Текст книги "Операция "Рагнарёк" (СИ)"
Автор книги: Андрей Журавлёв
Соавторы: Ольга Сословская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 63 (всего у книги 80 страниц)
После полуночи появились Крис с Моникой, а еще чуть позже из подвала выполз Шарк, давно не появлявшийся в студии. Войцех утащил их наверх, в спальню, бросив по дороге удивленному Фьялару «чем меньше народу, тем быстрее решаются проблемы». Мелисента на вопрос Делии, что происходит, только пожала плечами. Фьялар этому жесту, впрочем, не поверил. Он был уверен, что девушка знает, о чем будут говорить наверху, но ее нежелание обсуждать дела Войцеха у него за спиной горячо одобрял, потому вопросы оставил при себе до более удобного случая.
В воскресенье Шемет засел за ноутбук и телефон. Мелисента, заглянув в монитор через его плечо, отпросилась в гости к миссис Чэнь, и Войцех, наскоро чмокнув ее в щеку, с облегчением остался дома один. Обстановка на другом конце явно накалялась.
К вечеру Мелисента вернулась домой сияющая и с большой картонной коробкой в руках. Но рассказать о причинах своего радостного настроения не успела, на огонек заглянула Кэролайн Локхарт.
Рыжую Войцех зазвал в гости еще днем, по совершенно определенному делу. Но, поскольку Кэрол была явно не в духе, переходить к серьезному разговору не спешил. Рассказал, как продвигаются занятия, передал привет от Фьялара и Криса. Кэролайн кивала или отвечала почти односложно, думая о чем-то своем.
– Кэрол, давай уже, делись, чего там тебя гнетет, – напрямую предложил Войцех, – не знаю, смогу ли чем-то помочь, но две головы всегда лучше.
Мелисента едва заметно хмыкнула и удалилась на кухню варить кофе.
Проблемы у Рыжей оказались действительно серьезные. Еще вчера Симокатта оперировал Салливана, и, уже в самом конце, перед имплантацией процессоров, которую нейрохирурги проводили сами, поскольку ничего магического в ней не было, уступил место главному хирургу проекта – Чэнь Веньмину. По словам Алексуса, тот прекрасно справился с задачей, но тут случилась беда. Которую им, конечно, следовало предвидеть заранее. Такое мощное магическое воздействие, не проверенное ни разу на практике, вызвало эффект Парадокса, и кремний в мышцах Салливана стал принимать причудливые формы, грозя превратить отставного сержанта в сказочное чудовище.
Симокатта вовремя перехватил процесс, и операция завершилась, судя по сегодняшнему осмотру Салливана, блестяще. Но это означало, что на надежде провести через операционную большую часть прибывших в Вегас наемников можно было ставить крест. Даже если бы Цимисх согласился лично проводить все операции – это заняло бы слишком много времени. А главное, в принципе сделало бы проект нерентабельным по причине невозможности повторить результаты.
Мелисента вернулась в комнату, неся на подносе три чашки – две пустые, в цветочек, одну уже полную, большую белую, кофейник, сахарницу и молочник. Она поставила все это на низкий столик и опустилась на диван рядом с Войцехом.
– Чэнь говорит, что с каждым следующим разом опасность Парадокса будет все меньше, – завершила рассказ Кэрол, – но для этого нужно найти способ его обойти при первых операциях. Замкнутый круг получается.
– И никаких соображений, как его разомкнуть? – спросил Войцех.
– Вот были бы соображения, они бы уже тысячу лет назад решили все свои проблемы, – сердито заявила Кэрол, – но мне от этого не легче. Мне нужен результат.
– Я сегодня была у миссис Чэнь, – вмешалась в разговор Мелисента, – и мы пекли торт.
– Извини, Мелисента, – тон Рыжей не оставлял сомнений в том, что вежливость дается ей в данном случае с трудом, – торт как-нибудь в другой раз.
– Мел, Кэрол права, торт может подождать, – согласился Войцех и обернувшись к Рыжей продолжил разговор, – а если они будут работать хотя бы поначалу вместе с Алексусом?
– Слишком разные методы, – покачала головой Рыжая, – ты же сам знаешь, чем магия крови отличается от использования других техник.
– Очень хороший торт получился, – воспользовавшись паузой, вставила Мелисента, – попробовать хочешь? Я половину принесла.
– Еще слово про торт, – вскипела Рыжая, – и я его в окно выброшу!
Войцех резко обернулся к жене, но что-то в ее взгляде насторожило его. Он потянулся через стол и успокоительным жестом тронул руку Рыжей.
– Кэрол, погоди.
Он внимательно поглядел на Мелисенту и улыбнулся.
– Замечательно. Ты наглядно продемонстрировала, что три головы еще лучше, чем две. А теперь, пожалуйста, расскажи, что там с твоим тортом.
Мелисента победно улыбнулась и отхлебнула кофе.
– Мы с Амандой сегодня обсуждали ее проблемы с новыми генетическими разработками. А мистер Чэнь как раз накануне жаловался, что у него тоже не все гладко. Она, правда, не рассказывала, в чем дело, так что я не знала, Кэрол, что это связано с твоей программой. Ну и мне пришла в голову одна мысль. Мы решили ее проверить, а поскольку было неважно, на чем именно проверять, торт вполне подошел. Аманда пригласила еще двух соседок, совершенно не связанных с магией, и стала печь торт. Прямо на столе, в форме. Магическим способом. Вообще, конечно, это было опасно – Парадокс мог вытворить с ним любую пакость. Даже взорвать. Но мы решили рискнуть. Вот. Она пекла этот торт, нагревая форму заклинаниями, а я сидела рядом и очень-очень хотела попробовать вкусный торт. И он получился.
Рыжая выжидательно посмотрела на Войцеха. Судя по выражению лица Малкавиана, он уловил смысл странного эксперимента, но до конца не был уверен.
– Это Гламур, – пояснила Мелисента, – магия мечты. Мы, фейри, своими мечтами творим Грезу, мы свиваем в нее мечты всех людей. Наши мечты воплощаются в реальность. И я подумала, что, если я помогу Аманде, Парадокс нейтрализуется. И у нас получилось.
Кэрол в задумчивости смотрела на девушку, и та тепло улыбнулась.
– Тортик хочешь?
Рыжая кивнула, Мелисента принесла с кухни тарелки и кусок роскошного клубничного торта на блюде, положила себе и Кэрол.
– Я поговорю с миссис Чэнь, – предложила она, – попрошу, чтобы меня допустили к операциям. Мне кажется, я смогу помочь.
– Идея неплохая, – согласилась Кэрол, – а насколько осуществимая?
– Если я правильно понимаю, – заметил Войцех, – для того, чтобы это сработало, ты должна не просто хотеть, а понимать, чего хочешь? Или…
– Извини, – покраснела Мелисента, – я действительно не понимала, как Греза может на тебя повлиять. Но…
– Не стоит, – улыбнулся Войцех, – у тебя же все получилось. Но я же и сам этого хотел. И знал, чего именно хочу.
Рыжая многозначительно хмыкнула, и Мелисента снова залилась краской.
– Прости, Кэрол. Войцех прав, я должна понимать, что происходит. Торт – это было просто. Но я думаю, что сумею разобраться. Генетическую часть программы Аманда мне как-то объясняла, с этим проблем не будет. А с трансплантациями мне мистер Чэнь поможет.
Войцех в задумчивости потянулся к торту, и только поднеся кусок ко рту, сообразил, что делает, и положил его обратно на тарелку.
– Ты сидишь за учебниками уже два месяца, не поднимая головы, – чуть ли не обвиняющим тоном произнес он, – за это время можно было трижды все наизусть выучить…
– Угу, – грустно протянула Мелисента, – вообще-то, это должен был быть сюрприз. Я собиралась экстерном на степень бакалавра сдавать. Аманда обещала, что моя работа в лаборатории сойдет за подтвержденную практику. Я бы уже сейчас начала кое-что сдавать, но не могу, пока аттестата нет. Так что я собираюсь ассистировать на этих операциях. И думаю, что у нас все получится.
Остаток вечера они провели в обсуждении подробностей, и от Шеметов Кэрол вышла в значительно лучшем настроении, чем пришла. Войцех вышел проводить Рыжую до машины и по дороге, наконец, вернулся к тому разговору, ради которого с самого начала звал ее в гости.
– У меня к тебе дело, Рыжая, – начал он, с чуть виноватой улыбкой, – можно даже сказать, просьба.
– И что там у тебя случилось?
– Я с девушкой познакомился, – Шемет перешел на трагический шепот, – в интернете.
Рыжая внимательно оглядела его и заржала.
– Мне морали читать, или отвлечь Мелисенту походом в кино? «Тортика» хватило, больше не куплюсь. Выкладывай, что там у тебя за девушка.
– Хорошая девушка, – кивнул Войцех, – красивая, умная, очень-очень смелая. Я теперь постоянно не на связи. И беспокоюсь, что меня не будет, если помощь ей понадобится срочно. Хотел тебя попросить заменять меня, когда я на занятиях.
– И в чем же красивой девушке требуется помощь? – насмешливо спросила Рыжая.
– Ей нужно выиграть маленькую войну, – серьезно ответил Шемет, – мне кажется, это как раз по твоей специальности.
129. Петровск. Сибирь. Ксюша
Странные гости прибыли поздно вечером в закрытом фургоне, по предварительной договоренности пропущенном на границе без досмотра. Ксюша, как и обещала, лично встретила фургон на площади перед Советом и показала, как доехать на окраину, где располагался главный технический узел одной из сотовых компаний, все еще работавших в регионе.
Из фургона показались люди, и Ксюша удивилась, зачем им понадобилось ехать в душной и неуютной коробке без окон, прямо на ящиках с аппаратурой, которую прибывшие, едва обменявшись коротеньким «Здрасьте» с принимающей стороной, торопливо принялись выгружать.
Все время разгрузки, распаковки и монтажа оборудования Ксюшу не покидало странное чувство ирреальности происходящего. Стоило отвернуться, и картинка менялась, словно при ускоренной перемотке. Троих из гостей вообще толком рассмотреть не удавалось, глядя на ничем не примечательных мужчин в рабочих комбинезонах, почему-то хотелось отвести глаза в сторону. Пару раз Ксюше даже показалось, что на краю зрения мелькнули длинные клыки, серо-зеленая шкура, когтистая лапа. Но стоило повернуться – люди, как люди, вот только смотреть на них вовсе не хотелось.
От наблюдения за монтажом Ксюшу отвлек Шурик Седов, главный сисадмин «Неткома», местного провайдера. В здании техузла начинался семинар для будущих работников новой системы связи. Ксюша заглянула туда, хотя в протоколах связи и систем безопасности не очень-то разбиралась. Судя по горящим глазам местных ребят, работа им предстояла интересная, на передовом фронте цифровых технологий.
– Ксюш, ты вообще знаешь, сколько это может стоить? – восторженно шепнул ей на ухо Шурик. – Я даже представить себе боюсь...
– Мне сказали, что цены будем обсуждать, когда обстановка нормализуется, – ответила Ксюша.
Но в душе девушка не переставала удивляться тому, как легко и быстро решилась эта проблема. Правда, в последнее время вокруг творилось столько удивительных вещей, что автономная связь через принадлежащий независимой компании с незнакомым именем «Шрекнет» спутник была в этом списке далеко не на первом месте.
После возвращения из Среднеенисейска, заброшенного на стадии пустых блочных коробок и обветшавших вагончиков городка строителей ГЭС, Быков развернул бурную деятельность. Конечно, чуда ожидать не приходилось – ни о каком пуске станции к зиме речь не шла. В свое время такие объекты не зря именовались «стройками пятилетки», даже в масштабах огромной страны это были всенародные, государственного значения проекты. Но Петр Андреевич, как любой гениальный руководитель, смотрел куда шире, и программа обеспечения энергетических нужд Вольницы средствами местных небольших ТЭС и ТЭЦ была запущена в действие в кратчайшие сроки.
Кадровые вопросы через интернет решались быстро и эффективно. Не только из крупных городов Сибири, но даже из ближнего зарубежья потянулись соскучившиеся по настоящему делу специалисты всех профессий, возрастов и уровней. Отбор был конкурсный и жесткий, но даже тем, кто не мог получить место, на которое рассчитывал, подавая заявление, находилась работа по силам и по душе. Вскоре научно-технический отдел был укомплектован на уровне, которого в стране не наблюдалось уже чуть не полвека, а заброшенный городок засиял первыми домашними огоньками – будущие строители станции обустраивались на новом месте.
По совету Быкова была отправлена делегация на север, к нефтяникам. И не только. Когда Раскол отрезал Китейнов от Авалона, другие народы скрылись за Барьером, который одним нажатием кнопки «Энтер» сдвинула Маша. Но, незадолго до того, как Барьер окончательно установился, отрезав их от неверующего человечества, произошло Великое Переселение Народов. Цверги ушли на север, в Норвегию и Швецию, горные массивы которых находились вдали от человеческих поселений и дорог. Альвы, обеспокоенные вырубкой европейских лесов, устремились в тайгу. Альфиллем назвали они новый город на севере Сибири, на правом берегу Енисея. От разбросанных по тайге поселков Альфилль отличался только размерами, да еще тем, что именно там раз в десять лет проходил альтинг – совет, в котором принимали участие старейшины всех поселений.
– Странные вы, люди, – сообщил Ксюше свое мнение отправляющийся с делегацией Биггвир, – вот цвергов возьми – они и прежде с дальними племенами делились всем, что в горе нароют. Мы вот, тоже, как бы далеко ни находились, одним миром живем. Даже Китейны, хоть и воюют между собой иногда за какие-то одним им понятные идеи, Грезу свою сообща строят. А у вас – кто где чего нашел, тот то и ухватил. Ну, сама посуди, разве древние леса, миллионы лет до людей на земле погибшие, для того в уголь, нефть и газ превратились, чтобы какие-то проходимцы могли на теплые моря ездить или повозками железными друг перед другом хвастать? Эх, троллить их надо, если сами не поймут.
– Э-э..., – Ксюша несколько растерялась, – это как мы их должны троллить? В интернете?
– Известное дело, как, – вмешался Деккиро, пришедший проводить будущего зятя, – троллями. Горными и лесными. Они к северо-западу от Альфилля обосновались. Народ, конечно, не самый смекалистый, эти тролли, и на подъем тяжелый. Но если им объяснить доходчиво, что их за дураков держат, обидеться могут крепко.
– А они выборочно обижаться будут? – настороженно спросила Ксюша.
– Ну, так разве тем, кто там работает, жалко с соседями поделиться будет? – удивился Биггвир. – Это ж только те, кто под себя побольше подгрести норовит, да в права, бумажкой с печатью, такими же ворюгами выданной, подтвержденные, верит, под троллинг пойдут. А так тролли – народ мирный, добродушный. Может, даже подсобят где, если сила нужна. Там такие громадины – футов по десять в каждом, не меньше. И лапищи у них – во!
Биггвир развел руки как можно шире, и Ксюша рассмеялась.
– Ну, можно, наверное, и потроллить, – кивнула она, – но не переборщите.
– Это уж непременно, – согласился Биггвир, – нас, альвов, они уважают и к мнению нашему прислушиваются. Будет вам и нефть, и газ, и топливо к зиме. Как решим – отзвонюсь.
И Биггвир с удовольствием продемонстрировал девушке новый мобильный телефон.
В Штабе Объединенной Левой товарища Ксюшу выслушали внимательно и связали с Рабочим Комитетом Красноярского края. Обе организации, предсказуемо, не значились в официальных списках политических и профсоюзных движений, «Мартину» не зря пришлось поручиться за свою знакомую. Но о Вольнице там уже были наслышаны, и помочь готовы были по мере всех возможных сил.
Самым сложным оказалось убедить представителей Комитета вступить в непосредственный контакт с Быковым. За годы переделов собственности, развала производства и полного пренебрежения к Трудовому Кодексу они привыкли с недоверием относиться не только к олигархам и другим представителям «новой элиты», но и к любому начальству.
Но согласие хотя бы выслушать нового начальника строительства ГЭС было получено, и уже на второй день переговоров Петру Андреевичу удалось уладить многие проблемы. Долг завода за электроэнергию, висевший на обанкротивших его жуликах, отложили, перекрыв залогом, договоры на поставку сырья и комплектующих разлетелись по всей территории бывшего СССР, а Заводской Комитет принял к рассмотрению кандидатуру нового директора – Георгия Чхеидзе, бывшего однокашника Быкова по МГУ, ради такого дела вернувшегося из Германии, где он уже успел сделать совсем недурную карьеру.
В день открытия завода Быков, Кононов, ставший его заместителем по части оборудования, и Ксюша, которую собрание строителей ГЭС единогласно избрало в Рабочий Совет при дирекции, отправились в Красноярск, чтобы подписать контракт на поставку задвижек для ГЭС.
Цеха все еще стояли пустые, ветер катал по бетонному полу пластиковые бутылки, шуршал обрывками пожелтевших газет, кое-где в разбитые окна ломилась свежая поросль, захватившая территорию завода, но работа уже кипела. Рабочие сгребали мусор, приводили в порядок цехи, составляли списки первоочередных закупок.
На вопрос Чхеидзе, кто выдал заем заводскому комитету, Быков только плечами пожал и бросил быстрый любопытный взгляд на Ксюшу. Но девушка и сама точно не знала – в Штабе ей сказали, что Рабочий Комитет принял решение выделить на открытие Сибтяжмаша средства, полученные от международного фонда «Санрайз», но в подробности вдаваться отказались.
В полдень работу ненадолго прервали на короткий митинг. Две тысячи мужчин и женщин, запыленных, но улыбающихся, с красными и красно-черными бантами на груди собрались у здания дирекции, чтобы выслушать речь нового директора о перспективах и планах промышленного гиганта. Молодежь, едва успевшая постоять у станка, и ветераны, полжизни проведшие в литейном и сборочном, стояли рядом.
– Опять в говорильню скатимся, – поморщился Быков, – проходили уже.
Но, к счастью, Петр Андреевич ошибся. Чхеидзе очень коротко обрисовал последовательность производственных задач, председатель Рабкома сообщил собравшимся, в каком объеме и в какие сроки будет выплачиваться временное пособие на жизнь. «Зарплата будет, когда заработаем», – добавил он. И где находится пункт обмена с Вольницей, если рабочие захотят им воспользоваться. После чего, выразив свое одобрение громкими криками и бурными, но непродолжительными аплодисментами, народ вернулся к работе.
В Лесосибирск поезд прибыл далеко за полдень. Коля встречал их на вокзале с термосом душистого медвяного чаю и домашними пирожками. Путь до Петровска предстоял неблизкий.
В машине Ксюша задремала, уронив голову на крепкое плечо Быкова, и сны ей снились тревожные и странные. На подъезде к Вольнице девушка вдруг встрепенулась и настороженным взглядом вперилась в темноту за окнами.
– Петр Андреевич, – чуть сиплым со сна голосом прошептала она, – что это там? Не пожар ли?
– Кажись, Федосовка полыхает, – ответил Колька, прибавляя газу, – до границы докатим, там разберемся.
– А телефон на что? – иронически спросил Быков, набирая лейтенанта Назарова.
Но телефон у Митеньки не отвечал, и Ксюша еще больше разволновалась.
До заставы они домчались за пять минут, притормозив у шлагбаума. Из будки навстречу им выскочил часовой, узнал машину, взял под козырек из уважения к Быкову.
– Где командир? – обеспокоенно спросил Быков. – Случилось что?
– Случилось, – хрипло ответил парень, и, словно в подтверждение его слов, издалека, со стороны Федосовки, глухо ухнуло, затрещало, громыхнуло.
Теперь уже видно было, что в таежном поселке, километрах в десяти от блокпоста, и вправду пожар. И, судя по звукам взрывов и автоматных очередей, идет бой.
– Там лейтенант, – коротко доложил часовой, – с ним два БТР и полтора десятка бойцов. Справятся.
– С кем? – спросила Ксюша, но Быков уже вскочил в кабину КамАЗа.
– Поехали! На месте разберемся.
Часовой вернулся в будку, вынес оттуда два АК и сумку с магазинами.
– Вот. Вдруг пригодится. Лейтенанту вернете потом, оружие казенное.
Ксюша кивнула и захлопнула дверь кабины.
По лесной дороге они летели минут пять, и выстрелы слышались поначалу чуть громче, но потом и вовсе стихли.
На месте их встретил Митенька, в разорванной куртке, с лицом перемазанным сажей, но целехонький. Бойцы развернули шланг пожарного насоса и заливали горящие дома. В воздухе стоял удушливый запах гари, раскаленного металла, обугленного дерева и...
«Не думать об этом!» – велела себе Ксюша и подошла к лейтенанту.
– Что тут случилось, Митя?
–Беда, товарищ Ксюша, – отрапортовал он, – бандиты сюда нагрянули. Хорошо мы недалеко стояли. Только...
Он вытер глаза, на которые, не иначе, как от едкого дыма, навернулись слезы.
– Не успели мы. Народ тут рано ложится... Ложился. Они машины на подъезде бросили, чтобы тихо. Двери поленьями подперли, дома подожгли. А в тех, кто выбраться пытался...
Голос изменил лейтенанту и он замолчал.
Ксюша повернулась к догорающим домам. Федосовку-то и поселком с трудом можно было назвать. Так, хуторок, меньше, чем на десяток домов, в большинстве из которых век доживали одинокие старики. Нищета здесь прежде была беспросветная. Но из Петровска помогли, исправно начали возить продукты, приезжала молодежь, чинить покосившиеся избы, доктор Винский лично наезжал раз в пару недель, выслушать жалобы и раздать лекарства. А недавно в Федосовку, где пустовали два дома, переселились из многолюдной Прохоровки две молодые семьи. С детьми.
Ксюша побледнела и сделала шаг к обрушившемуся дому, который с тыла все еще заливали водой. Темные кучки на пороге, за повисшей на оплавленных петлях обгорелой дверью. Они стреляли в тех, кто пытался выбраться...
– Ксения, не ходи, слышишь? – на плечо легла тяжелая рука Быкова.
– Мне нужно, Петр Андреевич, – тихим, но твердым голосом ответила девушка, – если завтра в бой – я должна видеть, за что.
К глазам подступили слезы, горячие, злые, во рту стало горько от желчи. Ксюша глубоко задышала ртом, пересиливая тошноту.
Митя подошел к ней и протянул фляжку в кожаной оплетке.
– Тарас дал, – сообщил он, когда Ксюша, отхлебнув, чуть не поперхнулась спиртом, – сказал, на случай крайней необходимости.
Он замолчал, уставился в огонь и перешел почти на шепот.
– Я ведь сегодня и сам в первый раз не по мишеням стрелял. Только ты ребятам не говори...
Ксюша кивнула и оглядела лейтенанта. Митенька побледнел чуть не до зелени, но, одновременно, как-то вдруг повзрослел, на мальчишеском лице проступила суровая мужская надежность.
– А с этими подонками что? – подошел Быков.
– Всех положили, – ответил Назаров, – жаль поздно. И машины расстреляли, чтобы никто не ушел.
– Молодцы, – кивнула Ксюша, – спасибо. А наши что?
– Не знают в Петровске еще, – ответил Митя, – хутор рядом с заставой, вот мы и примчались. А позвонить они, похоже, никому не успели.
– Надо срочно систему оповещения разрабатывать, – заметила Ксюша, – разведка вернулась?
– Не знаю, – покачал головой Митя, – я в этой суматохе телефон потерял.
– Ладно, – кивнула Ксюша, – заканчивайте здесь и срочно в Петровск. А мы уже сейчас поедем. Хватит учиться. Пора переходить к делу.
130. Национальный парк Йотунхеймен. Норвегия. Норвик
Брунгильда, обернувшись вороном, улетела вперед, разведать обстановку, и Норвик с Ингрид шли вдвоем по бескрайнему ледяному полю, даже сейчас, в конце лета, припорошенному сухим колючим снегом.
Белое безмолвие, страшное и прекрасное, окружало их, и Норвику на мгновение стало страшно, словно это Эгиль шагал, утопая меховыми башмаками в шершавой снежной крупке, рискуя упасть от усталости, заснуть, замерзнуть в ледяной пустыне.
– Мечтаешь? – тихо улыбнулась Ингрид. – О чем?
– О тех временах, когда почти все давалось мне трудом и напряжением сил, – неожиданно для себя самого ответил Норвик, – нам слишком легко все достается. Оттого самомнение раздувается, как влюбленная жаба. Это опасно.
– Что это тебя на философию потянуло? – Рысь презрительно повела кисточками ушей. – Боишься?
– Дурак я был бы, если бы не боялся. А ты разве нет?
– Боюсь, – тихо шепнула девушка, – ты даже не догадываешься, чего.
– Так скажи, – бросил на ходу Норвик, – не тяни.
– Мы можем погибнуть, – начала Ингрид, – и я… Ты так и не…
Она решительно тряхнула головой и замолчала.
– Пустое это, – через пару минут произнесла она спокойным голосом, – не ко времени и не к месту.
– Так и не скажешь? – улыбнулся Норвик. – Вот теперь мне точно хочется знать, о чем ты.
– Потом, – пообещала Ингрид, – если выживем. А пока, пожалуйста, забудь.
Норвик молча кивнул. Ему и вправду было любопытно, что имела в виду Ингрид, но сейчас у них были дела куда важнее, а девичьи капризы забыть, как всегда, оказалось легче легкого.
Восточный склон ледника полого поднимался к перевалу. Здесь под тонким слоем снега притаились глубокие трещины, едва заметными морщинками хмурясь на гладкой поверхности, идти стало труднее. Широкие проломы приходилось обходить, чтобы, прыгая, не угодить в следующий, предательски затаившийся в голодном ожидании.
Перевал, крутой и каменистый, темнел в отдалении узкой полосой скальной породы между заснеженных горных стен. Поднимались медленно и осторожно, камни выскакивали из-под ног испуганными кроликами, убегая вниз. Выше снова начинался ледник, плоский как блюдо, зажатый между двумя горными вершинами. Справа, под нависшими полукругом скалами, виднелся черный пролом, залитый невероятно гладким и толстым слоем льда. Слева, у самых гор – одинокая скала, узким конусом, облитым голубоватым льдом, вздымающаяся к звездному небу.
– Врата Ночи разглядываете? – цверг выскочил за их спинами, словно из-под снега. – Стоят пока, ничего им не сделалось.
Он махнул рукой, и его товарищи присоединились к ним, показавшись из-за неприметного валуна, присыпанного снегом. Ворон камнем упал с небес, грянул оземь, и Брунгильда заспешила к спутникам.
– Я – Дарин, – чинно поклонившись, представился цверг, – а это – Строр и Харис.
Норвик и Ингрид обменялись с цвергами приветствиями и поклонами, чин по чину, степенно и важно. Как в старые времена, когда мир не торопился ни жить, ни умирать.
– Мы можем предложить вам кров и безопасность, – Дарин обернулся к Брунгильде, давая понять, что знает, кто из гостей за главного, – но…
– Так далеко гостеприимство заходить не должно, – с улыбкой кивнула Брунгильда, – у нас все с собой.
Дарин повел их к неприметной узкой щели в скале, за которой открывалась обширная пещера, откуда крутая лестница, спрятавшаяся за скальным выступом, вела вниз, вглубь, дальше и дальше – до самых Подгорных Чертогов.
Но на этот раз гостеприимством Радсвинна не воспользовались, устроились в одной из боковых кладовок, где хранились припасы и снаряжение для разведчиков. Цверги пожелали гостям спокойного сна и удалились.
Строр вернулся за ними вечером, когда пробудившийся Норвик уже доставал из походного мешка пакеты с кровью. Цверг был не один. Трое лесорубов из дальнего поселка, отряженные односельчанами в Подгорные чертоги вести переговоры о торговле и взаимопомощи, узнали от «не в меру болтливого» цверга о необычных гостях и их нужде.
– Слыхал я, задача вам предстоит нелегкая, – сказал старший, – древние легенды в наших краях ходят о демоне-кровопийце, что, не просыпаясь, убивает, не выходя из своего логова, смущает неокрепшие души, сеет зло и смуту в наших горах. А еще я слыхал, будто горячая кровь, отданная по доброй воле, поможет вам сразиться со злом.
– Это так, – кивнула Брунгильда, – и мы не забудем этого дара. Если завтра к рассвету будет, кому помнить.
– А этому, древнему, рассвет разве нипочем? – удивился Строр. – Зачем ночью-то идти? Может, проломим вход в пещеру днем, и вся недолга?
– Было бы так легко, проломили бы, – проворчал Норвик.
– Он под землю может уйти, – пояснила Ингрид, – туманом обернуться, слуг себе на помощь позвать. И все это не просыпаясь. Но если…
– Если мы его разбудим, – заключила Брунгильда, – рассвет будет кровавым не только для нас. Ксавьер не зря с нами не пошел, у Всеотца даже сейчас есть власть над кланом, а, если он проснется, она возрастет в десятки раз. Трудно будет Гангрел противиться его воле, и на Ксавьера вся надежда. Может, Нетопырь сумеет их удержать, не допустить, чтобы Дикари превратились в безумных чудовищ, пожирающих все на своем пути.
– Не буди лихо, – остановил ее Норвик, – до этого не дойдет. За этим мы здесь.
Они приняли Дар, и кровь, горячая и чистая, наполнила их силой и отвагой. Покинув подгорное убежище, уже втроем направились к запечатанной черным льдом пещере. На гладкой поверхности узкими прорезями проступали печати, наложенные в незапамятные времена, задолго даже до земного рождения Брунгильды. Но Валькирия не раз бывала здесь, разглядывая печати, примеряясь к их силе, гадая над смыслом.
Прежде Валькирия мечтала о пробуждении Всеотца. Пророчества гласили, что с его возвращением откроются Врата Ночи, и долгожданный Рагнарек сметет с лица земли ложь и предательство. Пусть все они погибнут в этом бою, но Светлые Асы одержат в нем окончательную победу над силами Тьмы, в Мидгарде и Асгарде, Ванахейме и даже в Сумерках Хель. Ненавистный Локи, Отец Лжи, будет повержен, и Фенрир, его волчий отпрыск, падет от руки Видара.
В этой вере коренились и истоки вражды между Гангрел и Гару. И она же, порой, объединяла их. В то время как другие кланы строили свои теории на библейской истории проклятия Каина, Дикари поначалу помнили древние саги и следовали Пути Севера. Дети Одина и Дети Локи, Гангрел и Гару, как и те, в кого они верили, временами объединялись против общих врагов, но чаще с непримиримым упорством вели нескончаемую войну друг с другом.
Уже давно мало оставалось тех, кто помнил начало, как среди Волков, так и среди Дикарей. Но Брунгильда и ее Валькирии не оставляли надежды на древнее пророчество. До последнего времени. Теперь из Сестринства их осталось только три – сама Брунгильда, Ингрид и Сигрун. Та, что душой и телом продалась ненавистным Ассамитам. Впрочем, о Сигрун Брунгильда решила подумать потом. Сейчас пора было разобраться с Патриархом, узурпировавшим место Всеотца-Одина и долгие века стравливавших своих потомков по крови с Волками, другими кланами и со всем человечеством.
Брунгильда накрыла печати руками, разогревая ладони до тепла человеческого тела. Лед потек слезой, линии печатей оплыли и исказились, и стена, закрывавшая вход в пещеру, отошла в сторону, обнажая подгорную темноту, чернее самой ночи.
Лунный свет едва проникал в каменный мешок, и спутники зажгли принесенные с собой смолистые факелы. По грубо обтесанным стенам серебряными жилами поблескивал иней, неровный пол был усыпан каменной крошкой. Здесь пахло холодом, и смертью, и мертвой кровью. Патриарх лежал прямо на грязном полу, его иссохшее, почерневшее тело, покрытое трещинками морщин, казалось изваянным из камня.
Норвик нетерпеливо шагнул вперед и неожиданным замахом сорвал топор с плеча, ударил по тонкой шее. Ничего. Лезвие отскочило, как от гранитной статуи. Хорошо, хоть зазубрин не осталось на доброй стали.
– Эгиль, я тебя убью, – прошипела Брунгильда, – если бы это было возможно, я бы сделала это еще вчера. Твое счастье, что он не проснулся.
– Попытаться стоило, – виновато улыбнулся Норвик, – как я понимаю, кол в сердце ему тоже не вобьешь?
