355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анна Мичи » Шагни в Огонь. Искры (СИ) » Текст книги (страница 5)
Шагни в Огонь. Искры (СИ)
  • Текст добавлен: 30 апреля 2017, 15:02

Текст книги "Шагни в Огонь. Искры (СИ)"


Автор книги: Анна Мичи



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц)

Тардис, как нарочно, не оставлял разговоров о нинъе и даже на уроке мироведения ухитрился задать учителю потрясающий наивностью вопрос:

– Ониреи-илиэ, почему нинъе такой умный?

Ониреи-илиэ погладил узкий острый подбородок, отошёл к окну: видимо, любопытство ученика застало его врасплох; а остальные заинтересованно притихли: втайне эта мысль беспокоила всю школу.

Учитель начал издалека.

– Вы знаете, что нинъе живут намного меньше элхе, – не отнимая ладони от подбородка, проговорил мужчина. – Скажи мне, Эвисто, среднюю продолжительность жизни нинъе.

Поднятый с места Эвисто замялся, копаясь в воспоминаниях о прошлых занятиях. Наконец вымолвил неуверенно:

– Шестьдесят лет?

– Ну, примерно, – Ониреи-илиэ отошёл от окна, повернулся к классу лицом. – Можешь сесть. Средняя продолжительность нинъеской жизни – около шестидесяти пяти лет. У нас, на Огненном материке, они живут около семидесяти, точнее, шестьдесят девять, комма, семь, а, скажем, на Воздушном, где общие условия жизни весьма тяжелы, только пятьдесят три, комма, три.

Класс молчал. Кое-кто даже записывал в конспект, хотя Ацу презрительно поморщился: всё это они уже проходили, проходили едва с месяц назад.

– По сравнению с этим продолжительность жизни элхе... – учитель заметался глазами по лицам учеников, выискивая новую жертву, – Химилиэ.

– Примерно сто двадцать? – Химилиэ никого не смог бы обмануть – ответа он явно не знал.

– Плохо. Садись, – ученики опускали глаза под взором Ониреи-илиэ, никто не питал желания отвечать.

Уткнулись в конспекты – все.

Ацу упорно сверлил взглядом тонкие очки на переносице учителя. Не убегая от соприкосновения глаз.

– Мурасе-Ито.

С шумом отодвигая стул, Ацу поднялся. Отчеканил:

– Сто три целых семь десятых года.

Цифры стояли в сознании, как начертанные огненными письменами.

Ониреи-илиэ сделал пометку в классной книге. Захлопнул чёрную обложку из кожи.

– Верно. Садись.

Заложив руки с чёрным журналом в них за спину, Ониреи-илиэ пошёл по рядам. Медленно, важно ступая, неторопливо говорил:

– Итак, элхе живут в общей сложности более ста лет. Нинъе – почти вполовину меньше. Элхе видят на своём веку пять, а то и шесть поколений нинъе. Что же из этого следует? Орувери.

Заскрежетал стул Виллиэ.

– Чтобы успешно конкурировать с элхе, нинъе вынуждены быстрее развиваться, – процитировал сокурсник строчку из учебника.

– Верно. Садись. Итак, нинъе вынуждены за свои шестьдесят лет пробегать полный цикл жизни элхе, чтобы успеть возмужать, наплодить потомство и вырастить его. В связи с этим среди них распространены ранние браки: в двадцать, двадцать два, ранние беременности и роды. Ребёнок нинъе достигает половозрелости к пятнадцати-шестнадцати годам, дети элхе – к двадцати, двадцати одному. Общепринятый возраст для браков у нинъе – около двадцати лет, у элхе – после двадцати пяти. Однако мы живём в одном государстве, и поэтому наши законы относятся к обоим народам. Как то: ребёнок признаётся магом с одиннадцати лет, находится под опекой родителей до семнадцати и свободен вступать в брак по собственному желанию с двадцати.

– Однако же, – продолжал учитель, возвышаясь над притихшим, старательно записывающим его слова классом, – хоть наши народы и уравнены в правах государством, физиология берёт своё. И дети нинъе взрослеют раньше, а в детстве обладают большей силой к сосредоточению и склонны вдумчиво оценивать обстановку вокруг себя. Разница между народами больше всего заметна именно в детстве – взрослые особи отличаются уже не так сильно. За исключением мелких физиологических признаков, разумеется.

Ацу посмотрел на бесстрастное лицо Виллиэ. Вот в чём секрет успехов нинъе. Эта тварь так же недолговечна, как ночная бабочка, и торопится скорее узнать жизнь. Вот и всё. Жалкое существо всего лишь тщится прожить отведённый ему срок.

Паршивое отродье.

– Опять же вернёмся к точке зрения государства. Вы, без сомнения, знаете, что браки между народами запрещены. Кто сможет сказать почему?

Взгляд Ониреи-илиэ вновь забегал по ученическим макушкам. Остановился рядом с Ацу.

– Намари? – интонация была приказательно-вопросительной: Сельви не искал случая ответить.

– Говорят, что от элхе и нинъе рождаются чудовища, – голос соученика звучал неуверенно.

– Это знание, трансформировавшееся в поверие, – кивнул учитель. – Если ребёнок и появится на свет, что само по себе сопряжено с немалыми трудностями, то вероятность полного отсутствия у младенца каких-либо уродств – не более десяти процентов, а гарантии о его благополучном развитии не может дать никто. По ряду физиологических признаков пара элхе и нинъе практически неспособна дать здоровое потомство. Они несовместимы.

Да они изначально уроды. Как Огонь позволил таким появиться?

– Поэтому, чтобы обезопасить страну от нежизнеспособных мутантов, законом и запрещаются браки между народами. И процент выживших полукровок в населении Огненного материка составляет не более четырёх целых, трёх десятых. Девяносто девять процентов из них – стерильны. Впрочем, мы углубляемся в весьма объёмистую тему. Боюсь, мой урок не в состоянии дать вам исчерпывающие сведения о физиологии нинъе. Попробуйте спросить на лекции животноведения.

Последние слова Ониреи-илиэ упали в тишину – и сразу вслед за ними, словно момент этот тщательно выверили, раздалась мелодия: первые ноты гимна Огню, сигнал об окончании урока.

Класс, превратившийся в шумную нестройную толпу, вывалился из аудитории. Ацу оглядел соучеников, выискивая кого-нибудь в попутчики и сотрапезники: после урока мироведения наступал обеденный перерыв.

К Ацу подбежал Тардис и, не теряя обычной своей живости, ещё издалека воскликнул:

– «Спросите на животноведении», ты слышал? Ха-ха, как будто нинъе – птица, там, или мышка для опытов!

– Крыса он, – грубо бросил Ацу, сам не ожидая от себя подобной вспышки.

Повернулся, чтобы идти вперёд, замечая золотоволосую макушку Сельви совсем рядом – нагонит.

И увидел нинъе.

Тощий мелкий крысёныш появился из дверей соседней аудитории, где только что, Ацу знал это точно, закончился урок второго младшего курса.

Значит, это правда. Нинъе и в самом деле суёт нос на лекции старших.

Маленькое ничтожество.

– Смотри, вот и он! – Тардис дёргал Ацу за плечо, беспокойно кривясь и подмигиванием указывая на нинъе.

– Вижу, – холодно отозвался подросток.

Жёсткая ледяная злость трепетала где-то в горле, жгла, заставляя голосовые связки сжиматься. Перед глазами расплывалось всё, утекая за поле зрения, только в центре удивительно чётким и ясным виделось лицо мелкой крысы.

Нинъе смеялся, разговаривая с каким-то глупцом из второго младшего. Смеялся. Разговаривая с элхе. Грязная тварь.

– Эй, ты, – Ацу не заметил, как изо рта вырвалось презрительное обращение.

Нинъе удивлённо поднял глаза, уставился на подошедшего.

– Смотрите-ка, грязная крыска, – прошипел Ацу сквозь зубы, смеривая взглядом недоростка. – Замешалась среди избранного народа, думает, что сможет притвориться элхе, видит сны о признании и могуществе.

В тусклых зеленоватых глазках нинъе мелькали огоньки. Мальчишка щурился, глядел исподлобья, дышал тяжело. Но молчал.

Ацу усмехнулся.

– Несчастное отродье, – сказал, словно сплюнул. – Отживай скорее свой жалкий срок, сдохни и избавь наш мир от своего присутствия. И от своих сородичей заодно, пропадите вы все. Голодные тощие крысы.

Бешеный огонь в глазах крысёныша грел душу. Яростным пламенем растоплял ледяную хватку злости.

– Жалкая тварь, – почти нежно произнёс элхе. И улыбнулся, утопая в свирепом блаженстве.

Нинъе молчал.

***

Вдох. Глубокий, медленный. Руки поднимаются вверх. Выдох. Остановились. Вдох, плавный, неторопливый. Нацелиться. Выдох. Остановиться. Вдох. Вечный, нескончаемый, мир вливается в лёгкие. Мишень несётся навстречу, застывает в глазах чётко очерченным кружком. Тетива дрожит от напряжения. Ствол стрелы плотно прилегает к щеке. Воздух... мир... вдох...

Выстрел.

Удар. Ответ поражённой мишени – эхом по сердцу.

Ацу опустил руки. Вернул лук в ритуальное положение – левая ладонь у бедра, сошёл с места, поклонился мишени. Несколько шагов, ещё один поклон – символу Огня.

И выход – за пределы стрельбища.

Всё.

Теперь можно расслабиться.

– Тренировка к празднику весеннего равноденствия? – его встретил голос Сельви, как обычно, тихий и флегматичный.

Вместо ответа Ацу кивнул.

Сокурсник тоже пришёл тренироваться – чтобы понять это, достаточно было взгляда на его наряд: белый ворот запахнутого на правую сторону «инги», длинные просторные штаны ритуального одеяния «самайе».

Тот же костюм, что на Ацу, – одежда для тренировок в стрельбе. И высокий изогнутый лук в левой руке – красавец «Листе», верное оружие Сельви.

– В этом году наша очередь предстать перед Огнём, – продолжал сокурсник. – Должен признаться, меня весьма беспокоит наше выступление. Не хотелось бы опозориться.

– Чем больше времени уделять тренировкам, тем легче будет впоследствии, – философски пожал плечами Ацу. Двинулся мимо Сельви, вернул лук в стойку, присел на колено – расшнуровать перчатку на правой руке. Пора сходить за стрелами, последнюю Ацу только что всадил в мишень.

– Ацуатари, – услышал снова бесстрастные слова соученика, – в празднествах нам будут помогать первый и второй классы. Как мы сами помогали старшим ранее. Среди них и тот самый новенький.

Стаскивая с ладони кожаную перчатку – скорее просто напалечник, чтобы тетива не резала большой палец, Ацу молчал, предоставляя Сельви высказаться до конца.

– Тебе не кажется, что ты безосновательно строг к нинъескому ребёнку?

Ноздри шевельнулись, словно в лицо ударила вонь. Ацу бережно положил перчатку на низкий столик поблизости, стремительно поднялся. Глаза сами по себе сузились, наполняясь презрением.

– Я не стану мешать ему выполнять своё дело, – сухо произнёс элхе. – Пусть ведёт себя как должно первокурснику.

– Он не делает ничего недостойного.

– Он должен знать своё место.

Сельви замолчал, словно не находя слов для ответа. Бросив короткий взгляд на лицо сокурсника, Ацу воспользовался этим молчанием, чтобы идти за стрелами.

Длинные тонкие стволы холодили ладони. Вытаскивая стрелы из плотной клеёнчатой ткани, натянутой на деревянный обод мишени, Ацу невольно вспомнил злые глаза нинъе.

Неделю назад...

***

Нинъе заявился на урок технической магии. Практические занятия – их вёл Лестани-илиэ, добродушный немолодой мужчина, спокойный и приветливый, словно взрослый Сельви.

Лекции Лестани-илиэ служили истинным отдохновением для бездельников: учитель никогда не обращал внимания на спящих или занимающихся своими делами – лишь бы вели себя тихо. Полная противоположность своему грозному коллеге – Астеаки-илиэ с его безотказной бамбуковой палкой.

С утра всё шло как обычно. Отслушав уже пару лекций, третий младший собрался у дверей аудитории практических занятий. Неспешно беседовали, смеялись, ругали теорию: опять Астеаки-илиэ задал непомерное количество сложнейших вопросов, а ответы велел предоставить через три дня.

Тогда и появился нинъеский крысёныш. Подошёл неизвестно откуда, остановился в двух шагах от плотной толпы, независимо прислонился к стене. Повозился, доставая учебник, с шелестом полетели переворачиваться страницы.

– Ацу, – довольный смех и болтовню Тардиса оборвал голос Виллиэ. – Ты ведь не станешь устраивать тут скандала? – издёвка проступала в его интонациях.

Ацу грубо двинул плечом: какая тебе разница? Продолжал смотреть на нинъе, тяжёлым тёмным взглядом.

Светловолосое отродье делало вид, что ничего не замечает.

– Бедный нинъе просто не может поступать по-другому, – издёвка сменилась преувеличенной жалостью, будто Виллиэ и впрямь сочувствовал крысёнышу. – Он же не понимает, что нарушает обычаи. Прости неведающему.

Ацу взглянул на соучеников. В глазах Сельви застыла укоризна – к кому она обращена? Тардис смотрел то на Виллиэ, то на Ацу, явно не зная, что сказать и надо ли вообще говорить. Виллиэ, как всегда, непроницаем.

– Да и что ты можешь сделать? – сокурсник усмехнулся. – Пойти против правил школы и выставить нинъе вон? Невозможно. Если он тут, значит, это согласовано.

– На прошлой неделе он вышел из аудитории второго курса, – медленно проговорил Ацу. – Теперь эта крыса осмелилась приползти к нам?!

Краем глаза Ацу посмотрел на нинъе – тот читал учебник, словно не было вокруг ничего, могущего его заинтересовать.

– Да, ты прав, – мысль, пришедшая в голову, заставила дыхание ускориться. – Ты прав, я не могу повлиять на учительский совет. Но на нинъе – да. Всё исключительно просто...

Пренебрегая возмущением, родившимся во взгляде Сельви, Ацу повернулся к крысёнышу.

– Надо только заставить нинъе самого отказаться от посещения наших уроков, – задумчивый голос Виллиэ продолжил недосказанное. – Что ж, попробуй...

Ацу больше не слушал.

Нинъе съёжился, втянул голову в плечи, когда элхеский подросток вырвал учебник из его рук. Гневно блеснул глазами, прижимаясь к стене, зубы ощерились. Ни дать ни взять загнанная в угол крыса.

– Не знаешь своего места, глупое животное? – пользуясь преимуществом в росте, Ацу отвёл руку с книгой вверх – нинъе при всём желании не достать. – Здесь урок у третьего класса, похоже, ты заблудился?

Попыток вырвать учебник нинъе не делал, а жаль. Прыжки дрессированной крыски могли бы весьма повеселить третий младший.

– Ты ещё не понял, что находишься здесь по нашей милости? Не можешь ограничиться тем, что дают, всё норовишь сожрать побольше?

Страх и бешенство нинъе плясали в воздухе, подогревая Ацу.

– Отдай, – гадко прищурив глазки, тявкнула крыса с грубой нинъеской интонацией.

– Что-что ты там пищишь? Не знаешь, как надо обращаться к старшим? Где твоя вежливая речь?

– Пожалуйста, отдайте, – сквозь зубы выдавил нинъе на элхеском с ужасным акцентом.

– Просить принято, встав на колени, – зелёные глаза человеческого детёныша сверкали – забавно. – Ну, чего же ты медлишь?

Только теперь он рванулся вперёд, то ли пытаясь поймать воздетую руку Ацу, то ли норовя просто толкнуть мучителя и выхватить книгу, пользуясь замешательством. Однако Ацу ждал этого заранее – уйти от соприкосновения, оказываясь за спиной у мальчишки, труда не составило. Быстрый пинок, и светловолосый полетел на пол. Развернулся, как кошка, вскочил, ринулся к обидчику.

Но было поздно.

Книга вертелась в воздухе над раскрытой ладонью элхе. И пылала.

– Вот тебе и практическая магия, – растерянно прошептал кто-то из сокурсников – лица в тесной толпе сливались в неразличимую тень. Третий младший класс затаил готовые вырваться возгласы: зажечь книгу с такой лёгкостью, настолько походя, словно не прилагая ни малейшего усилия – задача экзаменационного уровня.

Управление чистой энергией с самого детства давалось Ацу лучше всего. А теория, как бы ни не хотелось этого признавать, только помогла его способностям развиться.

Нинъе застыл, щуря на огонь глаза.

Не сделал попытки погасить пламя, хотя Ацу видел, как дрогнули его ладони, сжимаясь, и вспышка магической энергии, не родившись, растворилась в полумраке коридора. Не отрываясь смотрел, как сгорает его учебник, не оставляя даже пепла, целиком превращается в огненный жар. И когда пламя стало утихать, сжирая последние страницы, перевёл взгляд на Ацу. Упорный немигающий взгляд.

– (Я принимаю твой вызов), – вторжение в разум, грубое, жестокое и неумелое, – (посмотрим, за кем из нас останется победа).

Между ними упала мертвенная, почти мучительная тишина. Казалось, они вечность стоят в полутёмном коридоре, меряя друг друга ненавидящими взглядами.

Их освободила лишь мелодия сигнала на урок; ударила внезапно, полоснув по натянутым сознаниям.

***

Когда Ацу вернулся со стрелами, Сельви уже повязывал на руку перчатку. Незаметно для сокурсника Ацу испустил облегчённый вздох: кажется, Сельви оставил мысль упрекать его по поводу нинъеского мальчишки. Тем более что все усилия стали бы напрасными. Ацу не собирался признавать себя виноватым.

Любопытно только, что руководит Сельви. Почему он интересуется чужими делами, да ещё и вступается за абсолютно далёкого ему первокурсника.

Вопрос чесался на кончике языка.

– Сельви, – не выдержал подросток, – позволь мне спросить тебя о личном.

Соученик оглянулся, в руке лук, вторая перебирает стрелы. Удивлённо поднял брови:

– Я слушаю тебя.

– Почему ты защищаешь нинъе?

Сельви поставил лук обратно. Подошёл к Ацу, сел на деревянный, до блеска отполированный пол, скрестил ноги. Сказал медленно, тщательно выверяя каждое слово:

– Мне кажется, он не совершает недостойных поступков.

– Но он выскочка. Он заявляется на лекции старших. Не знает своего места. Даже вежливую речь не может использовать как следует, – чтобы не заставлять Сельви смотреть на него снизу вверх, Ацу присел рядом.

– Ты слишком строг. Язык элхе ему неродной, нельзя ожидать, что его речь будет идеальной. Он говорит, как может.

– Неужели все нинъе так скверно говорят?

– Нет, не все, но он родился и был воспитан в глухой деревне. Я не думаю, что там жило много элхе. Надо простить ему акцент и проблемы с вежливостью. Я думаю, он научится.

– Если не сдохнет раньше, – вырвалось в сердцах. – Но до его появления в школе я не знал, что нинъе так глупы!

– Они вовсе не глупы, – возразил Сельви, – и разве ты не помнишь слов Ониреи-илиэ? Он говорил чистую правду – они и впрямь развиваются немного быстрее нас.

– Ты знаешь много нинъе?

Сельви замялся. Бездумно подёргал завязки напалечника, который облегал его правую руку.

– Нет, немного, – ответил наконец. – А достаточно близко, чтобы можно было судить, и вовсе одного.

– Кого? – вопрос вырвался раньше, чем Ацу сообразил, что, возможно, заходит за дозволенные рамки. Подросток тут же поспешил исправиться: – Прости, если я задаю слишком личные вопросы.

– В Умане много нинъе, – сказал Сельви вроде бы без особого смысла. – Нельзя жить там и не встречаться с ними. У меня есть... один знакомый. Он, правда, безумен.

– Сумасшедший? – Ацу широко раскрыл глаза.

– Обычно-то он вполне нормален. Сразу и не заметишь, – или виновато было воображение, или в голосе Сельви и впрямь проскальзывали нотки горечи.

– А что с ним?..

– Он влюблён в мою сестру, – вымолвив эти невероятные слова, Сельви грустно усмехнулся.

– Нинъе!! – никакая интонация не могла выразить изумления Ацу, изумления почти невежливого. – Как это?! Как он смеет?! А твоя сестра...

– Нет, она этого не допускает, – Сельви договорил за него. – Разумеется, это невозможно. Да он и не требует уже, нам кажется, он смирился. Только не знаю, что будет, когда ей настанет пора уходить в другую семью.

– Вы же можете пожаловаться на него!

– Он не делает ничего предосудительного. Поначалу он преследовал Элие – так зовут мою сестру – теперь уже оставил попытки. Они общаются как друзья.

– Друзья?! Но он же нинъе!

– Ну и что? – теперь Сельви усмехнулся ему в глаза. – Нинъе – такие же люди, как и мы. Они давно дружат, уже несколько лет.

– А сколько лет твоей сестре?

– Элие двадцать шесть. Она вполне здравомыслящий взрослый человек. Теоретически она может сама устраивать свою жизнь. Хотя, конечно, сбежать из дому с нинъе моя сестра себе не позволит.

Ацу молчал, ошеломлённый услышанным. Мысли тяжело ворочались в голове, не желая укладываться. Сестра Сельви общается с нинъе! Более того, как сказал соученик, – «дружит»!

– Они... только дружат? – Ацу почувствовал, как краска заливает лицо, и едва удержался от соблазна зажмуриться. Вылетевшие изо рта слова хотелось схватить за отсутствующий у них хвост и скорее водворить обратно. Зачем он вообще спрашивает такую глупость?!

Сельви метнул на него короткий острый взгляд.

Ацу закусил губу, сожалея о реплике. Такого нарушения личных границ сокурсник не простит. Но и извинения не исправят дело, только ухудшат.

Оставалось сидеть молча, терзая правой рукой ненадетую перчатку.

– Для блага наших семей предпочитаю думать, что да, только дружат, – Сельви всё-таки разомкнул губы, но тон его отдавал металлическим холодом.

Опустив голову, Ацу невидящим взглядом впился в доски пола.

В голове бешеным водоворотом крутились самые разные мысли.

Надо срочно найти подходящую тему для нового разговора. Продолжать спрашивать Сельви о его семье не представлялось возможным.

– Послушай, нинъе говорил со мною мысленно! – остановилась наконец одна картинка из мелькавших в сознании: наполненные злостью глаза крысёныша и чужой ледяной голос в своей голове. Вторжение.

– Мысленно?! Но это невозможно!

– Я и сам удивился. Но это точно был он.

– Что он сказал? Как? На каком языке? – любопытство Сельви выдавало его неосведомлённость в мыслепередаче.

Ацу задумался. И в самом деле, на каком языке говорил крысёныш? Мысль звучала, как элхеский чистой воды, красивая правильная речь. Крысёныш при всём желании не смог бы так чётко сформулировать.

– Н-не знаю. Я думаю, он говорил по-элхески.

– Но ведь мыслепередачу изучают на старших курсах! – в интонациях Сельви прорезался настоящий восторг. – Не раньше чем третий старший, а то и четвёртый!

Эти слова заставили Ацу недовольно нахмуриться. Опять крысёныш показывает свои способности. Наглый маленький выскочка.

– Может, это зависит и от того, кому направлено сообщение? Тогда понятно, почему вы поняли друг друга, у тебя ведь тоже хорошо обстоят дела с практикой.

Похвала Сельви звучала бы весьма приятно. Если бы не мимолётное «тоже».

– Говорят, чем ближе магические профили, тем легче передавать информацию. Тогда, если вы оба, как говорит Виллиэ, ярко выраженные боевые маги, может быть, это и не так удивительно.

Ацу презрительно фыркнул. Зачем они с Виллиэ так стремятся засунуть его в одну категорию со светловолосым?

– Тем не менее, он ведь всего лишь первокурсник! – Сельви восхищался нинъе будто соученику назло.

– Ладно, я совсем позабыл – ведь я пришёл тренироваться! – подросток вскочил на ноги.

Сельви задумчиво посмотрел вслед сокурснику. Неудивительно, что Виллиэ не может порой подавить усмешку. Иногда Ацу понятен настолько, как не всегда бывают понятны чёрные строки на белом листе. Захватывающее наблюдение.

Лишь бы не дошло до беды.

***

До равноденствия оставалась неделя, и Королевская школа кипела приготовлениями. Старшие расхаживали павлинами: они пережили своё в бытность младшими, теперь можно было лениво ступать по взбудораженным коридорам и разглядывать суету, не принимая в ней участия. Младшие же говорили только о приближающемся празднике – в день равноденствия главная роль принадлежала им.

Уроки третьего младшего превратились в тайное обсуждение предстоящего выступления. Как из года в год свершалось и прежде, этой весной третий младший «предстанет перед Огнём», иначе говоря, стрельбой вознесёт славу стихии. Результат – количество стрел, что поразят мишени, – предскажет будущее Королевской школы на целый год. Чем меньше окажется промахов, тем меньше вероятности, что Огонь взбунтуется и покарает за пренебрежение; чем меньше окажется промахов, тем счастливее станет год и тем больше уважения заслужат лучники. И пусть стрельба в день равноденствия – всего лишь дань традиции, в размеренной жизни Королевской школы праздник играл немалую роль.

– Ну и как? Бойцы уже отобраны? – небрежно поинтересовался Виллиэ.

Виллиэ стрельбу не привечал, на тренировки являлся нечасто. Тем не менее участие в празднествах обязательно для всех, и Виллиэ тоже будет сидеть в зале перед Огнём, пристально обводить взглядом стреляющих и помогать выступлению пройти как следует.

Сельви кивнул.

– Великое пламя – я, – сокурсник начал перечислять бойцов – долг капитана, – второй всполох – Мурасе-Ито, дым – Эвисто, пепел – Дени-эльви.

– Четверо, значит?

Сельви снова кивнул:

– Тебя я попрошу быть смотрящим.

Виллиэ слегка наклонил голову.

– Поджилки трясутся, – смущённо и одновременно радостно признался Тардис, – ведь перед всей школой выступать.

Ацу разделял его чувства, при мысли о стрельбе у всех на виду его грудь словно захлёстывали тугие змеиные кольца. Сельви же казался спокойным, как камень.

Виллиэ барабанил пальцами по краю стола.

– О, – произнёс он вполголоса, всматриваясь во что-то за спиной Сельви.

Столовая шумела, перекликиваясь ребячьими голосами, отдельные группки из первого и второго младших клеили на столах какие-то плакаты, макеты, то и дело в зал забегали одни и выбегали прочь другие.

Невольно все трое: и Сельви, и Тардис, и Ацу – обернулись, выискивая, что вызвало интерес Виллиэ.

Конечно.

Опять этот нинъе.

Светловолосый мальчишка забился в угол столовой, сидел, отгородившись от шума раскрытой книгой, свободной рукой подносил ко рту кружку.

– Как мило, что Хиэлие предоставляет беднякам стипендию, – благодушно сказал Виллиэ, разваливаясь в кресле. – Иначе неимущие не смогли бы здесь учиться.

– Виллиэ, – предостерегающе вымолвил Сельви.

– Я вовсе не против нинъе, что ты, – удивлённо взглянул соученик. – Даже наоборот, мне нравится, что в Королевскую школу путь доступен всем: и бедным, и богатым, и знатным, и не очень. И элхе, и нинъе. Да чего там, скоро сюда и полукровок станут брать.

– Виллиэ, прошу тебя, остановись, – Сельви выглядел безмятежным, но в его голосе слышались опасные нотки.

– Ты что-то имеешь против полукровок? – раздалось в ответ беспечное.

Сельви встал.

На одно ужасное мгновение Ацу показалось, что он ударит Виллиэ, но Сельви лишь смерил собеседника ледяным взглядом, повернулся и зашагал прочь.

– Ой, – пискнул Тардис.

На лице Виллиэ проступила тень раскаяния.

– Огонь, и чего это он так взъелся? Он или помешан на этих нинъе, или ненавидит их всей душой. Знаешь что-нибудь? – вопрос был обращён к Ацу.

– Нет.

– Вот ведь, – Виллиэ смотрел мимо Ацу, в самый угол столовой, – надоели уже эти нинъе.

Поворачиваться не хотелось, но тело действовало по своей собственной воле. Ацу взглянул назад, на спрятавшегося в углу крысёныша.

– Жуёт себе, – раздался тихий голос Виллиэ, – на казённые деньги.

Сокурсник коротко хохотнул. Холодное веселье его подхватил неуверенный смех Тардиса:

– Ха-ха.

Светловолосый и впрямь жевал. Набивал щёки.

Знакомая злость дохнула в лицо. Сельви обиделся на них из-за крысиных соплеменников, а этот жуёт себе как ни в чём не бывало. Да ещё и книгу читает, прямо как настоящий элхе.

С грохотом отъехал стул – Ацу поднялся.

Направился к нинъе, ступая очень медленно. Маленькая фигурка светловолосого приближалась рывками, с каждым шагом становясь всё отчётливее.

Когда ж он почувствует приближение?

Словно услышав эту мысль, крыса вскинула голову.

***

Школа гудела ощущением предстоящего праздника. Весеннее равноденствие – шептались везде, – не посрамить! сделать тщательно! стараться! – и Тенки казалось, что весь мир вдруг сошёл с ума – хотя, помнится, что-то похожее творилось и осенью. Тогда, правда, он ещё не настолько вжился в этот эльфийский уклад, ещё не до конца понимал, что происходит вокруг. Теперь же, увы, сполна.

Третий младший будет выполнять церемониальную стрельбу перед Огнём. А они – первый и второй – должны помогать старшим, выполняя мелкую рутинную работу: бегать за стрелами, менять пробитые мишени, подбадривать стрелков ритуальными возгласами.

Муть какая-то, ей-ей.

Занятия стрельбой считались обязательными. Для всех, с первого младшего курса до половины четвёртого, до октября. После зимних каникул четвёртый курс с головой погружался в учёбу, а в конце марта наступало время переводных экзаменов.

После них Королевская школа лишалась одной пятой бывших младшекурсников. Кто поступал в другую школу, кто бросал обучение, кто, потеряв надежду стать боевым магом, выбирал более мирную профессию; причины, по слухам, были разные. И только после перехода на старшие курсы в Королевской школе начиналось истинное обучение боевой магии.

Туда Тенки и хотел попасть. Как можно скорее.

В феврале ему удалось уговорить преподавателей разрешить ему посещения старших: второго, третьего, четвёртого курсов. Несколько месяцев он сидел в углу тихонько, слушая лекции. Теперь – каких трудов ему стоило этого добиться! – неповоротливая машина эльфийской бюрократии медленно катилась в нужную сторону – Тенки подал заявку на перевод в третью младшую группу.

Эх, ему хотелось, на самом деле, попытаться сдавать экзамены уже в этом году, вместе с нынешними четверокурсниками – но, как ни жаль, шансы пройти были слишком малы. И так уже учительский совет скрипел мозгами, рассматривая его заявление, и проклинал, небось, тот дурацкий день, когда дал согласие пустить в школу безродного нинъе.

Опустив голову над учебником, Тенки усмехнулся.

Они ещё посмотрят.

Главное сейчас – попасть на третий курс. Если ему позволят, через год он станет старшим и сможет сам выбирать: заниматься ему всякими глупостями вроде стрельбы из лука или посвятить свободное время более полезным делам. Не надо будет слушаться идиотов-старшеклассников.

И только одна маленькая проблема...

В третьем младшем учится тот, короткоухий.

И чего эльф к нему привязался?

По правде говоря, выходки короткоухого начали переполнять чашу терпения Тенки. На днях этот придурок сжёг учебник – школьный, между прочим, учебник, в библиотеке потом пришлось плести несусветную чушь. Пожилой мужчина смотрел на Тенки с явным подозрением, хотя треклятая элхеская вежливость не позволила библиотекарю ничего сказать.

Ну и на том спасибо, в кои-то веки есть польза и от их вежливости.

И всё-таки, чего тому дикому эльфу от него надо?

И что это за дурацкое ощущение...

Как будто кто-то на него сейчас глазеет...

Первой реплики нинъе не понял. Слишком неразборчивой оказалась интонация, слишком смятым – произношение. Очень быстрая, скомканная фраза.

Но ясно одно – недобрая.

Неизвестно откуда взявшийся короткоухий подлетел к его столику, остановился, сжимая челюсти, кидая на Тенки угрожающие взгляды.

За спиной темноволосого элхе виднелись лица его друзей: один с перепуганной рожей, но в глазах светится жадный интерес, а другого Тенки знал – тот самый Виллиэ-«оодиэ», встречать приходилось. И даже разговаривать – не раз.

Виллиэ смотрел со странным любопытством, словно изучал загадочную жизненную форму.

– Приятно проводишь время? – прошипел нависший над Тенки короткоухий. Теперь слова его звучали разборчиво: видно, эльф ухитрился взять себя в руки.

Отвечать, это ясно – глупо.

Тенки презрительно дёрнул плечом.

– Всё ещё не знаешь своего места, щенок? – гнев в голосе непонятного старшеклассника угасал, интонации становились ледяными.

Плохой знак, лучше бы орал и плевался огнём.

Тенки оторвал глаза, прилипшие к одной строчке в учебнике, искоса взглянул на короткоухого. Лишь бы и эту книжку не сжёг в припадке буйства. Второго визита библиотекарь не простит.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю