Текст книги "Иной край неба. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Чародейкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 39 страниц)

Кот действует иначе. Кот не строит планов – это бесполезный самообман. Кот бдительно следит, внимательно подмечая всё, что сумеет подметить, и с упорством, достойным охотника, выжидает возможность. Возможность обязательно подвернётся! Уж так чудесно и мудро устроен этот мир. Тут главное: точно решить, что тебе нужно, и не упустить возможность, когда та появится! Конфуций и без колдовских способностей это понимал, и потому был настороже. О да – Конфуций был готов, когда судьба послала, наконец, верный знак!

И вот теперь Конфуций ехал в автомобиле, возлежа на коленях своего человека, и торжественно мурлыкал триумфальную песнь! Он поднял планку, вышел на новый, пугающе высокий уровень Охоты, и он – Конфуций – победил! Это вам не воробья поймать! Это настоящий Профессор! Хитрый, коварный, очень умный, большой и сильный, повелевающий машинами, охранниками, и запорами на дверях! И Конфуций его выследил! Выследил, привёл своего человека, и вдвоём они поймали Профессора! Та-да!

А теперь они везут добычу к себе в логово. Наверняка покажут вождю прайда. Ух, он, должно быть, оценит! Удивится, и непременно оценит! И Конфуций будет есть вкусную еду, потом почистится, обязательно умостится уютненько на мягкой подушке у Рози – в её комнате сейчас как раз солнышко на диван светит – и поспит часа два! Нет, четыре! Но самое замечательное – всё это Конфуций проделает без тени сожаления, без упрёков себе в слабости! Потому что – угадайте, что? Потому что Конфуция теперь ждёт Охота! Да-да! Крупная, по-настоящему грандиозная даже для людей, Охота с большущей буквы!

Конфуций ни бельмеса не понял в заумных разговорах людей, даже не смотря на магическую способность к пониманию. Зато он – охотник – почуял всей своей требухой, каждой поджилочкой, каждым нервом почуял – эта нынешняя охота на профессора не была последней. С этими людьми надо держать уши торчком – Конфуция ждёт настоящая Охота! Потому что Конфуций – настоящий охотник! И теперь уровень этого охотника – уже далеко от банальных воробьёв.

...

[Алексей, воскресенье, вечер:]

По дороге мы обсуждали мои впечатления от мира магии, а так же всякие мелкие различия этого мира и моего родного. Похоже, Савелий Аристархович пытался проверить свою теорию 'фрактала времени'. Не знаю, насколько это у него получалось. Я, честно говоря, очень устал. И прошлая сумасшедшая ночь, и утренняя нервотрёпка с 'нападением' на профессора – всё это изрядно меня утомило. А обильное чаепитие с вкусным вареньем и бубликами только разморило.

Надо сказать, мы пару раз объехали кругом весь наш микрорайон – видимо, водитель стеснялся прерывать профессора. Когда же автомобиль, наконец, остановился у моего родного подъезда, Савелий Аристархович вежливо попрощался:

– Благодарю Вас, мой юный друг, Ваш рассказ пролил для меня свет на многие вопросы. Конечно, мне нужно ещё всё тщательно обдумать, но Вы же не откажетесь при случае поговорить о Ваших приключениях ещё?

– Конечно, профессор, – согласился я. – Только я не хочу затягивать с поисками моего двойника...

– Пропуск сделают ко вторнику, я обещаю. Конечно, мы не станем Вас задерживать, хотя, честно говоря, нам бы хотелось, что бы Вы задержались у нас подольше.

– Простите, – сказал я и вздохнул, – Я там сгоряча, кажется, поломал что-то... ну, в холле гостиницы.

– Поломалось, значит – починят, кому следует, – отмахнулся профессор.

– Подымитесь на чашку чая, Савелий Аристархович? – предложил я. Просто дань вежливости. После того, как я ворвался к больному человеку с угрозами, после того, как спалил электрику в гостинице, мне, знаете ли, хотелось теперь быть вежливым.

– Благодарю, и в другой раз непременно воспользуюсь! – улыбнулся профессор. Уж мы с ним столько чая выпили, куда ещё-то!

Водитель хлопнул дверцей, прошёл к парадному, и предупредительно открыл мне дверь.

– И Вам до свидания! – вежливо попрощался я с ним. Тот молча кивнул.

Я поднялся к квартире по лестнице, водитель шёл следом. Зачем? Он что ли чай за профессора попить у нас собирается? Э... м...

Я открыл дверь своим ключом, и переступил порог. В прихожую вышел отец. Он был хмур и недоволен. Ох, что не так? С малышкой Рози что-то случилось? Или я чего-то натворил? Ах, да, я же ушёл, ни слова ему не сказав. И это – после того разговора, когда я пообещал отцу, что больше – никаких тайных побегов! Ох! Что-то надо придумать, и срочно. Но придумать срочно я не могу, потому, что странный водитель перехватил у меня дверь, и невозмутимо вошёл вслед за мной.

– Здравствуйте, Вячеслав Данилович, – поздоровался он с отцом, и тут же представился: – Олег Сергеевич, полковник Федеральной Службы Безопасности, – и протянул удостоверение.

Вот так поворот! Полковник и меня удивил, так что челюсть упала, а уж отца-то!

– Я специально поднялся к Вам, что бы лично засвидетельствовать: Ваш сын ни в чём не виноват. В то же время, он по стечению обстоятельств обладает сведениями, не подлежащими огласке. Вам, Вячеслав Данилович, не следует расспрашивать сына, где он был сегодня с утра, с кем и о чём говорил. Спасибо за понимание. Всё будет в порядке, я обещаю. До свидания.

Дверь за Олегом Сергеевичем давно закрылась, а отец всё ещё стоял, словно статуя, и потрясённо смотрел в никуда. И тут я спохватился, что, кажется, забыл свой планшет в машине!

– Извини, пап! – попросил я виновато, и кинулся бежать за полковником.

Олег Сергеевич уже завёл машину, и готов был тронуться, когда я рванул на себя дверку.

– Простите, я тут забыл кое-что важное! – заявил я взволнованно.

– Планшетный компьютер, – констатировал полковник. – Присядь-ка на минутку.

Я сел на заднее сидение рядом с профессором, и захлопнул дверцу.

– Алексей, мы на время возьмём Ваш планшетник, – невозмутимо объявил Олег Сергеевич. – Просто убедимся, что Вы ничего не записали из беседы с профессором, понимаете? Вам, Алексей, мы верим, но человеку свойственно делать мелкие ошибки. Никто от них не застрахован. Потому возможность утечки информации нужно сводить к минимуму. Вернём в целости и сохранности!

Вот досада! Так, думай, моя голова, думай – кепку подарю! Что же делать?!

– Но мой планшет...

– Завтра верну. Лично.

– У меня нет другой камеры, а мне очень нужно!

– На! – Олег Сергеевич вздохнул, вынул из кармана пластиковую штучку, нажал там что-то, и протянул мне. – Казённое имущество. Дорогая игрушка, будь осторожен. Завтра вернёшь.

Заколдованные чебурашки! Теперь они просмотрят видео о ночном налёте на город! Надо было слить видео куда-нибудь в сеть, закрыть паролем, и стереть с планшета! Я вышел из машины, и полковник с профессором уехали. А я остался рассматривать то, что дал мне Олег Сергеевич во временную замену планшету.

Дошло до меня не сразу. Это же... это... настоящая шпионская скрытая видеокамера! Положил в карман, и она снимает себе всё, и звук, наверное, записывает, и внимания не привлекает! Так вот и не подумаешь, пока в руках не повертишь и внимательно не рассмотришь! Околдоваться мне в фонарь! С этой штучкой я себя настоящим шпионом чувствую! Ох, я завтра в школе поснимаю! Ха!

... Вечер с отцом

[вечер того же воскресенья]

– Рози! Как дела, малышка! – воскликнул я нарочито бодро, входя в её комнату.

– А, Алёша, где же ты был? – малышка дремала на диване, но услышав меня, поднялась, и выронила из рук книгу – судя по рисунку на обложке – что-то про историю авиации.

– Рози, – я укоризненно покачал головой, – ты опять читала! Да ещё такую сложную тему!

– Но прошлой ночью эти штуки в небе! – взмахнула малышка руками. – Я должна была хоть что-то о них узнать! Как я могла иначе?!

– Узнала?

– Подъёмная сила несущих плоскостей берётся из разности давления воздуха над и под крылом. Но крылья на тех бипланах – как топором вырублены! – заявила мне малышка. – Возникают завихрения на краях, что приводит к вибрациям и значительной нагрузке на конструкцию, особенно при маневрах. А надо всего-то оживить крыло магией! Что бы гнулось, меняло геометрию на виражах, понимаешь?

– Хватит, Рози, пожалуйста! – попросил я. – Рози, я удивляюсь, как ты не понимаешь, что такие злоупотребления магией твоего наваждения-переводчика очень опасны! Ну как мне тебе объяснить?!

– Ты волнуешься за меня?

– Ну а как может быть иначе?! Конечно же! Конечно, я волнуюсь за тебя! Да ты себе мозги сожжёшь!

– Тише, пожалуйста! – поморщилась малышка. – Хорошо, я буду послушной! Я не стану больше, честно!

– Обещаешь? Обещай быть осторожнее! И сдерживать своё стремление всё знать! Ешь книги порциями поменьше, пожалуйста.

– Обещаю, – вздохнула Рози, и, обхватив колени руками, загрустила.

– Тебе нужно больше развлекаться, отдыхать, – настаивал я. – Хочешь, сходим в зоопарк? Мы ещё успеем. А хочешь – в музей? Или в картинную галерею?

– Фанерные бипланы с одним бензиновым двигателем, – пробормотала Рози, – сдвоенный пулемёт с ленточной подачей патронов и воздушным охлаждением ствола. Примитивные технологии почти двухсотлетней давности, по меркам этого мира.

– И что? – не понял я.

– И магия, – сказала Рози. – Целый набор: от банального отвода глаз, и наведения простенького морока, до отклонения пуль и ракет. И даже совершенно потрясающий фазовый разрыв, прикрывавший тот гигантский дирижабль! Это отвратительно!

– Что именно?

– Фазовый разрыв – злая магия. Требует человеческих жертв. И крови, взятой насильно. Много крови.

– Откуда ты знаешь такие подробности, малышка? – удивился я.

– Наши магические 'переводчики' умеют не только из букв смысл извлекать, – вздохнула Рози.

Тут мне опять очень захотелось немножко побиться головой об стену, горько стеная по поводу бездарной потери своего ментального комплекса. Но я мужественно сдержал порыв, и переключил внимание на малышку. Меня серьёзно беспокоило ей состояние. Надо бы найти для неё что-то не менее интересное, чем книги. Что-то, чем Рози могла бы увлечься, что бы она перестала злоупотреблять своим магическим помощником.

– Тебе нужно выбросить это всё из головы! – заявил я уверенно. – Тебе необходимо отвлечься! Решено! Одевайся, малышка, мы идём гулять!

– Прости, я сейчас спать хочу, а завтра мне в школу рано вставать...

– Ты со своим книгоглотанием и так рекорд скорости обучения побила! – возразил я. – Можешь прогулять один день – я договорюсь! Собирайся, Рози, завтра отоспишься, обещаю!

– Пап! – позвал я, выйдя от Рози в коридор, – Раз ты сегодня дома, давай сходим погулять?

Экая же досада ведь! В кои-то веки отец выкроил для сына целый день – при его-то рабочем графике – и надо же было такому случиться, что именно в этот день мне приспичило шпионствовать на всю катушку!

– Прости меня, пап! Давай, хотя бы вечер спасём, а?

И мы спасали! Мы весь вечер бегали повсюду: мы посетили и музеи, и картинные галереи, и выступления уличных музыкантов послушали, и ещё какую-то выставку посетили, и ещё чего-то. И везде бегом, быстро, лишь бросив поверхностный взгляд. Я спешил показать малышке Рози как можно больше! Да, поверхностно, да, мимоходом. Зато пусть она будет знать, сколько всего интересного в этом мире ещё есть! Есть филармония, есть опера, есть театр! Есть катание в парке на лошади! Есть контактный зоопарк для малышей! Есть воздушная вата, молочные коктейли, различные сорта шоколада!

Отец тоже включился в игру, и позабыл на время о своём бизнесе! У него получалось остроумно и смешно комментировать всё, что мы видели. У него нашёлся ворох коротких интересных и поучительных рассказов из его собственного детства, из жизни его друзей и знакомых.

Нормальный, человеческий вечер! Как же хорошо! А закончили мы вечер на последнем прогулочном катере. Город давно зажёг огни, набережная и мосты отражались в воде – красота! Малышка Рози, наконец, позабыв все печали, улыбалась и махала руками незнакомым людям на мосту, а те улыбались и махали в ответ. Настроение наше было подобно воздушному шарику – такое же лёгкое, беззаботное, и розовое!

– Красота! Красота какая! – вздохнул я, любуясь проплывающей мимо набережной.

– Это верно! – добродушно улыбнулся отец. – Твоя мама бы это нарисовала, если бы увидела! – заявил он внезапно. – Знаешь, как мы познакомились?

– Расскажите! – попросила Рози.

Прогулочный катер неспешно плыл по огням набережных, а папа рассказывал о том, как однажды нарядная цыганка пыталась обманом выудить у него деньги. Отец был тогда в приподнятом, боевом настроении, и остроумно высмеял все цыганкины хитрости, благо схема обмана была действительно простой, шаблонной, и просто удивительно, как много людей раз за разом попадаются на это.

'Смеёшься!' – с укором сказала тогда цыганка, – 'Думаешь, цыгане только обманывают, и ничего такого не умеют по настоящему, да?'

'Ага!' – легко согласился отец.

И тогда цыганка выдала ему пророчество:

'В чудеса не веришь, молодой да умный! А поезжай-ка в субботу за город, встань-ка на крутом берегу реки, да кинь в речку рубль серебряный! Иди тогда за течением, и будет тебе твоё чудо! На всю жизни очарует, сердце тебе солнцем заменит!'

'Да ну?' – весело рассмеялся тогда отец, а цыганка усмехнулась криво, и сказала так:

'А ты сделай! Или слабо? Струсил, молодой?'

'А и сделаю!'

'А потом помянешь моё слово!' – заявила цыганка, и закончила своё пророчество проклятием: – 'А счастья тебе не удержать, молодой! Посмеялся ты надо мной, да я посмеюсь над тобою последней! Обожжёт тебя солнце в груди, забоишься, оступишься, чудо из глаз выпустишь, и сменится свет для тебя тенью! Помянешь, как над цыганкой потешался!'

Отец тогда улыбнулся смело, повернулся, и трижды через левое плечо сплюнул цыганке под ноги. Молодой был.

Поехал за город в субботу, кинул рубль в речку, пошёл по берегу. А туда как раз с утра студентов-художников на пленэр вывезли – пейзажи писать. Полный автобус художников, и преимущественно – девушки. Отец, когда понял, рассмеялся. Хитрая цыганка могла ведь знать про регулярные выезды студентов на пленэр. Как и про то, что там девушек много больше, чем парней.

Посмеялся над своим простодушием, да над хитростью цыганки, да и пошёл себе мимо. И встретил мою маму. Она речку рисовала, ивы на берегу. Отец под ивами как встал, так и забыл, зачем и куда шёл – залюбовался. Она не смутилась, не закапризничала, а продолжила рисовать. И нарисовала его. Под ивами на берегу.

Пока он в себя пришёл, да пока, то краснея, то бледнея, насмелился подойти да познакомиться, картина уже почти готова была. И очень здорово получилась!

А потом они познакомились. Болтали. Он про художников расспрашивал, она рассказывала. Заговорились. Об автобусе обратно в город она вспомнила, когда тот автобус уехал давно. Её забыли. Он заявил, что на местности ориентируется, и без проблем на трассу их выведет. Коротким путём.

Потом они заблудились. Он демонстрировал навыки по выживанию в дикой местности, о которых в приключенческих книгах вычитал, но ни разу на деле-то не пробовал. Получалось так себе. Потом они всё же отыскали дорогу. Потом попали в деревню, да случаем на свадьбу угодили. Их как гостей приняли, накормили. А мама портрет новобрачных нарисовала. Всё для них казалось одним сплошным чудом сказочным.

Потом отец вздохнул, и рассказывать перестал, отделавшись коротким:

– Вырастишь – поймёшь, сын: этот мир – не сказка, и чудес тут не бывает.

Но помолчав, добавил:

– Но то чудо было самое лучшее, что только могло в моей жизни приключиться! Не будь в моей судьбе того чуда, я, может, и не выжил бы в девяностые... и не смог бы человеком остаться...

...

Короче, когда мы вернулись, малышка Рози даже до своей комнаты дойти не смогла! Она вообще ещё в такси уснула, и папа её на руках домой занёс. Мы с папой договорились её утром в школу не будить – пусть отоспится. Отец обещал позвонить в школу, договориться. Там же у них индивидуальный подход, как ни как.

... Осталось шесть дней

[Рассказывает Алексей. Понедельник.]

Утром отец спешил на работу, но дождался, пока я встану.

– Привет, сын!

– Доброго утра, пап.

– Алексей, папа спешит, папу занятые люди ждут. Давай-ка, подпиши тут бумаги, и папа побежал! – отец протянул мне довольно пухленькую стопку печатных листов.

– Это чего? – опешил я. Засада от родного родителя?!

– Ты про ту прошлогоднюю транспортную компанию помнишь? Так вот: больше не переживай! Там ты уже не работаешь!

– Как же так?! – я сильно удивился.

– Реорганизация! Забей! – отмахнулся отец, но глядя на моё ошарашенное лицо, решился всё же объяснить: – Ту транспортную компанию, где ты был генеральным директором, внезапно холдинг иностранный поглотил.

– Поглотил?! Мою компанию?! – оказалось, что я могу ещё сильнее удивляться!

– Сам удивлён, – заявил отец. – Ту транспортную компанию я создавал вовсе не для того, что бы транспортным бизнесом в Монголии заниматься. Просто в нашем сумасшедшем мире иной раз бывает купить что-то у Запада гораздо выгоднее через компанию на Востоке. Но раз уж компанию создал, надо же было ей сайт в интернете сделать. Взял я на практику одного студента – знакомые просили паренька на лето пристроить – тот что-то такое сделал для нашей монгольской компании. Перестарался, паразит мозговой! И, когда я уже собрался, было, ту компанию прикрыть, поскольку дело своё она для меня сделала, её вдруг решил купить 'Гугл'.

– И сколько они тебе отвалили? – поинтересовался я мрачно.

– Мне? – отец невесело усмехнулся. – Они тому монгольскому пастуху отвалили, на которого у меня всё оформлено было. Он теперь по слухам где-то на Гавайях себе виллу купил. Не грузись, сын! Тебя они из генеральных директоров уволили с выплатой тройной зарплаты.

– И сколько у меня там была зарплата? – заинтересовался я.

– Не бойся, папа сына не обидел! – отмахнулся отец.

Отец убежал на работу, оставил записку с советами, чем малышку Рози накормить. На завтрак он оставил мне половину ещё горячей пиццы. Рози я будить в школу не стал. Даже если бы захотел – рука бы не поднялась, так сладко она спала.

Мне же в школу собираться пришлось в авральном порядке. Ну, так я же вчера сумку в школу не собрал. Колдун бы побрал всю эту шпионскую эпопею с этими полковниками и профессорами, заколдуйся они все в корягу!

А ещё было сосущее ощущение пустоты. Как если бы я потерял часть себя. Собственно, я-то как раз и потерял часть себя. Надеюсь, мой двойник жив. Эх! Ладно, раскисать сейчас никак нельзя!

Покидал учебники и тетрадки в сумку, и побежал. Кушать пиццу пришлось на ходу, по дороге в школу. Было, мелькнуло в сознании желание прогулять – меня в школе и не ждут, думают, я на спортивные сборы уехал. Но желание это было мной отвергнуто, как малодушное. Вторым желанием было побиться головой о стену. Это когда я подумал, что мог бы загрузить все учебники себе в голову с помощью ментального комплекса, который потратил на то, что бы кота к унитазу приучить. Это желание было отвергнуто, как не конструктивное. 'Ничего! Учился же я как-то до того как магом стал! Вот и нечего филонить!' – объявил я себе.

В дверях школы я столкнулся с Гороховым. Поздоровался он со мной не за руку, а сдвинув кулаки. Ну, как тот раз. Видимо, Горохову этот способ приветствия понравился.

Мы оба немножко опаздывали, потому шли по коридорам и лестницам немножко быстро. Впрочем, как всегда. С чего бы мы неспешным шагом стали ходить, что мы, немощные старички, что ли? С точки зрения учителей, например мы, наверное, неслись сломя голову. И для большинства девчонок наш обычный шаг был больше похож на спортивную пробежку, чем на шаг. Но вот на каждом повороте лестницы, на каждом резком вираже, когда мы петляли, обгоняя попутных копуш, и уклоняясь от столкновения с копушами встречными, я замечал краем глаза одну и ту же девчонку, упрямо следовавшую прямо за нами.

Пушистые вьющиеся волосы цвета выцветшей на солнце соломы собраны в высокий 'хвост', сосредоточенный взгляд, пальцы нервно теребят пуговицу, и, что странно, никакой сумки с учебниками. Идёт на вид неспешно, но каким-то образом ухитряется от нас не отставать. Я её узнал. Та самая странная девочка, которую почти все игнорируют, даже учителя.

Горохов сперва шумно удивился, чего это я не на сборах спортивных. А я почему-то сходу наврал ему, что спортивная база срочно понадобилась для съёмок кино про шпионов. Так что сборов пока не будет. Горохов на это радостно заявил, что съёмки кино – это гораздо круче спортивных сборов. Я с ним согласился, и мы ворвались в класс за полминуты до звонка. Я даже успел расспросить соседей, что нам на сегодня задавали на дом.

Физичка сразу собрала тетради с домашним заданием, и принялась что-то рассказывать и объяснять. А я тетрадь-то сдал ей по биологии, а сам принялся быстренько решать домашние задачки. Тема была знакомой, не сложной – в моём-то родном лицее мы это ещё в прошлом году прошли. Вот решу всё – скажу, что случайно тетрадки перепутал, и сдам.

Мне оставалась всего одна задачка, когда моего сознания достигла фраза: – 'По закону всемирной лени...'. Я забыл про недоделанную домашку, и уставился на доску. На доске наша Ксюша легко и непринуждённо разворачивала дифференциальное уравнение.

Околдоваться мне в фонарь! Это чего это, а? Даже в моём родном лицее с математическим уклоном не решали пока дифференциальные уравнения. Да и задачка-то, насколько я могу судить, решается и без них. Но что это вообще за 'закон всемирной лени' такой? Я точно ничего такого не слышал раньше! Учительница невозмутимо покивала головой, разрешила Ксюше сесть, и принялась рассказывать что-то дальше. То есть учительницу тут ничего не удивило?

Первая мысль у меня была: – 'Это снова начинается! Реальность сходит с ума!'. Я даже в окно выглянул, ожидая там дирижабль с ухмыляющимся черепом увидеть. Но нет – за окном всё было нормально. Тут я прямо загривком почувствовал чужой взгляд, и машинально оглянулся. На меня пристально смотрел Антон, но когда я поймал его взгляд, тот уткнулся в тетрадь, как ни в чём не бывало.

Домашние задачки я решил, и тетрадку благополучно учительнице сдал, на перемене выменяв её обратно на свою тетрадь по биологии. И на той же перемене решился Ксюшу про 'закон всемирной лени' расспросить.

– Э... – сказала Ксюша, – прости, но у меня что-то уже кончились шутки по поводу твоей амнезии!

– Не вопрос! – отмахнулся я, широко ухмыляясь. – Всегда готов помочь другу, а уж тем более подруге! Вот, слушай: 'после воскресного мотокросса наш безголовый мотогонщик снова в своём безголовом амплуа!' Как тебе? Пойдёт?

– Слабовато и грубовато, – пожала плечами Ксенья. – У меня обычно остроумнее получается и тоньше. Но ладно уж, сойдёт!

– Ну, вот видишь – я тебя выручил! Теперь и ты помоги мне память вернуть! Это когда и чего я такое проспал, про 'закон лени', да ещё и 'всемирной'?

Ксюша поджала губки с видом, типа: 'ох уж эти троечники, вечно мне при моей доброте, приходится с ними нянчиться'. Получилось мило и забавно. Я улыбнулся.

– Ну, так что? – поторопил я её, и сам примостился на краешек чьёго-то стула напротив. Через проход спиной к нам Антоха обсуждал что-то с Венькой.

– Это эпическая была история! – захихикала Ксюша. – Такое невозможно проспать! Как-то раз наша физичка вызвала к доске Са-ашу, и попросила рассказать закон Ома, – сказала Ксюша, и заулыбалась, будто вспомнила что-то весёлое.

– И? – поторопил я, сгорая от любопытства.

– Это же Са-аша-а! – сделав круглые глаза, со значением произнесла Ксения. – 'Вся физика в этой вселенной подчиняются закону: всё течёт и изменяется под внешним принуждением, вопреки собственной лени'! Хи-хи! Это я дословно! Здорово сформулировано, да?

– А при чём тут закон Ома? – не понял я сразу-то.

– Эх, ты, спортсмен, – Ксюша одарила меня снисходительным взглядом, и улыбнулась.

Антоха выразительно и громко хмыкнул, чем сам себя оборвал на полуслове. Но поворачиваться к нам не стал, и продолжил болтать с Венькой.

– В электродинамике главная характеристика – это электрический заряд, взялась объяснять мне Ксения. – Он 'течёт и изменяется' – то есть имеет дифференциал по времени. А дифференциал чего-нибудь по времени – это, если по-простому, скорость изменения этого самого чего-нибудь. Въезжаешь? Скорость изменения заряда – это электрический ток – по определению. И согласно закону лени, он равен отношению внешнего понуждения, то есть напряжения, к собственной лени, то есть к сопротивлению! Хи-хи! Круто, да?

– Ага, – согласился я обескураженно. – А ведь совпадает!

– Закон лени – универсальная штука, он со всем совпадает! Хи-хи! – Ксюша явно забавлялась глядя на меня, видимо у меня на лице много чего было написано такого забавного. Растерянность, удивление, недоверие, и опасение, что я попал в какой-то коварный параллельный мир, наверное. Мир, где школьник, вызванный к доске, может свести всю физику к единственной формуле, сформулированной настолько вызывающе небрежно, насколько и удивительно верно.

– В термодинамике есть засада, – продолжала увлечённо разъяснять мне Ксюша: – главная характеристика там не температура, а теплота – не перепутай! Это для твёрдых тел можно одну температуру оставить. А вот с газами интереснее – у газов объём и плотность будут меняться, так что надо полную формулу для теплоты в дифференциал подставлять. А мера лени в термодинамике – это теплопроводность наоборот! И все законы термодинамики легко выводятся! Хи! Включая изобретение теплового насоса! Хитрющая штука! Оказывается, люди так холодильники свои устроили...

Антоха опять громко хмыкнул, не поворачивая к нам головы, чем оборвал Веньку на полуслове. Но Венька нисколько не смутился и продолжил заливать что-то про свои очередные победы в своей любимой компьютерной игре.

– Погоди радоваться, – возразил я Ксюше, – а как же быть с уравнением движения, а? Дифференциал координат точки центра масс по времени...

– Нет! Ты чего? – махнула Ксюша на меня рукой.

– А чего? – не понял я. – Координаты же точки центра масс в механическом движении основная характеристика.

– Пф! Вот тебе пример: есть тяжеленная бетонная плита с координатами: 'прямо у тебя над головой'! И что тебе это знание координат даёт?

– Отпрыгнуть надо, – не уверенно предложил я.

– Спортсмен! – захихикала Ксюшка, и ткнула пальцем в потолок: – Вон она, плита! Вектор скорости нулевой! Зачем отпрыгивать? Теперь понял? Скорость главнее! Смотри сам: любые взаимодействия в природе – это обмен энергией, понимаешь? Речь всегда об энергии идёт. В случае с механическим движением и механическими же взаимодействиями речь о кинетической энергии. А кинетическая энергия выражается через что? Через координаты? Не-а, через скорость. Вот, теперь берёшь дифференциал скорости – это называется 'ускорение' – и согласно 'закону лени', равно оно отношению силы внешнего понуждения...

– К инерционной массе, – закончил я. – Инерция – это и есть лень, стремление сохранить привычный комфорт – это понятно. Получается закон Ньютона. Но что-то как-то по-моему не хорошо с координатами так поступать – просто отбросить.

– Ну, это же упрощение для уровня школьников, – пожала плечами Ксения.

– А если ты так жаждешь истины, – заявил Антон, вдруг оказавшийся рядом, – то напиши систему уравнений: одно для вектора координат, и другое – для вектора...

– ...скорости, – нахмурился я, пытаясь вспомнить, попадалась ли мне где-нибудь в учебниках и справочниках подобная система уравнений.

– Нет уж, фигу! – ухмыльнулся Антон. – Если уж ты против упрощений, давай честно бери дифференциал от момента движения!

– Эх! – крякнул я, попробовав проделать это в своей тетрадке. – Масса сократится!

– Это для Ньютоновской физики! – парировал Антоха, – А для Эйнштейна – ты получишь ту же формулу, что в учебнике, в параграфе про теорию относительности.

– Ха-ха! – развеселилась Ксюша. – Сто-пятьсот – ноль, в пользу Саши! Спортсмен, ты, думаешь, первый, кто хотел 'закон всемирной лени' опровергнуть? Ха-ха!

– А ещё, если уж не упрощать, придётся отказаться от костыля под названием 'сила', и подумать, как выразить внешнее побуждение честно! – победно улыбнулся Антон. – Например, через дифференциал суммы кинетической и потенциальной энергий, а? Как у Лагранжа.

И Антоха протянул мне справочник по физике, ткнув пальцем в формулу Лагранжа. Околдоваться мне! Ну, надо же! Вот чудеса, откуда не ждали! Это же надо, какой-то школьник Саша таки свёл всю физику к одной формуле!

Что-то меня кольнуло. Что-то мне не понравился вызов в глазах Антона. Чего это он?

А про 'закон лени' я подумаю на досуге.

– А Сашу с тех пор вообще к доске не вызывают! Ха-ха! – веселилась Ксюша.

– Почему это? – не поверил я.

– Четырнадцать минут! Подумай: четырнадцать минут понадобилось, что бы понятно объяснить весь курс физики плюс введение в дифференциальное исчисление! Если Сашу к доске вызывать – учителям не чему будет нас учить!

Я посмотрел на неё недоверчиво. Ксения победно улыбалась. Я перевёл взгляд на Антоху:

– И чего тогда такой гений, как Саша, делает в школе?

– Ну, что сказать!– пожал Антоха плечами, и ухмыльнулся криво: – Школьная пора такая чудесная, что пропускать её некоторые вот не хотят! Детство, розовые сопли, растущий организм, всё такое!

– Ой, ха-ха-ха! Растущий организм! У Саши-то! Детство! Уморил, Тоха! Ха-ха!

О чём это она? Чего эти двое так переглянулись?

Не стану спрашивать, а то запас шуток про амнезию мотогонщика уже и у меня самого кончается.

Прозвенел звонок, и перемена кончилась. Что потом было я не очень помню, потому что когда тот день вспоминаю, то в памяти моей всё заслоняет лицо вождя нашего странного школьного клуба героев, Алёны, и её фраза:

– Я очень надеялась, что ты тяжело заболел, и переломал себе ноги! – заявила она мне на перемене с милой улыбкой на устах.

– Ч-чего? – у меня, кажется, мимические мышцы парализовало от неожиданности.

Её причёску сегодня дополняла стильная деталь: лента с каким-то иероглифом прямо на лбу. Эх, был бы со мной мой переводческий ментальный комплекс! А так мне в голову, почему-то, пришли только ниндзя из деревни Конохи.

– Иначе ты получаешься прогульщик для школы, и дезертир перед лицом своих товарищей по оружию! Что у нас делают с опоздавшими, знаешь?

Требуют принести печенья к чаю на всех. Знаю.

– Мы тут, между прочим, мир спасаем! Если кое-кто забыл! Я даже не представляю, каких размеров должен быть торт, что бы загладить вину за дезертирство перед боевыми товарищами! – закатила глаза Алёна.

Что-то, видать, изменилось в нашем сумасшедшем клубе. Что, они теперь больше не надеются спасти мир с помощью стенгазеты? У них там теперь что, портреты Че Гивары на стенах? С этой Алёной нельзя быть уверенным, то ли мне пора учить боевые песни революционеров-анархистов, то ли девчонка просто торт вымогает!