Текст книги "Переписка и деловые бумаги"

Автор книги: Антон Чехов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 187 страниц)

Прощайте. Посылаю сестру на почту отнести это письмо. Сверх ожидания, соглашается и идет одеваться.

Ваш А. Чехов.

* вы понимаете (франц. vous comprenez)

84. M. П. ЧЕХОВОЙ

3 сентября 1884 г. Воскресенск.

Наша собственная сестра!

Уезжаю. Дома уломаю всех. Если находишь лучшим жить в сих краях, а не в тех, то живи.

Саша пробудет в Москве до средины сентября.

Кланяйся мадам Шпехь.

Поклон Киселевым, ввиду его громадности, посылаю через Ивана. У Оленьки Лашкевич кровавый понос. Хотел с ней в законный брак вступить, но теперь не желаю: у нее понос.

Говорят, что ты страшно привязалась к мадам Шпехь. Пригласи ее к нам в Москву. Мы ей тоже кровавый понос устроим, бесплатно. Пишу о поносе для того, чтобы ты не давала никому читать моих писем.

Votre A. Чехонте.

85. Д. Т. САВЕЛЬЕВУ

4 сентября 1884 г. Москва.

84, IX, 4.

Любезнейший друг

Дмитрий Тимофеевич!

Письмо твое получил я только вчера (3-го) по приезде из Воскресенска. Поручения твои исполню с готовностью, ибо досуга у меня много. Лекции начнутся не ранее 10-15-го сентября, так как Екатерининская больница ремонтируется. Проценты в ссуду уплачу тотчас же по получении от тебя квитанции. Если, посылая мне квитанции, не пришлешь мне денег, то этим окажешь для меня великую услугу: ты знаешь, как жутко ходить в почтамт за получением денег! Уплачу свои, а потом расквитаемся.

Чтобы не быть у меня в долгу по части поручений, исполни мою маленькую просьбу: поклонись своей жене 100 раз за ее память о моей персоне. Но это не всё. Если у тебя есть свободное время, то забеги как-нибудь в городскую управу и спроси там, как поживает моя стипендия. Я не получал еще за последнюю треть.

Если управа намерена выслать мне, то пусть поспешит высылкой. Всё имевшееся у меня я ухлопал на семью и теперь сижу на бобах, ощущая всеми своими нервами отсутствие в карманах всякого присутствия. Живу пока в кредит, получки же мои начнутся только в октябре.

О причинах, не пустивших меня на юг, сообщу при свидании. Приписка твоей супруги повергла меня в печаль. Я почувствовал наклонность к семейной жизни, пожелал быть отцом и – вдруг! Мне пишут, что невеста еще не нашлась! А ты, скот бесчувственный, не мог употребить власть и прикрикнуть на жену, чтобы она пристроила твоего друга! Я отказал многим богатым невестам, надеясь на обещание твоей жены, – можешь, стало быть, понять теперь мое положение! Опять придется ходить всю зиму в Salon.

Книжку вышлю, когда схожу в склад издания.

Кланяюсь.

Tuus* Чехов.

* твой (лат.)

86. Н. А. ЛЕЙКИНУ

15 сентября 1884 г. Москва.

84, IX, 15.

Уважаемый

Николай Александрович!

Сижу я в доме графини Капнист, в салонах которой обитает Лиодор Иванович Пальмин (известный поэт).

Поэт благосклонен ко мне настолько, что угощает меня своей наливкой. У него насморк, кашель и шум в ушах.

Для Вас готовы у меня 3 рассказа, которые завтра или послезавтра посылаю. Выезжать никуда не думаю, сижу у себя в Головином переулке и ленюсь. Совлещи с себя ленивого человека рад бы, но не могу. Насчет работы моей у "еврюги" не слишком беспокойтесь: за всё лето и сентябрь я получил от него 3 купона стоимостью в 2 р. 50 к. каждый – только. О пасквиле "Сатирического листка" я писал Вам. Если Вы не удовлетворены, то всё мною недосказанное, длинное для письма, сообщу при свидании. Оставляю место для Лиодора Ивановича.

Ваш А. Чехов.

87. П. Г. РОЗАНОВУ

Начало октября 1884 г. Москва.

Вывеска заказана. Благоволите прислать это письмо купно с Вашей карточкой и звенигородскими новостями. Стало быть, более подробные известия Вы получите после 15 октября.

А. Чехов.

88. H. А. ЛЕЙКИНУ

7 октября 1884 г. Москва.

Воскресенье 7-го.

Уважаемый

Николай Александрович! В исполнение Вашей редакторской воли шлю Вам свои литературные экскременты в воскресенье... Вы получите 2 места: в одном фельетон, в другом это письмо с рассказом. Десять раз лез к Николаю, и десять раз он уверял меня, что рисунки давно уже Вам посланы... Не хочется думать, чтобы он врал, и в то же время не хочется верить в неисправную доставку заказных бандеролей... Николай уверяет... Чтобы узнать, кто врет, почта или он, мне остается только произвести у него внезапный обыск...

Panem et circenses* нет и нет... Думаю, думаю, и хоть кол теши на голове! Но бог не без милости... Авось, что-нибудь намыслю и пришлю Вам... За доброе слово о "Петербургской газете" большое спасибище. Я буду получать ее в обеденное время, а читать после обеда, развалясь и куря...

Не забывайте, что мы условились в случае срочного материала помещать московский фельетон еженедельно, дабы не было кричащих запаздываний. Я буду присылать Вам его кусочками, урывками, а Вы планируйте его, как знаете: что срочно, то теперь, что не срочно, то после... Рассказиков напеку... Зачем Вы в деле скоро– и многописания меня сравниваете с собой? Литература Ваша специальность... На Вашей стороне опыт, уверенность в самом себе, министерское содержание... А я, пишущий без году неделю, знающий иную специальность, не уверенный в доброкачественности своих извержений, не имеющий отдельной комнаты для письма и волнуемый страстями..., могу ли я поспеть за Вами? Если буду писать двадцатую часть того, что Вы пишете, то и за это слава богу...

О лекарских вакансиях думаю... Записал Лихачева в поминальницу... Был у Пальмина... Лечил живущую под ним (каламбур?!!) девицу и забежал к нему. Он спал, но, заслышав мой голос, проснулся и предстал предо мною во всем величии поэта, с опустившимися панталонами и всклоченной куафюрой... Сидел я у него недолго: прогнало меня от него отсутствие сортира. У нас снег... Получил приглашение от "Нови"... Как прочел на письме, что у них 500000 основного капитала, то до того потерялся, что потерял всякую надежду написать туда что-нибудь...

Ваш. А. Чехов.

Портной принес новое пальто. Поздравляю: не все Ваши сотрудники ходят в старых пальто...

* Хлеба и зрелищ (лат.)

89. П. Г. РОЗАНОВУ

3 ноября 1884 г. Москва.

84, XI, 3.

Добрейший

Павел Григорьевич!

Моя радость по поводу назначения Вашего на место тайного советника Кетчера совсем бледнеет перед моею скорбью, когда читаю Ваше известие о несчастье с доской. Неужели?!? Я приказал упаковать ее в самую мягкую книгу, в одну из тех книг, какие я употребляю по причине их мягкости для известной надобности. Если Вы не шутите (крушение чугунной доски похоже на шутку), то виновата, стало быть, упаковка, а так как упаковка моя, то и вина моя. Закажу другую вывеску и вышлю ее в ящике... Как живете? Насчет конкурса осведомлюсь у Лейкина... Протекция, батенька, на Руси не знает конкурсов, что, впрочем, не делает чести человечеству.

Поклонитесь Сергею Павловичу и скажите ему, чтобы он побывал у меня, если приедет в Москву. Нужен он мне. Погода ужасная... Удивляюсь, как это Вы можете жить в такую пору в звенигородских дебрях. В Москве тоже скучно. Одно только утешительно, что целый день сидишь за работой и не замечаешь скуки. Боюсь наврать чего-нибудь, а посему ставлю точку и кланяюсь.

Ваш А. Чехов.

Жду Вас к себе.

90. Н. А. ЛЕЙКИНУ

4 ноября 1884 г. Москва.

84, XI, 4.

Уважаемый

Николай Александрович!

Пишу Вам, дабы предупредить Вас, что фельетон будет выслан мною не сегодня в воскресенье, а завтра в понедельник. Стало быть, Вы можете на этот счет быть покойны... Фельетон мой почти уже готов, но мал очень, и хочется мне прибавить еще что-нибудь... Вместе с фельетоном пришлю две темы и, быть может, рассказ... Фельетон ужасен... Материала никакого, и поневоле приходится писать про Кузнецова и его Салон – противно даже. Вчера и сегодня болен... Голова трещит, лихорадка... Работать не в состоянии... Был у меня Пальмин и передал мне, что Вы на меня сердитесь. За что? Вы пишете ему, что я не присылаю Вам рассказов... Беру богов в свидетели, что я не посылаю Вам рассказов только тогда, когда знаю, что у Вас есть уже в запасе мой рассказ... Это справедливо даже относительно того из последних номеров, в котором не было ничего моего. Вы можете только претендовать, что некоторые мои рассказы выходят плохи... На это могу возразить Вашей же фразой, сказанной в одном из Ваших писем относительно печи, не всегда одинаково пекущей.

Далее Вы громите меня за то, что я не даю тем. Если бы сочинять темы было так же легко, как закурить папиросу, то я прислал бы Вам их видимо-невидимо, но Вы сами знаете, что легче найти 10 тем для рассказов, чем одну порядочную подпись... И неужели Вы думаете, что я не прислал бы их Вам, если бы они у меня были? Точно я их продаю в другой журнал! Все темы, какие у меня накопились за всё время моего литературничества, я вывалил Вам в прошлом году... И теперь, выдумываю и изредка присылаю... Сделал даже по Москве клич, что плачу по полтиннику за каждую сносную тему... Вы в последнем нашем разговоре в Лоскутной, набавляя 5 р. к добавочным, мое упорство относительно недоставления подписей поставили в некоторую связь с добавочными... Если я получаю эти добавочные только за темы, то, конечно, я получаю их ни за что... Но ведь это легко поправить! Стоит только перестать высылать их – вот и всё!

Далее Вы, как передает Лиодор Иванович, жалуетесь, что я не всегда отвечаю на Ваши письма. Это правда, винюсь... Дело в том, что посылку произведений своих я довожу до крайнего срока и не успеваю писать Вам, несмотря на искреннее желание. Я уж не раз извинялся в этом и не раз писал Вам громадные письма, чтобы хоть этим загладить свою вину. На письма, имеющие деловой характер, я всегда отвечал... Теперь, дав ответ на претензии, заявленные Пальминым, продолжаю о своем...

В эту неделю не посылаю Вам несколько рассказов, ибо был всё время и болен и занят: пишу маленькую чепуху для сцены – вещь весьма неудачную... По утрам и вечерам готовлюсь к докторскому экзамену.

Во вторник буду у Пальмина и подумаю с ним о темах для передовиц. Николай ничего не делает, хотя, судя по его прелестному рисунку в последнем номере "Осколков", и следовало бы работать... У Гиляровского родился младенец мужеска пола.

Да! 22-го разбирается дело Рыкова... Буду в окружном суде, ибо имею билет... Не нужно ли для "Петербургской газеты" фельетонов о Рыкове? Если нужно, то порекомендуйте... Возьму дешево: по 50 р. за фельетон... Дело будет тянуться 12 дней. Без эффектов не обойдется... О многом можно написать...

Письмо это коротко, но думаю, что я всё сказал, что нужно для того, чтоб Вы перестали сердиться. Мечтаю в декабре быть у Вас...

Ваш А. Чехов.

Рекомендовал я Вам поэтика Медведева. Махонький, плюгавенький... Жалко мне его, потому и рекомендовал. Кушать хочет, а денег нет... Будете объявления о журнале пускать? Если будете, то хорошо... Я на Вашем месте тысяч пять бы убухал на рекламу... Рекламу пустить с рисунками, рассказами, анекдотами... красками...

А о "Петербургской газете" – пожалуйста. Не дадите ли и Вы место в осколочных фельетонах скопинскому делу? Если да, то предупредите... Дело большое, на всех хватит.

91. Н. А. ЛЕЙКИНУ

11 ноября 1884 г. Москва.

84, XI, 11.

Уважаемый

Николай Александрович!

Получил Ваше письмо и пишу ответ через час по прочтении.

О высасывании из пальца я с Вами не согласен. Если начнешь высасывать, то пройдет час, два... а там глядь и ничего не выдумал и не высосал! А за 2 часа можно другое что-нибудь сделать... Неужели Вам понравились мои темы? Я послал их не без колебания...

Насчет брата Николая согласен. Скорблю и скорблю. Лентяй из перворазрядных и с каждым годом делается всё ленивее и ленивее... Прочту ему Ваше письмо. Влияние свое на него обещаю, но... где замешалась баба (и у него баба), там трудно влиять.

На условия "Петербургской газеты" тоже согласен. Буду писать по рыковскому делу и накануне процесса пришлю первый рассказ.

О распорядителе, выведенном из маскарада, Вы напрасно усомнились, и напрасно вообще Вы мне не верите. Я Вас не подведу и не надую – в этом будьте уверены. Выведен был Гулевич-рассказчик из маскарада Лентовского. Не назвал я лица и места, потому что не хотел обижать старика, – вот и всё. О выводе его знала вся Москва и заметки моей было бы достаточно без фамилии.

Вчера получаю телеграмму: "Поля больна и я шея железа зноб если можно приезжайте вечером Пальмин". Еду вечером и – о поэты! – не застаю Лиодора Ивановича дома... Поля сидит с гостями и угощается...

Шлю мелочишку. Мне сдается, что она чуточку мутна. Если так, то вышлите обратно, я ее починю... Еду слушать Лукка.

Ваш А. Чехов.

Ах, да! Есть в Москве такой поэтик Медведев... Ему я дал записочку к Вам... Стало быть, еще не собрался послать Вам свои стишины. Рыскин едва ли будет Вашим сотрудником... Пастухов не пустит.

92. Н. А. ЛЕЙКИНУ

17 ноября 1884 г. Москва.

84, XI, 16.

Уважаемый

Николай Александрович!

Ах! Но одного "axa" недостаточно...

Изумляюсь, как это я не понял Вас относительно Худекова? Вы писали, что ему не нужно фельетонов, а нужны краткие сведения из суда строк в 100... Мне почему-то вообразилось, что под сведениями надлежит понимать рассказы... (Если эти сведения не фельетон – то что же?) Спасибо, что написали и наставили на путь истинный... Вы удивляетесь моей странной прыти: как это, мол, можно написать рассказ за день до суда? Рассказ – не пожарная команда: и за полчаса до пожара может быть состряпан. Но дело не в этом, а в том, что в первой моей посылке я хотел изобразить нововведения в окружном суде, состряпанные ради Рыкова и которые я еду осматривать в понедельник... Они достойны описания, а не описывать же их в самый день суда, когда будет и так много материала!..

Второе "ах" по поводу "Речи и ремешка". Сей рассказ напечатан нигде не был. Суть его я припоминаю, исполнение забыто... Прочту с удовольствием, как нечто не мое...

Я не думал, что мой рассказ, напечатанный в "Развлечении", достоин "Осколков". Я не послал Вам его, ибо он длинен и плох – так по крайней мере мне казалось. А Вы не сердитесь, когда видите меня дезертирующим из "Осколков"... Человек я семейный, неимущий... деньги надобны, а "Развлечение" платит мне 10 коп. со строки. Мне нельзя зарабатывать менее 150-180 руб. в месяц, иначе я банкрот.

О Медведеве скорблю. Голоден и холоден. Студент...

О Николае молчу. Нарисовал он Вам хороший рисунок... Если я спрошу его, послал ли он Вам его или нет, то наверное соврет...

Если приедете в ноябре, то – merci. У нас зимой весело. В Стрельну можно будет съездить...

Был я недавно в одной ископаемой редакции ("Россия") и подслушал весьма интересный разговор. Человек 10-15 сидели за чаем и толковали про "Осколки". Сравнивали с "Искрой", говорили, что они лучше "Искры", что в них есть направление, остроумие... что пресса подло делает, что обращает на них мало внимания и проч. ... Похвалили даже московский фельетон, спросив меня, кто это Улисс... Не первый уж раз слышу я такое мнение об "Осколках" и всякий раз "взыграся во чреве моем младенец"... Держитесь! Подтяните художественный отдел до высоты хотя бы стрекозиной и – благо будет...

Я понатужусь и дам мелочишек, а пока не забывайте, что у Вас есть всегда готовый к услугам

А. Чехонте.

Кстати. Рыковское дело будет, как говорят, тянуться 2-3 недели... Не пришлет ли мне г. Худеков на всякий случай какого-либо вида от "Петербургской газеты", карточку, что ли... Мелочи вышлю завтра... Я несчастлив: каждый день гости...

93. Н. А. ЛЕЙКИНУ

19 ноября 1884 г. Москва.

84, XI, 19.

Уважаемый

Николай Александрович!

Вместо одного большого рассказа посылаю Вам 3 плохих мелочишки. Тут же посылаю рассказ одной госпожи, сотрудницы многих петербургских и московских журналов, некоей Политковской. Пришла ко мне и попросила рекомендовать. Рекомендую. Баба способная и может пригодиться, если будет поставлена на настоящий путь. Гонорара просит 6 к. Если рассказ не годен, то, сделайте милость, пришлите его обратно, не мне, а по адресу: Москва, Арбат, Столовый пер., д. Соловьева, Екатерине Яковлевне Политковской. Напишите ей при этом какое-нибудь утешительное слово вроде надежды на будущее – таким образом и ее удовлетворите и меня от нее избавите... Особа нервная, а посему (недаром я медицинский факультет проходил!) не огорошьте ее холодным и жестким ответом... Помягче как-нибудь... Я наказан почтовыми расходами и потерей времени (она просидела у меня 1 1/2 часа), а Вы уж возьмите на себя горечь ответа... Если пришлете рассказ на мое имя, то она опять ко мне придет и... ах! Поет, впрочем, недурно, но мордемондия ужасная...

Votre* A. Чехов.

* ваш (франц.)

94. Н. А. ЛЕЙКИНУ

25 ноября 1884 г. Москва.

25/XI.

Уважаемый

Николай Александрович!

Вместо фельетона о Рыкове, который вышел бы и мал и жалок (в 40-50 строк фельетона всего процесса не всунешь), посылаю Вам "Скопинские картинки". Думаю, что сгодятся...

Процесс протянется еще 2 недели, а может быть, и больше... Если хотите, то и к следующему нумеру пришлю таких картинок... Есть очень характерные материи... Кланяюсь... Подробное письмо напишу завтра в суде, а сейчас спать и спать!

Ваш А. Чехов.

95. Н. А. ЛЕЙКИНУ

26 ноября 1884 г. Москва.

84, XI, 26.

Уважаемый

Николай Александрович!

В письме своем Вы начинаете с Политковской. С нее начну и аз. Рассказов ее я не читал и послал их к Вам "девственными", мною не тронутыми. Читать их было некогда, ибо она стояла над душой и требовала послать сейчас... Прочти я их и найди скверными, мне все-таки пришлось бы их послать Вам... А как баба обрадовалась, прочитав Ваше письмо! Она прибежала ко мне и поклялась послать Вам в "благодарность" еще очень много рассказов.

Николая видел и претензии Ваши ему заявлял. Пообещал поспешить высылкой. Не знаю, откуда он взял, что я обещал дать подпись к его рисунку? Может быть, и обещал, но... не помню... Подумаю, и если надумаю на днях, то на днях же и вышлю.

Теперь насчет бывшей у Вас Н. А. Гольден. Это мой хороший приятель... Бабенка умная, честная и во всех смыслах порядочная. Имеет честь быть свояченицей писателя-изобретателя Пушкарева. Несколько дика, чем и объясняется, что она не сняла пальто. Пушкарева ругать при ней можно.

За сим о "Петербургской газете". О Рыкове строчу туда ежедневно и, вероятно, на Худекова не потрафляю. Дело непривычное и, сверх ожидания, тяжелое. Сидишь целый день в суде, а потом, как угорелый, пишешь... Не привык я к такому оглашенному письму... Пишу скверно, а тут еще гг. корректоры стараются и починяют мое писанье. Пишу, например: "Палата идет!", как и подобает, а они, милые люди, исправляют: "Суд идет!" Уж ежели они мне не верят, так нечего им было со мною и связываться... Против сокращений я ничего не имею, ибо я новичок в деле судебной хроники, изменять же смысл не уполномочивал.

Я пишу: "Этот скопинский нищий подает вдруг в банк объявление о взносе им вкладов на 2516378 р. и через два-три дня получает эту сумму чистыми денежками... (помню с этого места приблизительно), но ими не пользуется, ибо объявление делает по приказу Рыкова в силу его политики..." Последнее, со слова "но", зачеркивается, и нищий выходит у меня богачом...?!?

Помаленьку привыкаю, и позднейшие корреспонденции выходят лучше и короче первых. Вы ничего не говорите Худекову. Жалуюсь только Вам... Да и не жалуюсь, а так только, копеечную скорбь свою изливаю... В суде в общем весело... Протянется процесс еще на 2-3 недели... Если Вам по нутру придутся картинки из Скопина, то не прислать ли новую серию? Злоба дня солидная... Дело я понимаю, и тем много. Если согласны, то отвечайте шнеллер*.

Мечтаю в декабре прибыть в Питер... хочу удрать от женщин, навязывающих мне участие в любительском спектакле. Мне! сотруднику "Осколков"! Ах!

Пишу конец письма дома, воротившись из суда.

Ваш А. Чехов.

* скорее (нем. schneller)

96. Н. А. ЛЕЙКИНУ

10 декабря 1884 г. Москва.

84, XII, 10.

Уважаемый

Николай Александрович!

Вот уже три дня прошло, как у меня ни к селу ни к городу идет кровь горлом. Это кровотечение мешает мне писать, помешает поехать в Питер... Вообще – благодарю, не ожидал! Три дня не видал я белого плевка, а когда помогут мне медикаменты, которыми пичкают меня мои коллеги, сказать не могу. Общее состояние удовлетворительно... Причина сидит, вероятно, в лопнувшем сосудике...

Сегодня была у меня m-me Политковская... Это ужасно! Жаловалась на Вас... "Он мог бы мои рассказы в фельетоне пустить, если они кажутся ему длинными!"

Почему Рыков вышел у Вас на передовице блондином? Совсем не похож...

Рыковские отчеты для "Петербургской газеты" мною копчены... Теперь, стало быть, очередь за пнёнзами...* Если будете в редакции, то поторопите высылкой гонорара. Для болящих и ничего не делающих ранняя получка всегда здоровее поздней... Пальмина не вижу. Николая тоже. Ближние мои оставиша мя.

Спасибо, хоть аптека отпускает лекарства по дешевой цене. Все-таки хоть этим утешиться можно...

Надеюсь, что подписка у Вас уже началась и что она хороша... Желаю Вам 20 тыс. подписчиков...

Как на смех, у меня теперь есть больные... Ехать к ним нужно, а нельзя... Не знаю, что и делать с ними... Отдавать другому врачу жалко – все-таки ведь доход!

Прощайте...

Ваш А. Чехов.

Храните маску Улисса... Пальмин, кажется, разболтал в "России"... Напишите ему, что это не я пишу, и пожалуйтесь, что я в прошлом году отказался... У нас та же провинция!

Пью бесполезное infusum** из спорыньи...

Насчет будущей недели уведомлю своевременно.

* деньги (польск. pieniazy)

** настой (лат.)

97. П. А. СЕРГЕЕНКО

17 декабря 1884 г. Москва.

84, XII, 17.

Любезный друг

Петр Алексеевич!

Получил вырезку из неведомого мне органа и работы неведомого автора. Шлю "неведомому Gory" благодарность, кусочек коей можешь себе присвоить не столько за вырезку, сколько за память. Давно собирался нацарапать тебе и вот по какому поводу. Месяц тому назад я послал в "Стрекозу" рассказ, посвященный "недавно судившемуся другу моему Эмилю Пупу". Заглавия не помню... Память до того подлая, что скоро забуду, где верх, где низ... Кажется, "Ночь перед судом", но не ручаюсь. Под заглавием курсивная строка: "Случай из моей медицинско-шарлатанской практики". Подпись "Дяденька"...

Было ли до сегодня напечатано что-либо подобное в "Стрекозе"? Этого журнала я не вижу и не читаю: то болен, то занят и нигде не бываю... Написать в "Стрекозу" справку – не хочется... Рассказ несколько нецензурен: либерален, сален и проч. ... Если будешь писать в Питер, то справься о судьбе чеховского рассказа. Впрочем, справка эта не имеет особой важности, и я мало потеряю, если ты забудешь... Пишу же тебе о сем с тою целью, чтобы выдать тебе с головою автора, дерзнувшего украсить свой рассказ твоим эмилепупством. Ну, как живешь? Чай, на южном просторе плодишься, размножаешься и стишки пописываешь? Счастливчик! Я же скорблю... Работы пропасть, денег мало, зима скверная, здоровье негодное... Поем "Фрере Жаки..." – след, тобою оставленный.

Мечтал к празднику побывать в Питере, но задержало кровохарканье (не чахоточное). Читаю твои произведения и браню тебя за неприлежание: мало пишешь! Не увидимся ли мы где-нибудь летом? А? Напиши-ка! На юге летом я буду... Вчера снился мне почему-то Крамсаков... Избираю его фамилию своим фельетонным псевдонимом... Прощай... Жму тебе руку и желаю тебе купно с твоей семьей всех благ.

Твой А. Чехонте.

Сретенка, Головин пер., д. Елецкого.

98. Н. А. ЛЕЙКИНУ

23 декабря 1884 г. Москва.

XII, 23.

Уважаемый

Николай Александрович!

Первым делом поздравляю Вас с праздником и окончанием года, а к поздравлению, по издревле установленному порядку, присоединяю тысячи пожеланий. Посылаю Вам рассказ и рождественскую мелочишку. Сегодня с курьерским вышлю святочный рассказ. К Новому году постараюсь написать побольше мелочей новогоднего свойства. Мелочи уже задуманы, рассказ же пока не наклевывается. Когда выйдет первый нумер? К какому нумеру присылать московский фельетон! к 52 или к 1?

Здоровье мое поправилось. Не только работаю, но даже позволяю себе употреблять спиритуозы. Праздники встречаю уныло... Денег нет. "Петербургская газета" еще не выслала, "Развлечение" должно крохи, из "Будильника" больше десятки не возьмешь... Сижу на бобах... Надеялся получить из одного места и получил нос... Николай болен и зарабатывает мало, Агафопод Единицын – швах... Благо, долгов мало и не брал авансов. Впрочем, всё это пустяки...

Был у меня Пальмин. Он окончательно расходится с Пастуховым и бичует его словесно на все корки. Сотрудничество в "Развлечении" объясняет переменою обстоятельств, и если правда, что он уходит из "Московского листка", то причины его дезертирства заслуживают снисхождения.

Счет в "Петербургскую газету" я послал. В Москве морозы. К Новому году напишу Вам, а теперь пока прощайте и не браните. Святочный рассказ получите купно с заказным письмом или немного спустя, но не далее понедельника.

Ваш А. Чехов.

1885

99. Е. И. САВЕЛЬЕВОЙ

2 января 1885 г. Москва.

85, I, 2.

Уважаемая

Евгения Иасоновна, на поздравление с Новым годом отвечаю тем же и прошу прощения, что не предупредил Вас и не поздравил раньше. Ужасный я невежа! На Рождество послал я множество поздравительных писем и карточек... Почему не послал Вам, сказать определенно не могу: вероятно, по рассеянности... А что забвение тут ни при чем, может засвидетельствовать Вам Ваш супруг, обедавший у нас на Ваши именины и слышавший, как я произносил тост за здоровье "отсутствующих жен"... За Ваше здоровье было выпито два раза...

За Ваше сочувствие по поводу усиленных занятий и нездоровья большое спасибо. Тронут и вниманием, и памятью, и искренностью... То, другое и третье не заслужено... Дело в том, что толки об "усиленных занятиях" преувеличены. Работаю, как и все... Ночи сплю, часто шатаюсь без дела, не отказываю себе в увеселениях... где же тут усиленные занятия? Я вовсе не скромничаю. Ваш "сам", воспевающий больше всех мое трудолюбие, может засвидетельствовать, что я встаю не раньше 10-ти и ложусь не позже 12-ти... Истые труженики не спят так долго...

Нездоровье мое немножко напугало меня и в то же время (бывают же такие фокусы!) доставило мне немало хороших, почти счастливых минут. Я получил столько сочувствий искренних, дружеских, столько, что мог вообразить себя аркадским принцем, у которого много царедворцев. До болезни я не знал, что у меня столько друзей... Разве не лестно получать такие письма, как Ваше? Ради него не грешно покашлять лишний денек...

Ваш тиран сидит у меня. Узнав, что я получил от Вас письмо, он пришел в ярость и чуть не побил меня... Отелло, каких мало... Поведение его похвалить, конечно, не могу... Деморализировал всю мою семью: устроил в моем доме опереточный театр, заставляет всех жениться и проч. В ожидании его исправления и в надежде, что все у Вас обстоит благополучно, кланяюсь Вам и остаюсь уважающим, готовым к услугам

А. Чехов.

Семья вам кланяется.

Рукой Д. Т. Савельева:

Дозволено цензурою. 2 января 1885 г.

Цензор Дмитрий Савельев.

На конверте:

В Таганрог.

Его высокородию

Иасону Ивановичу г-ну Блонскому.

Старшему нотариусу.

Передать Е. И. Савельевой.

100. M. E. ЧЕХОВУ

31 января 1885 г. Москва.

85, I, 31.

Дорогой Дядечка

Митрофан Егорович!

Первым делом приношу Вам искреннейшую благодарность за память и любовь, которыми проникнуты все Ваши письма к отцу. Ваше расположение слишком дорого для нас всех, для меня же лично оно составляет предмет гордости и радости! расположение хороших людей делает честь и повышает нас в собственном мнении! Не извиняюсь перед Вами за мое долгое, упорное молчание... Знаю, что Вы не сочтете его за неприличие и за знак перемены наших отношений, а, как добрый и душевный человек, дадите ему иное объяснение. Письмо мое к Вам удовлетворить меня не может... Кто привык когда-то беседовать с Вами по целым часам и вечерам, тому давайте беседу, а письмо, как бы оно длинно ни было, не скажет и тысячной доли того, что хотелось бы рассказать... Не писал я, потому что надеюсь на скорое свиданье. Надеялся и надеюсь. Прошлое лето не мог быть у Вас, потому что сменял товарища, земского врача, бравшего отпуск, в этом же году рассчитываю попутешествовать, а стало быть, и повидаться с Вами. В декабре я заболел кровохарканьем и порешил, взявши денег у литературного фонда, ехать за границу лечиться. Теперь я стал несколько здоровее, но думаю все-таки, что без поездки не обойтись. Куда бы я ни поехал – за границу ли, в Крым или на Кавказ, – Таганрога я не миную.

Радуюсь Вашему избранию в гласные. Чем больше у Таганрога будет таких честных и бескорыстных хозяев, как Вы, тем он счастливее... Жалею, что не могу послужить купно с Вами родному Таганрогу... Я уверен, что, служа в Таганроге, я был бы покойнее, веселее, здоровее, но такова уж моя "планида", чтобы остаться навсегда в Москве... Тут мой дом и моя карьера... Служба у меня двоякая. Как врач, я в Таганроге охалатился бы и забыл свою науку, в Москве же врачу некогда ходить в клуб и играть в карты. Как пишущий, я имею смысл только в столице.

Медицина моя шагает помаленьку. Лечу и лечу. Каждый день приходится тратить на извозчика более рубля. Знакомых у меня очень много, а стало быть, немало и больных. Половину приходится лечить даром, другая же половина платит мне пяти-и трехрублевки. (В Москве врачам не платят менее 3-х рублей за визит. Здесь всякий труд дороже ценится, чем в Таганроге.) Капитала, конечно, еще не нажил и не скоро наживу, но живу сносно и ни в чем не нуждаюсь. Если буду жив и здоров, то положение семьи обеспечено. Купил я новую мебель, завел хорошее пианино, держу двух прислуг, даю маленькие музыкальные вечерки, на которых поют и играют... Долгов нет и не чувствуется в них надобности... Недавно забирали провизию (мясо и бакалею) по книжке, теперь же я и это вывел, и всё берем за деньги... Что будет дальше, неведомо, теперь же грешно жаловаться.

Мамаша жива, здорова, и по-прежнему из ее комнаты слышится ропот. Но даже и она, вечно ропщущая, стала сознаваться, что в Таганроге мы не жили так, как теперь живем в Москве. Расходами ее никто не попрекает, болезней в доме нет... Если нет роскоши, то нет и недостатков.

Иван сейчас в театре. Служит он в Москве и доволен. Это один из приличнейших и солиднейших членов нашей семьи. Он стал уже на свои ноги окончательно, и за будущее его можно ручаться. Трудолюбив и честен. Николай собирается жениться, Миша в этом году оканчивает курс... и т. д., и т. д. Вот Вам и письмо. Газету Вы будете получать, и удивляюсь, что Вы до сих пор еще не получаете ее. Прилагаемую карточку пошлите по адресу: "Москва, редакция "Новостей дня", Страстной бульвар". В редакции я не буду скоро. Карточка придет туда ранее меня. Если же и буду в редакции ранее, то заболтаюсь и забуду про газету.