355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анна Мичи » Шагни в Огонь. Искры (СИ) » Текст книги (страница 22)
Шагни в Огонь. Искры (СИ)
  • Текст добавлен: 30 апреля 2017, 15:02

Текст книги "Шагни в Огонь. Искры (СИ)"


Автор книги: Анна Мичи



сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

– Считать-то они могут что угодно, – пробормотал Тенки, не стараясь, впрочем, быть услышанным. Только Ацу повёл глазами в его сторону.

Ну и разговорился сегодня Намари – не узнать. Получается, этот желтоволосый щингеец собирается стать адептом. Стать – или остаться; короче, отказывается выбирать.

Сокурсник тем временем говорил дальше:

– Инициация – ограничение свободы, на самом деле, – серьёзно посмотрел на Эвисто, на Дени-эльви. – Причём она насильная, раньше маги меняли способ действий по желанию.

– Ну это тоже не выход, так себе маятником шататься, – горячо возразил Тардис. – То веришь, как светлый, то только, как тёмный, на себя полагаешься. Так и чокнуться недолго.

– А по мне, всё просто, – неожиданно для себя вступил в разговор Тенки. Обезоруживающе улыбнулся устремившимся на него взглядам. – Светлые не могут, скажем, убить только потому, что им надо. Им фетиш нужен, куча моральных примочек. У тёмных всё проще.

– Тебе что же, хочется убивать? – гневно осведомился Ацу.

Ему тоже пришлось улыбнуться – ласково, как брату родному. И с любопытством пронаблюдать за реакцией.

Ацу отвернулся с каменным лицом.

– Но сила, сила светлых превышает силу тёмных! – Тардис живо вскинул брови, посмотрел на Тенки.

Нинъе пожал плечами.

– Значит, надо окрутеть настолько, чтобы светлые даже со всеми своими этими силами сели бы в лужу, – сказал просто.

– Ты так говоришь, будто твёрдо решил стать тёмным, – снова вмешался Ацу.

Тенки улыбнулся. Как мог радостно.

Едва закончились каникулы, и школа начала заполняться отдохнувшими и оттого чрезвычайно шумноголосыми учениками, на первой неделе января, нинъе рассказал темноволосому сокурснику о заклинании и результатах его применения. Рассказал всё подчистую, от начала до конца, не скрывая ни единой мелочи.

Разговор этот вышел забавным.

Полтора месяца назад, Огненный город

– О чём ты хотел говорить? – Ацу смотрел серьёзно.

– Посмотри для начала, – Тенки встал перед соучеником, расставил ноги, засунул руки в карманы. Поза нарочито небрежная, взгляд такой же, вызывающий. Не мигая, уставился в чёрно-голубые глаза элхе.

Ацу отреагировал, как нинъе и ожидал, – недоуменно и довольно высокомерно приподнял брови.

– Что, не понимаешь, куда глядеть? – усмехнулся Тенки.

Сокурсник окинул его безразличным взглядом, прошёлся от носков до макушки, снова вернул взор на лицо:

– Я не замечаю в тебе изменений.

Неудивительно: в вечернем январском полумраке общей комнаты трудно было увидеть странности в поведении Тенкиных зрачков. А других очевидных глазу внешних изменений и не наличествовало. Но свет здесь Тенки не стал зажигать специально.

Ацу должен был заметить иное.

– А вот так? – нинъе вздохнул и медленно ослабил ободья заклинания, принесённого Йисхом. Прикрытие, помогающее нарушителю закона оставаться безнаказанным.

Ничем не сдерживаемая сила поднялась изнутри, и Тенки показалось, что он вот-вот заколеблется невесомым буйком в сумрачном воздухе.

– Посмотри хорошенько, – нинъе нагловато усмехнулся. – Да не так, чего ты вылупился, как баран на новые ворота? Бородавки на носу у меня не выросло. Тщательней смотри, глубже.

Соученик чуть нахмурился. «Не догадывается», – подумал Тенки, но в следующий миг ресницы элхе ощутимо дрогнули. Увидел. Удивился.

– Молодец, – похвалил его нинъе. – Хороший мальчик, хорошо определяешь. До сотой доли, небось, любой магической уровень?

Издёвку Ацу пропустил мимо ушей:

– Что случилось?! Почти в два раза? Как?!

Говорить Тенки начал не сразу. Подождал, потянул терпение однокурсника, пронаблюдал, как удивление сменяется злостью, как, сам того не сознавая, Ацу начинает метать из глаз молнии. И только тогда смилостивился. Упомянул Эллгине и его давние разработки, сказал об опыте над собакой, о том, что теперь считается преступником, описал – поверхностно, лёгкими штрихами – собственные ощущения и сообщил о зависимости, которая будет теперь сопровождать его жизнь.

Ацу слушал тихо, не перебивая. Но тогда, когда Тенки замялся, рассказывая о человеке, которого нашёл Йисх, о пьянчуге-моряке, чью кровь маг заставил его недавно попробовать, в рамках эксперимента, тогда поднял руку, останавливая соученика.

– Кровь? – переспросил элхе, метнул твёрдый, суровый взгляд на беззаботное лицо нинъе.

– Энергия, – поправил Тенки.

– Итак, теперь ты обречён поддерживать свою жизнедеятельность путём отнятия энергии у другого живого существа? – голос Ацу звучал ровно.

– Не любого существа, – уточнил нинъе. – Во-первых, только человека, нинъе или элхе, во-вторых, Йисх сказал, что чем ближе профиль, тем лучше. Наверно, немного похоже на мыслепередачу, только...

– Ты сошёл с ума?!

Тенки осёкся. Заглянул в лицо соученика. Увидел беспощадный гнев, прячущийся за невозмутимым взглядом. Ацу был готов взорваться – но максимум, что он позволил себе – звенящим голосом осведомиться, отдаёт ли Тенки себе отчёт в своих поступках.

– А что же поделать? – улыбнулся соученику нинъе. – Это последствия заклинания.

– Ты хочешь сказать, что будешь легально убивать людей?

Занятно. Похоже, в один миг нинъе превратился для Ацу в одержимое жаждой крови чудовище. Безумного убийцу, да ещё и с невообразимой магической силой.

– Это ужасно, – Тенки не сумел отказать себе в возможности поиграть. Признался сокрушённо: – Я просто совладать с собой не могу, когда вижу кого-то особенно аппетитного. Никогда не знал, что люди выглядят такими вкусными, аж слюнки текут.

– Тенки! – одёрнул его Ацу. Казалось, взглядом соученик собирается пригвоздить адепта-нинъе к стене – вот как двинет сейчас бровями, и Тенки хорошенько приложится спиной к жёсткой поверхности.

– А что такое? – как мог невинно осведомился Тенки. Невзирая на риск, он никак не мог не воспользоваться ситуацией. Когда ещё выдастся способ так позабавиться.

– Перестань паясничать.

– Я абсолютно серьёзен.

– Ты...

– Считай, что я сознательно принял решение.

– Тенки, постой, – вот теперь не только в голосе, но и на лице Ацу стали видны признаки нешуточного волнения: элхе хмурил брови, а ноздри его чуть раздувались.

– Вот, собственно, и всё, – быстро докончил Тенки, чувствуя, что пахнет лекцией. – Люби меня, как прежде, о ласковый и нежный друг!

И выскочил за дверь, оставляя Ацу пережёвывать новую информацию в одиночестве. Свой долг-минимум – поставить элхе в известность, нинъе выполнил, а дальше уже не его дело.

Хотя Тенки и понимал: скорее всего, то был последний их разговор на более или менее равных позициях.

Их отношения обречены измениться. Как именно – Огонь его знает.

Февраль, Хиэй

В коридоре гуляла прохлада, было темно. Тенки остановился, едва выйдя из класса, постоял немного, глянул в сторону перехода меж зданиями, туда, где из длинных прямоугольных окон в школу вливался ослепительный свет. Нинъе до сих пор изумляло поведение собственных глаз, мгновенно привыкавших к смене освещения; казалось каждый раз, что солнце ударит болью – но даже на солнце он мог теперь смотреть, не щурясь.

Кто-то двигался к двери классной комнаты: сквозь шум голосов донёсся звук приближающихся шагов. Это тоже превосходило Тенкины прежние способности. Теперь, казалось, он расслышит, как летит ночью летучая мышь.

Ацу вышел из класса и чуть вздрогнул, наткнувшись на замершего в тишине соученика. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Потом Тенки ухмыльнулся. Ухмылка эта будто послужила сигналом к началу беседы.

– Тенки, – начал было Ацу, но тут же скомкал фразу.

Тенки продолжал улыбаться.

– Мне до сих пор... – элхе покачал головой. – До сих пор трудно примириться с твоей...

– С моей гениальностью? – подсказал Тенки, сверкая зубами. – Силой и смелостью?

Ацу бесшумно вздохнул.

– Отойдём, – шагнул к переходу, к излучавшим яркий свет окнам.

Тенки остановился рядом, мельком глянул на серьёзный, как обычно, профиль. Только орехи колоть такой каменной рожей.

– Я думаю, тебе-то не стоит беспокоиться, – снизошёл нинъе. – Йисх же сказал, что всё уладит.

Красноглазый и правда сделал всё возможное. За два с половиной месяца он ухитрился досконально изучить изменения, что произвело заклинание в Тенкином теле, разобрать на составные части саму плетёнку и заставить ученичка всё вызубрить, отдать жертву эксперимента на опыты – Тенки до сих пор два раза в неделю посещал Королевский центр адептов, подтвердить, что жизнь нинъе теперь может поддерживать лишь человеческая энергия, а кровь является способом её переработать – не новость, Эллгине об этом и писал, обучить Тенки успешно скрывать незаконным образом возросшую магическую силу и сделал ещё многое, многое другое.

А также, и за это Тенки чувствовал поистине неизмеримую благодарность, объяснил, что адепту не обязательно отнимать всю энергию у объекта. Достаточно регулярной подпитки: раз в две-три недели, в месяц, – чтобы вести нормальную – ну пусть почти нормальную – жизнь. Только чувствовать заранее приближение приступа нинъе ещё не научился, каждый раз желание «насытиться» приходило внезапно.

– Йисх, – Ацу помедлил. – Ты ему доверяешь?

– Не слишком умный вопрос, – негромко рассмеялся Тенки. – У меня есть другой выход? Он старший, он, в конце концов, учитель, он... единственный, кто знает всю подоплёку.

– Ты так легко об этом говоришь.

– Откуда такая досада в твоём голосе, о милый соученик?

– И всё же.

Нинъе тяжело вздохнул.

– Нет. Не доверяю. Но полагаюсь. За неимением иного варианта. А ты-то чего интересуешься? Вроде сказал, что не собираешься впутываться в мои проблемы?

– Похоже, я уже впутался, – Ацу смотрел в окно.

Тенки еле удержался от желания фыркнуть – что за страдальческий тон? Конечно, была в том и его заслуга: пользуясь тем, что Ацу чувствовал себя перед ним виноватым – не помог, не проследил, не среагировал, – с полтора месяца назад, едва началась учёба, нинъе заставил однокурсника составить ему компанию.

Выступить соучастником в краже.

Йисх держал в крепкой хватке нинъе, а тот отыгрался на моралисте-однокурснике.

Помощь Ацу на самом деле Тенки не требовалась, он мог бы положиться целиком на свои собственные силы. Ночное зрение, необыкновенная ловкость, послушное малейшему усилию тело – заклинание принесло много плюсов, скрытая в нём «маска вора» работала на славу. Возросшая магическая сила – измерив уровень, Йисх присвистнул, с восхищением сообщив, мол, потенциальный четвёртый, дело практически небывалое, в восемнадцать-то лет, – эта сила позволила с лёгкостью справиться с охранными заклинаниями.

Пригодились и знания, полученные на уроках. Из адептов готовили боевых магов, хранителей и защитников государства, иными словами, противоположность нарушителям спокойствия, однако обязательным среди лекций значилось и ознакомление с методами оных нарушителей – весьма, весьма кстати.

Дом адепт выбрал старательно, хорошо подготовившись. Шлялся сперва по городу, бродил по рынкам, прислушиваясь к разговорам служанок. Наконец повезло – одна из девчонок хохотала, болтая с подругой: мол, жалость-то какая, хозяева уехали, дом пуст, а она и с хахалем рассорилась, не привести никого. Усмехнулся невольно: дай я тебя навещу, хорошая. Девчонка симпатичная была, лицо, правда, простецкое, нос круглый, уголки глаз слегка книзу клонились – но смеялась задорно, и фигуркой оказалась ничего. И, главное, своя – нинъе.

Будущий маг проследил за служанкой, потом завёл разговор, подружился. Представился магом-ремесленником – она вроде поверила. Вечером того же дня пришёл дом посмотреть, и девчонке на глаза уже не показывался, тишком пошарился, быстро; поглядел, и восвояси.

Ту ночь Тенки помнил, как сейчас. Чёрный, почти ощутимый, жидкий мрак затопил улицу, когда тщательно нацеленной ударной плетёнкой нинъе вырубил фонарное освещение. Велел Ацу стоять на месте, если что, кинуть мысль и поднять шум в стороне, отвлекая внимание. Сам он, впрочем, надеялся, что обойдётся без шума. Так и получилось.

О краже этой – глупой, неловкой, почти бессмысленной – чего там вынести удалось, побрякушек с горсть, знал Йисх. Знал и смотрел сквозь пальцы, словно подначивал даже, не словами – безмолвно. Ещё, верно, хихикал себе втихомолку, подбирая верёвочки, ремешки, ниточки – чтобы связать адепта, превратить в свою марионетку.

Для чего бы это Йисху – огонь его знает. Но нинъе не покидало чувство, что Красноглазый присматривается к нему, ходит вокруг да около, как сам Тенки ходил вокруг облюбованного дома, наблюдает и записывает, чтобы потом найти добытым сведениям применение.

Пока что приходилось терпеть.

Да и сбыть краденое – хотя к чему такие фразы – Йисх тоже помог.

Нинъе готовился повторять ночные вылазки, готовился к новым попыткам и тщательному выбору подходящих для дела домов, ибо за один раз набрать нужной суммы не смог. Сердце захватывало ледяной горстью, когда Тенки представлял, что станется с ним в случае, если попадётся, – но вместе с тем нинъе непреодолимо тянуло рисковать, устраивая самому себе неясного смысла проверки. Он непременно отправился бы на ночную прогулку снова, оправдываясь якобы необходимостью. Однако Йисх купил принесённое сполна, за цену, как подозревал адепт, гораздо выше истинной.

Красноглазый же помог Тенки справиться с последствиями заклятия – непомерной силы аурой, никак не подобающей третьекурснику. Откопал где-то хитрое заклинание на тридцать три цепочки, сказал, что государственный секрет, и запретил распространяться. Мудрёная штуковина работала славно, позволяя носителю и притушить свой уровень до неразличимого, и мгновенно раскрыться, выдавая всё полностью. Если ауру станут проверять рассчитанными на точное измерение приборами, прикрытие не сработает, предупредил учитель. Но не привлекать внимания оно поможет.

Таскать его постоянно было неудобно, но очень полезно. Особенно подарок пригодился Тенки в его гулянках по городу: раньше адепт всё опасался не вовремя наткнуться на старших, теперь мог радоваться жизни, стоило только сменить форму на неприметный костюм мастерового.

С Йисхом, в конечном итоге, получилось, как маг и говорил: тысяча мене стали его ценой за эксперимент. Вот только ему достались и доказательства преступления Тенки. Теперь при желании Йисху не составит труда избавиться от присутствия нинъе в Королевской школе. Оставалось надеяться только, что желания не появится, и никакой корысти в использовании ученичка Красноглазый не обнаружит.

Взбунтоваться Тенки не мог, боевой маг не по зубам адепту-малолетке. Опять же – пока что.

Но вот Ацу против Тенки взбунтоваться мог. Чем и воспользовался.

Сразу после кражи элхе заявил, что не желает больше повиноваться противозаконным идеям сокурсника. Это было предсказуемо, Тенки и так уж удивлялся, что тот не высказался раньше. Видно, история с кражей явилась последней каплей, переполнившей чашу терпения, хотя уже давно Тенки втихомолку ждал бури.

Буря случилась, вопреки ожиданиям нинъе, тихо и мирно. Просто – с неживым, как обычно, лицом сокурсник сообщил, что потакать развлечениями Тенки не намерен. Использование знаний, полученных в школе, не на защиту граждан, а вовсе против них, нарушение права частной собственности, неприкосновенности жилищ, воровство – выйди хоть малая доля этого на белый свет, и нинъе придётся распрощаться с Королевской школой.

Останавливать соученика Ацу не стал. Видимо, рассуждал, что тот и сам в состоянии принять правильное решение. Только отстранился и свёл к минимуму разговоры между ними. И с самого января словно видел в нинъе преступника, более того – опасного, невменяемого маньяка, стараясь каждой фразой будто осадить мерзавца.

Быть мерзавцем Тенки не нравилось.

Но дразнить Ацу – другое дело.

Жаль, нельзя было продолжать эту забаву вечно – сейчас на первый план вышли иные проблемы.

– Вот и закончился последний урок, ага? – Тенки глянул на застывшего под солнечными лучами сокурсника.

Ацу медленно кивнул.

– Определение, – прозвучало одно лишь слово.

– Трудно тебе, а? – усмехнулся нинъе.

Ацу сузил глаза, посмотрел на соученика строго:

– Ты хочешь сказать, что уже решился?

Тенки оскалился в улыбке, выставляя на обозрение все зубы.

– Боевая пара состоит из светлого и тёмного ведь, ага? – сказал, не спуская глаз с лица однокурсника. Ацу молчал.

Тенки усмехнулся шире:

– Выбирай светлого.

***

Адепта окликнули из канцелярской, когда он, покачиваясь на носках, интересовался доской объявлений и обозначенным на ней расписанием консультаций. Хоть последний урок завершился только что, Тенки посчитал нелишним составить планы на предстоящие две недели. Впрочем, пока ещё доска была пуста, ни строчки – зря Йисх разорялся и посылал их смотреть.

– Ли-диэ!

Нинъе обернулся.

– Есть письмо для вас, – улыбнулась ему женщина-секретарь, миловидная элхе средних лет. Имени её адепт не знал, да и встречал редко, но вот она, очевидно, его знала.

– Письмо? – удивился на миг Тенки. Потом сообразил: – Аксе, Валиссия? Семья Ли? Отправьте его обратно.

Никак не может мать уняться.

– Валиссия, – кивнула она, опустила взгляд на конверт. – «Одий Искан», – прочитала с мелодичным элхеским напевом.

– Одий? – кто это?

Или...

Как многие коренные жители столицы, секретарь-элхе не выговаривала букву «з»: в истинном элхеском её не было. Зато была во всеобщем и нинъеском.

Тенки схватил протянутое письмо – Озий!

Конверт и правда был подписан именем Искана. Хрен морской, сколько лет прошло! Сколько лет прошло с тех пор, когда они не то что виделись – последний раз слышали друг о друге?

Озий, как и Тенки, уехал из Аксе, оставив в деревне родителей; поселился в столице нинъеского княжества, Валиссе. Но обратный адрес указан деревенский – стало быть, старый товарищ вернулся в Аксе?

Нинъе распечатал конверт тут же, не отходя от стойки, за которой приветливо улыбалась секретарь. Глянул, усмехнулся – письмо пестрело ошибками. Интересно, что побудило давнего приятеля вдруг взяться за явно чуждые ему письменные принадлежности?

Дело оказалось в матери.

Та узнала, что Озий вернулся в Аксе и, видно, решила воспользоваться случаем. Заявилась к Исканам, потребовала от старшего сына, писал Озий, связаться с приятелем, велела передать Тенки «не выкаблучиваться» и отвечать на послания как следует.

Тенки поморщился. Мать и в самом деле считает сына идиотом, если полагает, что письмо друга заставит его образумиться.

Однако Озий не только передавал материнский приказ. Он также писал о том, что происходило в деревне, писал, словно взял на себя обязанность ознакомить Тенки со всеми изменениями в Аксе.

Местный богач купил ещё одну лодку и набирает команду. Тракт, проложенный через Аксе, всё разрастается, чаще появляются новые люди. В центре выкопали новый колодец, гораздо глубже прежнего – тот совсем пересох.

Тенки скользил глазами по строчкам, особо не вчитываясь.

«Алли», – зацепился взгляд, – «ребёнка». Вернулся, перечитал: «в октябре прошлого года». «Девка». Это кто девка, родилась девка?

Невольно выползла на губы дурацкая ухмылка, неожиданно искренняя: так Тенки теперь, получается, дядька? Нинъе снова хмыкнул, на этот раз как-то смущённо – не ожидал от себя подобных эмоций.

«Приструнить Алли». М-м? Это о чём? «По рукам»? «Ходят слухи»? Что за слухи? «Спит с кем попало»? Алли? Так свадьба-то была?!

Озий писал о серьёзном. Сквозь ошибки и полное отсутствие запятых, сквозь неуклюжий текст упорно вставал тревожный, предупреждающий тон. Приятель волновался, и это чувствовалось.

С упавшим сердцем Тенки быстро дочитал письмо до конца.

Прислонился к стене, запрокинул голову, закрыл глаза. Рука с зажатой бумагой опустилась. Слёз не было. Возмущения не было тоже. Только пустота.

Замуж Алли не вышла. Вернее всего, никакого жениха никогда и не было – Озий писал, что Алли давно уже повадилась спать с проезжающими через Аксе, то за деньги, то за побрякушки, то и вовсе – за просто так. Деревня судачила, кумушки шептались за спиной у девки Ли, всерьёз на неё никто не глядел, хотя некоторые из парней и соблазнялись.

Забавно. Тенки усмехнулся, не открывая глаз.

Его сестра была шлюхой, вот оно как.

– Ли-диэ, – выглянула женщина из канцелярии, заставляя его собраться, – вы в порядке? Плохо себя чувствуете?

– Спасибо, – ответил адепт через силу. – В порядке.

Отлепился от стены, поспешил подняться на второй этаж, вошёл в библиотеку – шагал быстро, мысли цеплялись за какую-то чушь. Ступеней в лестнице оказалось тридцать восемь – надо же, никогда не знал.

Сел за пустой стол и только тогда сообразил, что смял конверт, так сильно сжимались пальцы.

Озий писал не только о сестре. В июле Тенкина мать заявилась в единственный трактир Аксе и торжественно объявила, что отдаёт долг. Собравшихся эти слова заинтересовали: все знали, Ли пьёт не просыхая и любая монета в их доме идёт на алкоголь. Трактирщик уже отказал женщине несколько недель назад: он и надеяться почти перестал, что когда-то Ли заплатит по счетам; баба тогда вопила как оглашённая и чуть ли в волосы хозяину не вцепилась, хорошо, оттащили невменяемую. А тут вдруг пришла сама, да не снова в долг просить – с хвастливым: «Теперь-то вы все мне в ножки поклонитесь, денежка, чай, всем люба». И правда – денег у вдовы оказалось немерено.

Конечно, у неё спросили, мол, где взяла, посмеялись: с дочерью на пару разделали небось какого чужака, младшая заманила, а старшая по черепу тюкнула. Однако баба с гордостью заявила, что деньги ей прислал сын, дескать, в городе магом промышляет, зарабатывает хорошо, вот и снабжает семью.

С тех пор вдова Ли заявлялась в трактир чуть ли не каждый день, а дочь её гуляла напропалую, даром что уже сильно брюхатая ходила. Потом, правда, после рождения внучки, баба поуспокоилась, да и мамаша молодая – не сказать, за ум взялась, но вроде присмирела. Деревенские кумушки, однако, болтали, что нечисто дело с этими деньгами – ежели и взаправду сын прислал, так отчего же сам не едет, чай, и племянница вот народилась? Впрочем, Тенки и так бывал в Аксе нечасто, благодаря этому всерьёз его имя не трепали.

Тем пуще удивился Озий, когда притащилась вдруг к Исканам мать Тенки.

Старый приятель писал сообразно не столько даже настоятельным просьбам неугомонной вдовы, сколько согласно внутренней нужде, не ограничившись простой передачей чужих приказов. Спрашивал: слыхал ли он, Тенки, что в деревне творится, чем его сестра промышляет? И не прояснит ли наконец, откуда взялись те деньги?

На том письмо заканчивалось.

Тенки скомкал бумагу. Смял изо всех сил, словно пытаясь отделаться от гадливости, которую вызывало прикосновение. С отвращением отбросил, проследил, как бесформенный комок катится по ровной столешнице. Докатившись до конца доски, бывшее письмо замерло, будто раздумывая, и медленно перевалилось за край, исчезая с виду. Послышался тихий шорох – бумага упала на пол.

Мать.

Значит, всё это с самого начала было выдумано. Сказки о каком-то парне, который не хочет жениться на Алли без денег, просьбы поторопиться, беспрестанные упрёки и угрозы. Хотя Алли и правда была беременна, то есть, какой-то парень точно существовал. В любом случае, винить этого предполагаемого человека Тенки не мог – кто ж захочет жениться на шлюхе? Да и знал ли он вообще, что подружка его на одну ночь понесла? Знала ли сама Алли, от кого именно из своих любовников – а их, без сомнения, было немало – она зачала ребёнка?

Ха-ха.

А мать, небось, ещё и подначивала. Понимала, что без веской причины ей не добиться от сына денег. Трактирщик перестал отпускать в долг – не в том ли причина? Вот и придумала хороший, безотказный план? Не погнушалась использовать дочь, не задумалась перед тем, чтобы поставить в безвыходное положение его, Тенки.

Ха-ха. И правда ха-ха.

И что ещё смешно – она ведь, как писал Озий, с гордостью рассказывала: мол, деньги от сына. Ещё, наверное, в какой-то момент сама принялась себе верить: и что Тенки сам вызвался помочь им, и что Алли тоже нагуляла ребёнка лишь по своей собственной небрежности, и что она, мать, поступила абсолютно правильно. Да ведь она и изначально не считала, будто ошибается, вовсе нет. Наоборот: сын должен помогать матери, а чем и как помочь – решать ей.

Так ведь с самого детства было.

Мать никогда не относилась к ним с Алли как к самостоятельным, свободным людям. Считала их частью самой себя, придатком, обязанным служить безропотно.

Ну что ж, ничего не изменилось.

Адепт усмехнулся.

Ничего не изменилось, и то, что сделано, уже сделано, не поправить. Уже год как ему семнадцать, и по законам Тенки в состоянии сам располагать собственной жизнью. А ещё через два года сможет создать семью, не нуждаясь ни в чьём разрешении и благословении.

Хотя чего-чего, а намерения создавать семью у него точно нет.

Еле-еле от одной избавился.

Избавился. Забавно.

Вот так. Вот и ответ на вопрос Искана: Тенки не собирается ехать в деревню и пытаться остановить мать, устроить жизнь сестры. Адепт вообще не собирается возвращаться – да и зачем? Больше ему нечего делать в валиссийской деревушке на побережье, он ушёл, исчез, умер. Да, умер – и пусть о нём забудут в том месте, где он родился.

В канцелярии нинъе скажет, чтобы письма с аксеским обратным адресом шли обратно – с пометкой «адресат выбыл». Третий курс заканчивается – впереди четвёртый и пятый, когда школа уже не будет связывать твёрдым расписанием, когда будущие маги окажутся вольны располагать временем по желанию. И...

Нет.

Нет, перестать отсылать матери ежемесячные гроши, что оставались с каждой стипендии, Тенки не может. Пусть подавится, но будет хоть какая поддержка – она ж пропьёт тысячу мене за пару лет, что потом будет делать?

Пусть. Десять мене раз в месяц – его откуп от сыновних обязанностей. Пусть мать получает свои деньги, может, так хоть Алли достанется меньше попрёков.

Адепт поднялся, не беспокоясь об упавшей на пол бумаге – подберёт уборщик.

Мать, сестра, Аксе – эти слова отныне значили для Тенки не больше, чем ненужное письмо. И как письмо, он смял их и выкинул из своей жизни. Его будущее теперь не связано никакими обязательствами – осуществил сполна. И можно заняться тем, чем хочется заниматься на самом деле. Тем, к чему он чувствует склонность. Тем, чем надо заняться, в конце концов.

Сегодня ночью Тенки наконец попробует проникнуть в подземные библиотечные этажи. Искать сведения о заклинании Эллгине – до сих пор нинъе медлил, сам не зная, чего ждёт. Наверное, как раз подобного толчка, вроде этого письма, которое скажет: уже нечего терять.

Сожалений нет – ну так пойдём вперёд.

***

Чтобы штурмовать учебные твердыни, Тенки дождался ночи: теперь именно в это время суток он чувствовал себя наиболее уверенно. Заклинание лишило его необходимости во сне, подарило ночное зрение и сделало тьму верной подругой.

Школа спала – и общежитские крылья, наполненные сопением учеников, классные помещения, гулко пустые ночью, коридоры в свете кривого месяца, изредка проглядывающего сквозь тучи, холл главного здания в желтоватом служебном освещении – везде разлилась тишина, доверху наполнила помещения, словно стоячая вода заболотившегося озера.

Нинъе шёл в этой тишине, едва различая собственные шаги – так осторожно двигался. Йисх рассказал ему, куда надо попасть и что искать, снабдил подробнейшими инструкциями – ещё один непонятный поступок учителя. Мотивами его поведения Тенки устал задаваться, действия Йисха казались непостижимыми. Оставалось лишь подстроиться под эти действия и ждать, когда жизнь повернётся иначе.

Двери подземного хранилища школьной библиотеки запирались заклинанием. Резонно: справляться с замками, закрытыми лишь механически, ребят научили ещё на первом старшем, детская забава. Здесь же игрушками не обойтись, необходимы знания и сила.

Знания, благодаря Йисху, у нинъе имелись, да и без его подсказок заклинание оказалось знакомым. Как с ним совладать, Тенки понимал. Теоретически.

Вот только хватит ли уровня его силы – понять лишь предстояло.

Адепт остановился в двух шагах от массивной железной двери, выделявшейся на фоне стены огромными заклёпками. Не понять, то ли для красоты, то ли для устрашения – вряд ли украшения эти имели практическую функцию.

Вздохнул, выгоняя из головы посторонние мысли. Снял маскировку ауры, по приказу Йисха ставшую с января его неотъемлемой частью; обрадовался непривычной свободе. Выстроил в мыслях отпирающую цепочку, сосредоточился.

Сила знакомо запульсировала в кончиках пальцев, пробежала по губам болезненной кисловатой молнией. Тенки поднял руку, нащупывая узы, наложенные на дверь. По телу пробежала горячая волна, выступил пот.

Хороши заклинания.

Нинъе осторожно коснулся фигуры ключа – завязанная в чарах магия ответила мощным дыханием, жарким, оглупляющим, – стиснул зубы. Кончики пальцев зудели, саднили, жалуясь на переизбыток энергии. Сила текла сквозь тело Тенки, вливалась в цепочку на двери, медленно, очень медленно начиняла ключ энергией, достаточной для оживления.

На лбу выступили, скатились по лицу капли пота. Тенки досадливо сморгнул.

Знак ключа засиял. Ещё чуть-чуть.

Есть!

Сила переполнила ключ, разбежалась огоньками по всей сети заклинания. Дверь бухнула, будто ударил гром где-то вдалеке – Тенки чуть не отпрянул. Испугался на миг, что услышат сторожа-надзиратели, прибегут, потом сообразил: воспринял звук не ушами, во внешнем мире по-прежнему плавала тишина.

Железные углы двери загорелись сине-чёрным, по заклёпкам побежали холодные серебристые линии.

Так и есть – для украшения это железо и присобачили, делать им нечего, что за тяга к бесполезной эстетике.

Дверь подалась назад, скользнула в сторону. Перед нинъе открылся серый сумрачный проход, где тут же загорелись прямые тускло-зелёные линии, ведущие вперёд. Неизвестно зачем предварительно оглянувшись, Тенки шагнул в приглашающе разверзшийся проём.

Ладонью провёл по лбу – рука вернулась мокрой. Да и одежда была влажной. Жар ушёл, стало прохладно.

Отлично, он попал внутрь. Теперь, по сведениям Йисха, надо искать архивы экспериментов. Ключевое слово – Эллгине. Буква «э», первая по алфавиту. Следовательно, где-то недалеко от входа.

Шкафы с горевшей над ними «э» Тенки нашёл легко. Двинулся вглубь, одним глазом скользя по табличкам с названиями, искал раздел «элл». «Эю», «экиме», «эггана», «эл»... а вот и «элл». Глянул вправо: ага, тут уже «эма».

После затяжных манипуляций с чарами – как здешние работники ухитряются доставать нужное?! – удалось вытащить ящик «Эллгине». Тенки отбуксировал его до одного из столов, заставил опуститься на твёрдую деревянную поверхность. При соприкосновении раздался глухой стук: ящик был заполнен доверху.

Отыскать в массе архивов записи об энергетических экспериментах вышло далеко не сразу – кажется, Тенки потратил не меньше часа, перебирая книги, и ноги изрядно затекли, жалуясь на отсутствие стульев, которых не нашлось нигде: то ли предполагалось, что засиживаться в подземной библиотеке никто не станет, то ли мебель прятали в скрытых от взгляда шкафах. Зато, когда адепт напал наконец на нужную информацию, ниточки потянулись быстро, одна за другой, и нинъе, забыв обо всём, погрузился в чтение с головой.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю