Текст книги "Джирмийское клеймо"

Автор книги: Анфиса Кохинор

Соавторы: Полина Кохинор
сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 44 страниц)

Последние слова золотой кошки ножом резанули по сердцу Элларда. Он вдруг понял, что даже если наставник прекратит издевательства, ничего не изменится. Ему придётся жить в вечном страхе. Правда недолго. 'Уж он постарается отправить меня к праотцам как можно быстрее', – подумал измученный Эллард и безнадёжно обмяк в руках наставника. Он осознал, что жизнь его кончена, что всем его чаяниям и мечтам сбыться не суждено, а амбиции великого мага похоронят вместе с его изломанными костями. Если, конечно, Рональд позволит ему умереть прямо сейчас.

Эллард больше не обращал внимание на удары, боль и без них была за гранью его восприятия. Он совсем было распрощался с жизнью, когда внутри шевельнулся давно забытый, похороненный в глубинах души упрямец. Игривая кошка и не ожидал, что его линялая маска всё ещё жива. 'Не сдавайся, – шептал ему Принц Попрошаек. – Ты же никогда не сдавался. Ты всегда находил выход там, где другие опускали руки или качали головами, утверждая, что ничего нельзя сделать. Вспомни, как хорошо нам было вдвоём! Ты никого не боялся и не перед кем не склонял головы. Верни меня, Эл'.

– Не могу, – прошептал игривая кошка.

'Почему? – удивился Принц Попрошаек. – Я здесь, с тобой. Даже Кошка не стала уничтожать меня. Неужели ты позволишь этому бешеному придурку убить себя – лучшего мага Аргора?'

– Это не я… Это Марвин лучший…

'Пусть так. Но ты всё равно куда круче, чем избивающий тебя кошка! Останови его!'

– Не могу…

'Можешь! И должен! Ты же не позволишь, чтобы Бернар расправился с Марвином? А, умерев, ты развяжешь предводителю руки!'

– Нет! – По телу Элларда пробежала дрожь. Он открыл ещё целый глаз и окатил Рональда испепеляющим взглядом.

– Ты ещё жив, мразь?! – проревел золотая кошка и занёс кулак для очередного удара.

Эл не понял, откуда у него взялись силы. Он вообще ничего не соображал. Рука сама по себе вылетела вперёд и остановила кулак наставника в нескольких сантиметрах от лица.

– Тебе конец, игривая кошка! – злорадно воскликнул Рональд и захрипел: полуживой Эллард мёртвой хваткой вцепился в его шею.

– Не позволю… – простонал бывший Принц Попрошаек и сплёл обездвиживающее заклятье.

– У-убью, – хрипло выплюнул золотая кошка и рухнул на пол, потащив за собой воспитанника.

– Руки коротки! – прошипел Эл в лицо неподвижному наставнику и, испытывая дикое мятежное веселье, перевернул Рональда на живот и уселся на него верхом. Убрав волосы с шеи золотой кошки, он горящими глазами уставился на джирмийское клеймо.

– Это тебе подарок, Бернар! – с садистским наслаждением произнёс Принц Попрошаек, вытянул указательный палец, засветившийся ярко-алым огнём, и одним росчерком вывел на клейме наставника букву 'Э'. – Чтобы ты точно знал, кто здесь хозяин! – добавил он и истерично расхохотался.

Рональд заголосил, как баба на пожаре. Справившись, наконец, с обездвиживающим заклятьем, он скинул с себя воспитанника и стал кататься по полу, царапать шею, точно пытаясь содрать клеймо. Эл равнодушно посмотрел на золотую кошку, дополз до кровати и в изнеможении прислонился к ней спиной. Ни сил, ни желания добивать Рональда не было. Впрочем, Эл надеялся, что с осквернённым клеймом золотая кошка долго не протянет. А что будет дальше, ему было всё равно.

– Сударь.

Эллард повернул голову и застонал: каждая клетка его истерзанного организма молила о пощаде.

– Я помогу, сударь. – На плечо джирмийца легла узловатая рука пожилого друида.

По телу пробежала мягкая живительная волна магии, и боль затихла. Ровно настолько, чтобы в голове игривой кошки прояснилось.

– Вам лучше, сударь? – участливо спросил Нормиус.

Эллард благодарно взглянул на друида и выдохнул:

– Да.

– Тогда можно мне дать Вам совет?

– Валяй, – буркнул Принц Попрошаек. Чужих советов он не терпел, однако друид заслужил толику его внимания.

– Вам не стоит умерщвлять золотую кошку, сударь, – почтительно заговорил Нормиус. – Живой он гораздо полезнее.

– Думаешь? – Эл посмотрел на бьющегося в корчах наставника и перевёл насмешливый взгляд на друида: – Боишься, что Бернар выкопает тебе могилку рядом с моей?

– Боюсь, – согласился Нормиус. – И не только за себя. – Он метнул быстрый взгляд на кровать главы клана. – Томакиус ещё совсем ребёнок, сударь. Ему всего девятнадцать.

– Как и мне.– Эллард повертелся, устраиваясь поудобнее, и хмуро заметил: – Если оставить Рональда в живых, он нас сам закопает.

– Вряд ли, сударь. После того, что Вы сделали с его клеймом…

– А что я сделал?

– Ну… – Друид опасливо шевельнул плечами, но продолжил: – Вы неким образом замкнули его клеймо на себе.

Эллард озадаченно почесал макушку, подёргал мочку уха и глубокомысленно протянул:

– Да-а-а… Я великий маг! – Он встрепенулся и с азартом взглянул на Нормиуса: – Значит, я теперь для него всё равно что предводитель? Здорово! Давай, лечи ж его, старый пень! Я не собираюсь верными мне кошками разбрасываться!

– Я не уверен, что всё будет так, как Вы ожидаете, сударь, – предупредил его друид.

– Плевать! Если есть шанс командовать Рональдом, я им воспользуюсь! А иначе, как я доберусь до предводителя?

– Что?! – Нормиус, шагнувший было к золотой кошке, остановился и вытаращился на Элларда, как на умалишённого.

– Не парься, дядя! – широко оскалился Принц Попрошаек. – Смирись, ты теперь участник заговора!

– Да, сударь, – пробормотал пожилой друид и склонился над Рональдом, с досадой понимая, что, поддержав бывшего Принца Попрошаек, вряд ли спасёт своего молодого спутника. Несколькими мощными пассами Нормиус успокоил золотую кошку, погрузил его в сон и вернулся к постели, стараясь не встречаться глазами с Элом.

– Как он?

– Проспит до утра, сударь, и будет здоров, – ответил Нормиус и поспешно задёрнул полог.

Эллард, кривясь от боли, поднялся на ноги, подошёл к распростёртому на полу наставнику и ткнул его босой ногой в бок:

– Отдохни, отдохни. Силы тебе, ой как, понадобятся. Служить Принцу Попрошаек – адский труд, у любого в Шеве спроси. – И, насвистывая бравурный мотивчик, игривая кошка развалился на королевском ложе Рональда и прикрыл глаза. Дело обернулось в его пользу, и Эллард был так доволен собой, что ни грязная одежда, ни саднящие раны не помешали ему уснуть. 'Завтра прикажу друидам долечить меня. И не отвертятся…' – лениво подумал он и погрузился в сладкие, полные надежд сны…

Тем временем пир в Цитадели шёл своим чередом. Во славу Кошки приносились кровавые жертвы. Разнузданная оргия набрала обороты, достигла пика и сошла на нет, как обычно и бывало в Джирме. Котята послушно отправились спать, игривые кошки подобрались поближе к своим наставникам, чтобы не пропустить момента их ухода, а взрослые джирмийцы лениво потягивали вино и беседовали. Марвин и Жерар, оба в приличном подпитии, со смехом живописали учёбу в Аксиме, и их рассказы то и дело перебивались взрывами весёлого хохота. Закончив очередную историю, Марвин услышал мысленный приказ предводителя: 'Кончай болтать, принц! Ты нужен мне! Жду в кабинете!' – и послушно поднялся.

– Предводитель зовёт, – сообщил он кошкам и, махнув на прощанье рукой, исчез.

Жерар, веселивший джирмийцев в противоположном углу зала, последовал за другом через десять секунд.

– Приказывайте, сударь, – поклонился Марвин и преданно посмотрел на Бернара.

– Приказывайте, сударь. – Жерар отдал почтительный поклон. В глазах его светилась неколебимая готовность служить касте и предводителю.

Бернар хмуро молчал: настроение, поднявшееся было на пиру, неуклонно падало. Мальчишки вновь стали ужасно раздражать его. И предводитель, обуздав внезапно нахлынувшие досаду и гнев, сцепил пальцы в замок, оперся локтями на стол и замер, словно ожидая чего-то.

От дверей донёсся слабый шорох.

– Входи, Тео, – громко сказал Бернар и улыбнулся Марвину. – Твои дети, принц.

Но Марвин уже и сам почувствовал присутствие Рэджина и Регины. Он обернулся к дверям и нервно сглотнул. Его сын и дочь сидели на руках воспитателей-джирмийцев и улыбались.

– Папа! – Рэджин протянулся к отцу, и Марвин не устоял. Он подбежал к сыну, который проворно перебрался к нему на руки и что-то залопотал. Из быстрого детского лепета Марвин не понял ни слова, зато в голове завертелись спокойные ясные мысли: 'Я люблю тебя, папа. Ты лучший. Всё будет хорошо. Тебе не о чем беспокоится'. Марвин ошарашено и счастливо улыбался, глядя на сына, и Рэджин улыбался ему в ответ.

Идиллию разрушил нетерпеливый капризный голосок:

– Жерар!

Эльф вздрогнул и обернулся к Регине. Девочка призывно махнула рукой, и лучшая золотая кошка Цитадели в недоумении опешил. Это был один из тех редких случаев в его жизни, когда Жерар совершенно не знал как поступить. Он стоял на месте, и в фиалковых глазах плескалась растерянность.

– Жерар! – настойчиво повторила Регина и надула губки.

Воспитатель, на руках которого сидела девочка, кашлянул, привлекая внимания Бернара, и торопливо произнёс:

– Жерару лучше взять её на руки, сударь. Иначе она заплачет и нам всем придётся не сладко.

– Чушь! – отмахнулся Бернар. – Ты что, боишься не справиться с младенцем, Барт? Какой тогда из тебя воспитатель? Займись…

Предводитель не договорил, его внимание привлек тревожный звук, похожий на комариный писк. Звук нарастал, ширился, становился громче и резче и вскоре заполнил комнату целиком. Возможно, он был и не таким уж громким, но спрятаться от него было нельзя. Бернар зажал уши, хватая ртом воздух, точно рыба, выброшенная на песок. Его чёрные, цвета воронова крыла волосы зашевелились будто змеи, а в голове поселилась беспрерывно пищащая стая кровососов. Бернару нестерпимо захотелось забраться в постель, под толстое ватное одеяло, и засунуть голову под подушку. 'Спрятаться, убежать, зарыться в нору', – пищало у него в голове, и липкий, животный страх охватил рубиновую кошку. Однако Бернар был джирмийцем, и сумел обуздать свой страх. Бешеными глазами предводитель обвёл находящихся в комнате кошек. Все они испытывали сходные ощущения, всем им хотелось убежать и спрятаться, но они держались. Невольная гордость наполнила сердце Бернара, однако, как прекратить комариную атаку, проигнорировав желание Регины, он не знал и мысленно приказал:

'Возьми её, Жерар!'

Эльф метнулся к девочке, выхватил её из рук едва держащегося на ногах Барта и облегчённо выдохнул, не заметив, что одновременно с ним облегчённо выдохнули ещё пять кошек.

– Такая вот воспитанница появилась в Цитадели, Бернар, – философски заметил Теодор.

Старый джирмиец с бледным, восковым лицом стоял, прислонившись к косяку двери, и предводитель, забыв о том, что теперь может отдавать приказы мысленно рявкнул:

– Барт! Помоги ему! Джон! За друидом! Быстро!

Джон, как ошпаренный, вылетел за дверь, а Барт, подхватив старого учителя под руки, довёл его до кресла и помог сесть.

– Спасибо, Барти, – слабым голосом поблагодарил его Теодор и укоризненно посмотрел на предводителя. – Рэджин и Регина находятся под опекой моих лучших учеников, Берни, и я рекомендую тебе прислушиваться к их советам.

В кабинете появился Джон. Он крепко держал за руку друида в длинной ночной рубашке. Джон подтолкнул ещё не совсем проснувшегося сову к Теодору и рыкнул:

– Лечи!

Заспанный друид тряхнул волосами, отгоняя остатки сна, и только тут сообразил, где оказался. Мигом проснувшись, он подскочил к Теодору и возложил руки на его седую голову. Старик прикрыл глаза, едва друид забормотал заклинание, и вскоре уснул.

– Ну и зачем ты усыпил его, Кортиус? – прошипел Бернар. – Других способов лечения не знаешь?

– Но… – замялся друид. – Я не могу…

– Сов у нас много, а Теодор – один! – отрезал Бернар, и друид покорно подошел к старому джирмийцу. Он встал сбоку от кресла больного, положил дрожащую руку на его затылок и беззвучно зашевелил губами. – Поддержи его, Барт, – приказал предводитель и с интересом уставился на Кортиуса.

Впрочем, он был не одинок в своём любопытстве. Все кошки, в том числе и Рэджин с Региной наблюдали, как умирает друид, отдавая жизненные силы Теодору.

– Здорово! – Звонкий детский голос раздался одновременно с глухим стуком падения тела друида.

Жерар погладил Регину по мягким русым волосам и приложил палец к губам. Девочка понимающе кивнула, прижалась к уху эльфа и что-то шепнула ему. Губы Жерара едва заметно дрогнули, даже годами тренированная выдержка не помогла ему сдержать улыбку. Слова малышки (а это были именно слова, а не детский лепет!) привели его в дикий восторг.

– Спасибо, Бернар. – Теодор открыл глаза и поморщился. – Этак ты всех друидов изведёшь!

– Ерунда! – отмахнулся предводитель. – Совы плодовиты, как мыши! И на твой век их хватит! Раз ты в порядке – поговорим!

– Я обдумал твоё предложение, Бернар, и пришёл к выводу, что оно вполне резонно и выполнимо. Клеймо ничуть не повредит детям. К тому же, рядом будут Жерар и Марвин. По моему мнению, они разбираются в целительстве не хуже, а, может, и лучше друидов.

– Тогда не будем тянуть. – В руке Бернара появилась печать касты.

Предводитель подошёл к Марвину и приказал:

– Держи сына!

Марвин закусил губу. Изо всех сил он пытался противиться приказу Бернара, но его руки уже повернули Рэджина лицом к груди и крепко стиснули в объятьях. Предводитель удовлетворённо кивнул, приподнял мягкие чёрные волосы мальчика, поднёс печать к его шее, но вдруг вскрикнул и выронил её.

– Не может быть… – изумлённо произнёс он и махнул рукой, подзывая к себе джирмийцев.

Теодор, Барт и Джон сгрудились вокруг предводителя и недоумённо уставились на морду Кошки, скалившуюся с клейма на шее Рэджина. Несколько секунд было тихо, а потом кошки заговорили разом, смолкли, и Бернар посмотрел на Теодора.

– Не понимаю, – покачал головой старейший из джирмийцев. – Но… подумаю, поговорю с ребятами, с хранителями библиотеки. Давай посмотрим Регину, Берни.

Печать поднялась с пола, скользнула в руку рубиновой кошке. Жерару даже приказывать не пришлось. Эльф сам прижал к себе Регину, приподнял её мягкие светлые волосы, и Бернар поднёс печать к тонкой шейке. История повторилась. Разница состояла лишь в том, что когда на шее девочки проявилось джирмийское клеймо, Бернар сумел удержать печать в руках.

– Тоже и оно же, – пробурчал предводитель и твёрдо сказал: – Барт! Джон! Отнесите котят в их новые комнаты. Отвечаете за них головой! Тео, прошу тебя, попробуй всё же разобраться с их клеймами!

– Конечно попробую, – задумчиво кивнул Теодор, подождал, пока воспитатели заберут котят, и исчез вместе с ними.

Бернар резко повернулся к эльфу:

– Что скажешь, Жерар? Видение, яснознание, голоса?

– Ничего, сударь.

Предводитель пристально посмотрел ему в глаза, тяжело вздохнул и сел за стол:

– Твой дар открылся после общения с Эладией?

– Нет, сударь, – помотал головой Жерар и неохотно добавил: – Я с детства предвидел некоторые события. По мелочам.

– И молчал. – Хрустнув костяшками пальцев, Бернар с досадой сдвинул брови, сощурился и отвернулся.

– Я считал это хорошо развитой интуицией, – попытался оправдаться эльф, и Бернар скривился:

– Держишь меня за идиота?

– Что Вы, сударь, – смутился Жерар и отвёл взгляд.

– Эладия что-нибудь рассказала тебе? – продолжил допрос предводитель.

– Только то, что она моя мать, – не поднимая глаз, ответил Жерар. – Сначала я не поверил колдунье и не придал значения её словам. Я вырос в Джирме, сударь, и мне наплевать на наше родство с Эладией…

– Я не о родстве! – сухо перебил его Бернар. – Уверен, что ведьма рассказала тебе ещё что-то важное, о чём ты не хочешь говорить! – Жерар хмуро молчал. – Так что рассказала тебе эльфийская провидица?

Жерар упрямо поджал губы:

– Это касается только меня.

– Прекрасно, – разозлился Бернар, – у тебя появились тайны от касты?

Эльф поднял бледное лицо. Ему до жути не хотелось говорить предводителю то, что тот и так знает, но выбора не было. Жерар облизал вмиг пересохшие губы и смиренно произнёс:

– Эладия назвала имя моего отца, сударь.

– Ясно! – Щека предводителя дёрнулась. – С завтрашнего дня начнёшь заниматься с Рэджином и Региной. Будешь их наставником. Барт и Джон в твоём распоряжении. Джорджу я сообщу, – голосом, лишённым эмоций, сообщил Бернар и указал на дверь. – Иди!

Жерар коротко поклонился и вышел, а Бернар зыркнул на принца и зло ухмыльнулся:

– Седлай коней, принц! Мы выезжаем в Дарру через десять минут.

– Как прикажете, сударь, – церемонно поклонился принц и перенёсся на конюшню.

Ветерок встретил хозяина радостным ржанием.

– Ну, здравствуй, приятель. Давненько не виделись. – Марвин подошёл к коню и уткнулся лицом в его шею. – Опять мы остались с тобой вдвоём, коняка. Брата услали, жена в Задумчивом лесу, а друга добрый папаша сделал надсмотрщиком над моими детьми. Хотя последнее не так уж и плохо. А я буду принцем Аргора, коняка. Интересно, каким? Впрочем без разницы. Клеймо заставит меня делать то, что нужно Бернару. – Марвин вздохнул, потрепал коня по холке и потянулся за седлом…

Глава 10.

И наступил мир.

Император вместе с принцем и свитой переместился на окраину столицы и неспешно поехал по спящим улицам Дарры.

Над городом-лесом медленно вставало золотое солнце. Солнечный свет расползался по могучим широкоствольным деревьям, высвечивал широкие площади-поляны, ласкал бирюзовую гладь круглых озёр и малахитовые крыши лавочек, магазинчиков, гостиниц и трактиров.

Вот растворились плотные ставни на втором этаже хлебной лавки. Наружу высунулось заспанное лицо булочника и перекосилось от привычного страха и восторга, при виде процессии в алых плащах.

– Да здравствует император! – во всю мочь заорал горожанин, и Дарра пробудилась от ночного сна.

С шумом распахнулись окна, на улицу высыпали дети и взрослые, и их голоса слились в нестройный прямодушный хор:

– Слава императору-победителю! Слава великой Джирме!

Аргорцы узнали Марвина, но не сразу поверили своим глазам. Ведь столица полнилась слухами о его казни в Догмаре. Прошло несколько долгих минут, прежде чем из толпы прозвучало:

– Да здравствует принц Аргора!

Одинокий крик подхватили сотни голосов, и могучая лавина славословий пронеслась над столицей. Каждый счёл своим долгом восславить Марвина, ибо боялись джирмийского принца больше, чем императора.

– Видишь, Марвин, аргорцы любят тебя, – через плечо усмехнулся Бернар. – Ну, улыбнись же. Не стоит пугать народ, принц, а не то даррийцы решат, что ты явился в столицу, всех их прирезать.

Несмотря на то, что принц Аргора был в седле, он ухитрился отвесить предводителю изящный и церемонный поклон и покорно растянул губы, не слишком заботясь, что улыбка его больше походит на звериный оскал…

Перед дворцовой стеной, восстановленной во время войны с аксимийцами, императора встретили отряды кошек, беркутов и волков. Защитники дворца грянули дружное 'Ура!'. Бернар вскинул руки, приветствуя верных долгу аргорцев, и направил коня в портал.

Принц Аргора ехал по правую руку от предводителя. Он ещё толком не приступил к обязанностям принца Аргора – лица касты, а на душе уже было тоскливо. Марвину вспомнился заваленный бумагами стол в кабинете управляющего Цитаделью, осуждающий взгляд Жерара и, непонятно почему, Камилла. 'Впрочем, это же из-за неё, всё началось, – напомнил себе принц и поморщился от досады. – Камилла… Не наложи она своё глупое заклятье, моя жизнь сложилась бы совсем иначе. Я бы не познакомился с Эллардом, Ильмарой…' Воспоминания о жене, как всегда отозвались в теле тёплой, будоражащей волной, смягчили звериный оскал и всколыхнули желание увидеть маленькую охотницу, вдохнуть травяной запах её волос, провести рукой по гладкой, прохладной коже…

– Марвин! – Гневный голос предводителя вырвал принца из сладких грёз. Он поспешно спрыгнул с коня и почти бегом пустился догонять Бернара, который стремительно поднимался по лестнице.

'Угораздило же меня вспомнить Мару, – раздраженно думал принц, глядя в прямую, напряжённую спину предводителя. – Ещё не хватало, в первый же час пребывания в Дарре, прилюдно получить по морде! Хотя, через пару минут, мы останемся наедине, и тут уж он стесняться не будет…'

Принц не ошибся. Едва дверь императорского кабинета захлопнулась, Бернар развернулся и со всего размаха влепил Марвину пощёчину.

– Забыл, где находишься, щенок? Ты принц Аргора, а не утончённый поэт-мечтатель из древнего рода беркутов!

– Да, сударь, – склонил голову Марвин. Умом он понимал, что предводитель прав, но сердце отчего-то не принимало эту ясную и очевидную мысль.

– Поговорим. – Бернар угрюмо посмотрел на принца, сел за стол и забарабанил пальцами по столешнице. Несколько мгновений он словно сомневался, стоит ли вообще разговаривать с Марвином, а потом барабанный перестук смолк, и Бернар решительно повторил: – Поговорим. – Он исподлобья посмотрел на принца и указал на стул. – Садись, Марвин. Пришла пора обсудить твоё положение в Джирме.

Марвин послушно сел на стул. Под грозным, не предвещающим ничего хорошего взглядом Бернара он ощутил себя заигравшейся игривой кошкой, которого ждёт хорошая выволочка.

'А чего я хотел? – равнодушно спросил себя принц. – Я вернулся в Джирму, и этим всё сказано. Сейчас Бернар любезно напомнит мне о долге перед кастой и Аргором, переберёт законы и правила Цитадели, нарушенные мной, и…' – додумать Марвин не успел.

– С того момента, как у тебя на шее появилось клеймо, ты являешься кандидатом на отсев, Марвин. Сам того не зная, ты с раннего детства ходишь по лезвию ножа. Тебе очень везло, дружок. Сначала за тебя вступился я, потом Кошка. Волей обстоятельств ты стал принцем Джирмы, золотой кошкой и моим наследником. Кем угодно, но не истинным джирмийцем!

Сказать, что Марвин был ошарашен, всё равно, что ничего не сказать – слова Бернара убили его наповал. Лицо принца побледнело, вытянулось, уголки губ опустились, а рот чуть приоткрылся. Марвин растерянно моргнул, глубоко вдохнул и еле слышным, хриплым шепотом произнёс:

– Но я никогда не предавал Джирму, сударь.

– Не предавал, – согласился предводитель. – Что бы ты ни делал, ты был верен касте. Но… Ты не джирмиец, Марвин. Ты хороший товарищ, гениальный маг, но не джирмиец.

Предводитель всматривался в поблёкшие глаза принца, ожидая от него вопроса, и вопрос прозвучал:

– Почему?

– Ты умный мальчик, Марвин, – горько усмехнулся предводитель. – И если дашь себе труд подумать, то ответишь на этот вопрос без моей помощи. Или всё же помочь?

Конечно, Марвин дураком не был, и, конечно мог бы обдумать неожиданное заявление предводителя со всех сторон, и, наверное, нашел бы ответ, но Бернару удалось выбить почву из-под ног золотой кошки, и в его голове вертелись только три обидных и неприемлемых слова: 'Я. НЕ. ДЖИРМИЕЦ'.

Растерянность и сумбур, отразившиеся на лице Марвина, привели Бернара в прекрасное расположение духа. Разговор развивался именно так, как он рассчитывал. Получив 'удар под дых', Марвин был почти сломлен, и предводителю оставалось лишь убрать это занозливое 'почти' и закрепить успех.

– Скажи-ка мне, мальчик, кто виноват в том, что Камилла наложила на тебя заклятие? Только честно, прошу тебя.

– Я, – спустя несколько мгновений выдохнул Марвин и опустил голову. – Я поддался эмоциям. Я думал это безобидное любовное…

– А вот оправдываться не надо, Марви, – покачал головой предводитель. – Лучше скажи: какая участь ждёт джирмийца за убийство товарища?

– Смерть, – не поднимая глаз, ответил принц. Он уже понял, куда клонит предводитель, и тихо произнёс: – Камилла наложила на меня заклятие из-за моего ротозейства, а, значит, и смерть джирмийцев на моей совести.

– Верно, но за это преступление ты прощён, правда, как выяснилось, зря. Ты воспринял прощение ни как великую милость, а как должное! Тебе бы сидеть ниже травы, тише воды, так нет! Ты вдруг вообразил себя на особом положении: обзавёлся собственностью, без позволения покинул Аргор, совратив с пути истинного Жерара и украв котёнка. Впрочем, Жерар – отдельная история! Он искупит свою вину, несмотря на моё близкое с ним родство! А вот ты весьма трепетно отнёсся к вдруг обретённому братику, навредив, тем самым, ему гораздо больше, чем заклятому врагу. Эллард, как и ты, кандидат на отсев! Рональд получил от меня соответствующие указания, и, поверь, у твоего братца мало шансов выжить. – Марвин сглотнул, однако, что-либо спросить у предводителя не решился. – Так вот, Жерар в опале, Эллард на волоске от смерти, остаётся… – Бернар намеренно сделал паузу, ожидая реакции Марвина, и тот, подняв больные глаза, через силу выдавил:

– Ильмара.

– Девочка так дорога тебе, что именно для неё ты припас самые суровые испытания. – Марвин вскинул на предводителя испуганно-настороженные глаза, и Бернар внутренне собрался – любовь принца к Ильмаре была камнем преткновения, и от того, как поведёт себя Марвин зависело очень многое. – Ты собственными руками сделал её нищенкой, и, не будь Мара беременной, её давно бы не было в живых. Потом ты отправил девочку в Аксиму, позволив белым магам надругаться над её сознанием и убить ваше не рождённое дитя! – Предводитель тяжело вздохнул. – Признаюсь тебе, Марви, я тоже был не прав, когда предложил тебе сделать Мару джирмийкой – она не выдержала бы обучения! И я был дважды не прав, позволив тебе думать, что ты можешь иметь какую-то там собственность! Это мгновенно вознесло тебя над товарищами. Подумай, что было бы, если б каждый из нас захотел вдруг иметь такую вот Ильмару? Подумай и скажи, во что превратилась бы Цитадель? – Бернар скривился, словно съел что-то несвежее, и после паузы продолжил: – Джирмиец не может иметь семью, Марвин. Жена, дети и прочие родственники сделали бы нас уязвимыми. Вместо того, чтобы совершенствовать своё мастерство владения оружием и боевой магией, мы погрязли бы в пелёнках, семейных разборках и прочих радостях человеческой жизни. Джирмийцы, по определению, лишены этого, именно для того, чтобы прочие аргорцы могли сполна насладиться нормальной человеческой жизнью, не опасаясь нашествий извне. Мы призваны защищать Аргор! И не важно, кто придёт в наш Мир – белые или чёрные маги, монстры или люди – мы нерушимой стеной встанем на их пути!

Предводитель замолчал, сплёл пальцы в замок и положил на них подбородок. Он смотрел мимо Марвина, и принцу стало неуютно от отрешенного взгляда блестящих антрацитовых глаз. Несколько минут в кабинете висела тягостная, задумчивая тишина. Марвин смотрел в одну точку, размышляя о том, что всё, о чём говорил сейчас Бернар ему известно. И известно с детства. Принц вновь и вновь прокручивал свою жизнь с момента приезда в Дарру, и каждый новый виток мыслей всё больше расстраивал его.

'Я только думал, что делаю всё как надо! Бернар прав, как ни крути. Я вёл себя, не как джирмиец, а как избалованный аристократ. Уверовав в собственную уникальность, я позволял себе делать то, что хотел. Как заправский попрошайка! Эллард, Ильмара, Жерар… Все они шли у меня на поводу. И куда? Куда я привёл их? Я всё-таки предал Кошку, а она так любила меня'. – Марвин прикрыл глаза вспоминая любящий взгляд Джирмы, её хищные и нежные глаза. Он вспомнил тепло и понимание, исходившие от Кошки, и к горлу подкатил предательский комок слёз. Но Марвин сумел сдержаться. Он открыл глаза и вопросительно посмотрел на предводителя:

– Приказывайте, сударь! На этот раз, я сделаю всё, как надо!

Предводителя так и подмывало приказать Марвину найти Ильмару и доставить её во дворец, но, несмотря на готовность принца безоговорочно подчиняться ему, Бернар кожей чувствовал, что распоряжаться жизнью юной охотницы время ещё не пришло.

– Я даю тебе последний шанс стать истинным джирмийцем, Марвин. Заруби себе на носу: либо ты делаешь всё, как надо, либо умираешь. Третьего пути не дано. Касту можно покинуть только мёртвым! Ясно?

– Я сделаю всё как надо, сударь! – Марвин поднялся и поклонился предводителю. – Приказывайте!

Бернар тоже поднялся из-за стола.

– Война закончилась, но пособники наших врагов ещё не получили по заслугам. Клан Совы предал касту и Мир. Он должен быть наказан. Отдохни до полудня и отправляйся в Лихту, Марвин. Аргорцы должны увидеть и осознать, что карающая длань касты вернулась. Синкоплуса казнишь на месте, остальное – на твоё усмотрение. Свободен!

– Я сделаю всё, как надо! – отчеканил Марвин и, печатая шаг, вышел из кабинета.

– В Лихте-то сделаешь, – пробормотал император. – А вот как ты поведёшь себя дальше?.. Мне будет жаль, если Тео окажется прав, и придётся убить тебя, Марви! Однако… – Бернар вспомнил полный любви и нежности взгляд Джирмы, обращённый на принца, и скрипнул зубами. – Не настолько жаль, как я думал раньше!

Жерар приступил к обязанностям наставника Рэджина и Регины тем же утром. Честно сказать, он плохо представлял себя в роли воспитателя малолетних детей, однако приказ есть приказ, и, поспав пару часов, эльф переместился в западное крыло Цитадели, где жили котята. В широком светлом коридоре, украшенном гобеленами и картинами из цикла 'История Джирмы', он остановился, размышляя с чего начать трудовой день. По– хорошему, сначала надо было нанести визит Теодору, а уж потом отправляться к воспитанникам, но Жерару почему-то хотелось начать с детей. 'Загляну тихонечко в спальню, – решил он. – Если спят, пойду к Теодору, а если нет… В общем, там видно будет!' Эльф подошел к комнате, где ощущалось присутствие Рэджина и Регины, и неслышно отворил дверь.

Барт, дремавший в кресле, мгновенно поднял голову и, увидев Жерара, приложил палец к губам и показал глазами на дверь. Эльф выскользнул в коридор, за ним – воспитатель.

– Ну и детки, нам достались, – с усталой и в тоже время восхищённой улыбкой сказал Барт. – Жуть! Мы с Джоном работаем с детьми не первый год. И, скажу без ложной скромности, мы самые талантливые ученики Теодора. Но весь наш опыт, все наши знания, Жерар, оказываются бесполезными в общении с Рэджином и Региной! Пока мы имели дело только с мальчишкой, мы худо-бедно справлялись, но девочка… Это нечто, Жерар! Ей ещё года нет, а она уже вовсю пользуется магией. Регина пытается воздействовать на наше сознание, чтобы навязать свою волю, и, стыдно признаться, но, иногда, приходится идти у неё на поводу. – Барт посмотрел по сторонам, словно проверяя, нет ли поблизости посторонних, придвинулся к Жерару и прошептал: – Сам Теодор теряется. Временами, старейшина откровенно не знает, что с ними делать. – Воспитатель отступил от эльфа и улыбнулся: – Я рад, что предводитель назначил тебя их наставником, Жерар. Пусть ты не имеешь соответствующей подготовки, но я уверен, лучшая золотая кошка Цитадели сумеет приструнить озорников! Зайди к Теодору, он ждёт тебя. – Барт прислушался и поспешно добавил: – Иди-иди, и скорее возвращайся, котята вот-вот проснутся! – Он исчез, а Жерар, ошарашенный эмоциональной речью воспитателя, торопливо зашагал к покоям Теодора.