Текст книги "Теория Глупости, или Учебник Жизни для Дураков-2"

Автор книги: Андрей Яхонтов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 44 страниц)

Попутное соображение. Тут уместно обмолвиться (а то и обстоятельно поговорить и поставить точки над "и") обо всяческих претензиях на продолжение всяческих отношений между мужчиной и женщиной. С какой стати вы возомнили, что кто-то должен отношения с вами длить, тянуть и, может быть, даже укреплять? Если что-то между вами и было, и состоялось – в прошлом – то в настоящем надо дать себе отчет: сделанного заново не переделать, сорванного цветка не освежить! Обеим принимавшим участие в хэппенинге сторонам логично и оправданно разбежаться в разные углы ринга. Было бы странно не разбежаться. ЛЮДЕЙ ОБЪЕДИНЯЕТ ОБЩИЙ ИНТЕРЕС. И больше их ничто не объединяет. Притязания одной стороны на пролонгацию контракта во внимание не принимаются, рекламации и жалобы в одностороннем порядке не рассматриваются. Наивно и самонадеянно рассчитывать, что вы кому-то понадобитесь дольше, чем на вечер. Разве только если затеваете совместный долгосрочный проект… А если не затеваете, а вас ангажируют на второй и третий сроки – ищите подвох. Ждите разочарования. Готовьтесь к неприятностям и нападению. ТРЕЗВО ОЦЕНИВАЙТЕ СЕБЯ И СВОИ ДОСТОИНСТВА!

Вывод. Прав был мой друг, выбравший для Вероники ожерелье и напутствовавший меня фразой, которая так и звучала в ушах: "Отдай ей. Должна же быть у бедняжки хоть какая-то радость от твоего появления".

ТРЕТИЙ ЗАХОД

Я кантовался то у родителей, то, реже, у дочери, то, чаще – у купидонообразного, кучерявого Овцехуева. Он мне нравился уже тем, что не посягал на Веронику и даже намекал, что она его не очень-то и привлекает. Мы болтали (в том числе и о любви), выпивали или же он чистил свое табельное оружие, а я сидел напротив телевизора и наблюдал – серию за серией – фильм «Дурак дураком». Действие за то время, пока я отсутствовал, находясь за границей, продвинулось к мгновению, когда герой (а он все больше и больше внешне смахивал на меня, обретал мои черты: сутулость, редкость волос и зубов) отправлялся на прием к дантисту и, после удаления коренного клыка, пытался, весь в кровавой пене, врачиху поцеловать, а она врала мужу по телефону, что пьет у подруги кофе. Я констатировал: экранизация романа «Учебник Жизни для Дураков» перевалила за середину.

Без Вероники пребывание в Москве теряло смысл, казалось обесцвеченным.

Я совершенно забыл о трех рисовых зернышках с надписью "Слава КПСС!", полученных от Мундыгайло и завалившемся за подкладку пиджака еще одном, из Лондонской галереи, а когда вспомнил, то извлек крохотные произведения искусства и отправился с ними в гости к родителям Вероники. Именно туда и примчался за мной взбудораженный Овцехуев и скомандовал:

– Поехали!

На его белом "Вольво" мы подрулили к Белому дому, легко и без помех получили на проходной внушительных размеров хозяйственную сумку, полную монгольских тугриков, и беспрепятственно отвалили.

Это был счастливый день. Едва мы вошли к Овцехуеву и запихнули сумищу под кровать, позвонила Вероника. От имени папы и мамы она благодарила меня за пополнение семейной коллекции. Я, растаяв, поведал ей об удачном завершении финансовой операции "Белый дом", об окончании мытарств и похвастал неисчислимым количеством полученной валюты.

Контрольный вопрос. Вы бы поверили в подобные россказни – о емкостях, полных денег?

Разумеется, Вероника усомнилась. Пришлось ее убеждать. Я позвал ее к Овцехуеву, и она приехала! Что ж, я продемонстрировал реальные вещдоки. А потом, задвинув сумку с деньгами под кровать, попытался увлечь ненаглядную на эту самую лежанку. Но любви не получилось. Вероника вспомнила, что должна кормить кошечку, и укатила.

СМЕРТЬ МИШИ

Она даже не разрешила ее проводить. В смятении чувств я включил телевизор, поймав самый хвостик очередной серии фильма «Дурак дураком». По экрану бежали титры, особо была выделена фамилия Миши в черной рамочке. От стиснувшего горло спазма я чуть не задохнулся и так сильно сдавил пульт переключения программ, что он затрещал. Отказываясь верить в произошедшее и ловя воздух ртом, я опустился в кресло. Миша ведь был мне не посторонний, он был мне пусть дальним, но родственником, с ним было много связано: первый поход на ипподром, расставание с Маргаритой, решение уйти из лаборатории… «До чего жесток современный мир», – думал я.

МОГ БЫТЬ КАЖДЫЙ

Услышав мои всхлипы, в дверях возник Овцехуев.

– Жалеешь? – спросил он. И попытался потрепать меня по волосам. – Не жалей. На его месте мог оказаться ты. Если бы ты не прекратил своих усилий по выведению нас на чистую воду, мы тебя точно порешили. Лучше бы было, если бы прикокошили тебя?

Я умолк. Вопрос поставил меня в тупик.

Контрольная пауза. Что лучше – чтобы прикокошили вас или другого?

ИСТОРИЧЕСКИЙ ЭКСКУРС

Вся история человечества – это попытка слабого меньшинства спрятаться, убежать, забиться в щель; и налеты, нападения сильной и числом превосходящей стороны – с намерением убить, ограбить, увести в плен и воспользоваться слабостью обороняющихся. Удивительно, однако, не торжество силы (оно объяснимо), удивительно, как каждый раз слабое, подневольное, жалкое, «человеческое», заботящееся о доме и детях, выживает под пятой и игом власти, поставившей себя – над «человеческим». Сила – это не признак человек. Признак человека – слабость. Большинство людей не подчиняют, а приспосабливаются, не уничтожают, а лишь кусают в ответ на причиненную им боль.

Но и тут не обходится без странностей. Притесняющее начальство, каким бы добреньким оно ни казалось, люди не любят, а попирающих все живое железной пятой героев – боготворит.

Вопрос. Если человечество поделилось на две части и одна начинает истреблять другую – что нужно сделать?

Ответ. Разумеется, поспешить примкнуть к той половине, которая казнит, лишает свободы, грабит. НЕ БУДЬТЕ ДУРАКОМ! Только самые сообразительные выживут в этой ситуации. Неужели сами подпишете свой смертный приговор?

РЕСНИЦЫ

Сумку было велено отвезти по закодированно сообщенному адресу. Я волновался, правильно ли его расшифровал, но, когда прибыл в особняк, находившийся посреди леса, и взглянул в лицо его владельца, сразу успокоился. Эту физиономию я не раз видел на экране телевизора. Особенностью типа было то, что ресницы его росли не как у других людей – горизонтально, а вертикально и как бы занавешивали глаза… Он выдал мне сертификат на право покупки острова…

Ликуя, я доложил Маркофьеву о выполненном задании.

ОПЯТЬ ОБМАН

Однако, когда мы с Овцехуевым прибыли на Капри, выяснилось: речь в сертификате (приписка была сделана мелким-премелким шрифтом) шла не о Корсике, а об одном из микроскопических островов Курильской гряды. На эту спорную территорию давно зарились японцы, Маркофьеву она была ни к чему.

– Что это за страна! – негодовал мой друг. – Каждую секунду все стремятся друг друга обуть и надуть. Жаль, Мишу порешили слишком рано. За такие подставы я убил бы его второй раз!

ДЕЛАТЬ НЕЧЕГО

Вскоре мы вновь носились с Маркофьевым на конях по скалистым берегам и сочным лужайкам.

– Делать нечего, – говорил мой неунывающий друг. – Не удалось добыть Корсику легким путем, придется идти сложным. Как всегда, все упирается в Россию, все мировые проблемы проистекают из этой оконечности земного шара…

ТОЧКИ ПРИЛОЖЕНИЯ

Но как ему было подобраться к этой покинутой им загадочной стране?

– В России точек приложения энергии очень много, – говорил Маркофьев. – Надо только уметь их нащупать. Можно открыть левый пункт по обмену валюты… Сесть на раздачу нежилого фонда под склады, парикмахерские, забегаловки… Начать осуществлять фиктивные поставки мороженой или свежей рыбы…

К повторному пришествию на родную землю он готовился долго, подходил обстоятельно и серьезно. Взвешивал все "за" и "против". Поначалу казалось: минусов возвращения, значительно больше, чем плюсов.

Однако Маркофьев, с присущей ему изобретательностью сумел отыскать такую прореху, такую лазейку, которая принесла только "плюсы".

СВИНОФЕРМЫ

Возрождение фонда «Наша краса и гордость – чернобыльцы!» позволило ему развернуть в районе взорвавшейся АЭС сеть свиноферм, птицефабрик и коровников. На заброшенные пустоши в этих местах никто не претендовал, а прирост веса и поголовья (в связи с тем, что многие телята, цыплята и поросята рождались с двумя и тремя головами) наблюдался фантастический. На многих рынках Маркофьев открыл и держал мясные и птичьи ряды. Попутно он подключил меня к работе к редактированию кулинарной книги для иностранцев, озаглавленной «Русская пища – медвежье здоровье», куда были включены многие способы приготовления ранее неведомых блюд.

Рецепт студня из трехголового поросенка. (Эксклюзивно, для читателей "Теории глупости").

Взять трехголового поросенка, опустить в кастрюлю и на медленном огне варить три часа. Полученную массу распределить по мелким емкостям и вынести на балкон. Если поклевавшие застывающую гладь холодца вороны не окачурятся у вас на глазах – украсьте деликатес веточками кинзы и петрушки и смело подавайте гостям.

КАК ОТЛИЧИТЬ КИНЗУ ОТ ПЕТРУШКИ И НАОБОРОТ

Многим из читателей этой книги (особенно – мужчинам) на рынках и с лотков частенько всучивают вместо нужной им кинзы – петрушку. То есть траву с совсем другим запахом и вкусом, но с похожим силуэтом листочков.

Как найти нужную зелень и не поддаться обману?

Очень просто! Покупайте укроп и сельдерей!

СВИНЬИ

Из-за границы мы гнали в Россию стада хряков и хавроний.

– Знаешь, – делился Маркофьев. – Наши отечественные свиньи гораздо крепче и здоровей зарубежных. Так вот, породистые хрюшки, выращенные по европейским стандартам, как правило, погибают еще по дороге к месту нового жительства. Или вскорости после прибытия. От разрыва сердца. Свиньи ведь очень умные. Как увидят наши дороги, корма, неубранный хлев – сразу бряк с копыт. Изнеженное сердце не выдерживает…

КОРОВЫ

Из Голландии мы везли мясные и молочные породы буренок.

– Я бы еще понял и одобрил ход мыслей коров, решивших покинуть комфортабельные европейские стойла ради того, чтобы эммигрировать в Индию, – шутил Маркофьев. – Там жизни этих жвачных ничто не угрожало бы… Стали бы священными… Но ехать в Россию…

ВЫСШИЕ ФОРМЫ

Он говорил:

– Что поделаешь, высшие формы жизни всегда используют низшие для поддержания тонуса. Коровки и свинки, безусловно, низшие формы. Ведь не придумали же они ничего такого, что позволило бы им возвыситься над людьми. Не изобрели атомную бомбу и автомат Калашникова. Тогда бы они нами питались. Но нет. Этого не происходит. Мы их хаваем.

ЛЯГУШКИ

Там же, в Чернобыльских водоемах, он развернул рыбные хозяйства и лягушачьи фермы – откуда поставлял деликатесных жаб в Парижские рестораны, а карпов и сазанов – на отечественные прилавки.

ЧЕЛНОК

Я курсировал между маркофьевским раем на Капри и чернобыльскими хлевами и болотами как маятник, лишь изредка заглядывая в Москву. Вероника, когда я приезжал, раскладывала передо мной загадочным образом добытые в Греции и Тунисе, Мозамбике и Турции магазинные чеки, копии банковских счетов и платежек и спрашивала:

– Вот, значит, как проводишь время? Со своим дружком…

Откуда она их брала, эти бухгалтерские документы? В ее собрании были аккуратно подшиты (и запротоколированы) квитанции об оплате гостиниц, квитки из супермаркетов, даже вторые экземпляры авиационных билетов… Однажды мне были предъявлены фотографии с парома, на котором я путешествовал с Людмилой. Ряд снимков оказался сделан в трюме, где подружка моей юности уединилась с негром, лиц было не разглядеть, напрасно я убеждал разгневанную домашнюю следовательницу, что на серпантине корабельных канатов в объятиях Людмилы запечатлен не я…

В ТРЕТЬЕМ ЛИЦЕ

Да, не все было гладко в нашей семейной жизни.

Не знаю, поймете ли вы, о чем я…

Не переношу, когда в моем присутствии обо мне говорят в третьем лице. "Он пошел туда-то…" "Он говорит…" "Он, видите ли, думает…"

Такое обращение унижает. Это все равно как при больном вести дискуссию о его болезни. А Вероника именно так обо мне порой говорила.

ФАМИЛЬНЫЕ МОГИЛЫ

Однажды – по-видимому, в знак признательности за добытые четыре рисовых зерна – меня торжественно пригласили посетить вместе с Вероникой, будущим тестем и тещей кладбище, где были захоронены их предки. Кладбище называлось немецким, но хорошо, что я удержался от вопроса, нет ли среди пращуров Вероники и ее родителей – тевтонов или псов-рыцарей. Потому что надгробья и точно имели древний вид и лютеранско-католическую конфигурацию, но прежние надписи на них были затерты как бы наждаком, поверх затертости и царапин, обведенные сусальным золотом, горели славянские фамилии моих будущих родственников.

Бежать мне надо было без оглядки и опрометью, а я оставался в их семействе и даже радовался этому.

МАЛЬДИВЫ

С разрешения Маркофьева мы отправились позагорать на Мальдивские острова. Я взял с собой Катю – разве можно было не захватить на курорт девочку, если возникала возможность? К тому же Катя опять угодила в передрягу. Ее квартиру я выкупил, но неопытная глупышка приобрела таймшер в Испании. За эту мнимую собственность на Мальорке с нее требовали еще более значительную сумму, чем за утраченное жилье в Москве. Девочка нервничала, я сам не знал, как выкрутиться: денег на лекарства Машеньке уходила уйма…

Веронику присутствие Кати раздражало. Она говорила:

– Все внимание ты уделяешь ей…

Потом высказалась более откровенно:

– Не могу видеть чужих детей, которые бегают и играют, в то время, как моя кровиночка…

Я ее понимал! Страдал вместе с ней, пытаясь принять хотя бы часть неисчезающей, непобедимой боли на себя… Вся ее душа – была сплошная незаживающая рана…

КОШЕЛЕК

Когда Вероника потеряла кошелек, она устроила мне настоящий скандал! Такой выволочки я не переживал ни разу!

– Я утратила деньги, а ты даже бровью не повел! – кричала она. – Помню, мой первый муж, отец Машеньки, стоило мне посеять десять долларов, такое учинил! А уж из-за разбитой японской вазы… Вообще не знаю, как осталась жива… Заставил пойти и купить на мои личные сбережения целых две – точно таких же! Ты совершенно не думаешь и не заботишься о нашем семейном бюджете!

Ее упреки плохо укладывались в голове: какие могут быть личные сбережения – в рамках общего семейного котла, о каких попытках перевоспитания с помощью понуканий и вымогательств можно вести речь? Я не понимал этих несуразиц и абракадабр. Но я уж знал: так живут люди…

БУДУЩЕЕ

– Зачем тебе она? – говорил Маркофьев. – Зачем лечить ее дочку? Выздоровеет, выйдет замуж, родит, бросит ребенка на ваше попечение, ты будешь катать коляску с младенцем, даже не зная, кем он тебе приходится…

ЧЕМ МЕНЬШЕ ТРЕБУЕШЬ…

Поскольку я был неколебим, он сменил тон советов:

– Ладно, только не требуй от нее ничего. Если будешь чего-то требовать – преследовать, корить, настаивать, чтоб переменилась, исправилась – превратишь ее и свою жизнь в ад. Встречай ее радостно, чтоб ей было приятно приходить домой. Превозноси все, что бы она ни сделала… Любую глупость приветствуй.

– ЧЕМ МЕНЬШЕ ТРЕБУЕШЬ, ТЕМ БОЛЬШЕ ПОЛУЧАЕШЬ, – говорил Маркофьев. – Это касается всех областей жизни. Как на работе, так и дома, в семье. Когда не ждешь ничего – приятно вдруг что-нибудь получить! Ты согласен?

РАСКАЛЕННЫЙ УТЮГ

Мы ссорились с ней из-за ерунды и пустяков. А потом, когда из застенков на волю вышел Моржуев – со следами пыток на теле и синяком на скуле (он сказал, объясняя происхождение гематом: «Угнали, гады, в Германию…»), тут возникли по-настоящему серьезные мотивы.

Как можно было этому истерзанному и измученному – не посочувствовать? Я не мог глядеть на него без содрогания.

(Позже Маркофьев мне открыл: никаких казематов в помине не было, пять месяцев наш соратник скитался по притонам и публичным домам во Франкфурте, ссадины и укусы – являлись следами женских губ и ногтей.)

Вероника-то устремилась к несчастному со всей пылкостью своей нерастраченной натуры. Возобновила встречи с ним. (Я сперва даже не нашелся, что возразить. Не взбунтовался. А принял ее порыв как должное. Как естественное проявление человеколюбия!)

Моржуев отъелся и отоспался, стал гладким, завел брюшко… Сидел в нашей кухне, курил, гонял Веронику за сигаретами… (Она рада была ему служить. Говорила: "Хоть мужчиной в доме запахло". Имея в виду, видимо, табачный дым. И выразительно смотрела на меня.) Я бы мог так сказать? Никогда! И я поставил вопрос на принципиальную основу. Я не намерен был это терпеть! На какое-то время даже перестал (невозможным казалось в это поверить) с Вероникой видеться. То есть приходить домой. Пробовал найти ей замену. Впрочем, быстро охолонился. Где и что было искать? Бывшие мои знакомицы стали старыми. И при этом что-то нереальное о себе воображали. (А Вероника была хоть куда и дьявольски соблазнительна!) Незнакомые женщины сплошь раздражали. Манерой одеваться, безвкусием, глупостью. То есть опять-таки, в подметки ей не годились, в сравнении с Вероникой оказывались не на высоте. (Скорей всего, я ее просто любил). Пробовал якшаться с проститутками (по примеру Моржуева во Франкфурте). Но не преуспел. Встречаться за деньги было прискорбно, омерзительно, стыдно.

Промучившись бессонницей, пережив новый приступ отчаянья и тоски (вот уж действительно жегший меня раскаленным утюгом), я переборол желание немедленно с изменщицей расстаться и не видеть ее больше никогда. Более того, пришел к немаловажным успокоительным выводам. В сущности, они были просты. Она ведь не уходила от меня окончательно, не бросала определенно? Иногда варила обед? Иногда стирала рубашки? Так и надо было этим довольствоваться. Потому что – попытка сменить ее на другую (сам процесс еще сколько отнимет сил) вовсе не означала и не гарантировала успех.

– Все одинаковые, – говорил Маркофьев. – Ни у одной я не нашел поперек… А сколько искал!

Я склонен был с ним согласиться. В принципе (если не обращать внимания на мелочи) чем она так уж отличалась от других? От жен моих знакомых и моей, скажем, прежней жены Маргариты? Ничем.

Авторское обращение к мужчинам. Вы сейчас прочитали эти строки и подумали про свою жену или посмотрели на нее. И решили: но уж мне-то повезло…

Задание. Посмотрите внимательнее. В самом деле – повезло?

Продолжение обращения. Тогда поздравляю. Вы обладаете редчайшим в мире исключительным экземпляром.

Задание. А теперь обратите взор на себя. Вы-то сами каковы? Не врете, не изменяете? Готовите и стираете? Приносите кучу денег в дом? И жена ваша довольна и тоже именно так про вас думает – как вы про себя? То есть – что ей достался редкий, исключительный экземпляр? Что ей повезло?

Резюмирую: Тогда поздравляю вдвойне.

ДОВОЛЬСТВОВАТЬСЯ МАЛЫМ

Кроме того, я всегда и во всех областях (вы это помните) привык довольствоваться малым. Ни от кого ничего не требовал. Никому не навязывался. Не вставал в позу. Разве не так? Это было мое кредо. А тут вдруг начал капризничать и алкать – верности, заботы, любви. С какой стати?

Я же не обижался, что мне всю жизнь мало платили. Хоть что-то платили – и спасибо. А мог сосковородить такую рожу. И чего бы достиг? Что вообще вышвырнули бы на улицу. Так почему я на других не обижался, глотал унижения, а на Веронику должен был таить зло? За что и из-за чего? Она изредка со мной спала? Спала. Меня это устраивало? Вполне. Ну и спасибо ей на этом.

Запомните: НИКТО НИКОМУ НИЧЕГО НЕ ДОЛЖЕН. ЧТО-ТО ДАЮТ – ВОТ И ЗАМЕЧАТЕЛЬНО.

ВОСПОМИНАНИЕ

Поскольку и с прежней моей супругой Маргаритой отношения складывались примерно в том же ключе, то ясно становилось: причина не в женщинах, а во мне, который по-прежнему себя неправильно ведет и неадекватно оценивает представительниц слабого пола.

ПРОСТИТУТКИ

Маркофьев поучал (и не только меня):

– Если вы берете проститутку, то вам ведь нет дела, чем она занимается остальное время, пока не занята с вами! Вы ведь не будете выяснять, с кем она виделась до вас и с кем собирается встретиться после. Да она и сама не знает, кто будет ее следующим клиентом. Тем более, до этого нет дела вам. Вас интересуют те два часа, которые она проведет с вами. Правильно? Вот эти два часа (или час, в зависимости от оплаты) она должна отработать на полную катушку. Глупо и странно будет устраивать ей сцены по поводу ее неверности в остальное время суток. Так почему вы должны устраивать сцены другим женщинам или быть озабочены, чем и кем они заняты, когда не с вами? Почему это вас должно волновать и интересовать? Странно было бы демонстрировать подобные претензии. Вас ведь интересует и нужно вам от них совсем другое. Не верность, и не погруженность в вас. Ну так и получите то, что вам нужно, а потом пусть идут на все четыре стороны, пока снова не понадобятся!

ИСТИНА (в ракурсе вышесказанного)

Вы сами-то задумывались: почему если истина, то непременно «горькая»? Почему истина не бывает сладкой? Или хотя бы безвкусной?

Ну, а если она всегда (или почти всегда) горькая, так ли она нужна? Вы станете добровольно поглощать что-то горькое? Только лекарства или водку, про которую так и говорят: "Запил горькую…"

Но вы разве считаете себя больным? Занедужившим? Или алкоголиком, который не может остановиться в своей жажде проглотить все наличествующие запасы спиртного? Оскорбительно так о себе думать!

Да и лекарства теперь все чаще запрятывают внутрь подслащенных капсул. Чтоб не испытывать неприятных вкусовых ощущений.

Так что горькую истину всегда лучше подсластить. То есть по существу перекрасить ее в один из оттенков лжи. Что мы и делаем, облекая горький лекарственный препарат в сладкую облатку и тем вводя в заблуждение язык. Заедая рюмку "Столичной" или "Смирновской" соленым грибом или ломтиком колбасы.

Крупицу горечи мы заваливаем эверестами деликатесов. Таково же соотношение истины и обмана в реальной жизни.

Я СТАРАЛСЯ

Я старался, как советуют в умных книгах, воздействовать на Веронику добром. (В этих книгах писали: ни в коем случае нельзя отвечать на зло равной мерзостью, иначе цепочка взаимных наскоков не прервется никогда.) Вопреки воле Маркофьева и сообразно собственным представлениям о прекрасном привозил ей (и Кате) наряды. Воздушные легкие платья, строгие, однако, с претензией на изыск костюмы, туфли и сапоги с изящной колодкой…

И Катя, и Вероника поносили меня на чем свет стоит и в один голос. Вероника считала, что Кате я привожу больше и лучше, Катю мои эстетические критерии вгоняли в транс.

– Это не модно! – кричала она.

Контрольный вопрос. Какой должна быть женская одежда?

Ответ. ЖЕНСКАЯ ОДЕЖДА ДОЛЖНА ОТВЕЧАТЬ ЕДИНСТВЕННОМУ ТРЕБОВАНИЮ И ОБЛАДАТЬ ЕДИНСТВЕННЫМ КАЧЕСТВОМ – ВЫЗЫВАТЬ У МУЖЧИН ЖЕЛАНИЕ НЕМЕДЛЕННО ЕЕ (И СВОЮ ЗАОДНО) СНЯТЬ.

Я же дарил Веронике закрытые платья, наглухо застегиваемые блузки и – пусть расшитые позолотой – но лишенные намека на декольтированность кители со стоячим воротником. А Кате – такие вещи, чтоб и помыслить не позволяли о фривольности или безнравственности. Все же она оставалась для меня – хоть и великовозрастной – но дочерью.

Контрольный вопрос. В чем была моя ошибка?

Ответ. В том, что я дарил одежду, которую, я и сам это понимал, нужно было демонстрировать, а не снимать. Впрочем, когда Вероника ее надевала, то притягивала чужие мужские взгляды. Мне это было нужно?

Контрольный вопрос. Для кого я старался?

Ответ. Для других. (Что бесконечно и подтверждалось). А надо было, как мы уславливались, если что и делать – то для себя!

МОДА

Ну, а про то, в каком направлении движется мода – рассуждать не приходится. Вы обращали внимание? Человеку мало того, что он от природы неуклюж и уродлив, он – с помощью одежды – жаждет свою внешность еще сильнее исковеркать. Ботинки с толстенными носами на толстенной подошве… Бесформенные пуховики всех мыслимых цветов и оттенков… Прически с зелеными гребнями или наголо обритые черепа… Это – красиво? Это – эстетично? Это – писк вкуса?

Но так живут люди. И поделать с этим ничего нельзя.

ВОЗВРАЩЕНИЕ УТРАЧЕННОГО

Усилия в сфере производства бекона и разведения жаб приносили плоды. Вскоре мой друг помог мне выкупить «мурзика». А затем вернул и проданный родителями дачный домик на участке в шесть соток…

Мы возвратили заложенные мною квартиры.

И накупили (для Маркофьева) особняков по всему миру. И еще много чем прибарахлились…

Ах, как мы жили… Сказочно и припеваючи! Мой друг и начальник был очень мною доволен.

Я еще два раза приезжал к Белому дому и увозил под завязку набитые купюрами ксероксные коробки. Поехал бы и в третий, мне понравилось, но пришла телеграмма от Маркофьева: "Ты с ума сошел? Остановись! "

ВОЗДЕЙСТВИЕ

Его воздействие на меня имело несомненный положительный характер! Пятьдесят лет я был точно сжатая пружина. Ничего себе не позволял, во всем отказывал, затягивал пояс, настраивался на борьбу за наивысшие результаты – во всем! В служебной гонке, в семейной рутине, в воспитании дочери… И ничего не достиг! Пятьдесят лет я пребывал в постоянном напряжении. Трясся. Собираясь в отпуск, мандражил, что накануне отъезда с тестей или тещей что-нибудь случится, что у Маргариты поднимется температура, а сам я подверну ногу – и запланированная сказка сорвется, придется все переиначивать, сдавать билеты, хлопотать о похоронах или устройстве в больницу. Уже находясь в отпуске, валяясь на пляже или потягиваясь в постели, я постоянно ощущал над собой тень угрозы: что-нибудь да случится, что-нибудь плохое произойдет или здесь со мной и близкими или в мое отсутствие, блаженство окажется нарушено, вспугнуто, меня выдернут из неги и бросят на раскаленную сковороду…

А надо ничего не бояться. Знать и быть уверенным, что ничего скверного не произойдет. Потому что просто не может произойти. С тобой. А и случится – отлетит от тебя как от стенки горох. Ибо ты – непробиваемый, недосягаемый, бронированный, неуязвимый… Такой, как Маркофьев.

РЕАНИМАЦИОННАЯ РЮМКА

Я многому у него научился, во многом поднаторел. Как-то, сильно перебрав во время очередных переговоров, я следующим утром чувствовал себя чудовищно: меня мутило, вместо головы на плечах будто утвердился аквариум с покачивающейся водой и рыбками… Но не мог же я броситься на глазах Вероники к домашнему бару и залить в себя «реанимационную» рюмку, как называли мы с Маркофьевым утренние сто грамм. Вероника же, всем видом демонстрируя неудовольствие моим поздним возвращением накануне, собиралась в магазин.

– Можно я тебе помогу? – нашелся я. – Схожу за продуктами?

Она посмотрела недоверчиво. И просияла. Она такой чуткости во мне предположить не могла!

– Да-да! – подтвердил я. – Нельзя все переваливать на тебя…

Взял сумку и поспешил в соседнее кафе. После чего действительно заглянул в супермаркет и купил то, что мне было велено.

Когда вернулся домой, Вероника смотрела даже отчасти виновато.

– Только не ругайся. Ты ведь вчера, наверное, устал… Я забыла сказать про подсолнечное масло. Совершенно вылетело из головы…

– Нет вопроса, – сказал я. И снова устремился в кафе. Где выпил уже не рюмку, а полный стакан и две кружки "Хейникена".

Вероника смотрела теперь не так благосклонно.

– Ты долго отсутствовал…

– Очередь… Да и масло я взял сперва кукурузное, пришлось менять…

Она повеселела.

– Что с вас, мужчин, взять? Теперь понимаешь, каково это – вести хозяйство?

Подождав, не отправит ли она меня в магазин за чем-либо в третий раз, я лег и захрапел.

Контрольный вопрос. Почему при посещении магазина лучше быть бедным, чем богатым?

Ответ. Потому что можно потратить все деньги, которые имеются в наличии, и больше вас в магазин никто не пошлет.

ПРАВИЛА ПОВЕДЕНИЯ НА РЫНКЕ И В МАГАЗИНЕ

Я отправился на рынок за яблоками. Хотел купить килограмма два. Но тетка, которая начала яблоки взвешивать, стала просить:

– Возьмите пять… Последние остались…

И, не дожидаясь моего согласия, высыпала остатки яблок в мою сумку. Я решил: пойду ей навстречу… Надо, в конце концов, помогать ближнему…

Контрольный вопрос. Что произошло дальше?

Довольный собой и своей отзывчивостью, сопровождаемый возгасами тетки "Кушайте на здоровье!", я пошел домой. И когда высыпал яблоки из сумки, обнаружил, что половина из них – гнилая.

* ОТЗЫВЧИВОСТЬ НАКАЗУЕМА!

Разберемся, что произошло.

1) С чего постороннему человеку было желать мне добра и здоровья? И близкие плюют друг на друга, а уж дальние…

2) Следовало сразу сообразить: на дне мешка всегда остается гнилье.

3) И ведь все это я понимал!

Вывод. Сам виноват!

КТО НА ЧЕМ?

– Все друг друга обштопывают, – говорил Маркофьев. – Кто за что отвечает, тот на том и наваривает. Отвечаешь за производство хлеба – накидываешь лишку на булочки. Отвечаешь за ремонт телевизора – наживаешься на телеприемниках. И так во всем. Кто же платит? Тот, кто ничего не производит!

И еще он говорил:

– Жизнь – это рынок. Не в капиталистическом понимании, а в нашем, примитивном. Обычный колхозный рынок. Где продавец и покупатель знают, что один будет назначать цену, которая ему выгодна, а другой будет стремиться найти товар подешевле. И самое главное: тот и другой уверены, что после совершения мелочной сделки, друг друга никогда больше не встретят и не увидят.

ПРОСТРЕЛ

Я ехал в маршрутном такси. Лицом ко мне и спиной к водителю сидели две женщины. Одна из них, судя по доносившимся обрывкам разговора, страдала остеохандрозом. Да еще в спину ей дуло через открытое стекло кабины. Она, бедняжка, ежилась, куталась в платок, закрывала им шею. И выразительно (как и ее подруга) поглядывала на меня. Конечно, я должен был предложить ей поменяться местами. Должен был вскочить, как пионер, и уступить свое, лучшее, не на сквозняке, кресло. Но с какой стати я должен был это делать? Если бы меня продуло, то я бы сам начал мучиться прострелом! Кроме того, дамочка ведь не просила об этом! И я молчал. И тупо на них смотрел.

Контрольный вопрос. Как надо себя вести, если не хочешь чего-то делать?

Ответ. Надо тупо смотреть.

ДЕЛОВОЙ УЖИН

Но в целом признаки моего помудрения были налицо. Некто приглашал меня на деловой ужин – в четверг вечером. Я собирался уезжать за город в среду – на три дня.

Как я поступил бы раньше? Стал бы извиняться, объяснять, что уезжаю, пустился бы в мелочное растолковывание, почему непременно должен ехать, непременно упомянул бы, что очень хочу присутствовать на званом мероприятии… Будь он неладен!

Как я повел себя теперь? С благодарностью принял приглашение. Ничего про свои планы не сказав. До четверга и среды было столько времени! Столькое может измениться, произойти… Вдруг я не уеду? Вдруг изменятся планы приглашающего? Вдруг он ужин отменит? Зачем же я буду брать инициативу отказа на себя?

Вот чему научили меня жизнь и Маркофьев: не спешить, не брать инициативу, не пускаться в рассупонивание…

Так и вышло, как я предполагал. И я не уехал, и ужин не состоялся. Видимо, приглашавший просто сболтнул… Хорош бы я был, если бы начал суетиться заранее!