355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анна Мичи » Шагни в Огонь. Искры (СИ) » Текст книги (страница 7)
Шагни в Огонь. Искры (СИ)
  • Текст добавлен: 30 апреля 2017, 15:02

Текст книги "Шагни в Огонь. Искры (СИ)"


Автор книги: Анна Мичи



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

Однако Леттине представляла себе знаменитость Королевской школы немного иначе. Более, как бы это сказать... впечатляющим. Перед ней же находился невысокий, на вид совершенно обыкновенный нинъеский подросток. И к тому же не проявлял к собеседнице ни малейшего интереса.

Чтобы не смущать нинъе непрерывным глазением, Леттине безразлично осматривала зал. Оттого и целеустремлённо приближающегося к ним темноволосого элхе она заметила первой. Вскочила, хотела было склониться в приветствии, адресуя его и двум следовавшим за темноволосым, но все трое, казалось, её словно не заметили.

Элхе – теперь она его узнала, Мурасе-Ито-диэ, по характерной форме ушных раковин, семейная черта, – остановился перед ними, посмотрел на молчаливого нинъе, который тоже вскочил и как будто подобрался.

Леттине непонимающе взглянула на Ли-диэ. Тот не спускал глаз с пришедшего.

Ни поклонов, ни приветствий, ни даже дружеских междометий – что-то случилось?

Орувери-диэ и ещё один, незнакомый, юноша, остановились, не подходя ближе, и тоже хранили молчание.

Леттине решила выждать, пока не заговорит кто-то из окружающих – в конце концов, она девушка, а тут и вообще – гостья, и ей не подобает брать на себя ведущую роль. Скромно свела руки перед грудью, сцепила ладони.

Кто же заговорит первым?

Что-то происходит, но неясно что, и тишина рвёт барабанные перепонки, накаляя воздух меж собравшимися.

Что-то происходит, но неясно что, кто же заговорит первым?

– Что тебе надо?! – резким, пугающим возгласом взвизгнула уничтоженная тишина.

Нинъе.

Это было страшно. Почему-то очень страшно – мелькнула непонятная, безэмоциональная усмешка в глазах Мурасе-Ито, дёрнулся уголок его рта, застыл воздух, словно готовясь к непоправимому.

Леттине не сразу поняла, что произошло.

Мелькнула рука элхе, сжатая в кулак, нинъе вдруг пошатнулся, разворачиваясь вполоборота от полученного удара, и в ту же секунду, как кошка, распрямился, оказываясь совсем рядом с ледяным лицом Мурасе-Ито, и теперь уже тот попятился, ладонь прижата к щеке, в глазах жуткое пламя.

Мир раскололся вместе со звонким голосом:

– Дуэль!

Кричал незнакомый ей элхе, стоящий рядом с Орувери-диэ темноволосый молодой человек. Кричал, будто радость и ужас попеременно раздирали его на части.

Словно повинуясь этому крику, Мурасе-Ито-диэ распрямился, отнял от щеки руку и холодным, мёртвым голосом произнёс:

– Пусть будет так.

Нинъе молчал, грудь его тяжело вздымалась.

– Пусть будет так, – повторил элхе. – Я, Ацуатари из рода Мурасе-Ито, предлагаю тебе сразиться и этим решить все разногласия между нами. Пусть Огонь рассудит нас.

Брови светловолосого шевельнулись, но он ничего не отвечал.

– Пусть вызванный назовёт время и место! – крикнул спутник Орувери-диэ.

Нинъе метнул взгляд в сторону кричавшего, коротко кивнул.

– Послезавтра... нет, завтра, за час до заката. За полем для соревнований, – выговорил ровно.

Леттине с испугом взглянула на Мурасе-Ито-диэ. Вызов на дуэль? Ужас бешеным замкнутым кругом вращался в груди, проблёскивая невообразимым, каким-то диким восторгом. Вызов на дуэль?!

– Ещё надо выбрать вид оружия! – не унимался стоявший поодаль.

Не сводившие глаз друг с друга двое одновременно повернулись, одаряя крикуна долгим взглядом.

– Магия, – два голоса слились в один.

***

– Леттине, Леттине!

– Да, мама?

– Леттине, детка моя, неужели это правда?!

– Что?

– Ну как же! Что два адепта устроили дуэль – из-за тебя?!

Боевая магия

Для поединка выбрали заросшую травой площадку, спрятанную далеко за полем соревнований, за подсобными помещениями, чтобы не видно было из окон школы.

С лёгкой руки Тардиса, заявившего о дуэли на весь главный зал, слухи разбежались по всем курсам. Разумеется, о вызове узнали и учителя. Хорошо ещё, что нинъе говорил тихо, поэтому о времени и месте никто из посторонних осведомлен не был – кроме светло-рыжей элхеской девочки. Но девчонка или умела держать язык за зубами, или тщательно выбирала поверенного для секретов, и поэтому в тени за сараями сейчас стояло только трое.

Беспрестанно оглаживающий волосы, стреляющий глазами по сторонам, невыспавшийся Тардис Дени-эльви из Щинге.

Невысокий, светловолосый, упрямо нагнувший голову валиссийский нинъе с плебейским именем Тенки Ли.

Равнодушный, с непроницаемым взглядом, бесстрастным красивым лицом – Ацуатари, отпрыск древнего рода, родом из провинции Сорэнарэ, младший сын Мурасе-Ито.

Проклятый эльф выглядел до отвратности спокойным. Лицо – безмятежное, прям как вот это предзакатное небо – Тенки глянул в голубую вышину – ни единого облачка, словно короткоухий всего лишь вышел прогуляться по случаю хорошей погоды.

Впрочем, и то ладно – хорошо хоть не стал ритуально краситься.

В учебнике истории Тенки видел изображения древней элхеской боевой раскраски – полностью закрашенная чёрным область глаз, у некоторых воинов – начисто выбритые брови; чёрным ставились и полоски на виски и скулы – до самых кончиков ушей. Взгляд от этого кажется нечеловеческим, словно сверлит противника из чёрного колодца. Не самое симпатичное личико.

Учебник упоминал о межрасовых войнах довольно скупо, без подробностей, но когда-то эльфы с такой раскраской убивали его предков.

Но уж этому конкретному лупоглазому он не даст себя убить. Не так легко.

Противник засунул руки в карманы и выпрямился, меряя Ацу зелёным взглядом. Элхе холодно усмехнулся в душе: нинъе нервничал. И руки в карманы запихнул потому, что иначе просто не знал, куда их деть. Нинъе не знакома культура ожидания боя, наслаждение последними минутами до схватки.

Что ж, жаль, он многое теряет.

Косая чёрная тень от сарая накрыла заросшее травой поле, ветер налетал пробирающими до костей порывами. Солнце медленно двигалось к западу.

Вся ненависть Ацу к оскорбившему его когда-то нинъе сейчас незаметно истаяла, пропала, не оставив следа. В душе царило спокойствие, глубокое чистое спокойствие – и ветер, вымораживающий сердце, становился крыльями.

Первокурсник топтался на месте, не умея застыть и отдаться холоду. Косился то на Ацу, то на безмолвного секунданта, нетерпеливо ожидал сигнала к началу боя.

Отвращения к крысёнышу больше не было. Ничто не возмущало покоя.

Полное, хладнокровное равнодушие, сродни ледяному ветру апреля, кружило вокруг, стирая эмоции.

Тардис переминался с ноги на ногу, украдкой то и дело поглядывая на часы. До начала оставалось три минуты, и он уже чувствовал, что жалкое это время растянется на столетия.

В ушах слышался и замолкал, замолкал и вновь слышался голос Виллиэ, произносящий одну и ту же фразу: «Я не такой дурак, чтобы идти смотреть. Ты заварил эту кашу, ты и расхлёбывай». Заявив так, Виллиэ с ухмылкой отправился в общую комнату, где в любое время суток толпились ученики.

Тардис понимал, в чём дело: Виллиэ просто озаботился для себя алиби. Не повезёт тому, кого застанут на поле боя, – ни противникам, ни секундантам, ни даже распялившим рты зевакам. Законы школы строги – хорошо ещё, если виновного просто выкинут вон.

«Я не такой дурак, чтобы...»

Дурак он, Тардис, – какого пламени ему вздумалось повторять слова Виллиэ, брошенные словно невзначай: «Это же формальный повод, дуэль!»

Какого пламени он тоже вскрикнул «Дуэль!», да ещё на весь зал?

Теперь получается, что виноват только он.

Поскорей бы всё это закончилось!

Чего он лупится сюда, эльфийский хрен.

Как восхитительно холоден ветер.

Ещё минута... ещё мгновение... Время!

Поначалу оба двигались осторожно, медленно, обходили поляну по краю, не сводя друг с друга глаз. Сосредоточенно следили за руками: не мелькают ли пальцы, плетущие заклинание.

Тардис с беспокойством оглянулся – вокруг по-прежнему не появился никто посторонний, царствовала тишина, но Тардис отнюдь не чувствовал себя в безопасности. На миг показалась соблазнительной даже идея забраться на крышу сарайчика, раз уж долг секунданта не даёт ему удрать куда подальше.

Первым атаковал Мурасе-Ито – нинъе замешкался лишь на долю секунды. Элхе махнул рукой, и с пальцев его слетел чёрно-фиолетовый феникс, издал гневный вопль, стремительно ринулся к нинъе. Тардис уважительно покрутил головой: вынутая соучеником из пространства сила мягко бухнула в уши.

Нинъе скользнул в сторону, уходя из-под удара, увернулся, словно от пущенного камня. Согнувшись, бросился наперерез высокому элхе, складывая ладони в – Тардис невольно ахнул – символ направленного огня. Это заклинание изучают на старших курсах! И, захваченный действиями нинъе, упустил из виду сокурсника – а тот тоже не терял времени даром.

Два потока пролетели рядом, рассыпая искры от соприкосновения.

Яркий зеленовато-рыжий прозрачный огонь – удар нинъе – полыхнул рядом с элхе, почти задевая его, прошёл по коже обжигающей волной. Тардис аж закусил губу, представив боль. Мурасе-Ито отпрянул, путаясь ногами в коварной траве, едва удержался от того, чтобы схватиться за плечо.

Нинъе повезло меньше. Переливистый чёрно-фиолетовый феникс, пусть сформированный гораздо хуже, нежели огонь светловолосого, – нашёл цель безошибочно. Разбился пламенем о грудь и правую руку нинъе, жадными языками полыхнув вниз и вверх – до шеи. Ли повалился на колени с искажённым лицом, но не закричал, замер, опустив голову – и через мгновение силой выдернул себя из пут травы. Поддерживая левой рукой непослушную правую, сосредоточился.

Опять из сомкнутых ладоней полыхнуло рыже-зелёным – видно, направленный огонь удавался нинъе лучше всего. Пламя устремилось к замершему на месте элхе. Мурасе-Ито, кажется, получил больше, чем казалось на мимолётный взгляд: его правая рука висела плетью. И от удара он ушёл едва ли не в последний момент, опять оставляя жадному огню лишь слегка лизнуть живое тело.

Только теперь обе его руки повисли неподвижно.

Светловолосый нинъе заметил проблемы противника, удовлетворённо ощерился. Медленно двинулся по краю площадки, заставляя противника пятиться, чтобы сохранять дистанцию.

Руки словно отнялись: видимо, огонь нинъе был нацелен не сколько на внешние повреждения, сколько на внутренние. Ацу не чувствовал ничего от предплечий до кончиков пальцев – как бывает иногда, если долго держишь руку в неудобном положении, – конечность затекает, теряется чувствительность.

Нинъе и впрямь оказался опасным противником.

Плести сложные заклинания Ацу уже не может, и не может точно нацелиться – значит, остаётся простая грубая сила. Схватка чистой энергии.

Или...

Тенки следил за высоким эльфом, двигавшимся от него с той же ледяной, бесстрастной маской вместо лица. Не хотелось признаваться себе – но он вымотался. Не хватало энергии, чтобы нанести последний, решающий удар – хоть и, конечно, не такой, чтобы убить. Убивать эльфа он не станет, и дело даже не в страхе перед смертной казнью – кажется, оная не распространялась на убийство на дуэли, просто... Одно дело – убить, если враг угрожает жизни, а другое – если вот так вот пятится от тебя, не в силах пошевелить руками.

Он не будет убивать.

Впрочем, всё уже сделано.

Эльф сам загонит себя в западню.

Нинъеский крысёныш всё не атаковал. Чего он ждёт? Почему продолжает двигаться по краю площадки, не спуская с Ацу прищуренных глаз?

Хотя это время, лишнее время, пара мгновений, которые могут решить ход...

Боль вонзилась в тело неожиданно. Ацу даже не сразу понял, что случилось, – ведь светловолосый не шевелился, ни двигал руками и от него не шло волн магии.

Против элхе обратилась земля.

Из травы хлынули обжигающие белые лучи, обвили Ацу, пронизывая насквозь, заставляя колени подломиться. Воздуха не хватало, лёгкие не желали работать, и ослепительные молнии метались перед глазами. Свело судорогой.

Ловушка. Нинъе поставил ловушку.

Когда упал в траву – якобы от полученного удара – оставил плетёнку заклинания, а потом – оставалось только заставить элхе шагнуть в неё. Вот почему он не атаковал...

Ацу запрокинул голову, ища взглядом противника. Накатывалась стремительная тьма, сужая поле зрения в узкую воронку. На дне её неясным рисунком виднелось лицо нинъе. Тот, замерев, смотрел на поверженного элхе.

Нинъе и впрямь оказался достойным соперником.

Но нет...

Не празднуй победу раньше времени...

Остановившись, Тенки смотрел на упавшего элхе в хватке белых молний. Ловушка сработала, как надо. Расцветшая в траве «звезда Юрисаэ» – это заклинание он опробовал на живом существе в первый раз – вела себя аккуратно, как по книгам. Лишив жертву сознания, она опадёт и растворится, не мешая подойти к телу никому – ни возможному убийце, ни спасителю.

Эльф проиграл.

Дуэль окончена.

Но куда это он смотрит?

Тенки впился взглядом в теряющего сознание противника. Ему не кажется? Этот ненормальный – улыбается?

Чёрная тень сорвалась из-под кроны ветвистого дерева, метнулась к светловолосому. Кинулась в лицо, метя острым жёлтым клювом в глаза – словно с ума сошла. Отбиваясь от птицы, Тенки закрыл глаза ладонью, и бешеное пернатое тут же застучало клювом по раскрытой стороне – ожгло болью, будто кипятком хлестнули.

Что за хренотень?

Отбиваясь от птицы, Тенки глянул на опутанного молниями противника – тот ещё находился в сознании, ловушка не погасла. Блеснули глаза – зло, по-издевательски.

И птица перед лицом нинъе взорвалась алым пламенем.

Свет – это белые перья

Не раскрывая глаз, темноволосый подросток брезгливо поморщился, скривился. Во рту было противно, горько и склизско, словно некто заставил Ацу тщательно разжевать пару сырых слизняков. Элхе нахмурил брови, запрокинул голову назад, насколько позволяла плоская подушка. И только тогда поднял веки.

То, что находится в больничном крыле, он понял сразу. Голубоватый тускло светящийся потолок, неудобная подушка, хрусткая простыня, накинутая на тело. Попискивание приборов и мягкое гудение технической магии. И – самый явный признак: запахи целительских трав и снадобий, переплетающиеся в один незабываемый аромат – больница.

Пару раз бывать здесь ему приходилось, но в качестве пациента Ацу очутился тут впервые.

Подросток снова поморщился: по телу волнами ходила какая-то противная, неглубокая боль. Прислушался к себе, сообразил – ныли руки.

Обеспокоенно взглянул на свои плечи, прикрытые простынёй. Отсюда – то ли всё плыло у элхе в глазах, то ли по другой причине – казалось, что ниже плеч у него лежат большие белые колоды, два бревна, закутанные в ткань. Пошевелить руками не удалось, и это тоже не стало для подростка приятной вестью.

Хотя, если судить по этим двум большим буграм по обеим сторонам от тела, всё же конечности остались при владельце.

Горло пересохло, но обращать внимание на мелочи элхе не стал. Гораздо сильнее его интересовало раздающееся в комнате мерное дыхание. Ацу перекатил голову по плоской подушке, глянул вправо.

Так и есть.

На него смотрели зелёные глаза нинъе.

То ли виной этому стал голубоватый полумрак в больничном покое, то ли состояние владельца, но глаза эти, казалось, потеряли свойственный им чуть пугающий блеск, потускнели слегка, чуть угасли. И тем не менее, нинъе смотрел твёрдо.

Нахлынувшая тишина поглотила и дыхание, и пищание приборов.

Губы светловолосого мальчишки чуть дрогнули.

Испуская едва заметный вздох, Ацу отвернулся, вновь уставился в потолок. Нинъе славно досталось – сознание этого согрело элхе душу. Раны, оставленные клювом птицы, слились с ожогом от взрыва её тушки, – и лицо светловолосого хорошо опухло, а глаза, и без того не слишком большие, превратились в щёлочки. Ещё пара дней – и эта красота бы засинела, зафиолетовела, наглядно свидетельствуя о силе оставившего её, – хотя теперь уже вряд ли. Вылечат.

– У тебя получилась хорошая ловушка, – нехотя произнёс элхе, не глядя на бывшего противника.

Молчание.

– Твоя птичка тоже была ничего, – слабый отзвук усмешки.

– Это ведь была «звезда Юрисаэ»?

– Ты знаешь о ней? Ага...

– Думаешь, ты один умеешь читать книги? – во фразе проскользнула тщательно отмеренная доля пренебрежения: удивление в голосе нинъе задело Ацу.

– Эм-м. А, ясно. Просто нам же не преподают ещё ничего толком, вот я и...

– Верно. Настоящая боевая магия начинается лишь после поступления на старшие курсы.

– Какого хрена они так тянут.

Забавно. Негодование в словах нинъе было так созвучно его сердцу. Ацу бы усмехнулся, если бы положение это позволило.

В комнату вернулась тишина.

– Слушай, – на этот раз первым заговорил нинъе. – Я, это...

– Да? – холодно произнёс Ацу, созерцая голубоватое мерцание потолка. Что он хочет спросить, этот любопытный сын нинъеских деревень?

– Ну… Я… Давно хотел узнать, вообще-то...

До каких пор он собирается мямлить?

– Какого... В смысле, с чего вдруг... То есть я тебе вообще-то чего сделал?

Пришлось снова перевалить голову на правое ухо, приподнять бровь, показывая, что не понял слов собеседника.

– Прости?

– Чего я тебе вообще сделал-то? – повторил нинъе. Судя по голосу, он и впрямь любопытствовал, а не пытался устроить в больничной палате продолжение дуэли. – Ну, у тебя ведь были причины... Это из-за того, что я пришёл к вам на уроки?

А... Нинъе интересуется изначальным поводом к неприязни.

Как это сложно объяснить.

– Ты назвал меня «короткоухим».

И снова ударило в уши молчание. На этот раз недолгое.

– И всё?! А-а, то есть извини, конечно. Но ты ведь и впрямь короткоухий?!

Ацу долго наблюдал за глазами нинъе. Долго – пока любопытный блеск в них не сменился лёгким намёком на раскаяние. Слабое, еле заметное раскаяние. Тогда сказал небрежно:

– Слово «короткоухий» звучит как оскорбление. Наш род – один из древнейших родов народа элхе. Форма ушей – семейная черта. Тебе понятно, круглоухий?

– Никогда не думал, что это так важно, – светловолосый отозвался откровенно.

– Это важно – для нас. Ты теперь среди нас, а не в своей глуши. Теперь ты должен подчиняться нашим законам, – чего ради он тут распинается перед нинъе, уча того правилам элхеской знати?

– Это точно.

Ацу показалось, или с соседней кровати и впрямь раздался тихий вздох?

Мерный писк приборов снова залил комнату, оставляя каждого наедине со своими мыслями.

– Я слишком поздно сообразил, – само собой вылетело из уст Ацу.

– Что? – откликнулся нинъе.

– Виллиэ.

– Твой однокурсник?

– Да. Виллиэ Орувери. Мне интересно, чего он хотел добиться. Ты перешёл ему дорогу?

– Я? Почему я? Это же он показал мне, где можно найти «звезду Юрисаэ», как её делать.

– Виллиэ?! – вместе с возгласом вырвалось неподобающее моменту изумление. Виллиэ научил первокурсника? Виллиэ?!

– Ага. Он вообще много чего мне рассказал, помогал по-всякому. С февраля.

Темноволосый подросток закрыл глаза. В темноте под веками плясали голубоватые тени. Чего хотел Виллиэ, чего он добивался? Это его сокурснику нинъе обязан своими успехами, его помощи. И в то же время Виллиэ подталкивал Ацу, чтобы...

– Он сталкивал нас, – элхе снова взглянул на соседа по палате. От ясности вставшей перед внутренним взором картины хотелось вскочить, опереться локтями о кровать, яростно рассуждать, помогая словам жестами.

Но тело не слушалось. Оставалось только говорить, тихо и ровно, в одной позе лёжа под простынями.

– Он сталкивал нас, – повторил Ацу. – Он с самого начала этого хотел. Как я сразу не понял. Он нас растил, дабы однажды мы встретились как соперники. Помогал тебе, чтобы ты, ещё совсем неумелый, только явившийся в школу первокурсник, научился управлять собой и своей магией. Влиял на меня, чтобы я занимался больше, чтобы не стал для тебя лёгкой добычей. Пусть Огонь падёт на его голову, Виллиэ!

Ли не смотрел на него. Отвернувшись, упёрся взглядом в потолок. Слушал. И когда элхе окончил речь, хищно вдруг усмехнулся. Отчаянно.

– А он мне нравится.

Что несёт этот нинъе?!

– Ну наконец-то я понял, какого хрена он со мной возился. Я-то думал сперва, это ты его ко мне прислал, каждый миг ожидал какой-нибудь подлянки.

– Почему же? – возмутился Ацу.

– Ну... вы же все вместе ходили, дружной четвёрочкой. Про тебя он сказал, мол, ты зовёшь меня крысой.

– Крысёнышем, – какого пламени Виллиэ... А, Огонь с ним. – Ладно, я...

Ли молчал.

– Я не стану звать тебя крысой, – с лёгким вздохом выговорил элхе. – Ты хорошо сражался.

Слабый смешок.

– Ну тогда я не стану звать тебя короткоухим, так уж и быть. Твоя птичка мне в кошмарах сниться будет.

– Её было несложно поймать. К тому же у меня не оставалось другого выхода, когда ты лишил меня возможности пользоваться руками, – не хотелось в этом признаваться, но слова нинъе звучали приятно.

– Как ты ухитрился нашпиговать её заклинанием? – да уж, он и впрямь истинный боевой маг, и в больничном покое жаждет новых знаний.

– Когда ты гнал меня к ловушке. Мысленно.

– Слушай, ты осознаёшь, что ты совершил невозможное?! – Ли выглядел возбуждённым.

– Твоя «звезда Юрисаэ» тоже не образчик творчества младших курсов, – Ацу негромко усмехнулся. – Такой мог бы гордиться и настоящий маг.

– Э-э, – донеслось с соседней кровати смущённое. И новым вопросом: – А что ж теперь будет?

Ацу отлично понял, что беспокоит светловолосого. Только ответа он не знал.

– Может, – невольно в интонацию пролилась пара капель горечи, – Виллиэ пытался избавиться от конкурентов. Ведь на старшие курсы берут не всех.

На этот раз Ли молчал так долго, что показалось – уснул. И только тогда, когда дремота начала уже овладевать и элхе, когда тело смирилось с неудобством несменяемого положения и тупой болью в руках, наконец пришёл тихий и словно потерявший все интонации от чрезмерного изумления голос светловолосого:

– Ну вы, эльфы, и интриганы.

***

Наутро – хотя Тенки мог лишь предполагать, что наступило утро: в больничном покое не было окон – появились целители.

Первым в комнату вошёл мужчина, длинноволосый светлоглазый врач. За ним – двое в голубых с зелёной вышивкой полумантиях – одежда практикантов целительства.

Мальчишка поспешно закрыл глаза, притворяясь спящим. Не хотелось встречать сейчас осуждающие взгляды врача и приговор, который мог читаться в его зрачках.

Дышать было трудно, словно зверь какой-то забрался под дых и впился изнутри острыми клыками.

Оставят ли Тенки в школе?

Что будет, если...

– Доброе утро, почтенные, – голос целителя разбил надежду избежать разговора. – Просыпайтесь и расскажите мне, как вы себя чувствуете, мои дорогие вояки.

Издевается. Подонок.

– Доброе утро, – эльф с соседней кровати ответил как ни в чём не бывало. А только что посапывал тут, уткнувшись в подушку. – Простите, что мы доставили Вам столько хлопот.

Пошёл закручивать свои многоэтажные вежливые словоформы.

Тенки чуть приоткрыл веки, подглядывая из-под ресниц.

– Ничего-ничего, – целитель принял поданный помощником табурет, ловко поставил его меж кроватями, уселся. – Вам ещё успеют отодрать уши.

Приподнимаясь – притворяться спящим больше не было смысла, – Тенки поморщился. Правая рука слушалась плохо, будто отлёжанная. Щеки горели. За ночь лицо покрылось словно засохшей коркой, отзывавшейся болью при каждой гримасе.

– Какие вы у меня красавцы, – целитель по очереди посмотрел на обоих. – Особенно ты, – кивнул он Тенки, – хоть прямо сейчас жени.

– Не надо, – Тенки неуклюже усмехнулся, – мне ваши эльфийки не нравятся.

Сказал и осёкся – отвесил грубость? Сейчас этот бешеный с соседней кровати как накинется на него с кулаками, а желания сражаться у нинъе сейчас не больше, чем у снятой с тигра шкуры.

Однако тот молчал, а целитель и вовсе даже рассмеялся, подхватил:

– Гляньте-ка на него, наши девушки ему не по нраву. А каких ты тогда предпочитаешь?

– Ну, наших, – неразборчиво буркнул мальчишка – разговор стремительно улетал куда-то в тартарары, – нинъеских, типа. – «Они понятнее», – добавило сознание.

– Вот как? А чего тогда из-за элхеских девочек в драку лезть? – льноволосый мужчина на табурете посмеивался, но в строгих глазах плавала суровость.

– А?

– Простите? – ученики среагировали в один голос.

– Я слышал, дуэль вы устроили из-за элхеской девочки? – повторил целитель, и в голосе его появилась неуверенность.

Неудачливые дуэлянты переглянулись.

– Э-э, собственно, – начал было Тенки, но короткоухий его перебил.

– У нас были другие причины. Скорее вызванные внутренними, а не внешними факторами.

– Факторами, – усмехнулся целитель. – Внутренними, говорите? Ну-ну.

Тенки не совсем сообразил, что рассмешило врача, но тот, словно посчитав беседу оконченной, придвинулся к нинъе и тонкими прохладными пальцами стал ощупывать корку, в которую превратилось лицо.

– Простите, – не выдержал снова эльф, следящий за манипуляциями врача.

– Да?

– Я предполагал, что, возможно, частью наказания явится непредоставление нам целительского лечения?

Тенки сглотнул. Ходить с маской на роже добрых полмесяца, а правой рукой шевелить только в самых необходимых случаях? Огонь на язык этому эльфу, а если сейчас целитель уйдёт?

– Ну что ты, друг мой, – кажется, однако, тревоги Тенки беспочвенны, – совет Королевской школы – не звери какие. Мы вылечим вас на славу. Так, чтобы члены комиссии, побереги Огонь, не позволили бы вкрасться в свои сердца преступной жалости. Нет, вы будете стоять перед ними навытяжку, целенькие и здоровенькие, – тут врач усмехнулся поистине погано.

– Комиссия... – голос нинъе вдруг охрип.

– Комиссия, друг мой, – подтвердил целитель. – Вот там вам и придётся рассказать обо всех ваших факторах и всех мотивах, и внешних, и внутренних. А теперь помолчи-ка. Халлиэ, подай мне сумку.

***

Созыва комиссии не пришлось ждать долго.

После трёх дней в больничном крыле, перемежаемых визитами целителя и чтением библиотечных книг – каждая из них виделась теперь последним в жизни сокровищем, один из зелёно-голубых помощников объявил ученикам, что завтра в девять утра их ждут в главной экзаменационной аудитории.

«Плохо дело», – подумал Тенки, взглянул на темноволосого элхе. «Плохо дело», – читалось отражением в чужих чёрно-голубых глазах.

За несколько дней в палате никто, кроме целителя и его подчинённых, не появился. То ли посещение малолетних нарушителей запрещалось советом, то ли все разъехались на каникулы – ведь близился конец апреля, то ли по ещё какой причине, но дни летели однообразно, и бывшим противникам пришлось свыкаться с постоянным обществом друг друга.

Тенки не мог заглянуть в разум темноволосого, но – как ни удивительно – для него самого пребывание в одной комнате с элхе не стало нестерпимым.

– Слышь, ты что будешь делать, если из школы вытурят? – оторвавшись от книги, Тенки взглянул на пол.

Благодаря усилиям целителя, пусть при лечении порядочно цокавшего языком и проклинавшего «безумную магию безумного нинъе», чувствительность в руках темноволосого элхе восстановилась. И теперь, радуясь вернувшейся силе, тот не упускал момента заняться физическими упражнениями. Вот и сейчас он, старательно пыхтя, отжимался на тесном пространстве между двумя кроватями. Всё бы ничего, если бы при этом он не напевал – на однообразный мотив, помогающий не сбиться со счёта.

Обращённый к нему вопрос темноволосый словно не услышал, продолжал ритмично опускать тело вниз и вновь выпрямлять руки, подкидывая вверх.

Тенки прислушался к песенке, послышалось что-то вроде: «шесть десятин восемь... семь десятин...»

Похоже, ненормальный эльф пошёл до ста. Не иначе, выёживается.

Закончив, темноволосый привалился к стенке. Лицо его вспотело, покрылось крупными каплями. Тенки следил за ним поверх книги, не скрывая язвительности во взоре. Подумаешь, сто отжиманий.

– Прости, что ты спросил? – вежливо отозвался элхе, придя в себя.

– Да не, я уже понял. Готовишься идти в гладиаторы.

– Гладиаторов уже много столетий как нет.

– Не волнуйся, ты восстановишь древнюю традицию, – успокоил Тенки ненормального.

– Мне скучно лежать целыми днями в постели, – эльф пожал плечами. – Тебя и впрямь ничего не интересовало?

– Я спрашивал, что ты будешь делать, если нас отсюда вытурят, – неохотно повторил Тенки и сделал вид, будто уткнулся в книгу.

Эльф вздохнул. Довольно тяжко.

– Не знаю, – раздалось с пола. В словах слышались нотки отчаяния. – Не представляю себя кем-то иным, помимо боевого мага.

– Хм-м... – задумчиво протянул мальчишка, переворачивая страницу.

– Не знаю, какого пламени я с тобой так откровенен, – раздражённо вымолвил темноволосый.

– Хм, может быть, потому, что мы с тобой в одинаковом положении? – откликнулся Тенки, по-прежнему не глядя на собеседника.

– И позволяю тебе обращаться ко мне, как к равному! – продолжалось бухтение внизу.

– Ну так вызови меня опять и прикончи.

– И прикончил бы, – эльф поднялся. – Если бы ты стоял смирно.

– Смирно – это не для меня. Не в тех случаях, когда меня пытаются убить.

– А жаль, тогда убить тебя было бы так просто, – в интонациях собеседника безошибочно чувствовался слабый привкус сожаления.

– Завтра в девять утра, – вспомнил Тенки слова целительского помощника. – Аж целую комиссию ради нас созовут. Сегодня мне точно будут кошмары сниться.

– Приятных снов. Я в душ, – кажется, эльф не горел желанием продолжать безрадостный разговор.

Закрылась дверь в узкую душевую кабинку – уже несколько дней вся их жизнь заключалась в передвижении между кроватями, душем и туалетной комнатой. Неудивительно, что темноволосому не хватает свободы.

Тенки её тоже не хватало. Только позволить себе отжиматься на полу он не мог: при малейшей нагрузке кожа на лице, натянутая, как на спелом помидоре, грозила лопнуть. Руку целитель поправил, а вот рожа заживала медленнее.

Славное заклинание всё-таки эльф запихнул в птицу.

Если повезёт остаться в школе, надо будет потребовать исходники.

Причины и следствия

Высокие тёмно-коричневые двери главной экзаменационной аудитории были плотно закрыты. В комнату ожиданий не доносилось ни звука.

Губы пересохли, и нинъе то и дело нервно их облизывал. Впрочем, это не помогало. Смертельно хотелось что-то сказать, нарушить жуткую тишину. Тенки опасался даже сглотнуть, и от этого горло казалось ещё более сухим.

Сюда их привёл практикант-целитель, велел сесть на стулья у стены и ждать, пока не позовут. И отправился восвояси, оставляя притихших младших на попечение надзирателя.

Взгляд эльфа, одетого в форму школьных прислужников, казалось бы, вовсе не следил за нинъе, но стоило неловко повернуться, как зрачки наблюдателя возвращались, ощупывали Тенки с ног до головы и снова скрывались под приспущенными веками.

Темноволосый бывший противник застыл неподвижно на краешке соседнего стула. Спина выпрямлена, глаза направлены в пустоту перед собой. Непроницаемое лицо.

Тенки снова облизнул губы.

Что за приговор ожидает провинившихся?

Что будет, если...

Двери ожили, негромко заскрежетав.

Повернулась металлическая ручка; отступила назад, открываясь, одна из створок. В проём неспешно просочился невысокий старец с длинными белыми волосами. По обеим сторонам лица качнулись две тонких коротких косички, перевязанные тёмно-зелёными ленточками. Знакомая причёска и знакомый сочный цвет лент – к нарушителям школьных устоев вышел секретарь.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю