Текст книги "Операция "Рагнарёк" (СИ)"
Автор книги: Андрей Журавлёв
Соавторы: Ольга Сословская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 70 (всего у книги 80 страниц)
В России и сопредельных странах на «вакханалию чернокнижного мракобесия» отреагировали парой язвительных сообщений в новостях и предпочли сделать вид, что это проблемы загнивающей Европы, в очередной раз пошедшей на поводу у мирового жандарма. В Думе горячие головы выступили с призывом запретить Интернет, но эта инициатива, не получив пока явного одобрения властей, временно закатилась под сукно.
Фьялара больше волновали другие события. Пока здания всех хоть сколько-нибудь влиятельных институтов власти, политических организаций и общественных движений осаждали одетые в черное готы и ролевики с лозунгами «Нет демографическому шовинизму!» и «Право на потомство есть у каждого», а возле больниц расположились пикеты взволнованных юных дев с плакатами «Ты уже сдал кровь для голодающего брата?», в Норвегии фейри в союзе с цвергами планировали военную операцию «Нора». И война с орками, предсказуемо, беспокоила гнома намного больше подросткового энтузиазма по созданию вампирам романтических условий проживания в цивилизованном обществе.
А потом началась репетиция, и опоздавший на полчаса Норвик принес, наконец, свою новую балладу, и до почти до утра все забыли о политике, интригах и войнах. Осталась только музыка, пронзительно-щемящая, грустная и светлая. И круг друзей, согретый ее теплом.
Погоду словно заказали заранее. Один из первых сентябрьских дней, солнечный, почти безветренный, с легкими перистыми облаками, светлыми мазками оттеняющими прозрачную голубизну неба. Утром было зябко, уже почти по-осеннему, и девушки в дороге кутались в шали, но через пару часов, когда они вышли из машины Фьялара в Старом Райнбеке, аэродроме-музее в ста милях к северу от Нью-Йорка, потеплело.
Фьялар оставил машину на стоянке, скрытой от аэродрома густыми зарослями, чтобы современная техника не мозолила глаз на фоне хрупких аэропланов и похожих на кареты автомобилей. За воротами открывался широкий зеленый луг, по которому серыми лентами бежали две взлетные полосы. Густой лес обступил летное поле, среди зеленой листвы уже пламенели на солнце первые золотые и алые листья. Прижимаясь к лесу, стояли ангары – деревянные строения с двускатными крышами, потемневшие от времени. Часть самолетов стояла там на экспозиции, остальные стройными рядами окружили луг. Войцех издалека углядел маленький изящный биплан с красно-синими кругами на белых крыльях и улыбнулся ему, как старому другу.
Для визита они выбрали понедельник, в надежде, что в Райнбеке будет немноголюдно. Но, несмотря на отсутствие в программе авиашоу, по ангарам и вокруг бродили десятки туристов, многие из них с детьми. Войцех и Дуглас, оставив Фьялара с девушками осматривать экспозицию, направились к зданию офиса, но мистер Коул Полен, основатель и владелец аэродрома-музея, уже спешил к ним через все поле, очевидно распознав ожидаемых сегодня гостей по одежде. На обоих были светлые холщовые брюки, заправленные в высокие шнурованные ботинки, плотные рубашки и коричневые кожаные плащи – на высоте холод промораживал до костей даже в солнечный день.
– Вы, очевидно, мистер Шемет? – недовольным тоном произнес Полен, обращаясь к Дугласу.
Войцех улыбнулся. Бернс выглядел прекрасно для своих сорока, но темные волосы на висках уже серебрила проседь, а в углах светлых, почти прозрачной голубизны, глаз под ярким солнцем собрались лучистые морщинки.
– Прошу прощения, мистер Полен, но Войцех Шемет – это я. А это – мистер Дуглас Бернс, майор ВВС, пилот-инструктор учебного центра при авиабазе Неллис. Мне передали, что вы согласились предоставить нам самолет в аренду.
– Согласился? – рявкнул Коул. – У вас такие связи, мистер Шемет, что о согласии и речь не шла. Мне приказали. Мне! Частному лицу. Но я лицо зависимое, моя коллекция нуждается в пополнении. Вы хотя бы представляете, сколько может стоить этот аэроплан?
– Он бесценен, мистер Полен, – тихо ответил Войцех, – поверьте мне. Я таких разбил уже два, так что знаю, что говорю!
– Два? – в глазах Полена сверкнула ярость. – Да вы понимаете… Не может быть… Я бы знал…
– Возможно, вы об этом и знаете, – улыбнулся Войцех, – во всяком случае, о втором. Первый я разбил, когда еще учился летать. На втором меня подбили. Ухитрился дотянуть метров до пятисот над землей, потом пришлось прыгать, горело уже вовсю. Это был мой последний полет на Ньюпоре.
– Будь я проклят! – Полен хлопнул себя кулаком по бедру. – А я думал, откуда мне кажется знакомым ваше лицо. Пойдемте…
Коул чуть не волоком потащил их к зданию офиса, резко распахнул дверь, влетел в кабинет, открыл шкаф и принялся рыться там, рассыпая бумаги и старые фотографии.
– Вот! – он с торжеством продемонстрировал Шемету и Бернсу пожелтевшую карточку – десяток летчиков стоящих в лучах прожекторов возле боевых самолетов. В одном из них, несмотря на застегнутый шлем, легко можно было узнать Войцеха.
– Знаете, откуда она у меня? – взволнованно спросил Полен. – Этот биплан в Америку привез сам Шарль Нунгессер, в 1924. На нем его персональный военный знак – череп и кости, с мечами. А, когда его в очередной раз реставрировали, под сиденьем пилота нашлась вот эта фотография. Я разузнал обо всех летчиках, которые на ней изображены… Обо всех, кроме вот этого улыбающегося блондина…
– Я был в гостях, мистер Полен, – Войцех улыбнулся в точности как на фотографии, – мимо пролетал.
Он вытянулся в струнку, и отрапортовал.
– Вольнонаемный пилот Войцех Шемет, военно-воздушный корпус «Лафайет», разведка.
Полен положив фотографию на стол, внимательно оглядел Войцеха.
– Ну да… Только что прошел этот ваш референдум. И вы тут же бросились пользоваться результатами… Можно понять… Но… Вы не … Или да… День же на дворе!
– Для меня теперь, мистер Полен, любая погода хороша, если она летная, – рассмеялся Шемет, – так что, как у нас с метеорологической сводкой на сегодня?
– Лучше не бывает, мистер Шемет, – Полен хлопнул его по плечу, – я тут собираю легенды. И не упущу шанс посмотреть на одну из них в действии, тем более что она сама пришла ко мне.
– Туристам повезло, – с улыбкой заметил Дуглас, – авиашоу сегодня, все-таки, состоится.
Полену представили и остальных гостей – мистера и миссис Фьялар Бруниссон и миссис Шемет. В длинной юбке, в белой блузе с широким воротником и соломенной шляпке Мелисента выглядела очаровательно – сошедшей с картинки подругой доблестного авиатора времен Первой мировой. Делия предпочла джинсы и куртку, заявив, что девушку с ее цветом кожи в те времена взяли бы, разве что, в горничные к госпоже графине, так что устраивать костюмированное представление она не собирается. Фьялар прихватил с собой видеокамеру – Крис сгорал от желания поглядеть на Войцеха в небе, но приехать, по понятным причинам, не мог.
Войцех взял из рук Мелисенты саквояж рыжей кожи, достал оттуда пару летных шлемов и очки для себя и Дугласа. И два белых шарфа.
– Держи, – один из них он протянул Бернсу, – реликвия. С тех самых пор сберег.
– Надеялся, что пригодится? – спросил Дуглас, обматывая шею подарком.
– Нет, – честно признался Войцех, – не надеялся. Но мечтал.
– Контакт! – Шемет сдвинул очки со лба на лицо и положил обтянутые крагами руки на рычаги.
– Есть контакт! – Полен громовым голосом перекрыл шум ровно загудевшего мотора.
– От винта!
Самолет покатился по серой дорожке, плавно оторвал от нее сначала маленькое хвостовое колесо, а потом и оба передних и, медленно набирая высоту, понесся к лесу.
Войцех сделал пару кругов над летным полем, прислушиваясь к гулу мотора, легкому скрипу подкосов и расчалок, свисту ветра и своему дыханию.
– Начали! – кричать пришлось громко, но Дуглас, кажется, его слышал. – Боевой разворот!
Аэроплан резко накренился влево и пошел вверх по короткой плавной дуге, опустив крыло чуть не перпендикулярно земле и набирая скорость.
– Бочка! – крыло пошло дальше вниз, самолет перевернулся в воздухе, и снова выпрямился, сделав полный оборот вокруг оси фюзеляжа.
Ньюпор резко взмыл, набирая высоту, сверкнул белыми крыльями на солнце, ввинчиваясь в небесную синеву. Перевернулся через хвост, уходя вперед, снова через крыло, раз и другой, нырнул в крутое пике.
Земля с бешеной скоростью неслась навстречу, самолет ушел в штопор. Выровнялся, снова свечой рванулся ввысь, скользнул вниз, переворачиваясь в мертвую петлю.
Полупетля, виток штопора, восьмерка с полуоборотами, поворот на вертикали, восходящая бочка, Иммельман. Снова штопор, еще опаснее прежнего. Вверх, ввысь, в небо… Ранверсман, бочка, полупетля, полубочка… Пике. Вираж, Снова наверх, к облакам, к солнцу, к невидимым звездам…
Дуглас уже почти задохнулся, когда Ньюпор на бреющем полете, на высоте всего трех– четырех метров, понесся над летным полем. Войцех вытащил из внутреннего кармана плаща слегка помятую розу, и цветок полетел, словно ветерок нес его в руки улыбающейся Мелисенты.
– Вот это было жульничество, – рассмеялся Войцех, – рассчитать такое не под силу даже гению аэродинамики.
И снова наверх. К огромному бесконечному небу, которое бесстрашно бороздил маленький хрупкий биплан, обтянутые тканью деревянные рейки, мотор в восемьдесят лошадиных сил. И двое мужчин, доверивших ему свои жизни.
Войцех вывел самолет из пике, заложил крутой вираж, пошел на посадку, прислушиваясь к тяжелому дыханию Дугласа за спиной.
– Чертов вампир! – хрипло рассмеялся Бернс. – Теперь я, кажется, понял, о чем ты говорил тогда, в баре. Ничего тебя не берет… Пожалуй, я готов поменяться с тобой местами.
– Вечная ночь – не самое удачное место для пилота, – напомнил Шемет.
– Я не о том, – отмахнулся Дуглас, – пожалуй, если твоя рыжая приятельница втянет тебя в какую-нибудь авантюру, я плюну на субординацию и пойду к тебе вторым пилотом.
– Почту за честь, майор Бернс, – со старомодной вежливостью ответил Войцех, когда Ньюпор коснулся колесами земли, – спасибо, Дуглас.
141. Сидх Меадха. Ирландия. Войцех
Луг перед Сидх Меадха заливал серебристый лунный свет, мешающийся с цветными огоньками чародейских фонариков. Сам Холм, по приказу Князя, покрылся белыми цветами – мелкими, душистыми, сияющими во тьме крохотными звездочками, глядящими на своих небесных сестер.
На свадьбу Принцессы Дома Фионна, Майской Девы, собралась почти вся знать Волшебной Страны. Завеса между Грезой и Банальностью приоткрылась, и сам луг, где под открытым небом пиршественные столы ломились от изысканных яств и редких вин, на эту ночь стал частью Грезы.
По традиции, кроме многочисленных родичей и друзей жениха и невесты, здесь собрались люди из окрестных поселений, в древние времена считавшие Дом Фионна своими покровителями. Архмаги и ярлы Гару, присоединившиеся к Конвенции Принцы вампирских доменов, король цвергов Радсвинн со свитой, прибывшая на переговоры из далекой Сибири делегация старейшин альвских поселений. И даже мрачно скалящий клыки и полный презрительного достоинства орочий воевода Грумах, находившийся здесь в качестве почетного пленника.
Войцех и Мелисента сидели за столом на главном помосте, между княжеской четой Фионна и мистером и миссис Браун. Мелисса, постройневшая и словно сбросившая десяток лет за последнее время, смущенно улыбалась, и теперь каждому было видно, почему эту синеглазую темноволосую красавицу избрали в приемные матери для Принцессы. Невеста была похожа на них обеих – на княгиню и на нью-йоркскую домохозяйку. Но сегодня был ее день, и красота Майской девы сияла ярче луны и звезд.
Войцех, затянутый в синий парадный мундир ВВС США, с миниатюрными медалями на груди, со светской учтивостью улыбался гостям, вежливо благодарил очередного Князя, Герцога, Ярла за поздравления и подарки. И с тщательно скрываемой тоской поглядывал на длинный стол с правой стороны помоста, где весело смеялись и поднимали бокалы в честь молодых его друзья.
Никаких священнодействий и сакральных ритуалов бракосочетание Ши не предполагало. Фионнбар перед самым началом свадебного пира вручил ему руку дочери, символически передавая права на нее. Права, которыми, по глубокому убеждению Войцеха, никто ни на кого обладать не может в принципе. Возможно, в древние времена свадебный пир был главной и единственной возможностью огласить брачный союз перед соседями и родичами, но уже во времена появления газетных объявлений эта церемония приобрела весьма условный характер, а в эпоху желтой прессы, гламурных журналов, светской хроники и всеобщего доступа к Интернету и вовсе превратилась в потерявшую изначальный смысл традицию.
Они сами так решили. В обоих мирах они были вместе – первый лейтенант ВВС и вчерашняя школьница, несколько дней назад блестяще сдавшая выпускные экзамены, Принц Утра, бесстрашно шагнувший навстречу рассвету, и Дева Мая, не испугавшаяся живущего в нем Зверя. И никакие торжественные речи, благословения родителей или священнослужителей, записи в муниципальной книге или древние обряды не могли сделать их ближе, чем их собственное решение.
Войцех, наконец, улыбнулся по-настоящему теплой улыбкой и опустил руку под стол, где тонкие пальчики немедленно переплелись с его сильными изящными пальцами. Мелисента, кажется, думала о том же. И, впервые с начала ночного пира, он действительно почувствовал себя совершенно счастливым.
Фионнбар, наверное, тоже угадал это настроение, потому что после пафосной речи очередного Князя встал, поблагодарил гостей за терпение и внимание, и объявил, что торжественная часть пира подошла к концу, и теперь каждый волен веселиться в свое удовольствие.
Фьялару с весельем пришлось повременить. Объединенные войска Китейнов и цвергов только что одержали впечатляющую победу в Норвегии, и присутствие на пиру орка настроило Фьялара на серьезный лад. Герцога Бомайна гном выдернул из нежных ручек троюродной кузины из Дома Эйлиль, за что Джереми был ему крайне признателен. Король Радсвинн, ради торжества сменивший кольчугу на бархатную мантию, подбитую медвежьим мехом, присоединился к ним за столом, куда, по просьбе Джереми, водрузили бочонок пива.
Пока Бомайн, увлеченно размахивая в такт своим словам столовым ножом, повествовал о завершившейся кампании, в которой Китейны загнали разрозненные банды орков прямо под топоры менее маневренных, но не менее воинственно настроенных цвергов и общими силами выиграли решающее сражение, Радсвинн только молча кивал, подтверждая слова Герцога. Но когда дело дошло до рейда в туннели и пещеры, красноречие Джереми слегка стухло. Потери оказались больше, чем они надеялись, враг отбивался отчаянно, и, даже когда отряд Сигурда захватил жилые пещеры, где обитали женщины и дети, и глава Дома Скатах пригрозил поголовным уничтожением пленников, сдаваться не стал.
Только пленение верховного воеводы Грумаха заставило остальных вождей согласиться на переговоры. При этом потребовав, чтобы со стороны нападавших участвовали в них только цверги, как подгорный народ. О чем они договорились, Радсвинн, по условиям договора, держал в секрете, а Грумах оставался его личным пленником и гарантом исполнения тайного соглашения. Но результат был налицо – набеги прекратились, а орки тихо сидели в своих пещерах, питаясь грибами и рыбой из подземных озер.
– Сигурд действительно был готов перебить их всех? – нейтральным тоном поинтересовался Фьялар.
– В том-то и дело, что нет, – чуть разочарованно ответил Джереми, – и они прекрасно это понимали. А по мне это вообще не женщины и дети, а самки и детеныши. Судя по тому, что мы там увидели.
– Так плохо? – вопросительно выгнул бровь Фьялар.
– Даже хуже, – кивнул Бомайн, – прости, но на свадьбе племянницы я свой язык этими подробностями поганить не стану.
– Не стоит, – согласился Фьялар, – тем более что это не имеет значения. Мы не уничтожаем каких-нибудь животных только за то, что они размножаются неприемлемым для нас способом. С чего бы вдруг наличие разума стало причиной изменить свое отношение?
– Ты прав, – вздохнул Герцог, – но дело не только в этом. Орки – вообще зло.
– Орки более агрессивны по своей природе, чем Китейны или даже люди, – возразил Радсвинн, – мы, цверги, никогда не воевали друг с другом. Мы же не считаем вас врагами или, тем более «вообще злом» по той причине, что нам не нравятся ваши междоусобицы. Нам удалось договориться. И, если их вожди хотят сохранить лицо, не разглашая условий до назначенного часа, по мне это невысокая цена за такой договор.
– По-моему, у них не лица, а морды, – рассмеялся Бомайн, – но твоей правоты это не отменяет.
Свадебный пир Ксюша провела за одним столом с Леной и Сашей. А еще – с грозной контр-адмиральшей, под пристальным взглядом которой все вспомнили, какой вилкой едят рыбу, а какой берут маслины. Даже Саня, который отродясь этого не знал. Правда, удовлетворившись наведением порядка с застольным этикетом, миссис МакГи сменила гнев на милость, и остаток вечера вполне доброжелательно улыбалась соседям по столу. Сына Барбара любила неистовой материнской любовью, а ума, чтобы понять, что новые друзья помогли ему сохранить драгоценную для матери жизнь, ей хватало. Тем более, что Брюс, в приватной обстановке уже успевший отчитать Бобби за деятельность, грозившую вызвать международный скандал, посчитал воспитательную часть законченной, и за столом откровенно демонстрировал гордость продолжателем славных боевых традиций рода МакГи.
После плавного перехода от брачного пира к дружеской вечеринке Войцех, подхватив довольно улыбающуюся Мелисенту, отправился принимать поздравления от друзей. К столу, где сидела Ксюша, он подошел уже в компании Рыжей, официальную часть проведшей между Крисом и Фьяларом.
– Хорошо сделано! – с места в карьер заявила Кэрол, крепко пожимая руку Ксюше.
– Спасибо, Кэрол, – улыбнулась девушка, – и тебе, Войцех, тоже. Без ваших советов было бы намного сложнее.
– Но ты бы все равно справилась, – убежденно заявил Войцех, – если бы это было не так, никакие советы не помогли бы.
– Так вот она какая, таинственная незнакомка из далекой Сибири, – Мелисента царственно кивнула Ксюше, но под ироничным взглядом мужа не сдержалась и рассмеялась, – Войцех мне рассказал о твоих победах. Поздравляю. И рада видеть здесь. Хотя сказками тебя, наверное, не удивишь?
– Лишних сказок не бывает, – авторитетно вмешалась Лена, – а ты правда сказочная фея?
– А что, не похожа? – усмехнулась Мелисента.
– Сегодня похожа, – заверила ее Рыжая, – желания исполнять будешь?
– Попробую, – кивнула Принцесса и внимательно оглядела гостей, – но они свои желания способны исполнить и сами. Зачем лишать их такого удовольствия. Хотя…
Она выплела из тяжелых кос, струящихся по лиловому шелку платья, жемчужную нить и раздала по жемчужине всем собравшимся.
– У каждого в жизни может настать момент, когда только чудо может помочь. Если очень-очень захотеть – оно случится. А мой дар поможет вам об этом не забыть.
– Любое чудо? – прагматично уточнила Рыжая. – А чтобы нам не мешали самим решать наши проблемы – легитимное желание?
– К сожалению, нет, – вздохнула Мелисента, – того, что может изменить судьбы многих, и хотеть должны многие. Вместе. Но и для себя лично иногда можно пожелать. Тем более что каждый из вас этого заслуживает.
Ксюша бережно спрятала свою жемчужинку в вышитый кармашек на поясе синего шелкового платья. Этой ночью в чудо поверить было легко.
Даже звезды в ночном небе казались ярче, чем обычно. Разодетые в парчу и бархат Ши, прекрасные и отстраненные, прогуливались по лугу плавно и торжественно. Малый народец в пестрых и забавных одежках весело сновал вокруг пиршественных столов. В на первый взгляд похожих на людей гостях без труда угадывались вампиры в костюмах старинных эпох, камзолах, фраках и сюртуках, вервольфы, даже в вечерних нарядах сохранявшие первозданную дикость, маги в расшитых таинственными знаками мантиях. И гном – самый настоящий. С Фьяларом Бруниссоном их, конечно, тоже познакомили. И дроу, с серебристыми короткими волосами и остроконечными ушами, категорически отказывающаяся вести себя как пафосная героиня фэнтези, весело подначивающая друзей, задорно смеющаяся их шуткам.
И все эти, еще совсем недавно казавшиеся вымышленными, персонажи сказок, легенд, романов легко и непринужденно приняли в свою компанию людей – Ксюшу, Сашу и Лену, Зою Сергеевну. Ксюша вспомнила свои мечты когда-нибудь попасть в другую, волшебную реальность. Но теперь она совсем не чувствовала себя чужой на сказочном пиру, среди героев эпосов и легенд, в компании вампиров и фей.
«Вы все это заслужили», – сказала Принцесса. Так оно и было. Ксюша тоже создавала эту новую реальность своими поступками, решениями, жизнью. И в том, что этой ночью над сияющим белоснежными цветами Холмом плыли разноцветные облака, а над изумрудным лугом звучала нежная музыка, была и ее заслуга.
– О чем задумалась, красавица? – окликнул Ксюшу темноволосый улыбающийся гигант в шитом серебром красном кафтане. – Не дело девицам на пиру скучать.
– И где твои манеры, Джереми? – с напускной строгостью спросила Мелисента. – Тебя еще не представили, а ты уже пристаешь к девушке с поучениями.
Она обернулась к Ксюше.
– Мой дядя, Джереми Бомайн. Плохо воспитан, зато хорошо дерется.
– И танцует тоже неплохо, – добавил от себя Герцог, – не хотите ли проверить, барышня?
– Барышня у нас – командир бронепоезда товарищ Ксюша, – заметил Войцех, – так что вспоминай, куда ты запрятал хорошие манеры.
– Учи ученого, – фыркнул Джереми, – я за девушками ухаживал, когда тебя еще на свете не было.
Все дружно расхохотались, и Герцог слегка смутился, сообразив, что сболтнул лишнее, но тут же отвесил Ксюше самый учтивый поклон, и девушка, улыбнувшись, кивнула, принимая приглашение на танец.
– Потанцуешь со мной? – к Рыжей подлетел темноволосый паренек с обаятельной улыбкой и серьезными серыми глазами.
– А вы заслужили это, капитан Дикинсон? – Кэрол почти совсем не улыбнулась.
– Мистер Дикинсон профинансировал нашу военную кампанию, – ответила Ксюша, сообразившая, кого, наконец, видит перед собой.
– Это засчитывается, – рассмеялась Рыжая, и обе пары отправились в сторону танцевальной площадки.
Вдоволь наплясавшаяся Кэрол сидела на плетеной скамеечке под цветущей – осенью! – яблоней, в ожидании Криса, отправившегося за мороженым. В ветвях заливался соловей, над головой сияла полная не по сроку луна, белые лепестки, кружась, падали на рыжие волосы душистым дождем.
– Стоило большого труда застать вас в одиночестве, мисс Локхарт.
– С чего такое формальное обращение? – насторожилась Рыжая.
– Собираюсь сделать вам предложение, Кэролайн, – сообщил Брюс, присаживаясь на скамью рядом с ней, – официальное. Почти.
– Послушать интересно, – кивнула Кэрол, – но учти, я умею отказаться от всех не устраивающих меня предложений.
– Это, скорее, предложение, на которое можно и согласиться, – усмехнулся МакГи, – готов за это поручиться.
– И от чьего имени ты собираешься его сделать? При всем уважении к тебе лично, организация, на которую ты работаешь, доверия не вызывает.
– Те, кто поручил мне его сделать, поставили условие. Ответ на свой вопрос ты получишь только в том случае, если согласишься.
Рыжая поглядела на Брюса внимательным взглядом, приглашающим к продолжению разговора.
– Тебе предлагают вступить на государственную службу. Со всеми вытекающими последствиями – жалование, пенсионная программа, юридическая и дипломатическая защита…
– И с необходимостью подчиняться приказам, – хмыкнула Рыжая, – с необходимостью увязывать и согласовывать свои решения. С необходимостью быть там, где прикажут, а не там, где нужно. С необходимостью выслушивать абсурдные обвинения... Проходили! Не ты первый. Мне и так неплохо живется. Сейчас – вообще замечательно, я неистребима и ужасна. А ты меня пенсией соблазняешь.
– Тебе – значит, вам всем, – уточнил МакГи, – в качестве Независимого Контингента Специальных Операций. В случае согласия – звание полковника для тебя, и соответствующие – для твоих офицеров.
– Независимого… Это значит, что я, максимум, смогу выбирать средства. Но не цели. Полковник... не помнишь, что с полковниками от такой жизни бывает? Вот уйду в джунгли Камбоджи, кого за мной отправишь, Криса? Извини, не подходит. Пока.
– А когда может подойти? – с надеждой спросил Брюс.
– Не знаю. Возможно, никогда. Подожду какого-нибудь знакового события, тогда буду думать. А пока – «нет».
– Какого события? – насторожился МакГи.
– Ну, например, когда курс Шемета из резерва переведут в управление спецопераций, – подмигнула Рыжая, – спасибо за предложение, Брюс, но сейчас есть кое-что, что меня интересует больше.
– И что это?
– Мороженое, – рассмеялась Кэрол, заметив идущего к ним Криса.
– Еще по одной? – Беккет не спрашивал, он предлагал.
Тео кивнул и принял из когтистых лап Гангрела тонкостенный стакан в форме тюльпана. На дне плескался виски из личных запасов Картера Вандервейдена, а сам Принц, при жизни еще менее привычный к таким дозам дорогостоящих (впрочем, и дешевых тоже) спиртных напитков, уже мирно посапывал, уткнувшись носом в почти белоснежную скатерть.
– Хорошее место, – одобрительно произнес Тео, чокаясь с Беккетом, – надо бы подать Ши идею организовать пару-тройку курортов для Сородичей во фригольдах.
– Завтра будет плохо, – напомнил Беккет, – напиться мы здесь можем, а закусить – нет. Я знаю способ Шемета, он безопаснее.
– Предпочитаю традиционный, – возразил Тео, – невзирая на последствия. К тому же, завтра меня будет утешать помятая физиономия Картера. Хоть раз увижу, как Мистер Благовоспитанность похмельем страдает.
– Шемета ему простить не можешь? – хмыкнул Беккет.
– Шемет сам со своими делами разберется, – ответил Тео, протягивая бокал Беккету, – но Картер меня на конклаве идиотом выставил. Не предупредил о том, какую «бомбу» ребята заготовили. Я не кровожадный, Беккет…
– Хм…
– Когда в себе, я не кровожадный. Но клык за клык, а за щелчок по моей репутации – пусть заплатит.
– Но здесь мы его не бросим? – уточнил Беккет.
– Когда Ши разойдутся, тут взойдет самое настоящее солнце, – вздохнул Тео, – и придется до завтра уползать под Холм.
– Но продолжить мы можем и под Холмом, – усмехнулся Беккет, поправляя очки, – после того, как Вандервейдена в постельку уложим.
– Может, в гроб? – с надеждой спросил Тео. – То-то он удивится, когда проснется.
– А это идея! – рассмеялся Беккет. – Пока не рассвело, пошли в ближайшую деревню, поищем достойный Его Бывшего Высочества гроб. С кисточками.
Приятели поднялись, и, на ходу прикладываясь к бутылке, направились на восток.
142. Сидх Меадха. Ирландия. Норвик
Они танцевали под луной и звездами и пили медвяное вино – совсем немного, только чтобы почувствовать его терпкую сладость. И медом искрились ее развевающиеся в танце волосы, и цветы, которые Норвик в них вплел, благоухали томным ароматом.
На Ингрид был бюнад, но не тот, времен его живой юности, слишком простой по крою, слишком грубый на ощупь. Тонкая батистовая блузка игриво сползала с округлого плеча, красный шерстяной корсаж туго обтягивал тонкую талию, подчеркивая пышную грудь. Темно-синяя юбка, расшитая диковинными цветами, колоколом спадала к изящным туфелькам с серебряными пряжками, чуть открывая красные чулочки со стрелками. Волосы свободно разметались по плечам, напоминая о том, что, несмотря на кокетливый наряд, она не дева-невеста – Валькирия.
И они гуляли под цветущими яблонями вдвоем, и Ингрид рассказывала ему о своей юности, еще до обращения. И о воинственных девах, уведших за собой дочь знаменитого на весь Север кораблестроителя Харальда Златорукого. То, о чем не успела рассказать тогда. А он так и не спросил, каждую ночь утопая в мягком тепле ее тела. И только сейчас понял, чего ей стоил этот жар, это сбившееся дыхание, эта призывная горячая влага. Она уходила под утро – он не спрашивал, куда. Она приходила ночью, он не спрашивал, зачем. И расставшись с ней, не вспомнил до того дня, как Сир выпил его горячую кровь, сохранив его волшебный голос на века.
Небо светлело, гости расходились. Луг медленно возвращался в Банальность, и Сородичи торопились в Холм, в безопасность Грезы, в темноту спален, чтобы к вечеру вновь предаться веселью, которое по обычаю должно было продолжаться три дня.
– Эгиль… – Ингрид подняла голову с плеча Норвика и смущенно опустила взгляд.
– Да, милая?
– Я приехала уже перед самым пиром и не успела с этим разобраться. По-моему, мои вещи отнесли в твою комнату.
– Да. А что? – рука Норвика, обнимавшая ее талию, чуть крепче прижала девушку, но в голосе не было ни малейшего волнения.
– Ну… Там же Греза, – чуть не шепотом произнесла Ингрид, – и одна постель на двоих. Ты же не хотел…
В золотых глазах сверкнули искорки, улыбка получилась грустной.
– А. Ну да, – Норвик отпустил ее и поднялся со скамейки, – пойдем, я все улажу.
Норвик проводил ее по длинному коридору, петляющему под Холмом, и открыл перед ней дверь небольшой спальни. Пышное ложе под бархатным балдахином, спадающим тяжелыми складками, резной комод у стены, со стоящим на нем золоченым подсвечником, умывальный кувшин и таз, расписанные синими цветами, – красиво, добротно, но слишком старомодно для новых времен и слишком вычурно для древних. Впрочем, спящему все равно, пружинный матрас или перина, если спится одинаково крепко.
Небольшую дорожную сумку Ингрид – Валькирия путешествовала налегке – Норвик поставил в углу, у изголовья кровати. Легонько коснулся губами нежной щечки.
– Спокойного сна, милая.
Она молча кивнула, и Норвик уже почти скрылся за дверью. Но в последний момент оглянулся, и бирюзовые глаза лукаво блеснули из-под опущенных ресниц.
– Ингрид, можно, я останусь?
И уже не услышал, что ответила Ингрид, торопливо целуя задрожавшие веки, душистые волосы, мягкие губы, раскрывшиеся ему навстречу. Не тем, умелым и расчетливым поцелуем, что в прошлую их встречу, но нежно и жарко, словно спеша утолить измучившую за долгие века жажду. Обнажил плечо, приспустив соскользнувшую блузу, другой рукой уверенно расправляясь с маленькими крючочками на корсаже. Отвел с лица пышные пряди волос…
Ингрид подалась ему навстречу, откинув голову, подставляя хрупкое горло под его губы… Или клыки? Расширившиеся до бездонных омутов черные зрачки внезапно сузились, в золотых глазах плеснул страх, и девушка в его руках вздрогнула, как слишком туго натянутая струна.
И Норвик понял. Он спал с ней тысячу раз и ничего о ней не знал. Ни ее пробуждения, ни восторга, ни тихого счастливого угасания – закрытая книга, запечатанный смертной печатью фиал. И как легко было ему с другими, приходившими после нее, с теми, за кем можно было наблюдать холодным взглядом, дарить им наслаждение, теша свое самолюбие и мужскую гордость.
