Текст книги "Джирмийское клеймо"

Автор книги: Анфиса Кохинор

Соавторы: Полина Кохинор
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 44 страниц)

Джирмийское клеймо

Кохинор Анфиса, Кохинор Полина

Лео Моргенштерн.

Леопольд появился в небольшой деревеньке Тинга в разгар шумной сельской свадьбы. Мутным взглядом обвёл широкую площадь, ломящиеся от угощений столы, привычным жестом привёл одежду в соответствие с местной модой и, прежде чем позволить аборигенам увидеть себя, попытался протрезветь, однако пропитанный алкоголем мозг категорически отказался подсказать нужное заклинание.

– Ну и чёрт с ним! Сначала официоз! – пробурчал маг, сбросил завесу невидимости и размашистой походкой направился к молодым, стараясь не обращать внимания на огромные пузатые кувшины с вином, которые благоухали так, что кружилась голова.

Юная невеста в бледно-зелёном платье с белым венком в волосах насторожено посмотрела на незнакомца и тут же улыбнулась, попав под воздействие его магии. Впрочем, улыбались все тингийцы: если речь шла о выпивке, Лео не скупился на заклинания. Маг чуть-чуть склонил голову, обозначив приветственный поклон, и небрежным жестом протянул невесте красную атласную подушечку – на алом шёлке блестели великолепные золотые серьги с рубинами. Девушка ахнула от восхищения, и вокруг неё мгновенно столпились подружки, шумно обсуждая безумно дорогой подарок, а Леопольд с чувством выполненного долга уселся за стол и наполнил глиняную кружку тёмно-бордовым вином. Нюх не подвёл мага: вино оказалось божественно вкусным. Лео пил сладкий ягодный напиток, жмурясь от удовольствия, и качал головой в такт весёлой мелодии деревенского оркестрика – жизнь вновь казалась удивительной и прекрасной.

Восторженно поохав над сказочно щедрым подарком, женская половина деревни переключила внимание на расточительного гостя. А стройный темноволосый мужчина в тонкой шёлковой рубашке с искусной вышивкой на горле и плечах расслабленно улыбался крестьянкам, зная, что его наколдованная внешность безупречна. Лео уже забыл, когда в последний раз смотрелся в зеркало без личины. 'Когда же это было? Год? Или два назад?' Маг помнил, как однажды, проснувшись в дешёвом борделе после очередной попойки, добрёл до умывальника, уткнулся взглядом в пыльное зеркало и обмер: одутловатое лицо с заплывшими глазами, потрескавшиеся губы и зеленоватая кожа. Эта мерзкая рожа никак не гармонировала с внутренним миром мага, последние два года пребывавшего в состоянии вечного праздника, и Леопольд решительным взмахом руки скрыл насквозь пропитое лицо приятной для глаз личиной. С той поры его собутыльники, если, конечно, это были не маги, только диву давались: горький пьяница всегда выглядел свежим и подтянутым.

Тингийское вино взбодрило аксимийца, и он наконец снизошёл до местных прелестниц. Пышечка-селянка зазывно улыбнулась ему, обнажив жемчужно-белые зубки, и Лео почувствовал, что с каждой минутой новый мир, именуемый Аргор, нравится ему всё больше и больше. Однако, памятуя прошлые ошибки, маг не спешил бросаться в объятья милашки, а закрыл глаза и тщательно осмотрел очередной пункт остановки в его захватывающем круизе.

Леопольд Моргенштерн много лет преподавал историю тёмных вселенных в Аксиме, межмировом центре подготовки белых магов. Он считался лучшим экспертом в этой области, хотя никогда не покидал родной Аксимы: светлые миры не привлекали Лео, а в опасные тёмные его не пускали, опасаясь лишиться высококлассного специалиста, и маг жил тихой, аскетичной жизнью, лелея мечту о приключениях и путешествиях.

Шли годы. Директором Центра стал Карл Брук, специалист по освоению тёмных миров, и мечта Леопольда неожиданно сбылась. Новый директор счёл, что аксимийская база данных устарела, и объявил набор добровольцев для экспедиций в тёмные миры. Лео Моргенштерн одним из первых вызвался отправиться в рискованное путешествие, но прошло ещё долгих полгода, прежде чем Брук удовлетворил его просьбу. Когда же это произошло, Леопольд был на седьмом небе от счастья. Он незамедлительно отправился в долгожданное путешествие, и в первом же мире осознал, насколько далека теория от практики. Почти сутки маг бродил по шумным улицам огромного мегаполиса, вникая в яркую суматошную жизнь, совершенно не похожую на спокойное, размеренное существование белых магов, и сам не заметил, как суета тёмного мира заворожила и поглотила его. Лучший эксперт Аксимы вошёл в маленький уютный ресторанчик на окраине города и впервые в жизни попробовал обжигающе крепкий напиток – виски. Второй бокал Лео выпил на брудершафт с барменом, а третий разделил с улыбчивой длинноногой блондинкой. Воодушевленный алкогольными парами и многообещающими взглядами дорогой проститутки аксимиец, не задумываясь, распахнул бумажник, и они провели восхитительную неделю на острове Неккера, самом дорогом курорте Земли.

Через семь дней Леопольд всё же вспомнил о долге, прекратил пьянку, вернул красотку домой и, кое-как набросав отчёт в походном дневнике, покинул свой первый тёмный мир. Но в путь отправился совершенно другой Лео Моргенштерн. Эксперт и теоретик перестал быть сторонним наблюдателем. Он решил окунуться в самую гущу запретной жизни и выжать из научной экспедиции максимум удовольствия. Опасности и вседозволенность тёмных миров магнитом притягивали аксимийца, и он принялся скакать по вселенной, как выпущенный на свободу заяц. Вино и женщины, наркотики и азартные игры, воровство и мошенничество стали неотъемлемой частью жизни белого мага. Вскоре Леопольд перестал посылать в Аксиму отчёты. Он отрывался на всю катушку, стараясь не думать о том, что дома его ждёт трибунал.

В большинстве миров дерзкие выходки сходили Лео с рук, но пару раз от смерти спасало лишь умелое владение магическим искусством. Он и в Аргор переместился прямо с эшафота. Правда, удирая из дикой Лидели, аксимиец поклялся вести себя сдержаннее и осторожнее, но, оказавшись в окружении хорошеньких крестьянок, растерял благие намерения.

Леопольд ослепительно улыбался соблазнительной пышечке, и стремительно осматривал новый мир. Не обнаружив ничего подозрительного, маг пришёл к выводу, что отсталый и спокойный Аргор подходит для отдыха как нельзя лучше, и вновь наполнил кружку вином. А, чтобы немного успокоить совесть, стал сопоставлять нынешнее состояние тёмного мира с его описанием в аксимийской базе данных.

Аргор, как и тысячу лет назад, был единым государством с императором во главе, а всё население, состоящее из людей, эльфов и друидов, делилось на кланы. И хотя все жители мира обладали врождёнными магическими способностями, в каждом клане развивали только определённые навыки и способности, что, по мнению Леопольда, делало аргорских магов ущербными. К тому же, здесь не умели пользоваться магией перемещения, и это делало аксимийца практически неуловимым.

Почувствовав себя в полной безопасности, Леопольд залпом допил вино и приобнял сидящую рядом девушку:

– Потанцуем?

Пышечка что-то кокетливо пробормотала, но мага не интересовали слова: он уже тянул партнёршу в круг, где залихватски отплясывала молодёжь. Лео стиснул девушку в объятьях и закружил в весёлом танце, нашептывая на ушко изысканные непристойности. Когда музыка смолкла, лицо бедняжки было свекольного цвета. Не давая селянке опомниться, маг вручил ей кружку и предложил тост за молодых, потом за знакомство, потом за женщин… Потом он имел содержательную беседу с местными мужиками, закончившуюся всеобщей дракой. Однако Лео быстро ретировался с поля боя, предпочтя мордобою общество симпатичненькой, пьяненькой селяночки, обещавшей развеять его тоску на ближайшем сеновале.

Наутро маг крадучись выбрался из копны душистого сена, позаимствовал в ближайшем дворе лошадь и покинул Тингу, не дожидаясь пробуждения крестьян. Лео рассчитывал, что его путешествие по Аргору будет лёгким и приятным, но уже в следующей деревне понял, как ошибался: в придорожном трактире его встретили настороженно, даже враждебно. Аксимиец растерялся, гадая, чем обычный богатый путешественник не понравился местным жителям. Между тем атмосфера накалялась: в руках аргорцев появились ножи, а трактирщик выложил на барную стойку увесистую дубину. Лео попытался вступить в переговоры, но крестьяне лишь ещё больше озлобились и стали молча надвигаться на чужака. Маг уже хотел переместиться в безопасное место, как вдруг из дальнего угла зала раздался громкий пьяный голос, заставивший замереть и аксимийца, и крестьян. Из-за стола поднялся пожилой мужчина в пёстрых, крикливых одеждах и, указав на Леопольда, на весь трактир заявил, что со вчерашнего дня ждёт здесь бывшего беркута:

– Я должен проводить его в Мазгар, где он будет принят в наш клан!

Крестьяне хорошо знали бродягу Урса, летописца клана Хамелеона, и безоговорочно поверили ему. Дубина и ножи тотчас исчезли, и трактир зажил обычной жизнью. Леопольд перевёл дыхание, уселся рядом со своим спасителем и заказал обед.

– Не вовремя тебя занесло в Монт, странник. Неделю назад кошки убили хозяина этой гостиницы, и теперь его сын в каждом видит джирмийца. Кстати, где знак твоего клана? – поинтересовался Урс и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Я-то сразу понял, что ты не из шайки Бернара. Уж чем-чем, а идиотизмом его маги не страдают. Если б у джирмийцев было дело в Монте, мы узнали бы об этом только обнаружив труп.

Леопольд с интересом выслушал нового знакомого, и, прежде чем ответить, осторожно просканировал его сознание. Увиденное несказанно порадовало аксимийца – Урс относился к жизни точно так же, как он сам, и Лео немедленно заказал кувшин лучшего вина, чем вызвал одобрительную улыбку летописца. Слуга расставил на столе миски с жареным мясом и овощным рагу, наполнил глиняные кружки вином и, почтительно поклонившись летописцу попрошаек, скрылся на кухне.

Мужчины же сдвинули кружки, выпили за знакомство, и аксимиец дружелюбно произнёс:

– Меня зовут Леопольд. Я пришёл из другого мира и хочу предложить тебе, дружище, стать моим проводником по Аргору…

Две недели спустя Урс и Леопольд прибыли в Мазгар. Гостя из иного мира приняли в клан Хамелеона, и банкет в честь этого события продолжался три дня. Получив золотую ящерку на запястье, Лео облачился в пёстрые одежды и вместе с летописцем пустился во все тяжкие. Больше года приятели скитались по Аргору, отмечая свой путь пьянками, драками и многочисленными интрижками. Урс обучил Леопольда тонкостям воровского ремесла, и вскоре об их проделках судачил весь мир.

Лео Моргенштерн прослыл великолепным вором и неутомимым любовником: он крал всё, что плохо лежит, и спал со всеми аргорками подряд, будь то простолюдинка или аристократка. Кружка вина, немного магии, и женщины, как спелые яблоки, падали в его объятья. За разгульную, плутовскую жизнь Лео получил прозвище 'Прощелыга' и, узнав об этом, пришёл в дикий восторг. Он радовался так, словно получил не оскорбительную кличку, а высокую аксимийскую награду. Впрочем, на Аксиму магу было давным-давно наплевать. Лео жил сегодняшним днём, купаясь в сомнительной славе и лёгких деньгах. Он всем сердцем полюбил Аргор и стал подумывать о том, как бы навсегда остаться в этом славном мире. Пропитой мозг и ощущение безнаказанности подсказали оптимальный вариант – занять место императора. Урс отговаривал приятеля от безумной затеи, но Лео твердил, что только так сможет обезопасить себя от бывших коллег.

– Когда за мной придут, я заявлю, что веду этот мир к свету, и Карл Брук будет вынужден оставить меня здесь!

– Вряд ли Арнольд уступит тебе трон без боя, – возражал летописец. – У него есть кошки, беркуты и волки. Ты не справишься с ними.

– Я великий маг! Ты ещё не знаешь, на что я способен!

– Ты всё испортишь, Лео! – пытался урезонить приятеля Урс, но тот не унимался и всё чаще заводил разговор об узурпации власти.

В конце концов друзья разругались вдрызг и, бросив летописца в Дирде, Леопольд отправился в Дарру. Переместившись в столицу, он сразу же атаковал императорский дворец, однако пробиться сквозь магическое поле не смог. Прощелыга растерялся: он не ожидал, что в захолустном Аргоре имеются маги, превосходящие его по силе. Лео позорно сбежал в Авиталь, подальше от столицы, но каково же было его удивление, когда на следующий день в трактир, где он заливал неудачу вином, ворвались кошки и волки. Спасая свою бестолковую голову, прощелыга совершил прыжок в Иритту, но через сутки на него снова напали джирмийцы и военные. Аксимиец в панике заметался по миру, однако преследователи всякий раз находили его. Измотанный бесконечными перемещениями, Лео признал правоту Урса, но уже ничего нельзя было изменить. Бездумной атакой на императорский дворец маг перечеркнул пять чудесных, безоблачных лет в Аргоре. Поняв, что придётся уйти, Леопольд Моргенштерн пришёл в неописуемую ярость. И, когда преследователи в очередной раз нашли его, прощелыга, прежде чем навсегда покинуть ставшее вдруг негостеприимным место, громовым голосом произнёс:

– Я ухожу! Но наступит день, и мои потомки откроют дорогу свету! Аксима навеки утвердит свою власть на Аргоре!

Императору доложили о прощальных словах Леопольда, и в мире началась охота на его многочисленных детей. Беркуты захватили летописца Хамелеонов, и тот, спасая жизнь, выложил всё, что знал о любовных похождениях приятеля и указал все города и деревни, где они побывали. Император Арнольд приказал обнародовать проклятье Леопольда, и, поскольку в истории Аргора уже был печальный период правления белых магов, мир охватила массовая истерия. Кровь невинных полилась рекой. Аргорцы убивали детей и забивали камнями женщин, посмевших поддаться обаянию иноземного мага. Страх за будущее затмил здравый смысл, и порой жертвами становились женщины и дети, не имевшие к прощелыге никакого отношения…

Кровопролитие продолжалось до тех пор, пока император не объявил, что все отпрыски Леопольда Моргенштерна мертвы. И лишь когда всеобщая истерия спала, аргорцы задумались: а стоило ли верить словам вечно пьяного мага-прощелыги?

Часть первая.
Глава 1.

Воспитанник Бернара.

Марвин накинул на плечи алый, как шевийское яблоко, плащ, пристегнул к поясу лёгкий меч в инкрустированных серебром ножнах и, выйдя из комнаты, торопливо зашагал по широкому коридору, освещённому ярким полуденным солнцем. Близился час отъезда джирмийской делегации в Дарру, и Цитадель гудела, как растревоженный улей. Ещё бы! Делегацию возглавлял сам предводитель Бернар. По залам и коридорам сновали рабы, выполняя последние поручения уезжающих кошек. Из комнат, одетые как на парад, выходили джирмийцы. Кошки приветливо кивали друг другу и спешили на площадь, чтобы засвидетельствовать почтение предводителю и попрощаться со своими товарищами, оставляющими Цитадель на несколько лет.

Сбежав по парадной лестнице, Марвин оказался в холле, но, в отличие от остальных кошек, пошёл не к выходу, а свернул налево, к застеклённой цветными витражами галерее. Он спешил в западное крыло Цитадели, где жили младшие джирмийцы. С тех пор, как его наставником стал Бернар, Марвин почти не заглядывал во владения Теодора, старейшего джирмийца и главного воспитателя котят. Но сегодня он отправлялся в Дарру и ещё с вечера решил, что перед отъездом обязательно попрощается со своим первым наставником. А может, ему просто захотелось хоть на минуту окунуться в беззаботное детство, прежде чем так надолго покинуть родной дом…

Марвин с улыбкой оглядел просторную игровую комнату, где провёл множество счастливых часов, играя с такими же, как он, котятами, поднял с пола и повертел в руках брошенный кем-то меч из эбенового дерева. Вздохнув, аккуратно пристроил игрушечный меч на оружейную стойку и направился к классам. Было время занятий, и в коридорах стояла необычная для детского крыла тишина. Марвин подошёл к знакомой коричневой двери с резным изображением Кошки и, приложив ухо к тёплой поверхности, прислушался: Теодор рассказывал котятам об Аргоре. Мягкий, обволакивающий голос наставника что-то разбудил в душе юноши, и он словно перенёсся в детство, вновь став угловаты вихрастым мальчишкой, шалуном и проказником. Удивляясь самому себе, Марвин озорно усмехнулся и, окружив себя магией забвения, бесшумно проскользнул в класс. Дети не заметили его появления, а Теодор взглянул на невидимку и укоризненно покачал головой. В другое время главный воспитатель джирмийских детей тот час же разоблачил и отругал нарушителя дисциплины, но сегодня Марвин на несколько лет уезжал в столицу, и Теодор закрыл глаза на его невинную шалость.

Юноша прокрался в угол класса, устроился на полу у стены и, подперев голову рукой, стал с удовольствием слушать наставника. Низкий, певучий голос Теодора лился, как вода по каменистым уступам, завораживая маленьких слушателей:

– Оправившись от ига иноземных магов, Мир процветал. Тихая, спокойная жизнь притупила страхи аргорцев, и джирмийцы стали казаться им тяжёлой обузой. Главы кланов явились ко двору и подали императору единое прошение об отмене налогов в пользу Джирмы. И император Викториан удовлетворил их требование. Империя прекратила финансировать Цитадель, и Кошки оказались перед выбором: либо каста прекращает существование, либо находит способ выжить. Мы выжили! Предводитель Вильгельм взял на себя смелость перестроить привычный уклад Цитадели, и, благодаря его дальновидным и мудрым действиям, каста превратилась в автономную единицу со своими порядками и законами. И когда Викториан понял, что больше не властен над Джирмой, он ужаснулся мощи выпущенных из-под контроля магов, и пошёл на Цитадель войной. Викториан поставил под свои знамёна весь Аргор, и молодая, ещё не окрепшая автономия оказалась в кольце многотысячного войска, жаждущего, во что бы то ни стало, сравнять Джирму с землёй. Осада Цитадели продолжалась десять лет. И закончилась со смертью императора Викториана. Его сын, Себастьян, прозванный аргорцами Разумным, счёл, что содержать многотысячную армию в Прибрежных горах дорого и обременительно, и вступил в переговоры с предводителем Вильгельмом. В результате их встречи было решено, что формально каста будет подчиняться императору. Кошки обязались защищать и оберегать императорскую семью и не посягать на власть в Аргоре. Взамен Себастьян узаконил автономию Джирмы, предоставив ей право жить по собственным законам. Было решено, что при дворе императора будет постоянно находиться представитель Джирмы с отрядом боевых кошек, дабы никто не усомнился в том, что император по-прежнему контролирует Цитадель. С тех пор мы посылаем в Дарру лучших магов-воинов. Правда, теперь кошки не столько защищают императора, сколько развлекают его, демонстрируя своё боевое и магическое искусство. За деньги, разумеется. – Теодор оборвал рассказ и лукаво подмигнул невидимке: – И какой вывод мы делаем из этого рассказа, Марвин?

Дети растерянно проследили за взглядом учителя, а нарушитель дисциплины сбросил заклятье, поднялся с пола и отчеканил:

– Каста – грозная сила, способная переделать Мир! Кошка подарила нам волшебных коней и Тайные тропы, сделав нас вездесущими! Аргорцы трепещут перед нашим могуществом. Мы живём вне законов Аргора! Мы счастливы, ибо нам позволено всё!

– Отлично, Марвин! – удовлетворённо кивнул Теодор: стальная кошка в точности повторил слова, которыми он обычно заканчивал рассказ о Цитадели.

– Я до сих пор помню все Ваши лекции, учитель! – пылко заверил его Марвин, и Теодор растроганно улыбнулся.

– В следующий раз, – обратился он к детям, – я расскажу вам о джирмийских лошадях. А на сегодня урок окончен.

Котята вскочили и гурьбой высыпали в коридор, шумно обсуждая неожиданное появление стальной кошки. Марвин прикрыл за ними дверь и повернулся к учителю. Лицо его было серьёзным.

– Я пришёл проститься, Теодор.

Старик крепко обнял юношу и похлопал его по спине:

– Джирма будет скучать по тебе, мой мальчик.

– Я тоже буду скучать, Теодор, – шепнул ему Марвин и покраснел. Стальной кошке не полагалось выказывать свои чувства.

Старый джирмиец пристально посмотрел ему в глаза, вздохнул и взял со стола конверт:

– Передай это Жерару.

– Непременно, учитель. – Марвин взял конверт, изящно поклонился и направился к двери.

– Подожди, – окликнул его Теодор. – Прими мой совет: пока будешь жить в Дарре, постарайся подружиться с Жераром.

– Хорошо, – немного удивлённо кивнул стальная кошка, сунул письмо в карман и торопливо покинул класс.

Старейшина задумчиво посмотрел на захлопнувшуюся дверь, достал из кармана круглую табакерку и положил в рот щепотку табака:

– Удачи тебе, мальчик… – прошептал он и подошёл к окну.

Марвин со всех ног пронёсся по галерее, выскочил в холл и налетел на мальчика-раба со стопкой белья в руках.

– Простите, господин, – испуганно пролепетал мальчишка.

– Идиот! – рявкнул стальная кошка и, отшвырнув раба в сторону, рванулся к выходу.

Когда он вылетел во двор, предводитель касты Бернар уже садился на коня. Марвин бросил взгляд на башенные часы, метнулся к Ветерку и птицей взлетел в седло. Бернар недовольно посмотрел на своего воспитанника и поднял руку, давая сигнал к отъезду. Кошки пришпорили коней и поскакали прямо на закрытые ворота Цитадели. Кони и всадники исчезли в нескольких метрах от ворот, и провожавшие их джирмийцы стали расходиться.

Теодор отошёл от окна и печально вздохнул, вспомнив, как в молодости сам носился по Тайным тропам. Но вот уже более сорока лет старейшина Джирмы не покидал Цитадели. Когда-то Теодор был советником прежнего предводителя касты, но в схватке с Беркутами он повредил правую ногу, да так, что лучшие целители Аргора не смогли вернуть ей было гибкости. Теперь Теодор с трудом держался в седле и о заданиях вне Джирмы пришлось забыть. Однако Теодор был джирмийцем до мозга костей, и когда предводитель назначил его воспитателем котят, рьяно взялся за дело и вскоре стал лучшим наставником Джирмы. Теодор вырастил добрую половину нынешних кошек, включая самого Бернара. Однако такого странного ребёнка, как Марвин, ему обучать не доводилось.

Марвин рос непоседливым, любопытным и легко возбудимым мальчиком, и хотя с годами он научился подавлять эмоции, Теодор считал его слишком неуравновешенным для джирмийца и даже предлагал отправить его в отсев. Но Бернар не согласился с мнением старейшины. Более того, когда Марвин окончил начальный курс и встал вопрос о выборе для него наставника, предводитель взялся обучать его сам. И вновь Теодор возражал. Он считал, что Марвина нужно держать в ежовых рукавицах, контролируя каждый его вздох. 'У тебя недостаточно времени для его обучения. Для того, чтобы сделать Марвина настоящим джирмийцем, нужно забросить все свои дела и заниматься только им. А ты не можешь себе этого позволить!' – убеждал он Бернара, но тот словно не слышал его. С первых дней обучения он делал упор на развитии магических способностей Марвина. Бернар требовал от воспитанника железной дисциплины, а на его эмоции почти не обращал внимания. К удивлению Теодора, мальчик справился. К восемнадцати годам он ничем не отличался от ровесников-джирмийцев, и лишь от опытного взгляда Теодора не могла укрыться едва уловимая улыбка на лице Марвина и хитрый блеск в глубине его глаз.

Старейшина видел, что Бернар необычайно доволен воспитанником, и не стал разочаровывать его своими сомнениями. 'В конце концов, – решил он, – один мальчик не в силах навредить касте. Убьём его позже'. И Теодор стал с пристальным интересом наблюдать за обучением Марвина. Он ни слова не сказал, когда предводитель сделал своего воспитанника стальной кошкой в восемнадцать, а не в двадцать лет, как было принято в Джирме. Статус стальной кошки позволил Марвину самостоятельно выполнять задания касты, и, каждый раз, когда юноша покидал Цитадель, Теодор ждал провала. Но Марвин возвращался, и к двадцати годам заимел хороший послужной список. Теодор начал было успокаиваться, и тут Бернар решил отправить Марвина на пять лет в Дарру. Узнав об этом, старейшина потерял дар речи. 'Зачем?' – ворвавшись в кабинет Бернара, строго спросил он. 'Не вечно же мальчику держаться за мою юбку', – попытался отшутиться предводитель, но Теодор даже не улыбнулся. 'Не делай этого, Бернар! – холодно заявил он. – Марвин прекрасно скрывает эмоции, но он ещё не готов к публичной жизни! Оказавшись в незнакомой обстановке, он может повести себя неадекватно и опозорить касту!' 'Чушь! – отрезал Бернар. – Я обучал Марвина, и знаю его, как облупленного! Твои опасения беспочвенны, Теодор'. Не сказав ни слова, старейшина развернулся и отправился к себе. Говорить с Бернаром было бесполезно, и он решил написать Жерару, который вот уже два года отвечал за джирмийцев при императорском дворе. Прямо и без обиняков, он рассказал ему о своих опасениях и попросил лучшую золотую кошку Цитадели тщательно присматривать за Марвином.

Тайные тропы и волшебные кони позволили кошкам преодолеть расстояние между Джирмой и Даррой за трое суток. На рассвете четвёртого дня джирмийцы сошли с Тайной тропы на окраине столицы, и Бернар повёл свой отряд по живописным улицам Дарры, не обращая внимания на испуганных жителей, которые спешно отворачивались при виде опасных гостей императора. Предводитель привык к настороженно почтительному отношению аргорцев: касту боялись и уважали, проклинали и, тем не менее, всегда прибегали к её особым услугам, предпочитая не марать кровью собственные руки. В Аргоре, как в любом цивилизованном Мире, убийства были запрещены, но Цитадель жила по своим законам. И особыми статьями джирмийских канонов были рабство и похищение детей. Джирмийцы регулярно прочёсывали города и сёла в поисках талантливых магов. Они умели оценивать силу магического дара в самом раннем возрасте и, не церемонясь, забирали мальчиков в Цитадель, где вместе росли и люди, и эльфы, и полукровки. Ребёнок любого клана мог стать котёнком, и только братство Друидов много лет назад выторговало вето на своих детей. Попадая в Джирму, будущие кошки умирали для Мира: детям меняли имена, и для них начиналась новая жизнь, в которой не было места никому, кроме членов касты.

Кошки ехали по широким площадям-полянам Дарры, мимо круглых озёр, сверкающих бирюзовой водой, и утопающих в зелени лавочек, магазинчиков, гостиниц и трактиров. Магия клана Беркута помогала городу и лесу сосуществовать рядом, не мешая друг другу. Отряд выехал на рыночную площадь и, словно не замечая людской сутолоки, двинулся сквозь толпу.

– Джирмийцы! – раздался испуганный крик, и аргорцы, позабыв обо всём на свете, кинулись врассыпную.

Бернар широко улыбнулся зазевавшемуся прохожему, и молодой мужчина в крестьянской одежде, не помня себя, метнулся в сторону, наткнулся на тележку зеленщика и опрокинул её на дорогу. Кошки расхохотались, и поехали дальше, топча рассыпавшийся товар, а аргорцы со страхом смотрели им вслед и молчали. Они до дрожи боялись Кошек, и те не упускали случая подразнить их. Порой, ради развлечения, джирмийцы вваливались в какой-нибудь кабачок или трактир, и хозяину заведения приходилось лично обслуживать гостей в алых плащах, поскольку слуги наотрез отказывались приближаться к опасной компании. Прочие посетители мгновенно покидали зал, частенько забывая заплатить за еду и выпивку. Трактирщики терпели убытки, но жаловаться было не на что – джирмийцы вели себя безупречно вежливо: предводитель строго следил за тем, чтобы его кошки без нужды не причиняли аргорцам вреда.

Демонстрируя миролюбивый настрой касты, он поддерживал дружеские отношения с главами всех кланов Аргора. Благодаря такой политике ему удалось расширить комплекс услуг, предлагаемых кастой. При Бернаре поединки с участием джирмийцев стали популярны не только при дворе императора, но и по всему Аргору. Предводитель охотно выставлял своих кошек на турниры Беркутов, а так же устраивал показательные выступления джирмийцев на праздниках других кланов. И всё же наибольшую пользу касте приносили даррийские кошки. Живя в столице, они не просто зарабатывали деньги, они были шпионами при дворе императора. Арнольд II любил приближать к себе представителей разных кланов, в том числе и кошек. Он во всеуслышание провозглашал себя космополитом, ведь среди его предков были и люди, и эльфы, и друиды.

Отряд кошек вступил на центральную аллею Дарры. Казалось, деревья нарочно расступились в стороны, дав возможность проложить дорогу к императорской резиденции, радужные стены которой возвышались среди самого естественного из дворцовых парков – леса. По обеим сторонам улицы-аллеи, гармонично вписываясь в общую картину, располагались богатые каменные дома, окружённые полянками с ровной зелёной травой и цветами.

Кошки достигли ворот дворца и остановились. Марвин с любопытством оглядел магическую стену, окружающую императорский дворец, и деревянные ворота-портал с затейливой резьбой. Створы распахнулись, и из темноты портала выступили шестеро стражников в тёмно-зелёных плащах. На левом плече каждого солдата красовалась серебряная застёжка в форме волка – герба клана Военных. У офицера застёжка была золотой. Он приложил руку к высокой шляпе и почтительно поклонился предводителю касты:

– Добро пожаловать в Дарру, сударь, – сухо произнёс он и протянул гостю жёлтый, идеально круглый камень.

Солдаты раздали камни-ключи остальным джирмийцам. Делегация Цитадели медленно въехала в ворота-портал и оказалась на огромной поляне перед семиэтажным зданием, сложенным из драгоценных камней. Каждому этажу соответствовал свой цвет – от ярко-красного до пронзительно фиолетового. Радужное сияние стен слепило глаза, мешая рассмотреть объект, и Марвин тут же сообразил, что радуга дворца лишь талантливо созданная иллюзия, рассчитанная на то, чтобы потрясти воображение гостей. Он взглянул на дворец сквозь иллюзию Беркутов и увидел каменные стены невзрачного серого цвета.

Кошки спешились и передали лошадей конюхам. Марвин проводил хмурым взглядом Ветерка и, вздохнув, пошёл за Бернаром. Джирмийцы всегда ухаживали за лошадьми сами, но в Дарре им приходилось подчиняться общепринятыми нормам, чтобы лишний раз не акцентировать внимание на волшебных конях. Внешне, джирмийские рысаки ничем не отличались от сородичей, но на деле обладали уникальными возможностями. Ни одна лошадь не могло так долго и с такой скоростью передвигаться по Аргору, как эти удивительные создания – порождения магии Джирмы.

Бернар повёл кошек к большому двухэтажному зданию, стоящему особняком. Император не желал, чтобы почитатели кровожадной Кошки жили во дворце, и приказал выстроить для них отдельный дом в глубине парка. Джирмийцы остались довольны своей резиденцией, её обособленное положение позволяло им и в столице жить по правилам Цитадели.