы ты привезла:

[1) для бабушки теплый платок и на платье.]* Для бабушки не нужно.

2) для Марфуши розовой материи на платье.

3) работнику Арсению на рубаху и штаны.

Примечание: Марфа оказалась очень хорошей девицей, и Арсений-тихоход услужлив, богобоязлив и делает всё сам, не дожидаясь приказаний.

* Строка зачеркнута Чеховым.

2973. О. Л. КНИППЕР

8 декабря 1899 г. Ялта.

8 дек.

Мы отрезаны от мира: телеграф везде поломан, почта не пришла. Третий день ревет буря – как говорят, небывалая.

Милая актриса, очаровательная женщина, я не пишу Вам, потому что усадил себя за работу и не даю себе развлекаться.

На праздниках устрою передышку – и тогда напишу подлиннее. Напишите же мне толком, основательно: приедет труппа весной в Ялту или нет? Окончательно решено это или не окончательно?

Вы любите сохранять вырезки из газет, посылаю Вам две.

Ветер злющий.

Видаете князя Шаховского? В жизни его пертурбация – довольно занятная.

Ну, будьте живеньки, здоровеньки, актрисища лютая, желаю Вам здоровья, веселья, денег – всего, чего только желается душеньке Вашей. Крепко жму руку и кланяюсь в ножки.

Ваш А. Чехов.

На конверте:

Москва.

Ольге Леонардовне Книппер.

У Никитских Ворот, д. Мещериновой.

2974. М. П. ЧЕХОВОЙ

9 декабря 1899 г. Ялта.

Милая Маша, мать просит купить для нее фильдекосовые перчатки. Привези ее точилку, черных кружев 4 1/2 аршина в 1 1/2 вершка ширины. Море утихает, пришел пароход. Легкий морозец. Нового ничего нет.

9/XII.

На обороте:

Москва.

Марии Павловне Чеховой.

Мл. Дмитровка, д. Шешкова.

Твой Antoine.

2975. И. П. ЧЕХОВУ

9 декабря 1899 г. Ялта.

Милый Иван, Маша скоро выезжает в Ялту. Если ты тоже поедешь, то повидайся с ней, приезжай вместе. Теперь бурная погода бывает чаще, чем тихая, из Севастополя придется, вероятно, ехать на лошадях, – значит, необходимо одеться возможно теплее; хотя бы даже в валенки – и то как раз.

Поклон Соне и Володе. Будь здоров Твой Antoine.

9/XII.

На обороте:

Москва.

Ивану Павловичу Чехову.

Н. Басманная, д. Крестовоздвиженского.

2976. П. Ф. ИОРДАНОВУ

11 декабря 1899 г. Ялта.

11 дек.

Простите, многоуважаемый Павел Федорович, что так долго не писал Вам и не отвечал на письма. У меня подвалило столько дел чисто личного свойства, так меня, выражаясь по-таганрогски, затуркали, что приходилось всё это время не писать, а только отписываться.

Я не ответил Вам ничего насчет Ежова. Да и что было отвечать? Обезопасить себя от корреспондентов – ни от умных, ни от глупых -никак нельзя, а опровергать корреспондента, который, по неряшеству или по безграмотству, надменно наврал, это всё равно, что стараться перекричать злую бабу.

Я не поблагодарил Вас за избрание меня в попечители библиотеки, и меня мучает совесть. Что принято делать в таких случаях? Не нужно ли написать письмо городскому голове? Поучите, пожалуйста.

Помнится, Вы хотели сделать меня членом приюта. Пожалуйста, делайте из меня и со мной всё, что только для Таганрога из меня можно сделать, отдаю себя в полное Ваше распоряжение. Членский взнос для приюта – 100 р. посылаю переводом по почте. Если эти деньги нужно подавать при заявлении, то пришлите – я подпишу. Тараховский писал, что в Таганроге открылись воскресные классы (кажется, так) и что мне следовало бы записаться в члены. Против этого я тоже ничего не имею.

В конце декабря я вышлю Вам список книг, какие я, согласно полученному от Вас списку, выслал летом. Проверьте, все ли книги получены. Скидка сделана гигантская, так что библиотека должна мне очень немного.

Меня попы окрутили: сделали членом епархиального училищного совета. Это в Таврической губ. А из Серпуховского уезда, где я попечительствую, шлют истерические письма.

Читал, что судебная палата будет в Ростове. Читал, что Таганрог опять присоединят к Екатеринославской губернии. А как же усиленная охрана? Без казаков кто же будет охранять?

Как-то в Дубках я говорил Вам о том, что в Московской губернии близ самой Москвы есть школа, куда уездные земства и города командируют учителей на летнее время для изучения основ садоводства и огородничества; потом в Москве я справлялся у сведущих людей, они сказали, что и Вы можете прислать летом одного-двух и присылать так ежегодно, чтобы и в Таганроге мало-помалу выработался штат скромных, среднего звания людей, умеющих судить о том, так ли посажено дерево – и было бы кому наблюдать за Дубками, Карантином, Казенным Садом и городскими насаждениями. Когда я постарею, то буду проситься у Вас в городские садовники. Условие: комната в саду, в ротонде, что ли. И запрещение касперовцам ходить домой через сад. Кстати сказать, я выписывал из Одессы деревья для своего ялтинского садишки. Деревья великолепные, каких я не видел в таганрогском саду. Вот выпишите себе для дачи пирамидальные акации и пирамидальные шелковицы. Это прелесть.

Надеюсь, Ваша жена и дети здоровы, чего от души им и Вам желаю.

Крепко жму руку.

Ваш А. Чехов.

Устав школы я послал Вам. Получили?

На конверте:

Таганрог.

Павлу Федоровичу Иорданову.

2977. А. Ф. МАРКСУ

11 декабря 1899 г. Ялта.

Деньги прошу выслать переводом ялтинское казначейство.

Чехов.

На бланке:

Пбг. Адольф Федорович Маркс.

2978. В. А. ПОССЕ

20 декабря 1899 г. Ялта.

20 дек.

Многоуважаемый Владимир Александрович, простите – во-первых, я немножко запоздал, во-вторых, посылаю рукопись в безобразном виде. Я не стал переписывать из боязни, как бы не опоздать еще больше и не начать опять переделывать при переписывании. Пожалуйста, отдайте в набор и пришлите мне корректуру, я в корректуре сделаю то, что обыкновенно делаю, переписывая, т. е. безобразное сделаю благообразным. Корректуру я продержу у себя два дня. Вот если бы Вы отложили до февральской книжки, то было бы хорошо.

Будьте здоровы и благополучны.

Рукопись идет заказной бандеролью.

Искренно Вас уважающий

А. Чехов.

Заглавие – "В овраге", быть может, изменю, если придумаю что-нибудь более выразительное и глазастое.

2979. Ю. О. ГРЮНБЕРГУ

22 декабря 1899 г. Ялта.

22 дек. 99.

Многоуважаемый Юлий Осипович, за мной нет недоимки. Об "Острове Сахалине" я уже говорил с Адольфом Федоровичем, когда был в Петербурге. Так как это не беллетристика и так как книга уже достаточно устарела, то я предложил пока не включать ее в полное собрание, подождать; быть может, совсем не понадобится повторять это издание. А. Ф. согласился со мной. Если же он изменил свое мнение, то "Остров Сахалин" можно будет пустить восьмым томом, после "Пьес", или издать самостоятельно, как книгу, представляющую специальный интерес. Из последнего письма А. Ф. и Вашего видно, между прочим, что Вы уже писали раньше мне насчет "Острова Сахалина". Письма Вашего я не получил.

Что касается остальных моих недоимочных произведений, перечисленных Вами, то "Горе" и "Тоска" помещены в "Пестрых рассказах" изд. Суворина, "Ванька" – в "Рассказах" изд. Суворина, "Бабье царство" – в "Повестях и рассказах" изд. Сытина, -стало быть, давно уже вошли в счет; "Неосторожность" напечатана во втором томе изд. А. Ф. Маркса. "Встреча" уже набрана, но в наборе этот рассказ мне не понравился, и я отложил его до поры до времени; быть может, переделаю. Остается один рассказ; это "Нахлебники". Его надо пустить во II том. Для V же тома возьмем два рассказа из VIII тома, из "Повестей и рассказов" изд. Сытина: "В ссылке" и "Отец".

Чтобы покончить со вторым томом, велите набирать "Пестрые рассказы" изд. Суворина; и первые из них, в количестве 135000 букв, составят то, чего недостает второму тому, чтобы быть полным (начать с рассказа "Мыслитель" и кончить "Канителью").

Квитанцию возвращаю и прошу передать ее Адольфу Федоровичу вместе с моею благодарностью.

Я читал, что первый том моих рассказов вышел, но еще не видел его.

Желаю Вам всего хорошего, поздравляю с Новым годом, с новым счастьем; ведь Новый год скоро. Жму руку.

Искренно Вас уважающий

А. Чехов.

Подробное оглавление всех томов вышлю к Новому году, только напишите окончательное решение насчет "Острова Сахалина".

2980. В. А. ГОЛЬЦЕВУ

23 декабря 1899 г. Ялта.

Милый Виктор Александрович, я послал 10 р. на имя редакции для передачи тебе.

Будь добр, распорядись, чтобы типография выслала мне узаконенное количество оттисков "Дамы с собачкой".

Маша тебе кланяется и поздравляет с праздником. Будь здоров, крепко жму руку.

Твой А. Чехов.

23 дек.

На обороте:

Москва.

Виктору Александровичу Гольцеву.

Шереметевский пер., редакция "Русской мысли".

2981. П. И. КУРКИНУ

23 декабря 1899 г. Ялта.

23 дек.

Дорогой Петр Иванович, не писал я Вам так долго, потому что работал и не хотелось писать Вам кратко. Есть подробности, касающиеся Вас как моего жильца. Во-первых, Мустафа ушел, вместо него нанят русский, Арсений, глуховатый парень, столов делать не умеющий, но зато читающий жития святых и тихий. Во-вторых, водопровод уже действует, поставлен водомер, бак полон; производятся изыскания для канализации. В-третьих, шоссе расширяют, уже давно работают инженеры-путейцы (памятуя заповедь щедринскую: "кубик кесарю, кубик себе"), – ни проехать, ни пройти; возле меня шоссе расширяют и возвышают на 6 аршин, так что я буду как в ящике. Реформы значительные.

На днях я получил письмо от Ивана Германовича. Почерк нехороший, указующий на расстройство в двигательной сфере (судорога крупных мышц, отсутствие фибрильных подергиваний), но не в психической. Если судить по этому письму, то голова у И. Г. работает вполне нормально.

Д-ра Альтшуллер и Средин книги получили и велели благодарить Вас. Я тоже получил и благодарю сердечно. Вчера приехала Маша и привезла термометр; я водрузил его у себя в кабинете, а прежний снял. Спасибо, термометр именно такой, какой нужно. Сколько я Вам должен за него?

Теперь об "Очерках санитарной статистики". Начну с того, что для популярных статей заглавие это не совсем подходит, ибо содержит два иностранных слова; оно немножко длинно и немножко неблагозвучно, так как содержит много с и много т. Вы назовите как-нибудь попроще, например: "Заметки врача" или что-нибудь вроде. Кстати сказать, статистика вообще неудачное название, и санитарная статистика – тоже. Ведь это название не определяет науки, оно слишком сухо и узко и похоже на "бухгалтерию". Надо бы придумать что-нибудь другое, именно такое, что определило бы шире и точнее статистику как науку о большом организме, который мы называем обществом, как науку, которая легла соединяющим мостом между биологией и социологией. Это кстати сказать. Что же касается Вашего желания пустить глубже корни на журнальной ниве, то я могу только радоваться и за Вас и за оную ниву. По-моему, не следует терять времени на колебания и сомнения; чем раньше решитесь окунуться с головой, тем меньше будете раскаиваться в будущем. Ведь Вы и так уже много потеряли времени и за Вами большая недоимка; Вы скажете: недосуг. Да, но ведь это только смягчающее обстоятельство, не покрывающее всей вины... В. А. Гольцев весьма ценит Вас как сотрудника и, по всей вероятности, напечатает "Очерки", но, – простите, я буду продолжать в наставительном тоне, – не следует ставить судьбу вопроса в зависимость от одного лица или одной статьи. Вам нужно работать в нескольких журналах и газетах, давать и статьи, и заметки, и всякие повести, которыми так богата ваша общественная наука и в частности земская сфера. Нужно придумать или выдумать какие-нибудь внешние возбудители – бывать чаще с литераторами, хотя это и не всегда интересно, записаться в Кассу взаимопомощи, записаться в Художественный артистический кружок или клуб, вообще взять на себя иго in toto* – хотя бы на год-два, пока литераторство не войдет в привычку. Вы не сердитесь за сие наставление. Я от души.

Здоровье мое лучше прошлогоднего, геморрой поддается высоким клизмам, т. е. не геморрой, а катар recti**. Я завел себе мышеловку новой конструкции и ловлю мышей – единственный спорт, доступный для меня в настоящее время. С Новым годом! Желаю счастья и здоровья. Пишите!

Ваш А. Чехов.

* в целом (лат.)

** прямой кишки (лат.)

2982. В. А. ПОССЕ

23 декабря 1899 г. Ялта.

23 дек.

Многоуважаемый Владимир Александрович, сегодня Синани показал мне телеграмму, в которой Вы спрашиваете, где Чехов. Телеграмма эта подана Вами 20-го и пришла в Ялту только сегодня, 23-го; телеграф испорчен, и из Харькова везли ее в поезде, с почтой.

До 20-го я получил от Вас телеграмму с уплоченным ответом, в которой Вы сообщали, что Вы волнуетесь, не получая так долго рукописи. Я ответил: "Посылаю двадцатого". Затем написал Вам письмо и, немного погодя, послал заказною бандеролью рукопись.

Получили? Пожалуйста, напишите или пришлите телеграмму.

Поздравляю Вас со святками и с наступающим Новым годом, желаю здоровья и успехов.

Преданный А. Чехов.

Скажите в типографии, чтобы, когда будут печатать книжку "Жизни" с моим рассказом, напечатали бы также для меня 10-15 отдельных оттисков.

2983. М. О. МЕНЬШИКОВУ

26 декабря 1899 г. Ялта.

26 дек.

Здравствуйте, дорогой Михаил Осипович, сколько зим, сколько лет! Поздравляю Вас с Новым годом, с новым счастьем и желаю Вам и Вашему Яше здоровья и всего хорошего. Вы писали мне, я псе собирался ответить; потом собирался написать Вам по поводу Вашей превосходной статьи "Клевета обожания", потом – по поводу статьи Андрея (?) Абрамова о Неплюевском братстве. Всё собирался, мешали мне разные дела и люди, и наконец собрался сегодня, на второй день праздника, после двух дней, беспокойных, утомительных, бесполезных, проведенных в беседах и приемах. Третьего дня была мать именинница, вчера -праздник, и у меня телились люди, толклись, говорили и ели, и всё это неизвестно для чего.

Ваша "Клевета обожания" – образцовая критическая статья, это настоящая критика, настоящая литература. Превосходна и Ваша заметка о Неплюевском братстве. Это хорошо, что Вы написали ее. Вы поступили именно так, как уважающему себя человеку поступить надлежит. Но какой дурак Ваш Гайдебуров! Как глупо его примечание, где он Неплюева и Рескина ставит на одну доску. Должно быть, трудно работать с таким ослом.

Нового у меня ничего, живем по-старому. Взбудоражила всех болезнь Льва Николаевича. Я телеграфировал в Москву проф. Черинову, но определенного ответа не получил и до сих пор не знаю, в чем дело, какая болезнь, и до сих пор беспокоюсь и не знаю, что отвечать, когда меня спрашивают о здоровье Льва Николаевича. Телеграфировать Софье Андреевне я не решился, так как она и без того завалена письмами и телеграммами.

В последнее время я много писал. Послал повесть в "Жизнь". В этой повести я живописую фабричную жизнь, трактую о том, какая она поганая, – и только вчера случайно узнал, что "Жизнь" – орган марксистский, фабричный. Как же теперь быть?

Когда мы увидимся? Не приедете ли Вы на юг? Здесь было холодно, но теперь опять тепло, светит не клочок, а целое герцогство. В хорошей санатории здесь чувствуется большая нужда.

Вот приезжайте!

Крепко жму руку и еще раз благодарю. Будьте здоровы!

Ваш А. Чехов.

На конверте:

Москва.

Доктору Павлу Григорьевичу Розанову.

Больница императора Павла I.

2986. И. П. ЧЕХОВУ

27 декабря 1899 г. Ялта.

Милый Иван, поздравляю тебя, Соню и Володю с Новым годом и шлю сердечные пожелания. Очень жалеем, что ты не приехал; мать ждала тебя, да и я почему-то надеялся, что ты приедешь.

Погода теплая, но скучная.

Здесь Левитан.

Будь здоров, крепко жму руку.

Твой Antoine.

99 27/XII.

На обороте:

Москва.

Ивану Павловичу Чехову.

Н. Басманная, д. Крестовоздвиженского.

2987. Е. М. ШАВРОВОЙ-ЮСТ

27 декабря 1899 г. Ялта.

27 дек.

Многоуважаемая Collega, на такой же точно желтой бумаге, как у Вас, пишет ко мне один очень надоедливый шмуль, и его письма я читаю не тотчас же по получении, а погодя денька три; и Ваше письмо я отложил в сторону, подумав, что это от шмуля. Такова одна из причин, почему я так долго медлил с ответом. Затем в обоих последних письмах Вы не сообщили Вашего адреса, и это отнимало у меня всякую решимость писать Вам.

Все-таки в конце концов, как видите, я пишу Вам. Поздравляю Вас с Новым годом, с новым счастьем, желаю Вам здоровья, миллион рублей, веселого настроения, славы и всего, чего только Ваша душенька желает.

Шлю поздравление и привет также Вашему мужу.

Я почти здоров, работаю. Живется в Ялте невесело, погода дурная.

Я бесконечно извиняюсь за свое долгое молчание, прошу не сердиться на меня и, если можно, забыть мои великие прегрешения перед Вами, – и написать мне еще. Напишите, что нового в Петербурге, о чем говорят, кто будет министром и кто за кем ухаживает. Кстати сказать, я ни за кем здесь не ухаживаю; нет ни одной живой души! Чтобы развлечь себя хотя немножко, придумал для себя особый спорт: завел мышеловку новой конструкции и ловлю мышей!

Крепко жму Вам руку и низко кланяюсь.

Ваш А. Чехов.

На конверте:

Петербург.

Елене Михайловне Юст.

Пантелеймоновская, 13/15, кв. 28.

2988. С. И. ШАХОВСКОМУ

27 декабря 1899 г. Ялта.

27 дек.

С Новым годом, с новым счастьем, милый Сергей Иванович! Желаю Вам здравия, денег побольше и превосходного настроения. Вы на меня сердитесь за молчание? Да? Дело в том, что я написал насчет Касторского одному разведенному мужу, венчавшемуся в Константинополе, ныне проживающему в Баку; я написал и ждал ответа, чтобы послать его Вам, – и до сих пор нет ответа, и отчасти поэтому до сих пор я не собрался написать Вам. Должно быть, названный муж уехал в отпуск. Маша знает его, я дал ей инструкции, и она сообщит Вам, как написать ему.

NB: венчание в Константинополе обошлось недорого. Другой человек, который венчался в Константинополе, – это Вас. Ив. Немирович-Данченко. Скоро его адрес будет у меня (я написал в Ниццу нашим общим знакомым), и если понадобится его содействие, то я охотно напишу ему.

Ну, как Вы поживаете? Я жалею, что не могу приехать в Москву хоть на недельку, чтобы пообедать с Вами, побывать в театре. Хандры у меня нет, но скучаю я изрядно, скучаю от вынужденной добродетельной жизни. В последнее время много работал. Попиваю винцо. Здесь Левитан; он в отличном настроении и пьет по 4 стакана чаю.

Здоровье у меня ничего себе; оно лучше, чем было в прошлом году.

Конечно, теперь Вы в отместку за мое долгое молчание напишете мне не раньше июня. Что ж? Гнев Ваш справедлив, но всё же позвольте надеяться, что Вы дадите мне снисхождение, пришлете письмо, хотя бы очень короткое, в январе.