Текст книги "Теория Глупости, или Учебник Жизни для Дураков-2"

Автор книги: Андрей Яхонтов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 44 страниц)

Я и не хотел их тратить. Весь собранный им ворох невест, среди которых наличествовали и древние старушки – владелицы больших состояний, и молоденькие свиристелки – обладательницы восхитительных гибких тел и чувственных губ, меня не вдохновлял. И не мог вдохновить. Я хранил верность Веронике.

Я ЗВОНИЛ…

К ней я стремился всей душой. Звонил ей каждый день. Она говорила:

– Долли – теперь мой единственный дружок… Который постоянно рядом… И скрашивает мое одиночество.

ЧТО НАШЕЛ?

– Что ты в ней нашел? В этой длинноносой? – удивлялся Маркофьев. – Поступи хоть раз в жизни разумно. Женись на деньгах. Или на мерзкой, но красивой плоти. Стань независим! Каждый только и ждет мгновения, когда сможет послать остальных подальше. Всех, всех без исключения! Тех, с кем связан деловыми отношениями, и тех, кто намозолил глаза и замылил уши дома… Все только и ждут возможности обрести свободу. У тебя сейчас возник такой шанс. Ты можешь стать миллионером или с головой нырнуть в омут разнузданной страсти…

ЧТО ПЛОХОГО?

– Пристроили дочку, – шипел мой друг, имея в виду моих будущих тестя и тещу. – Взвалили на тебя свою обузу…

Я же не видел в такой заботе ничего плохого. И, тем более, предосудительного. Что скверного, скажите мне, в стремлении хлопотать о своей кровиночке? Я тоже хотел бы пристроить дочку Катю по возможности хорошо, только у меня ничего не получалось.

ПРИШПОРИВАНИЕ

И еще он говорил:

– Я тебя понимаю. Ты выбрал такую, чтоб тебя не пришпоривала. Не заставляла напрягаться. Ни внешним своим видом, ни амбициями, ни прямым понуканием. Но так не бывает. Едва освоится, войдет в роль, почувствует себя хозяйкой, как начнет пилить: "Почему у твоего друга Маркофьева целый парк автомобилей, а у тебя ни одного? Почему у твоего друга Маркофьева усадьбы и поместья, а у тебя вшивая избушка на курьих ножках? Почему у твоего друга Маркофьева конезавод, а ты не разжился даже пони для моей девочки? Почему жены Маркофьева щеголяют в шубах, а я в пальтеце? Ты же понимаешь, что конкурировать со мной ты не сможешь… Уж не говорю о настоящих толстосумах и богатеях…"

Иногда тень задумчивости набегала на его чело. Он советовал:

– Ты ей не звони. И не пиши. Отдыхай, раз представилась такая возможность. ПЕРВЫМ ДЕЛОМ НАДО ЖЕНЩИНУ НАПУГАТЬ. И посмотреть, что из этого получится. Сохранит ли она к тебе после этого прежние теплые чувства и привязанность? Надо сразу прикинуться больным или бедным. – Он взглядывал на меня исподлобья. – Что ты и сделал, причем даже не особенно напрягаясь, это было для тебя не так уж трудно – предстать бедняком. Чаще всего после такого обнажения язв бабы дают деру. Зачем им нужны кашляющие, хватающиеся за сердце нищие инвалиды? Так что можно считать: первое испытание твоя Вероника выдержала. Однако это еще ни о чем не говорит. Ей просто некуда деться. Ты согласен? Одиночество в ее возрасте непереносимо. И неприлично. Они все с младых ногтей стремятся замуж. А вот отказом родить ребенка она себя выдала с головой. Этим она показала, что ты не воспринимаешься ею как последний пункт в маршруте ее следования. Что ты – промежуточная остановка. Что она еще надеется встретить кого-то поприличнее, чем ты. Иначе – отчего бы ей не понянчить дитятю, не погреться возле семейного камелька? Но нет, у нее в голове какие-то другие планы…

– Она пережила тяжелую психологическую травму, – напомнил я. – У нее уже была неудачная попытка родить…

– Все мы переживаем травмы, – отрезал Маркофьев. – Вон сколько у меня детей… И разве все получились удачными?

– Такого несчастья, как Вероника, ты не пережил…

– Заблуждаешься, если думаешь, что ублажая ее и выполняя ее капризы, сумеешь ее удержать, – изрек он. – Напротив, подсыпай ей все новые трудности! Чтоб не успевала опомниться и передохнуть. НЕ ДАВАЙ ЖЕНЩИНЕ ШАНСА! Пусть крутится в колесе забот и хлопот. Иначе… Только предоставь ей свободу выбора… Тотчас намахает! Тем более, ты дал ей уверенность, сообщил такую надежность, о которой она и не мечтала. То есть по существу предоставил площадку для взлета… За это она тебе непременно отомстит…

ПРОВИДЕЦ

Слушая его, я снисходительно улыбался. Где ему было понять, что нас с Вероникой связывают иные отношения, свободные от пошлых скабрезностей и корыстной алчности!

На фоне моего очевидного морального превосходства над этими убогими сентенциями как-то совершенно вылетело из головы, что Маркофьев – провидец. Гений. Сверхличность. И заводила-бузотер. Он всегда был и оставался знатоком тонкостей человеческих взаимоотношений, людских слабостей и пороков.

– Все мы, населяющие планету двуногие твари – дети Каина, – говорил Маркофьев. – У Авеля не было детей. Не успел обзавестись до того, как родной брательник его прикончил. Ну, а если мы – потомки греховодника и убийцы, что из этого вытекает?

НАПОМИНАНИЕ

Надеюсь, читатели «Теории глупости», не забыли: женщин надо арканить, сообразуя выбор с единственным критерием – чтоб умела врать и, значит, щадить. Чтоб ни в коем случае не показывала своего подлинного отношения. Чтоб держала коготки спрятанными, а язык – пришипленным. Зачем нужна тигрица или змея под боком? Спутниц надо выбирать именно по оговоренным канонам…

– Не прощу ей, что выплеснула на тебя историю про больную девчонку! – говорил Маркофьев. – Не могла, что ли, притвориться, что у нее все благополучно? КАЖДЫЙ ДОЛЖЕН НЕСТИ СВОЙ КРЕСТ В ОДИНОЧКУ. Так завещал Христос. Он же никому не передоверил и не перепоручил свою ношу… А мог бы… Тем более, эти апостолы все равно его предали. Отреклись. Так и надо было их навьючить… Пусть бы попотели. Ленин оказался поумней, ворочал на субботнике бревно с помощью рабочих и крестьян… Перевалил свою долю груза на покорное население.

Он смотрел на меня с сожалением.

– Есть гораздо более выигрышные варианты. Чем твоя медсестричка. Одинокие обеспеченные тетки. Которые мечтают о ком-нибудь заботиться. Готов познакомить. Будешь жить – не тужить…

И ЛЮБОВНИЦА

И мы отправились на виллу Клаудии Шиффер. Топ-модель встретила нас в ситцевом сарафане с фирменной меточкой «Армани» – на волнующе и заманчиво подрагивавшем (вместе с бюстом) нагрудном кармане.

– Это я дарю ей наряды, – хвастал Маркофьев. – Смастыренные на "Большевичке". А смотрятся как от Гуччи. Нравится? – А потом строго распорядился: – Клавка, дуй на кухню, пожарь рыбки Святого Петра. – И объяснил. – Эту рыбу мне присылают с Земли Обетованной, из озера Киннерет…

Когда Клаудиа, сверкая пятками и жемчужной окантовкой сарафана, умчалась выполнять распоряжение, он сказал:

– Я ее вывел в люди. Без меня бы она пропала. Вложил деньги в ее раскрутку… Иначе так бы и осталась продавщицей мороженого…

Ужинали в кухоньке, скромно обставленной мебелью из русской сосны и итальянской пинии, украшенной кипрским перламутром. Клаудия и смотрела на Маркофьева взглядом покорной ярочки. При любом удобном моменте стремилась подсесть поближе, погладить, взять за руку, поцеловать. Влюбленность переполняла ее… (Как и всех прочих женщин, познавших маркофьевские нежность и обжорство, страстность и презрение ко всем видам диет…

Маркофьев отослал ее стелить постель, а сам, развалясь в кресле, произнес:

– Ради Клавки брошу и глупышку из Сыктывкара, и любую другую жену…

Я стал горячо убеждал его не торопиться со столь ответственным шагом. Он же отвечал:

– Тогда ты женись на Клавке. Я тебе ее уступаю… Как другу. – И прибавил. – Люблю помогать. Всем, без исключения…

Я И ОН

– Я все уже нашел, – сказал я. – Все, что мне нужно. И я счастлив.

Он взглянул недоуменно… И гулко хлопнул себя по лбу ладонью.

– А что, пойдем развлечемся с ней вдвоем…

Я мотнул головой.

– Повторяешь старые ошибки, – сказал он.

– Да и ты не больно-то изменился, – огрызнулся я.

Он ушел к Клавдии один, бросив пренебрежительно через плечо:

– Пожелай мне беспокойной ночи.

ФИЛОСОФИЯ

Утром, доедая грушу, философствовал:

– Ты мыслишь неправильно. Я говорю: да, надо хватать то, что прет в руки, а если приплывет больше – надо бросать схваченное и пытаться удержать большее. А ты проповедуешь: держись, вцепившись, в пойманное, потому что больше, быть может, ничего не приплывет и ничего не дадут. Это – порочная идея. В том и зрелость: уметь отказаться от добытого и достигнутого, иметь мужество это отсечь, ибо только тогда и начнется перестройка небесных легионов, они начнут перегруппировывать силы – дабы изыскать возможности предложить тебе нечто другое. Большее. Раз уж ты отверг малое.

Когда от груши остался лишь деревянный хвостик с плеточкой внутренних жестковатых волокон, Маркофьев заключил:

– НИЧТО НЕ НАСТУПИТ САМО, ПОКА МЕСТО ЗАНЯТО! Надо расчистить площадку, тогда в возникший вакуум хлынет мощным потоком обтекавшая тебя до того удача!

КАК ИЗБАВИТЬСЯ ОТ НАДОЕВШИХ ЛЮБОВНИЦ

– Очень просто, – сказал Маркофьев. – Я им предлагаю заняться групповым сексом. Вместе с большим количеством партнеров и партнерш. Естественно, без презервов. Но высказываю при этом опасение, что некоторые из участников вакханалии, возможно, вич-инфицированны… Рассказываю, что сам каждый день принимаю участие в подобных оргиях – с некоторыми из потенциальных смертников. Раньше русской рулеткой называли пистолет у виска, а теперь так можно назвать групповой, свальный грех… Вдруг – да не повезет. Да, так я и говорю. И тех дамочек, от которых хочу избавиться, как ветром сдувает. Из-за боязни подцепить СПИД они мгновенно свинчивают!

Он, преподав мне очередной урок, довольно улыбался, а у меня, при упоминании о презервативах, заныло сердце. Я вспомнил первую ночь с Вероникой… Сколько романтики, оказывается, может навеять упоминание о резиновом, похожем на надувной, шарике!

ЯПОНИЯ

В Японии, где обреталась еще одна маркофьевская жена, нас высыпал встречать весь концерн «Сони». Прием по случаю приезда Маркофьева продолжался девять ночей. Такова национальная традиция самураев – гулять по трое, или шестеро, или девятеро суток кряду. И хоть Маркофьев был любитель повеселиться, все равно выпить все стоявшее на столах саке он не смог и запросился спать.

Он и мне нашел невесту в этом концерне – дочь мэра Токио. А я опять сплоховал. Не оправдал надежд.

Наблюдение. С возрастом все труднее и труднее оправдывать чьи-либо надежды.

МОЛЧАЛИВОСТЬ

Быть может, в монашеском подходе к выбору подруг начинал сказываться возраст?

Какие еще ранее не свойственные мне особенности я начинал в себе обнаруживать? Я стал молчалив. А если и принимался что-нибудь рассказывать, Маркофьев делал мне замечания:

– Ты об этом уже миллион раз говорил! Сколько можно повторять одно и то же!

Наверно, я и точно твердил, как попугай, затверженную раз и навсегда шелабуду. Что поделаешь – такова особенность дурака: он знает только то, что успел узнать, накопленные впечатления – это весь его багаж, никаких новых открытий он с течением лет сделать не может. Никакими новыми откровениями поделиться не способен. Извилины его не столь гибки и эластичны, мозг не искрится идеями и догадками. Дураку трудно не повториться в воспроизведении эпизодов минувшего: ему они по-прежнему кажутся лихими и веселыми ("ух, как погуляли, ух как покутили, а вот еще случай…") и весьма важными и дорогими, а окружающие устали от назойливого козыряния одними и теми же краплеными пиками и червами из засаленной колоды.

Помните! Один из самых верных признаков возрастного поглупения – рассказывание бородатых анекдотов. Причем – анекдотов с сексуальной ориентацией. НЕ НАДО! НЕ МУЧАЙТЕ СОБЕСЕДНИКОВ ОСТРОТАМИ ТРЕТЬЕЙ СВЕЖЕСТИ, ИБО ЭТО СКОРЕЕ ПОДЕЙСТВУЕТ УДРУЧАЮЩЕ И ОТТОЛКНЕТ, ЧЕМ ПРИБЛИЗИТ И ПРИВОРОЖИТ.

ГАБАРИТЫ

В отличие от меня Маркофьев никогда не повторялся. Он искрился идеями, фонтанировал шутками, шокировал неожиданными лихими сравнениями…

– Бывал, бывал в Индии, и не раз, – говорил он. – Видел слона, таскающего бревно. На кого похож? На Ленина во время субботника. Такой же умный. Голова большая. Загадка, однако, почему этот гигант подчиняется крохотному мальчишке-погонщику? Уступающему ему в размерах человеку?

Маркофьев разгадал секрет: потому что слон не видит себя со стороны. Не осознает своих габаритов.

– А надо знать или хотя бы представлять свои возможности, – изрекал он.

ВООРУЖЕННЫЕ СИЛЫ

Каждый раз он вытаскивал на свет что-то новое. Необычное. Такое, чего никто и представить не мог – в связи с его нынешним внешним респектом и весьма прочным и завидным положением в мировом сообществе. Такое, о чем даже я, знавший, как мне казалось, биографию друга в мельчайших подробностях, понятия не имел. Все чаще он с ностальгической ноткой вспоминал о службе в армии. (Когда он успел? Весь его путь – школьника, студента, аспиранта, руководителя института – разворачивался у меня на глазах!)

– В какой же период это было? – изумлялся я.

Он отвечал:

– Лукавишь? Или действительно не помнишь? Когда я сорвал знамя с посольского особняка – меня ведь забрили. Оотправили исправляться. Помнишь главный девиз нашей армейской доктрины: "Не можешь – научим, не хочешь – заставим!"? Что ж, меня научили. Я, благодаря своим талантам, быстро дослужился до офицерских погон. А потом стал генералом…

Я скреб в затылке, он продолжал:

– Именно в связи с пребыванием в вооруженных силах я в первый раз разбогател. Ну, меня перебросили в Среднюю Азию. И поручили распродавать имущество военных городков… Потом мотался в Монголию, занимался тем же. Монголы – воры. Едва успевал продать казарму – местные жители налетали ночью, выламывали рамы и двери и утаскивали в свои дома. А новый владелец после этого требовал с меня возврата средств… Хрен получал, а не возврат… Сколько самоходок, бронетранспортеров, грузовиков, сколько танков я им толкнул…

Он восклицал:

– А наши военные базы во Вьетнаме! А обнесенные колючей проволокой места дислокации войск в Германии, Польше, Чехословакии, Венгрии! Если все, что там было накоплено, сплавить за полцены, за четверть цены, уже озолотишься. Нашу авиабазу на Кубе я бартером обменял на тысячу ящиков сигар… И толкнул эти сигары американцам… Что до наших культурных центров в Дели и Каире… Ах, какие там были отгроханы дворцы… Я на каждом проданном метре положил в карман по сто тысяч баксов… Впрочем, к тому времени я уже демобилизовался из рядов доблестных защитников отечества, снял погоны… И брюки с лампасами…

УЖАСЫ

– До того, как занялся реализацией мин, ракет, линкоров и огнеметов, жил ужасно, – мрачнея, вспоминал он. – Семья была большая, три жены, семеро детей… Рулона туалетной бумаги едва хватало на день…

СЕКРЕТНАЯ КАРТА

– Как и когда закончилась твоя военная карьера? – допытывался я.

Он вздыхал, закуривал – видимо, в память о славных, овеянных подвигами временах, – толстенную, похожую на субмарину сигару, морщил лоб.

– Как и когда закончилась? Ехали с учений… Загрузили полное купе пива и водки. Стали разделывать рыбу, чтоб закусить… Потом ошметки, вместе с бумагой, выбросили за окно. Утром хватились – а это была секретная карта… Какой-то мудель, путевой обходчик, ее нашел и переслал в штаб. Меня чуть не разжаловали… Но опомнились, спохватились: разве можно оголять командную верхушку, разбазаривать ценные умственные и стратегические резервы генералитета, бросаться проверенными кадрами…

ЧЕМ БЫЛО ХОРОШО?

Он мыслил размашисто и конструктивно. Масштабно и глобально. Бесспорно, был наделен умом государственного значения.

– Чем была хороша советская власть? – говорил Маркофьев. – Тем, что втягивала в бессмыслицу собственного кретинизма весь мир. Строили нефтеперегонные заводы в странах, где нет нефти… Не давали в собственной стране никому работать и пытались развратить ленью и ничегонеделанием тех, кого подбивали ступить на социалистический путь развития… Зато как легко оказалось воспользоваться результатами той деятельности! Туда, где разучились работать, придем мы. И захватим рабочие места. Там, где еще остались материальные ценности, мы их прикарманим. Дома культуры и фабрики, плотины и животноводческие комплексы, электростанции и стадионы – все это наше! Мое! Мебельный завод в пустыне Сахара! Какое гениальное изобретение! Заставить аборигенов за их же деньги заказать строительство этого завода, хотя вокруг не сыщешь не то что дерева – кустика! Былинки! И вот он стоит весь в масле, законсервированный, как бланшированная сайра, и ждет, пока я его за бесценок скуплю… А потом втридорога загоню.

КАК ПРОДАТЬ РОДИНУ?

– Но ведь Родина принадлежит не только тебе! – патетически восклицал я, ужасаясь его рассказам.

Маркофьев же скромно отвечал:

– Невелика хитрость – продать то, что принадлежит тебе. Фокус в том, чтобы продать то, что тебе не принадлежало и не принадлежит…

КРЕМЛЕВСКИЕ ЗАКРОМА

Он прибавлял:

– Мы скупим все. И распродадим все. И наварим на общенародной глупости такие барыши, которые даже не снились саудовским миллиардерам…

Одним из первых, нет, самым первым он смикитил, какие богатства хранятся в Кремлевских закромах. Глупые зарились на золото и мраморные пресс-папье из хранилищ, где были свалены подарки, врученные нашим лидерам главами иностранных компартий. Умный Маркофьев за бесценок скупил коллекцию вин и коньяков.

– Знаешь, что мы пьем? – спрашивал он меня, разливая рубинового цвета напиток в бокалы из богемского хрусталя. – Итальянское кьянти за миллион долларов. Эта обугленная бутылка была найдена возле Везувия в 1347 году… Ей семьсот лет. Ее подарил Брежневу Пальмиро Тольятти… Хотел стать во главе Италии. Но Брежнев ему не помог. И тогда, пожалев о столь дорогостоящем презенте, который был сделан напрасно, Пальмиро скончался… А виски, которое мы сейчас отведали, привез Сталину Черчилль… Эту ячменную симфонию выдерживали в вересковой бочке три века… И хранили в помещении бывшей подземной библиотеки государя Ивана Третьего. Ну, а сей портвешок притырил Ленину Герберт Уэллс… Естественно, когда он с Ильичем нализался этой бурды, то потом написал "Россия во мгле…"

Большую часть редкостных амброзий он перепродал потом английской палате лордов, выручив на этом несколько миллионов…

Кроме того, обещал английским пэрам, что передаст им в пользование на 99 лет Георгиевский дворец – чтобы те могли устраивать выездные балы с девицами легкого поведения, не опасаясь быть застуканными женами…

ОРАНЖЕРЕЯ

После завтрака мы порой отправлялись бродить по его поместью. «Родовому гнезду», как он сам его называл. На огромных пространствах был разбит ботанический питомник.

– Как по-твоему, растения – мыслящие существа? – спросил однажды Маркофьев.

– Конечно, – ответил я. – Ты разве не читал последние исследования в области ботаники? Растения воспринимают музыку, откликаются на слова, Они могут даже улавливать мысли. Урожайность повышается, когда над полем пшеницы или кукурузы звучат бравурные марши…

– И я о том же, – подхватил он. – Ты ведь, наверно, слышал, что лучше всего принимаются и приживаются украденные растения. Не те, которые куплены за деньги, а вот именно похищенные. Унесенные из домов друзей и оранжерей, в цветочных горшках и просто торопливо обломанные впопыхах и украдкой. Сколько раз я наблюдал: купленные кактусы и гортензии загибаются, а уворованные из ботанического сада идут в рост… Почему так происходит? Я много об этом думал. И пришел к выводу: растения одобряют воровство. Поощряют его. Более того: считают прогрессивной формой жизни. Ведь ты сам говоришь: они мыслящие существа…

ЕЩЕ РАЗ О ВОРОВСТВЕ

В задумчивости он вопрошал:

– Исправиться? Измениться? Но я делаю то, что мне нравится. Понимаешь, мне нравится воровать, обманывать, прокручивать аферы… Мне нравится быть, как ты говоришь, нечестным. Тебе нравится быть честным, а мне нет! Вот и все. Каждый получает удовольствие от разного. На вкус и цвет товарищей нет.

ЧЕРТА ХАРАКТЕРА

Он говорил:

– Что я могу с собой поделать, если воровство – черта моего характера! Ты ведь меня помнишь. Тырил все, что подвернется. Хоть авторучку, хоть мыло из общественного туалета. И так приятно, легко на душе, когда что-нибудь украдешь…

МЕЧТА

Вздыхая, он мечтал:

– Ах, как бы я хотел приобрести или украсть ядерный чемоданчик…

(И ведь он добыл его, этот чемоданчик, впоследствии).

ЗАДАНИЕ ЧИТАТЕЛЯМ

Попытайтесь разложить характер Маркофьева на составные части. Какие черты в нем привлекают:

а) откровенность

б) щедрость

в) математический склад ума

в) энциклопедическая образованность

Какие черты в нем отталкивают:

а)

б) впишите сами

в)

Контрольные вопросы:

1. Есть ли среди ваших знакомых личность, равная по масштабам Маркофьеву?

2. Если бы не данный Учебник, смогли бы вы близко познакомиться с подробностями быта и вершинами духа такого геракла и геркулеса, как мой друг?

МУРЕНА

А в аквариуме у него жила мурена. Каждый день специальный самолет доставлял спецрейсом в специальном контейнере с океанской водой трех выловленных в Индийском океане тигровых креветок, которых мурена съедала, высунувшись из своего грота. Маркофьев за ней с восторгом наблюдал.

– Во жрет! – восклицал он. – У нее прямо волчий аппетит…

ЧИЛИ

– После Вьетнама и Монголии, – рассказывал он, – я повез лучший в мире советский цирк на гастроли в Латинскую Америку – в Аргентину, Чили и Мексику. И там разбогател во второй раз. Провернул месячные гастроли за четыре дня. Сбил бригаду фокусников и гимнастов, купил двух медведей и одного осла… Имею в виду режиссера-постановщика… А заодно загрузил контейнер детскими книжками на испанском языке. Их тогда наши государственные издательства штамповали миллионными тиражами – непонятно для кого. Но мы неуклонно проводили политику дружбы со всеми народами! – Голос его, когда он провозглашал железобетонные лозунги прежней эпохи, делался и точно – металлическим. А потом бархатно мягчал. – Те народы эти книги, изданные на их родном наречии, естественно, не покупали, мы тоже не испытывали нужды ни в испанском, ни в корейском языках, вот великолепно изданные тома и пылились на складе. Отличная бумага, яркие краски… Я их взял за копейки, а там, в Чили, Аргентине и Мексике толкнул по двадцать долларов за штуку… Это, конечно, была мелочь по сравнению с торговлей истребителями, но я там купил пещеру с сокровищами исчезнувшего племени майа… И выгребал оттуда серебро экскаваторными ковшами…

Контрольный вопрос. Можно ли было не восхищаться его сметливостью, изворотливостью, расторопностью?!

Я и восхищался.

ПРИЗНАНИЕ

До чего мне хотелось забраться в его черепную коробку, посмотреть, как устроен его мозг, увидеть, каким образом высекаются, будто кресалом, необъяснимые и непонятно с чем связанные и откуда проистекающие идеи, обнаружить, откуда берутся, подыскиваются, выплывают неожиданные аргументы, которые в другие головы не забредают ни под каким предлогом…

Увы… Я пока не мог разобраться в принципе действия своего собственного рассудка… Чего уж было плутать в чужих потемках!

КОВШИ

Он же продолжал меня словно бы поддразнивать, заявляя непостижимое:

– Было время, когда я не просекал, что деньги просто валяются под ногами. Наклоняйся и собирай… Греби. Этими самыми ковшами…

ЗА ЧТО?

– Тебя, наверно, интересует, за что меня хотели шлепнуть и в итоге шлепнули? – спрашивал Маркофьев. И, хотя я никоим образом не проявлял любопытства и не задавал лишних вопросов, он пустился в пересказ трагических событий. – Да, напоминание о твоей книге вдохнуло в меня новые силы. Окрылило. Я вспомнил, каким был раньше. В юные годы. И решил тряхнуть стариной. Ее издание принесло мне гроши. Но их хватило, чтобы закупить в Японии коробки для японских телевизоров. – Я воззрился на него с удивлением, а он продолжал. – Ерундовое дело, зато в Польше их покупали с большой охотой. – Я опять посмотрел на него изумленно, а он опять ответил с подкупающей откровенностью. – Там ведь налажено производство еще и псевдояпонской техники: магнитофонов и телевизоров. Потом в Бангладеш я запустил линию по производству американских джинсов. И гнал их в Китай. А одежду от Труссарди, Версаче и Ив Сен Лорана, которую мы строчили на фабриках в Тай-Пее и Нижнем Тагиле, поставлял в Штаты… Затем нашлось более интересное применение моим способностям. Из Германии в Россию чего только не везут! Но меня привлекли пиво и сигареты. В Польше – опять-таки в обмен на японские коробки – мне позволяли невинные шалости: вместо следующих из неметчины опломбированных вагонов с сигаретами и цистерн пива, я цеплял к составам такие же опломбированные, но содержащие несколько другую консистенцию товара контейнеры. При этом сертификаты оставались настоящие, прежние. Бедные фрицы-коммерсанты, приезжая в Россию и пробуя свое пиво, кривились и ничего не могли понять.

СТЕКЛОТАРА И КОСМЕТИКА

Голова шла кругом от хитросплетений его жизненных перипетий. А он, скромно потупясь, повествовал, что выпускал еще и журнал под названием «Вестник стеклотары».

– Издание для заводов и фабрик. Виды и колибры бутылок, – терпеливо и доброжелательно, как и следует общаться с подобными мне недоделанными тугодумами, растолковывал Маркофьев.

А еще торговал пищевыми добавками для похудания. В сутки они сжигали в организме до восьми килограммов жира и углеводов. (Я живо вспомнил наш вечер в его московской малогабаритке и закусывание "раствора" черной икрой и отсутствовавшим маслом).

Подвизался мой друг и на ниве производства косметики.

– Какую только дрянь мы ни заливали в пузырьки, какую только гадость ни закачивали в тюбики! Все разлеталось. Несмотря на нищету населения. Потому что женщина скорее будет голодать, чем откажет себе в покупке молочка для век, лосьона для разглаживания морщин, шампуня и ополаскивателя в одном флаконе, после которого ее жиденькие локоны якобы приобретут пышность и мягкость… Ну разве бабы не дуры?

Я слушал его, разинув рот. Мне было чему поучиться.

– Сейчас вся Франция пользуется моими дезодорантами, одеколонами и туалетной водой, – докладывал он. – А в Египте я приступил к строительству новой группы пирамид… И это только начало. Настоящие свершения ждут нас впереди.

ПОДХОД

Конечно, легче легкого было усомниться в его рассказах. Но зачем, с какой стати я должен был подозревать и сомневаться? К тому же факты упрямо кричали обратное: он побывал везде, все знал, все испытал, все мог и превозмог, со всеми был знаком!

Когда мы ненадолго заглянули в Бахрейн – полакомиться баранинкой и съесть венгерский гуляш, то, совершая моцион после трапезы, от нечего делать свернули на рынок. Маркофьев переборщил в принюхивании к рассыпанной по прилавкам траве и сушеным плодам, торговцы набросились на него, желая поколотить и, быть может, даже прогнать подальше от палаток и навесов – и таким образом наказать за излишнюю привередливость, он же остановил их осеняющим движением руки и сказал примирительно:

– В чем вы виноваты, братья? Что отцы ваши и дети молились вне храма?

Они зашумели, недовольно и нестройно, как рассерженные пчелы, а старший из них выступил вперед и спросил:

– О чем ты толкуешь, чужестранец?

Маркофьев приложил ладонь к груди и сказал:

– Как же, братья… Я узнал вас… В Кировабаде… В Хиве… В мечети был устроен исторический музей, и ваши предки и родственники расстилали коврики на площади и совершали намаз под открытым небом…

Азербайджанцы, а это оказались они, смотрели на него влюбленно.

– Ты был в Гяндже?

Он утомленно кивал.

Мешок лаврового листа нам после той беседы отсыпали бесплатно – в знак уважения и на память.

ВСЕЗНАЙКА

Да, все-то он знал, все предвидел, для каждого мог найти ласковое и необходимое слово.

– Когда ты успел везде побывать? – спрашивал я. – И обо всем выведать?

Он загадочно улыбался.

Или говорил:

– В Узбекистане два самых популярных имени – Марсель и Мадрид…

СПЯТИЛА

– Однажды, дело было в Шотландии, рассказывал он, – член научной делегации, которую я возглавлял, серьезная женщина, сошла с ума. Буквально трехнулась. Спятила, увидев их магазины. А по их законам сумасшедший должен остаться на излечении в Англии. Меня вызывают в наше посольство и говорят: «Вы член партии? Вы должны увезти ее назад в СССР. Предупреждаем, что если вы будете в аэропорту задержаны, вам грозит местная тюрьма.» Ну, и зачем мне все это было нужно? А баба, которую надо сопровождать, разделась и лежит на газоне. Вблизи отеля. Хорошо, у них на обнаженную натуру внимания не обращают…

– Ну и как ты? – спрашивал я.

– Довез… Партийное поручение надо выполнять… Но следующую делегацию повез уже в Италию. В Италии сумасшедших домов вообще нет. Трехнутых лечат родственники…

ЧАЙКУ ПОПИТЬ

Вспоминались студенческие годы.

– Скучно встречать Новый год, если заранее известно: кто и куда придет и что будет на столе, – говорил Маркофьев. – Нет, нужно изобрести что-то неожиданное, запоминающееся, непредсказуемое…

И он предлагал уехать в какой-нибудь город, где ни у кого не числилось друзей и знакомых и неясно даже было – сумеем ли мы отыскать гостиницу, поселиться в ней и хватит ли денег заплатить за постой… Перед нами маячила перспектива встречи Нового года на вокзале, на улице, в подворотне…

Но все и всегда устраивалось наилучшим образом: тех, с кем встречался в поездах, самолетах, незнакомых городах – Маркофьев превращал в своих лучших друзей… Таким счастливым даром он обладал…

Он и теперь оставался таким же – рвущимся неизвестно куда… Но, как и прежде, ситуации ему подчинялись, а обстоятельства благоволили…

Вдруг, неожиданно и раздумчиво он произносил:

– Что-то охота чайку хорошего попить…

И мы летели на Шри-Ланку, где, раскинувшись под солнцем, нас ждали лучшие чайные плантации…

ПОДОДЕЯЛЬНИКИ

В Индии, куда мы прибыли прямиком с Цейлона, Маркофьева встречали как падишаха. Оказалось: он стоял у истоков карьер крупнейших местных промышленников и бизнесменов. С одним из них, калькуттским хлопковым королем и швейным магнатом, Маркофьева связывала давняя крепкая дружба.

Подступы к теме "МЫ И ОНИ". Никто в мире, кроме русских, не пользуется пододеяльниками с ромбовидными вырезами посередине. Знаете ли вы об этом? А вот Маркофьев знал!

Исторический экскурс. Всю ночь накануне приезда группы советских закупщиков-экспертов Маркофьев, гостивший в индии с научными целями по приглашению института Джевахарлала Неру, провел на текстильной фабрике, где собственноручно скроил и сшил единственный образец пододеяльника с вырезом в виде ромба. Соотечественница из строгой комиссии, придирчиво осматривая швы, заподозрила подвох и спросила: "Это не Маркофьев ли вам помог?" Присутствовавший при подписании контракта в качестве почетного гостя Маркофьев обиделся: "Как я могу вмешиваться в дела фирмы!" И договор на поставку огромной партии пододеяльников из индийского хлопка был заключен.

Памятка. Вот под какими исторически связанными с судьбой Маркофьева пододеяльниками мы все спим! Это, быть может, лучший памятник его многосторонней деятельности!