Текст книги "История России. XX век. Деградация тоталитарного государства и движение к новой России (1953—2008). Том III"

Автор книги: Андрей Зубов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 65 страниц)

6.1.15. Сельское хозяйство: проблемы перехода от колхозного к фермерскому земледелию. Проблема собственности на землю

В 1960–1980-х гг. сельское хозяйство СССР получало 20–28 % всех капиталовложений. Мощность тракторного парка выросла в 3 раза, внесение удобрений – в 4 раза. Это обеспечило прирост продукции в натуральном выражении – на 35–45 % (зерна на 50 %) при росте населения на 35 %. В 1980 г. убыточны были ¾ колхозов и более ⅔ совхозов. После списания долгов, выделения дотаций рентабельность «выросла». Однако расчеты экономистов показывали, что к 1990-м гг. Россия реально подошла с теми же ⅔ убыточных сельскохозяйственных предприятий.

К началу радикальных реформ 1990-х гг. аграрный кризис был в разгаре. Обвалу сельского хозяйства предшествовало замедление роста, а местами стагнация, переходящая в спад. В большинстве регионов Нечерноземья растущие затраты натолкнулись на некий предел: аккумуляция капитала не давала прироста продуктивности. Поддержание сельскохозяйственного производства требовало непропорционально большого финансирования. Но главное – упали доходы от экспорта нефти и газа, на которых держались вливания в сельское хозяйство и масштабный импорт зерна.

Не столько аграрные, сколько общеэкономические реформы 1990-х гг. резко усилили аграрный кризис. Они поставили предприятия в совершенно иные коммерческие условия функционирования (лишив привычных дотаций, налаженного сбыта продукции и т. п.), тогда как в существе своем сельскохозяйственные предприятия изменились мало.

За 1990-е гг. объем агропродукции сократился на 40 %, а в коллективном секторе – на 60 %. Поголовье крупного рогатого скота на предприятиях упало в три раза, свиней – в четыре, также сократилось производство молока и мяса. И всё же бывшие колхозы и совхозы постепенно адаптировались к новым условиям. Сказался и дефолт 1998 г.: после резкого увеличения стоимости доллара импорт продовольствия стал менее выгоден, чем его закупка у своих производителей. С 1999 г. агропродукция росла, особенно активно выходило из кризиса растениеводство. Лишь поголовье крупного рогатого скота продолжало сокращаться, что привело во многих районах к смене сельскохозяйственной специализации.

Доля убыточных предприятий достигла максимума в 1998 г. (88 %). Но часть бывших совхозов и колхозов выжила, хотя средний размер их уменьшился с 322 человек в 1990 г. до 100–150 – в 2000-х гг.

После шестидесяти лет коммунизма в русской деревне (1930–1990 гг.), в современном аграрном секторе можно выделить четыре уклада: 1 – коллективные предприятия – наследники колхозов и совхозов, хотя и использующие земельные доли населения, но часто работающие по старым принципам, 2 – крупные агрохолдинги, включающие несколько агропредприятий, переработку сельскохозяйственной продукции, торговые предприятия и часто множество не связанных с сельским хозяйством производств, 3 – хозяйства населения (бывшие личные подсобные хозяйства, товарность которых расширилась) и 4 – фермерские хозяйства, появившиеся в 1990-х гг. На самом деле укладов больше, и столь жесткая классификация весьма условна. Она основана на организационно-юридических нормах и далека от самого типа хозяйства и его масштаба.

Лучше всего адаптируются к новым условиям коллективные предприятия вблизи крупных городов. Активнее выходят из кризиса южные предприятия. Там особенно прибыльно зерновое хозяйство, которое активно расширяется, часто за счет убыточного животноводства. В сельское хозяйство приходят инвесторы. Все чаще агропредприятия включаются в вертикальные цепочки крупных агрохолдингов.

На другом полюсе – российская периферия. Долгие годы партийные органы заставляли колхозы распахивать огромные площади в неплодородных северных, засушливых районах или в нечерноземной глубинке, откуда города выкачали сельское население. Как только принуждение исчезло, началось сжатие освоенного пространства. Периферийные сельские зоны представляют собой образцы типичного экономического «опустынивания»: поля зарастают лесом, остатки техники ржавеют, фермы разрушены. Зато «острова» активной жизни вокруг городов застраиваются и расширяются. Именно здесь концентрируются наиболее рентабельные агропредприятия, снабжающие города продовольствием. Таким образом, современный кризис аграрного сектора привел российское сельское хозяйство в приблизительное соответствие с реальным расселением и его рыночным потенциалом.

Причина живучести бывших колхозов и совхозов не только в том, что они востребованы городами «сверху». Главное, они востребованы местным населением «снизу».

Во время коллективизации товарное частное хозяйство было практически истреблено. Но и советское сельское хозяйство совмещало колхозно-совхозные и мелкие индивидуальные хозяйства. Если в 1928 г. 96 % посевных площадей использовали единоличные крестьянские хозяйства, то к 1940 г. у них осталось 4 %, к 1958-му – 2 % земли. Однако в том же 1940 г. колхозы и совхозы произвели лишь 35 % мяса и 30 % молока, остальное дал частный скот населения. По расчетам А. А. Никонова, в середине XX века крестьяне отдавали общественному хозяйству 83 % своего рабочего времени, но получали от него лишь 20 % необходимых для жизни средств (А. А. Никонов. 1995. С. 298).

Мелкий частный агросектор раздражал советские власти. Некоторые исследователи считают, что в России была не одна, а две коллективизации: первая, сталинская, в 1930-е гг. ликвидировала крестьян-единоличников, но оставила им личные подсобные хозяйства, вторая, хрущевская, в 1960-е гг. превратила крестьян в наемных рабочих, лишив их значительной части подсобного хозяйства.

Доля хозяйств населения и фермерских хозяйств в производстве сельскохозяйственной продукции, 1940–2003, %

К 1990 г. индивидуальные хозяйства сельских жителей, сады и огороды горожан производили около ¼ всей агропродукции страны, в 2000-х гг. – более половины. Рост производства и товарности хозяйств населения был вызван укреплением связи с колхозами, откуда они вместо зарплат получали продукты и корма для скота. В отличие от крупных предприятий в 1990-х гг. хозяйства населения сохранили, а местами даже увеличили поголовье скота, спасая тем самым животноводство в России.

Данные переписей показывают, что в сельской местности денежные доходы от своего огорода имели в 2000-х гг. 30 % населения, что сопоставимо с долей населения, имеющей доход от любой другой трудовой деятельности. В питании от собственного огорода и, часто, скотины в большей или меньшей степени зависели 90 % сельских жителей и 40 % горожан.

До нынешних земельных реформ собственником земли в России в течение 70 лет было государство. Предприятия получали землю в бесплатное и бессрочное пользование, выделяя сельским жителям участки для ведения личного подсобного хозяйства. В послесоветское время трансформация земельных отношений прошла несколько основных этапов.

Первый этап (1991–1993 гг.) – административный передел земли. В 1990 г. часть земель колхозов и совхозов была передана в ведение сельских и поселковых органов местного самоуправления. В этом же году был принят закон о крестьянском (фермерском) хозяйстве, разрешающий на очень льготных условиях получать в аренду землю и вести сельское хозяйство.

В апреле 1991 г. Земельный кодекс разрешил отдавать землю населению в пожизненное наследуемое владение, но не в собственность. В декабре 1991 г. по специальному Указу Президента «О неотложных мерах по осуществлению земельной реформы» и постановлению Правительства «О порядке реорганизации колхозов и совхозов», работники предприятий, пенсионеры, а с 1992 г. и работники социальной сферы получили имущественный и земельный пай или долю, размер которых определялся субъектами РФ и колебался от 3 до 20 га. Более 85 % сельскохозяйственных земель были переданы из государственной в собственность коллективов. Со своим паем люди могли выйти из колхоза или остаться в нем, и колхоз продолжал фактически распоряжаться их землей. Остальные земли были переданы в региональные фонды перераспределения для предоставления их фермерам и иным гражданам. Главным достижением этой реорганизации стала ликвидация многолетней государственной монополии на землю. В том же 1993 г. Конституция сняла ограничения на куплю-продажу земли, что создало противоречие с действующим Земельным кодексом.

Второй этап (1994–1995 гг.) – создание административного рынка земли. Была установлена цена на землю, равная 200-кратной ставке земельного налога, и методы его расчета (с тех пор ставки ежегодно индексируются). Эти ставки задали дифференциацию нормативных цен, как правило, весьма низких. В то же время возрастающие потребности горожан во втором, загородном, жилье и разрешение продавать приусадебные и садоводческие участки создали реальный земельный рынок в пригородах крупных городов с ценами, в сотни раз превышающими нормативные.

Третий этап начался с Указа Президента от 7 марта 1996 г. «О реализации конституционных прав граждан на землю», который ознаменовал введение свободного оборота не только приусадебных участков, но и земельных паев. Он еще больше расширил возможности частных хозяйств, предельные нормы которых были повышены до 5 гектар.

И, наконец, принятие в 2002 г. после долгих дебатов в Думе нового Земельного кодекса, разрешившего продавать все земли, кроме сельскохозяйственных, ознаменовало наступление последнего, четвертого этапа реформы. Он завершился в январе 2003 г. вступлением в силу закона «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения», согласно которому приобретать и продавать землю может любое лицо, за исключением иностранцев. Однако размер участков и механизм реализации закона определяются законодательствами субъектов РФ, что привело к проволочкам и прямому искажению федерального закона.

С 2003 г. 12 млн владельцев земельных долей получили право не только требовать от предприятия для использования, но и официально продавать свои земельные доли. Однако кроме зон повышенного спроса на землю в пригородах больших городов и в южных регионах, это не вызвало массовое изъятие земельных паев из колхозов для мелкого частного хозяйства. Продать земельный пай не просто, так как первостепенное право имеют сособственники по предприятию и его администрация. Держать землю просто про запас нельзя – если земля не обрабатывается 2 года, ее через суд может изъять государство. Так что собственность все равно условная. При этом 60 % земельных долей оказалось в руках лиц, уже не работающих на агропредприятиях.

После длительных гонений частное сельское хозяйство в 1990-х гг. получило законодательные возможности для развития. Крестьяне имеют право выбора:

– ограничиться приусадебным хозяйством (используя дополнительные земли, выделяемые сельскими администрациями или агропредприятиями), передав свой земельный пай в аренду предприятию и одновременно работая в колхозе или где-то еще, или не работая;

– получить земельный пай или его часть, но не оформлять фермерского хозяйства;

– забрать весь земельный и имущественный пай, зарегистрировать фермерское хозяйство, получить дополнительные земли в аренду из фонда перераспределения или прикупить паи своих соседей.

Несмотря на либеральное законодательство, доля фермерских хозяйств в численности сельских домохозяйств не превышает пяти процентов, хотя их роль в производстве за счет укрупнения растет. Столько же граждан взяли в собственность земельный пай без оформления фермерского хозяйства. Подавляющая часть сельского населения предпочла ограничиться своим приусадебным участком да дополнительными огородами при сохранении работы по найму в селе или в городах. Тем самым расширился отход сельских жителей на заработки в города или пригороды. Это связано с искусственно созданной в коммунистическое время сельскохозяйственной моноспециализацией сельской местности и сокращением наемных рабочих мест в 1990–2000-х гг. в результате закрытия агропредприятий или их модернизации. Значительно расширилась в 2000-х гг. роль агрохолдингов, концентрирующих около половины всего производства сельскохозяйственных организаций.

И все же появление фермеров стало принципиально новым явлением в 1990–2000-х гг. Максимальное число фермерских хозяйств было в середине 1990-х гг. С тех пор оно сокращается. При этом более половины фермеров имеет участки менее 20 га. То есть основная часть фермеров – малоземельные.

Наиболее типичны фермеры трех типов:

1. Бывшие руководители колхозно-совхозной администрации, приватизировавшие часть техники и помещений, привлекшие бывших работников и создавшие своего рода мини-колхозы с похожей управленческой структурой.

2. Производители с 10–20 работниками – новый тип фермеров. Количество арендуемых ими земель колеблется от нескольких десятков до нескольких тысяч гектар. Это чаще местная номенклатурная верхушка и сельские специалисты высокого класса.

3. Семейные хозяйства без постоянных работников наиболее распространены. Чаще всего их организовывает интеллигенция и рядовые специалисты бывших колхозов. Однако значительная их часть, не вписавшись в новые условия, ведет личное хозяйство по существу и нигде при этом не отчитывается. По наблюдениям авторов этой книги, только пятая часть фермерских хозяйств активно развивается. Наиболее значительна роль фермеров на юге и в национальных республиках. Как и среди предприятий, происходит поляризация фермерских хозяйств и концентрация земель, отчасти в связи с тем, что фермеры в южных русских районах чаще в начале XXI в. занимались выращиванием зерна, для чего необходимо 500 и более гектаров земли.

Кооперация между фермерами развита крайне слабо, хотя в каждом районе существует ассоциация фермерских хозяйств. Чтобы фермеры окрепли, создали собственную среду и заменили колхозы и совхозы, в регионе должна накопиться некоторая критическая масса фермерских хозяйств. Как правило, этой массы нет. В борьбе за землю с агрохолдингами фермеры проигрывают. Ту нишу, которая предназначалась для фермерских хозяйств, вместо колхозов в 1990–2000-х гг. заняли либо товарные хозяйства населения, либо агрохолдинги.

Литература:

А. А. Никонов. Спираль многовековой драмы: Аграрная наука и политика России (XVIII–XX вв.). М.: Энциклопедия российских деревень, 1995.

Т. Г. Нефедова, Дж. Пэллот. Неизвестное сельское хозяйство, или Зачем нужна корова? М.: Новое издательство, 2006.

Т. Г. Нефедова. Сельская Россия на перепутье. Географические очерки. М.: Новое издательство, 2003.

Ю. Г. Александров. Будущее колхозно-совхозного строя в России // Крестьянство и индустриальная цивилизация. М.: Наука, 1993.

Т. Г. Нефедова. Десять актуальных вопросов о сельской России. Ответы географа. М.: URSS, 2013.

6.1.16. Человек в послекоммунистической России. Уровень жизни

Материальный уровень жизни в стране принято определять как валовой внутренний продукт (ВВП) на душу населения. При этом ВВП равен рыночной стоимости всех товаров и услуг, произведенных в стране. Это создает трудности при сравнении России, СССР и западных стран.

Прежде всего, цены в СССР не были рыночными, и их рыночное значение определить нелегко. Под видом производства в СССР учитывалось многое из того, что вообще никакой рыночной стоимости не имело. То, что ненужного производства теперь меньше – это приобретение, а не потеря. Кроме того, в СССР были распространены «приписки». При плановом хозяйстве выгодно показывать, что ты сделал больше, чем на самом деле. При переходе же к рынку стало выгодно показывать меньше – чтобы избежать налогов. Значительная часть хозяйственной деятельности ушла «в тень», где она недоступна надежному учету.

Если без коренного пересчета переходить от советских показателей производства к рыночным (а именно это и делала официальная статистика), то получается, будто ВВП Российской Федерации с 1990 по 1998 г. упал на 40 %. В действительности ситуация не столь однозначна. Потребление электроэнергии за эти годы упало на 20 % за счет промышленности. Производство стали сократилось на 40 %. Но сталь – не показатель национального дохода, некоторые богатые страны ее вообще не производят. Зато число автомобилей за эти годы увеличилось почти вдвое, с 12 млн до 23 млн – такого в беднеющей стране не бывает.

Чтобы в этих условиях хотя бы приблизительно оценить реальный уровень дохода, надо найти связанные с ним физические показатели, учет которых ни припискам, ни уходу «в тень» не подвержен. Выяснив, как доход на одного человека в других странах связан с этими показателями, можно вычислить, какому зарубежному уровню дохода соответствует наличие физических показателей в современной России. Назовем этот уровень вмененным доходом.

Рис. 1. Телефоны, автомобили и электроэнергия на единицу населения в РФ 1970–2005 гг.

В качестве физических показателей удобно выбрать телефонные линии (не считая мобильных телефонов), автомобили (легковые и грузовые) и годичное потребление электроэнергии. Душевой доход будем определять в долларах по паритету покупательной способности (долл. ппс) на 1999 г., согласно данным Всемирного банка. То есть стоимость доллара в каждой стране определяется не его обменным курсом, а той «корзиной товаров», которую там за доллар можно купить.

Наличие телефонов, автомобилей и потребление электроэнергии на единицу населения тесно связаны с душевым доходом. По расчетам специалистов, наличие телефонов объясняется душевым доходом на 90 %, наличие автомобилей – на 82 %, а потребление электроэнергии – на 67 %.

Наличие телефонов, автомобилей и потребление электроэнергии на единицу населения в нынешней Российской Федерации показано на рис. 1 (с 1970 по 2005 год).

Для надежности определения вмененного дохода используются все три показателя, совмещенные статистически в одном уравнении. Это дает картину среднего ежегодного дохода жителя Российской Федерации – РСФСР за 35 лет, изображенную на рис. 2.

По сравнению с предыдущим десятилетием рост дохода с 1980 по 1990 г. ускорился, тогда как, по официальным данным, рост ВВП замедлился. Причина – в росте, еще в советское время, теневой экономики, не учтенном официальной статистикой.

Рис. 2. Вмененный доход на человека в год в РФ, 1970–2005 гг. (тыс. долл. ппс)

В критические 1990–1994 гг. наши данные свидетельствуют только о сильном замедлении роста, но не о спаде. Это можно объяснить тем, что главный вес в уравнении имеют телефоны и автомобили, от которых владельцы даже при уменьшении текущего дохода обычно не избавлялись.

В 1995–1998 гг. показан не продолжающийся спад, как обычно принято считать, а рост дохода примерно на 19 %. То есть подъем экономики начался уже в 1995-м, а не в 1999 г. К 1999 г. на самом деле относится не начало роста, а переход к менее ажиотажному темпу.

В 2005 г., после десятилетия роста, среднедушевой доход в России составлял 13 430 постоянных долл. ппс по сравнению с 7230 в 1990 г. – это почти в два раза больше, чем в последний полный год советской власти.

В советское время люди получали существенную часть дохода не в виде денег, а в виде разных льгот, таких как практически бесплатное жилье, а приобретение автомобилей и телефонов ограничивалось многолетними очередями. Но в данном случае это несущественно: важен конечный результат – какому уровню доходов в мире соответствовало наличие у нас телефонов и автомобилей, а также потребление электроэнергии.

Доход теперь распределен между населением гораздо менее равномерно, чем в советское время: велики контрасты и между регионами, и внутри них. Однако миллионеры владеют миллионами денег, а отнюдь не телефонов и автомобилей, которые распределены более равномерно. Потому наша мера лучше, нежели денежный доход, отражает положение населения.

Комбинация телефоны – автомобили – электроэнергия – не единственная мерка дохода. С доходом тесно связано и пользование воздушным транспортом. Здесь картина сложнее.

Число пассажиров воздушного транспорта (млн чел.):

За небывалую в советское время свободу летать за границу люди готовы платить, и число пассажиров за пятнадцать лет увеличилось почти в четыре раза. Правда, на каждые 10 жителей все еще приходится примерно лишь 1 полет за границу в год.

Иная картина сложилась на внутренних рейсах. В советское время их щедро субсидировало государство. Когда субсидии убрали, оказалось, что очень немногие могут себе позволить летать по рыночным ценам – особенно на российские расстояния: от Москвы до Петропавловска-Камчатского 6765 км, а до Нью-Йорка – 7522 км. Издержки по преодолению пространства всегда тяжким бременем лежали на России. Сокращение числа полетов на внутренних линиях не возместил рост числа поездок на дальние расстояния по железной дороге или на автобусах. Их число тоже сократилось, так что разные части страны стали более обособлены одна от другой. Но и здесь наметился положительный сдвиг. С 2000 по 2005 г. число внутрироссийских перелетов возросло почти на 40 %.

После реформ начала 1990-х уровень жизни изменился не только в Российской Федерации, но и в других бывших советских республиках и европейских бывших «народных демократиях». Вмененный доход на душу населения в долларах ппс 1999 г. рассчитан по двадцати странам, где имелись нужные данные.

Страны ранжированы по мере экономического роста за десять лет (последний столбец). Лидирует Венгрия, где рыночные реформы были начаты еще до крушения социалистического блока в 1989 г. За ней идет Польша, чьи реформы находились в центре внимания мирового сообщества. Обе страны удвоили свой доход за десятилетие. Внушительные темпы показали Чехия и Хорватия. За ними следует Эстония, вышедшая вперед всех бывших советских республик. Самая благополучная из них, она провела реформы быстро и конструктивно. Ей помогли скандинавские страны и доход от транзита российского сырья, но также и твердая решимость граждан воссоздать былую, независимую «буржуазную» Эстонию, а не тянуть в рынок Эстонскую ССР.

Россия по темпам роста за данный период стоит на восьмом месте – она увеличила свой доход на 50 %. Близки к российским темпам, с одной стороны, Словения и Словакия, с другой – Румыния, Албания, Беларусь и Литва. Слабее показатели Болгарии, Латвии и Украины. (Последняя может служить примером нерешительных, затянувшихся реформ в том стиле, который оппозиция Ельцину отстаивала в России.) Затем следуют пять бывших советских республик, где за десятилетие вообще не происходило роста доходов или рост был отрицательным. Так что действительно существуют страны, жизненный уровень которых после падения коммунистического режима понизился, но это не Россия.

Расположение стран по темпам роста, сделанное на основании официальных цифр Международным валютным фондом, в некоторой степени совпадает с нашим: Венгрия, Польша, Эстония – в числе лидеров; Румыния, Беларусь, Литва, Россия, Болгария – в середине; а Украина, закавказские и среднеазиатские республики – в числе отстающих. Однако масштабы роста сильно различаются. Наш расчет последовательно дает более высокие цифры по сравнению с последним дореформенным годом. Это связано с переоценкой ВВП советского времени в официальных источниках.

В то же время официальные данные подтверждают тот факт, что Российская Федерация в послесоветское время развивалась успешнее, чем остальные республики СНГ. В 1991 г. доля РФ в совокупном ВВП стран СНГ составляла 68 %, а в 2005-м – 77 %. Напомним, что ВВП – это именно внутренний продукт, куда не входят доходы от экспорта нефти, газа или чего-либо иного.

Поскольку население России составляет немногим более половины всего населения СНГ, получается, что, согласно официальным данным, доход на душу населения в странах СНГ, исключая Россию, в 2005 г. составлял около 30 % от российского, в то время как в 1991 г. – 54 %. Вероятно, в пересчете на доллары ппс по примененному здесь методу этот контраст окажется меньше. Умножив вычисленный нами душевой доход 2005 г. на численность населения, получим национальный доход, или продукт, на этот год – 1917 млрд долл. ппс, что соответствует официальному ВВП – 21 598 млрд рублей. То есть наш доллар ппс 1999 г. стоил в 2005 г. 11 рублей с копейками, а доход на душу составлял 151 тыс. рублей.

В переводе на доллары по текущему курсу это немного – 5247 долл., или 12,4 % американского ВВП на душу населения (42 214 долл.). Зато по паритету покупательной способности российский душевой доход составляет 29 % от американского. В последний советский год он был примерно 20 % от тогдашнего американского.

Однако в 1913 г. душевой доход жителя Российской империи составлял 18 % от американского по обменному курсу. Паритета покупательной способности тогда никто не высчитывал, но цены в России были низкими, множитель ппс мог составлять около 1,6 – как сегодня в странах со средним доходом, что дало бы те же 29 % от американского уровня.

Если доход на душу населения в России в 2005 г. приближался к одной трети американского, то совокупный национальный доход был намного меньше. Совокупный доход определяет «вес» страны в мировой экономике, где важен валютный курс. В 1913 г. объем экономики Российской империи в долларах по курсу составлял 31 % от американского. В 2005 г. объем экономики Российской Федерации составлял 6 % от американского, а всего СНГ – 8 %. Главной причиной такого падения служит разница в росте населения: тогда население США было почти вдвое меньше населения России, а теперь – наоборот.

Литература:

15 лет Содружества независимых государств. Статистический сборник. М.: Межгосударственный статистический комитет СНГ, 2006.

Российская экономика в 2006 г. Тенденции и перспективы. М.: Институт экономики переходного периода, 2007.

Российский статистический ежегодник. М.: Росстат, 2006.

Б. С. Пушкарев. Каков средний уровень жизни в России? // Посев. 2003. № 9. С. 23–28.

Е. Т. Гайдар. Долгое время. Россия в мире. Очерки экономической истории. М.: Дело, 2005.