Текст книги "Шагни в Огонь. Искры (СИ)"

Автор книги: Анна Мичи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)

– Но ведь невозможно найти тысячу мене до января, – Ацу говорил резонные вещи, но... прислушиваться к его словам было уже поздно.

Тенки принял решение. Принял обдуманно и бесповоротно и шёл сейчас по разработанному плану. И в чужой помощи пока что не нуждался.

– Слышь, Ацу, – нинъе остановился у двери в свою комнатушку.

Темноволосый однокурсник внимательно на него смотрел.

– В общем, – да, это надо было сказать – ну хотя бы для того, чтоб он отстал, этот неуёмный элхе, – спасибо, ага? Но, в общем, всё в порядке. Если в январе мне и вправду понадобится продлить срок, я тогда сам обращусь, ага?

Ацу кивнул, вроде как понимая: в дальнейших уговорах нет смысла. Но тем не менее продолжал стоять, не спуская с однокурсника серьёзного взгляда.

– Ну, в общем, ладно? Тогда до встречи в новом году. Приятного Инея, – бегло улыбнувшись, Тенки распахнул дверь и поспешил нырнуть в комнату.

На Ацу он не злился – да и не было причины.

Всего лишь не хотел долго находиться в его обществе.

Дело, пожалуй, было в неловкости, в странной, неприятной натянутости, которая появилась между ними в июле. В скомканных предложениях помощи, которую Тенки всё равно не смог бы принять. В глазах Ацу, где иногда проскальзывала виноватость. Донельзя унизительная виноватость – как будто его, Тенкины, жизнь и выбор могли зависеть от поведения Ацу!

Сегодня последний день перед каникулами, вот и отлично. Адепты разъедутся по домам, оставляя Королевскую школу с её громадной библиотекой, с лабораторными классами, с тренировочными аудиториями. Оставляя в полную власть светловолосого нинъе.

И этой властью Тенки не преминет воспользоваться.

***

На следующий день, как нинъе и предполагал, школа вмиг опустела. Наёмные уборщики – немного, не больше десяти человек – драили полы в классных комнатах, стирали пыль со стёкол, бродили по коридорам, перекликиваясь в тишине. За их работой наблюдал секретарь. Наблюдал вовсе не потому, что в этом заключались его обязанности – скорее по внутренней склонности за всем и вся наблюдать.

Секретарь окинул неодобрительным взглядом и прошагавшего мимо Тенки. Нахала-нинъе этот невзрачный седой старик с двумя косичками у лица невзлюбил ещё с самой дуэльной истории. Тенки старался не раздражать старикана: в секретарском арсенале имелась масса способов отравить жизнь выскочкам. И сейчас – встретившись глазами с суроволицым невысоким элхе, подросток поспешил мило, по-детски улыбнуться.

Открытая улыбка вообще – хороший метод показать, что у тебя нет никаких секретов. Вот и на этот раз секретарь сухо кивнул, не утруждая себя расспросами: все знали, что нинъе часто проводит каникулы в школе.

Как адепт и ожидал, в аудитории боевой магии, вечных владениях Йисха, никого не было. Ни разъехавшихся по домам третьекурсников, ни навещавших порой родные школьные стены практикантов, ни даже самого местного бога, Красноглазого. Впрочем, наткнуться на последнего нинъе и не рассчитывал: Йисх не для того отменил вчерашний урок, чтобы на следующее утро припереться в школу. Скорее всего, маг отдыхает сейчас где-нибудь в кругу семьи или же празднует окончание года в городских забегаловках, а то и вовсе закатился в нарайю – Красноглазый не дурень был хорошо пожить.

Аудитория боевой магии состояла из трёх больших помещений: собственно класс для прослушивания лекций, соседняя с ним тренировочная, для учебных схваток один на один и проверки свежезаученных заклинаний, наглухо изолированная от прочих комнат, и лабораторная – место для многочисленных опытов и тихой, спокойной магии, не требующей метания огненных шаров.

С полмесяца назад Тенки уморил в этой лабораторной одну из школьных крыс.

Крыса сдохла, как он подозревал, из-за разницы в энергетических контурах. Заклинание предназначалась человеку, и на крысу подействовало чересчур сильно. В результате зверька медленно растопило в неприятно пахнущий мешочек с шерстью, хотя изменения должны были произойти исключительно незаметные глазу.

Следующий опыт Тенки собирался поставить на кошке – или собаке, кто первый попадётся. Твари проверенные, не один маг изучал на них действие свежеизобретённых чар. Вот и пришла очередь Тенки.

Хотя, конечно, заклинание, как ни говори, всё-таки почти что самодельное.

Сколько книг пришлось перерыть, сколько конспектов пролистать, сколько раз попытки оканчивались пшиком, прежде чем наконец удалось соединить разные чары в одну плетёнку! Совмещать простенькие заклятия адептов учили ещё на первом курсе, потом задания усложнялись; в своё время пришлось вдоволь накушаться теории, а потом корпеть в лабораторной над практикой, но техникой соединения, спасибо учителям, так их растак, Тенки всё же овладел. В отношении теперешних заклинаний Тенки тоже действовал согласно учебникам – вот только из-за сложности исходных конструкций пришлось изрядно поломать голову. Задачка оказалась непроста, но за месяц сосредоточенных занятий и консультаций у Астеаки с Йисхом этот орешек таки получилось раскусить.

«Кровососка» и «маска вора», сплетённые вместе – заклинание вышло на удивление изящным и чётко оформленным. Нинъе не раз открывал тетрадку, только чтобы полюбоваться вычерченной схемой, правильным переплетением линий – и к горлу подкатывала переполняющая его существо гордость творца.

Названия для созданного гибрида подросток не придумал, как-то не счёл нужным. Заклинание и есть заклинание, чего тут придумывать, не на продажу ведь.

Да и последователи у Тенки, прилежно изучающие его записи, вряд ли появятся, всё же он не Эллгине. Не перед кем выделываться.

На небе висело октябрьское солнце, и показалось оно будущему магу донельзя весёленьким. Под нежаркими лучами Огненный город за окном приобретал несвойственные ему черты: веяло спокойствием и неким умиротворением. Ветер шевелил листву на деревьях, уже тронутую желтизной осени, на территории школы было пустынно и тихо, а ограждающие её ворота выглядели тщательно запертыми.

Тенки смотрел из окна лаборатории наружу и жевал собственную нижнюю губу.

Уличные собаки. Или кошки. Хорошо бы пару.

Говорят, дикие звери не охотятся рядом с логовом – так и Тенки не нравилась мысль искать жертву рядом со школой. Слишком близко к известному на всю страну институту боевой магии, слишком ясно было бы, где искать парня-мага, оглушившего на улице бездомного пса. Конечно, нет греха в отлове бездомных тварей, и никто не заподозрит неладного, скажи Тенки, что поймал пса на опыты. Но разговоры, выяснения, чужое любопытство – тоскливая канитель. Если дойдёт до учителей, попробуй объясни, какие-такие опыты ты вздумал проводить. Тенки не хотел вмешательства.

Однако у Восточного района, где находилась школа, были свои плюсы: помимо Королевской высшей магической тут находилась ещё хренова куча заведений, обучающих той или иной магии. Технари-ремесленники, повара, травники-целители, центры адептов – это если не считать обычные, немагического профиля школы. В общем, было где замести следы.

Стало быть, подходящую бродяжку надо высматривать в десятке кварталов от Королевской школы: и не так далеко, и не слишком близко. Тенки отправится по направлению от Малого Огненного круга к Большому, от центра на окраину.

Решено.

На пути из лабораторной к проходной чёрной калитке нинъе уже никто не встретился, ни уборщики, ни служители, ни секретарь; но отголоски рабочей переклички безошибочно твердили – большая чистка перед концом года в самом разгаре.

Не один квартал прошагал адепт Королевской школы, недоумевая.

Куда подевались все бездомные твари? Почему ему казалось, что найти подходящего пса или какую-нибудь драную кошку – дело легче лёгкого?

Хотя нет, кошки, безусловно, попадались. Маячили на помойках, копались в канавах по обочинам улиц, выпрыгивали из кустов и целеустремлённо шмыгали через дорогу наперерез. И все до единой поглядывали как-то гадко, словно подозревая светловолосого парня во всех грехах. Что за хренова интуиция у этих тварей?

Кошки не подпускали Тенки. Тщательно сохраняли дистанцию, дарующую полную безопасность от парализующего заклинания «арссе» – любимой плетёнки адепта, в самый раз на подобные случаи. Кошки не подпускали, а собак всех будто пламенем слизнуло. Ни одного бродячего пса Тенки не встретил.

Тем не менее, отчаиваться было рано. Будущий маг только сейчас посчитал расстояние от школы достаточным для начала настоящей «охоты» и умерил шаг, пошёл тихо, старательно вглядываясь в узкие проулки по обеим сторонам дороги. Также не забывал площадки для сбора мусора: хоть, по всей видимости, день выброса объедков в этом квартале был не сегодня, и площадки блистали пустотой, встретить бездомную собаку вероятней всего казалось именно там.

Но нинъе ошибся.

Небольшой жёлто-серый пёс протрусил мимо совершенно неожиданно. Вывернул сзади, то ли с чужого двора, то ли из проулка, и направлялся по своим собачьим делам, не обращая особого внимания на светловолосого подростка.

– Стой! – приказ вырвался сам собой, раньше чем Тенки успел продумать план действий.

Собака оглянулась, окинула его взглядом без малейшего проблеска интереса. Нинъе присел, чтобы казаться менее угрожающим, вытянул вперёд раскрытую ладонь, смутно жалея, что не захватил никакой жратвы – понадеялся на магию. А ведь призывание животных никогда не давалось Тенки хорошо, и тем более мало надежды было сейчас, когда иметь дело пришлось с избалованными магией городскими тварями.

Адепт всё же сосредоточился. Мысленно позвал собаку, потянул воображаемую ниточку.

Пёс стоял на месте, словно сомневался.

Тенки умильно зачмокал губами, стараясь уверить животное в своей полной безобидности. Зашарил по псу глазами. Ничейный, бродяга? Ошейника не нацеплено, магических маячков тоже не видать. Впрочем, магию не определишь так сходу, а стоит потянуться к собаке всерьёз, как та сбежит. Собаки вообще хорошо чуют магию, сволочи.

Поэтому Тенки ударил сразу. Покуда расстояние позволяло. Заклинанием «арссе» – сначала надо обездвижить, а уж потом можно будет рассматривать.

Пёс свалился без звука, рухнул на дорогу кучкой старых тряпок – подломились лапы, тело брякнулось на бок.

Воровато озираясь, Тенки придвинулся к животному, посмотрел – маячков не было. Похоже, пёс и правда оказался бродячий. Шерсть никак не выглядела гладкой и ухоженной, морда была узкая, не такая, как у породистых, жрущих вдоволь домашних любимцев. Пожалуй, пойдёт. Влез бы в мешок.

На собаку таких габаритов «арссе» действует порядка десяти-двенадцати минут. За это время хорошо бы добраться до школы и успеть вывалить пса в одну из лабораторных клеток. Светиться с вырывающимся, визжащим животным Тенки не хотелось.

– Ну вот и чудненько, – утешающе сказал Тенки псу, устроив того на дне одной из пустующих клеток.

Пленник ещё не пришёл в себя, и будущий маг занялся бумажными делами: достал из ящика стола потрёпанную тетрадку, распахнул, на последней странице приписал под чужими тонкими строчками:

«Двадцать девятый день одиннадцатого месяца, четверг. Собака, – оглянулся на клетку, добавил буквами помельче: – кобель, возраст неизвестен, для опытов».

И поставил размашистое: «Йисх».

В лабораторной этой тетрадке отмечались все животные, находящиеся в Королевской школе. По записям, ведущимся беспрестанно, можно было отследить рождения и смерти многих поколений: крысиных, хомячьих, кроличьих. На случай нужды в шкафах хранились и сведения прошлых лет, ройся не хочу.

Указанные в тетрадке твари автоматически поступали на школьное обеспечение, беспокоиться о кормёжке и ухаживании за псом Тенки не придётся. А что до подписи Йисха… кто станет её сличать, кто вообще захочет вглядываться? Будущий маг и так состорожничал, указав вчерашнее число: в расписании значилась лекция Йисха, следовательно, Красноглазый вполне располагал возможностью притащить новое зверьё в лабораторную третьекурсников. А что урока на самом деле не было, смотрителям узнать неоткуда.

Тенки вернулся к клетке, присел. Пёс за прутьями решётки казался спящим: влажный нос, плотно сомкнутые веки. Какая-то засохшая сопля в углу глаза, проплешина на башке, серая, комками, шерсть – точно бездомный. Ладно. Ещё пара минут, и он придёт в сознание.

Покормить его, что ли.

Адепт проверил холодильный шкаф, полки которого обычно заполняли казённые продукты. Пища тут в основном была рассчитана на мелочь, грызунов, но весьма кстати обнаружилось и замороженное мясо. Съест небось, не в таком положении, чтобы выбирать. Да и вряд ли бездомная тварь вообще привыкла от угощения отказываться.

Ставить эксперимент сегодня Тенки не станет: последний день октября[2], школа кишит лишними людьми. Нинъе вернётся сюда завтра.

Тогда и применит к бродяге заклинание.

И только попробуй сдохнуть, псина ты этакая.

Ноябрь, Огненный город

Первый день ноября оказался сухим и солнечным, ничем не отличаясь от ушедшего октября. Вымытые накануне стёкла в общем коридоре блестели, и нинъе жмурился, поглядывая на голубоватое прозрачное небо. До Инея ещё целый месяц, а обязательная большая уборка по случаю конца года отгремела вчера. Теперь до конца ноября в школе не покажутся чужаки.

В лабораторной было пусто и тихо; как обычно, чуть слышно пахло хомяками. Стоило Тенки приблизиться к собачьей клетке, как пёс вскочил и уставился на него через тонкие прутья. Смотрел настороженно, словно ожидал какой-нибудь выходки.

– Жрать хочешь? – весело осведомился адепт у собаки.

Интересно, входило ли в обязанности служителей убирать собачье дерьмо? Кто-то же должен это делать, да и за крысами они присматривали. Во всяком случае, клетка выглядела чистой. И для небольшой собаки – вполне просторной, сюда могло бы поместиться таких три штуки.

Тенки загремел лёгкими металлическими мисками, достал мясо, вытащил пару принесённых сарделек – сам бы съел с удовольствием. Собака оживилась, смотрела уже не так опасливо, тыкалась чёрным носом в прутья.

Адепт улыбнулся ей, собираясь шмякнуть кусок мяса в тарелку. И только тут сообразил.

Ведь зря он сейчас собирается дать собаке поесть. Совершенно зря. Действие заклинания затронет весь организм, производя в нём неизбежную перестройку. Вместо того чтобы пса кормить, надо бы наоборот – дать ему хорошенько поголодать, хотя бы полдня.

– Прости, брат, – ответил нинъе на красноречивый взгляд. – Не надо тебе жрать много.

Вряд ли пёс понимал по-элхески; но, кажется, сообразил, что не обломится, отвёл погрустневшие глаза, сел, задницей заваливаясь на бок.

Тенки отошёл к столу, раскрыл замусоленную тетрадку с вычислениями и милой сердцу схемой. Пробежался глазами по въевшимся в память строчкам, уже не вчитываясь, машинально. Снова повторил в уме приблизительный план действий.

Прежде всего – в тренировочную.

Адепт глянул на клетку, отодвинулся от стола, скрипнули по полу ножки табурета. Пёс поблёскивал карими глазами.

– А вот ещё хорошо бы тебя перенести, – сообщил ему Тенки и, недолго собираясь с мыслями, поднялся, вытащил из угла длинный чугунный прут.

Подошёл к клетке – собака насторожилась, просунул тонкий металлический крюк в предназначенное для него кольцо наверху – пёс уже всерьёз забеспокоился, приподнял губу, с лёгким ворчанием показал зубы.

– Тихо-тихо, – шепнул Тенки ласково, – не шуми.

Перебуксировав пса в тренировочную, Тенки аккуратно опустил клетку у стены, высвободил прут, не переставая молоть вслух чушь, лишь бы голос звучал успокаивающе. Впрочем, не было заметно, чтобы усилия его оказывали на собаку какое-либо действие: пёс забился в угол, сверкал глазами и рычал не переставая.

Нинъе сходил за своими записями, вернулся в комнату, остановился. Упёр взгляд в собаку за частыми прутьями, задумался.

Перед экспериментами на крупных животных рекомендовали заставлять объект опорожнить кишечник – ещё три года назад, в бытность Тенки на четвёртом младшем, одна из кошек, получившая плохо рассчитанное магическое воздействие, обосралась незадачливому ученику прямо на руки. По возможности нинъе хотелось бы избежать повтора. Пусть он и не собирается вытаскивать пса из клетки – лезть туда убирать дерьмо, рискуя быть укушенным, адепта не прельщало. Но с другой стороны – не пойдёшь же, не вытащишь собаку на прогулку. Нет ни ошейника, ни верёвки какой. Может...

Эх, а ведь это сознание подсовывает Тенки всякую чушь. Любые зацепки, лишь бы не переходить наконец к делу. Лишь бы потянуть, помедлить, ожидая неизвестно чего.

Но начинать-то придётся.

Назад не повернёшь.

– Поехали, что ли, а? – задумчиво вопросил Тенки у воздуха.

Среди заклинаний встречались такие, что не оказывали видимого влияния на объект; были такие, что действовали сразу; имелись и те, эффект от которых становился заметен лишь через несколько часов, а то и дней. Плетёнки, что затрагивали внутреннее строение объекта, практически никогда не проявлялись на его внешности – во всяком случае, никогда сразу.

Жуткая смесь творения Эллгине, «маски вора» и Тенкиных ученических усилий подействовала тут же. И весьма, весьма заметно.

Собаку ударила дрожь, животное пошатнулось и рухнуло, лапы сложились, будто кто-то прицельно по ним ударил. Пёс поскуливал и трясся, словно некая сила выворачивала его изнутри.

Тенки сглотнул – горло пересохло. Он сидел на корточках в двух шагах от клетки: как навёл заклинание, так и остался, не желая – или попросту не будучи в состоянии отвести глаз от жертвы своего эксперимента.

Собака вытянула шею, продолжая скулить – Тенки с ужасом и одновременно каким-то восхищением увидел на чёрных губах пса белую пену: до этого адепт считал книжное «пена на губах» фигурой речи. Собаку начало трясти толчками, и по утробным звукам, перемежавшимися с повизгиванием, Тенки понял – животное сейчас вырвет.

И оказался прав – пёс выплюнул, выглядело это именно так, выплюнул тягучий жёлтый комок, потом ещё один и ещё, и наконец его прорвало по-настоящему. И после этого, даже не отвернувшись от массы, только что бывшей содержимым её желудка, собака стала не просто скулить – стонать.

– Ты держись, парень, – озабоченно проговорил будущий маг, пытаясь заглянуть в собачьи глаза.

Заглянул – и не обрадовался.

Глаза собаки были не карими – чёрными. Зрачок раздулся, занимая собой всю радужку, пугающе широкими снежными полосками вокруг черноты зрачка показались белки. Пёс дышал тяжело, хрипло, словно ещё чуть-чуть, и задохнётся. И по-прежнему трясся, будто одержимый.

И выл.

Тенки захотелось выругаться. Собаку скрутило по полной программе – хорошо, стены здесь не пропускают наружу ни магии, ни голосов. Но собачий то ли вой, то ли стон пробирался внутрь тела застывшего на корточках адепта, проникал через уши и метался внутри, заставляя сидеть неподвижно и внимать, не умея ничего сделать. Пёс жаловался, кричал, даже не негодуя на неумёху-мага, а просто изливаясь в вое, потому что не мог не выть. Не мог по-другому.

– Хрен-хрен-хрен, – бессмысленной скороговоркой прошептал будущий маг, проклиная собственную беспомощность.

Помочь собаке он не мог. Ничем и никак. Мог только ждать.

Вибрирующий стон животного отражался от стен; возвращаясь к клетке, стегал человека ощутимыми звуковыми волнами. Закрыть бы уши, но не поможет, такой вой слишком пронзителен, чтобы спасли прижатые к голове ладони. Опустить бы веки и не смотреть, как выкатились собачьи глаза и как дрожит покрытое жёлто-серой шерстью тело. Но не получается – потому что это Тенки сделал за пса выбор, и это на нём теперь лежит ответственность. И за выбор, и за собачью жизнь.

И хорошо, если нинъе извинит тот факт, что его собственная жизнь напрямую зависит от собачьей.

– Ну держись, а? – попробовал маг умоляюще сказать. Не помогло.

Запрокинув голову, пёс зашёлся в оглушительном вое.

Тенки не знал, сколько прошло времени, когда собачьи стоны вновь сменились повизгиванием. Слабым, беспомощным повизгиванием, как будто у пса не осталось сил ни на что иное.

Собака забилась в угол клетки. Животное по-прежнему трясло, но уже не так, как несколько минут назад. Тогда, казалось, пса ломают изнутри, выворачивают: Тенки никогда не видел, чтобы у собаки могли так завернуться лапы, настолько сильно изогнулся бы хребет.

А ещё раньше пёс обделался, из-под хвоста разлилась коричневато-жёлтая густая лужица, запахло резко, неприятно. Будущий маг с удовольствием бы открыл клетку, занялся бы уборкой – лишь бы что-то делать, не сидеть на месте, – но не хотел собаку беспокоить, та и так дико блестела глазами. Да и самого пса неплохо было бы помыть, если уж наводить чистоту, – животное так и валялось в коричневой луже, не делая попытки отползти.

Теперь пронзающие насквозь стоны утихли. Закатывая глаза, пёс лишь чуть слышно поскуливал.

Тенки тихонько поднялся, стараясь не пугать собаку, хотя, похоже, та не обращала на внешний мир внимания. Ноги затекли, суставы ломило от долгой неудобной позы. Адепт поморщился, глянул на часы, сосредоточился, пытаясь сообразить, сколько времени миновало; несколько длинных мгновений разум отказывался вспоминать, где было пламя, когда Тенки вошёл в комнату.

Сорок восемь минут?!

Всего лишь?

Подросток обернулся на клетку и снова поморщился, увидев дрожащее тело в грязной луже – неуместная жалость пробивала все заслоны. Старательно пропихнул слюну сквозь пересохшее горло.

– Прости, а? – шепнул псу. – Я потом вернусь. Прости, а?

Закрыл за собой дверь тренировочной, привалился к ней спиной, запрокинул голову, касаясь макушкой дерева.

Невесело усмехнулся. Сказал сам себе, тихо и бессмысленно. Сказал, обращаясь к псу, который не мог его слышать, как не мог и понимать элхеского языка.

– Извини, парень. Понимаешь, у меня и самого положение безвыходное.

Просто потому, что хотелось сказать.

Как будто пёс и правда мог бы извинить.

Тенки вернулся вечером, когда спустилось солнце, похолодало, и за окнами школы засинели сумерки. Собака свернулась тёмным неподвижным клубком в углу клетки и при звуке открывающейся двери даже не подняла голову.

Умерла? Сдохла?

Адепт подавил первое желание подбежать к клетке и приблизился медленно, нарочито спокойно, при каждом шаге пытаясь уловить движение у стены. Однако пёс, похожий на кучу серого тряпья, не шевелился.

Снова ударил запах – дерьма и рвоты. Запах ощущался и с порога, но у клетки воняло почти невыносимо. Каково же псу, с его чувствительным носом. Или так пахнет потому, что уже?..

Ерунда. Никакой труп не успеет разложиться за пару часов, в прохладной-то комнате.

Тенки присел у клетки, почти касаясь коленями прутьев. Заглянул осторожно, поискал глазами собачьи – белки должны были быть видны и в темноте, – но не нашёл.

Адепт не стал зажигать свет, не хотелось будоражить пса: кто знает, может, обычный свет сейчас для него как яркое солнце в глаза, недаром так широко раскрывались зрачки. Обошёлся мутновато-молочным служебным освещением, в присутствии человека работающим автоматически.

Так и сидел – согнувшись рядом с клеткой, в неверном полумраке искал признаки жизни. Наконец увидел: бока животного едва-едва шевелились. Пёс дышал.

Тенки выдохнул облегчённо, свалился на задницу. Жив. Значит, и он останется жив.

Хотя, конечно, ещё ничего не известно.

Адепт снова вперился в неподвижное собачье тело в углу клетки. Попробовал сказать, вполголоса, себе под нос:

– Выживи, сволочь. Выживи, ага?

Если сдохнет собака, не будет никаких гарантий. Возможно, заклинание смертельно для всех живых существ – а значит, план провален.

Деньги взять неоткуда.

Идёт ноябрь, до окончания срока едва пара месяцев. Остаётся, правда, Ацуно предложение о помощи – но как не хочется его принимать.

Да и нельзя без конца убегать. Когда-то же надо достать деньги.

Отсылая матери полученные в оорайе тысячу мен, Тенки отлично сознавал, что сам загнал себя в ловушку. Что мать уверится в подозрениях, будет кричать о его фантастических доходах и раз за разом требовать больше. Вместе с деньгами сын отправил пару строчек. Написал, чтобы мать не пыталась с ним связаться, упомянул о долге, в конце добавил, что не станет читать полученные письма.

Мать всё равно писала. Но Тенки отсылал приходящие конверты обратно: вскрывать их, мало сказать, не было желания – подростка чуть ли не трясло от ярости и, кажется, обиды.

Было бы на чего обижаться, болван.

В конечном итоге, виновата не мать.

То есть, не только мать. За поступки Тенки, за его выбор отвечает лишь он сам. Только он – и за опыт сплетения чужих заклинаний, и за происходящее с собакой, и за свою собственную жизнь, останется ли она при нём или нет.

Впрочем, если помрёт, туда ему и дорога. По крайней мере люди из оорайи за ним в могилу не потащатся.

Ах да. Бедняга Йисх.

Тенки усмехнулся, вспомнив о поручителе. В случае смерти должника деньги будут взысканы с поручителя – как же жалко, что адепт уже не услышит цветистых Йисховых проклятий в свой адрес, а неплохой ведь шанс пополнить собственный словарь. Забавно всё повязано: мать – Тенки – оорайя – Йисх, и всех соединяет тонкая, но до чего же прочная ниточка – деньги.

Как не увериться после этого, что деньги и впрямь единственное, управляющее миром.

Если он останется в живых, обязательно...

Обязательно...

Больше никогда не станет зависеть от денег. И от чужой воли.

Больше никогда.

***

Окончательно понятно, что собака всё же выживет, стало на третий день.

Но посмотреть, произошли ли в её организме необходимые изменения, Тенки осмелился лишь ещё через день после того, когда пёс уже нормально, пусть и без особого аппетита, ел, срал не жидким и начал потихоньку вставать, а не подползать к кормушке из последних сил.

Злобы к мучителю собака, похоже, не питала. Возможно, животное просто не понимало, по чьей вине чуть не лишилось жизни. Во всяком случае, уже на следующее утро после заклинания собака с жадностью приникла к миске с водой в руках неопытного мага и пила, разбрызгивая жидкость тряпичным розовато-белым языком. В сердцах Тенки обозвал себя нехорошо – мог бы и раньше догадаться, что пса мучила жажда, напоить его вчерашним вечером.

Адепт постарался искупить вину перед подопытным, как только мог: днями напролёт не отходил от собаки, делая перерывы лишь на еду и туалет, до блеска вымыл клетку, поменял подстилку, кормил пса, тщательно разминая мясо в однородную массу. Собака всё равно выблёвывала съеденное обратно, но Тенки тем не менее надеялся, что хоть что-то попадает внутрь и снабжает животное необходимой энергией.

– Ну как? – осведомился адепт у пса, лежавшего рядом с клеткой.

Прошла пара дней, как Тенки выпустил собаку свободно передвигаться по тренировочной, всё равно отсюда пёс не убежит. Не в таком состоянии.

– Слушай, друг, мне нужно твоё внимание на пару минут, – хрен его знает, зачем он разговаривает с собакой. Тенки с отстранённым удивлением сообразил не так давно, что воспринимает пса уже не как объект для изучения. Скорее как боевого товарища, рискнувшего ради него жизнью.

Будущий маг устроился рядом с собачьей мордой; не поднимая голову с лап, пёс блеснул полосочками белков, уставился на человека, словно спрашивая, что тому надо. Зрачки его, казалось, вернулись в нормальное состояние, во всяком случае, ясно прослеживался карий цвет радужки, а большим Тенки не интересовался – видит его пёс, и ладно. Казалось, правда, что зрачки собаки даже уменьшились против прежнего, сужаясь по-кошачьи, но зрение, похоже, было не затронуто.

– Лежи спокойно, ага? – улыбнулся адепт, раскрыл справочник, затёртый до дыр на сгибах, устроил на коленях.

Пёс не подводил, лежал послушно – да и чего ему. Магия, которой ощупывал сейчас его энергетическую оболочку Тенки, влияния на состояние собаки не оказывала, работала как определитель. Нинъе проверял, успешно ли завершилось преобразование: если «маска вора» прижилась, аура пса отреагирует на некоторые из считалочек. А основных пунктов проверки всего пять.

Зрение. Смутно, но реакция есть. Галочку к зрению.

Скорость. Ох, как смутно. Но всё же – есть.

Мускульная сила. Дурацкое название. Кажется, изменения есть. Или только кажется? Вопрос.

Обоняние. Очень слабо. Но есть.

Слух. Слабо, смутно. Есть? Кажется, есть. Галочка.

Интересно, что разнятся заклинания на силу и скорость. Тенки был почему-то склонен считать, что скорость зависит от силы – но, получается, прежние маги видели этот вопрос по-другому. Хотя сейчас это неважно.

Что же выходит?

Результат нинъе не обрадовал. Вместо ожидаемых зашкаливаний по всем параметрам аура пса едва-едва показывала наличие изменений. Слабых, жалких изменений.

Неужели это всё, на что способна «маска вора»? Или пока Тенки не обеспечит животному нескончаемый приток энергии, заклинание не проявит себя во всей красе?

Впрочем, нет, всё верно. Так и должно быть, ведь «маска вора» замкнута на «кровососке» от Эллгине. Теперь нужна кровь, чтобы закрепить связь заклинаний и «зарядить» всю плетёнку. Чья-то кровь – которая послужит своеобразным мостиком между «жертвой» и «вором», снабжая последнего энергией.

Но эксперимент с кровью Тенки придётся ставить на себе.

Ни кормить собаку человеческой собственной – а откуда взять чужую? – ни приносить на заклание школьных хомяков нинъе не будет. Да и не хочется превращать пса в смертоносную машину-убийцу, да и не сработает, скорее всего, хомячья энергия для собаки-то – это и Эллгине писал, кровь должна принадлежать существу одной породы. Да и не... словом, не будет.

Зачаточные признаки внутренних изменений пёс показал.

Чего же больше?

Свою роль бездомная дворняга выполнила.

Вот и отлично.

Ещё денёк, и Тенки вернёт пса на родные тому улицы. И попрощается с великой благодарностью в душе. Без притока энергии «маска вора» не активируется, и собака ничем не будет отличаться от тысяч других бездомных тварей.

Довести эксперимент до конца Тенки предстоит на себе.

– Спасибо, ага? – нинъе протянул руку, потрепал собаку по холке. – Спасибо.

Вот сделан и ещё один шажок.

Ещё одно решение принято.

Середина ноября

К своему собственному преображению Тенки тщательно подготовился. Наученный опытом с собакой, запасся парой бутылей с водой, притащил из комнаты матрац, разделся, оставив на теле одни лишь лёгкие шорты – если что, не жалко, – и ничего не ел полтора дня.

Возможно, именно поэтому постепенно копившийся в душе страх – что не покидал его несколько месяцев, ощущался постоянно, гаденьким душком протухшей рыбы – сегодня почти не чувствовался. Вместо этого голову подогревало слабое возбуждение.

Тенки отлично понимал, что вопреки эксперименту с собакой он-то может и не выжить. Откажет организм, подведёт выносливость, что-то в заклинании пойдёт не так, мало ли возможностей. Сведёт судорогой, схватит сердце, и зови не зови на помощь – тут, в изолированной комнате, – никто не услышит. Да и нет почти никого в Королевской школе, в середине ноября, в преддверии Инея.