Текст книги "Сказки Космоса (СИ)"

Автор книги: Антон Дюна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

Кирина брела по Посольству, погруженная в размышления, как вдруг холодные пальцы сомкнулись на ее локте. Девушка вздрогнула и резко обернулась.

Линда грубо пихнула ее в плечо, заталкивая в пустую галерею. От неожиданности Кирина запнулась о собственную ногу и споткнулась. Реон ухватила ее за шиворот, как щенка, не позволяя упасть.

– Спроси у Алконоста про сирин, – прошипела она в самое ухо Ферии. Кирина почувствовала, как ледяные губы коснулись ее мочки, и попыталась отстраниться. Но Линда крепче вцепилась в ее воротник.

– Про камень? – растерянно переспросила Кирина. – Что я должна спросить?

– Просто попроси: «Алконост, а расскажи-ка нам про сирин», – рот Линды растянулся в злорадном оскале. – Запомни и повтори слово в слово, – велела она. – Но только так, чтобы вас слышала Сорса.

Глава 18. Сирин

Алконост закидывал анхом в клюв большие куски рубленой свинины в яблочном соусе. Кирина видела, как они проваливаются ему в глотку, когда он чуть запрокидывал голову назад. Его зоркие птичьи глаза наблюдали за сотрапезниками, и иногда он отвлекался от еды, чтобы поддержать разговор. Аёрнец выглядел более напряженным, чем обычно. Но возможно, Кирина просто приписывала ему собственные чувства. Понять наверняка по стальному лицу гарпии было невозможно.

Теперь Кирина знала, что слова Линды – не пустой звук, однако зловещая улыбка блондинки отбила у нее всякое желание заводить с Алком разговор про сирин. Потому сперва она попыталась разузнать про аёрнское сокровище окольными путями. Девушка спросила о белом камне Лернэ, и он с удовольствием прочел ей двухчасовую лекцию о минералах Аёрны. Из нее Кирина узнала, что сирин светится благодаря особым бактериям, которые попадают в его поры из Великих озер. Это были явно не те сведения, о которых намекала ей Реон.

Бастет и вовсе высмеял ее странную любознательность.

– Рассказать что-нибудь интересное про солинарийский сирин? – фыркнул он. – А может лучше про маёльский снег? Про него я знаю побольше. В моем языке есть порядка пятидесяти слов, обозначающих «снег».

Селена посоветовала ей обратиться с этим вопросом к Алку.

Кирина и сама не могла взять в толк, отчего так страшится спросить Метеора. Что может быть безобидней болтовни о сирине? Это не более странно, чем расспросить Лернэ о грибовых лесах Яло-Ми. Но хищная улыбка Линды не сулила добра. Еще сильней Кирину смущало требование сделать Селену свидетельницей разговора.

Кирина оглядела свою компанию. В обеденном зале стоял гул, и им приходилось повышать голоса, чтобы докричаться друг до друга. Их слова тонули в гаме, и темы быстро сменяли одна другую. Кирина решила, что сейчас вопрос прозвучит весьма естественно, а если Алк посчитает ее любопытство неуместным, то конфуз вскоре забудется.

– Алк, а расскажи нам, пожалуйста, про сирин, – набравшись духу, громко попросила она.

Тмиин звякнул о клюв Алконоста и с размаху опустился на стол. Кирина поспешно уткнулась в тарелку, чувствуя, как птичьи глаза буравят ей темя.

Усы Бастета затрепетали.

– Так вот ты о чем, – протянул он, изумленно дернув усами. – Слышу стук да не знаю, где звук.

– Слышу звон да не знаю, где он, – не стерпев, поправил его Лернэ.

Принц только отмахнулся, переводя нетерпеливый взор с Кирины на Алка и обратно. Гвен с любопытством навострила треугольные уши.

– А в чем, собственно, дело? – поинтересовалась Селена, окинув их недоуменным взглядом. – Кирина просто попросила рассказать про сирин. Я бы тоже с удовольствием послушала.

Алк бросил на Сорсу странный взгляд, и Кирине почудилось в нем отчаяние.

– Да, мой друг из Метеор, – поддержал Бастет, даже не утрудившись скрыть охватившее его возбуждение. – Расскажи про сирин. Нам всем очень интересно.

На мантикору аёрнец посмотрел уже с откровенной яростью. Алк с силой сжал тмиин, и, глядя на пернатый кулак, Кирина подумала, что аёрнец с удовольствием воткнул бы ей его в зубы.

– Брось, Алконост, – хмыкнул принц, подавшись вперед. – Если даже до Ферии дошли слухи, то молчать дальше нет никакого смысла.

Он поглядел на Кирину почти с нежностью – бремя молчания было для него совершенно невыносимо. Алк упрямо безмолвствовал. Селена встревожено коснулась его пера и попыталась заглянуть в лицо. Аёрнец прикрыл глаза.

– Понимаю твое стеснение, – промурлыкал маёлец, махнув рукой на все приличия. – Позволь мне прийти на помощь. Сирин – это…

– Моя невеста, – резко перебил Алконост.

Вилка выпала из руки Селены и звякнула о край тарелки. Жалобное «треньк» прогремело над столом, точно набат. Бастет расплылся в улыбке, наслаждаясь произведенным фурором.

– Твоя – кто? – голос Селены прозвучал столь тихо, что Кирина скорее угадала, нежели расслышала ее вопрос.

– Так ты не в курсе? – выпалил Бастет. – Наш Алконост теперь жених. Помолвка состоялась три дня назад. Ее устроил сам Мастер Гамаюн.

Селена не обратила на принца внимания. Ее взор был прикован к лицу Алконоста, но тот не спешил размыкать век.

– Почему ты ничего мне не сказал? – спросила она.

Аёрнцу пришлось раскрыть глаза и взглянуть на землянку.

– Мне требовалось время, чтобы осмыслить все самому.

– И тут есть, над чем поразмыслить, – вновь встрял маёлец. – Сирин – единственная дочь Патрона Глориона, племянница Мастера Гамаюна. Ваша предстоящая женитьба – не просто брак. Два богатейших Дома Аёрны вступают в союз, который сорвался тридцать лет назад. Возможно, Мастер хочет таким образом загладить свою вину перед Метеорами и Звездопадом. А может, просто решил осчастливить своего любимчика, – принц мигнул Алку малахитовым глазом. – Эта Сирин – настоящая красотка. По меркам гарпий, разумеется. Клювы не в моем вкусе.

Бастет выудил из кармана коммуникатор и торопливо забарабанил по сенсору розовыми подушечками.

– Смотрите, – воскликнул он, продемонстрировав всем фотографию.

Кирина склонилась над столом, чтобы лучше видеть. На фото был запечатлен богатый чертог из сияющего белого камня, в высокие стрельчатые окна лился прозрачный солнечный свет. Потолок терялся в выси, и Кирина буквально услышала, как под ним гуляет гулкое эхо.

Зал был впечатляющих размеров, ибо в нем свободно разместилось несколько десятков гарпий: мужчины и женщины, подростки и дети. Самых маленьких матери держали на руках, и на их головах еще проглядывал желтоватый пух. Но даже они были облачены в роскошные одежды всех оттенков синевы. Кирина удивленно округлила глаза, узнав среди подростков Руха и Фина, а затем и Алка. Суховей не успел вытянуться и казался тучным и неуклюжим, Гало из-за роста и худобы выглядел вдвое младше его. Перья на голове Алка торчали дыбом, и Кирина догадалась, что это какая-то прическа, весьма бунтарская, судя по неодобрительным взглядам старших гарпий. По бокам от Алконоста замерли его венценосные родители с серебряными коронами на гордо вскинутых головах. Отец выглядел как заматеревшая копия сына, а вот мать показалась Кирине невзрачной. Ее дымчато-серое перо терялось и блекло на фоне бирюзовых складок лори.

Кирина насчитала еще семнадцать супружеских пар, чьи пернатые лбы венчали короны. В солнечном чертоге собрались все высокие семьи Аёрны со своими отпрысками.

– Пятидесятый юбилей Патрона Гало, – пояснил Бастет. – А вот и красавица Сирин, – принц ткнул пальцем в изящную фигурку, на плечо которой возложил руку Патрон Глорион. Юная гарпия была облачена в роскошное лазурное лори, а ее перья сверкали снежной белизной. – Думаю, понятно, почему ее назвали Сирин? Белое перо – большая редкость для гарпий и признак небывалой красоты.

Селена взяла аппарат из рук пришельца и поднесла к глазам. Маёлец меж тем продолжил:

– Боюсь представить, каких трудов Мастеру стоила эта помолвка, учитывая, что Патрон Гелиос бойкотирует его вот уже тридцать лет. Однако у Гамаюна были все козыри на руках. Сирин – самая прекрасная невеста Аёрны, а приданное ее столь огромно, что о таком богатстве неприлично говорить вслух. Лучшей партии для Алконоста не сыскать на всей Аёрне.

– Заткнись, – вдруг просвистел Метеор. Перья на его лице зашевелились и ощетинились так, что сквозь них проглянула черная кожа. Кирина впервые видела подобное, но легко догадалась, что аёрнец в бешенстве. От неожиданности Бастет прикусил язык и недоуменно уставился на него. Гвен вжалась в плечо своего принца. Кирина обернулась к Селена, но все внимание той было поглощено снимком. Метеор провел ладонями по лицу, приглаживая перья.

– Эта помолвка заключена без моего ведома и согласия, – глухо произнес он. – Отец известил меня лишь три дня назад, просто поставив перед фактом.

Бастет взмахнул рукой, призывая официанта. Разговор принял совсем не тот оборот, на который он рассчитывал.

Бруно подскочил к столу и наклонился, чтобы наполнить бокал маёльца, но бутылку неожиданно перехватила Селена.

Ее рука едва заметно дрожала, когда она лила вино в свой бокал, и бордовые капли расплескались, забрызгав стол. Бруно подал салфетку, коснувшись смуглыми пальцами белого запястья. Он не отнимал руки чуть дольше, чем следовало, и Селена подняла на него затуманенный взор. Под ее взглядом щеки юноши залила краска. Кирина незаметно пнула брата. Он недовольно покосился на сестру, и она шепнула одними губами: «Не сейчас». Перья на голове Алконоста поднимались все выше, усы Бастета вибрировали, будто по ним шел ток. Лернэ выкручивал под столом тюбик, пытаясь выдавить на ладонь хоть каплю спасительного геля. Бруно насупился, но подчинился и поспешно отступил к бару, бросив напоследок лучистый взгляд на Селену. Девушка проводила его странным взглядом.

– А ты ждал, что будет иначе? – недоверчиво сощурился Бастет. Влив в себя полбокала вина, принц достаточно осмелел, чтобы вновь обратиться к аёрнцу. – Смею тебе напомнить, что твоя фамилия – Метеор, твой брак – политический акт, а твой сын унаследует Солинари. И, само собой разумеется, что такие вопросы решает действующий Патрон. Тебе могли подсунуть какую-нибудь толстуху из сестер Руха, а ты воротишь клюв от первой красавицы Звездопада?

Терпение Метеора лопнуло. Он вскочил на ноги и грохнул по столу кулаком. Тарелки со звоном подскочили в воздух. Все взоры в зале обратились к ним, голоса притихли. Гарпии зашевелились, но взмахом руки Мастер Гамаюн усадил их на места. Сам он лишь недовольно поморщился, даже не обернув головы на звук.

– Я не просил разъяснять мне очевидных вещей, – просвистел Алконост. – Я просто велел тебе заткнуться.

Гордость вынудила принца вздернуть подбородок и подняться из-за стола. Но по прижатым к голове ушам было ясно, что гнев гарпии его страшит.

– А разве ты в праве мне что-то велеть? – мужественно парировал он и тут же напомнил, – кроме того, этот разговор начал вовсе не я.

Обвиняющий перст ткнул Кирину в плечо. Землянка возмущенно дернулась, но не успела сказать и слова в свою защиту.

– Зачем делать секрет из такой замечательной новости? – проговорила Селена, поднимаясь с бокалом в руке. – Если белое оперение и впрямь столь ценится на Аёрне, то твоя невеста безупречна. – Алконост дрогнул от ее слов, как от удара. – Давайте же поздравим Алка.

По залу прокатился удивленный ропот. Пришельцы переглядывались и обменивались взволнованными шепотками. Лернэ неуверенно встал, за ним последовала Гвен. Последней поднялась Кирина.

– За Алконоста и Сирин! – громко провозгласила Селена и залпом осушила бокал.

– За Алконоста и Сирин! – повторили Бастет с Гвен и Лернэ.

– За Алконоста и Сирин! – голос Мастера Гамаюна взлетел к потолку, и, обернувшись, Кирина увидела, что все гарпии стоят с высоко поднятыми тмиинами.

Зал взорвался овациями и криками.

– За Алконоста и Сирин!

Пришельцы отбросили приборы и устремились к Метеору, чтобы поздравить с помолвкой. Драконы, гидры и мантикоры обступили его тесным кольцом. Растолкав всех локтями, вперед протиснулся Вегас и затряс ладонь Алконоста в сердечном рукопожатии.

– Так ты, выходит, женишься? Дело хорошее! Я сам был женат трижды, и сбежал на Землю от четвертой невесты, – хохоча, сообщил он. – Мои поздравления!

Алконост глубоко вздохнул, смиряя гнев. Аманет отстранил Вегаса, и за его спиной быстро выстроилась вереница взбудораженных пришельцев. Метеор холодно кивал и жал меховые, перепончатые и чешуйчатые руки. В поднявшейся суматохе Селена незаметно выскользнула из-за стола и покинула зал.

– Пахнет как у моря, – проговорила Гвен, насторожено поведя носом.

Бастет принюхался и недоверчиво поглядел на подругу.

– Не выдумывай. Здесь разит только спиртным.

Гвен недоуменно шевельнула усами.

– Неужели ты не чуешь? – в голосе ее было столько удивления, точно Бастет внезапно потерял зрение и слух.

– Нет. Должно быть, тебя подводит нюх.

Изумрудные глаза оскорблено блеснули.

– Пахнет солоно и горько, – упрямо повторила она. – Так пахнут слезы и море.

Глава 19. Разделенные чувства

Кирина застыла у окна, наблюдая, как острые белые снежинки сыплются с небес. Нечто подобное ей доводилось видеть в Лимбе, когда по осени с верхних платформ на Двойку врывались сквозняки. Легкие дуновения с Поднебесного обращались в настоящие ураганы, добравшись до Лимба. От их рева гудело в ушах, они рвали провода, выбивали окна и раскалывали солнечные зеркала. Но главный их вред крылся не в этом. Сквозняки поднимали в воздух тучи пыли, отламывали и крошили целые ее пласты, наросшие за год на фасады домов, осыпали ей головы людей, задували ее в ноздри, уши и глаза. Горожане покидали жилища только в респираторах и защитных очках. Весь ярус обращался в подобие сувенирного шара. Кирина видела такие на барахолках в преддверии праздника Середины зимы – стеклянные сферы, заполненные прозрачным гелем и пенопластовой крошкой, в которых ютились миниатюрные домики и фигурки радостных людей. Их нужно было как следует взболтать, чтобы пенопласт поднялся со дна и заклубился вокруг узников шара. Кирина никогда не могла взять толк, что в этом может быть праздничного и симпатичного.

Теперь, глядя на колдовской танец ледяных хлопьев, она, наконец, поняла. Ей страшно хотелось выйти наружу и подставить им лицо. Но среди голых черных яблонь примостились двое людей, и Кирина не желала нарушать их уединения.

Бруно переминался с ноги на ногу, разгоняя кровь в закоченевших ступнях. Тонкие подметки худых сапог годились для бесснежного Лимба, но здесь, на Поднебесном, совсем не спасали от стужи. Нос брата покраснел от мороза, дыхание рвалось белым паром изо рта, но с побелевших губ не сходила улыбка.

Селена стояла, облокотившись спиной о заиндевелый ствол. Теплый маёльский скафтан укутывал ее с головы до пят, храня от пронизывающего ветра. Снежинки оседали на непокрытую голову землянки, венчая ее морозной короной. Она, не перебивая, слушала Бруно и глядела на него глазами, чистыми как свежевыпавший снег.

Четверо гарпий в нарядных синих мехах прошли мимо них. Фин выкрикнул Селене приветствие на аёрнском, но она не ответила ему. Вместо этого она широко улыбнулась Бруно – должно быть, он сказал что-то забавное в этот момент. Фин сконфуженно примолк. Хонор и Браво обменялись негодующими взорами, Рух отвернулся. Аёрнцы зашли в Посольство, больше не пытаясь заговорить с Селеной.

Алконоста с ними не было. В последнее время Кирина видела его лишь на выездных съемках, о чем ни капельки не сожалела. Волнение, вызванное помолвкой, дурно отразилось на манерах Метеора. И в отличие от Бастета он не придавал своим нападкам изящных форм. Его речь сделалась отрывистой и грубой, а стать жертвой скверного настроения гарпии мог любой от Гвен до Капитана.

– Алконост сделался невыносим, – как-то пожаловалась Кирина, за три часа съемок с десяток раз испепеленная презрительным взором аёрнца.

– Сделался? – фыркнул Бастет. – Таким он всегда и был. Потому я держался от него подальше.

Кирина могла лишь посочувствовать Селене, вынужденной делить жилище с Метеором. Она совсем не удивилась, заметив, что та всеми силами избегает оставаться с Алконостом наедине. Сорса перестала наведываться в Комитет коммуникаций и возвращалась в апартаменты лишь ко сну. Сказки космоса перестали выходить.

Их странная компания собиралась по привычке за одним столом, но теперь это сделалось всем в тягость. Они ели молча, избегая смотреть друг на друга, и в особенности – на Алконоста. Редкие беседы заглухали сами или оканчивались нападками Бастета на Лернэ.

– Предметы роскоши всегда стоят дорого, – как-то ответил принц на сообщение Гвен о том, что Мастер Гамаюн потратил круглую сумму на оправку сирина. Старый аёрнец привез крупицы этого камня на Землю, и теперь кого-то ожидал щедрый дар. Бастет посмотрел на Лернэ сквозь багрово-коричневую жидкость в своем стакане. – Вот скажи нам, Ло, сколько стоит чемпион на Яло-Ми?

Гребень гидры с хрустом встопорщился.

– Тебе не по карману.

– Не сомневаюсь. Но все же, – не унимался принц, – реши я поправить дела своей фамилии, во сколько бы мне вышла такая покупка?

– Чтобы поправить дела твоей фамилии, не хватит и сотни чемпионов, – процедил Лернэ сквозь пурпурные десны.

Бастет пропустил резкость гидры мимо ушей.

– А если чемпион окажется бракованным и не оправдает надежд покупателя, его можно сдать по гарантии? Или прямиком в утиль?

Яло-миец оскорблено раздул зоб, но в этот самый миг к столу подошел Бруно, держа на трех пальцах поднос, уставленный лакомствами и сластями. Кирина с облегчением отодвинула тарелку с остывшим цыпленком. Клюквенный соус успел застыть вместе с жиром, сделав блюдо таким же неприглядным, как и весь этот ужин.

Бруно рассеянно расставлял десерты перед пришельцами, любуясь Селеной, и, наконец, поймал ее взгляд. На губах девушки расцвела улыбка, точно специально заготовленная к его появлению.

Алконост смахнул со стола хрустальную вазочку с десертом. Осколки вперемежку с алыми ошметками разлетелись по полу.

– Убери от меня это, – гаркнул Метеор и добавил, – халдей.

Кровяное желе, предназначавшееся Бастету, забрызгало белоснежные штанины Бруно.

– Можно было просто поменяться, – промурлыкал принц, подвигая к гарпии мятный пудинг. – Впрочем, прислуга и впрямь должна лучше знать свою работу.

Бруно застыл столбом, свирепо глядя на аёрнца. Кирина шикнула на него, призывая скорее убраться у Метеора с глаз, однако брат не внял ее предостережению. Перья на голове Алконоста угрожающе зашевелились, но тут Селена поднялась из-за стола.

– Я провожу тебя до кухни, – предложила она, взяла юношу под локоть и увела прочь.

С этого дня Селена стала есть в кухне вместе с официантами и поварами. Алконост вернулся за стол к остальным аёрнцам, и у Кирины, Бастета и Лернэ больше не было причин мучиться обществом друг друга.

Вторжение Селены прислуга поначалу восприняла с опаской. Парни глазели на нее со смущением, девушки – с завистью. Первой оттаяла Пани. Разглядев Селену вблизи и удостоверившись, что грудь у нее меньше, а нос – длиннее, она приняла Сорсу с распростертыми объятиями.

– Здесь столько богачей, – со вздохом сетовала она Селене, накручивая пшеничный локон на палец с красным ноготком. – Жаль только, что они пришельцы. Иначе я непременно захомутала бы себе одного. Говорят, эти пернатые просто купаются в деньгах.

– Да, деньгами аёрнцы и впрямь не обделены, – Селена надкусила сэндвич с ветчиной. Она могла есть изысканные инопланетные блюда и в кухне, но предпочла довольствоваться тем, что ели остальные земляне. Девушка сидела на краю посудомойки, наблюдая, как суетливо снуют повара в клубах ароматного пара.

– Ну! – всплеснула руками Пани. – Только, боюсь, этим, – она кокетливо обвела ладонями свой силуэт, – их не впечатлить. Наверное, мы для них такие же уродцы, как они – для нас.

– Должно быть, так.

– Хватит трещать, Пани, – раздраженно выкрикнула Трис. – Пятый, шестой и одиннадцатый столы ждут заказы!

Красотка закатила глаза и двинулась на зов, покачивая бедрами на ходу.

– Пани мелет всякую чепуху, – проговорила Трис, точно извиняясь за приятельницу.

– Она просто хочет устроить свою жизнь, – пожала плечами Селена. – Ей бы родиться на пятом ярусе – любая семья там мечтает о такой дочке.

Низкорослая бритоголовая Трис ухмыльнулась, став еще сильней походить на хулиганистого мальчишку.

– Вам там не хватает девиц, которые раздвигают ноги быстрее, чем шторы по утру? – прыснула она. – Пани просто не хочет батрачить. Ей бы только попивать винцо, не отрывая задницы от стула, как делают это пришельцы.

Селена удивленно вскинула брови.

– Но пришельцы очень много работают, – возразила она.

– Ну не знаю, – поморщилась Трис, одергивая ливрею. – По мне, так они только и делают, что жрут целыми днями.

– Комитет коммуникаций работает от рассвета до заката, – проговорила Селена, – а Комитет безопасности – и вовсе круглосуточно. Погляди хоть на девочек Мастера Гамаюна – Гвен, Тесс, Сири и прочих. Они не останавливаются ни на секунду.

Официантка задумчиво почесала острый подбородок.

– Инопланетянки – да, носятся как угорелые, – наконец, согласилась она. – Но Айзек говорит…

– Меньше слушай Айзека, – мягко перебила Сорса. – И вообще людей, которые болтают о том, в чем ничего не понимают.

Трис насмешливо фыркнула, но поглядела на Селену с симпатией.

– Как скажете, госпожа Сорса, – лукаво усмехнулась она и выбежала из кухни.

Вскоре Селена столкнулась и с другими сказками о пришельцах, которые официанты старательно передавали из уст в уста в кладовках, раздевалках и кухне.

– Далеко не все пришельцы богаты, – разъясняла она Стеффу, – к примеру, Маёл – очень бедная планета, беднее Земли. Вот Аёрна богата, да. Но разве гарпии из-за этого виноваты в нищете землян? Их планета процветала задолго до того, как Союз обнаружил Землю.

– И что, по-твоему, пришельцы могут у нас отобрать? – спорила Селена с Максом. – У нас нет космических колоний, а все, что можно было вынуть из недр планеты, мы уже достали сами. Ты всерьез думаешь, что им нужна твоя коммуналка на Тройке?

– Поработить землян, Патрик? Серьезно? Кажется, кто-то поработил твой мозг, вот и все.

Айзек любовно пестовал эти сорняки на благодатной почве невежества и обид прислуги. Селена, как трудолюбивый садовник, выкорчевывала их один за другим. Пенз быстро обнаружил плоды ее просветительских трудов и попытался избавиться от нее тем способом, который никогда не подводил его в приюте.

Официанты стали замечать, что Селена как-то по-особому поглядывает на Патрика. Никто никогда не видел этих таинственных взглядов самолично, но слухи о них упорно ходили среди персонала. Повторив друг другу эту сплетню с десяток раз, каждый уверовал, что и впрямь был свидетелем чего-то эдакого. Пани ополчилась против Селены, но застукать ее с поличным, разумеется, не смогла. Трис старалась вразумить ревнивую подругу, пока Стефф не сообщил ей по секрету, что причиной визитов Сорсы в кухню с самого начала был именно Патрик. Но когда счастливый Макс разболтал Пани, что Грег едва ли не своими глазами видел, как повар зажимается с Селеной в кладовке, Пенз получил неожиданный отпор.

– Прекрати это, Айзек, – потребовал Бруно, поймав его в раздевалке перед началом смены.

Раздетый по пояс Пенз бережно снимал с плечиков отглаженную ливрею. Рассерженный голос Бруно заставил обернуться всех кроме него.

– О чем ты говоришь? – прошелестел он, придирчиво осматривая золоченные пуговицы. Одна из них разболталась, и он досадливо покрутил ее в пальцах, проверяя, удержится ли она на месте до конца смены.

Разгоряченный Бруно подскочил к Айзеку и тряхнул за плечо. Нитка лопнула и пуговица осталась в бледных пальцах Пенза.

– Не делай из меня дурака, – выпалил брат. – Все эти пакости о Селене треплешь ты. Оставь ее в покое, слышишь? Посмотри, она такой же человек, как и все мы!

Официанты затаили дыхание, ожидая, что на это ответит Пенз.

– Такой же, как мы? – только и переспросил он, легонько хлопнув Бруно по нагрудному карману. – Посмотрим.

Однако мистический роман Селены с Патриком на этом прекратился – никто больше не слышал о знаках внимания повару с ее стороны.

Узнав о произошедшем от болтливого Стеффа, Кирина пришла в ужас. Но шли дни, а заслуженная кара не обрушивалась на их с братом головы. Гвардейцы не вламывалась в Посольство, чтобы выволочь их прочь и предъявить страшные обвинения в терроризме. Пенз все также натирал стаканы за стойкой, натянув на лицо безобразную улыбку. Правда, теперь официанты его сторонились, а Трис называла не иначе, как «это трепло».

И тогда Кирина все поняла. Айзек мог выдать их властям, лишь подставив себя под удар. Нет и никогда не было никакого убежища в Клоаке – Пенз не жил там уже более десяти лет. Его забрали оттуда подростком, и он сам толком ничего не знал об этом месте, кроме того, что остальные знают еще меньше. Все эти годы Пенз блефовал, а Кирина покорно плясала под его дудку.

Это открытие заставило Кирину почувствовать себя круглой дурой. Но следом пришло облегчение. Она словно приняла горькую пилюлю, чтобы избавиться от застарелого паразита, портившего ей кровь.

Теперь она смотрела на Пенза с презрением, и он чувствовал это. Встретив ее взгляд, он поспешно отводил глаза.

«Конечно, ты же видишь меня насквозь, – удовлетворенно размышляла Кирина. – Так что же ты, смотри внимательней!»

Кирина гадала, сколько времени потребуется Пензу, чтобы смириться со своим поражением и сбежать, поджав хвост. Айзек был мерзок, но не глуп. Он мог сколько угодно натирать стаканы и шпионить, но без поддержки других землян любой его замысел был обречен на провал.

Но и сама Кирина не собиралась задерживаться здесь надолго. Пришельцы добились своего. Стена суеверного отчуждения, которой земляне отгородились от них двадцать лет назад, дала брешь. Никто не делал официальных заявлений, но коэффициент толерантности зашкаливал. Кирина не знала, что послужило причиной: Космическое реалити, как уверял всех Мастер Утавегу, или Сказки космоса, как намекал Мастер Гамаюн. Да это было и не важно.

Важно было то, с каким лицом Капитан пролистывал толстенные папки отчетов, которыми теперь были завалены не только его кабинет и спальня, но и гостиная апартаментов. Он сурово вглядывался в шкалы и графики, шевелил чешуйчатыми губами, пытаясь постичь немыслимые доли и проценты, высчитанные самим Алконостом. Казалось, он просто не мог поверить, что долгожданный прорыв, наконец, настал.

Иногда он приглашал Кирину присоединиться к своим изысканиям, словно желая удостовериться, что верно понимает написанное, что это все ему не мерещится. Капитан качал рогами и чесал затылок, поднимал на Кирину недоверчивые глаза, в которых всегда стоял один и тот же вопрос: «Что все это значит?»

«Это значит, что скоро мы станем вам не нужны, – думала Кирина, разглядывая именную печать Метеора на титульной странице. – Это значит, что скоро вы отправите нас по домам».

Кирина не собиралась возвращаться в Лимб. В мечтах она уже нарисовала место, которое назовет своим домом. Это будет маленькая студия на третьем ярусе. Кирина подыщет жилье в месте, окруженном зеркалами, отражающими солнечный свет. Возможно, рядом будет искусственный сквер или даже настоящая оранжерея с живыми цветами, где она сможет прогуливаться после трудового дня. Недешевое удовольствие, но денег у нее хватит: скрупулезности ее подсчетов позавидовал бы даже Алконост. Ей придется продать комнату в лимбийском общежитии, потратить весь скопленный гонорар за съемки и еще немного подзаработать. Кирина знала инопланетные языки и рассчитывала, что это поможет ей получить хорошую работу. Она могла бы заняться переводами или чем-то подобным. Скучное, зато надежное и денежное дело. Но она не Селена, чтобы мечтать о звездах. Твердой почвы под ногами с нее будет довольно.

Возможно, первое время Бруно захочет жить с ней. Так будет даже удобней и выгодней, да и что скрывать – Кирине хотелось провести немного времени с братом под одной крышей прежде, чем он отравится вить собственное гнездо. Ей почему-то казалось, что это обрадовала бы маму и папу.

Кирина представила, как они с Бруно сидят вечером на диване с коробкой пиццы на коленях и обсуждают его успехи в летном училище. Девушка не сдержала улыбки и бросила взгляд за окно, чтобы посмотреть на брата. Но Бруно и Селена уже покинули сад. Свежий снег быстро замел их следы, и на месте, где они стояли, теперь лежала лишь иссиня-черная тень яблони.