Текст книги "Шагни в Огонь. Искры (СИ)"

Автор книги: Анна Мичи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)

Ещё бы – Тенки следил за псом, не спуская глаз. Даже естественные надобности оправлял в переулке по соседству, не отходя далеко от места, где залегло животное. И дождался – когда стемнело, собака появилась на улице.

Вот тогда свежеиспечённый тёмный маг почуял дыхание страха. Глаза пса горели в темноте слабым фосфоресцирующим светом, животное двигалось плавно, словно плыло по воздуху. Это была уже совсем не та собака, за которой Тенки ухаживал несколько дней, опасаясь поминутно, что она вот-вот издохнет. Не та, что послушно слизывала с руки пищу. Эта – его самого посчитала пищей.

– Против объекта были применены боевые заклинания, – будничным голосом сообщил Тенки, вырываясь из хватки воспоминаний, – животное удалось уничтожить.

– Не торопитесь, Ли, – прервал его Виллемис. – Вы уничтожили его? Почему не попробовали сначала обездвижить объект, не попытались сохранить ему жизнь? В случаях, подобных вашему, рекомендуется оставить животное для дальнейшего обследования. Это ценный материал.

Ага, конечно. Чтобы вы распутали, что там было за заклинание? Увольте, Тенки не привык настолько недооценивать собственных учителей.

– Увы, – с покаянным видом Тенки опустил голову, – к сожалению, действовать так оказалось невозможным. Объект двигался чрезвычайно быстро, и обычно рассчитанные на животное подобного размера заклинания заморозки оказались неэффективны.

Как хорошо, что Виллемис не вправе сейчас заглянуть в его голову, попытаться прочесть эмоции. Как хорошо, что Тенки давно научился чувствовать малейшие попытки мысленного зондажа.

Обездвижить собаку, оставляя её в живых, Тенки, понятно, не намеревался. И думать не стал метать в неё парализующим «арссе» или другими подобными чарами. Бил только на поражение.

Собака прыгнула сразу, едва заметив чужого на своей территории. Без сомнения, пёс привык к безнаказанности, к силе и скорости, позволявшим догнать и одолеть любого. Тенки отлично понимал, что не может позволить животному даже коснуться зубами своей кожи – малейшая капля крови станет прямой дорогой к смерти. Рассчитывать на то, что животное питается не энергией, было бы глупо. В таком случае не появились бы жертвы.

Собака прыгнула, и Тенки встретил её одним из любимейших заклинаний – направленным огнём.

Да только заклинание, пусть и задело пса, не подействовало в полной мере. Охваченная пламенем собака, с оскаленными клыками, горящими глазами, с растопыренными в прыжке лапами – зрелище действительно впечатляло, хоть и длилось недолго. Тенки едва успел уйти от молниеносного броска, как пламя стекло со шкуры зверя, не нанеся видимых повреждений.

Недооценил противника. Не учёл, что имеет дело не с обычным диким псом – с военной машиной.

Пришлось вилять, прыгать, скакать в невообразимой пляске, убегая от обезумевшего противника. Думать не получалось, вспоминать подходящие удары – тоже. Одно время нинъе уже почти поверил, что погиб, что смерть заберёт его вот здесь, на этой тёмной улице, но тогда заметил, что и животное начало уставать.

Между ними было всего-то шагов пятнадцать – три прыжка для быстрой собаки, – но вымотались оба. Животное наступало, шло медленно, не спуская с противника глаз. Тенки пятился, тщательно следя за движениями пса. Эту передышку надо было использовать, и Тенки сосредоточенно пытался вспомнить подходящее боевое заклинание. Всего-то несколько секунд длились те мгновения.

Показалось, не успел практикант и глазом моргнуть, как вспыхнула в голове плетёнка «белой смерти», одно из известнейших заклинаний. Проклиная предательницу-память, лишь тут соблаговолившую снизойти, все силы Тенки употребил на то, чтобы вложить в удар максимум энергии. Взвыл, задрожал амулет, отдавая запасённую мощь, магия понеслась по жилам, скручивая тело. Наружу вырвался ослепительно-белый луч, пронзил воздух, втыкаясь в собаку, и растворился в густой шести, вобранный телом.

Тенки замер, ожидая результата.

Пёс тоже стоял на месте, словно не понял, что произошло.

И заклинание сработало. Плеснули на дорогу ошмётки мяса, кровавая дрянь разбрызгалась по рукам, хлестнула горячим по лицу.

Уничтожил. Победил.

– К сожалению, я допустил несколько ошибок, – Тенки потупил глаза: теперь следовало мягко подытожить, показать, что он понимает свою малоопытность и готов к порицанию, – не осознал необходимости сохранения материала для исследований; по неопытности воспользовался чересчур сильными заклинаниями; превысил лимит собственного амулета.

Еле добрался до школы. Шатало, кровь на руках и лице высохла, стянула кожу, а Тенки даже не сообразил очиститься. Так и зашёл на территорию школы, подобрался к общежитию окольным путём. И только увидев в оконном стекле своё непрезентабельное отражение, отправился в душ. Сил не было, ни физических, ни духовных.

Под напором воды слабо-коричневыми струйками стекала чужая кровь.

Когда-то Тенки чувствовал себя таким великодушным, отпуская пса на волю. Почему-то поверил, что собака не станет нападать на себе подобных, и уж тем более на людей. Тогда ещё Тенки незнакома была сводящая с ума жажда, при которой в каждом встречном видишь лишь способ поддержать собственную жизнь.

Заклинание иле Эллгине с самого начала было настроено на людей. На людей в качестве объектов, на людей в качестве пищи. Неудивительно, что пёс стал нападать на жителей города, пусть поначалу и мог довольствоваться другими животными.

Впрочем, собаке наверняка недолго оставалось жить. И без вмешательства Тенки пёс бы погиб. Рано или поздно, сейчас или через полгода.

Как и сам Тенки лет через шесть.

– Ну что же, спасибо, – разнёсся по помещению мягкий, низкий голос директора. – Не желает ли уважаемая комиссия задать вопросы практиканту?

Тенки ждал, стараясь не допускать на лицо волнения. Выбранный им случай – самостоятельное расследование, уничтожение опасности для жителей города – был неплох. На фоне однообразных докладов он должен выгодно запомниться.

Но чем больше вопросов, тем больше зацепок, тем ниже шансы быть отобранным. Пусть молчат, пусть не вздумают интересоваться какой-нибудь ерундой.

В полнейшей тишине чуть шевельнулся Йисх, и к нему тут же обратились взгляды собравшихся. Тенки тоже впился глазами в боевого мага – не хватало ещё, чтобы сам наставник заметил недочёты в рассказе ученика. А Йисху сейчас подставить его легче прочих, уж он-то знает всю изнанку представленного случая. Один вопрос с подковыркой, на который практикант не сможет придумать ответа, и пиши пропало – он выставит себя мямлей и дураком, а тогда прощай, мечтания о должности при дворе. Молчи, Красноглазый, молчи.

– Йисх-илиэ? – вопросительно повернулся к магу директор.

Мужчина поднял голову. У Тенки сжалось сердце.

– У меня нет вопросов, – глядя на практиканта, обронил маг.

Повезло. С большим трудом нинъе удержался от облегчённого выдоха. Продолжал стоять с прямой спиной, расправив плечи, взгляд перед собой.

– Виллемис-илиэ? Астеаки-илиэ? Лестани-илиэ? – Юстеддия по очереди называл имена. Ни один не откликнулся. – Ну что же, – снова произнёс директор, обратился к практиканту: – Итак, церемония завершена. Вы свободны, Ли.

Тенки поклонился. Стремительно ускоряя шаг, направился к двери.

Завершилось. Закончено. Всё.

Гладкая деревянная ручка показалась на удивление настоящей, твёрдыми краями впилась в ладонь. Эта ручка и дверь, в которую она врезана, – рубеж между двумя жизнями: жизнью школьной и существованием в качестве полноценного, самостоятельного мага.

Что будет дальше – ещё неизвестно.

Но всё, что зависело от него, Тенки сделал.

Очередь за Ацу.

***

– Мурасе-Ито, практикант, двадцать пять лет, полюс силы – светлый.

– Ну что же. Инициатор задания?

Светлые глаза наставника коснулись лба Ацу и тут же отпрянули, спрятались в бумагах.

– Заявление было подано с моей стороны, – чётко ответил практикант.

Юстеддия-илиэ не удивился – знал. Именно к нему, к наставнику, Ацу и обратился тогда, с полгода назад. Удивились остальные члены комиссии. Это было ожидаемо: обычно приказы заняться тем или иным случаем приходили сверху, от старших, и очень редко, почти никогда наоборот.

– Объект? – снова спросил директор.

– Незаконная магическая деятельность. Ведьма.

Ведьма. Это случилось зимой. Едва успел прийти Рассвет.

О ведьме Ацу узнал не от отца, не от брата, даже не от матери. К нему, пряча глаза, подошёл замковый магик. Сдавленным шёпотом попросил совета. В тихой пустоте кабинета сообщил, что на вверенных его надзору территориях появилась ведьма. Крестьяне жалуются, сетуют на возможную опасность, просят защиты.

Магик ходил туда, смотрел на указанную женщину. Она и впрямь оказалась ведьмой, пришлой, взрослой женщиной лет тридцати. Силу её магику определить точно не удалось, но понял одно – скорее всего, дар женщины превышает его собственный. Вероятно, именно поэтому ей до сих пор удалось избежать поимки. А может, она лишь недавно избрала преступный путь, оттого и оставила свой дом, пришла в незнакомую местность и не успела ещё попасться на глаза ни магам из челяди, ни полиции.

Магик рассказывал трудно, постоянно запинаясь, подыскивая слова. Ацу, кажется, догадывался о причинах: мужчина боялся, что не хватит знаний совладать с ведьмой, сил и умений. Боялся, но не хотел дать это понять ему, Ацу, – ведь прежде всего Ацу являлся сыном господина, и только потом уже старшим магом. Замковый магик боялся потерять место. Но и смотреть на появление ведьмы сквозь пальцы тоже было нельзя.

– Прежде чем переходить к определённым действиям, было решено согласно инструкции пронаблюдать за объектом со стороны. Во избежание риска оказаться обнаруженным пришлось отказаться от мысли подобраться вплотную, наблюдение велось издалека. Точный уровень объекта установить не удалось. Предположительно он колебался в районе двух ноль семи – трёх.

Для ведьмы – природной, необученной, дикой крестьянки – неимоверно, непозволительно много. Будь Ацу ещё адептом, третьекурсником, неизвестно, кто одолел бы в схватке.

Хотя, конечно, разве позволили бы неопытному адепту выйти против взрослой, сильной ведьмы?

– Доложив о появлении ведьмы старшим магам, я велел местному магику продолжать наблюдение. Однако, к сожалению, в скором времени появился сигнал о человеческих жертвах.

Принёс весть не магик. Прибежал взъерошенный, взволнованный, готовый проглотить язык от возбуждения крестьянский мальчишка. «Ведьма, – кричал он, – ведьма убила сына портного!»

Ацу оказался в деревне одним махом, давно ему не приходилось так пришпоривать коня. Мальчишка отстал на первых же шагах, вопил что-то неразборчивое, спотыкаясь то и дело, падая на колени и почему-то безумно радуясь происходящему.

Вокруг растерянного деревенского старосты собралась разгорячённая толпа. Поутру в одной из речушек был обнаружен известный любитель выпить, сын портного Атони, лежащий лицом в воду, мёртвый. Всем было ясно, кого винить. С тех пор как ведьма поселилась в округе, несчастья посыпались на деревню одно за другим. Страдал скот: пала старая корова кузнеца, охромела лошадь школьного учителя – не иначе, проделки сумасшедшей бабы; да и, пусть мелочь, но всё же – окотившаяся недавно кошка пропала, бросив котят – известно кто тут замешан, издавна ведьмы использовали котов в своих целях.

А теперь, стало быть, пришёл черёд людей.

– Подозрения крестьян были проверены, – докладывал Ацу, – к сожалению, труп коровы был уже уничтожен, на лошади следов проклятия обнаружить не удалось. На человеческом трупе слабые следы магического воздействия имелись.

Ацу вспомнил, как опустился на колени рядом с уложенным на рогожку трупом. Мельком глянул на лицо – черты Атони он знал.

В груди закипала холодная ярость.

Пришлая ведьма осмелилась губить его людей. Нести зло его подзащитным. Пусть даже на теле Атони не будет следов магии, уже одного присутствия преступницы во владениях Мурасе-Ито достаточно. Пусть у страха велики глаза, и крестьяне больше придумывали, чем страдали в действительности, пусть даже Атони утоп по собственной вине – уже неважно. Преступление должно быть наказано. Женщина, осмелившаяся пойти против закона, не желающая отказаться от использования магии, заслуживает смерти.

Практикант медленно водил руками над телом. В отдалении почтительно замер староста, собравшиеся за его спиной деревенские зеваки жадно следили за происходящим. Все эти люди только и могли что проклинать ведьму – пойти на неё самим не хватало смелости.

И правильно. Не дело деревенскому люду пытаться своими силами разобраться с преступницей. Это задача магов.

Обращённую вниз ладонь мягко ударило.

Деревенские оказались правы. Перед смертью на Атони и впрямь наложили заклятие.

– К сожалению, состав плетения выявить не удалось. Как известно, в случае рядовых ведьмовских чар эффект кратковременен. Видимо, в данном случае произошло обычное самопроизвольное затухание, или же ведьма намеренно приложила усилия к скорейшему исчезновению следов.

Дальше было просто.

Вернуться в замок, связаться с наставником, доложить о произошедшем. Потребовать полномочий.

– Согласно закону, ведьма старше семнадцати лет, повинная в смерти человека, подлежит обязательному устранению. Согласно разделу о полевой работе, боевой маг может принимать решение об уничтожении ведьмы самостоятельно. Практикант же обязан получить разрешение, и таковое разрешение было испрошено и даровано.

Юстеддия-илиэ доверился словам Ацу. Официально в подобном случае полагалось передать полученные от практиканта сведения боевой паре, но пока такая пара доберётся до земель Мурасе-Ито, минует слишком много времени. Переполошённая ведьма успеет удрать. А ввиду усилившейся в последнее время ведьмовской активности действовать надо было немедленно: слишком участились случаи похищения обладавших даром девочек; нападения на деревни, не находящиеся под наблюдением магиков; кое-где были замечены полёты в открытую, шумные безбоязненные пляски в ночном воздухе. Слишком долгое время с ведьмами обращались мягко – они вообразили себе вседозволенность. С появившейся на замковой территории преступницей необходимо было совладать быстро.

Директор положился на своего ученика.

Дальше тоже было несложно. Прийти к маленькой хижине на отшибе, обменяться кивками с оставленным сторожить ведьму магиком: «на месте?» – «да», приблизиться к двери, краем глаза отмечая кошку – не она ли пропала из деревни? – с размаху пнуть разбухшую деревянную створку.

Ведьма знала, что за ней придут. Вжалась в угол, не спуская глаз с вошедшего. Она и правда была магически хорошо одарённой, а вдобавок сильной и умной – кажется, поняла сразу, что сопротивление бесполезно. Взрослая женщина с длинными нечёсаными волосами. Глаза дико блестели в полумраке неосвещённого, продуваемого всеми ветрами помещения. И вызывала ведьма не ярость, не страх – брезгливость. Неуместную жалость.

Ацу потратил некоторое время на то, чтобы объяснить женщине причины, её вину. Это был совершенно ненужный поступок, но почему-то убить её без промедления практикант не мог. Механическим ровным голосом зачитал список преступлений: от нежелания отказаться от магии и незаконного проникновения на чужую территорию до обвинения в приманивании чужих животных и порче чужого имущества, и, наконец, самое главное – нападение на человека.

Женщина мотала головой, стоя на коленях, сверкали безумные глаза. «Это не я, – шептала она, – это не я, не я, не я».

Но Атони умер по её вине – и это было доказано. Она применяла магию – это было доказано. Она была виновна.

– В отношении преступницы был применён удар «камелия». Тело передано прибывшим впоследствии магам и отправлено в Хиэй.

Ацу поймал взгляд наставника. «Объясни, почему Хиэй», – говорили глаза Юстеддии-илиэ.

– Хотя случай произошёл на территории Сорэнарэ, – поспешил добавить элхе, – тело было решено отправить в Хиэй, ибо ведший дело практикант зарегистрирован именно в Хиэй, – странным казалось говорить о себе в третьем лице.

Теперь вроде бы Ацу сказал всё. Остаётся подытожить.

– Я не вижу ошибок в своих действиях, – практикант вздёрнул подбородок. Краем глаза уловил взгляд учителя.

Юстеддия-илиэ смотрел строго и серьёзно, молчал, будто глубоко задумался. Пауза длилась чуть дольше, чем должна была.

Ацу упёрся глазами в стенку за спинами комиссии. Сердце в груди стучало чуть громче, чем должно было.

– Есть ли вопросы? – наконец произнёс директор. Посмотрел влево, вправо, проходясь долгим взором по лицам учителей.

– М-да, – не выдержал взгляда Виллемис-илиэ. И поспешил отрицательно качнуть головой: – Э-ээ, нет.

Поднял руку Лестани-илиэ.

– У меня есть один вопрос, – сказал он.

– Пожалуйста.

– Скажите, – учитель посмотрел на Ацу долгим внимательным взглядом, – вы не сомневались? Я имею в виду, всё-таки это было впервые для вас, не так ли?

– Да, – Ацу не совсем понимал, что от него хотят узнать.

– Вы, я надеюсь, тщательно проверили всех жителей деревни? Других подозреваемых не было?

– Да, – чётко ответил практикант. Теперь он понял, что обеспокоило Лестани-илиэ: вдруг истинный виновник смерти Атони остался безнаказанным. – С помощью моего коллеги младшего уровня мы проверили всех жителей деревни и попросили о том же ответственных за соседние селения. Иных незарегистрированных обладателей магической силы было не обнаружено.

– Что ж. Спасибо за ответ, – Лестани-илиэ кивнул, хотя выражение его лица как будто ещё хранило слабую неудовлетворённость.

Ацу оставался внешне невозмутим, но сердце колотилось, как сумасшедшее.

– Ну что ж, – Юстеддия-илиэ откинулся на спинку кресла. – Другие вопросы?

– Нет, – ответил Йисх.

– Нет.

– Нет.

***

Как всегда, ощущение голода ударило внезапно. Скрутилось в груди, взвыло, ватными комочками забило уши. Тошнотворная пульсация толчками двинулась по телу.

Тенки непроизвольно сглотнул, поморщился. Приступа он ожидал со дня на день, время подходило. Но угадать точно не получалось никогда.

Нинъе остановился – длинный коридор был пустынен, никто не станет интересоваться внезапной бледностью и испариной на лице только что защитившегося практиканта. Привалился к стене, закрыл глаза. Рот пересох. Как обычно, ухудшение шло стремительными темпами.

Не открывая глаз, Тенки сосредоточился. Впустил в сознание непроницаемую тьму мыслепередачи.

«Немедленно – пятый этаж – комната практикантов», – на большее сил не хватило. Или не хватило терпения.

Тенки оторвался от стены и, перепрыгивая через ступеньки, полетел по лестнице вверх. Хорошо, на верхних этажах школы сейчас никого не встретишь: учителя заняты в комиссии, практикантам первого года велено не появляться во время защиты старших, а единственный кроме Тенки уже прошедший церемонию Эвисто, верно, сидит где-нибудь в столовой, а то и вовсе убрался прочь из школьных стен – после защиты ему здесь делать нечего.

Пятый этаж тоже пустовал.

Тенки ворвался в помещение, глянул быстро по сторонам. Мальчишка ещё не появился. Где носит этого оболтуса? Какого хрена пацан медлит?

Раздражение нарастало, сливаясь с тошнотой. Пока ещё, впрочем, ощущения были терпимы – но если голод не утолить сегодня, завтра нинъе к мальчишке лучше не подпускать. Неизвестно, сможет ли Тенки вовремя прийти в себя. И если не окажется рядом Йисх, единственный, кто в состоянии остановить практиканта, одержимого жаждой энергии, за жизнь пацана нельзя будет поручиться.

Чтобы умерить глухое раздражение, Тенки заходил по комнате кругами, забегал, косясь на разбросанные по помещению привычные каждому магу амулеты, справочники заклинаний, на безобидно разряжённое магическое оружие и на него же, только заряжённое и потому опасное. Воскресли в памяти слова учителя: «С любым человеком маг должен справляться без какого-либо оружия». Красноглазый частенько это твердил и никогда не отказывался продемонстрировать правдивость своего заявления. Даже с гроздью глушителей-«гирь» на теле Йисх атаковал по-змеиному стремительно, ошеломляя противника неожиданными выпадами.

Йисх был хорошим учителем. Тенки всё чаще думал, что, останься в живых тот неизвестный светлый, напарник Красноглазого, вряд ли боевой маг удовлетворился бы тихой и мирной должностью в Королевской школе – владея заклинаниями настолько виртуозно, нельзя было не сожалеть о невозможности применять их в деле.

Дверь открылась тихо – но обострённый сейчас и чуткий к любому шороху слух практиканта отреагировал безошибочно: инстинкт вмиг развернул владельца лицом к входящему, заставил напружиниться. Совершенно непроизвольно и от воли нинъе независимо. Тенки пришлось напрячься, чтобы оставаться на месте, не ринуться вперёд.

В комнату заглянул мальчишка-элхе, прямые коричневые прядки рассыпались, закрывая острое ухо, тонкую линию скулы. Мальчишка вёл себя осторожно, словно делал что-то недозволенное. Собственно, так оно и было: на верхние этажи корпуса старших ученикам первого года вход запрещался.

Не умея больше терпеть, Тенки двинулся к мальчишке. Увидел огромные глаза – первокурсник, видно, не заметил затаившегося в полумраке старшего и не сразу смог определить, кто именно перед ним, испугался возможной нотации. Но тратить время на увещевания нинъе не стал. Взял пацана за плечо, втянул вовнутрь, захлопнул ногой дверь. Перехватил тонкую мальчишескую кисть.

Во рту шевелились клыки, нахлынула слюна. Прорвать кожицу на запястье было делом мгновения.

– Наставник... – пискнул элхе.

Тенки не слушал. На язык пролилась пара капель, пара капель отдающей железным привкусом жидкости, сводящей с ума, ароматнее вина, вкуснее любого нектара. Зашумело в ушах, накатило затягивающее блаженство, и сразу же боль мальчика отдалась в кисти Тенки – привычная, сладостная боль.

Жизнь снова улыбнулась ему: «Не бойся, не оставлю».

С трудом практикант заставил себя оторваться от ранки. Как обычно, послушно текущая к нему энергия подталкивала не задумываться, пить до конца, вычерпывать всё, пока есть возможность. Перед тем как прервать соединение, Тенки зарастил кожу – мальчишка и так делает что может, не хватало ему ходить в шрамах.

Когда Йисх привёл к нинъе первокурсника, то взял обещание заботиться о младшем. Хотя самой большой заботой было бы, верно, оставить парня в покое.

– Сколько раз говорил тебе, не зови меня «наставником», – Тенки отстранился от мальчишки.

На нинъе поднялись большие серо-синие глаза. В них ещё плавала слабая дымка не успевшего забыться блаженства. Младший бессмысленно улыбнулся.

В таком состоянии говорить что-то бесполезно. Не услышит.

Тенки чуть вздохнул, отошёл к окну. Отодвинул тяжёлые занавески, глянул наружу.

Садилось солнце. Ещё полчаса, и из комнаты защиты выйдет Ацу.

Можно бы взять Ацу, подхватить Тардиса, отыскать ещё Эвисто и завалиться в город. Напиться, наконец. Хотя размеренный ритм, неизбежный в компании только прошедших церемонию защиты и желающих отдохнуть элхе, Тенки сейчас не подходил. Хотелось чего-то более... будоражащего.

Нет. Вылавливать смурного, как обычно, молчаливого Ацу он не станет. Не станет и выискивать Тардиса – к тому же однокурсника сопровождает сестрёнка, вряд ли щингеец сегодня куда пойдёт. Пусть и Эвисто пьёт в одиночестве.

– Наставник, – оставленный у двери мальчишка, кажется, пришёл в себя.

– Дари, сколько раз тебе говорить, не зови меня «наставником», – привычно бросил Тенки. Зная, впрочем, что очередной упрёк не окажет на пацана никакого влияния – тот с непреклонным упрямством продолжал обращаться к Тенки именно так.

– Наставник, – так и есть, пропустил мимо ушей, – расскажите про тёмных и светлых.

– Что тебе рассказать? – рассеянно отозвался практикант: внимание привлёк не до конца разряжённый кристалл-«подслушка». Подкинуть бы его к дверям комиссионного помещения, послушать бы, что плетёт Ацу. Да только кто ж позволит. – Не стой у дверей, проходи.

Дари послушно зашевелился, тенью скользнул к табурету. Сел, чинно сложив на коленях руки.

Тенки окинул мальчишку долгим взглядом. Прямые тёмные волосы, в предзакатных лучах отливающие рыжиной, серьёзные глаза – не пацан, воплощение покорности и послушания. Сколько ему сейчас лет? Четырнадцать-пятнадцать? Конец первого курса. С июня – второкурсник.

– Как получились тёмные и светлые? – звонкий голосок до идеальности правильно пропел все интонации вежливой фразы.

– Тебе на уроках не рассказывали? История магии.

– Нам ничего не рассказывают, наставник, – Дари чуть ли не губы надул обиженно. – Пока что мы проходим про богиню Солнца и как она послала внука завоёвывать новые земли. Это и так все знают!

– Ещё раз скажешь «наставник», получишь по лбу, предупреждаю, – усмехнулся Тенки. Поймал быстрый взгляд из-под чёлки. – И что тебя про тёмных и светлых интересует? Как возникло деление по полюсам силы?

Мальчишка кивнул. В глазах плескалось любопытство.

Тенки устроился на краю стола. Первокурсник тут же вскочил, предлагая старшему занять место на табурете; нинъе мотнул головой: «сиди».

– Ну, вначале, как тебе известно, были лишь, скажем так, «обычные». Маги прежних времён. И маги эти по уровню силы выше тройки подняться никак не могли, ага? Когда адепт Королевской школы достигает тройки? – нинъе поднял брови, пытливо уставился на Дари.

– К третьему старшему курсу, – без запинки отрапортовал мальчишка.

– Именно. То есть к двадцати примерно годам. Маги до разделения по полюсам достигали своего пика силы, той же тройки, годам к тридцати. Если, разумеется, изначальные данные вообще это позволяли. Потому и система исчисления была другой. Понятно, в чём дело?

Мальчик замялся, не отвечая. Блеснул глазами на старшего.

– Сейчас у нас измеряют от первого до пятого уровня и используют дробные цифры. Тогда у них были в ходу числа от одного до двенадцати, причём двенадцать соответствовало нашей примерно четвёрке. Четыре ноль один, где-то так. Почему же они останавливались на четвёрке? Почему не было цифр, соответствующих нашему четыре с половиной, пять? – Тенки замолчал, выразительно глядя на Дари.

– Потому что... – тот уставился в пол.

– Смотри, – подсказал Тенки, – почему у нас нет уровня «шесть»?

– Потому что никто его не достигает? – глянул мальчик вопросительно.

– Именно. Нам не нужна шестёрка, потому что выше пяти люди, как считается, подняться не могут. То есть в цифрах больших попросту нет нужды. Так и до открытия полюсов: люди не могли подняться выше тройки – по прежней шкале девятый-десятый уровень, – поэтому цифры одиннадцать и двенадцать считались божественными, для человека невозможными.

Дари кивнул. Поднял на Тенки внимательные глаза и снова спрятал.

– Твой уровень сейчас по старой шкале... – нинъе прищурился, посылая луч определения, – пожалуй, между первым и вторым. На грани. По-нынешнему – ноль ноль девять, один ноль один.

«Ух ты», – прочиталось в быстром взгляде первокурсника. Восторг и нечто вроде смутного благоговения – то ли перед Тенки, так легко определяющим чужой уровень, то ли перед воображаемым уровнем самого «наставника». И ещё радость – от осознания себя магом, пусть и будущим.

Первый младший курс – ещё бы. Сейчас любое подтверждение собственной принадлежности к миру магов кажется им чудесным, пронзает до глубины души.

– Это потенциальная сила, – поспешил Тенки охладить ученика, – знание теории её увеличит, отсутствие знаний, соответственно, уменьшит. И вообще, результаты тестов, которые вы проходите за время обучения, понятно, гораздо точнее, чем мои эти беглые прикидки.

Мальчишка преданно кивнул.

– Значит, насчёт уровней, – продолжил Тенки. – Разумеется, им, тогдашним магам, хотелось силы. Больше силы, больше энергии, больше возможностей – короче, как обычно. И умные головы начали думать, как этого добиться. Как сделать так, чтобы получить больше силы, но при этом не создать всемогущих зазнаек, с которыми никто не сможет совладать. Как сделать новое поколение – магически сильных, умных, хорошо обученных, но при этом идеально лояльных и послушных государству воинов.

Дари кивнул, отвечая направленному на него взгляду.

– Намерение, в общем-то, понятное, ага? Но, как водится, у этих магов были и противники. Те, которым не по нраву было подчиняться государству. Те, которые превыше всего ставили собственную волю. Эти люди стали искать свой способ поднять магический уровень. Открыть новые способности. И обе эти группы независимо друг от друга такой способ нашли.

Солнце село – или садилось, уползая за раму – в комнате темнело. Лицо мальчишки, сидящего напротив, чёрным красили тени. Дари сидел неподвижно, внимая словам старшего.

– Ну, как ты, я думаю, уже догадался, из одной группы получились теперешние светлые. К заклинанию полюса привязаны определённые изменения в личности, они настраивают мага на неукоснительное следование законам. Это уже неизбежно, раз выбрал светлого – будешь вынужден подчиняться, – Тенки спохватился – объяснение перестало быть объективным. Включились эмоции: постоянное неодобрение методов светлых, – и, понятно, не остались незамеченными этим пацаном с внимательными глазами. – Ну а с другой стороны, мнящие себя свободными тёмные издавна считаются ненадёжными типами, готовыми предателями, преследующими сплошь только личные выгоды, – поспешил нинъе исправиться.

– Наставник, – подал голос Дари, – а если не нравятся ни те, ни другие?

Тенки наклонился, легко шлёпнул по макушке – Дари не успел отдёрнуть голову, только зажмурился. Почуяв, что наказание окончено, раскрыл элхеские большие серо-синие глаза, снова уставился на практиканта.

– Ну, недостатки можно найти везде, было бы желание искать, – пожал плечами нинъе. – Вообще считается, что светлые – хорошие исполнители, но в случаях, когда поколеблена их вера, незыблемая обычно… вера в законы и принципы, они становятся беспомощны. Зато в этом их уравновешивают тёмные. Там, где светлый растеряется, не находя ответа в привычных формулах, тёмный поступит так, как ему в тот момент покажется правильным. Или же, как предпочитают говорить светлые – выгодным. Там же, где тёмный решит сворачивать делишки, светлый выполнит порученное досконально.

Дари слушал.

– И ещё, – добавил Тенки, – светлый, объективно говоря, считается более сильным, нежели тёмный того же уровня. Это связано именно с верой светлого в некие абстрактные, ну или не всегда абстрактные – категории. Вроде счастья, благополучия и мира в королевстве, порядка и отсутствия преступлений. Светлый также, поскольку более привязан к государственным устоям, с большей лёгкостью найдёт себе работу и пользуется большим доверием, – вспомнились слова Тардиса, сказанные утром, и Тенки чуть поморщился.

– А вы же – тёмный?

– Ага. Сейчас на службе Огненной девы предпочитают боевые пары – впрочем, тому «сейчас» уже добрая сотня лет. В общем, у каждого из магов есть свои достоинства и свои недостатки. И, если тебе не нравится ни светлый путь, ни тёмный, – выбирать никто не заставит, ты можешь остаться адептом.