Текст книги "Сказки Космоса (СИ)"

Автор книги: Антон Дюна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

– Это значит, что один из моих подопечных вдруг сделался кретином, – спокойно ответил он. От гнева, с которым он врывался в покои Селены, не осталось и следа. – Процент кислорода в воздухе Земли ниже, чем на Аёрне. Должно быть, это приводит к каким-то дегенеративным поражениям мозга. Нужно будет протолкнуть исследование этой темы в Комитет коммуникаций.

– Возможно, Алконост был просто-напросто пьян, – осторожно вставил Бастет. – Накануне от него пахло спиртным.

– Алконост всегда знает меру, – отсек Мастер, усаживаясь на диван и расправляя лазурные складки на коленях. Из-под широких штанин выглянули закрученные мысы домашних туфель, – и кое-кому не мешало бы взять с него пример. Пора бы начать справляться со своими эмоциями без помощи рома. Твой дед поторопился, отправляя тебя на Землю.

– Я не… – возразил было принц, но Мастер оборвал его щелчком клюва.

– Разреши свою проблему, Баязет, прежде чем совать нос в дела Алконоста. Время играет против тебя.

Маёльца словно окатили ведром холодной воды. Упругие струны усов сникли, придав ему скорбный вид.

– Да, Мастер, – Кирина и подумать не могла, что упрек в пьянстве так сильно заденет Бастета, однако он тихо вышел, бесшумно притворив за собою дверь.

Мастер тяжело откинулся на подушки.

– Капитан, будь так добр, вели принести вина. День обещает быть долгим.

Церсей вызвал официанта и опустился в кресло. Кирина, помявшись, последовала его примеру. Вскоре в дверь поскребся Стефф и, заметив в гостиной аёрнца, весь посерел от страха.

«Он теперь боится всех гарпий или просто не может отличить Гамаюна от Алконоста?»

Стефф водрузил поднос в центр стола, и Мастер поблагодарил его кивком. Юноша вылетел из апартаментов, едва не сорвавшись на бег.

– Это правда, Мастер? – Капитан склонил хрустальное горлышко бутылки над зазубренным тмиином. – Алконост действительно изъявил желание вступить в орден?

– Да, – коротко обронил Гамаюн.

– И что теперь будет?

– Он станет Небесным охотником, – скривился Мастер. – А его отец лишится наследника, которого готовил в правители почти тридцать лет. Меня поднял из постели вызов Гелиоса. Он вопил так, что звенели оконные стекла. Кричал, что это я надоумил его сына вступить в орден, – Гамаюн удрученно приложился к тмиину. – Я надеялся, что Гелиос лучшего мнения обо мне. Как он мог подумать, что такая идиотская идея принадлежит мне? – Церсей и Кирина слушали, не перебивая. – Совет Высоты экстренно собрался прямо посреди ночи. Вздорный поступок Алка всполошил не только Метеоров. Все Высокие Дома Аёрны связаны друг с другом. Когда чей-то старший сын становится Охотником, рушатся планы и прогнозы всех восемнадцати краев. В общем, последний раз такой переполох на Аёрне случался приблизительно тридцать лет назад, – Мастер невесело усмехнулся.

– И ничего нельзя исправить?

Гамаюн покачал головой.

– Вступление в орден – почетное право любого благородного аёрнца, которое стоит выше его обязательств перед семьей. Потому что Небесные охотники служат самой Аёрне, а она, как известно, превыше всего, – Мастер кинул кислый взгляд на синие бумаги. – Это копии писем, которые Патроны выслали Алку в ответ на его заявление. Восемнадцать страниц высокопарной белиберды о том, как все восхищены его самоотверженностью. И официальное послание Совета, которое гласит, что Алку надлежит вернуться на Аёрну для обучения и присяги. Похоже, Гелиос надумал заманить сына домой, чтобы силой вправить ему мозги. Однако на свою беду Алк достаточно умен, чтобы понимать это. Он сообщил мне, что намеревается воспользоваться еще одним незыблемым правом. В случае, если кандидат находится слишком далеко от Аёрны, он может пройти подготовку под надзором ближайшего Мастера и дать присягу ему. Догадываетесь, кому выпадет эта честь? – Гамаюн сокрушенно покачал головой. – Если присягу Алка приму я, Гелиос возненавидит меня еще сильней, разве только это возможно. Впрочем, у меня нет причин сомневаться в старом друге, – аёрнец помолчал и добавил тише, – Алк просто не понимает, что натворил.

– Поправьте, если я не прав, но у Алконоста еще есть шанс изменить свое решение, – заметил Капитан, – до тех пор, пока он не произнес клятву и не снял цветов своего Дома.

– Скорее Аёрна сойдет с орбиты, чем Алконост возьмет назад свое слово, – горько усмехнулся Мастер. – В этом он весь в отца. Гелиос вот уже тридцать лет верен клятве делать вид, что я для него пустое место. Я думал, что устроив брак между его сыном и моей племянницей, сумею смягчить его сердце.

Церсей поскреб когтями подлокотник.

– А вы не думали, что Алконост решил вступить в орден как раз из-за помолвки с Сирин? – осторожно осведомился он, следя за реакцией Мастера. – Я слышал, благородные аёрнцы иногда поступают так, чтобы избежать нежеланного брака.

Гамаюн прищурился.

– Ты намекаешь на меня? – усмехнулся он, еще горче прежнего. – Я бы никогда не нанес Метеорам такого оскорбления из-за какой-то незначительной интрижки. У Алка на Аёрне были именно такие – мимолетные романы, героини которых заранее знали, что он никогда не женится на них.

– Простите, – смутился Капитан, – мне не следовало доверять столь нелепым слухам.

– А разве я их опроверг? – горечь Мастера сменилась тихой печалью, в какую с долгими годами обращаются все сердечные бури. – Я лишь сказал, что сердце Алка никем не связано на Аёрне, потому ему не было нужды идти на такие крайние меры. А я не мог поступить иначе. Мой брак с сестрой Гелиоса принес бы несчастье сразу троим – ей, мне и моей возлюбленной.

– Так это правда? – в вопросе Церсея прозвучало больше изумления, чем допускало приличие.

Но Мастер совсем не рассердился.

– Что тебя так изумляет, Капитан? – тихо засмеялся он. – То, что я тоже был молод? То, что кто-то сумел похитить мое сердце? Или то, что оно у меня когда-то было? – Гамаюн вздохнул, взглянув куда-то мимо своих собеседников, и его голос потеплел. – Наверное, мой отец поступил мудро. Женись мы, я бы провел всю жизнь любуясь ею, и не принес бы никакой пользы Звездопаду и Аёрне.

– Она была так красива? – невольно шепнула Кирина, пытаясь вообразить ту, что стоила целого Минори.

– Нет, – мягко покачал головой Гамаюн, – перо ее было слишком тусклым, и многие находили, что клюв у нее великоват. Но каждый, кому доводилось ее повстречать, сходил с ума: столько дерзости и озорства было в ней. Она была невероятна – и остается такой по сей день.

– Вы видитесь с ней на Аёрне? – догадался Капитан.

– А куда мне деваться? Я говорил, что все высокие семьи Аёрны связаны. Из года в год на балах и приемах ты любезничаешь со своими врагами и с холодной учтивостью киваешь бывшим любовницам. Не стань я Охотником, эти встречи превратились бы в пытку для меня и в унижение для Галы, – Мастер нахмурился, и трогательная печаль растаяла в его глазах. – Алку не от кого бежать с Аёрны. Я удостоверился в этом прежде, чем устраивать его помолвку с Сирин.

– Тогда, возможно, он и впрямь хочет посвятить свою жизнь Аёрне? Ведь это большой почет…

Мастер гневно отмахнулся, встопорщив перья на руках и голове.

– Большой почет – сидеть на солинарийском троне в обнимку с белоперой женой, воспитывая стайку наследников и отстраивая свой край, – отрезал он. – Таскать свою задницу по галактикам до глубокой старости – дрянной удел, уж я-то знаю. Сколько лет ты провел в космосе, Церсей?

– Семь с половиной лет.

– И это с учетом миссии на Земле, – вздохнул Гамаюн. – А я мотаюсь по космосу двадцать девять лет. Почти три десятилетия от планеты к планете, от станции к станции через черную пустоту на сверхсветовых скоростях. Для чего ты покинул Касиос, Церсей?

– Сложно сказать, – под напором Мастера смешался Капитан. – Космос всегда меня пленил…

– Не смеши меня, – Гамаюн презрительно скрежетнул клювом. – Я скажу тебе, что ты разыскиваешь в космосе на самом деле: громкое имя и тяжелый кошелек. Когда межгалактические полёты тебя утомят, ты вернешься на родину. Женишься на любимой женщине и осядешь с ней в каком-нибудь уютном касианском уголке, подальше от космодромов и посольств. Вы обзаведетесь чешуйчатыми ребятишками, и ты доживешь свой век в покое и достатке. У Алконоста ничего этого не будет. Он станет летать до тех пор, пока даже Аёрна не превратится для него в очередную остановку. Он умрет в тысяче световых лет от дома, и никто не станет по нему скорбеть, разве что подосадует от сорванных переговоров. За его телом вышлют челнок и назовут пару-тройку внучатых племянников в его честь. И это если ему повезет стать Мастером, – аёрнец помолчал, давая своим словам осесть в головах собеседников. – Если же он останется рядовым Охотником, то проведет свою жизнь в какой-нибудь дыре на задворках Вселенной. Я начинал свой путь в таком чудесном местечке под названием Жоба, – Мастер закатил глаза, заметив реакцию Кирины. – Мне прекрасно известно, с каким словом в твоем языке созвучно это имя, и поверь мне, сходства на этом не заканчиваются. Осколок погибшей планеты, все население которого составляет одна зеленая бактерия. Эти малышки делятся, растут и дохнут, чтобы в питательной слизи из их трупов могло созреть новое поколение. Кислорода, который они успевают выработать, так мало, что атмосфера дырява как решето, поэтому на спине у тебя вечно болтается воздушный баллон. От чего бы ни откололась Жоба, у нее это криво вышло, потому она хаотично кружится и носится, подставляя свои углы солнцу без всякого порядка. День может длиться от двух до ста восьми часов, а безветрие сменяется тайфуном, пока ты сидишь в нужнике, – Гамаюна передернуло от воспоминаний о далекой Жобе. – Я не перенесу, если Алк попадет в похожее место, а их на просторах космоса хоть отбавляй.

– Алконост уже давно не птенец, – напомнил ему Капитан.

– Но я люблю его как родного сына, – просто ответил Мастер и, помедлив, – добавил, – должно быть. Своих детей у меня нет, чтобы знать наверняка.

– Из-за его отца?

– Из-за его родителя, – со вздохом согласился Гамаюн, опустив на столик порожний тмиин в знак окончания беседы. – Спасибо, что проявил участие к моим невзгодам, Капитан, несмотря на то, что сам я доставляю тебе немало хлопот.

Проводив Мастера, Церсей вернулся к Кирине.

– Ну что же, – проговорил он, разливая остатки вина по бокалам, – Гамаюн выложил тебе все, что хотел.

– Мне? – Кирина недоуменно поглядела на касианца. – Но Мастер говорил с тобой. Странно, что он не выставил меня вон прямо в ночной сорочке.

– Ты всерьез полагаешь Мастера Гамаюна одним из тех, кто не прочь посетовать на тяжелую жизнь за бокалом вина? – Капитан позволил себе едва заметную нотку снисхождения в голосе. – Весь его монолог предназначался для твоих ушей, а я был лишь удобным предлогом для вашей аудиенции.

– Но зачем?

– Как я уже сказал, – терпеливо пояснил Церсей, – у Алка еще есть время передумать. Он не послушал своего Мастера, но есть и другие голоса, которые могут его вразумить. К примеру, Лернэ и Бастет, Фин с Рухом и, конечно же, Селена. Мастер Гамаюн ничего и никогда не делает и не говорит просто так. Ты – молодая девушка, потому для твоих ушей он выбрал грустную сказку о разлуке влюбленных, сдобренную намеками про то, как горько Охотникам не иметь семьи и детей. А еще ты никогда не покидала Земли, потому Мастер упомянул про кошмарные космические захолустья, в которых прозябают члены его ордена. Думаю, он рассчитывает, что одна из этих историй впечатлит тебя настолько, что ты побежишь делиться ею с Селеной, а она, в свою очередь, утроит попытки отговорить Алка от присяги. К остальным он подберет другие ключи. Наверняка, Лернэ вдруг вспомнит, как важен долг перед семьей, а Бастет намекнет Алку, что не каждому везет родиться принцем.

Кирина устыдилась своей наивности, поняв, как легко ей оказалось запудрить мозги.

– Так все, что наболтал Мастер – вранье?

– Отнюдь, – усмехнулся Церсей, – его карьера и впрямь началась на Жобе, а слухи о несчастной любви Гамаюна гуляют по всему Союзу. Мастер просто сгустил краски, описывая бремя Охотников. Сам Гамаюн добился такого влияния, что может тягаться с любым из Патронов. По сути, он и есть девятнадцатый Патрон Аёрны, а его край – весь космос. Но, увы, Алку никогда не повторить его путь. Мастер не допустит его присяги.

– Это в его силах? – усомнилась Кирина.

Церсей помрачнел.

– Он распахнул двери Союза для землян, стравив Ингу Реон с Президентом, а их обоих – с Сенатом. Он выбрал, кто поведет ваш корабль на Бетельгейзе и кто станет говорить там от вашего имени. Алконост смешал его карты в аёрнской колоде, и Мастер не оставит этого просто так. Покуда он жив, перечить ему – гиблое дело. Поэтому если он решил сделать Алка могущественным Патроном и счастливым отцом, тому лучше не сопротивляться.

Глава 24. Ошибка Гелиоса

Сумасбродный поступок Алконост произвел эффект разорвавшейся бомбы. К вечеру все Посольство загудело, точно потревоженный улей. Везде, от кабинетов до туалетов, только и судачили о грядущей присяге Метеора.

Гарпии хранили ледяное молчание, и информационный вакуум быстро заполнили домыслы и небылицы. Миссия раскололась на два непримиримых лагеря.

Одна половина обвиняла в случившемся Гамаюна. Якобы старый Мастер давно задумал подготовить себе смену, и его выбор пал на Алконоста.

– Говорю тебе, это все происки старика, – Вегас хлопнул чешуйчатой ручищей по барной стойке, опрокинув содовую Тесс. Касианка вскочила с сердитым воплем, отлепляя от груди промокшую тунику. В пылу спора Вегас даже не извинился. – Посуди сама, Алк всегда был его любимчиком, и это неспроста! Старый стервятник просто втерся к нему в доверие и промыл мозги. Кто в своем уме добровольно откажется от деньжищ Солинари, чтобы морозить задницу в космосе?

Версия казалась весьма убедительной, но имела существенный изъян. Присяга Алка срывала брачный союз, организованный самим Мастером. Красавица Сирин, по слухам, была по уши влюблена в несостоявшегося жениха. Вряд ли в планы Гамаюна входило разбивать нежное сердечко белоперой племянницы.

Эта нестыковка породила вторую теорию. Ее сторонники полагали, что Алка вынудил к присяге сам Патрон Гелиос, желая поквитаться с Гамаюном за обиду тридцатилетней давности.

– Все в точности так, как во времена их молодости, – булькала Зиони, многозначительно выпучив на Сири глаза. – Громкая помолвка, подготовка к свадьбе и вдруг бац – присяга! Только теперь Метеоры и Звездопад поменялись местами.

Подобный сюжет сгодился бы для дешевой мелодрамы, потому многим пришелся по вкусу. То, что в реальности Патрон Гелиос полжизни отдал воспитанию приемника, в расчет не бралось.

Алконост был единственным, кто мог внести ясность в произошедшее. Однако он предпочел запереться в апартаментах, чтобы переждать бурю, виновником которой стал. Селена разделила с ним добровольное затворничество.

Долгих три дня они не покидали покоев и не принимали гостей. Свою работу в Комитете Алк выполнял дистанционно, а подносы с едой забирал прямо из рук официантов, не пуская их за порог. Глазастый Стефф как-то умудрился заглянуть за спину аёрнцу. По его словам, в апартаментах царили хаос и мрак: свет был погашен, а плотно задернутые шторы не пропускали внутрь ни лучика. Следов присутствия Селены он не обнаружил.

– Может, это пернатое чудище уже придушило ее, – бубнил он, возвращая грязную посуду на мойку. – С него станется – помнишь, как он накинулся на Бруно? А мы раскланиваемся и расшаркиваемся перед ним.

– Но тарелки-то две, – скептически заметила Трис, указав глазами на поднос.

– А? – Стефф всегда соображал туго.

– Гарпия заказывает по две порции, – раздраженно пояснила официантка и тут же злобно выплюнула, – хотя возможно он просто жрет за двоих.

Кирина не находила себе места. Конечно же, она не верила, что во тьме за соседней дверью разлагается труп Селены, однако подруга не выходила на связь, а терпение Бруно стремительно таяло.

– Почему Селена сидит взаперти с этим коршуном после того, как он обошелся со мной? – рычал брат, пиная башмаком комья липкой грязи. – Он едва не расколол мне голову своим клювом! Если бы не Айзек, этот урод расправился бы со мной прямо у нее на глазах.

Юноша выхватил из кармана куртки пачку сигарет, секунду поколебался и со злостью смял ее в кулаке.

– Но ведь это Селена увела Алконоста, – напомнила ему Кирина.

– Она просто побежала за ним как собачонка, стоило только поманить, – Бруно сплюнул себе под ноги, – а теперь уплетает с ним яблочные пироги, и даже думать не думает справиться обо мне. Только Айзек вступился за меня. Он не боится этих уродов, и они чуют это, особенно тот пьяный зеленоглазый кот. Он слинял от Айзека, прижав уши, потому что от него не пахнет страхом.

Кирина округлила глаза.

– Это Пенз тебе такое сказал?

– Айзек не опускается до хвастовства, – фыркнул юноша, пробуравив сестру темными глазами. – Мне рассказали остальные. Когда я ушел, Айзек прогнал еще двух коршунов, толстого и тонкого. Потом подошел к меховому недоноску и что-то ему сказал, а тот испуганно замахал руками и убрался прочь, прихватив с собой жабу.

Кирина потрясенно заморгала.

– Ты сам-то веришь в это?

– Я верю людям, – процедил Бруно сквозь зубы, – я верю землянам. Мы должны держаться заодно, иначе эти монстры сожрут нас поодиночке.

Кирина промолчала, ожидая, что еще скажет брат. Бруно потоптался в коричневой каше, и ярость в его глазах чуть остыла. Он расстегнул молнию на куртке и сунул руку за пазуху.

– Вот, – он протянул Кирине сложенный вчетверо листок. Сквозь звенящий в его голосе гнев сестра расслышала робкую нотку надежды. – Передай это Селене, пусть прочтет.

Брат ушел, а Кирина, воровато оглядевшись, развернула послание. Она быстро пробежала глазами строки, выведенные угловатым почерком Бруно.

В костре твоих волос пылает звездный свет.

Пред ним я трепещу. А как мне не робеть?

Когда пред ним ничто и ночь, и сама смерть,

Когда любой герой в нем без следа сгореть

Почтет себе за честь. Но разве я герой?

Ведь все, что я могу, вложить в огонь себя

И все свои стихи.

Кирина стремглав ринулась в жилой сектор. Эти четверостишия говорили лучше всяких слов. Бруно вложил в них все сердце, все свое еще совсем мальчишеское сердце, которое больше всего на свете желало любви. А вовсе не ненависти, которую старательно лил в него Пенз. «Одиночества предостаточно и на Земле» – так, кажется, сказала Селена Гамаюну? Эти строки сумеют убедить ее в обратном.

Кирине открыл Алконост. Всклокоченный аёрнец появился на пороге в одних шароварах, и Кирина снова узрела его голый клиновидный торс. Меньше всего на свете ей сейчас хотелось общаться с Метеором.

«Ты царевич или дворецкий? – раздраженно подумала она. – Почему ты вечно ошиваешься под дверью?»

Вслух она, конечно, этого не произнесла.

– Мне нужно увидеться с Селеной, – твердо проговорила она, стараясь скрыть неприязнь.

– Селена сейчас занята, она готовит видео для блога – на удивление мягко отозвался Алконост.

Кирина посмотрела аёрнцу прямо в глаза, и он ответил ей своей странной птичьей улыбкой. Растрепанный и помятый, он казался более добродушным, чем обыкновенно.

– Я не отниму у нее много времени, – упрямо произнесла Ферия. – Мне только нужно ей кое-что передать.

– Это могу сделать я, – Алконост раскрыл перед Кириной пернатую ладонь. Землянка отпрянула, словно в ней был зажат нож, и прижала к бедру карман, в котором были спрятаны стихи брата. Метеор понимающе усмехнулся.

– Не переживай, – успокоил он, – с Селеной все в порядке, и я не держу ее здесь силком.

– Что у вас тут происходит? – подозрительно поинтересовалась Кирина. – Когда ты в прошлый раз не пустил меня за порог, вы смотались на карнавал в Клоаку.

Ее слова снова вызвали у гарпии улыбку.

– Твоя правда, – согласился он, отступая в сторону, – но сейчас можешь быть спокойна: этой ночью мы никуда не сбежим.

Кирина шагнула в покои. Все было в точности так, как описывал Стефф. Разбросанная одежда вперемежку с грязной посудой громоздилась в сумраке гостиной.

– Можешь оглядеться, – снисходительно позволил Метеор, – бардак здесь страшный, но никаких следов пыток и насилия, – поймав вопросительный взор Кирины, он пояснил, – я заметил, с каким ужасом твой любопытный земляк таращился мне за плечо, – аёрнец прошел в комнату вслед за землянкой. – Располагайся. Кажется, у нас был сидр, и если проявить усердие, то тут можно найти чистый стакан. Селена пока и впрямь занята.

Кирина присела на краешек кресла, сдвинув кучу шмотья. Метеор перемещался по комнате, передвигая хлам и вороша перья на затылке. В залежах тряпья он откопал футболку и, не прерывая поисков, натянул на себя.

– Я нашел только тмиин, – сообщил он, ставя на столик перед землянкой посуду и откупоренную бутылку сидра. – Если пить с этого края, то сохранишь все зубы, – хмыкнул пришелец.

Кирина ответила на шутку хмурой миной.

– Что не так? – осведомился аёрнец, усаживаясь напротив нее.

– Ты напал на моего брата, – не выдержав, воскликнула Кирина.

– Я не тронул его и пальцем, – парировал Алконост, и землянка была вынуждена признать правдивость его слов, – а мог – он слишком много себе позволил.

– Бруно лишь хотел защитить Селену!

– От меня? – аёрнец удивленно хохотнул, но быстро посерьезнел. – Признаю, я бываю чрезмерно резок. Но я никогда не причиню Селене зла.

– Конечно, не причинишь, ведь скоро свалишь с Земли, – брякнула Кирина, не совладав с обидой за брата, и тут же прикусила язык. Алконоста была способна вывести из себя и меньшая дерзость.

Но в этот раз Метеор лишь рассмеялся, откидываясь в кресле.

– Сочту это за поздравление, – усмехнулся он, – пока что ты первая, кто искренне рад моей скорой присяге.

Его прекрасное расположение духа еще сильней насторожило Кирину.

– Так твое решение окончательно? – осторожно уточнила она.

– Еще как, – кивнул он, отпив сидра и тут же выплюнув выдохшийся напиток обратно в тмиин. Аёрнец брезгливо отодвинул сосуд. – Поэтому я решил провести пару-тройку дней вне общества, чтобы избавить вас от необходимости отговаривать себя.

– Тогда желаю тебе удачи, – пробубнила Кирина, не зная, что еще сказать. Словно спеша ей на выручку, в кармане пискнул телефон. Она торопливо вынула трубку и взглянула на дисплей. Иконка в виде маленького огонька оповещала, что впервые после долгого перерыва в блоге Селены появился новый ролик.

Дверь спальни распахнулась, и в гостиную вылетела сама Сорса.

– Готово! – взволнованно сообщила она и осеклась, увидев Кирину.

Селена выглядела не намного пристойней Алконоста, хотя одежды на ней было больше. Нечесаные волосы огненной волной опускались к талии. Бретель мятой майки съехала с плеча, почти оголив грудь. Присутствие Алконоста ее отнюдь не стесняло.

«Ему все равно до этого нет дела», – напомнила себе Кирина.

Все это выглядело более чем странно, но Селена вся сияла, почти осязаемо озаряя темную гостиную.

– Привет, – растерянно произнесла она, – я не думала, что Алк кого-то пустит, – девушка подтянула майку и смущенно улыбнулась.

– Все в порядке, – отмахнулась Кирина. – Я только хотела передать тебе это, – она извлекла сложенный листок и, протягивая его подруге, попросила, – прочти прежде, чем дать ответ Президенту, хорошо?

Селена приняла послание из ее рук.

– Но ответ уже дан, – призналась она, и сердце Кирины ухнуло вниз. – Господин Тарковски обещал передать мои извинения Президенту. Я не смогу принять оказанную мне честь и стать Мастером людей на Бетельгейзе.

Ферия готова была вскочить и закружить подругу в танце. Ее ликование не укрылось от Алконоста.

– Думаю, самое время вернуть тебя в свет, Селена, – со снисходительной усмешкой объявил он, поднимаясь из кресла, – иначе прислуга заявится сюда с вилами и факелами, чтобы вызволить тебя из моего плена. Слышал, среди них есть герой, готовый спасти тебя от жуткого пришельца, который творит здесь с тобой страшные-страшные вещи.

«Поскорее бы ты уже отправился в Жобу».

Селена залилась жаркой краской, очевидно, сообразив, о каком герое идет речь.

– Нам нужно привести себя в порядок, – быстро проговорила она, покручивая в пальцах бумажный квадратик, – мы спустимся к обеду.

Кирина поняла, что ей нужно уйти. У дверей она настойчиво повторила:

– Прочти это одна.

Селена рассеянно кивнула. Ее глаза сияли точно расплавленное серебро – столько огня и света в них было.

Зайдя в свою спальню, Кирина вновь взглянула на дисплей смартфона и обнаружила, что до обеда еще очень далеко. Маленький огонек призывно мигал, предлагая скоротать время за просмотром видео.

Ролик был посвящен Небесным охотникам. Он мог оказаться скучнейшим в блоге, не стань его героями два легендарных Мастера. Алконост рассказал про героическую смерть своего предка, Феникса из Метеор, а Селена – про любовную драму Гамаюна из Звездопада. История последнего напоминала лихо закрученный роман: таинственная возлюбленная, изгнание на Жобе, дружба с маёльским Императором. Когда в кадре появился знаменитый снимок Гамаюна с Наафетом, Селена вдруг улыбнулась.

– Напоминают вас с Бастетом, – заметила она, сделав маленький глоток сойлента. Логотип на алюминиевой банке показался Кирине смутно знакомым.

Алконост закатил черные глаза.

– Лишь потому, что все гарпии и мантикоры для вас, землян, на одно лицо.

Кирина усмехнулась и поставила ролику лайк.

Она спустилась к обеду как раз вовремя, чтобы увидеть, как Алконост об руку с Селеной пересекают зал. Умытые и одетые, оба выглядели прекрасно. Пришельцы улыбались им в лицо и шептались в спину.

Аёрнец и землянка заняли один из больших столов, предвидя, что многие захотят присоединиться к ним. Фин и Рух уже подвигали стулья, когда подошла Кирина.

– Еще не поздно передумать, Алк, – без обиняков заявил Гало, жалобно глядя на товарища. – Зачем тебе это? А как же наши пневматические коридоры?

– Не переживай, мои планы воплотит Алкезар, – улыбнулся Метеор, ободряюще хлопнув Фина по плечу, от чего тот качнулся на стуле. – Вы можете положиться на Алки, мой младший брат со всем справится.

– Ты все хорошо обдумал? – угрюмо поинтересовался Рух. – Не пожалеешь, когда станет поздно?

– Никогда не пожалею, – твердо произнес Алконост.

– Тогда я горжусь тобой, друг, – Суховей сжал руку Метеора в сокрушительном пожатии. – Помни, что двери Юри всегда будут открыты для тебя.

Вскоре к компании, помявшись, присоединился Лернэ.

– Сперва я хотел вразумить тебя, – булькнул он, грустно поглядев на Метеора, – но потом понял, что ты принял верное решение. Надеюсь, у тебя все получится.

Аёрнец благодарно кивнул гидре.

– Если ты улетишь прежде, чем я закончу книгу, то я вышлю ее тебе по Сети, – пообещал яло-миец.

Алконост захохотал.

– Остается надеяться, что на Жобе не будет связи, – Лернэ обиженно оттопырил губу. – Шучу. С удовольствием прочту твой труд, сколько бы страниц в нем ни оказалось. Спасибо за все, Лернэ, – вдруг добавил аёрнец. – Ты оказался настоящим другом.

Рух, Фин и Кирина недоуменно покосились на яло-мийца.

– Надеюсь, что так, – тихо проговорил он, разглядывая свои перепонки. – Надеюсь.

Полосатые пальцы Бастета опустились на спинку свободного стула. Резким движением Рух сбросил его кисть.

– Подыщи себе другое место, Баязет Маёльский, – имя принца здоровяк выплюнул точно редкостную дрянь.

– В чем дело, мой друг из Суховея? – Кирина подивилась, что у Бастета не нашлось более желчного обращения к Руху. Принц выглядел подавленным и понурым.

– Не смей звать меня так. Дружба с тобой – самое худшее клеймо.

Бастет вскинул на Руха глаза и, прочтя что-то на его лице, тут же снова их опустил.

– Как скажешь, толстяк, – покорно произнес он, но Рух лишь смерил его презрительным взглядом, и маёлец ушел, так и не присев.

– Поосторожней с ним, Рух, – предостерег Фин, – он все же принц Маёла.

– Он кусок дерьма, а не принц, – Суховей весь скривился от отвращения.

– Бастет что-то натворил? – встревожилась Селена.

– Спросите у Гвен, – Рух был так зол, что слова вылетали из его клюва со свистом. – Этот пьяный трус вряд ли наберется смелости сознаться во всем сам.

– Они ведь расстались, – неуверенно произнесла Сорса.

Суховей со скрежетом сжал клюв.

– Здесь все свои, Рух, – вмешался Алконост. – Выкладывай, что случилось?

Грузный аёрнец кинул на Кирину и Лернэ мрачный взгляд.

– Это должно остаться между нами, – предупредил он. – Иначе у Гвен будут большие неприятности. И у меня тоже, – теперь встревожился и Метеор. – Гвен пыталась сбежать из Посольства.

От неожиданности Лернэ квакнул и испуганно зажал перепонками рот. Кирина никогда не слышала от него подобных звуков.

– Я засек по камерам, как она бежит вся в слезах по Комитету безопасности, – продолжил Рух. – Сперва я решил, что это не мое дело, но когда, понял, куда она направляется, кинулся за ней и едва успел перехватить. Гвен стащила ключ-карту у Мастера Гамаюна и хотела удрать из Посольства через аварийный выход.

Перья Алконоста зашевелились.

– Мастер знает?

Суховей насупился и угрюмо произнес:

– Нет. Я вернул карту на место прежде, чем он хватился пропажи, – Рух вызывающе нахохлился, но в голосе его послышалась мольба. – Гвен не успела наделать глупостей, а узнай обо всем Мастер, ей пришел бы конец. Во всем виноват этот чертов трус!

– Причем тут Бастет?

– Он подсыпал ей таблетки, – гаркнул Суховей, сжав громадные кулаки.

Повисла пауза.

– Что за таблетки? Какой-то наркотик? – с сомнением предположила Селена. Тяжелое молчание гарпии встревожило ее не на шутку. – Говори же, Рух. Ну не хотел же он ее отравить!

– Не ее, – процедил аёрнец. – Ребенка.

Слова гарпии повисли в гробовой тишине.

– Гвен беременна? От Бастета? – недоверчиво шепнула Селена.

– Ты бы заметила раньше всех, если бы не развлекалась с прислугой в кухне, – укоризненно произнес Рух. – Срок уже приличный. Я тут не спец, но, похоже, через пару-тройку месяцев ей рожать, – Селена спрятала лицо в ладони, а он продолжил. – После разрыва Гвен решила ничего не говорить этому ублюдку, но он пронюхал все сам. Сперва попытался по-хорошему уговорить ее избавиться от плода, а когда она категорически отказалась – пригласил на ужин. Дуреха решила, что ее прекрасный принц хочет помириться, а он подсыпал ей какую-то дрянь, чтобы она потеряла ребенка. – Глаза Селены наполнились ужасом, и Рух ответил на ее немой вопрос. – К несчастью для Баязета, малыш цел. Гвен вырвало прежде, чем таблетки подействовали. Когда она поняла, что произошло, то впала в истерику и решила сбежать.

– Гвен такая глупышка, – печально вздохнул Фин. – Принцы влюбляются в простушек и берут их в жены только в детских сказках.

Селена и Алконост обменялись взглядами.

– Я должен был доложить обо всем Мастеру, – убито подытожил Суховей, – но просто не смог.