Текст книги "Swvswh40k(СИ)"

Автор книги: Аноним Кросскун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 47 страниц)

Повисшие в воздухе кровавые брызги превратились с красноватую пелену, что окутала взор, окрасив весь мир в оттенки розового и бардового. Она колола, рубила, рвала и крушила шлемоголовых, вымещая на них всю свою ненависть по отношению к тому, во что она превратилась. В ход шло и лезвие, и гарда, и яблоко, и кулак, и локти, и ноги, и рога, и хвост, и даже трофейные бластеры. Она не заморачивалась перезарядкой или выбором цели. Она просто разряжала картридж во врагов, а потом подбирала новый трофей. В этот момент было сложно понять, где кончается её тело и начинается оружие, поскольку она сама стала оружием в руках Кровавого Бога на полях бесконечной войны.

«Убивай,» – шепчет ей демон, и к врагам прибывает подкрепление, которое имперские командиры бросают в мясорубку подобно очередному куску мяса, и она перемалывает их в фарш.

«Убивай,» – говорит он, когда очередной стрелок всё же попадает ей в левую грудь. Нацеленный в сердце бластерный импульс так и не достиг своей цели, застряв в её гипертрофированной сиське, чья уплотнившаяся плоть сыграла роль мешка с песком. Сладковатый запах собственной палёной плоти действует подобно наркотику, а боль подстёгивает словно плеть, и потроха разрубленного от макушки до паха смельчака украшают тротуар улицы, на которую она вырвалась, двигаясь на встречу потоку прибывающих врагов.

«Убивай!» – кричит монстр в её голове, когда она с одним мечом в руках кидается на подоспевшую к месту боя пару шагателей. Стремительным рывком сократив дистанцию, она рубит шагоходам ноги, и клинок чёрного металла режет дюрастил как раскалённый нож масло. А когда лишённые опоры машины падают на землю, она с той же лёгкостью вскрывает их кабины, чтобы прикончить экипаж.

«Убивай!» – торжествует он, когда она бросается на пытающийся скрыться репульсорный броневик и протыкает своим мечом лобовую броню, убивая пилота, а потом вскрывает машину как консервную банку, внутрь которой кидает гранату, сорванную с трупа штурмовика, убитого всего минутой ранее.

«Убивай вновь и вновь!» – звучал кровожадный вой демона в её голове, подстёгивая на новые акты беспринципного и жестокого насилия. – «Бог Войны любит кровь!»

Ничто не может остановить её в этих узких улочках. Целые роты штурмовиков выступали против неё, и оставались сотнями изрубленных трупов за её спиной. Она уже сбилась со счёта полученных попаданий, но боли больше не было, как и сколь-либо значительных повреждений. Да и могут ли остановить избранную воительницу жалкие пукалки этих тупиц?

Пинком отправляя назад брошенные в неё гранаты, ловко уворачиваясь от выпущенных в неё ракет и выстрелов тяжёлых бластеров, она ворвалась на территорию местной имперской базы вихрем смерти и разрушения, просто прорубив себе проход в закрывшихся было воротах. Никто и ничто не могло остановить её, и даже тяжёлые АТ-АТ падали под ударами её меча. Она была одна подобна армии, и имперцы обратились в паническое бегство, устрашившись одной единственной, полуголой девушки. Их челноки и истребители взмыли в небо беспорядочным роем, унося выживших прочь от неминуемой смерти. Те, что всё же успели взлететь.

А победительница наслаждалась своим триумфом. Когда врагов в поле зрения более не осталось, она по привычке решила отметить место своей боевой славы рисунком. Так как баллона с краской у неё под рукой не оказалось, пришлось импровизировать. К счастью, это была легко решаемая проблема, и обмакнув ладонь в лужу свежей крови, которой вокруг было более чем в достатке, она нарисовала на стене тот же символ, что украшал её собственный меч.

Она знала, что этот древний знак назывался «Рука Кхорна», и этой руной почитатели Кровавого Бога украшали свои доспехи и оружие на протяжении тысячелетий на тысячах миров и миллионах полей сражений. И она отметила им свой собственный храм, в котором она вознесла славу Повелителю Битв тем единственным способом, который был достоин его величия – кровавой сечей.

А потом она продолжила погоню за новыми жертвами, желая утолить жажду крови.

Сабина более менее пришла в себя только на площади у фонтана, где она вырезала полицейский кордон и оцепление штурмовиков. И то только потому, что чертовски хотела пить. Да и корка из засыхающей крови, что покрывала её полуголое тело, тоже не добавляла приятных эмоций. Поэтому добравшись до фонтана, она, не долго думая, просто нырнула в него с головой. Чистейшая вода окрасилась в алый, когда она смыла с себя следы прошедшей резни.

Присосавшись к трубке, что служила источником одной из множества формировавших фонтан струй, она жадно пила до тех пор, пока не заполнила себя по самое горлышко – только после этого она смогла позволить себе откинуться на спину, наслаждаясь своим триумфом. Она знала, что никто не посмеет помешать ей, и не рискнёт подглядывать, потому что население и остатки армии в панике бежали из города, боясь даже приближаться к центру, где она прошлась безудержным ураганом смерти и разрушения. А потому она была полностью предоставлена сама себе.

Был в этом уединении и один недостаток – вокруг не было ни одного мужчины. Её внутренний зверь уже пресытился кровью и затих, а вот голос неудовлетворённой гетеры наоборот, становился только сильнее. А поскольку более его не заглушала безудержная жажда битвы, подстёгиваемая чувством радости от такого множества побед похоть давала о себе знать всё сильнее и сильнее. Противостоять столь сильному голосу плоти было практически невозможно, и освободившись от остатков перепачканной кровью одежды, девушка с головой окунулась в море любовных утех. И хвост оказался весьма подходящим инструментом самоудовлетворения.

В этот миг не она управляла своим телом, а наоборот. И даже эта чёрная маслянистая жидкость снова начала струиться из её сосков, отравляя воду и землю вокруг. Она успела воспользоваться не только хвостом, руками, ногами, собственным языком и рукояткой меча, но и несколькими подвернувшимися под руку трофеями и даже патрубками фонтана, которые оказались чем-то определённо новым благодаря мощным струям воды, что наполняли её утробу.

Но весь кайф оказался самым наглым образом обломан, когда неведомая сила подхватила её и подняла в воздух, а затем и вовсе затащила в грузовой люк на днище «Призрака». И это ещё хорошо, что она не выпустила свой меч из рук, иначе бы он остался внизу, вместе с одеждой. Когда створки закрылись, удерживающая её сила исчезла так же внезапно, как и появилась, и обнажённая воительница плюхнулась на пол под ноги возвышавшемуся над ней гиганту в синей броне.

– Ну и какого Варпа? – оглушительно заорал предводитель захватчиков, злобно глядя на мандалорку сверху вниз. – Я кому говорил о самоконтроле? Стене?

– Да всё же в порядке, – попыталась успокоить его Сабина, судорожно стараясь прикрыться и остановить истечение этой чёрной дряни из своих сисек, чтобы не испачкать палубу корабля. – Все живы, здоровы, а имперцы удрали.

– Да и тот барыга больше не будет нас доставать, – заметила появившаяся на балконе жилой палубы Гера, уже привычно таща одеяло. – Всё что было нужно, мы получили. Не вижу никаких проблем.

– Дебилы, блядь... – со страдающим тоном произнёс великан, закрывая визоры шлема ладонью и отходя прочь. Он так и ушёл вместе со своими дуболомами, бормоча себе в шлем ругательства, перемежаемые вопросами к Тёмным Богам и Варпу о том, чем он так перед ними провинился, что они послали ему такое наказание.

А капитан «Призрака» молча подошла к ней и протянула одеяло, осторожно спросив: – Ты в порядке?

– Более чем, – ответила мандалорка, которую задели слова предводителя чужаков. – Только опять посрала половину своего гардероба и из меня продолжает течь эта дрянь.

– Тебе помочь?

– Было бы неплохо, пока я не изгваздала ею палубу. Откроешь рампу?

– Нет. Мы уже скоро выйдем из атмосферы, да и это вовсе ни к чему... – томно протянула тви'лека, высовывая свой длиннющий язык и принимаясь слизывать чёрную жидкость с тела воительницы.

– Постой, а за штурвалом кто? – встревоженно спросила Сабина, поймав себя на мысли, что если борт-стрелок и пилот будут трахаться в трюме, то их корабль далеко не улетит.

– Кенан и Эзра. Они уже взрослые мальчики, и могут водить космические корабли, – ответила Гера, убедившись в чистоте тела партнёрши. – А ты лучше помоги мне, а то я не справлюсь одна.

И после этих слов она присосалась к левой сиське Сабины, по видимому вознамерившись локализовать избыток этой дряни в собственном желудке. Воительнице этот план казался глупым. Но с другой стороны, в отличии от корабля, их потрохам было уже нечего терять, а остатки сорванного возбуждения снова начали всплывать на поверхность, так что она без лишних слов приложилась к своей правой сиське, причмокивая на пару со своей подругой, чьи шелудивые щупальца уже нашли дорогу к их гениталиям.

– Кончайте трахаться и тащите свои задницы на мостик! – грозно проревел у них в головах голос чужака.

– Вот ведь ублюдок... – расстроенно вздохнула мандалорка, отрываясь от любовных утех. – Второй раз за день обламывает в самый последний момент.

– Наверняка это что-нибудь важное, – заметила Гера, поднимаясь и спешно поправляя одежду. -Тем более, ты течь уже перестала, так что пошли.

Убедившись в правдивости слов тви'леки, воительница обернулась в одеяло и отправилась следом за ней на мостик. Там уже собрались все, кроме инквизиторши, которая вообще не покидала свою каюту, и с интересом наблюдали за прибытием большого флота имперских кораблей.

– Смотри, к чему привели твои буйство и невоздержанность! – проревел великан, хватая Сабину за рог и подтягивая к стеклу панорамного обзора. – Смотри внимательно.

– Э, поаккуратнее с мечом! – возмутилась Гера.

– Я стараюсь... – злобно прошипела мандалорка, прижимая меч к себе, чтобы не повредить оборудование мостика. – Но при чём здесь я и эти корабли?

– Смотри!

Всё новые и новые звёздные разрушители продолжали выходить из гиперпространства и спускаться в гравиколодец планеты, занимая место на низкой орбите, как вдруг первый корабль дал залп. Зеленоватые энергетические пучки понеслись от тяжёлых башен счетверённых турболазеров к раскинувшейся внизу столице, над которой вскоре вспыхнули первые вспышки мощных взрывов.

– Что это? – удивлённо спросила воительница, глядя как всё новые и новые корабли присоединяются к обстрелу.

– База Дельта Ноль, – упавшим голосом ответил Эзра.

– Но что это? – непонимающе спросила Сабина. – Что они делают?

– Полное уничтожение военного и экономического потенциала планеты. Они будут бомбить её, пока не превратят в стеклянный шар, – ответил Кенан за своего ученика. – Такова директива Императора по поводу действий в случае актов гражданского неповиновения, которые невозможно остановить конвенциональным вооружением.

– Но как же так? – не понимала мандалорка. – Там же их солдаты, их граждане. Женщины, старики, дети.

– Эвакуация не проводится с целью поддержания карантина, – пояснил великан, который всё это время наблюдал за происходящим молча. – Чтобы представители культа не смогли покинуть обречённый мир.

– Но ведь там нет никаких культов, – возмутилась Сабина, – и никаких актов гражданского непови...

– Там была всего одна дура с демоническим мечом, которая оказалась неуязвима для ручного оружия и перерезала половину столичного гарнизона и полиции, по дороге прикончив имперского командующего и генерал-губернатора, которые не успели вовремя сбежать, – злобно кричал в их головах чужак, продолжая прижимать голову девушки к стеклу. – Это не гражданское неповиновение, это полноценное вторжение. И они действуют так, как им велят инструкции. А мы из-за твоего дрына в жопе чуть все не сдохли.

– Но...

– Они сожгли целую планету из-за тебя. Планету, Сабина! Ты только что обрекла полтора миллиарда человек на смерть!

– Будто тебя это волнует? – злобно спросила воительница, которой уже надоело терпеть это унижение.

– Если это не волнует тебя, то Кхорн получит хорошее пополнение в свои легионы. – ответил великан, всё же опуская её, – Но помни, Он не любит, когда убивают слабых и беспомощных, и жестоко карает тех, кто подводит его.

Женские сплетни

Храм поражал воображение своими размерами. Расписанный прекрасными фресками потолок находился в сотне метров над головами тех, кто стоял на полу главного предела. Который был окружён множеством малых пределов, каждый из которых представлял собой отдельный храм, посвящённый одному из множества святых. Это не считая протянувшихся на километры галерей, что связывали бесчисленное множество келий, молелен, и прочих служебных помещений. Громадное здание могло вместить десятки тысяч человек на дюжине этажей. И сейчас оно было забито до отказа.

Торжественную службу вела сама преподобная мать. В казавшихся сшитыми из золота одеяниях, опираясь на причудливый посох, увенчаный пылающим факелом, она стояла у кафедры перед алтарём, читая молитвы на особом языке, который назывался "Высокий Готик", и был специально предназначен для богослужений. Её голосу, усиленному аккустикой помещения и сложной системой репродукторов, вторили сотни голосов церковного хора, в определённых местах подхватывая её слова и дружно вознося славу Императору и Его святым. Их пение сопровождалось весьма необычным аккомпанементом в исполнении органа – чудовищного по своим размерам музыкального инструмента, состоявшего из множества стальных труб разной толщины и длины, который целиком занимал одну из торцевых стен храма. Он был столь сложен в управлении, что справится с этой задачей было под силу только специальному сервитору, у которого было шесть механических рук и четыре ноги, которыми он играл на четырёх пультах с кучей дополнительных переключателей, тумблеров, рычагов и неизвестным количестве педалей. Создаваемая им музыка заполняла собор, проникая даже в самые дальние уголки. Этот низкий гул наполнял голову, вытесняя все мысли, а главная мелодия на более высокой откаве настраивала на лёгкость и бодрость, даря те самые ощущения покоя и умиротворения, которые помогали лучше воспринимать проповедь.

А сегодняшняя проповедь была необычной. Этот день должен был стать днём крещения для доброй сотни новорожденных, которых держали на руках их матери, стоя в первом ряду громадной толпы, заполнявшей храм. И Туа тоже стояла в одном ряду с ними, одетая в один лишь свободный балахон из плотной белой ткани, напоминавший ночную рубаху в пол. Потому что этот день должен был стать днём и её крещения тоже.

Согласно местным традициям, все женщины стояли по левую руку от центрального прохода, а мужчины – по правую. Дабы соблазны плоти не отвлекали верующих от службы. В центральном проходе, прямо перед алтарём, стояла сама герцогиня. Это было место лорда, но на этом её привелегии над остальными прихожанами заканчивались. В скромном, даже по меркам самой Макет, одеянии, она стояла так же как все, повторяя слова молитв и время от времени осеняя себя знаменем аквилы, складывая на груди руки с раскрытыми ладонями, скрещивая большие пальцы. Таким образом она на деле демонстрировала своим людям, что перед Императором равны и лорд, и нищий. Только два человека были удостоены права стоять в проходе рядом с ней – личная телохранительница по левую руку и капитан корабля по правую. Как она успела понять из разговоров местных жителей, странная женщина с саблями по имени Сехмет была удостоена такой чести потому, что носила титул мастера клинков и была беззаветно верна только герцогине и Императору. А капитаном корабля оказался тот самый высокий красавец Хьюго выл возвышен от простого пилота своей госпожой за все те подвиги, что он совершил служа ей.

Тем временем церемония подходила к своей кульминации. Закончив декламировать очередной отрывок из священных текстов, епископ взмахнула своим горящим посохом, и повинуясь её команде служители храма начали выносить из боковых проходов крупные серебрянные чаши. Богато украшенные чернением и гравировкой, они были человеку по пояс, а внутри плескалось ещё литров по десять воды, что увеличевало и без того немалый вес, так что нести их приходилось вдвоём. Всего было две дюжины чаш, установленных по правую и левую сторону от центральной кафедры. А прямо напротив центра оказалась установлена чаша совершенно абсурдного размера, казавшаяся чем-то средним между тазом-переростком и небольшой ванной, которую не без труда втащили ввосьмером, и потом отдельно наполнили водой, натаскав туда литров двести. Спустившись со своей кафедры, епископ сняла со своей шеи золотую цепь, на которой висел амулет в виде стилизованного изображения двухголовой птицы, и принялась обходить чаши. В воду каждой она опускала сперва краешек факела, а затем и амулет всякий раз сопровождая это действо нашёптыванием молитв. И так две дюжины раз.

Хор грянул новый гимн, и женщины с младенцами на руках двинулись вперёд, сажая своих чад в чаши. Служители, помогавшие проведению питуала, принялись бубнить новые молитвы, время от времени зачёрпывая воду специальными серебрянными кубками и выливая на головы детям.

–Ну же. Смелее. – произнесла женщина в серой робе, аккуратно подталкивая бывшую премьер-министра в сторону большей купели. – Здесь нечего бояться.

Но не этой недованны страшилась Туа, а той огромной толпы, которая собралась понаблюдать за этим купанием. Даже когда Максимилиан овладевал ей, это происходило за закрытыми дверьми в её комнате, в дали от посторонних глаз. А сейчас ей предстояло принимать ванну на глазах у тысяч зевак.

–Смелее, дитя моё. – мягко произнесла преподобная мать, когда Макет практически поднесли за руки поближе. Но по другому было никак, потому что после вчерашнего дня, проведённого в неудобных сапогах на непривычно высоких каблуках, у леди-губернатора опухли ноги, и без посторонней помощи она даже стоять толком не могла. Это благо ещё что пол был прохладный, чтобы играть роль холодного компресса для её измученных босых ступней. – Войди в купель святой воды, что смоет все твои грехи.

Беспрекословно повинуясь епископу, служительницы помогли Туа залезть в эту странную ванну. Хотя правильнее было бы сказать "погрузили". К счастью, вода оказалась не такая холодная, как можно было бы подумать. Но бывшая премьер-министр была не в том положении, чтобы жаловаться, и покорно села на дно купели, пользуясь случаем, чтобы дать своим многострадальным ногам немного отдохнуть. Вокруг неё продолжали нараспев читать молитвы, а преподобная мать, вооружившись серебряным ковшом на длинной ручке, принялась черпать воду из купели и поливать на голову и плечи новообращённой, сопровождая процесс нашёптыванием священных текстов.

–По воле Бога-Императора, и пред ликом Его, прими же свет Его, что указывает нам путь во мраке меж звёзд. Открой душу слову Его, дабы не осталось в ней места сомненьям и страху. – провозгласила епископ, подходя ближе и поднимая на золотой цепи небольшой кулон в форме стилизованной двуглавой птицы, прежде чем надеть его на шею Макет. – Да приобует с тобой благодать Его. Да укрепит тебя сила Его. Да хранит тебя Император и святая Селестина.

Служба продолжалась ещё довольно долго. И если новорожденных не держали в купелях дольше пятнадцати минут, то Туа даже успела немного замёрзнуть за час с лишним сидения в медленно остывающей воде. Когда ей всё же разрешили встать, она уже вся покрылась гусиной кожей. Промокшая до нитки, в глупой рубахе, прилипшей к телу, она ощущала себя почти голой. Но всё же нашла в себе силы самостоятельно выбраться из этого таза-переростка и вернуться на своё место, где её очень своевременно подхватили служительницы, обернув в большой обрез ткани, что была так похожа на полотенце. Остальная служба прошла как в тумане, но лично ей было всё равно. Кутаясь в полотенце-переросток, она стояла в громадной толпе, задрав голову кверху и глядя на находившуюся в центре алтаря громадную статую. Раньше она просто не обращала особого внимания на этого сорокаметрового позолоченного истукана, но теперь он буквально приковывал её взгляд. Великан в невероятно тяжёлой и сложной, богато разукрашенной броне стоял на небольшой пирамиде из черепов, грозно вскинув к потолку здоровенный меч. Но теперь все эти украшения не казались такой уж аляповатой безвкусицей, как и гипертрофированная левая рука, увенчанная громадными изогнутыми когтями. Вместо этого внимание привлекала золотая дуга над головой великана, что светилась мягким жёлтым светом. Так же, как его глаза...

Макет была далеко не глупой женщиной. Прекрасное образование и практичный склад ума делали её хорошим администратором. И будучи материалисткой, она не верила во всю эту религиозную чушь. До сего дня. Потому что она знала много способов, как можно заставить светиться отполированные до зеркального блеска детали статуи. Но никакие лампы, никакие голограммы и никакие химические преобразования не могли породить такой необычайно мягкий, золотистый свет. Свет, что согревал не кожу, а что-то иное, сокрытое глубоко в груди, уже почти позабытое. Словно сама душа её купалась в этих лучах, и это невероятное чувство дарило покой и умиротворение, унося прочь все печали и невзгоды прошлых дней. Никакие лампы и голограммы не могли создать ничего подобного. Иного объяснения, кроме проявления божественной воли, просто не было. И Туа приняла его, как приняла волю Бога-Императора, в сияние которого её привёл путь, начертанный судьбой. И на мгновение ей даже показалось, что она готова воспарить на встречу Ему на паре золотых крыльев, что расправились за её спиной.

-Располагайтесь как вам будет удобнее. – прощебетала невысокая служанка в странном красном платье, показывая на небольшой столик с парой стульев, притаившиеся под сенью неизвестных деревьев у фонтана. – Госпожа подойдёт с минуты на минуту.

Туа уже начинала потихоньку привыкать к гигантомании захватчиков, но этот сад на борту звездолёта казался ей откровенным безумием. Всё это буйство красок экзотических цветов, калейдоскоп незнакомых ароматов, многоголосое щебетание инопланетных птиц казались фантастическим сном. И даже эта служанка в чрезвычайно узком платье без рукавов, с чёрными как смоль волосами, стянутыми парой воткнутых крест на крест шпилек, казалась ненастоящей. Из-за необычайно насыщенного жёлтого цвета кожи, широкого как тарелка лица с крохотным носом-пуговкой и глазами столь узкими, будто она всё время старательно жмурилась, эта девушка была более похожа на ожившую куклу из лакированного дерева, нежели на живого человека. Но не в последнюю очередь такое впечатление достигалось за счёт невысокого роста служанки, которая даже на высоченных каблуках была Макет от силы по плечо. Бывшая премьер-министр старательно избегала резких движений, потому что из-за худобы и миниатюрности сопровождающей просто боялась сломать её неаккуратным касанием.

Однако пунктуальность не была в списке благодетелей хозяйки этого корабля. Предоставленная самой себе, леди-губернатор успела изучить значительную часть этой коллекции инопланетных растений из чужой галактики.

–Вам нравится? – спросил знакомый голос, когда она склонилась к очередному пышному цветку, полной грудью вдыхая сладковатый, пьянящий аромат, что источали его алые лепестки.

–Ах! – чуть ли не подскочив от неожиданности воскликнула Туа, резко отстраняясь от клумбы и разворачиваясь на голос, чтобы поклониться хозяйке корабля. – Миледи, я...

–Рада видеть вас в добром здравии, леди-губернатор. – кивнула хозяйка корабля, жестом прерывая официальное приветствие. – Но довольно формальностей. Здесь не перед кем чиниться. Поэтому мы можем смело перейти на "ты".

–Как пожелаете, герцогиня...

–Катрин. Зови меня просто Катрин. – приказала всесильная госпожа. – А как правильно звучит твоё имя?

–Макет. – не задумываясь ответила Туа, поражённая контрастом стоявшей сейчас напротив неё женщины в довольно простом одеянии, стилизованным под богато украшенную военную форму, с той недоступной гордой леди, которую она видела на официальном приёме у Максимилиана. Такое несоответствие выбивало из колеи, и она просто не знала, как вести себя дальше.

–Не стоит бояться. – мягко произнесла герцогиня, видя замешательство своей гостьи. – Для тебя эти цветы уже безопасны.

–Уже? – непонимающе переспросила бывшая премьер-министр, нутром чуя какую-то западню.

–Магос уже сделала вам дополнительные прививки. – ответила хозяйка корабля, садясь на стул. Служанка, казавшаяся на фоне этой дылды и вовсе заводной игрушкой, уже принесла поднос с чашками, большой тарелкой выпечки и большим каменным чайником. А пока она расставляла приборы, её госпожа продолжала как ни в чём не бывало рассказывать страшные вещи: – Пыльца Давосской Розы ядовита. Говорят, что это помогает растению удобрять почву вокруг себя. Но небольшое дополнение к стандартному набору прививок колониста полностью блокирует этот эффект. Как и сок Пармской Лианны, яд Мальфийского Плюща, и целый ряд других неприятных природных токсинов. Это не считая более привычных болезней.

–Разве ваша цивилизация ещё не победила все болезни? – удивлённо спросила Туа, поймав себя на мысли, что немыслимое долголетие плохо сочетается со всевозможными вирусами и эпидемиями.

–Победить абсолютно все болезни просто невозможно. Потому что как только удаётся побороть уже известные, обнаруживаются всё новые. – философски заметила герцогиня. – Но тебе то больше не стоит беспокоиться. Магос сказала, что все прививки прижились успешно. Да и хватит о болячках. Право, это не та тема, что способствует аппетиту.

–Но ведь если начнётся эпидемия...

–Не начнётся. Биологусы знают своё дело. И лучшие генеторы почтенного архимагоса Махова работают не покладая рук, чтобы решать возникающие трудности в кратчайшие сроки. Так что людям этой галактики ничего не грозит.

–А вам?

–Тем более. – легко отмахнулась собеседница. – Ты садись, угощайся.

Бывшая премьер-министр подчинилась, покорно сев за стол напротив герцогини, и замерла, погрузившись в раздумия о том, каким страшным местом была родина этих чужаков. Галактика, где на каждом шагу притаилась неведомая опасность, а казавшиеся безобидными цветы скрывали в нежных лепестках и манящем аромате смертельный яд. И о том, какие люди пришли к ним, чтобы поработить...

–Да не волнуйся ты так. – снова попыталась успокоить её хозяйка корабля. – Выпей танны. Она успокаивает.

–"Танны"? – непонимающе спросила леди-губернатор, удивлённо взглянув сперва на собеседницу, а затем и на стоявшую перед ней чашку, наполненную непонятной жидкостью тёмно-зелёного цвета: – Что это?

–Травяной отвар с ягодами и цитрусовой цедрой. – объяснила герцогиня, улыбнувшись замешательству своей гостьи перед тем, как сделать маленький глоток из своей чашки. – Попробуй, тебе понравится.

Туа понимала, что хозяйке незачем травить свою гостью, да и служанка наливала "танну" из одного каменного кувшина с длинным носиком. Но сказать было проще чем сделать. Напиток был слишком горячим, так что леди-губернатору пришлось несколько минут к ряду просто дуть на чашку, чтобы не обжечься. Ведь если у герцогини и была стальная глотка, при том вполне возможно в буквальном смысле этих слов, то Макет просто не привыкла хлебать кипяток. Да и не внушала эта тёмно-зелёная жидкость никакого доверия. Хотя аромат был довольно приятный. Когда же наконец-то удалось сделать первый осторожный глоток, терпкий, слегка сладковатый, и даже чуточку вяжущий вкус этого питья показался весьма неожиданным.

–Ну как? – спросила собеседница, с интересом наблюдая за её реакцией.

–В жизни не пробовала ничего подобного. – не кривя душёй ответила бывшая премьер-министр, используя самую нейтральную формулировку, какую только смогла подобрать.

–Ну я же говорила, что тебе понравиться. – с улыбкой заметила герцогиня. – Я готова поклясться, что на миллион световых лет вокруг никто не готовит нефритовую танну лучше, чем Джу Ди.

–Рада что вам понравилось, госпожа. – прощебетала служанка, сгибаясь в очередном поклоне, сложив перед собой руки лодочкой. – Служить вам – великая честь.

–Налей мне ещё, пожалуйста. – попросила хозяйка, ставя на стол пустую чашку, прежде чем обратиться к гостье. – Ты не стесняйся, бери печенье. С ними ещё вкуснее.

Завтрак был уже очень давно, а обед оказался пропущен из-за затянувшейся мессы, а потому Макет не нужно было упрашивать дважды. Печенье действительно было вкусным, но слишком рассыпчатым, крошась в руках даже от небольшого сжатия, поэтому держать его приходилось с особой осторожностью.

–Ну почему ты всё время молчишь? – всё же нарушила зарянувшееся молчание герцогиня.

–Я не знаю, о чём говорить. – отозвалась Туа, ставя на стол пустую чашку. Отвар действительно подействовал на неё успокаивающе. Даже слишком. Но спать при этом не хотелось совершенно. – Зачем вы пригласили меня сюда?

–Я же просила обращаться ко мне на "ты" – напомнила хозяйка корабля, прежде чем обратиться к служанке: – Налей нам ещё по одной, пожалуйста.

–Да, госпожа. – покорно отозвалась игрушечная девушка, снова наполняя чашки обоих учасниц застолья.

–Так зачем ты позвала меня сюда, Катрин? – снова спросила Макет, припоминая неформальное имя собеседницы.

–Ты отнють не такая глупая, как пытаешься казаться, Макет. – с улыбкой заметила герцогиня. – Я хочу поговорить с тобой о Максимилиане. Поговоить откровенно, как женщина с женщиной, не скрывая ничего.

–Не знаю, могу ли я... – начала было отнекиваться леди-губернатор, прекрасно осознавая, что подобной откровенностью может навлечь на себя гнев всесильного хозяина Лотела. Ведь он придёт в бешенство, если только узнает, что она докладывает о нём не кому-нибудь, а заклятому конкуренту. Но запнулась, заметив, сколь серьёзной стала её собеседница. Лёгкого движения руки всесильной госпожи оказалось достаточно, чтобы служанка с подносом скрылась так быстро, словно растворившись в воздухе. А сама герцогиня, понимая причину подобного замешательства, пообещала: – Клянусь перед лицом Бога-Императора, всё сказанное здесь останется только между нами.

–Не останется. – покачала головой бывшая премьер-министр, прекрасно помня об особенностях своего текущего положения. И указав пальцем на свой сервочереп-переводчик, пояснила: – Он доложит каждое наше слово.

–Он всего лишь машина. – отмахнулась Шана. – Мои техножрецы почистят ему память, и никто ничего не узнает.

–А если кто-нибудь нас подслушает?

Тяжело вздохнув, герцогиня достала из кармана небольшую пирамидку чёрного металла и поставила её в центре стола, после чего повернула вершину относительно основания. Пение птиц разом стихло, а окружающие деревья превратились в размытые тени самих себя. Вся окружавшая их вселенная внезапно сжалась до крохотного пяточка, гле стоял их столик со стульями. И в этом пузыре реальности посреди царства размытых теней нашлось место только двум женщинам и одному сервочерепу.