Текст книги "Иной край неба. Дилогия (СИ)"
Автор книги: Андрей Чародейкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 39 страниц)
– И Вы так просто мне рассказываете все эти тайны? – мне хотелось верить профессору, хотелось видеть в нём возможного союзника, но во мне всколыхнулись подозрения и недоверие. – А вдруг я вражеский лазутчик?
– Ну, я не так уж наивен и прост, как может показаться, – хихикнул профессор. – Видите эти лекарства? Почему я, как Вы думаете, лежу тут и болею? Потому что на предыдущую встречу с Вами я наглотался яда! Хорошего, крепкого яда! Да!
– Зачем?! – искренне удивился я.
– Что бы умереть, если Вы вдруг окажетесь жестоким инопланетным чудовищем, и начнёте меня пытать! Если бы Вы меня захватили в плен, я бы не смог принять вовремя противоядие – и спокойно умер бы, не выдав тайн! Но, я, кажется, перестарался. Даже с противоядием, мне, что-то, знаете ли, не хорошо стало. Вот, отлёживаюсь, пью витамины, лекарства принимаю.
– Ну, Вы даёте, профессор! – я не нашёлся, что сказать на такое.
– Я не наивен и не так доверчив, как может показаться, – заверил меня профессор. – Но при этом я чётко понимаю, что если мы будем осторожничать, и скрывать друг от друга каждый свою правду, то недоразумения между нами будут только множиться! Вы не находите? Беда человечества в том, что людям легче придумывать страшные гипотезы, чем добрые, и верить они предпочитают больше страхам, чем надеждам! Очевидно, эта черта помогла нашим обезьяньим предкам выжить в эволюционной гонке, но современному человеку это сильно мешает жить! А мне очень нужно сотрудничество с Вами, молодой человек!
– Но ведь вы рассказываете мне то, о чём даже ваше правительство не знает!
– Подумаешь! – отмахнулся профессор, и тут же гордо объявил: – У меня справка есть из психиатрического диспансера! Я вообще имею право любую чушь нести! Хе-хе-хе! Вот и хорошо, что про наш Объект никто не знает! Страшно представить, что может прийти в голову властям! А скорее всего над нами просто посмеются, базу закроют, а НХизДК просто выкинут на помойку! А ведь мы не только храним НХизДК! Мы не только проводим важные исследования и изыскания. Мы спасаем мир!
– Как, и вы – тоже? – не сдержался я.
– А кто ещё? – заинтересовался профессор.
– Да клуб у нас в школе образовался... вроде редакция стенгазеты, но целью провозглашается спасение мира, – почему-то меня потянуло на откровенность.
– Как интересно! – отозвался профессор.
– Значит, вы толком не знаете, что у вас за НХизДК такое? – вернул я дискуссию в русло животрепещущей темы. – И она сама собой сработала, выкинув моего здешнего двойника из этого мира?
– Я уже много лет изучаю эту таинственную НХизДК. У нас эту штуку называют просто Объект. Когда-то, наблюдая за пространственными искажениями вокруг Объекта, я предположил, что с помощью подобной штуки можно будет, вероятно, летать к другим звёздам! С тех пор Объект негласно окрестили 'Звёздными Вратами'. Тем более что материал явно не Земного происхождения. Но я не думаю...
– Врата? – вскрикнул я. Со всеми этими увлекательными рассказами, я чуть не забыл, с какого вопроса всё началось. – Это они меня в этот мир затянули, да? Эти ваши 'Врата'?
– Эм... что Вам сказать? – профессор развёл руками. – Я могу заверить Вас, что мы никогда не ставили своей целью перехватывать сюда к нам людей из других миров. Да и вообще мы никак не можем управлять Вратами! Больше скажу: мы пытаемся их запереть понадёжнее!
– Но эта ваша НХизДК – действует на путешественника между мирами как сильный магнит! Примерно так же, наверное, действуют Врата Призыва в нашем Оазисе. Но они-то активируются раз в три года!
– Наши 'врата' тоже не всегда... э... активны, – подтвердил профессор. – Иногда НХизДК начинает вдруг... э... чудить – по-другому и сказать не могу! Да, в тот вторник была необычайно высокая активность. А ведь мы пытались запереть Врата со своей стороны! И считали, что приняли достаточные меры! После исчезновения Вашего двойника, мы приняли дополнительные меры безопасности. Но уверенности у меня теперь никакой нет. Вы знаете, а ведь годами всё было хорошо и спокойно!
Дом, в глубине подвалов которого хранился забытый артефакт от 'Аненербе', успели благополучно отремонтировать, его заселили. И всё было спокойно. А потом вдруг в том доме начали твориться необъяснимые вещи! Старушка с первого этажа строчила доносы в КГБ, обвиняя своих соседей сверху в том, что они, дескать, инопланетяне! И доказательства приводила – одно другого фантастичнее! А те соседи в то же время писали заявления на ту старушку во всевозможные инстанции – от милиции, до цирка – утверждая, что старушка та – всамделишная колдунья!
– А в цирк-то зачем писали? – не понял я.
– Надеялись, что циркачи неуживчивую ведьму к себе заберут, – пояснил профессор. – А в другой квартире девушка жила – так она повадилась по ночам в окно вылетать в одной ночной сорочке, и часами, бывало, летала где-то над крышами города!
– Ого! – восхитился я.
– Да, – печально покачал головой профессор, – однажды вылетела в окно, но чудо не сработало, и гравитация взяла своё. Сильно покалечилась, бедняжка. Там историй было – на несколько фантастических романов хватило бы! Надо было бы кому-то раньше спохватиться! Но наш отдел тогда ещё не сформировали.
Мы немного помолчали.
– И что теперь? – спросил я.
– Я могу выписать Вам, юноша, пропуск, и показать наш Объект. Взгляните сами. Но...
– Что?
– Два условия, – твёрдо заявил Савелий Аристархович: – Вы расскажете нам. О других мирах, и о себе.
– Хорошо, – согласился я. – Я готов прямо сейчас начать. А какое второе условие?
– Подпишите бумаги. О неразглашении, и о согласии на сотрудничество.
– Вот как! И что это будет за сотрудничество?
Вот это меня уже настораживает! А вдруг я не зря считал шпионского профессора врагом? Вдруг, это была интуиция мага? Он же меня сейчас – что – вербует?! Ой, это значит я теперь что, настоящим шпионом стану? Хм, а зачем я им сдался, какой им с меня толк?
– Как я уже и сказал, Вы честно расскажете нам о других мирах – это и будет сотрудничество. Если уж вышло так, что наш Объект действительно оказался чем-то вроде врат в другие миры, нам бы пригодился человек с таким опытом, как у Вас! Подумать только! Я предполагал – после всех этих лет осторожных исследований Объекта, но ведь то было лишь предположение!
– И всего-то? – не поверил я. – Просто похвастаться перед вами своими приключениями, и всё?
– Да!
– А таскать вас в другие миры не требуется? – нагло спросил я. А то что-то подозрительным мне это 'сотрудничество' показалось: я им буду сказки о других мирах заливать, а они, знай себе, уши развесят? Зачем это им?
– А Вы такое можете?! – профессор аж подскочил на своей кровати! И замер, уставившись на меня во все глаза!
– Э... м... – промямли я, – не могу сказать. Я путешествовал всего два раза, и первый был помимо моей воли. А во второй раз я попал не в тот мир, куда целился. Так что... никаких гарантий нет...
– Но Вы, мой юный друг, сами-то не имеете возражений! – воскликнул профессор. – Я верно Вас понял, что никакие моральные, этические, религиозные и прочее соображения не запрещают Вам дать мне возможность взглянуть за пределы нашего мира?!
– Э... вроде, нет, – неуверенно промямли я, стушевавшись перед неожиданным восторгом профессора, – никаких таких условных запретов, только отсутствие шансов на успех...
– Отлично! – возликовал тот. – Великолепно! Потрясающе! Вы даже не представляете себе, что это для меня значит! Шансы на успех – какая безделица, честное слово! Рискну ли я жизнью? Да не задумываясь!
Он точно псих! Ох! Во что я влип на этот раз? Забытый шпионский бункер с отставными маньяками, сумасшедший профессор со справкой из психбольницы...
Савелий Аристархович принялся возбуждённо ходить по комнате взад-вперёд, что выглядело потешно, учитывая небольшой размер комнаты.
– Профессор! Вообще-то я намерен сбежать из этого мира, – объявил я, – и если у меня получится, то сотрудничество...
– Хорошо! – обрадовался тот. – А если Вы вернёте сюда в наш мир вашего двойника – будет ещё лучше! Мне спокойнее, когда всё идёт естественным, так сказать, образом. Без этих, знаете ли, пересечений с параллельными мирами, от которых неведомо, чего ждать.
Что ж, я, похоже, ничего не теряю. Наши цели совпадают.
– Хорошо. На озвученных Вами условиях, я готов подписать бумаги. И готов дать слово. Но только в озвученных Вами сейчас пределах!
– Никаких обязательств сверх простого и честного пересказа Ваших приключений мы от Вас не потребуем! – торжественно пообещал профессор. – Ну, может быть, будут какие-то просьбы... – и не успел я нахмуриться, как он тут же поспешил меня заверить: – Только просьбы! Не приказы! Исполнение просьб – на Ваше усмотрение!
Мне по-прежнему казалось, что профессор темнит. Уж слишком многое он уступал мне, ничего не получая от меня взамен. Но я подвоха не видел. А вот мои возможные выгоды от сотрудничества виделись отлично!
– Согласен. Только покажите мне ваши Врата.
– Раз Вы согласны, я объясню, почему Ваш рассказ об иных мирах так для меня важен, – заявил профессор, и налил нам ещё по чашке чаю.
– Что такое, по-вашему, время? – ошарашил профессор меня вопросом. И, не дождавшись внятного ответа, продолжил: – Не кажется ли Вам, что время – это последовательность событий, связанных причинно-следственными связями? Время – это то, как работает закон причинности. Согласны? И вот вам наглядная демонстрация, – он достал из тумбочки монетку, и подбросил её над столом. Монетка несколько раз перевернулась в полёте, и плюхнулась в чашку с чаем.
– Ой! – профессор стушевался, – Неловко вышло. Но, не важно! Я хочу обратить Ваше внимание на то, что некоторые причины имеют набор взаимоисключающих вероятностных последствий. Монета может упасть или орлом, или решкой. А вот ряд философов, в частности Дэвид Льюис, утверждают, что любые возможности реализуются, поскольку возможность и действительность – два дополнительных свойства одного и того же мира. В то же время существует так называемая 'интерпретация Эверетта', или многомировая интерпретация квантовой физики, которая предполагает существование, в некотором смысле, 'параллельных вселенных'. Так что, коротко говоря, наука, мой юный друг, сегодня склонна считать, что наша монета упала и орлом, и решкой!
Профессор аккуратно выудил ложечкой монету, и показал мне: решка.
– Просто решкой она упала в этой нашей с вами нити времени, а орлом она упала – в другой – параллельной! Появление многомирной интерпретации вызвано потребностью избавиться от недетерминированного коллапса волновой функции, который в копенгагенской интерпретации квантовой физики сопутствует любому измерению. Заметим, что многомирная интерпретация Эверетта на сегодня лишь одна из многих многомирных гипотез в физике и философии, но на данный момент, она, так сказать, доминирует. Впрочем, лишь благодаря своей относительной простоте.
И тут мы с Вами плавно переходим к моей скромной персоне! Исследуя наш в высшей степени странный артефакт, пытаясь его описать, я, видите ли, разработал собственную теорию! О! Моя теория обещает блестяще соединить квантовую и обычную физику – проблема, над которой ныне бьются лучшие умы человечества. Но моя теория обещает дать ещё больше! И вот теперь я... зашёл в тупик!
Что бы понять, в каком это тупике я оказался, что бы разобраться, где искать истину, мне нужен взгляд на нашу вселенную из вне её! Но я-то часть этой реальности, пленник этой вселенной, как и все! Я не могу выйти за пределы вселенной, и посмотреть со стороны! И тут приходите Вы, мой юный друг! Маг из иной вселенной! Вы представляете, какую научную ценность несут Ваши наблюдения, дорогой Вы мой! Ваш рассказ может перевернуть всю современную физику! Обе перевернуть: и квантовую, и обычную!
– Нифига себе! – выскочило из меня, но я тут же спохватился: – Ой, извините!
– Я с нетерпением жду Вашего рассказа! – радостно потирая руки объявил профессор.
– Ну что ж, я готов всё рассказать, как и обещал, если только я не лопну от выпитого чая! – объявил я и рассказал свою историю, начиная с того дня, когда я вывалился из своего мира в иной – в мир магического постаппокалипсиса и Проклятых пустошей.
Потом я ещё раз рассказал, но уже подробнее. Затем я пересказал всё в третий раз, уже вникая в детали. Профессор был в восторге. Я умолчал только о некоторых слишком уж странных вещах: о своей 'шизофрении', например. И о вчерашней сумасшедшей ночи.
Теория фрактала времени
– Это очень, очень интересно! – заявил профессор, возбуждённо потирая руки. – Видите ли, мой юный друг, время – согласно моим исследованиям – это не нить из прошлого в будущее, но фрактал! Время течёт разом во много направлений, понимаете? Не множество независимых параллельных вселенных, а одна вселенная, время в которой течёт в разные стороны! Этот фрактал растёт, естественно, в фазовом пространстве возможных состояний вселенной. Каждая веточка этого фрактала – это цепочка причин и следствий, понимаете? Эти миры, позвольте сказать, уже не назовёшь параллельными. Это, скорее уж, перпендикулярные версии одного и того же мира! И вот Вы, молодой человек, жили в одной такой цепочке причин и следствий, в такой ветке времени, где цивилизация пошла по пути технологий. А эти ваши Проклятые Пустоши возникли в другой ветке времени. В перпендикулярной. Понимаете?
– Ну, кажется, да. В общих чертах. Но что из этого следует?
– Много чего, вообще говоря. Но нам сейчас, пожалуй, интереснее прочих вывод о взаимной зависимости так называемых 'перпендикулярных миров'. В моей гипотезе мир-то один и тот же! Эта моя монетка, которую я подкидывал – это точно та же самая монетка из многих других веток фрактала времени. Вот в чём штука! 'Параллельные миры' очень даже зависимы, поскольку это ветви одного и того же фрактала времени одной и той же вселенной. Если в другой версии нашей вселенной другой я поспорит сейчас на миллион, и подбросит монетку – ему выпадет 'орёл', без всяких шансов на 'решку', потому что 'решка' выпала в этой вот ветке времени. Видите? Многие наши случайности вовсе не случайны, но причины, определившие исход кажущегося нам случайным события могут скрываться в перпендикулярном мире.
– Теперь рассмотрим Вашу проблему, – продолжал Савелий Аристархович увлечённо рассуждать, не замечая, что его пальцы искрошили бублик прямо в чашку с чаем. – Этот Вы и тот Вы – возможно – один и тот же Вы! Скажите, мой юный друг, у Вас не было странного чувства, когда Вы со своим двойником оказывались рядом?
– Было! И ещё какое странное! – пришлось мне рассказать о том, что оказавшись рядом со своим двойником, я переживал его чувства как свои собственные, и угадывал его мысли.
– Но, голубчик! – воскликнул Савелий Аристархович, – Если Вы и Ваш двойник – одно и то же существо переживающее разом две разных нити времени, то нет ничего удивительного, что одного из вас вытолкнуло из нашей ветви! Представьте себе, что Вы – существо многомерное. Здесь и сейчас передо мной только Ваша мгновенная проекция на данный момент времени. Но что, если Вы имеете более одного временного измерения? Собрать в одном и том же измерении времени две свои проекции – это как же Вам, голубчик, пришлось изогнуться?! Это, прямо скажем, цирковой акробатический номер! Понятно, что долго бы Вы в таком скрюченном состоянии не протянули. Как только одна из ваших проекций оказался в зоне воздействия наших Врат – многомерный Вы, так сказать, смогли 'разогнуться'. Хотя... это всего лишь гипотеза, конечно.
Профессор замолчал, глаза его остановились, он глубоко ушёл в размышления.
– Но Вы покажете мне Объект, как обещали? – решился я побеспокоить его.
– Что? А! Конечно, – и профессор принялся лихорадочно собираться. – Я... где же мои брюки? Ах вот. Сегодня воскресенье. Значит, придётся отложить до завтра. В понедельник Вам будут делать пропуск. Выходит, во вторник я смогу провести Вас в хранилище.
– Так долго? – расстроился я.
– Да Вы что?! – обернулся Савелий Аристархович ко мне. – Это 'так быстро'! Будь у нас всё как у нормальных военных, Вас бы месяц проверяли!
– Ало! – бросил профессор в телефонную трубку, ради которой временно прервал процесс одевания. – Вам того же! Нам бы пригодился автомобиль. Так скоро, как только возможно. Спасибо.
– И чего бы они проверяли? – хмуро проворчал я. – Я же пришелец из другого мира! Они бы в мой мир официальный запрос направили? Бюрократы...
– Ну, если не запрос, то хотя бы справку из ЖЭКа, что Вы являетесь пришельцем... – проворчал профессор, натягивая штаны. Вдруг он застыл прямо в процессе надевания брюк: одна нога уже в штанине, другая – нет.
– Кстати, мой юный друг, заметили ли Вы, что из взаимной зависимости 'перпендикулярных' миров логически вытекает гипотеза межвселенских войн? – ошарашил меня профессор.
– Ч...что? – я чуть не упал со стула, на котором сидел. Хорошо ещё, что чашку с чаем только что поставил.
– Это ещё одно очень важное следствие из моей гипотезы фрактала времени. Поскольку ветви фрактала не пересекаются, одно и то же событие не может произойти более чем в одном мире. Не хотите, что бы в вашей вселенной случилась ядерная война? Устройте её в перпендикулярном мире. Теоретически вы можете обеспечить своей ветке времени больше шансов на светлое будущее, если каким-то образом лишите этих шансов другую вселенную из числа других веток. И эта опасность всерьёз нас беспокоит. Потому что я не вижу, как бы наш мир смог бы противостоять подобной агрессии!
Я был потрясён! Межвселенские войны, да? Это как? Это что-то похожее на ужас прошлой ночи? А как насчёт катастрофы, погубившей мир древних магов, превратив его в Проклятые Пустоши? Я ведь так и не знаю, что там у них была за 'война магов'. Теперь, в свете 'теории межвселенских войн' все эти факты выглядят довольно зловеще! Но показать профессору запись прошлой ночи на моём планшетнике я всё же не решился. Постыдился. Ведь тогда он поймёт, что я не был с ним до конца откровенен.
А пока я размышлял, Савелий Аристархович успел одеться.
– Но это же...! Это...! – я не смог подобрать слов для распиравшего меня негодования. – Возмутительно! Несправедливо! Гадко!
– Что именно? – удивился профессор, и принялся осматривать свой наряд, выискивая, что в нём меня так взволновало.
– Эти самые межвселенские войны!
Профессор задумчиво застегнул последние пуговки, и сказал:
– Ну, давайте вспомним Ваш рассказ. Вы жили в своём родном мире, учились, увлекались точными науками, и вовсе не помышляли о магии – с Ваших слов. И вот однажды Вы вдруг провалились в другой мир! Потому, что в том мире случилась катастрофа, возникла нужда в боевых магах, и тамошние жители придумали выдёргивать себе новобранцев из других миров с помощью Врат Призыва, как Вы их назвали. Вас быстро обучают, и бросают против монстров. Я ничего в Вашем рассказе не перепутал? Выходит, тот мир решает свои проблемы за Ваш счет, нанося прямой урон Вашему родному миру. Так? И как это назвать, если не словосочетанием 'межвселенская война'? Впрочем, я не настаиваю на этом термине. Замените слово 'война' на слово 'конкуренция', если хотите.
До той минуты мне в голову никогда не приходило взглянуть на мои приключения под таким вот углом! Я был потрясён и подавлен. И чем больше я думал, чем больше подробностей своего пребывания в мире магии вспоминал, тем гуще делался мрак в моей душе.
– Замечу, – вновь заговорил профессор, после некоторой паузы, – что высказанная мной сейчас гипотеза имеет риск быть предвзятым искажением истины. Риск этот заключается в том, что я слишком долгое время сотрудничаю с военными спецслужбами, и, следовательно, может иметь место профессиональная деформация моего сознания, которую я, естественно, не имею возможности объективно оценить.
– То есть? – запутавшись, переспросил я.
– То есть не обязательно всё так плохо. То есть, Вам имеет смысл рассматривать и другие гипотезы, мой друг. Но Вы должны знать: мы – то есть организация, которую я в данный момент представляю – мы должны попытаться обеспечить безопасность нашей версии вселенной от опасностей межвселенских войн. Ну, попытаться хоть что-то сделать.
Профессор опять замер, словно что-то вдруг отключило все его мышцы от мозга. Через несколько секунд он задумчиво сообщил:
– Можно, конечно, допустить гипотезу, что мы, в конечном счёте, страдаем полной ерундой. Но ведь кто-нибудь в нашем мире должен заниматься и этой неприятной гипотезой! Нельзя же оставить без внимания.... А прочие задачи, стоящие перед человечеством, и без нас пользуются популярностью. Если мы бросим свой пост,... Вы понимаете меня?
– Думаю, что – да, – сказал я.
– Например, – продолжил Савелий Аристархович через некоторое время, когда справился, наконец, с пиджаком, – Вы утверждаете, что Вы – боевой маг. А у нас, в нашем мире, вообще нет специалистов по магии. Вот, наколдует тут какой-нибудь пришелец какое-нибудь зловещее проклятие – так мы не то, что противостоять, но даже понять, что происходит, не сможем! Вот что обидно! Мы не поймём, что происходит, пока не станет слишком поздно! Вот поэтому-то я столь настойчиво просил Вас дать мне честное слово, что Вы не злоумышляете вреда нашему миру.
– А почему Вы поверили моему слову? – спросил я профессора.
– Я уже упоминал, что имею справку из психбольницы? Мне, видите ли, пришлось тщательно изучать психологию, что бы выработать технику общения с так называемыми 'нормальными' людьми. Тщусь надеждой, что не бедный жизненный опыт, врождённая наблюдательность и внимательность к деталям, и годы тренировок, позволяют мне с достаточной степенью точности обнаружить, когда говорят не правду.
– Вы полны сюрпризов, профессор! – удивился я.
– Наблюдая за Вами, я определил вероятность лжи, как достаточно низкую.
– Я же... ворвался к Вам, как хулиган, – сокрушённо признал я, виновато опуская перед профессором голову. – Наорал...
– Как испуганный хулиган, – усмехнулся профессор. – Именно поэтому я сделал вывод, что Вы не опасны.
– Не опасен?
– Сильный и беспринципный хищник не станет угрожать, показывать клыки, – задумчиво проговорил Савелий Аристархович. – Вы, юноша, смотрели первого 'Терминатора'?
– Ну, да, – вспомнил я фильм о роботе-убийце из мрачного будущего.
– Мне нужна твоя одежда! – попытался передразнить Терминатора Савелий Аристархович, и получилось это у него очень потешно! Я улыбнулся.
– Вы боялись, молодой человек, потому что знали, что ничего не сможете мне сделать, – выдал профессор, и насмешливо взглянул на меня. – Не потому, что физически не можете, а потому, что морально не способны причинять боль и убивать. Мне, к сожалению, доводилось общаться с людьми, готовыми к убийству без рассуждений и колебаний.
Я снова подумал, что злым колдуном быть круче, чем добрым...
Ну и подумаешь!
– А я, может, и не хочу быть терминатором! Подумаешь, крутизна космическая! Зато мне вот так жить – в кайф! Зато у меня друзей много, и все – интересные люди! А кто захочет дружить с терминатором? Другой терминатор?
Профессор невольно поморщился, очевидно, от вульгарности моих формулировок. Но потом искренне улыбнулся. Однако я не собирался сдаваться так просто:
– А я вот тоже угрозы в Вас, профессор, не почувствовал, оттого и боевой магией бабахать не стал! – вот, пусть это переварит! А то, понимаешь, я ему, видите ли, не крут!
Тут я охнул, и хлопнул себя ладонью по лбу!
– Магия не сработала, потому что в Вас не было угрозы! – дошло до меня. – Тот монстр угрозой был. Даже тот охранник внизу, на проходной – тоже способен представлять собой реальную угрозу. Он был готов к конфликту, а конфликт – это дисгармония во 'вселенской опере' – как объяснял сенсей, это рождает возмущения и колебания магического фона.
– Не понимаю. Поподробнее, пожалуйста, – попросил обеспокоенный профессор.
– Я это вслух? А поподробнее не будет, – огорчил я его, – потому что я и сам не понимаю. Просто вспомнил кое-что из мутно-поэтических разглагольствований своего учителя магии. Все маги, кого я встречал – жуткие гуманитарии! Ничего не могут чётко сформулировать, и внятно объяснить.
– Конечно! – ухмыльнулся профессор. – Всё, что можно чётко сформулировать и внятно объяснить уже взяла под контроль наука! Магии остались смутные непонятности...
– Но ведь как-то они с этими непонятностями живут и действуют! – возразил я.
– Очевидно, без помощи логики, – вздохнул Савелий Аристархович. – Наверное, предчувствуют, а не рассуждают.
Ох, наверное, профессор прав. А я-то привык рассуждениям доверять, а не смутным предчувствиям. Логика – объективна, а предчувствия – субъективны же! И как мне с этим быть?
Когда профессор собрался, – а собирался он дольше, чем мог бы, поскольку оказался человеком рассеянным. Ну, или это его наша беседа так 'загрузила', и он просто пытался делать разом много дел: размышлять над несколькими проблемами, анализировать ворох гипотез, и одновременно – собираться. Но когда он всё же собрался, мы спустились в холл все втроём: профессор, я и кот Конфуций.
Кстати, о том, как я кота заколдовал, я в своём рассказе профессору тоже умолчал – решил на всякий случай оставить козырь в рукаве. Конфуций не возражал.
Охранник глянул на меня удивлённо, и тут же прищурился с подозрением. Но профессор кивнул охраннику, и сухо обозначил:
– Этот юноша наш внештатный сотрудник. В следующий раз как он придёт – вызовите меня.
Охранник молча кивнул и никаких вопросов задавать не стал.
За порогом нас ждал автомобиль: видавший виды ГАЗ-31, потёртый, и местами ржавый.
– Здравствуйте, Олег Сергеевич! – вежливо поздоровался профессор с водителем, который предупредительно открыл нам заднюю дверцу.
– Здравствовать желаю, Савелий Аристархович! – хрипловатым басом ответил аккуратный, подтянутый водитель – пожилой уже седой человек с твёрдым волевым подбородком и иссечённым морщинами загорелым лицом какого-нибудь вождя индейцев.
Мы с профессором забрались на задние сидения, водитель со второй попытки закрыл дверцу, сел сам. Мотор заурчал – судя по звуку, явно не ГАЗовский. Зашелестели шины, и наш экипаж, подмигивая сигналом поворота, выкатил на улицу.
...
[Кот Конфуций:]
Кот Конфуций был очень доволен. Доволен собой, судьбой, людьми, и миром в целом – а такого с Конфуцием не случалось уже... ох, да никогда такого не случалось! Даже самый радостный день в щедрой на приключения судьбе котёнка – день, когда его приняли в прайд – и тот был омрачён сомнениями.
Вожак их прайда – крупный человек, такой серьёзный и строгий, и такой авторитетный, что ему даже рычать не приходится – он только глазом сверкнёт строго, бровью поведёт грозно – и все его слушаются. При таком вожаке – Конфуций понимал это – холодильник их прайда не оскудеет доброй пищей, и комнаты не оскудеют мягкими подушками! И этот авторитетный вожак принял его – безымянного котёнка – в свой славный прайд!
Однако Конфуция смущал тот факт, что принят он был не за честную охотничью удачу, не за храбрость, выказанную в драке, и не за ловкость, выказанную в игре, но за умение пользоваться унитазом! Более того, пусть не сразу, но Конфуций сумел осознать, что его специально для этого заколдовали! И кто! Его лучший друг, его старший брат, его маг, его собственный человек! Но ведь всякий в благородном роду кошачьих чистоплотен от рождения! Этому не нужно обучать, для этого не нужно заколдовывать, достаточно просто показать, где тут можно вырыть лунку для нечистот.
Впрочем, люди не ходили под кусты, и не делали лунок. Казалось бы – что тут идти-то! Вон же он – двор! Там и травка, и кустики, и деревья. Но люди – могущественное своей хитростью племя, но несущие за неведомые грехи предков перед природой проклятие лени. Им, видите ли, лень выходить во двор, так что они потратили страшно подумать, сколько сил и времени, что бы соорудить потрясающую по размаху, ужасающую своей сложностью, и пугающую своей мистической силой систему. Блестящее белое, называемое словом 'унитаз' – является лишь верхней видимой частью этой системы. Остальное люди тщательно замуровали в стены, зарыли глубоко во тьму подземелья.
Кошачьего ума – пф, подумаешь! – вполне хватает, что бы пользоваться унитазом! Это вам, люди, не воробья поймать! Другое дело – понять, зачем! Тут даже заколдованного могучим древним колдовством нынешнего умища коту Конфуцию не хватало.
Впрочем, это всё ерунда! Это совершенно не мешало коту жить! Подумаешь! Тут вот в чём беда: Конфуция делали слабым!
Кота кормили вкуснейшим мясом, умопомрачительно вкусным творогом с яйцами, разнообразили питание различными овощами, и давали есть 'от пуза'. Кот возлежал на мягких тёплых диванных подушках. Кота осыпали ласками, чесали и гладили. И каждый раз, объедаясь вкусной едой, или подымаясь с мягкой подушки, а того хуже – глядя ночами с подоконника на луну, Конфуций до боли ясно осознавал – он слабеет.
Не было больше никакой потребности в охоте! Не было нужды драться с чужими котами за объедки на помойке, красться по чужой территории, выжидать в засаде. Конфуций, как всякий уважающий себя кот, разумеется, продолжал ходить на охоту! И даже как-то раз притащил своему человеку собственными когтями добытого воробья! Ну, разумеется, кот не ожидал, что человек обрадуется, и съест воробья! Кот не настолько наивен! Но пусть человек видит: кот – охотник! Кот сам себя способен прокормить! Охотник принимает заботу человека, что бы сделать человеку приятное, хотя может прожить и сам по себе. Вот!
И всё же кот слабел. Жизнь в достатке делает слабым. Удобства ослабляют натянутые струны нервов, распускают стянутые в тугие пружины мышечные волокна. А любой кот без всякого, понимаете ли, расширения мозгов коварным колдовством, прекрасно осознаёт – слабый кот – это не только проблема самого кота, это проблема стаи, прайда, и это позор всему кошачьему племени! Именно позор! Позволяя себе опуститься до скотского состояния, ты унижаешь весь свой род, ты унижаешь само гордое слово – 'кот'! Недопустимо! Вот почему нет жалости в сердцах бродячих котов к слабым духом увальням, домашним размазням! Ррр! Конфуций слабеет! Лень пускает корни, мышцы порастают жиром. Пррроклятье! Кот – это вам не какое-нибудь там украшение человеческого жилища!
Долгими, мучительно долгими днями и ночами Конфуций мрачнел, хандрил, но не видел выхода! Коты не плетут кружева рассуждений, не строят планов на будущее. Пф! Вот ещё, человечачьи штучки! Коты гораздо мудрее человеков в том, что касается отношения к жизни. Даже человеку не дано знать всё, и уметь всё учесть. Наивный человек, обольщаясь могуществом своего разума, может самозабвенно строить планы, но что, если какая-то Аннушка уже пролила масло на трамвайные рельсы? Человек поскользнётся, трамвай его переедет, и где теперь могущество его интеллекта?
