Текст книги "Иной край неба. Дилогия (СИ)"
Автор книги: Андрей Чародейкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 39 страниц)
– Можно, Алёша со мной останется, – попросила малышка, – пока я не засну?
Отец кивнул, я взял Рози за руку, и мы пошли в её комнату. Малышка забралась в постель, и улеглась, не выпуская мою руку. Я пристроился на полу на диванных подушках. Отец принёс ещё пару подушек, и уселся рядом.
– Вот, нашёл бесплатные книжки для детей, – объявил он, – и фамилия автора мне нравится: Чародейкин. Сейчас выберем что-нибудь для нашей малышки, про какую-нибудь принцессу... вот, например, тут в аннотации написано: 'про рыцарского такого рыцаря и прекрасную такую эльфийскую принцессу, и их потрясные приключения'. По-моему, подойдёт. Итак, закрывай, Роза, глазки, слушай:
'Что может быть горше и не справедливее, чем трагическая невозможность воссоединения двух созданных природой друг для друга сущностей?! Две половинки бытия, предназначенные друг другу судьбой – мой голодный желудок и свежайшая, ароматнейшая, и наверняка же вкуснейшая... ЕДА!'
Мы с отцом переглянулись. Отец с надеждой, что писатель Чародейкин ещё исправится, продолжил чтение:
Не надо было мне заходить в трактир! Это чувствовало моё сердце, точно знала голова, но ноги нас предали в преступном сговоре с желудком. Я с мрачным видом вошёл, никого не замечая, походкой зомби, спотыкаясь о стулья, доковылял до стойки, и тяжко облокотился на неё, погружённый в философические думы о порочности. Я или мироздание? Кто-то из нас двоих явно был порочен, и издевался над вторым. Над таким добрым и честным парнем.
Трактирщик – здоровенный детина с выразительной рожей заправского пирата северных морей, приблизился и вопросительно уставился на меня. Я неопределённо махнул рукой. Трактирщик нахмурился.
В мрачном прокопчённом и в меру замусоренном нутре заведения, явно борющегося за звание самого сомнительного в округе, как и следовало ожидать, проходила ежедневная выставка самых хмурых, хитрых, наглых и тупых рож во вселенной. Участники подобрались тёртые, бывалые...
...
– Кхм, – с явным сомнением кашлянул отец. – Что-то это странная какая-то сказка. Это явно не колыбельная. Мы её потом почитаем. Как-нибудь. Сейчас я другую подберу.
Другая сказка того же Чародейкина началась довольно вдохновляюще:
'Ветерок теребил знамёна, развивал полы парадных плащей. Солнечные зайчики радостно прыгали по начищенной стали доспехов. Торжественные лица, твёрдые взгляды, сжатые губы, высокие лбы, и ни тени сомнений'.
Но продолжение оказалось не таким:
'Я оторопело оглядел лица людей, под развивающимися плюмажами и стягами собравшихся вокруг меня на вершине Холма Королей, и потрясённо выдавил из себя:
– Да вы все обалдели! Вы на радостях белены объелись, да?
Нервно сжимая в руках шлем, я тоскливо размышлял, о том, как хорошо всё начиналось: – 'Благодарные народы спасённого мира с радостью и трепетом...'
И как же фигово всё заканчивается: – '...настоятельно просят своего героя удалиться куда подальше, хоть бы к чертям в Бездну!'
– Мы сложим о тебе песни! Воспоём твой подвиг! – сказали они мне.
Нет, нормально, да? Давайте наоборот: я о вас сложу песни, а вы пойдёте лесом за высокие горы! А где мой честно заслуженный 'счастливый конец'? Где полцарства в награду?! Где хотя бы 'по усам текло'?!
– Да что б я ещё... – моё красноречие, на почве возмущения таким грустным обломом, наотрез отказалось фонтанировать, и мне удалось лишь выдавить что-то банальное, вроде: – Ну, вот если снова с миром станет какая-нибудь хренотень...
Закончить угрозу мне не дали. Я-то подразумевал что-то вроде: – 'фигу лысую я вам на помощь приду!' Но меня перебили:
– Да, конечно, герой! Мы понимаем! Ты снова встанешь грудью на пути тёмных сил и вражьих орд! Ага! Мы будем свято верить!
Я скрежетнул зубами, нахлобучил на голову шлем, резко развернулся на каблуках, и поспешил свалить отсюда! В след мне полетел пока ещё нескладный, но уже очень вдохновенный хор:
Если снова на миром грянет Тень,
Враг нахрапом попрёт -
Наш Герой к нам вернётся,
Он на помощь придёт!
Я захлопнул колпак кокпита, отрезая от своих ушей их вдохновенную песнь, а от их ушей – мои не менее вдохновенные матюки.
'Предстартовая проверка систем: есть полная готовность!' – обрадовался мне мой железный дракон.
...
– Что-то опять какая-то не та сказка... – с сомнением проворчал отец.
– Возьми другого писателя, – посоветовал я.
– Погоди, ещё одна попытка – совсем уже не пытка. Должен же человек с такой красивой фамилией – Чародейкин – написать хоть что-то приличное!
С третьей попытки нам досталась действительно приличная сказка под названием: 'Сияй!'. Правда, там нет ни одной принцессы, только юная ведьма. Ну да ладно уж, что уж с этого Чародейкина взять!
...
________________________________________
Часть вторая: Погибель миров
________________________________________
Осталось семь дней
[Рассказывает Алексей] [Воскресенье]
Кот появился только утром.
Мне показалось, что я только-только прикрыл глаза, но вот уже в окна вливается рассвет! Тело затекло – спал-то я сидя в кресле. Конечно, я тут же забеспокоился, как там Конфуций, что с ним?! Малышка Рози тихо спала на диване рядом, по-прежнему обнимая мою руку. Здорово её напугало всё это ночное сумасшествие! Я осторожно высвободил свою руку, и на цыпочках прокрался в прихожую. Тихонечко приоткрыл входную дверь – а там сидит Конфуций! Целый и невредимый!
Подхватил я кота на руки, и понёс его на кухню. Мы с Конфуцием оба вкусно и сытно позавтракали. А потом кот схватил меня зубами за штанину, и не двусмысленно потянул на выход.
Что ж, я намёк понял. Оделся, проверил заряд на сотовом, сунул планшетник в сумку, обулся, и пошёл. Пошёл подвиг совершать! Я планировал для начала обнаружить логово врага, осмотреть, оценить обстановку, а там уже и решать, что делать дальше.
Мы вышли во двор, и кот уверенно побежал вперёд.
– Эй! – крикнул я ему. – Мы что, пешком пойдём? Ты, вон, целую ночь ходил! Эдак мы только к вечеру, что-ли, доберёмся?
– Мрр? – муркнул кот в том смысле, что, дескать, 'а у тебя есть конструктивные предложения?'
– Ну, может, такси возьмём? – не уверенно предложил я.
Кот почти совсем по-человечески вздохнул и покачал головой. А затем развернулся, и припустил рысцой вдоль по улице. Что ж, я тоже вздохнул, и поспешил за ним.
Конфуций повёл меня короткой дорогой – через дворы. Вот только это была короткая дорога для котов: пришлось пару раз перелазить через заборы, и один раз пробежать по крышам гаражей. Но в итоге мы выбрались всё же куда нужно!
Это оказался старый дом. По виду – 'сталинский'. Никаких витрин, никаких вывесок, только небольшая красная табличка справа от двери с зеркально-серебристыми буквами. В зеркальных буквах отражалась улица, и прочитать надпись со стороны было не просто. Конфуций уверенно направился прямо к двери. Я, признаться, на секунду усомнился, но всё же последовал за котом. Входить вот так сразу я и не собирался – просто попробовал, не заперта ли дверь. Когда оказалось, что дверь не заперта, я решил, что надо её приоткрыть, и заглянуть внутрь, хотя бы одним глазом. Но кот сразу прошмыгнул в приоткрытую мною щель, и уверенно потрусил через полутёмный холл к широкой лестнице.
Я охнул, и рванулся поймать кота. И ввалился вовнутрь. Только тут – внутри – я осознал, что означала прочитанная мною у входа надпись: – 'Министерство обороны. Гостиница'. Хитрый и коварный профессор остановился в ведомственной гостинице!
Внутри был небольшой холл с высоким потолком, стойкой охранника, и 'вертушкой' – всё, как на режимном объекте. Я застыл в неудобной позе, словно в игре 'морская фигура замри', глядя круглыми от испуга глазами на строгого дяденьку внушительных габаритов за стойкой охранника. Дяденька был широк в плечах, в гражданской одежде, но с лицом хищника. И цепи на шее этого хищника не было. Он нахмурил брови, глядя на меня с вызовом, и мне как-то вдруг захотелось уйти.
– Я нечаянно! – проблеял я. – Мой кот... заблудился...
Охранник грозно встал, и сделал решительный шаг.
– Уже ухожу! – заявил я и схватился за ручку двери. Я тянул дверь изо всех сил, но она не поддалась ни на миллиметр! Меня захлестнула паника! На секунду не более, но панику тут же усугубила целая гамма ощущений: ощущение опасности, ощущение западни, чувство загнанного в угол кролика. Вспомнился проклятый Хорроболь, и ментальные атаки тамошних монстров. Конфуций громко заорал кошачьим матом, а мне вдруг почудился крик атакующей Хорробольской ведьмы, когда та сбила с ног нашу Хельгу.
– Стой! – коротко скомандовал охранник.
– Выкуси! – выкрикнул я... ой!
В костях и во внутренностях знакомо загудело, словно я – большой электрический трансформатор. Пространство словно бы лопнуло мною, неслышимо охнуло, невидимо вскипело. Тогда – на станции метро, или сейчас – в холле ведомственной гостиницы? Дежавю.
Позвольте, я поясню. Когда вы гуляете по улице, вы вполне можете допустить фантазию, что, для примера, весёлые птички приветствуют именно вас. Но вы при этом чётко осознаёте, что это – только ваша фантазия, и на самом деле птичкам до вас нет никакого дела. Вы каждое мгновение чётко придерживаетесь жёстких рамок 'нормальности', 'реалистичности', и как бы лирически вы ни были настроены, что-то в вас постоянно надзирает за незыблемостью этих рамок. Что бы не ошибиться, и не принять свою фантазию за часть окружающей реальности. Вот этот неосознаваемый внутренний контролёр и не даёт вам колдовать!
Так вот: после сумасшествия прошедшей ночи я никаких рамок 'нормальности' в упор не видел – ни в себе, ни в окружающем меня мире. Я вполне допускал, например, что всё, происходящее со мной последние две недели – просто горячечный бред, а на самом-то деле я сейчас валяюсь в руинах Хорроболь с проломленной черепушкой. И фанерные бипланы прошлой ночью, и этот холл сейчас, и этот строгий охранник – это всё мне просто мерещится.
Короче говоря – я прошептал не культурное, но заветное 'Выкуси!', – и жахнуло магией!
Ничего не произошло – для человеческих чувств. А вот электрические лампочки разом вспыхнули и тут же лопнули, брызнув мелкими звонкими осколками. Охранник громко охнул, взглянул куда-то за стойку – наверное, стойка закрывала от меня какие-то мониторы – и сразу схватился за голову! О нас с котом он тут же забыл, и быстро скрылся где-то за неприметной дверкой.
Я сразу же сделал две вещи: во-первых, я порадовался, что оказался вполне добрым волшебником, и никого не покалечил, а только электроприборы, кажется, спалил. Всё же быть добрым волшебником гораздо приятнее. Хотя, наверное, быть злым колдуном – оно круче. Но у меня есть дорогие мне люди: наша команда во главе с Железным Дровосеком, ребята из школьного клуба спасателей мира с помощью стенгазет, а так же мои мама, отец, Дашка, кот Конфуций, и малышка Рози – они не поймут и очень расстроятся, если я вдруг окажусь крутым злым колдуном.
А во-вторых я справился с этой грешной дверью! Когда охранник убежал, я сразу же выяснил, что дверь открывается наружу: её нужно толкать, а я – тяну!
Это важное открытие я ознаменовал громким хлопком дверью! Нет, я не сбежал, что вы! Я просто громко хлопнул дверью, что бы охранник, услышав этот звук, решил бы, что я сбежал. А на самом деле я на цыпочках рванул вслед за Конфуцием по лестнице вверх!
Я бежал вверх по лестнице вслед за своим заколдованным котом, и думал, что даже если всё происходящее – бред моей контуженой головы, я всё равно не отступлю, и доведу дело до победного конца!
Дверь профессорского номера была не заперта. Раздумывать и сомневаться я себе не позволил – а то мало ли, вдруг мне смелости не хватит. Я сразу открыл, без спросу вошёл, впустил Конфуция, и аккуратно запер за собой дверь. Мы с Конфуцием оказались в маленькой, даже крохотной, но – прихожей. Номер у профессора был шикарный: двухкомнатный.
– Кто там? – удивлённо поинтересовался голос из дальней комнаты.
'Твоя Смерть!' – хотел громогласно заявить я, что бы произвести впечатление на профессора, встреча с которым, честно говоря, меня пугала. Хотел, но передумал. Как-то это было бы слишком по киношному. Так что я просто прошёл в ту комнату, и предстал перед профессором.
Тот валялся в постели, не смотря на дневное уже время. Рядом с кроватью стояла тумбочка, уставленная пузырьками с какими-то лекарствами. Пахло какими-то травами, и немножко больницей. Шторы были задёрнуты. 'Это очень кстати', – подумал я, – 'с улицы никто не подсмотрит'.
Профессор, увидев меня, сдвинул брови, и я вдруг на мгновение почувствовал себя подростком, ворвавшемся без спросу в спальню чужого взрослого. Вообще-то я намеривался выследить логово таинственного профессора, но не придумал, что с ним буду делать. И теперь меня пугала мысль, что меня просто вышвырнут взашей, как мелкого хулигана. Ещё и уши охранник надерёт. В следующее мгновения я стиснул зубы, напомнил себе, что решил не сдаваться, и пойти до конца, а потому решил сходу произвести угрожающее впечатление на этого шпиона. А вот пусть не думает себе обо мне! Сейчас я ка-ак бабахну! Вот он у меня увидит, кто перед ним! Я заставлю его вернуть моего двойняшку!
– Ах ты, подлый шпион! – рявкнул я. Ну, как рявкнул – я попытался, но голос меня предал, и дрогнул. Однако я всё равно изо всех сил представил себя трансформатором, перекачивающим магию. Я поднатужился, и... ничего не произошло!
Что за тухлые заклинания?! Твою ж магию, где эта 'великая сила', когда она так нужна?! Вот технологии – те никогда не подводят! Был бы у меня пистолет... нет, лучше – помповое ружьё – я бы сейчас как бабахнул в потолок! Он бы сразу понял, этот шпионский профессор, как я крут и серьёзен! Но ружья у меня не было, а магия моя не работала.
– Вы?! – Савелий Аристархович выглядел очень удивлённым, словно он увидел перед собой приведение. Собственно, именно он причастен к исчезновению моего двойника, так что не удивительно, что он так удивлён сейчас!
– Это я! – смело бросил я в лицо профессору, – Я убил того монстра на станции метро вечером во вторник! Ну, то есть в позапрошлый теперь уже вторник! – а пусть знает! Пусть боится!
– Вы даже не представляете, как я рад Вас видеть! – Савелий Аристархович выглядел крайне возбуждённым. Он сел в постели, трясущимися руками натянул на лицо очки, и всё время радостно улыбался! Эта радость меня несколько выбивала из колеи. Глядя на неловкие движения и радостную улыбку этого профессора, я переставал чувствовать себя крутым героем, и почему-то начинал чувствовать себя глупым мальчишкой, ворвавшемся в комнату к больному человеку.
– Не делайте глупостей, профессор! – как мог грозно предупредил я на всякий случай. – Я понимаю, что по меркам вашего мира я кажусь вам незрелым ребёнком, лишь заготовкой человека. У вас тут не принято разговаривать на равных с подростками, вроде меня...
– Что Вы! – взмахнул Савелий Аристархович руками. – Я же вовсе...
– Но в том мире, откуда я пришёл, – твёрдо прервал его я, – там, такие как я, составляют боевой авангард. Мы уходим в Проклятые Пустоши, оставляя за спиной мирные дома, и сражаемся с монстрами. У нас нет времени расти, мы вынуждены взрослеть! И я предупреждаю Вас: не недооценивайте меня!
Я изо всех сил захотел, что бы мой магически катар вот прямо сейчас, немедленно, прыгнул мне на руку! Я даже руку поднял в грозном жесте... но ничего не произошло.
– Постойте! Пожалуйста! – крикнул Савелий Аристархович.
– Выкуси! – в отчаянии попытался я ударить магией, но опять – облом! Да что такое?! Где, расколдуй колдун корягу, справедливость, я вас спрашиваю?!
– Пожалуйста, выслушайте меня, – профессор был крайне взволнован, но изо всех сил сдерживался. Он был в какой-то нелепой пижаме, сидел на своей кровати в окружении лекарств... а я тут строю перед ним из себя...
– Расскажите мне всё! – потребовал я.
– Всё я не смогу! – вздохнул Савелий Аристархович. – Поймите, 'всё' включает государственные тайны, а я давал подписку о неразглашении.
– Не заклинайте мне мозги! – отмахнулся я раздражённо. – Нафига мне ваши государственные тайны?! Расскажите всё, что имеет отношение ко мне!
– Что же, – сказал профессор, поправляя очки, – когда я давал Вам свою визитку, я ведь и рассчитывал именно на серьёзный разговор! Я честно расскажу Вам, всё, что смогу, в расчёте на то, что моя откровенность будет Вами оценена.
– В каком смысле? – спросил я осторожно.
– У меня тоже есть к Вам вопросы, и я хотел бы надеяться на взаимную откровенность! Взаимовыгодный обмен информацией! Ничего больше!
– Хорошо, – согласился я, подумав, – мне информации не жалко!
Мне жалко моего двойника из этого мира, который жил себе спокойно, пока я из мира магии ему на голову не свалился, словно прошлогодний снег. Пусть профессор расскажет, что случилось с двойняшкой, и мне не жалко рассказать ему правду про себя. А ведь он же ещё и не поверит! Кто же в здравом уме поверит в пришельцев из мира магии?!
– Очень хорошо! – потёр руки Савелий Аристархович. – Тогда, с Вашего разрешения, я заварю горячего чаю: мне, в моём текущем состоянии, понадобиться греть горло для долгого рассказа.
Я опять засомневался и смутился. А с чего я взял, что профессор – непременно враг? Не напомните? Собственно, я от него слова плохого не слышал. Вот, врываюсь к нему, угрожаю, а он меня чаем поит. Я даже растерялся секунды на две.
– Конечно, профессор, – согласился я, и стал помогать: – я Вам помогу.
Включил я электрический чайник, помог профессору сгрузить все лекарства с тумбочки в её верхний ящик. Затем Савелий Аристархович, пока электрический чайник вскипал, выбросил старую заварку из китайского чайничка, засыпал свежего чайного листа. Наконец, он достал из тумбочки пакет с бубликами, аккуратно заварил чай, и разлил по чашкам.
– Присаживайтесь! Угощайтесь! – любезно предложил профессор, и начал свой рассказ: – Итак, в тот самый вторник, о котором Вы упомянули, на нашей станции метрополитена случился... э... инцидент. Если верить показаниям немногих свидетелей, выходит фантастическая картина: юноша в странной одежде и со странного вида клинком сражался с ужасным монстром...
– Погодите, – прервал я профессора, – по 'показаниям немногих свидетелей' Вы сказали? А что же – камеры?
– Совершенно верно, – невозмутимо кивнул тот. – Видеокамеры были уничтожены мощной электромагнитной вспышкой. Оборудование, включая так называемые 'твердотельные жёсткие диски' – вышло из строя, и записи восстановить не удалось. От монстра тоже ничего не осталось.
– Совсем ничего? – переспросил я.
– То есть? – удивился Савелий Аристархович. – Вас это тоже удивляет? Это плохо. Очень плохо! Неужели по нашему городу бродит монстр? Я надеялся, Вы меня успокоите!
– Успокою, – согласился я. – Эти монстры – не животные, понимаете?
– Нет, – признался профессор.
– Это воплощённые кошмары, страхи, овеществлённые мороки. Так понятнее? Морок, даже воплощённый, если его убить – вполне может не оставить трупа, а просто развеяться дымом. Их наделали древние маги – саммонеры. – я старался успокоить Савелия Аристарховича, не врать при этом, но и про малышку Рози и её Чудика ничего не сказать.
– Для чего это?
Вот даёт профессор! Я ему – про воплощённые мороки, созданные древними магами, а он у меня спрашивает – 'для чего?'?! А где же крики, вроде: – 'Что за чушь?! Какие такие маги?!'?
– Для войны. Их цивилизация погибла, и война магов... – я умолк.
– Продолжайте! Это так интересно! – глаза профессора горели алчным огнём. Похоже, я зря беспокоился, что профессор не поверит моему рассказу. Этот Савелий Аристархович в магию вполне верит. Неужели, доводилось сталкиваться раньше?
– Я расскажу – мне не жалко, но сначала я хочу услышать Вашу историю! – отрезал я, и на показ затянулся чаем.
– Да, конечно! Мне, знаете ли, тоже информации для Вас не жалко. Собственно у меня информации – кот, извините, наплакал, так что и жалеть-то нечего. Так вот. У нас остались лишь глубокие царапины в гранитных плитах пассажирской платформы, да фоторобот героя, честно говоря, мало на Вас похожий.
– Как же Вы меня вычислили? – удивился я. – Ничего обо мне не зная!
– Я учёный! – хохотнул Савелий Аристархович. – Я воспользовался принципами рационального мышления! Мы разработали пару граничных гипотез. Другими словами, я представил, что делал бы такой сугубо мирный человек, как я, нечаянно провалившийся в чужой мир. А наш уважаемый полковник предложил свою версию: что делал бы, по его мнению, подготовленный вражеский лазутчик.
– И что? – нетерпеливо спросил я.
– Я, видите ли, сразу бы сдался тамошним властям. А вот полковник бы занялся разведкой, подготовил бы логово, предусмотрел бы пути отхода, а потом стал бы устраивать диверсии.
– Простите, но где тут я? – у меня никак не получалось взять в толк, как можно было на основе таких разных гипотез, никакого отношения к реальному мне не имеющих, всё же выследить меня!
– Мы понятия не имели о Ваших намерениях, но они с большой степенью вероятности должны оказаться где-то в пределах между моей гипотезой, и гипотезой полковника. Дело в том, что наши с полковником такие разные гипотезы совпадали в двух пунктах. Не скажете, в каких?
Я честно подумал, но...
– Что-то голова не варит как следует, – признался я честно. – Обычно-то я очень сообразительный, но сегодня несколько перенервничал. Колдовать пришлось, по городу по вашим следам гоняться...
– Верю, верю! – заверил меня Савелий Аристархович. – Не волнуйтесь! Я вам расскажу: обе наши гипотезы включали два пункта: сбор информации о новом незнакомом мире, и поиск контакта среди местных. Только я искал бы кому тут сдаться, а полковник искал бы кого тут завербовать.
– Простите, профессор, но я всё равно не понимаю, – сознался я.
– Чего бы ни хотел пришелец, ему первым делом понадобится собрать информацию о нашем мире. А собирать информацию о нашем мире в нашем городе лучше всего в библиотеках и музеях. Отследить их все оказалось не так уж трудно.
– Там везде есть видео-наблюдение, – мрачно вставил я.
– Вы сообразительны! – подтвердил Савелий Аристархович. – Мы усадили за мониторы тех людей, кто видел Вас в тот раз на станции метро. А потом, когда Вас засекли, я попытался предстать перед Вами как наилучший кандидат для контакта!
Я вспомнил разговор с профессором в библиотеке, и вздохнул.
– Боюсь Вас разочаровать, профессор, но у меня не возникло желания контактировать с Вами, – вздохнул я.
– Почему же? – искренне расстроился тот.
– Вы меня напугали, – сознался я. – Я был готов прятаться от Вас, или воевать с Вами, но не беседовать за чашкой чая.
– Вот как, – задумчиво протянул Савелий Аристархович, и сделал затяжной глоток чая. – Приношу свои извинения. Видите ли, это был мой первый опыт в делах такого рода. Да, определённо, мне следовало взять пару уроков у кого-нибудь из профессионалов!
– Хорошо, профессор, – кивнул я. – Но переходите, наконец, уже к последнему инциденту в том самом чёртовом метро!
– Конечно, если Вы просите. Мы с Вами встретились у входа в метрополитен, спустились на платформу. А потом Вы ушли из нашего мира.
– ЧТО?! КАК?!!! – я вскочил, едва не расплескав чай!
– Э... почему Вас это удивляет?
– Это был НЕ Я!
– П...простите?
– Вы схватили моего двойника! Он – коренной житель этого мира, и ничего не знает об иных мирах. Он не маг! Он простой старшеклассник!
– Простите... но я никого не хватал! – напрягся Савелий Аристархович. По нему было видно, что моё предположение глубоко обижает старого профессора.
– И Вы меня простите, уважаемый профессор, но поймите и меня: что я должен думать, когда приютивший меня в этом мире добрый двойник уходит куда-то с Вами, и исчезает бесследно?!
– Уверяю Вас...
– Да, но что же теперь делать?! – в отчаянии я схватился за голову. – Что не так с этой станцией метро? – и тут меня осенило: – А ведь Вы наверняка знаете!
Этот загадочный тип сразу же узнал о моём появлении на станции метро, о схватке с монстром, и судя по всему, даже не очень-то и удивился! Наверняка он многое знает!
– Не могу сказать 'нет', – заявил на это Савелий Аристархович. – Вы же помните, что я говорил о тайнах и подписке? Хорошо! Только не смотрите на меня так! Но Вы, молодой человек, должны дать мне слово, что не имеете враждебных намерений, и не станете вредить нашему миру!
– Профессор, Вы просите невозможного! – отрезал я, подумав. – Я – маг! Пусть неудачник, пусть недоучка, но – маг. Это значит, что моя клятва, обещание, слово – это заклинание. А Вы формулируете слишком расплывчато! Что значит: – 'не навредите нашему миру'? Я нечаянно на бабочку наступлю – это вред вашему миру? А если я съем вот этот бублик? Бублики принадлежит вашему миру, а я – нет, и я этот бублик уничтожил – это вред? – меня самого вдруг захватила мысль, что я могу нечаянно натворить в чужом, в сущности, для меня мире! Я же читал в фантастических книжках про 'эффект бабочки', и в кино смотрел. – Вот расскажу Вам то, что Вас так интересует – а вдруг это будет иметь вредные для этого мира последствия?
– Я Вас понял, – кивнул Савелий Аристархович, соглашаясь. – Давайте сформулируем иначе: – 'дайте честное слово, что не имеете намерений специально вредить этому миру'. А если нечаянно, то – пожалуйста – давите бабочек сколько угодно! Так пойдёт? И бублики кушать тоже можно! – он подкупающе добродушно улыбнулся.
Я задумался, покрутил фразу и так и эдак, и согласился:
– Да. В такой формулировке я легко могу дать вам слово! Я определённо не имел, и не имею никаких намерений специально вредить кому бы то ни было в вашем мире! Я вообще намеривался телепортироваться в свой родной мир, но по непонятной мне причине попал в ваш! Клянусь!
– Ох! Молодой человек... мой юный друг! Я, кажется, догадываюсь о сбившей Вас с намеченного пути причине! Давайте-ка ещё чаю заварим. Вон там, за нижней дверцей – откройте – варенье. Подайте, будьте любезны!
Он заварил ещё чаю, я достал банку с вареньем, разложил его большой алюминиевой ложкой в две фарфоровые чашки, и разговор продолжился:
– Я буду Вам подсказывать, а Вы – такой сообразительный и такой серьёзный молодой человек – сами догадаетесь. И так: давным-давно в этот город пришла страшная война. Враг был безжалостен и беспощаден! Но защитники города, и ополченцы, и простые жители – стояли насмерть.
– Я наслышан о Великой Отечественной, и о блокаде, профессор.
– Вот как. Это упрощает дело. Тогда, возможно, Вы слышали, что у Гитлера была такая любимая секретная организация мистического толка, под названием 'Аненербе'?
Я утвердительно кивнул головой: – Они, вроде, искали Шамбалу в Гималаях. Я читал об 'Аненербе'... в фантастических романах.
– Ну да, ну да. Их деятельность дала много пищи поколениям фантастов! Хе-хе! Но вернёмся к нашей истории! Город в огненном кольце блокады не сдавался, а Гитлер требовал его уничтожить. И тогда мистики из 'Аненербе' погрузили в самолёт один из своих артефактов, и привезли его сюда!
– И что же это был за артефакт?
– НХизДК! – заявил профессор с видом заговорщика.
– А как это расшифровывается?
– Эх Вы, молодой человек! Вы что, фантастику не читаете?
– Читаю! – обиделся я. – Ещё как!
– Выходит, с другими читателями не общаетесь! Это же распространённый в нынешнем интернете 'мем'! Неведомая Штука из Дальнего Космоса – сокращённо – НХизДК!
Я не стал спрашивать, почему слово 'штука' зашифровано буквой 'Х' – мы с профессором оба интеллигентные люди, и оба русские – мы оба и так всё понимаем.
– И что же случилось? – поторопил я рассказчика.
– Их самолёт, к счастью, сбили! И он рухнул в огне и дыме! – профессор явно увлёкся рассказом: – Бабах!
– И что же случилось дальше с НХизДК?
– Эта штука провалялась долгие годы в подвале одного из домов, представляете?
– Как это?!
– Ну, я рискну предположить, что солдаты не опознали в этой штуке бомбу, а всего скорее кто-то принял эту штуку за обломок неведомого германского аппарата. Штуку уволокли с глаз подальше – в подвал поглубже.
– И забыли?
– Что Вы так удивляетесь? Вы ещё очень молоды! Поживите с моё – поймёте, что люди и не такие штуки забывают!
– Погодите, так это оно сейчас на той станции метро? – дошло до меня – НХизДК?
– Я Вам такого не говорил! – решительно заявил профессор. – Вы сами догадались! Только не 'на' а 'под'.
– Но там же глубина! – удивился я. – У нас в Питере очень глубокое метро!
– Ну да. И чему Вы удивляетесь? – не понял меня профессор.
– Но подвал не мог быть таким глубоким...
– Нет, ну причём тут подвал? – профессор всплеснул руками, и принялся объяснять: – В пятидесятых годах начали у нас строительство подземного метрополитена. Фантастически дерзкий проект! В наших-то геологических условиях! Но страна была молода, и дерзости в размахе строек не стеснялась! Да. Заодно с метрополитеном вырыли и несколько бункеров специального назначения. Вот, один такой бункер отдали под специальное хранилище. Туда – в архивы – и поместили сувенир от гитлеровского 'Аненербе'.
– И вы такую опасную вещь, как НХизДК спрятали в городе?! Под станцией метро?! – возмутился было я.
– Да ну что вы! – замахал руками профессор. – Тогда как раз эта штука выдохлась, отключилась, или что там у неё. В общем, её не сочли опасной. Так – забавная безделица, исторический сувенир, не более того.
– Погодите! – спохватился тут я. – А Вы-то, профессор, тут причём? Кто Вы такой?
– Да всего лишь научный консультант.
– Работаете на военных?
– Эм... давайте я немного истории расскажу. Так вот. В конце сороковых, начале пятидесятых годов прошлого века американцы начали всю эту шумиху вокруг 'ангара 51' и якобы сбитого ими НЛО! Грандиозная информационная авантюра с целью напугать Советский Союз тем, что у США якобы есть инопланетные технологии. Хрущёв эту игру принял, и велел создать при КГБ наш отдел. Секретный отдел внутри секретной организации, нацеленный на поиски инопланетян и прочих необычных штукенций!
– Ого! – восхитился я. – Круто!
– Ну, потом-то Хрущёва обвинили в волюнтаризме и прожектёрстве, отстранили от дел. В КГБ тоже перетасовали кадры. Наш отдел превратили в отдельный особый архив с архивариусами и несколькими аналитиками. После краха Советского Союза КГБ разгромили, создали ФСБ, и так получилось, что людей, знавших, что у нас тут за архив такой, всех разогнали: кого уволили, кого перевели куда-то в дальние дали. О нас напрочь забыли! Представляете? У нас очень скудное финансирование, мы буквально влачим нищенское существование. Но мы привыкли. Зато мы независимы, никому не подотчётны. По бумагам мы проходим как секретный архив. Нам придана рота солдат для охраны, и выделяется немного денег на содержание нашей базы. Нас устраивает.
