Текст книги "Сказки Космоса (СИ)"

Автор книги: Антон Дюна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

Глава 12. Принц и чемпион

Совет Линды означал, что Кирине придется соврать Пензу по-крупному, и мысль о том, что он поймает ее на лжи, приводила девушку в ужас. Однако сознаться в том, что Линде известен их секрет, было равносильно самоубийству, и Кирина решила принять ее наставления. Глядя на свое отражение в полированной стойке, она шепнула Айзеку, что Хель и Реон совсем не подходят Братству, ведь первая чересчур труслива, а вторая – слишком глупа. Пенз встретил ее слова молчанием, и она побоялась поднять голову и наткнуться на его взгляд. Секунды сливались в минуты, и никто из них не нарушал безмолвия. Кирине подумалось, что он дает ей время признаться. Девушка упрямо сжала губы, наблюдая за тряпкой в его костлявых руках, которая раз за разом проносилась по ее отражению, стирая незримую пыль.

«Точно также он сотрет и меня».

Наконец, Айзек отложил тряпку, и над баром повисла полная тишина. Кирине показалось, что от нее вот-вот лопнут барабанные перепонки.

– Мне как обычно, – беззвучное появление Бастета заставило ее подлеть. Она воззрилась на маёльца так, точно увидела его впервые в жизни.

– Сию секунду, – услужливо отозвался Айзек и потянулся к бутылке маёльского рома.

– Тебе бы тоже не помешала порция горячительного, – проговорил Бастет, взглянув на Кирину. – По моим наблюдениям, серый цвет кожи не вполне характерен для вашего вида. Возможно, у тебя паразиты или газы.

Кирина слабо улыбнулась. Сейчас она была рада Бастету даже вопреки его колкому нраву. Маёлец не имел обыкновения покидать бар после одного стакана, а значит, Кирина могла не бояться вновь остаться с Пензом наедине.

– Чертовски насыщенный день в Бюро, – сообщил Бастет и, не дожидаясь согласия, подвинул к ней стакан. – Я посмотрел полторы сотни видео о проделках милых котиков. Земной интернет забит ими до отказа.

Айзек подал ему второй стакан, и Кирина заметила, как розовый шершавый язык быстро заработал, лакая ром. К стойке подошли трое касианцев, и Пенз отошел к ним. Обслужив их, он не стал возвращаться к Кирине. В его руках вновь возникла тряпка, и он принялся наводить блеск на витрину позади бара.

Вскоре объявились Селена с Алком и Лернэ. Пенз подал им напитки и вновь отступил.

– Как продвигается работа Комитета коммуникаций, мой друг из Метеор? – осведомился Бастет.

– Есть любопытные новости, – отозвался Алк, задумчиво покручивая тмиин. – Коэффициент толерантности изменился. Судя по тестам, симпатия землян к аёрнцам возросла. Они описывают нас как «сильных», «решительных», «самоуверенных». Второе место разделили маёльцы и яло-мийцы, а вот касианцы по-прежнему вызывают сильное отторжение.

– Значит, ушей госпожи Реон достигли правдивые слухи. Не удивлен, – Алконост бросил на маёльца странный взляд. – И чем, по-твоему, вызван рост коэффициента?

– Сказками космоса, – уверенно отозвался Алк. Селена попыталась отмахнуться, но аёрнец не стал ее слушать. – Я подготовлю тест, чтобы проверить эту догадку, но заранее убежден в своей правоте. Земляне описывают нас такими, какими увидели в роликах Селены. К примеру, гидр считают робкими и стеснительными, а мантикор – общительными и остроумными. Хотя тут я бы поспорил.

Кирина не взялась судить, шутит аёрнец или говорит всерьез. Бастет пропустил его замечание мимо ушей.

– В таком случае, следующий выпуск предлагаю посвятить неслыханной красоте маёльцев, – он подбоченился и сверкнул белоснежными клыками. Но, несмотря на ужимки, тон мантикоры был серьезен. – Ты хоть понимаешь, какая власть очутилась в твоих лысеньких белых ручках?

– Если Алк прав, мне нужно вести блог осмотрительней, – откликнулась Селена.

– Ни в коем случае, – возразил аёрнец. – Главный секрет популярности Сказок в том, что ты показываешь нас настоящими, такими, какими видишь сама. Никаких проповедей и опостылевшей всем пропаганды. Мастер Гамаюн говорит, – добавил он, – что весь наш Комитет можно с лихвой заменить одной тобой и проку станет больше.

– А старина Лагерт просто рад, что на видео я трезв, – хмыкнул Бастет, поднося к губам стакан. – А что на счет Утавегу? Как он отнесся к твоей славе, Ло? Малахитовые глаза обратились к яло-мийцу. Бастет редко одаривал его своим вниманием, но если такое происходило, отделаться от него было не проще, чем от донной чумы, и Лернэ это знал.

– Говорит, что я позорю нацию своим шутовством, – нехотя буркнул он.

– Почему он с тобой так обращается? – не выдержала Кирина. Маёльский ром, выпитый по настоянию мантикоры, развязал ей язык. – За что Утавегу так тебя не любит?

Все промолчали, сделав вид, что не расслышали вопроса. Один Бастет заметил как бы между прочим:

– На Яло-Ми никто не любит чемпионов.

Чайная ложечка выскользнула из пальцев Лернэ и со звоном покатилась по стойке. На его лице отразилась дикая смесь ужаса и мольбы.

– Какие такие чемпионы? – нахмурилась Кирина, вопросительно взглянув на мантикору.

– Чему вас вообще учили в Академии? – деланно возмутился он, однако нетерпеливая дрожь усов подсказала ей, что предмет разговора так и жжет ему язык. – Ты что-нибудь знаешь о Позоре?

– Разумеется, – тон маёльца задел ее. – Это одна из четырех яло-мийских каст, наряду с Порядком, Престижем и Превосходством.

– Не назвал бы это кастой, скорее уж социальная яма, в которую сбрасывают всякое отребье, – возразил Бастет, и Лернэ скривился так, точно тот запустил когти в его нежную влажную плоть. – У неудачников из Позора, по сути, нет никаких прав. Им разрешено заниматься лишь самой грязной работой, а полеты в космос находятся для них под строжайшим запретом. Единственное, чем они могут свободно пользоваться у себя на родине, так это всеобщим презрением. Незавидная участь, одним словом.

Бастет отхлебнул рома и продолжил:

– Принадлежность к Позору, как и к трем верхним кастам, передается по наследству, однако есть еще один верный способ пополнить его ряды. Рухнуть в Позор может любой яло-миец, совершивший особо тяжкое преступление. Самое очаровательное во всем этом то, что за собой он увлечет всю свою семью: родителей, братьев и сестер, супруга и детей. А вот подняться назад практически невозможно, поскольку искупить вину может лишь равноценный по значимости подвиг, а его тяжело совершить, драя сферы города от тины и моллюсков. Потому раз очутившись в Позоре, гидры остаются в нем навсегда.

Лернэ шевельнулся, собираясь уйти, но остался на месте, точно ноги вмиг перестали ему подчиняться.

– Бастет, хватит, пожалуйста, – взмолилась Селена, но маёлец не повел и ухом.

– Впрочем, если бы у гидр не было никакого шанса покинуть Позор, то рано или поздно остальных каст просто бы не стало. Потому яло-мийцы оставили себе лазейку, безобразную и дикую, как и все на их планете. Они придумали чемпионов.

– Довольно, – вмешался Алконост, однако повелительный тон аёрнца не возымел никакого эффекта. Тогда Метеор встал, намереваясь увести Лернэ прочь. Но яло-миец примерз к месту, как кролик, загипнотизированный разверстой пастью удава.

– Все представители Позора – сплошь голытьба да нищета, а покупка чемпиона стала бы роскошью даже для нашего друга из Метеор, – проговорил меж тем Бастет. – Но гидры живут долго и копят поколениями. Порой это растягивается на столетия, иногда они морят голодом своих детей, чтобы скорее приблизиться к заветной цели. Когда же им удается наскрести нужную сумму, они отправляются в Биобанк, чтобы приобрести одну малюсенькую клеточку, которая принадлежала великому изобретателю, прославленному художнику или светилу науки.

Кирина видела, что рассказ мантикоры никому не по душе, однако не сумела сдержать любопытства:

– Зачем?

– Чтобы вырастить из нее чемпиона, конечно, – промурлыкал Бастет. – Законы Союза запрещают создание клонов, потому гидры заменяют в клетке одну-единственную хромосому, отвечающую за пол. Это помогает соблюсти формальность и обеспечить родство чемпиона с его покупателями, чтобы они могли подняться вслед за ним по социальной лестнице, если ему удастся совершить нечто достаточно великое. Однако эта замена превращает покупку чемпиона в настоящую лотерею: велик шанс, что он не унаследует никакого таланта от своего донора. Но гидры идут на этот риск, ведь чемпион стоит вне каст, и на него не распространяются ограничения Позора. Другой надежды на светлое будущие у них попросту нет.

Маёлец театрально вздохнул.

– Никогда не мог понять яло-мийцев, – проговорил он. – Они упорно продолжают делиться на касты, обрекать целые семьи на прозябание в Позоре и создавать чемпионов. При этом, так стыдятся последних, что заговорить с гидрой о них столь же неприлично, как вывалить детородные органы на всеобщее обозрение. Но вместо того, чтобы отказаться от этого варварства, они презирают и ненавидят самих чемпионов.

Кирина обескуражено посмотрела на Лернэ.

– Фамилия Ло показалась мне смутно знакомой, – проговорил Бастет, – что странно, ибо мой интерес к Яло-Ми весьма вял. Я слегка прошерстил архивы в промежутках между котиками и вот, что нашел. Лет эдак двести назад в Девоне проживал некий Лукасу Ло, Главный навигатор плавучего города. Он и его семья принадлежали к Превосходству до тех пор, пока он не совершил чудовищную ошибку. По его вине…

– Девон столкнулся с Силуром, – Лернэ взвился, точно пронизанный током, смахнув чашку себе на колени. Слезы стыда вскипели в янтарных глазах. Селена торопливо протянула гидре салфетку, но он оттолкнул ее руку. – Город попал в сильное течение, и Лукасу Ло передал соседям неверные координаты. Из-за этого на пути Девона оказался маленький городок Силур. Девон протаранил его, разбил защитные полусферы, и Силур пошел ко дну, – голос Лернэ сорвался. – Сам Лукасу свел счеты с жизнью, а остальные Ло рухнули в Позор на двести лет.

– Так ты их чемпион? – потрясенно спросила Кирина.

Лернэ спрятал лицо в перепонках. Рука Алконоста опустилась на его плечо.

– Это низко, Бастет, – мрачно произнес он, – выбалтывать чужую тайну.

– Которой с тобой уже успела поделиться Селена, – мурлыкнул тот в ответ.

Лернэ отнял перепонки от лица и потрясенно уставился на Сорсу.

– Так вам все известно?

– Мне рассказала Сири, – Селена виновато развела руками. – Я ее не просила.

Лернэ молчал, и крупные бусины слез одна за другой скатывались по его желтым щекам. Пальцы Алконоста крепче сжали щуплое плечо.

– Мне нет дела до твоего происхождения, – твердо произнес он. Селена промокнула щеки яло-мийца салфеткой, и он не стал противиться. – Равно как и до тех, чей нос охоч до чужого грязного белья.

Бастет закатил глаза.

– Не сердись, мой друг из Метеор, – хмыкнул он. – Я избавил гидру от тяжкого бремени: страха, что вы узнаете его тайну, которая известна вам давным-давно. Порой лучше махом вскрыть нарыв, чем щадить пациента и продлевать его мучения. Вы с Селеной слишком пеклись о чувствах Ло, чтобы пойти на это, – маёлец взглянул на яло-мийца. – Я не чую твой запах, однако твоя кислая физиономия надоела мне не меньше, чем ролики про кошачьи выходки, и я решил обе проблемы разом.

Лернэ прожег его взглядом, и Кирина не знала, чего в нем больше: жгучего стыда или яростного огня.

– Не нужно так на меня смотреть, – усмехнулся маёлец. – Не я купил тебя, точно шмат мяса.

Происхождение Лернэ определенно было странным. Но еще непонятней оказалась его реакция на разоблачение. В янтарных глазах яло-мийца стояла такая осязаемая боль, что сердце Кирины наполнилось жалостью.

– Отстань от него, Бастет, – потребовала она. Селена кинула на нее встревоженный взгляд, но ром придал ей несвойственную решимость. – Возможно, на Яло-Ми быть чемпионом зазорно, но на Земле это не так.

– А разве я в чем-то упрекнул Ло? Только варварские обычаи его планеты.

– На Маёле тоже довольно дерьмовых традиций, от которых народ терпит сплошной вред.

Селена предостерегающе округлила глаза, но маёлец уже крутанулся на стуле, обратив к Кирине покрытое мехом лицо.

– К примеру? – заинтересованно спросил он.

У девушки был готов ответ.

– Взять хоть ваших императоров. Может быть, в древности от них был прок, но в чем их польза теперь? Нынешний правитель совсем одряхлел. Как он может управлять целой планетой?

По реакции окружающих Кирина поняла, что сказала что-то не то. Даже Лернэ перестал плакать и уставился на нее во все глаза. Однако Бастет согласно кивнул.

– Император Наафет и впрямь очень стар, близится его закат, это всем известно. Но ведь вскоре он передаст бразды правления внуку.

– Церсей говорит, что его наследник ни на что не годен.

Селена в ужасе зажала руками рот, но Бастет лишь понимающе усмехнулся.

– Наш Капитан знает, о чем говорит, – он подался Кирине навстречу и заговорщицки шепнул, – говорят, внук Императора настоящий пьяница, – с этими словами маёлец опрокинул в себя остатки рома.

Кирина недоуменно моргнула. Пришелец утер салфеткой усы и протянул ей руку. Девушка машинально ответила на пожатие и почувствовала, как острые когти впились ей в кожу.

– Почту за честь представиться, – промурлыкал маёлец. – Баязет Тринадцатый Лотор, внук Наафета Седьмого Лотора, наследный принц Маёла.

Челюсть Кирины ухнула вниз.

– Неужели Селена не удосужилась предупредить тебя о моем происхождении? Странно. Уверен, Алконост обо всем ей рассказал, хоть она и не просила, – насмешливо передразнил пришелец.

– Это шутка? – недоверчиво пробормотала Кирина и посмотрела на Селену, однако той было вовсе не до смеха. – Все зовут тебя Бастетом, – слабо проговорила она, но тут же вспомнила табличку на двери в Бюро пропусков. Вот отчего фамилия Лотор привлекла ее внимание: она была знакома ей из учебника маёльской истории.

– Дед решил, что в целях безопасности не стоит широко афишировать на Земле прибытие принца. Я покопался в вашей истории и обнаружил там древнее божество с кошачьей головой и созвучным именем. Это совпадение мне показалось занятным, и я решил назваться в его честь.

– Это богиня, – вмешался Лернэ. Маёлец кинул на него вопросительный взгляд, и гидра пояснил, – Бастет была женщиной.

– Да? Ну и пусть, зато у нее потрясающий прикид, – усмехнулся принц. – Все эти бусы и браслеты. Нужно будет ввести подобную моду при дворе.

– Но почему тогда ты сидишь в Бюро пропусков? – Кирина все еще не до конца верила словам мантикоры.

– Моя персона столь драгоценна, что лучше держать ее в бетонном мешке под землей. Ведь даже нашего друга из Метеор на престоле сможет подменить младший брат, а я – последний представитель династии. Кроме деда, разумеется. Но, как ты верно заметила, он уже слишком стар, чтобы подарить Маёлу новых Лоторов. А в бункере под присмотром старины Лагерта моя меховая шкурка останется цела, даже если Посольство попытаются взять штурмом.

Смятение Кирины доставило маёльцу такое удовольствие, что он заурчал, как мотор.

– Сложно поверить, что в нашем тесном кружке Алконост не самая высокородная персона? – хихикнул он. – Метеор унаследует всего лишь один из восемнадцати краев Аёрны, а я – целую планету. Звучит солидно, не правда ли?

– Казны Солинари хватит, чтобы купить Маёл от полюса до полюса, – не удержался Лернэ.

– И это крайне прискорбно, – удрученно признал Бастет. – Каких-то триста лет назад Маёл был сказочно богат.

– А что произошло потом?

Треугольные уши развернулись на девяносто градусов, обратившись к касианцам в другом конце бара. Маёлец дернул усами.

– Обязательно расскажу как-нибудь в другой раз.

Кирина огорошено умолкла. Ей следовало давно понять, что маёлец не так прост, как кажется. Настороженность гарпий, беспомощное недовольство Капитана, интерес Инги Реон – все кругом так и кричало об этом. Выходит, Линда знала, о чем говорит. В этом свете ее прогнозы о незавидной участи Кирины сделались по-настоящему грозными.

Принц истолковал ее молчание на свой лад.

– Расслабься, мы можем сделать вид, что твои выпады в адрес маёльской короны достигли ушей Бастета, а не Баязета, – великодушно предложил он. – А Бастет, как всем известно, очень много пьет. Возможно, пара-тройка стаканов рома заставит его обо всем позабыть.

Кирина встревожено вскинула голову. Из отражения в стеклянной витрине за ними следили два бесцветных глаза. Айзек все слышал и не собирался ничего забывать.

Глава 13. Платформа невест

Кирина стояла у окна, наблюдая, как Айзек с рюкзаком на спине покидает Посольство. Его смена окончилась, и он направлялся домой, чтобы выстирать и отутюжить ливрею. К утру она станет сиять как новая и на ней не будет ни единой складочки. Кирина знала, что кроме униформы в рюкзаке Пенза ничего нет. У него не было обыкновения иметь больше вещей, чем можно надеть на себя.

Дождавшись, пока силуэт Айзека растворится в сумерках, Кирина отправилась в обеденный зал.

Весь вечер она раз за разом прокручивала в голове разговор с Линдой. Ей хотелось ворваться в спальню Реон и потребовать, чтобы та выложила начистоту все, что знает о пришельцах. Но, разумеется, так поступить у Кирины не хватило бы духу. Вместо этого она мерила комнату шагами, снедаемая тревогой. Теперь, когда Пенз, наконец, убрался прочь, она торопилась к единственному существу во всем Посольстве, с кем могла разделить свои опасения.

Кирина обнаружила брата с чашкой кофе за маленьким столиком. Перед ним лежал исчерканный лист, и он сосредоточенно постукивал карандашом по столешнице. Кирина различила нестройный такт.

Увидев сестру, Бруно торопливо сложил листочек и убрал в нагрудный карман ливреи, но она успела прочесть несколько неразборчивых строк:

«В огне твоих волос сияет звездный свет,

Пред ним я трепещу, но как мне не робеть,

Когда пред ним ничто ни ночь, ни сама смерть…»

– В чем дело? Зачем ты пришла? – недовольно осведомился он. Бруно с детства не переносил, когда кто-то читал его неоконченные стихи.

– Ты здесь один? – вместо ответа спросила она. Сейчас ее не интересовало творчество брата. Поняв это, юноша смягчился.

– Да, – кивнул он. – Отправил Трис поспать в кладовку, хотел посидеть в тишине.

Девушка подсела к брату, но не успела вымолвить и слова.

– Кирина, ты здесь? Мне нужно с тобой поговорить.

Брат и сестра быстро обернулись на зов. Селена просунула голову в двери со смущенной улыбкой.

– Простите, – виновато проговорила она, проскользнув в пустой зал. – Не хотела вам мешать. Мне нужно поговорить с Кириной, – Селена посмотрела на Бруно с просьбой во взгляде.

– Конечно, – с готовностью подскочил он. – Я принесу какао.

– Спасибо, – Селена вновь улыбнулась ему, заняв его место. Бруно принес девушкам напитки, неловко потоптался у стола и отошел. Лишь после этого Селена заговорила вновь. – Весь вечер не находила себе места, пока не услышала, как ты выходишь из апартаментов. Я хотела извиниться перед тобой, Кирина.

– Извиниться? – удивленно повторила Ферия. – За что?

– Я должна была рассказать тебе про Бастета, – произнесла Селена с раскаянием. – Алк давно предупредил меня о нем. Баязет в самом деле внук императора Наафета. С ним лучше быть начеку.

– Да уж, – вздохнула Кирина. – Я выставила себя круглой дурой, а заодно подставила Капитана.

Селена вздохнула.

– Пришельцам запрещено раскрывать его подлинную личность людям. О том, что на Земле находится маёльский принц, знает всего несколько десятков человек: Президент, Инга Реон и ее дочь, министры и магнаты, которым она позволила подняться с нами в курительную комнату. Те, кого она отослала прочь после званного обеда, не посвящены в тайну. Бастет сам решает, кому раскрыть свое происхождение.

– Но Алконост ведь рассказал тебе.

– Ты же знаешь Алка: он всегда поступает так, как считает нужным. Я держала рот на замке, чтобы не навлечь на него неприятности.

– Но для чего нужна такая секретность? В Посольстве проживает два десятка гарпий, многие из которых, по сути, такие же принцы как Баязет. И никто из них не прячется под чужими именами.

– Лучше зови его Бастетом, – Селена понизила голос, – на всякий случай. Наафет так печется о безопасности своего единственного наследника, что почти не выпускал его за пределы императорского дворца.

– Зачем тогда он отправил его на Землю?

Селена помялась с ответом.

– Алк говорит, что это все из-за гарпий, – наконец, шепнула она так тихо, что Кирине пришлось напрячь слух. – Император в молодости был очень дружен с Мастером Гамаюном. Они познакомились на Бетельгейзе, и их дружба позволила Маёлу и Звездопаду наладить очень тесные торговые связи, которые не может контролировать Сенат. Четыре с половиной года назад Мастер собрал молодых аёрнцев из всех Высоких Домов Аёрны и привез их на Землю. После этого Наафет принял решение отправить в Посольство внука. Похоже, тот хочет сблизиться с кем-то из будущих Патронов, чтобы укрепить связь Маёла с Аёрной. Бастет уже подбирался к Фину и Руху, к Браво из Сияния и Хонору из Зенита. А теперь вьется рядом с Алком.

Кирина навострила уши.

– Алк подозревает, что Бастет использует Гвен, чтобы через меня подобраться к нему, – призналась Сорса. – А я не хочу в это верить. Гвен не заслуживает такого отношения. Она искренне влюблена в него.

– Кто же не влюбится в принца, – фыркнула Кирина.

Селена вспыхнула, задетая ее словами.

– Статус здесь не причем. Она любит его вовсе не за громкое имя.

Кирина недоверчиво хмыкнула, но спорить не стала.

– Мне следовало сразу предостеречь тебя, – повторила Селена, грустно посмотрев ей в глаза. – Ведь ты мой самый близкий друг.

Признание застало Кирину врасплох. Она почувствовала себя школьницей, получившей валентинку от самого популярного мальчика в классе. Кирина уставилась на Сорсу, не зная, что сказать.

– Не смотри на меня так, я говорю всерьез, – потребовала Селена, неверно истолковав ее взгляд.

Никто никогда не считал Кирину другом, да и сама она никого не могла так назвать. Разве что Ди, единственную солнечную сестру, с которой Кирина изредка виделась вне собраний. Хитрая и изворотливая, точно уж, всегда готовая пустить в ход кулаки и старые сапоги с тяжелыми подошвами. Ее лицо было покрыто шрамами – следами побоев отца, и поговаривали, что на этом его насилие не кончалось. Она в тайне копила деньги, мечтая сбежать из Панграда. Кирина успела трижды выпить с ней пива и поболтать, прежде чем Ди не вернулась с «настоящего дела». После этого Кирина уверилась, что Пенз намеренно истребляет тех, кто сближается с ней или братом. Для чего ему это нужно, девушка не знала, но больше никогда не пыталась завязать даже легкого приятельства.

Все эти воспоминания стремительно пронеслись в голове Кирины.

– Прости, – смущенно буркнула она. – У меня никогда не было друзей.

– У меня тоже, – пожала плечами Селена.

Кирина отнеслась к ее словам со скепсисом.

– Вокруг тебя всегда полно народу.

– И что? – в голосе Селены послышались нотки досады. – Все приятели да знакомые.

– А как же Алк?

Селена закусила губу.

– Он так внимателен и ласков со мной, и порой я не могу понять, чем заслужила это.

– Как это – чем? – воскликнула Кирина. – Как минимум, ты придумала Сказки космоса. Даже Мастер Гамаюн и Инга Реон признали гениальность твоей идеи.

– Без Алка я бы ничего не смогла, – заявила Селена. – Он упорно называет Сказки моими, но на деле это наше общее детище. Я ворвалась к нему в спальню и с порога выложила свою задумку, но чем дольше я говорила, тем большим бредом мне все это казалось. Снять свое собственное шоу! Без съемочной группы, сценария и декораций! Под конец я уже пожалела, что вовсе раскрыла рот. Но Алк не высмеял меня, а лишь спросил, как я собираюсь назвать проект. Словно все уже готово, и дело осталось за малым. Я струхнула и пошла на попятный, а он принес камеру и спросил, одеться ли ему в аёрнские одежды или лучше подойдет земной наряд, – Селена беспомощно развела руками и огорченно подытожила. – Порой на его фоне я чувствую себя никчемной трусихой.

– А дома у тебя были друзья? – спросила Кирина.

Селена невесело усмехнулась.

– На Пятой платформе я слыла чудачкой. Мне всегда было душно там.

Кирина недоуменно моргнула, вспомнив наполненную воздухом и зеленью Пятерку.

– Я говорю не о месте, а о людях, – пояснила Селена. – На Пятерке все твердо знают, как правильно жить. Люди там не ведают сомнений ни в чем, на любой вопрос у них всегда готов единственно верный ответ. Они точно знают, за кого выдавать дочерей и какой косилкой стричь газон у дома.

– Какой? – с любопытством спросила Кирина.

– Разумеется, Марсом-3000, и ни в коем случае – Гравиоллой, – Селена закатила глаза. – Мальчишки на Пятерке мечтают продолжить бизнес отца, а девчонки – удачно выскочить замуж и нарожать ораву детей. Других фантазий там попросту ни у кого нет. Наш ярус даже зовут «платформой невест», и этим принято гордиться, – девушка скривилась, точно надкусив лимон. – Вообрази только, девушки на пятом ярусе учатся в университетах, зная наперед, что никогда не применят своих знаний на практике. Они просиживают скамьи в аудиториях лишь потому, что диплом превратит их в более завидных невест.

– Старшие классы сделались для меня натуральной пыткой, – помолчав, поделилась Селена. – После занятий мама отвозила меня в женский клуб на лекцию по домоводству, садоводству или еще не-пойми-чего-водству. Но хуже того дела обстояли по выходным. В субботу и воскресенье мы принимали гостей, чтобы соседи могли удостовериться, что «наш дом – полная чаша» и «у нас все, как у людей».

Кирина догадалась, что это цитаты, и не сдержала улыбки. Заметив ее веселье, Селена усмехнулась в ответ.

– Нет, ты не пойдешь на карнавал в Ночь Тысячи Очей, Селена, об этом не может быть и речи, – проговорила она нарочито низким голосом, уперев руки в бока, – это совсем не то, о чем следует думать приличным барышням. Надень-ка лучше свое платье в крупный горох да поскорей. Сегодня у нас обедают Беллзы. С ними будет их старшенький, Борис. Чудесный юноша, не так ли? Продолжил дело отца и открыл собственный стоматологический кабинет. Ему одобрили кредит на покупку дома, и он уже во всю обустраивает свое гнездышко. Его матушка рассказала, что на днях ему предложили приобрести косилку «Гравиолла», представляешь? Но он заявил, что в его доме не место такому барахлу. Славный юноша: твердо стоит на ногах и знает, чего хочет. Ему не хватает только жены.

Селену передернуло от собственных слов.

– Отец этого Бориса – старинный друг моего папы, и они всерьез вознамерились нас поженить. Но мама настояла, чтобы сперва я окончила какое-нибудь приличное заведение, ведь иначе не смогу украсить стену дома бесполезным дипломом. А до тех пор мне надлежало каждый субботний вечер надевать гороховые платья и отправляться с Борисом в театр или кино. Тут мне на помощь пришли пуританские нравы Пятерки, – хмыкнула Сорса. – Я увертывалась как могла от его поцелуев, а он благосклонно принимал это за девичью стыдливость.

– Он так противен, этот Борис?

– Нет, что ты, – посерьезнев, возразила Селена, – папа с мамой не стали бы мне его сватать, будь он гадок. Просто Борис мне совсем не пара. Он слишком приземленный. Кроме зубов и косилок его не интересует ничего. Предстоящий брак наводил на меня смертную тоску. И тогда я предложила родителям отправить меня в Академию. По началу, они восприняли эту идею с ужасом, но, обдумав все хорошенько, нашли ее удачной. Маму подкупило расположение Академии на Шестерке: более престижного места для меня ей было не сыскать. А папе понравилось, что обучение займет лишь три года вместо положенных пяти, а значит, я скорее смогу приступить к своей истинной миссии: домоводству, садоводству и детородству. В день выпуска мама взволнованно сообщила мне, что после вручения диплома Борис увезет меня в ресторан, чтобы сделать предложение. Уверенна, он сказал ей об этом, надеясь, что она проболтается, и я как следует отрепетирую положенное ликование. В тот день я не поехала в Академию. Мой диплом и по сей день лежит где-то в ее стенах. Вместо этого я спустилась на Четверку, сняла комнату в хостеле и отправила заявку на участие в Космическом реалити.

Кирина удивленно качнула головой.

– Тебя, должно быть, искали.

– Разумеется. Но я твердо решила, что не вернусь. Откажи я Борису, родители подыскали бы мне другого жениха, похожего на него как клон. На Пятерке для меня попросту не было другой судьбы, – Селена тяжко вздохнула. – Денег при себе у меня было совсем мало, и не попади я в шоу, мне пришлось бы переехать на Тройку или в Лимб. Но даже это казалось мне заманчивей розового домика с черепичной крышей и Бориса с его газонокосилкой. Я сообщила родителям свое местонахождение лишь после того, как меня пригласили в Посольство. Они были страшно огорчены, но им пришлось смириться.

– А Борис?

Селена закатила глаза и произнесла без тени сожаления:

– Увидев первый выпуск реалити, он написал мне, что такая вульгарная особа как я не сможет стать хорошей женой, и между нами все кончено. Спроси он хоть раз, что на этот счет думаю я, то узнал бы, что ничего и не начиналось.

Краем глаза Кирина заметила движение. Бруно крался к ним широкими кругами, рассеянно смахивая воображаемую пыль с чистых столов и ловя каждое слово Сорсы.

– А что на счет тебя? – вдруг подалась вперед Селена. – У тебя был кто-то?

Кирина вздрогнула от неожиданности.

– Да, был один.

«Майло».

К тому времени из грязного мальчишки он превратился в не менее грязного подростка. Кирина пошла на это, чтобы он и Златек оставили Бруно в покое. Майло был груб, но обещание свое сдержал. Брат же решил, что хулиганов отпугнуло заступничество Айзека. Через несколько лет Кирина снова встретила Майло на собрании Братства. Он кидал на нее сальные взгляды, а Бруно сделал вид, что позабыл годы травли и побоев. Ферия была уверенна, что Пенз разыскал и завербовал Майло специально для нее.

Кирину скривило, и Селена не стала приставать с расспросами.

– Может быть, это просто не мое, – задумчиво проговорила она, уводя разговор от неудобной темы. – Ведь не каждому дано писать стихи или рисовать картины. Возможно, для любви тоже нужен особый талант. Иначе откуда на свете столько несчастных людей?

– А какие мужчины тебе хотя бы нравятся? – осторожно поинтересовалась Кирина, украдкой бросив взгляд на брата. Бруно замер в десятке шагов, весь обратившись в слух.

– Такие же, как люди в целом, – улыбнулась Селена. – Умные, добрые, смелые.

Кирину не удовлетворил ее туманный ответ.

– А как на счет внешности?

– Ну… – протянула Сорса, задумчиво склонив голову на бок. – Никогда особо не задумывалась об этом. Наверное, высокие и темноглазые.

Кирина вновь покосилась на брата, и в этот раз Селена проследила ее взгляд.

– Ох, как неудобно, – Сорса легонько хлопнула себя ладонью по лбу. – Бруно! Иди к нам!

Брат застыл столбом, хлопая пушистыми ресницами. Кирине пришлось выразительно кашлянуть, чтобы вывести его из оцепенения. Он торопливо сунул тряпку в карман и подсел к девушкам.