Текст книги "История России. XX век. Деградация тоталитарного государства и движение к новой России (1953—2008). Том III"
Автор книги: Андрей Зубов
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 65 страниц)
Накануне своего отъезда на отдых в Крым Горбачев провел секретную встречу с Борисом Ельциным и президентом Казахстана Назарбаевым. На встрече было достигнуто соглашение, прямо направленное против консервативного ядра политического руководства СССР. После подписания Союзного договора, намеченного на 20 августа, предполагалось отстранить от должности премьер-министра СССР Владимира Павлова, министра обороны Дмитрия Язова и председателя КГБ Владимира Крючкова. В кабинете, где состоялась встреча Горбачева, Ельцина и Назарбаева, были вмонтированы подслушивающие устройства, и о ее содержании знал Крючков. 5 августа, после отбытия Горбачева на отдых в Крым, консервативные руководители СССР приступили к подготовке переворота, направленного на пресечение реформ, восстановление в полном объеме власти центра и КПСС и сохранение своей собственной власти.
18 августа они в Крыму встречались с Горбачевым, и тот не сказал ни да, ни нет проектам военного переворота. «Давайте принимать чрезвычайные решения, другие меры…» Многие исследователи этих событий полагают, что Горбачев, видя, как далеко он зашел в разрушении коммунистического строя, и что власть уже ушла из его рук в руки Ельцина, сам предложил вариант переворота Янаеву и Крючкову, но при этом предпочел, для достоверности, и чтобы не замараться кровью, остаться в стороне, в Форосе.
Переворот (который получил тут же название – «путч») начался на православный праздник Преображения Господня 19 августа и продолжался три дня. Утром 19 августа радио и телевидение стали оглашать серию документов, в частности: 1) Заявление председателя Верховного Совета СССР А. Е. Лукьянова о том, что Союзный договор в нынешнем виде неприемлем и требует доработки. 2) Заявление «советского руководства» о том, что «по состоянию здоровья» Горбачев не может исполнять обязанности Президента и его полномочия перешли к вице-президенту Г. И. Янаеву.
«В целях преодоления глубокого и всестороннего кризиса, политической, межнациональной и гражданской конфронтации, хаоса и анархии» в ряде мест вводилось чрезвычайное положение. Управление страной принял Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП), который в народе тут же прозвали «хунтой». Уличные выступления и забастовки строго запрещались, издание демократических газет было остановлено. Заявления ГКЧП не упоминали о компартии, а были выдержаны в охранительно-державном тоне «Слова к советскому народу», с которым за месяц до того выступили 12 писателей и общественных деятелей. Двое из них вошли в ГКЧП. Кроме того, помимо Янаева, в ГКЧП вошли недавние сотрудники Горбачева – Крючков, Павлов, Пуго и Язов, а также О. Д. Бакланов, ранее секретарь ЦК КПСС по военно-промышленному комплексу. В ночь на 19 августа КГБ изолировал Горбачева в Форосе.
С утра 19 августа ГКЧП начал вводить в Москву войска. Весь центр был занят танками и бронемашинами. Солдаты не были ориентированы, своей задачи не понимали. А отношения с жителями города у них складывались вполне дружеские. Москвичи вступали с ними в разговоры, несли им еду, цветы и трехцветные флаги, дети залезали на бронемашины, спускались в люки танков. Никакого барьера между армией и народом не было. Стало ясно – армия в народ стрелять не будет.
Организаторы переворота не решились арестовать Ельцина, как и других руководителей России. Не были отключены телефоны, международная связь. Белый дом, в котором расположилось российское правительство, получил возможность без промедления приступить к организации сопротивления путчу. Утром Ельцин со своими сотрудниками приехал из загородного Архангельского в Белый дом, резиденцию Верховного Совета РСФСР в Москве, и в 10:30 издал обращение «К гражданам России», где назвал выступление ГКЧП «антиконституционным переворотом» и объявил противозаконными на территории РСФСР все его решения и распоряжения. Он призвал военных «не принимать участия в реакционном перевороте» и начал готовить защиту Белого дома.
Жители Москвы стали сооружать вокруг «Белого дома» баррикады из опрокинутых троллейбусов, автомобилей, строительных материалов и чего попало. Командующий Воздушно-десантными войсками (ВДВ) генерал Павел Грачев, желая помочь Ельцину, вызвал из Тулы части десантников под командой генерала Александра Лебедя еще 17 августа, когда члены будущего ГКЧП только готовились к перевороту на одном из секретных объектов КГБ. Поздно вечером 19 августа отряды Лебедя заняли позиции для охраны Белого дома.
На пресс-конференции, организованной вечером 19 августа, руководство ГКЧП вело себя нервозно, у человека, объявившего себя главой СССР – Геннадия Янаева, тряслись руки. Путчисты не смогли представить медицинское свидетельство, которое служило бы основанием для прекращения исполнения обязанностей Михаилом Горбачевым «по состоянию здоровья». Законность действий, на которую претендовал ГКЧП, оказалась дезавуированной, развитие событий первого дня обнаружило, что заговор «повис в воздухе».
Куда большее впечатление произвела передача «Время», в которой кадры на тему «в Москве всё спокойно» вдруг сменились показом шествия «ДемРоссии» от Манежной площади к Белому дому и Ельцина, вскочившего на танк и читающего свое обращение. Кадры эти попали в передачу якобы по чистой случайности, но произвели огромное впечатление во всей стране. Непрерывный репортаж о происходящем давали радио «Эхо Москвы» и западные радиостанции. На вторые сутки редакции запрещенных демократических газет объединились и стали выпускать «Общую газету», появились и листовки.
ДОКУМЕНТ
Газета «Содействие» сообщала:
20 августа 15:00. Пушкинская площадь… Толпы читают расклеенные на стенах экспресс-выпуски «Мегаполис экспресс», «Московских новостей», «Российской газеты», листовки. Много листовок НТС – белогвардейцы призывают весь народ в поддержку Ельцина. При раздаче принесенных листовок жуткий ажиотаж. Дают только тем, кто протиснулся через толпу и обязуется (устно) после прочтения наклеить. Человек выпрашивает комплект из 3 листовок, только предъявив заводской пропуск и объяснив, что на заводе 30 тыс. человек. Другой – предъявляет удостоверение офицера. Говорит – отвезти в часть. Его пропускают через толпу без слов.
20 августа 19:00. На сторону России перешел с оружием в руках Московский ОМОН. Таманскую и Кантемировскую дивизии, как несправившиеся и «разложившиеся», из Москвы выводят. Остается Дзержинская. <…> Какие-то части, верные хунте, накапливаются у Кировской, еще в нескольких местах. Им выданы боевые патроны, газовые баллоны.
20 августа 20:00, Белый дом. На подступах, у Баррикадной, на Калининском – люди в мегафоны и просто охрипшими, сорванными голосами зовут мужчин «защищать последний клочок свободной Москвы». Митингующие группы в 10–15 человек. Истерически кричит пожилая женщина: «Хватит митинговать!» Потоки идущих к Белому дому от всех близлежащих метро, по всем улицам. Над Домом Советов – привязанный аэростат с огромными флагами: триколор России, жовтоблакитный, под ним еще два. Сам аэростат – как флаг, ориентир, на который идут. <…> На ближних подступах в виде баррикад составляют уличные туалеты. Вонища. На памятнике повстанцам 1905 г. на винтовке рабочего – триколор. Он всюду. На баррикадах, на танках, у людей. Со стороны – зрелище крепости с линиями баррикад по краям, танковыми орудиями, гигантским Белым домом в центре, десятками тысяч людей вокруг него и массой флагов. Снаружи впечатляет. Изнутри – большой бардак. Баррикады – лишь одна более-менее серьезная. Остальные для танкового удара – ноль. Грозные стомиллиметровки Евдокимова – без снарядов. Интересно, что нападающие об этом знают, а защитники – нет. Лозунги. Масса про хунту и про фашизм. «Долой восьмибоярщину!» «Язов – говно!» «Дадим краснопузым последний бой!» «Путчисты, сдавайтесь!» <…> Там и сям проходят женщины с листами ватмана на груди: «На Москву идут войска! Помогите отстоять Москву!» Само здание защищает ОМОН. <…> Нервозно. Всеобщее беспорядочное движение. Оценивая взглядом позицию, можно сказать, что в случае бойни этим десяткам тысяч просто некуда будет деваться, кроме Москва-реки. Тысячи потенциальных жертв. И со всех сторон такой русский, такой раздолбайский, но такой душевный подъем: «А ништо! Одолеем!»
21 августа 15:00. Баррикадная. У листовок и экспресс-выпусков всё так же, как и вчера – толпы людей. Подбегает человек и орет во все горло: «Да что вы еще читаете! Всё! Путчистам – пи.ец!» И все читавшие, в том числе женщины, девушки, старушки на этот ликующий мат кричат «Ура!». – В. Шамбаров. Государство и революции. М.: Алгоритм, 2001. С. 517–523.
В ответ на выступление ГКЧП волна демонстраций протеста прошла по десяткам городов от Минска до Сахалина. Мэр Москвы Гавриил Попов и городские власти Москвы тесно сотрудничали с правительством Ельцина, а в Санкт-Петербурге мэр Анатолий Собчак выступил в его поддержку, возглавив массовые демонстрации жителей города 19 и 20 августа. В других городах митинги были менее многолюдными, но выступлений в пользу ГКЧП не было нигде. Местные власти в первый же день поддержали Ельцина на Воркуте, на Камчатке, во Львове, в Кемерово, Нижневартовске, Томске. На некоторых шахтах начались забастовки. Утром 20 августа Верховный Совет РСФСР обратился к гражданам. Вслед за Ельциным, он расценил действия ГКЧП как государственный переворот и объявил их незаконными.
Более двух суток на баррикадах у Белого дома охрану несли 100 тысяч москвичей и поспешивших в столицу жителей других городов. Оружия у них не было, их задачей было своими телами создать надежный щит. На баррикадах уже реяли трехцветные русские флаги, хотя над самим Белым домом развевался на августовском ветру еще красный с синей полосой у древка флаг советской России.
Три раза ГКЧП принимал решение о штурме Белого дома, и три раза оно ни к чему не вело, в том числе и последняя попытка – использовать отряд спецназа КГБ «Альфа». Военное командование, равно как и рядовой состав, кровопролития не желали. К ночи на 20 августа часть введенных в Москву войск перешла на сторону Ельцина, а другие – заняли выжидательную позицию. Дальнейшее использование ГКЧП силовых методов в подобной ситуации означало бы развязывание кровопролитной, с катастрофическими последствиями гражданской войны, на что путчисты не решились. По несчастной случайности, в тоннеле под Новым Арбатом в ночь с 20 на 21 августа бронетранспортёрами были задавлены три молодых человека. Им посмертно присвоили звания Героев Советского Союза.
Исход противостояния между ГКЧП и российскими властями решился 20 августа, когда Ельцин и его сторонники пресекли попытки захвата Белого дома путчистами, переломили ход событий в свою пользу и взяли под контроль ситуацию в России. А утром 21 августа Борис Ельцин на экстренном заседании Верховного Совета РСФСР сообщил, что «группа туристов» из числа лидеров ГКЧП едет в аэропорт Внуково, чтобы лететь оттуда в Крым для замаливания грехов перед законным Президентом СССР. Горбачев их принять отказался. По приказу Ельцина они были арестованы. Вечером того же дня члены ГКЧП были возвращены в Москву в качестве арестантов. Подавленный Горбачев вернулся в Москву, по собственному признанию, как «в другую страну». На пресс-конференции он обмолвился, что «всего всё равно не расскажет». Ельцин до правды и не докапывался.
Безусловно, что как политический стратег Ельцин, уже утром 19 августа заклеймивший действия ГКЧП как «самое тягчайшее государственное преступление», а его участников как «государственных преступников», и предпринявший решительные и четкие меры по организации сопротивления, оказался на голову выше путчистов. Именно в августовские дни 1991 г. он приобрел известность гроссмейстера экстремальных ситуаций. Но главные просчеты путчистов были все же связаны отнюдь не с недоучетом «фактора Ельцина».
Среди таковых на первом месте оказалась неспособность ГКЧП реалистически оценить возможную реакцию российского населения на свои действия. Эта реакция со стороны политически активных масс характеризовалась решительным неприятием заговора и твердой поддержкой российского правительства. Особенно ярко это проявилось в Москве.
Другой главный просчет путчистов заключался в явной переоценке власти центра над союзными республиками. Большинство среди них достигли уже той степени суверенности, которая исключала в их глазах легитимность действий ГКЧП. Они заняли в отношении акций путчистов позицию или осуждения, или непризнания. С точки зрения возможностей подчинения республик указам ГКЧП путч безнадежно запоздал, он в условиях августа 1991 г. мог только ускорить процесс их «разбегания» из СССР. Это и стало важнейшим следствием августовских событий, начавшихся как заговор с целью сохранения СССР, КПСС, власти старой партийно-государственной элиты, но обернувшихся антикоммунистической «бархатной революцией», которая разрушила союзные государственные структуры, власть КПСС, ее саму и «Союз нерушимый республик свободных».
Свидетельство очевидца
В самый напряженный момент, 20–21 августа, как вспоминал будущий начальник КГБ по Москве Е. В. Савостьянов, КГБ уклонился от силовых действий в отношении противников путчистов. «В КГБ и связанных с ним структурах произошел раскол. Меньшинство активно поддержало действия ГКЧП и было готово идти на штурм Белого дома, но подавляющая часть сотрудников управления КГБ по Москве, практически все руководители основных оперативных служб категорически заявили, что на кровопролитие не пойдут даже под угрозой военного трибунала за невыполнение приказа в условиях военного положения. Так, начальник 6-й службы Б. Добрушкин, собрав сотрудников, спросил: «Кто готов идти против народа?» Эта позиция сотрудников была изложена на решающем оперативном совещании, которое проводил один из заместителей Крючкова – В. Агеев». – Е. Савостьянов. В августе 91-го // Август 1991. Конец КПСС. Воспоминания участников событий: Документы. М., 2006. С. 14–15.
С 22 августа Ельцин и российские демократы стали пожинать плоды своей политической победы. Над Белым домом 22 августа был спущен красный флаг РСФСР и взвился бело-сине-красный национальный флаг России, объявленный указом президента Ельцина государственным символом страны. 23 августа во время встречи с депутатами Верховного Совета РСФСР Горбачеву было предъявлено требование немедленно подписать указ о роспуске КПСС. Президент СССР скрепя сердце принял этот и другие ультиматумы Ельцина. Начался обвальный распад союзных структур: Горбачев был вынужден принять ультимативные требования Ельцина и Верховного Совета РСФСР: отказаться от поста Генерального секретаря ЦК КПСС и распустить компартию «как преступную организацию», ликвидировать союзный кабинет министров и КГБ. ЦК КПСС заявил о самороспуске. Имущество КПСС было объявлено национализированным. Здание ЦК КПСС на Старой площади в Москве было опечатано сторонниками Ельцина (Евгением Савостьяновым и Александром Музыкантским). Вооруженные силы, КГБ и МВД перешли под фактическую власть Президента РСФСР Ельцина.
Огромная энергия общества, мобилизованная противостоянием 19–21 августа, искала себе выхода, и возникло стремление занять и очистить здания КГБ на Лубянке. Правительство Ельцина этому воспротивилось и «перенаправило» энергию толпы на снос памятника Дзержинскому. Тем не менее, КГБ был переподчинен правительству РСФСР под руководством В. В. Бакатина. Вскоре из него были выделены внешняя разведка, служба связи, пограничная охрана и другие подразделения. За два года около половины сотрудников покинуло «органы».
ДОКУМЕНТ
Москва. Мэр. Распоряжение.
О демонтаже памятника Ф. Э. Дзержинскому.
В связи с тем, что руководство КГБ СССР принимало самое активное участие в подготовке и осуществлении государственного переворота 19–22 августа 1991 г. и учитывая, что памятник Ф. Э. Дзержинскому является символом органов ВЧК – ГПУ – НКВД – КГБ СССР, сыгравших преступную роль в истории народов России:
1. Демонтировать памятник Ф. Э. Дзержинскому на Лубянской площади.
2. Правительству Москвы рассмотреть вопрос о судьбе других памятников, памятных знаков и иных объектов на территории города, сооруженных или названных в честь государственных и партийных деятелей СССР и иностранных государств.
Мэр города Москва Г. Х. Попов
В эти дни почти всеобщего ликования почти незаметными прошли несколько странных смертей. 23 августа у себя дома был найден Борис Пуго и его жена, убитые выстрелами из пистолета. Убийца аккуратно положил пистолет на тумбочку. На следующий день в своем кабинете в Кремле был найден повешенным советник Горбачева маршал Сергей Ахрамеев. 26 августа с балкона своей квартиры, расположенной недалеко от Арбата, выпал и разбился насмерть управляющий делами ЦК КПСС и всеми деньгами партии – Николай Кручина. Через сорок дней точно так же выпал из окна и разбился насмерть предшественник Кручины по должности управляющего делами ЦК КПСС 81-летний Г. Павлов. Еще через десять дней точно так же погиб Д. Лисоволик, заместитель руководителя международного отдела ЦК КПСС. Ни убийц, ни причин гибели этих людей не сыскали и по сей день. Все эти смерти предпочли объявить самоубийствами, хотя многие в то время говорили, что эти люди были причастны к так называемым «деньгам партии» – тайным многомиллиардным инвестициям руководителей СССР в капиталистическом мире.
Роспуск 19-миллионной компартии СССР не вызвал нигде ни одной попытки сопротивления или протеста. Несколькими днями позже на V внеочередном съезде объявил о самороспуске Съезд народных депутатов СССР.
5.3.15. Последняя осень СССР. Беловежские соглашенияТеперь Президент СССР Михаил Горбачев обладал только тенью былой власти. Вся реальная власть сосредоточилась в руках Ельцина и той огромной массы его сторонников, которые, выйдя по всей России на демонстрации поддержки Президента России, не позволили антидемократическому путчу осуществиться. Горбачев был побежден, и перед Ельциным открывалась возможность пойти по тому пути, который как раз в этот год одна за другой выбирали все восточноевропейские страны – от Польши до Эстонии – на гребне народных устремлений продолжить антикоммунистическую революцию. Объявить коммунистический режим от начала незаконным (это было так естественно после объявления вне закона КПСС), провозгласить преемство с докоммунистической Россией и её правопорядком (восстановление трехцветного флага, казалось бы, символически уже начинало этот процесс), объявить о восстановлении прав собственности, попранных незаконной большевицкой властью (т. н. реституция вещных прав), провести очистку государственного аппарата от лиц, запятнавших себя сотрудничеством с преступным режимом (т. н. очищение – люстрация), и, наконец, провести свободные выборы в восстановленную Государственную Думу (коль уж с советской властью покончено). Выборы, безусловно, принесли бы Ельцину и его движению, как бы он его ни назвал, убедительную победу в ту осень.
Но Президент России не сделал ничего подобного. Волна народного воодушевления спала, трудные будни продолжились, серьезные преобразования не наступили. Почему Борис Ельцин избрал не путь продолжения антикоммунистической революции, как восточноевропейские страны, а путь ее угашения? Возможно, он понимал, что начни он люстрации и правопреемство, то сам и попадет под них, как активный и инициативный партийный функционер на протяжении многих лет. И придется тогда ему разделить судьбу Горбачева, а гребень революционной волны поднимет иного народного избранника, чистого от сотрудничества с большевицким режимом.
А скорее всего, он просто не видел ясно этого пути. Ведь за 70 лет большевизма память о старой России была практически изглажена в головах русских людей, тем более – коммунистических аппаратчиков. Если в Прибалтике, Западной Украине, странах подсоветской Европы все помнили о докоммунистическом прошлом своих народов, идеализировали его и мечтали его возродить, то в России почти никто не помнил, почти все, если и знали, то безоглядно осуждали «царизм», а уж о возрождении его думали только «отщепенцы». Мы забыли свою историю, и плохое, и хорошее в ней, даже флага русского не узнавали, когда он поднялся над зданием Верховного Совета 22 августа, – позволили коммунистам флаг, с Петра I развевавшийся над Россией и вместе с Белой армией ушедший в Зарубежье, именовать «власовским». В августе 1991 г. наступила расплата за наше забвение собственной истории. Коммунистическое 70-летие принесло еще один ядовитый плод – о возрождении исторической России Президент тогда не вспомнил. Убедившись, что Горбачёв побежден и власть прочно в его руках, Борис Ельцин уехал отдыхать в Сочи, как говорили в его окружении – «лёг на дно». А в народе поползли слухи, что «у Президента запой от перенапряжения». Популярности такие слухи не прибавляли.
Свидетельство очевидца
«Первые месяцы после подавления мятежа прошли вяло. Участники событий у Белого дома спрашивали друг друга, а что там делают руководители страны? Нужна платформа действий в новых условиях. Но одни говорили, что Борис Николаевич заболел, другие – что формирует правительственную команду.
Всё обстояло гораздо проще. Ельцин, и все те, кто окружал его в тот момент, просто не знали, что делать дальше. Они не были готовы к такому повороту событий. И это можно понять. Как рассказывали мне его сподвижники, ельцинисты готовились взять власть на основе свободных выборов через год-полтора. А тут она свалилась, как льдина с крыши, да прямо на голову. Наступил период политических импровизаций». – А. Н. Яковлев. Сумерки. М.: Материк, 2003. С. 620.
Путч резко ускорил распад СССР. Сразу после его провала объявила о независимости Украина, через несколько дней – Белоруссия, Молдавия, Азербайджан, Узбекистан, Киргизия, Туркмения. Последним принял декларацию о независимости Казахстан. В начале сентября Россия признала независимость республик Прибалтики.
26 августа было опубликовано вызвавшее бурю возмущения на Украине и в других республиках заявление пресс-секретаря Ельцина. В нем шла речь о том, что Россия считает возможным сохранить существовавшие границы с новыми независимыми государствами только при условии сохранения с ними союзнических отношений, так как многие из этих границ стали результатом произвола советской власти. Возможно, это заявление сыграло определенную роль в создании общих переходных структур на период до подписания нового Союзного договора.
Высшим представительным органом Союза ССР стал Верховный Совет из двух самостоятельных палат – Совета Республик и Совета Союза. В первую из них вошло по 20 депутатов от каждой союзной республики и по одному – от каждой автономии из числа народных депутатов СССР и республиканских парламентариев, назначенных высшими органами государственной власти республик. При этом для обеспечения равноправия каждая республика имела один голос. Совет Союза формировался по квотам депутациями союзных республик из числа народных депутатов СССР. Вместо упраздненных союзных министерств был создан межреспубликанский Экономический комитет, не располагавший, впрочем, реальными полномочиями. Для решения вопросов внутренней и внешней политики, затрагивающих общие интересы, образовали Государственный Совет СССР, состоявший из Президента СССР и высших должностных лиц союзных республик. Назначения на союзные посты проводились по прямому указанию Ельцина.
Горбачев предпринял последнюю попытку склеить почти развалившийся Союз. Пользуясь большим авторитетом среди руководителей ведущих мировых держав, советский Президент развил большую дипломатическую активность, пытаясь опереться на международную помощь в попытках сохранить союзное государство и президентскую власть. Горбачев настаивал на возобновлении подготовки договора о Союзе Суверенных Государств, сохранении единых вооруженных сил, в том числе ракетно-ядерных, и т. п. 18 октября руководители восьми государств подписали в Кремле Экономическое соглашение, подготовкой которого занимался молодой экономист, автор программы «500 дней» Григорий Алексеевич Явлинский.
Но этот успех стал для Горбачева последним. Несмотря на его призывы к радикальным экономическим преобразованиям и заклинания о необходимости сохранить Союз, руководству республик казалось, что в одиночку им будет легче справиться с всесторонним кризисом и обеспечить население продуктами первой необходимости. Известного своей риторикой, колебаниями и склонностью к компромиссам Президента СССР не воспринимали более политиком, способным на решительные практические действия. В конце октября 1991 г. Ельцин заявил, что РСФСР, которую он всё чаще именовал просто Россией, подобно государству, уничтоженному большевиками в ходе Гражданской войны, начнет экономические реформы самостоятельно, без согласования с другими республиками, и в скором времени «отпустит» цены. Председатель Верховного Совета Украины, бывший второй секретарь ЦК КП Украинской ССР, Леонид Кравчук отказывался принимать какие-либо политические решения до предстоявших на Украине 1 декабря референдума о независимости и президентских выборов. Успокоенные заявлениями Кравчука, Горбачев, и, в значительной мере, Ельцин недооценивали глубину процессов, происходивших на Украине, и не верили в ее полное отделение от РСФСР.
До середины ноября руководители новых независимых государств обсуждали варианты Союзного договора. Союз Суверенных Государств виделся участникам переговоров то конфедерацией, то «слабой» федерацией, наделенной государственными органами, то просто ассоциацией суверенных государств. В итоге было принято решение образовать конфедеративное государство, выполняющее делегированные ему государствами-участниками договора функции. В последнем варианте от 5 ноября 1991 г. Союз Суверенных Государств (ССГ) определялся как «конфедеративное демократическое государство, осуществляющее власть в пределах полномочий, которыми его добровольно наделяют участники договора». Большинство лидеров республик согласились поддержать договор. Однако 25 ноября Ельцин отверг предложение Горбачева парафировать Союзный договор, поскольку в нем говорилось о союзном государстве, а не конфедерации государств, и поскольку парафировать документ накануне референдума на Украине не имело смысла.
Вопреки надеждам Горбачева, референдум принес результаты, прямо противоположные итогам мартовского референдума: если в марте 70 % украинских избирателей проголосовали за сохранение СССР, то 1 декабря из 84 % избирателей, явившихся на референдум, 90,3 % высказались за независимость Украины. Президентом был избран Леонид Кравчук. На следующий же день РСФСР признала итоги этого волеизъявления. Кравчук объявил о выходе Украины из Союзного договора 1922 г.
В этих условиях руководители РСФСР, Украины и Белоруссии решили вернуться к обсуждавшемуся еще за год до этих событий предложению о заключении трех– или четырехстороннего договора (с участием Казахстана). Украинский референдум, а также позиция руководства России и Белоруссии, не видевших после этого возможностей спасения союзного государства, поставили крест на надеждах Президента СССР сохранить хоть в какой-нибудь форме Союз.
8 декабря Борис Ельцин, Леонид Кравчук и председатель Верховного Совета Белоруссии Станислав Шушкевич, не известив Горбачева, объявили, собравшись в Беловежской Пуще, о роспуске СССР и создании Содружества Независимых Государств. Межгосударственное соглашение, известное как «беловежское», гласило: «Мы, руководители Республик Беларусь, РСФСР, Украины, отмечая, что переговоры о подготовке нового Союзного договора зашли в тупик, объективный процесс выхода республик из состава Союза ССР и образования независимых государств стал реальным фактом… заявляем об образовании Содружества Независимых Государств, о чем сторонами 8 декабря 1991 г. подписано Соглашение».
В заявлении говорилось, что Содружество остается открытым для других государств, пожелавших к нему присоединиться. 10 декабря Соглашение о создании Содружества Независимых Государств было ратифицировано Верховными Советами Украины и Белоруссии. 12 декабря его подавляющим большинством (против проголосовали шесть человек) ратифицировал Верховный Совет РСФСР. При этом в Верховном Совете РСФСР поддержали «Беловежские соглашения» не только сторонники Ельцина, но и депутаты-коммунисты.
Категорическим противником соглашения выступил только Михаил Горбачев, но к его мнению не прислушалась ни одна из республик. Напротив, они (за исключением Эстонии, Литвы, Латвии и Грузии, не хотевших вообще никаких альянсов с бывшими «республиками-сестрами») в течение нескольких дней изъявили желание присоединиться к Содружеству. 21 декабря на встрече в Алма-Ате одиннадцать бывших советских республик, а теперь независимых государств объявили о создании Содружества с совещательно-координационными функциями и без каких-либо законодательных, исполнительных и судебных полномочий.
В одном из решений провозглашалось: «С образованием Содружества Независимых Государств Союз Советских Социалистических Республик прекращает свое существование». Так, накануне 69-й годовщины образования СССР была подведена черта под его бытием. Созданное невероятным насилием и морями крови государственное образование большевиков исчезло без единого выстрела и без применения какой-либо грубой силы при полном спокойствии всех народов когда-то завоеванной большевиками России. Михаил Горбачев, проявив незаурядную выдержку и явно желая придать драматическому и для него и для СССР событию цивилизованную форму, в оглашенном им самим обращении 25 декабря заявил о добровольном сложении с себя полномочий Президента СССР.
В этом последнем его выступлении в качестве Президента СССР Михаил Горбачев, в частности, сказал: «Общество получило свободу, раскрепостилось политически и духовно… Реальными стали свободные выборы, свобода печати, религиозные свободы, представительные органы власти, многопартийность. Права человека были признаны высшим принципом… Началось движение к многоукладной экономике, утверждается равноправие всех форм собственности… Покончено с холодной войной, остановлена гонка вооружений и безумная милитаризация страны, изуродовавшая нашу экономику, общественное сознание и мораль».
Получивший еще в 1990 г. Нобелевскую премию мира, Горбачев ушел с поста Президента исчезнувшего СССР с высоко поднятой головой – он, желая того или не вполне желая, освободил Россию от кровавой семидесятилетней тирании богоборческой и человеконенавистнической власти. 25 декабря 1991 г. Михаил Сергеевич Горбачев сознавал это с полной ясностью.
