Текст книги "Фаворитка короля"
Автор книги: Анна О'Брайен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)
– Очень недолго. – Он недовольно скривил губы, но в глазах промелькнула тень удовлетворения. – В присутствии советников юного короля Джоанна предпочла держать свои мысли при себе. Она сумела удержаться и не проклинать вас – но, судя по тому, как сверкали у нее глаза, унаследованное Ричардом ложе она все-таки предала огню. В данном же случае она сумела прийти к верному решению: благо государства – те услуги, которые я могу оказать, имея немалый опыт, – она поставила выше личного желания мстить вам, любовь моя. Она нуждается во мне.
Виндзор зевнул во весь рот. Как он мог спокойно сидеть и не думать о том, что меня заливают ледяные волны страха, подобные разыгравшейся зимней буре? А он вдруг удивил меня, как это частенько ему удавалось, – потянулся через стол, ласково взял меня за руки.
– Вам совершенно незачем волноваться. А раз вы теперь по закону обязаны быть послушной женой, чтобы я не выгнал вас из дому за пренебрежение супружеским долгом, подите сюда и помогите снять сапоги. Я не уеду от вас сегодня, не уеду и завтра… Побудьте же со мной рядом, Алиса.
Я засмеялась. Он вовсе не был ненаблюдательным. Поглубже запрятав свои страхи (еще будет время стенать и рыдать), я сняла с него не только одни сапоги. И исполнила свой долг без всякого пренебрежения.
Хорошо, когда он дома.
Шли дни. Неделя, потом другая. Гонец от королевского двора не появлялся. Быть может, Виндзор неправильно истолковал намеки вельмож и продолжает пребывать в немилости? Его это, кажется, нимало не заботило. Он взял в свои руки все дела по управлению поместьем, словно никуда и не отлучался, а я позволила себе надеяться на лучшее, и мучившая меня неотступно тревога стала понемногу угасать.
– У вас на редкость довольный вид, Алиса, – насколько вы вообще можете выглядеть довольной, – сказал он однажды, когда нам удалось улучить время и выехать на прогулку, оторвавшись от бесконечных хозяйственных хлопот. – С чего бы это?
– Да просто так. – Не стану же я признаваться ему в своей слабости, правда?
– Понимаете, должность мне непременно дадут, – проговорил он угрюмо. – Вот-вот.
Иной раз я жалела о том, что он видит меня буквально насквозь. И все же надеялась на то, что он ошибается.
Но Виндзор, черт его побери, оказался прав. Какое удивительное чутье у него было на политические интриги! Когда луна стала прибывать, ему предложили видную должность коменданта в только что захваченном портовом городе Шербуре. При этом сообщении глаза его зажглись огнем удовлетворения, и я ясно увидела, что от такого назначения он не откажется. Да и с чего бы отказываться ему – политику до мозга костей?
Передо мной замаячил призрак полного одиночества. Бесконечно долгих часов, когда он окажется вдали от меня… Я сердито прогнала эти зловещие мысли.
– Вы примете предложение? – Я не столько спрашивала его, сколько констатировала факт. И даже сумела улыбнуться, хотя душа моя требовала, чтобы он отказался.
– Наверное, приму. – Он бросил на меня вопросительный взгляд, оторвавшись от официального документа, густо покрытого каллиграфически выведенными письменами и отягощенного печатями красного воска. – Но задешево они меня не купят. Я заставлю их платить за мою верность.
– Платить чем?
– Ах, какая любопытная!
– Скажите же!
– Ну уж нет! По крайней мере до тех пор, пока не удостоверюсь сам.
Уже не в первый раз меня потрясло его отвратительное чувство превосходства.
– А вы уверены, что сумеете найти достаточно соблазнительную наживку для парламента?
– Само собой разумеется. Не так уж много у них людей, которые имеют такой, как у меня, опыт в управлении непокорными провинциями или умеют выжимать деньги из недовольных подданных.
Следующие несколько дней он провел в гостиной, совещаясь со своим приказчиком и законником при закрытых дверях, из которых он выходил, кажется, только поесть и поспать. Если судить по количеству сломанных перьев, работа шла долгая и трудная.
Потом, ничего не объясняя, он уложил вещи, взял меня, и мы отправились в Лондон.
– Почему вы мне ничего не сказали?
– Дурная примета – говорить заранее. Мне еще нужно уговорить Палату лордов. – Он был угрюм, погружен в свои мысли, взгляд устремлен в пространство. Вероятно, он сам был далеко не так уверен в исходе, как пытался убедить меня, и меня пробрала дрожь. Потом Виндзор вдруг усмехнулся. – Однако им ничего не удастся противопоставить моим доводам, а потому вам совершенно незачем печалиться.
Вестминстер. Он будил во мне воспоминания, и я даже стала оглядываться по сторонам. Отчего так происходит, что страх въедается в нас крепко и легко пробуждается, даже когда для него давно уже нет оснований? Когда мне пришлось предстать перед Палатой лордов, Виндзора туда не допустили. И меня заставят долго ждать в передней, среди пажей и слуг, пока он будет пытаться заключить сделку с высокочтимыми лордами – сделку, от которой те не смогут отказаться? Мне эта мысль была крайне неприятна, потому что она подчеркивала мое полнейшее бессилие как-то повлиять на происходящее.
Я даже толком не знала, почему Виндзор настоял на том, чтобы я поехала вместе с ним.
– А зачем я нужна здесь, Вилл? – задала я вопрос, когда мы оказались в той самой злополучной передней, где я чуть не лишилась чувств после приговора о ссылке.
– Вы так напуганы? – Он посмотрел на меня с удивлением. – Алиса, любовь моя! Неужто я привез бы вас снова сюда, если бы вам угрожала малейшая опасность? – С неожиданной торжественностью он поднес мою руку к губам и поцеловал. – Вы прибыли сюда как леди де Виндзор, моя замечательная супруга, и находитесь под моей защитой. Со стороны закона вам ничто не грозит…
– Да нет, дело не в этом, – призналась я. – Просто я не понимаю, зачем я вам здесь нужна…
– Затем, что мне важно, чтобы вы были рядом. Как вы думаете – сумеете вы в течение следующего часа изображать из себя оскорбленную невинность?
Я смотрела на него и ничего не понимала.
– Вероятно, не сумеете. Ладно, ничего не говорите, пока никто не обратится прямо к вам. Взор держите потупленным, как надлежит почтительной жене. И поддакивайте мне. Да, вот еще…
Он порылся в висевшем на поясе кожаном кошеле и извлек оттуда нечто, сверкнувшее золотом. Взял мою левую руку и стал надевать мне на палец. Кольцо шло очень туго. Виндзор, недовольно бурча (как будто я была в этом виновата!), налег, и кольцо все же оказалось на месте.
– Постарайтесь, чтобы его заметили все присутствующие!
Я не успела его больше ни о чем расспросить, потому что Виндзор пропустил меня внутрь залы; я стала разбираться в царившей там атмосфере. Лорды беззаботно сходились на заседание, чтобы без хлопот утвердить назначение Виндзора на должность. Вид у всех был донельзя самодовольный – пока я не вошла в залу вместе с Виндзором, пока он, отметая всякие возражения, не обратился к Палате лордов с поразительной настойчивостью. Я едва сдержала смешок: приятно было наблюдать, как на всех без исключения лицах проявилось крайнее раздражение. Виндзор не обратил на это ровно никакого внимания.
– Милорды! – Его уверенный голос и горделивая поза привлекли к себе их взоры. – Эта леди, всем вам хорошо знакомая, находится здесь по моему приглашению. Она – моя жена, милорды. Леди де Виндзор. Дело прямо ее касается, а закон в таком случае требует ее присутствия. Не годится, чтобы она стояла. Будьте любезны подать ей табурет.
Служитель поспешил принести табурет. Виндзор усадил меня, не обращая внимания на шумные протесты. Я опустилась на табурет, пытаясь изобразить оскорбленную невинность, а кровь шумела в ушах от нахлынувших предчувствий. Я вертела на пальце золотое кольцо с вправленным в него рубином. Поворачивалось оно с немалым трудом. Ради Бога, что это должно значить? К моему облегчению, Гонта не было на заседании, однако для Виндзора, подозреваю, это не имело никакого значения.
Виндзор поклонился мне, затем почтенному собранию и начал свою речь без долгих вступлений.
– Я считаю великой честью для себя, милорды, ваше предложение занять пост коменданта Шербура.
– Мы высоко ценим ваш опыт, сэр Вильям. – Граф Генри, к моему большому удовольствию, говорил с заметной неуверенностью.
Виндзор снова поклонился, проявляя в своей учтивости исключительную сдержанность.
– Я польщен этим. И тем не менее я нахожу, что мое согласие принять эту честь стоит под вопросом, я пребываю в нерешительности. Речь идет о мелочи, уладить которую только в вашей власти, милорды.
– Мы сделаем все, что в наших силах…
– Речь идет о положении моей супруги, милорды.
Похоже, все в зале затаили дыхание. Я тоже.
– Вот как, сэр? – На этот раз у графа Генри не было в руке бумаг, которые могли бы его выручить. Я не улыбнулась: сидела, кротко потупив очи.
– Я прошу вас, милорды, отменить все принятые против нее постановления. – Голос Виндзора ясно разносился по всей зале. Сам воздух, казалось, сгустился, как дым.
«Что ты затеял, Виндзор? Они же никогда не пойдут на это».
– Закон требует, чтобы всякого человека – мужчину или женщину, – обвиненного в столь тяжких преступлениях, как мошенничество и измена, судил суд Королевской скамьи[108]. Когда моя жена предстала перед вами по вашему требованию, достопочтенные милорды, ее судила назначенная вами комиссия. – Он позволил себе обвести задумчивым взглядом растерянные лица членов Палаты. – Суд Королевской скамьи не рассматривал надлежащим образом дело моей жены, хотя на это она имеет законное право. Исходя из этого, я считаю, что принятые против нее решения комиссии: об изгнании из пределов королевства, а более всего – о конфискации принадлежащего ей имущества, – противоречат закону.
– То было время крайней неустойчивости в государственных делах, сэр Вильям, – пробормотал граф Генри.
– То было время, когда закон следовало всемерно поддерживать и соблюдать, милорд, и нам обоим это совершенно понятно. – Виндзор перешел в атаку. – Более того, моей жене не позволили присутствовать в зале в продолжение всего обсуждения вопроса о ее виновности или невиновности. Ее попросили покинуть зал заседаний. Мне это хорошо известно, как и все события, происходившие в период упомянутого обсуждения. Это противоречит закону, милорды. Надо ли продолжать? Ибо мне, к великому сожалению, известно и о другом серьезнейшем расхождении между вашими поступками и законами нашей страны.
– Э-э-э… Я не уверен…
– Моей жене, милорды, не было предоставлено достаточное время для отыскания свидетелей и надлежащей подготовки защиты по делу.
– Но, сэр Вильям…
Ах, как он заставил их юлить и изворачиваться! Ах, как я этому радовалась!
– Только вторая половина дня и одна ночь, милорды. Я знаю об этом совершенно точно, поскольку был вместе с женой и помогал ей отыскивать тех, кто мог бы выступить в ее защиту. Предоставленное время не являлось достаточным. А это противоречит закону.
Наступило молчание. Граф Генри рассматривал пол у себя под ногами.
– И последнее, милорды. Мою жену судили как femme sole, то есть одинокую женщину, под тем именем, которое она носила до замужества. – Как решительно он выступал перед собравшимися лордами! Говорил он не громко, и все же мне казалось, что его голос эхом отдается от каменных сводов. Правда, в моих ушах его почти заглушал отчаянный стук сердца.
– Так не должно было произойти – вы и сами понимаете это, милорды. Вы сочли более выгодным иметь дело с одинокой женщиной. Однако Алиса де Виндзор моя жена – следовательно, она находится под моим покровительством. По закону все ее имущество принадлежит мне. В чем бы ее ни обвиняли, у парламента не было никакого права конфисковать ее имения, поскольку, говоря простым языком, милорды, эти имения уже не находились в ее собственности. – В его голосе ясно слышались нотки презрения. – Они принадлежат мне, милорды, и я требую, чтобы мне их возвратили. Без промедления. Равно я требую отмены приговора, осудившего леди де Виндзор, как вынесенного вопреки требованиям закона.
О, он нашел убийственные аргументы и мастерски их изложил. Но повлияют ли на лордов эти безукоризненные юридические выкладки? Я увидела, с какой силой его пальцы мнут шляпу.
– Если вы надлежащим образом рассмотрите мои доводы, милорды, и восстановите в этом деле законные права моей супруги, я охотно рассмотрю вопрос о принятии на себя предложенной мне должности. В противном же случае…
Он надолго замолчал. Молчали лорды, и Виндзор не спешил закончить свою фразу. Невысказанная угроза так и повисла в воздухе.
Нас попросили подождать снаружи, пока лорды будут совещаться. Я все время не могла найти себе места от волнения, Виндзор же сидел, прислонившись к стене, скрестив обутые в сапоги ноги, и молча что-то обдумывал, словно припоминал события далекого прошлого. Лишь когда нас пригласили снова войти в залу, он взял меня за руку и крепко сжал ее.
И провел меня в залу.
Ни он, ни я не сели. Решение Палаты было зачитано так быстро, что неторопливый солнечный лучик едва успел переместиться по полу на ширину ноготка. Члены Палаты лордов, трусы по натуре, до смешного цеплялись за внешние признаки своего высокого достоинства. Вопрос о том, как в моем деле были попраны все требования закона, они постановили отложить до созыва нового парламента. Потрясающий пример того, как можно уйти от решения проблемы. Я ощутила, как храбрость вновь покидает меня.
«Ты проиграл, Вилл. Безнадежное дело – заставлять их признать мою невиновность. Я преклоняюсь перед тобой за эту попытку. Я обожаю тебя. Но ни в коем случае не стоило нажимать на них. Ты потеряешь всякую возможность выдвинуться… Ах, Вилл! Зачем ты пошел на такой риск?»
– Но вы же признаете справедливость моих доводов? – настаивал на своем Виндзор, не чуя надвигающейся беды.
– Мы полагаем, что ваши доводы должны быть рассмотрены и оценены новым парламентом, сэр Вильям, – нараспев произнес граф Генри.
– Замечательно. Вот тогда и я рассмотрю возможность принять должность коменданта Шербура.
– Э-э… мы полагаем, что вы не только рассмотрите этот вопрос, сэр Вильям…
– Это все взаимосвязано, граф Генри…
Они прекрасно понимали друг друга.
Этим дело и закончилось.
– Я получу это назначение, – отмахнулся Виндзор, когда я высказала ему свои сомнения. – А вы получите полное прощение.
– Они захотят, чтобы угроза изгнания так и висела надо мной до последнего вздоха…
– Знаете, у них это не выйдет.
– А поместья мои потеряны навеки, особенно те, что попали в загребущие руки Гонта!
– Я еще до конца нынешнего месяца стану комендантом Шербура. Хотя бы раз, Алиса, признайте, что вы неправы!
– Не хотите забрать это? – сердито спросила я, уже давно и безуспешно пытаясь стащить с пальца кольцо. Мне не нравилось, что Виндзор так доволен предстоящим возвышением. – Мне ведь теперь нет уже нужды носить его! Если б оно только слезло! Наверное, вам придется поддеть его мечом…
Виндзор, не скрывая улыбки, наблюдал за моими тщетными потугами, потом прекратил их, взяв меня за руку.
– Оставьте! Вы великолепно сыграли роль достойной жены. Кроме того, – добавил он, целуя мою ладонь, а затем и натертый палец, – я должен был подарить его вам уже много лет тому назад. Это кольцо не такое уж и дорогое, но оно принадлежало моей матери. Думаю, она не благословила бы наш брак, и все же…
– Я, наверное, не достойна вас! – сердито воскликнула я, чтобы скрыть, какое удовольствие доставил мне этот простенький подарок. Для меня он был бесценным.
– Это так. Мама заклеймила бы вас как неисправимую эгоистку и первостатейную развратницу. – И добавил, заметив, как сошлись на переносице мои брови: – Да не переживайте! Обо мне она была не лучшего мнения…
Он что, не умел говорить серьезно? Я так рассердилась, что даже зашипела. Виндзор целовал меня, пока я не утихомирилась. Впрочем, он, конечно, был во всем прав.
– И вы действительно откажетесь от блестящей должности? – поинтересовалась я. – Если не выйдет по-вашему? – Кто знает, как может поступить такой загадочный и противоречивый человек?
Его лицо раскраснелось от радости одержанной победы.
– Они никогда этого не узнают. И вы тоже.
ЭПИЛОГ
Когда Виндзор отбыл в Шербур, он до кончиков ногтей выглядел могущественным английским наместником: доспехи начищены до блеска, богато расшитый чепрак коня сверкает золотом, новый камзол и сапоги за версту указывают на высокое положение своего хозяина. Порт и хорошо укрепленный город Шербур Англия получила на выгодных условиях от Карла Наваррского[109], а должность коменданта сулила своему обладателю и почет, и немалые доходы. Я смотрела, как удаляются к горизонту его повозки и вьючные мулы, и не сомневалась, что Виндзору доставит немалое удовольствие трудная задача удерживать в узде новое владение Англии и взыскивать пошлины с тамошних купцов. В последние дни энергия так и бурлила в нем. После вынужденного возвращения из Ирландии жизнь казалась ему слишком пресной. Виндзор так же мало, как и я, подходил на роль сельского помещика.
А как же прелести домашнего очага – ведь можно было дожить в любви и согласии до глубокой старости?
Ни за что. Любовь у нас была настоящая, это она исцелила мою исстрадавшуюся душу. Но мы с ним оба были слишком независимы, чтобы полностью опереться друг на друга.
– Поезжайте со мной! – предложил он уже в одиннадцатом часу, когда кони нетерпеливо били копытами и приплясывали на месте от нетерпения. – Уложите быстренько вещи, и поедем в Шербур.
Его взгляд манил меня, голос звучал повелительно, сильные руки сжимали мои запястья. Клянусь Пресвятой Девой, я испытывала сильное искушение послушаться его. И все же…
– И что мне там делать? Сидеть в светелке и вышивать алтарный покров, пока вы разыгрываете из себя великого человека?
– Вы могли бы развлекать купцов и их женушек, побуждая их наполнять золотом английские сундуки.
Я вопросительно подняла брови.
– Можно ведь скупать имения в самом Шербуре и в его окрестностях.
Я покачала головой.
– Можно наряжаться в шелка и парчу, носить изумруды и играть роль леди де Виндзор просто для собственного удовольствия.
– Были у меня и шелка, и изумруды. В прошлой жизни.
– Другим женщинам такая жизнь понравилась бы. – Он торопился, но губы его очень соблазнительно касались моих висков, губ…
– Я – не другие женщины.
– Да, это правда. – Он криво улыбнулся. – За одно это я вас люблю. Ну что ж, оставайтесь и управляйте моими поместьями. – Он снова поцеловал меня, потом подхватил Джейн, поднял ее высоко-высоко. – Присмотри ради меня за госпожой своей матушкой. И не позволяй ей становиться слишком воинственной, коль кто-то замешкается с исполнением хозяйской воли.
Джейн хохотала, вертелась в его руках и не очень-то понимала полученные наставления. Джоанна, вдруг застеснявшись, спряталась за моими юбками, а Отважная не замедлила последовать ее примеру.
– Прощайте, моя Алиса.
– Счастливого пути, Вилл. Берегите себя.
С тем он и уехал.
Я рыдала в тиши своей спальни. Тихонько плакала в дальнем углу большого сарая, где никто не мог меня услышать. Откуда взялось столько слез, которые я проливала по одному неблагодарному мужчине? Я тосковала по нему. Ах, как я по нему тосковала! Слезы слепили меня, и я снова и снова повторяла: «Надо было поехать с ним вместе. Ты сама во всем виновата – кто мешал тебе поселиться по ту сторону Ла-Манша?» Формально угроза изгнания все еще висела надо мной: новый парламент пока еще не был созван и не мог, следовательно, пересмотреть мое дело, – однако Виндзор не сомневался в положительном решении, а пока я жила под его кровом, мне ровно ничего не грозило. Что с того, что мне нечем было бы там заняться, кроме как отдавать распоряжения по хозяйству, орудовать иглой да сплетничать с купчихами? Зато я была бы вместе с Виндзором.
«Он уехал! Он меня покинул! И как мне теперь жить без него? Кто меня утешит? А что я стану делать, если он меня вообще забудет?..»
– Пресвятая Дева! Как ты еще смеешь называть себя здравомыслящей женщиной! – одергивала я себя.
«А если я когда-нибудь не смогу вспомнить его лицо, его волосы?..»
«Но ведь ты прекрасно жила, пока он был в Ирландии. Хватит хныкать!»
И я принималась за работу, которая всегда и всем помогает отвлечься от дурных мыслей. Я поступила так, как захотела сама. Как бы я ни блаженствовала в обществе Виндзора, как бы сильно ни нуждалась в нем для того, чтобы чувствовать себя счастливой, жизнь супруги коменданта Шербура меня не привлекала, да и слишком велика была тяга к моим поместьям, все еще считавшимся конфискованными. Потому-то я и оставалась в Гейнсе со своими подраставшими дочерьми и с Отважной – теперь уже поседевшей, но по-прежнему гонявшейся в саду за кроликами, – а Виндзору писала длинные письма с изложением множества подробностей. Время от времени он на них отвечал, когда выдавалась свободная минутка.
И каждый раз я снова рыдала.
Его наезды домой приносили мне счастье. Для него путь был не так уж долог, но мне всегда казалось, что он приезжает слишком редко.
* * *
– Алиса! – Он сиял, как всегда. – Подите сюда, встречайте своего господина и повелителя.
– Не вижу ни господина, ни повелителя. – Я искоса посмотрела на него, почти как в ту самую первую нашу встречу, только теперь я сидела в седле, возвышаясь над Виндзором. Сердце колотилось так бешено, что я могла упасть с седла прямо к его ногам. – Мы разве знакомы?
Он оглушительно рассмеялся, и внизу живота у меня все запылало от нахлынувших желаний.
Я вернулась в Гейнс после объезда поместья: пришлось решать спор о меже, разгоревшийся между двумя твердолобыми арендаторами, – и застала дома обычный для приездов супруга беспорядок. Виндзор был в центре событий, распоряжаясь, куда вести лошадей, куда относить поклажу; увидев меня, он зашагал навстречу. На лице сияла та самая дьявольская улыбка, которая пробудила мое любопытство к нему давным-давно, при дворе Эдуарда.
– Мне сказали, что вы тут отправились воевать за мои интересы – против моих арендаторов. – Он протянул руки, и я соскользнула с седла в его объятия. – Любимая, драгоценная, невероятно воинственная жена.
Не обращая внимания на взиравших на нас с большим любопытством невольных свидетелей, я крепко обняла его. Он вернулся. Его объятия были могучими, знакомые теплые губы нежно приникали к моим. В этих объятиях мгновенно растаяла тягучая пустота, царившая в моей груди. Похоже было, он никогда не выпустит меня из своих рук, хотя я знала: наступит время – выпустит.
– Надолго, Вилл? – Только это имело для меня значение. Я прижималась к нему, положив голову на его плечо и позабыв от радости обо всем остальном.
– По меньшей мере на две-три недели, а то и больше. До Шербура же рукой подать. – Он отпустил меня и стал рыться в переметных сумах. – Всему свой черед. Вот что я вам привез.
Я сообразила, что стою и глупо улыбаюсь. Так приятно было видеть его снова! Подарок как таковой меня мало интересовал: самоцвет ли, пара ли перчаток, еще что-нибудь небольшого размера, что могло поместиться в переметной суме. Но я не угадала. Сияя улыбкой, Виндзор достал письмо и с изящным поклоном вручил его мне.
– Это вам, леди де Виндзор. Скромный клочок пергамента, изрядно истрепавшийся в дороге, зато имеющий огромную ценность.
Он хранил торжественное молчание, пока я разворачивала пергамент и разглаживала складки на сгибах. Я настороженно пробежала глазами текст, потом вернулась к началу, к изображению геральдической эмблемы и скреплявшей документ красной печати.
– Они сдались, Вилл! – Я даже задохнулась от волнения. – Наконец-то они с нами согласились!
Да, так и было – сверх всяких ожиданий. Мое изгнание отменялось – по всем правилам, с соблюдением формальностей, согласно закону. Мне даровалось прощение за нарушение распоряжения парламента, хотя этого преступления я в жизни не совершала.
– А вы сомневались? – спросил Виндзор, и его улыбка, словно луч солнца, согрела мне сердце.
– Да, еще как! Сомневалась, – ответила я, а голова шла кругом от радости.
– А вот я не сомневался, – заявил он со снисходительной самоуверенностью, к которой я уже привыкла за эти годы. – Я представляю для них слишком большую ценность, чтобы они могли позволить себе превратить меня во врага. Они же понимают, что в любую минуту я могу передумать, а тогда им придется отчаянно подыскивать нового коменданта. Ну-ну, не нужно плакать! – Он взял из моих рук пергамент, заткнул себе за пояс. – Слишком важный документ, чтобы размывать его текст неуместными слезами! Вы потеряли тогда письмо Гонта, уж эту бумагу мы не потеряем.
Я закрыла лицо руками, чувствуя неописуемое облегчение, и слезы потекли с новой силой. Виндзор ласково, но крепко взял меня за руки, отвел их в стороны.
– Ну, ваша беспокойная душа хоть немного довольна теперь?
– Немного. – Я сумела даже рассмеяться. – Спасибо вам, Вилл.
– Это еще не все. – Он немного помолчал, ожидая, когда полностью завладеет моим вниманием. – Вы получите назад свои владения, юридически признанные принадлежащими вам.
– Все? – Вот в это поверить я не могла.
Он покачал головой.
– Кроме тех поместий, которые подарил вам Эдуард. Их не вернут ни за что. Но те имения, которые вы приобрели вместе с Гризли, – вот они возвращаются вам.
– Их вполне хватит… – с трудом пробормотала я. – Это же великолепно! У меня снова будет Палленсвик…
– Они, впрочем, не совсем ваши… – проговорил Виндзор, ведя меня к дому.
Я замерла на месте.
– Как?
– Их возвращают мне – вашему супругу. – Увидев на моем лице крайнее замешательство, он залился таким громким смехом, что поселившиеся под крышей конюшни голуби тревожно забили крыльями и белой тучей поднялись в воздух.
– Чтоб их черти забрали! Я не согласна так…
– Я и не думал, что вы будете согласны.
– Но я…
– Лучшего решения вы не добьетесь, Алиса. Вы же знаете, что говорит закон. Все ваше имущество принадлежит мне. Но я – очень щедрый супруг. – Он снова посерьезнел, крепко сжимая мои руки, чтобы я не вздумала буянить: мои глаза горели огнем, и он это видел. – Я предоставляю вам полную свободу действий в ваших имениях. Все доходы от них – ваши, тратьте их на себя и своих детей.
– Какой вы щедрый!
– Даже чрезмерно! Неужели вы все еще недовольны, Алиса?
Я тихонько вздохнула, стараясь привести в порядок свои мысли. Испытывать удовлетворение – разумом, сердцем, душой – было мне не свойственно от природы. Не такова была моя натура. Разве не была я вечно непоседливой, беспокойной, стремящейся к невозможному – ради того, чтобы обеспечить безбедную жизнь себе и своим детям? Я никогда не была довольна своим местом в жизни. Я не пожелала оставаться всего лишь фрейлиной Филиппы, а стремление приобретать земельные владения стало у меня, как многие могут сказать, навязчивой идеей. Я же могла бы возразить, что это был способ борьбы за выживание в мире, который с одинаковой легкостью может вмиг осудить и уничтожить человека или же обогатить его и вознести к самым вершинам. Я изведала и взлеты, и падения, и теперь, оглядываясь назад, ни о том, ни о другом не жалела.
Прищурив глаза из-за яркого солнечного света, я оглядела свой дом. Конечно, не королевский дворец – но стены прочны, а земли вокруг плодородны. У меня было гораздо больше того, что признавал за мной закон, разве нет? В свое время я изведала высшую власть. Теперь же меня окружала горькая действительность, и простая честность вынуждала меня признать, что власти в моих руках уже никогда больше не будет. Я изо всех сил старалась смириться – даже с тем, что мои земли отныне были владением моего мужа. Женщина всегда зависит от мужчины, как бы ни хотелось ей с этим спорить, и если уж мне суждено зависеть от какого-либо мужчины, то пусть это будет Вильям де Виндзор.
Он стоял передо мной, наполняя своей энергией весь парадный двор, виски сверкали серебром в солнечном свете, а на губах играла обворожительная улыбка, которую я видела даже во сне. Кто бы мог подумать, что у имеющего столь дурную репутацию Виндзора улыбка окажется такой привлекательной? Но меня она очаровывала. И внезапно все мои давние стремления к недостижимому померкли. Ну, хотя бы на этот день.
– Так что? – спросил он и указал рукой на залитые солнцем стены. – Больше этого я ничего не мог для вас сделать, неблагодарная девчонка.
– Понимаю. Я очень признательна вам, – отозвалась я, взяла его за руку, и мы вместе шагнули через порог нашего дома. И я проговорила с улыбкой: – Я всем очень довольна.
Октябрь 2011
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
notes
Примечания
1
Эдуард III (1312–1377) – английский король (1327–1377) из династии Плантагенетов. Был связан кровным родством с династией Капетингов, и его притязания на французский престол привели к Столетней войне (1337–1453). (Здесь и далее примеч. пер.)
2
В Средние века мех горностая мог украшать лишь парадные одеяния царствующих особ.
3
Филиппа Геннегау (1314–1369) – третья дочь Виллема I Доброго, графа Геннегау, Голландии и Зеландии, с 1328 г. – супруга Эдуарда III, королева Англии.
4
Кеннингтон – в Средние века пригород на южном берегу Темзы, ныне – один из районов Лондона.
5
Принцесса Джоанна, графиня Кентская (1328–1385) – внучка короля Эдуарда I, двоюродная сестра Эдуарда III. Современники считали ее самой красивой женщиной в Англии.
6
Догмат католической церкви, согласно которому Мария родилась естественным путем от Иоакима и Анны, однако была изначально лишена первородного греха.
7
В средневековой Англии красавицей могла считаться только блондинка.
8
Дословно: «живущие (при монастыре)» (лат.). Мирские братья и сестры, набираемые преимущественно из крепостных. Они принимали все монашеские обеты, однако не пользовались правами духовных лиц и выполняли самые тяжелые работы при монастырях.
9
Мастер – так обращались в старой Англии друг к другу купцы, ремесленники, мелкие чиновники и другие лица, не имевшие дворянства. Мистрис – уважительное обращение к женщине того же круга.
10
Один из 12 апостолов. Назван Иудой в Евангелиях от Луки и от Иоанна. Матфей и Марк в своих Евангелиях именуют его Фаддеем.
